Черные сны

В маленькой комнатке, примыкавшей к спальне Пророка, на простом ложе из одеял, на твердом кафельном полу спал Сильверан. Он слишком привык проводить ночи на земле, чтобы чувствовать себя уютно на мягкой постели. Каждую ночь за неделю, проведенную в Квалиносте, он стаскивал постельные принадлежности на пол и проводил ночь там.

Как это часто случается с теми, чей внутренний покой ничто не тревожит, он быстро засыпал, а во сне видел мирные картины своего лесного дома, места, где он появился на свет. Головокружительные перемены, происшедшие за столь короткое время, мало повлияли на его внутренний мир, и Сильверан никогда не грезил о славе, могуществе и поклонении толпы.

Единственным, что пока что тревожило его сны, были образы его сводных брата и сестры, Ульвиана и Верханны. Они не угрожали ему, но он ощущал в их присутствии смутное беспокойство. Даже чистый душой Сильверан чувствовал враждебность Ульвиана, а что касается Верханны, то он вовсе не понимал ее странного поведения. Иногда она сердилась на него совершенно без всякой причины.

Она любит тебя, – прошептал ему голос во сне. Словно ребенок, Сильверан воспринял этот голос как обычную часть своего мира сновидений.

– И я люблю ее, – резонно ответил он, – и Руфуса, и моего отца тоже.

Я тоже мог бы любить, – вздохнул голос, – но ты отнял у меня жизнь.

Лоб Сильверана нахмурился, он беспокойно заворочался.

– Кто ты? Как мог я нанести тебе вред?

Перед ним возникло лицо. Мраморная кожа обтягивала впалые щеки, изможденные серые глаза глядели злобно. Из приоткрытого рта доносился запах тлена и могилы.

Сильверан с негромким криком проснулся. После нескольких секунд замешательства он понял, что находится в доме Пророка, и облегченно вздохнул.

Одеяло, укрывавшее его, задергалось, точно живое. Сильверан схватил шелковый край, лежавший у него на груди, и крепко сжал его. По одеялу пошли волны, от его ног до талии. Эльф отшвырнул одеяло, чтобы увидеть, что там шевелится. На этот раз у Сильверана вырвался гораздо более громкий крик – на расстоянии всего фута от его лица покачивалось лицо без тела, лицо из его кошмара!

Ты убил меня, – шептали бескровные губы. – Меня звали Друлетен из Черной Скалы, и ты убил меня.

– Нет! Я сразил чудовище! Это был благородный подвиг!

Голова подплыла ближе. Сильверан вытянул руки, чтобы отстранить ее. Он заметался по комнате и со всех ног выбежал прочь куда глаза глядят.

Дверь в смежную спальню Пророка стояла открытой, и Сильверан с грохотом вломился туда. Услышав дикие крики сына, Кит-Канан сел на постели. Около его кровати сразу зажглась волшебная лампа в виде маленькой серебряной сосны.

– Что? Что такое?

Тут он заметил Сильверана, съежившегося в ногах кровати.

– Мальчик мой, в чем дело? – сонно произнес Пророк.

– Прогони его! – Сильверан спрятал лицо в темно-красных драпировках, украшавших углы кровати Кит-Канана. – Я не хотел этого делать! Я не знал!

Пророк поднялся, накинул легкий хлопчатобумажный халат, завязал на талии пояс и опустился на колени рядом с дрожащим сыном.

– Расскажи мне, что тебя напугало, – попросил он, мягко убирая пальцы Сильверана, сжимавшие ткань.

Эльф, запинаясь, пересказал свой сон, а также видение лица волшебника, которого он убил в Черной Скале.

– Это всего лишь дурной сон… кошмар, – шепотом успокаивал Кит-Канан, поглаживая взмокшие от пота волосы сына. – Ты ведь ни разу не видел Дру в обличье эльфа, правда?

– Но когда я проснулся, он там был, – настаивал Сильверан. – Во сне он казался таким ничтожным… таким худым и хрупким. Неужели виверн на самом деле так выглядел?

– Да, сын, но теперь колдун превратился в прах. Он не может причинить тебе вреда.

Кит-Канан говорил, стараясь в то же время прогнать свои собственные страхи. Связь между Друлетеном, колдуном, и Дру, воплощением бога Хиддукеля, занимала в его сознании все больше места. Он старался не подозревать во всех врагов, не искать заговоров за каждым углом, но в делах богов совпадения случаются редко.

Это была странная сцена – отец, утешающий плачущего взрослого сына. Суматоха достигла чутких ушей Таманьера Амброделя, комнаты которого находились чуть дальше по коридору. Взъерошенный эльф появился в дверях покоев Пророка с канделябром в руке:

– Государь?

– Все в порядке, Там, – махнул рукой Кит-Канан. – Моему сыну приснился кошмар.

– Я убил его, – всхлипывал Сильверан.

Смущенный Таманьер бесшумно удалился. Он был уверен, что простой кошмар не мог так взволновать принца.

Ужас постепенно покинул Сильверана, и он смог успокоиться. Кит-Канан предложил посидеть с ним ночью, но сын отказался возвращаться к себе.

– Я хотел бы провести ночь в твоей комнате, – попросил он, указывая в ноги укрытой пологом кровати.

Слегка улыбнувшись, Кит-Канан кивнул. Он вспомнил то полое дерево, где когда-то жил много сотен лет назад с матерью Сильверана, Анайей, и ее братом Макели. Они тоже обычно спали на голом полу.

Кит-Канан снова лег. Он долго прислушивался, но Сильверан дышал спокойно, едва слышно. Пророк погрузился в размышления о загадке Дру и о том, что значит это совпадение имен. Был ли Друлетен самим богом Хиддукелем, принявшим обличье смертного? Неужели это бог Злых Сделок мучит Сильверана во сне?

В доме Пророка завелись привидения – так шептались на площадях и в домах Квалиноста в последующие дни. Странного сына Пророка, которого он привел с гор, мучил жуткий призрак в виде отрубленной головы. От этих рассказов у добрых людей мурашки бегали по коже, и все же они передавали друг другу сплетню. История наводила ужас, но была слишком интересной.

Больше никто не видел призрака – он преследовал лишь принца Сильверана. Видение не появлялось, пока он не оставался один, а затем начинало неотступно терзать его. Здоровый молодой эльф вскоре побледнел, здоровье его пошатнулось – мстительный дух не давал ему ни сна, ни покоя.

Верханна и Руфус решили всегда быть рядом с Сильвераном – ведь призрак никогда не являлся при посторонних. На некоторое время это подействовало. Благодаря заботам сводной сестры и кендера здоровье Сильверана пошло на поправку. Затем, после многих недель этого счастливого содружества, преследование изменило форму.

Однажды Верханна, Сильверан и Руфус гуляли в саду за домом Пророка. Они набили мешок соломой, и девушка учила Сильверана стрелять из арбалета. Со временем Верханна смогла принять тот факт, что он ее брат, а возможно, и следующий Пророк Солнца. Она теперь очень полюбила бывать в его обществе.

Руфус трусцой бегал туда-сюда, принося обратно стрелы. Стояло благоуханное утро, ветер гнал по небу легкие серые облака, и лето уходило, скрываясь за западным горизонтом. Деревья только начинали золотиться, одеваться в свой осенний наряд.

Щелк! Стрела, дрожа, вонзилась в цель. Верханна опустила самострел. На ней была красная туника без рукавов и тонкие белые штаны, на ногах – изящные красные шлепанцы с золотой вышивкой, подарок Руфуса на день рождения, отмечавшийся неделю назад.

– Ну вот видишь, – ободряюще заметила она. – Это не так уж трудно. Даже Малявка может стрелять из лука.

– Мы, кендеры, считаем, что лук – это оружие трусов, – беззаботно заметил Руфус. – Настоящее оружие – это праща. Вот чтобы из нее стрелять, нужно немалое искусство!

– Ха, праща! Все это просто детские игрушки, – засмеялась Верханна.

Сильверан сидел на мраморной скамье, искусно вырезанной в форме поваленного дерева. Он множество раз пробовал попасть по мишени, но стрелы его неизменно уходили в сторону. Он не мог этого понять, но неудачи, казалось, совсем не беспокоили его. Однако Верханну это раздражало.

– У тебя же зрение острое, как у амбарной совы, – проворчала она, уперев руки в бока. – Ну почему ты не можешь попасть в мишень?

– Оружие не слушается моих рук, – пожал плечами Сильверан. – А почему, и сам не знаю.

– Чушь! Все в нашем роду искусны в обращении с оружием, – Она сунула ему в руки охотничий арбалет. – Давай еще раз.

– Как хочешь, Ханна.

Сильверан вложил в лук стрелу. Верханна отступила влево, Руфус – вправо. Он поднял арбалет к лицу и, прищурившись, взглянул в прицел.

Убийца…

Сильверан опустил лук и, нахмурившись, покачал головой.

– Ничего, – произнес он, снова поднимая оружие.

Убийца…

Зеленорукому эльфу слишком хорошо был знаком этот голос. Крепко вцепившись в самострел, Сильверан попытался сосредоточиться на цели, выбросить все остальные мысли из головы. Призрак убитого Дру не тревожил его больше месяца. Он проводил время или с Верханной и Руфусом, или в обществе отца, обучаясь вещам, которые необходимо знать наследному принцу Квалинести. Дни его были поглощены деятельностью, а ночи безмятежны – Руфус теперь спал на маленькой кровати в его комнате.

И все же, как он не старался изгнать его, эхо голоса Дру звучало в его ушах:

Убийца… Ты убил меня.

Сильверан обернулся, взлетел подол его зеленой мантии, он искал глазами жуткое лицо, которое, он знал, висит в воздухе где-то поблизости. Руфус бросился на землю – стрела во взведенном самостреле промелькнула совсем близко. Он крикнул:

– Эй! Смотри, куда направляешь эту штуку!

Единственное, что слышал сын Пророка, – призрачное дыхание давно мертвого эльфа. Он вертелся на месте, пока не заметил зловещее лицо, парившее в воздухе как раз у него над головой. С тех пор как он в последний раз видел его, на лице злого волшебника явственнее проступили признаки распада. Нос провалился, вместо глаз зияли черные провалы. Запах смерти и разложения наполнил ноздри Сильверана. Задыхаясь, он направил самострел на призрак.

– Сильверан, не стреляй, – спокойно произнесла Верханна.

Стрела была направлена прямо ей в лоб, ее отделяло от Сильверана лишь шесть футов. На ее верхней губе показалось несколько капель пота.

– Не застрели капитана! – добавил свои мольбы Руфус, по-прежнему распростертый на земле.

– Убирайся! – дрожащим голосом произнес Сильверан. – Оставь меня в покое!

– Я не Друлетен, – осторожно произнесла Верханна. Вытянув пустые руки, она шагнула вперед, продолжая говорить спокойным, мирным голосом: – Опусти лук, Сильверан. Это я, Верханна. Твоя сестра.

В мозгу Сильверана, разрушаемом страхом, слова звучали по-иному:

Осталось недолго, убийца. Когда сгниет последняя частица моей плоти и от меня останутся только кости, я приду, чтобы отомстить за свою смерть. Осталось недолго! Взгляни смерти в лицо!

Из кожи мертвеца полезли личинки. Нижняя челюсть Друлетена отвалилась и исчезла, и на принца зловеще уставился – жуткий беззубый череп. Сильверан закрыл глаза и закричал, моля о пощаде. Рука его сжала спусковой крючок.

Верханна, бросившись вперед, выбила из его рук арбалет. Остроконечная стрела вырвалась из механизма и просвистела в воздухе, скрывшись высоко в ветвях. Сильверан взвизгнул и оттолкнул Верханну, но ей удалось прижать его к земле.

– Нет, нет! – надрывался он. – Я сожалею, что убил тебя! Не трогай меня, Дру! Я не хочу умирать! – По щекам его текли слезы.

Сад наполнили гвардейцы и слуги, прибежал и Таманьер Амбродель, встревоженный криками. Гвардейцы удерживали Сильверана, после того как Верханна помогла ему подняться на ноги. Принц, всхлипывая, бормотал что-то о прощении и своей невиновности.

– Вы что, бросили его одного? – быстро спросил Таманьер. – Он снова видел привидение?

– Мы от него ни на шаг не отходили, – запротестовал Руфус. – Мы с капитаном учили Зеленые Руки стрелять из арбалета.

Таманьер обернулся к Верханне:

– Ты не видела ничего необычного, Высочество?

Она, отряхнув грязь с колен, покачала головой:

– Я ничего не слышала и не видела, кроме Сильверана.

– Он чуть не пристрелил моего капитана, – встрял кендер.

– Заткнись, Малявка.

Таманьер помрачнел:

– Нужно сообщить Пророку. – Он стиснул морщинистые руки и крепко прижал их к губам. – Прости меня, принцесса.

– Что ты имеешь в виду? – ощетинилась Верханна.

– Должно быть, Его Высочество немного повредился в уме.

– Ты слишком далеко заходишь, кастелян Амбродель! – Глаза ее пылали. – Если мой брат говорит, что он видит призрак, значит, клянусь Астрой, призрак есть!

– Я ни в коем случае не хотел оскорбить, Высочайшая…

– И все же ты меня оскорбил!

Гвардейцы, поддерживая Сильверана, повели его обратно домой. Таманьер с белым как мел лицом поклонился и последовал за ними.

Руфус поднял арбалет и смахнул грязь с тетивы.

– А знаешь, капитан, старый чудак, возможно, и прав.

Она затрясла пальцем перед носом кендера:

– Не начинай и ты тоже, болтливая букашка!

Кендер повернулся и затопал к дому. Трясясь от ярости, Верханна мгновение наблюдала за ним, затем схватила забытую стрелу и переломила ее через колено. Отшвырнув в стороны обломки, она широкими шагами направилась в сад и вскоре скрылась из виду, продираясь сквозь кустарник в самые непроходимые заросли.

Из дома Пророка, из окна, выходившего в сад, Ульвиан наблюдал всю сцену. Он улыбнулся. Как удачно, что из его комнаты открывается такой превосходный вид.

В дом Пророка пригласили лекарей; прибывшие жрицы Квен произносили над Сильвераном свои заклинания – все напрасно. Жрецы Мантиса и Астры призвали на помощь несчастному сыну Кит-Канана все свое искусство, но жуткое мертвое лицо по-прежнему преследовало его, и только его.

Пророк встретился с целителями и жрецами.

– Моего сына околдовали? – угрюмо спросил он.

Высшая жрица Квен, бывшая Сильванести, по имени Айтара, ответила:

– Мы наложили на твоего сына излечивающие чары, Великий Пророк, но они не подействовали. Добрые братья Мантиса воздвигли преграды, чтобы отогнать злых духов, и все же страшный призрак является ему.

Ее большие бледно-голубые глаза, не дрогнув, в упор смотрели на Кит-Канана.

– Принц Сильверан не стал жертвой магии смертных, Великий Пророк, – закончила молодая жрица.

– Что же тогда? – требовательно спросил он.

Айтара оглянулась на притихших спутников:

– Есть две возможности, Величайший. Обе они не слишком приятны.

– Говори правду, госпожа. Я хочу знать все.

– Существуют снадобья, яды, от которых затуманивается рассудок. Твоему сыну могли дать подобный яд, – ответила она.

Кит-Канан покачал головой:

– Сильверан ест со мной за одним столом. Никто не может угадать, кто именно, будет есть или пить из данной тарелки или чашки. А у меня не было подобных видений. Это не яд.

– Хорошо. Тогда остается последнее объяснение – твой сын лишился разума.

После этих слов воцарилась жуткая леденящая тишина. Кит-Канан с такой силой сжал подлокотники своего кресла, что костяшки пальцев побелели.

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты утверждаешь, что мой сын – мой наследник – сумасшедший?

Жрица промолчала. В мозгу Пророка пронеслась мысль.

– Мой сын раньше выказывал магические способности, – несмело начал он. – Может ли его сила излечить его?

– Он в действительности обладает большим могуществом, но совершенно не умеет им пользоваться. Без долгого обучения и практики он не может применить свою силу, чтобы помочь себе. – Печаль отразилась на лице Айтары.

Кит-Канан взглянул в глаза каждому по очереди. Все присутствующие повесили головы и молчали – сказать больше было нечего.

– Идите, – устало велел Пророк. – Благодарю вас за ваши старания. Уходите.

С бесчисленными поклонами и расшаркиваниями лекари и жрецы покинули Кит-Канана. Пророк отвернулся и невидящим взором уставился в окно. В зале остался лишь Таманьер.

– Старина, – обратился к нему Кит-Канан, – что мне делать? Мне уже кажется, что боги прокляли меня, Там. Я похоронил двух жен, и вот – один сын оказался преступником, а второй, возможно, безумцем. Что мне теперь делать?

Старый кастелян, стоявший в дальнем конце зала, сделал глубокий вдох.

– Наверное, с молодым Сильвераном с самого начала было что-то не так, – несмело пробормотал он. – В конце концов, его рождение и начало жизни были не совсем естественны и он обладает неизвестной и неконтролируемой силой.

Пророк откинулся на спинку трона. Ему казалось, что каждый день из прожитых им пятисот с лишним лет притягивает его к земле, словно камень в складках мантии, словно цепи, обмотанные вокруг плеч.

– Я следовал всем знамениям, – бормотал он. – Неужели все это – ужасная ошибка? Это невозможно. Сильверан – мой истинный наследник, я чувствую это. Но как же нам его излечить? Я не могу передать свою корону безумцу.

– Государь, – произнес Таманьер, – мне очень не хотелось бы тебя беспокоить этим – особенно сейчас. Но принц Ульвиан желает поговорить с тобой.

Пророк вздрогнул – мысли его были далеко отсюда.

– Что ты говоришь, Там?

– Принц Ульвиан просил свидания с тобой, государь.

Пророк собрался с мыслями и, кивнув, ответил:

– Очень хорошо. Пришли его ко мне.

Таманьер распахнул створки дверей. Ветер с террасы, кружась, принес в зал горсть опавших листьев и разметал их по полированному деревянному полу. Кастелян ввел принца Ульвиана, затем удалился, плотно прикрыв за собой двери.

– Пророк, – начал Ульвиан, отвесив глубокий поклон.

Кит-Канан знаком приказал ему приблизиться. Ульвиан в двадцать шагов пересек приемный зал. За месяцы, прошедшие с его возвращения из Пакс Таркаса и Черной Скалы, принц в корне изменил свою внешность и поведение. Исчезли экстравагантные кружевные манжеты, сверкающие и непомерно дорогие штаны и сапоги. Ульвиан стал носить простые бархатные туники темно-синего, черного или зеленого цвета и невысокие черные башмаки. Тяжелые ожерелья и вызывающие бриллианты на пальцах сменились простой серебряной цепочкой с медальоном, в который была вправлена миниатюра с портретом матери. Ульвиан отпустил волосы, как принято было по эльфийской моде, и сбрил бороду. Если бы не его широкая челюсть и круглые глаза, его можно было бы принять за чистокровного эльфа.

– Отец, я хочу, чтобы ты отослал меня отсюда, – произнес он, поклонившись еще раз, у подножия трона.

– Отослал? Почему?

– Мне кажется, пришло время завершить мое образование. Я слишком много времени истратил на легкомысленные удовольствия. Мне предстоит еще многое узнать.

Кит-Канан выпрямился. Эта любопытная просьба насторожила его.

– И куда же ты собрался, чтобы получить образование? – поинтересовался он.

– Я думал о Сильваносте.

Пророк поднял брови.

– Ульвиан, это невозможно, – мягко объяснил он. – Ситас никогда не позволит этого.

Ульвиан шагнул вперед, наступив носками башмаков на основание деревянного трона.

– Но я хочу получить знания у мудрых восточных эльфов, в древнейших храмах мира. И конечно, Звездный Пророк не откажет своему родственнику…

– Это невозможно, сын мой. – Кит-Канан наклонился и положил руку на плечо Ульвиану. – Ты полуэльф. Тебя не допустят в Сильванести.

Принц вздрогнул, словно отец ударил его.

– Тогда отошли меня в Торбардин, в Эргот! Все равно куда! – в отчаянии воскликнул принц.

– Откуда такое внезапное желание уехать?

Принц опустил глаза под проницательным взглядом Пророка:

– Я… я объяснил тебе, отец. Я хочу закончить образование.

– Ты не говоришь мне всей правды, сын, – возразил Кит-Канан.

– Ну хорошо. Я хочу уехать из этого дома. Я больше не могу этого выносить! – Он вырвался из рук отца.

– Что ты имеешь в виду?

Ульвиан подергал узкий серый пояс. Наконец, он повернулся к Пророку спиной.

– От его криков я не сплю по ночам, – неохотно процедил он. – Я… я слышу, как он бродит по коридорам, слышу его стоны. Это невыносимо, отец. Я знаю, что он твой законный наследник, и я не могу ожидать, что ты отошлешь его от себя, и я решил уйти сам, добровольно.

Кит-Канан, поднявшись, приблизился к сыну.

– Твой брат болен, – сказал он. – Если это утешит тебя, то я тоже не сплю по ночам.

Темные круги под глазами Пророка подтверждали правоту его слов.

– Я хотел бы, чтобы ты остался и помог Сильверану, Улли. Он нуждается в добром друге.

Одетый в темное принц опустился на колени и взял с пола пригоршню алых и коричневых листьев. Он медленно перебирал их, словно изучая их сморщенные личики.

– Что говорят врачеватели – у него есть шансы выздороветь? – спросил он, не сводя взгляда с листьев.

– Они даже не решили, в чем причина его болезни, – вздохнул Кит-Канан.

Ульвиан бросил листья и поднялся. Обернувшись к отцу, принц тихо промолвил:

– Если тебе угодно, чтобы я остался, отец, то я остаюсь.

Кит-Канан с благодарностью сжал руки сына.

– Спасибо тебе, Улли, – улыбаясь, отвечал он. – Я надеялся, что ты не покинешь нас.

Принц и не помышлял об отъезде. Вернувшись к себе, Ульвиан слегка погладил свою тяжелую стеганую тунику. Там, под одеждой, скрытый в плотном кожаном мешочке, с его шеи свисал амулет из черного оникса.

– Прелесть моя, – негромко, но ликующе произнес он, – все идет отлично! Скоро я стану единственным и неоспоримым наследником.

Ты это заслужил, мой принц, – вполголоса мурлыкал амулет, слышимый лишь Ульвиану. – Вместе мы сможем править.

И принц занялся окончательной отделкой речи, которую он собирался произнести на церемонии провозглашения его наследником трона Солнца.

Гибель Солнца

Незадолго до наступления первых морозов Сильверана переместили в комнату, находившуюся в дальнем конце южного крыла дома Пророка. В этом уединенном покое его ночной бред не беспокоил тех, кто спал ближе к центру огромного дома. Таманьер, будучи ключником, обязан был каждый вечер запирать Сильверана в его комнате. Если крики становились громче, ему приносили снотворное. Лишь самые сильнодействующие лекарства могли отогнать недремлющий призрак, преследовавший молодого эльфа. От сильных снотворных он весь день пошатывался и ходил одурманенный.

Когда с восходом Солинари, серебряной луны, в Квалиност пришли первые холода, Сильверан спал неспокойным сном в своей жалкой клетке. Здесь не было ни мебели, ни ламп – ничего, чем он мог бы поранить себя или других. Из его одеял оставалась лишь пара целых – остальные он разодрал в клочья, лихорадочно отбиваясь от кошмарного видения.

Зеленые Руки, – позвал мертвый Дру. – Поднимайся, убийца. Сегодня мы встретимся с тобой в долине смерти.

– Нет, – простонал Сильверан. – О нет, прошу тебя!

Твое время пришло. Вставай! Я иду за тобой!

– Нет!

Внезапно содрогнувшись, эльф рывком поднялся на кровати. Сердце его, как молвт, билось о ребра, он дышал быстро, мучительно.

– Ты не достанешь меня! Не сможешь!

С трудом он поднялся на ноги. Дверь его комнаты была заперта снаружи. Сильверана охватила паника. Он изо всех сил пнул дверь ногой.

Толстая деревянная панель задрожала, но не сдвинулась с места. Зная огромную силу своего сына, Кит-Канан отдал печальное распоряжение – сделать эту дверь как можно прочнее.

Зеленые Руки, убийца…

В отчаянии Сильверан бросился на дверь всем телом. Под его неистовым натиском косяк раскололся, и дверь широко распахнулась. Снаружи, в темном коридоре, стоял холод. На голые деревянные полы еще не постелили зимние коврики, и зубы эльфа застучали, когда он, пошатываясь, вышел на мороз.