Мозг

Мартин прислонился к стене и засунул руки в карманы.

Приготовившись к ожиданию, он стал перебирать в уме запутанную цепь событий, начавшуюся, когда Кеннет Роббинс вручил ему снимок Лизы Марино. С тех пор не прошло и двух дней, а казалось — две недели. Первое волнение, испытанное при виде странного радиологического отклонения, уступило теперь место давящему чувству страха. Он уже почти боялся узнать, что же такое происходит в госпитале. Так боятся узнать о болезни в собственной семье. С медициной связана вся его жизнь. Если бы не опасения по поводу Кристин Линдквист, он, пожалуй, мог бы обо всем этом забыть. В ушах его все еще звучала тирада Голдблатта о профессиональном самоубийстве.

Вернер появился вовремя; выйдя, он остановился и запер за собой дверь. Филипс вытянул шею и прищурил в полутьме глаза, удостоверяясь, что это действительно Вернер. Тот переоделся: теперь на нем был темный костюм и белая сорочка с галстуком. К удивлению Мартина, препаратор напоминал, скорее, преуспевающего торговца, закрывающего на ночь свой магазинчик.

Худое лицо, казавшееся в морге злым, теперь придавало ему почти аристократический вид.

Вернер повернулся и постоял немного, пробуя повернутой вверх ладонью, не идет ли дождь. Удовлетворившись результатом, он направился на улицу. В правой руке он нес черный атташе-кейс. На согнутой левой висел туго стянутый зонт.

Следуя за ним на безопасном удалении, Мартин заметил странность в походке Вернера. Тот не хромал, а как бы припрыгивал, словно одна нога у него была намного сильнее другой. Но двигался он быстро и ровно.

Мартин надеялся, что Вернер живет вблизи госпиталя, но препаратор повернул на Бродвей и спустился в метро. Мартин, чтобы сократить дистанцию, ускорил шаг, затем побежал через две ступеньки. Вначале он не видел Вернера — у того очевидно был жетон. Мартин поспешно купил жетон и бросился к турникету. На эскалаторе препаратора не было, и Мартин рысью побежал по переходу к другой платформе. Миновав поворот, он успел увидеть голову Вернера, спускающегося по лестнице к платформе в сторону центра.

Филипс выхватил газету из урны и уткнулся в нее. Вернер сидел в каких-нибудь десяти метрах, погруженный в чтение — кто бы мог подумать? — «Начал шахматной игры». В бледном свете подземки Филипсу удалось лучше рассмотреть внешность препаратора. Модный темно-синий костюм с узкими брюками и приталенным пиджаком. Короткие волосы аккуратно причесаны; широкоскулое загорелое лицо делало его похожим на прусского генерала. Впечатление портили только туфли — сильно поношенные и давно не чищенные.

Вечерняя смена в госпитале только что закончилась, и на платформе толпились сестры, санитары, лаборанты. С грохотом подошел поезд в сторону центра, Вернер вошел, Филипс последовал за ним. Препаратор сидел неподвижно, как изваяние, держа перед собой книгу, взгляд его глубоко посаженных глаз скользил по строчкам. Атташе-кейс он поставил на пол и зажал коленями. Филипс сел через полвагона от него напротив красивого юноши-испанца в костюме из полиэстера.

Мартин на каждой остановке готовился выйти, но Вернер не двигался с места. Когда проехали 59-ю стрит, Филипс забеспокоился. Видимо Вернер не намерен сразу ехать домой. Мартину такой вариант почему-то в голову не приходил. Он испытал облегчение, выйдя вслед за препаратором на 42-й стрит.

Теперь уже речь шла не о том, домой или не домой направляется препаратор, а сколько он там пробудет. Выйдя на улицу, Филипс ощутил глупость и неловкость своего положения.

Улица была заполнена ночной публикой. Несмотря на поздний час и холодную сырость, 42-я стрит сверкала яркими огнями. Аккуратно одетый Вернер спокойно миновал странно и нелепо одетых людей, толпившихся перед порнографическими кинотеатрами и книжными лавками. Его, похоже, не касались психосексуальные пороки мира. Филипсу пришлось труднее. Ему казалось, что этот чуждый мир намеренно задерживает его, вынуждая постоянно маневрировать и иногда даже спускаться на проезжую часть, чтобы обойти плотные группы и при этом не потерять Вернера из виду. Вдруг Вернер резко повернул и вошел в книжный магазин только для взрослых.

Мартин остановился снаружи. Он решил дать Вернеру на эту ерунду ровно час. Если за это время препаратор не придет домой, придется бросить затею. Ожидая, Мартин скоро заметил, что к нему в поисках добычи устремляются сутенеры, мелочные торговцы и просто нищие. Они были настырны, и Мартин, чтобы избегнуть их внимания, решил войти в магазин.

Внутри, на балкончике типа кафедры под самым потолком сидела женщина с бледно-лиловыми волосами и тяжелым взглядом. Она сверху увидела Филипса, и взгляд ее глубоко посаженных, окруженных темными тенями глаз прошелся по всему телу Филипса, оценивая возможность его допуска. Опустив глаза, боясь, чтобы кто-нибудь не увидел его в таком месте, Мартин нырнул в ближайший проход. Вернера не было видно!

Один из клиентов протиснулся рядом с Филипсом, безвольно опустив руки по бокам, и при этом провел ладонями по заду Филипса. Он уже прошел, когда случившееся дошло до сознания Филипса. Мартину стало до тошноты противно, он чуть было не крикнул, но сдержался, боясь привлечь к себе внимание.

Он пошел по магазину, рассчитывая обнаружить Вернера за одной из книжных полок или стоек. Лиловая женщина из своего скворечника, казалось, следила за каждым его движением, и, чтобы рассеять подозрения, он взял какой-то журнал, но тот оказался в закрытом пластиковом пакете и пришлось положить его на место. На обложке были изображены двое совокупляющихся в акробатических позах мужчин.

Внезапно Вернер показался из двери в глубине магазина и прошел мимо испуганного Филипса, который поспешно отвернулся и стал рыться в порнографических видеокассетах. Но Вернер не глядел по сторонам. Казалось, он был в шорах. В считанные секунды он уже был за дверью магазина.

Мартин подождал, сколько считал возможным. Он не хотел слишком явно показывать, что следит за препаратором, но, выходя, заметил, что женщина на балкончике перегнулась через ограждение и провожает его взглядом. Что-то этот надумал?

Выскочив, Филипс увидел, что Вернер садится в такси. Боясь потерять его после стольких трудов, Филипс сбежал с тротуара и стал неистово махать руками, пытаясь остановить идущие мимо машины. Одно такси остановилось на другой стороне улицы, и Филипс, пробежав между движущимися машинами, вскочил в него.

— Поезжай вон за тем такси за автобусом, — произнес Филипс возбужденно.

Водитель только взглянул на него.

— Давай, — настаивал Филипс.

Водитель пожал плечами и включил передачу. — Из полиции что ли?

Мартин не ответил. Лучше ничего не говорить. Вернер вышел на углу 52-й и Шестой авеню; Мартин выскочил метров за тридцать и побежал за ним.

Вернер вошел в магазин через три двери от угла.

Перейдя авеню, Мартин посмотрел на название магазина. «Все для секса». От книжного магазина только для взрослых на 42-й стрит этот отличался очень сдержанным оформлением. Осмотревшись, Мартин обратил внимание, что вокруг располагаются антикварные лавки, модные рестораны и дорогие магазины. Жилые дома явно населяет средний класс. Соседство хорошее.

Вернер появился из дверей в сопровождении какого-то смеющегося мужчины, державшего руку на его плече. Вернер улыбнулся и пожал ему руку, потом пошел по Второй авеню. Филипс вновь следовал за ним на безопасном расстоянии.

Знай он заранее, что ему вслед за Вернером придется останавливаться во всех этих местах, он на это не пошел бы. А сейчас ему оставалось только ждать завершения одиссеи. Но у Вернера были свои планы.

По 55-й стрит он дошел до Третьей авеню, где вошел в небольшой дом, примостившийся под сенью небоскреба из стекла и бетона. Это была пивная, выглядевшая так, как будто скопирована с фотографии двадцатых годов.

После недолгих колебаний Мартин вошел, боясь упустить Вернера, если потеряет его из виду. К крайнему удивлению Филипса, заведение, несмотря на поздний час, было заполнено оживленными посетителями, и ему пришлось протискиваться внутрь. Это оказался популярный пивной бар — тоже терра инкогнита для Филипса.

Озираясь в толпе в поисках Вернера, Филипс вдруг обнаружил его совсем рядом слева. Тот держал кружку пива и улыбался блондинке, по виду секретарше. Филипс поглубже натянул свою шапку.

— А чем вы занимаетесь? — спросила секретарша, пытаясь перекричать гул голосов.

— Я врач, — ответил Вернер. — Патологоанатом.

— Подумать только! — секретаршу это явно впечатлило.

— Это имеет свои положительные и отрицательные стороны, — продолжал Вернер. — Обычно мне приходится работать допоздна, но, может быть, вы как-нибудь захотите выпить.

— С удовольствием, — прокричала секретарша.

Мартин протолкался к стойке. Она соображает, куда может попасть?

Он заказал пиво и выбрался поближе к стене, откуда можно было наблюдать за Вернером. Отхлебывая из кружки, он понемногу проникался пониманием абсурдности ситуации. Человек, проучившийся столько лет, не нашел себе лучшего занятия, чем посреди ночи сидеть в пивном баре и следить за странной личностью, имеющей до ужаса нормальный вид. Осмотревшись вокруг, Филипс был поражен тем, с какой легкостью Вернер влился в общество бизнесменов и юристов.

Записав телефон секретарши, Вернер допил пиво, собрал свои вещи и на Третьей авеню вновь сел в такси. По поводу следования за ним у Мартина с водителем состоялся короткий спор, который удалось разрешить только с помощью пятидолларовой бумажки.

Ехали молча. Филипс всматривался в мелькавшие мимо освещенные улицы, потом все заслонил внезапный ливень. Стеклоочистители едва справлялись с потоками воды. Ехали по Пятьдесят седьмой, от площади Колумба на север к Бродвею, затем свернули на авеню Амстердам. Филипс узнал Колумбийский университет, когда оно объезжали его слева. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. На Сто сорок первой повернули направо, и Мартин, наклонившись вперед, спросил, в какой части города они находятся.

— Гамильтон Хайтс, ответил водитель, повернул налево на бульвар Гамильтона и затормозил.

Впереди такси Вернера остановилось. Филипс расплатился и вышел.

Хотя по мере движения на север по авеню Амстердам городской пейзаж становился менее привлекательным, здесь Филипсу показалось довольно приятно. По обе стороны улицы стояли причудливые дома городского типа, в фасадах которых нашли отражение все архитектурные школы чуть ли не с самого Ренессанса. Большинство зданий носило следы недавнего ремонта, иные ремонтировались. В конце улицы, примыкающем к бульвару, Вернер вошел в облицованный известняком дом с венецианскими окнами, украшенными в готическом стиле.

Когда Филипс подошел к дому, свет в окнах третьего этажа погас. С близкого расстояния состояние дома представлялось не столь благополучным, как издали, но общего впечатления это не ухудшало; дом выглядел изысканной вещью с налетом старины, и Филипс подивился умению Вернера устраиваться в жизни.

Войдя в вестибюль, Филипс понял, что застать Вернера врасплох, постучавшись прямо в его дверь, не удастся. Как и в доме Дениз, рядом с запертой дверью были отдельные звонки в каждую квартиру. Имя Хельмута Вернера стояло третьим снизу.

Коснувшись пальцем кнопки, Филипс задумался, стоит ли доводить все это до конца. Он не знал даже, что будет говорить, но, вспомнив о Кристин Линдквист, решился. Нажал кнопку и стал ждать.

— Кто там? — сквозь шорох помех донесся из маленького динамика голос Вернера.

— Доктор Филипс. У меня для вас деньги, Вернер. Большие деньги.

Тишина. Мартин услышал биение собственного сердца.

— Кто еще с вами, Филипс?

— Никого.

Вестибюль со следами былой роскоши наполнило резкое гудение открываемого замка, и Филипс прошел в дверь. По лестнице он поднялся на третий этаж. За единственной дверью слышались звуки открываемых многочисленных замков. Дверь слегка приоткрылась, и на лицо Филипса упал узкий луч света. Вернер смотрел на него одним глазом. Поднятая бровь выражала нескрываемое удивление. Потом он снял цепочку и отворил дверь.

Мартин быстро вошел, оттеснив Вернера. Посреди прихожей он остановился.

— Приятель, я готов заплатить, — произнес он, стараясь придать голосу уверенность. — Но мне нужно знать, что произошло с мозгом Лизы Марино.

— И сколько же вы готовы заплатить? — Вернер ритмично сжимал и разжимал руки.

— Пятьсот долларов. — Филипсу хотелось, чтобы сумма звучала заманчиво, но не дико.

Тонкие губы Вернера растянулись в усмешке, обозначив на впалых щеках глубокие морщины. Зубы у него были мелкие и ровные.

— Это точно, что вы один?

Филипс кивнул.

— А деньги где?

— Вот здесь. — Филипс похлопал по левой стороне груди.

— Ладно. Что вы хотите знать?

— Все.

Вернер пожал плечами.

— Это долгая история.

— Я не спешу.

— Я собирался поесть. Хотите?

Мартин покачал головой. Желудок у него стянуло в тугой узел.

— Располагайтесь. — Вернер повернулся и своей характерной походкой направился в кухню. Мартин пошел за ним, лишь коротко осмотревшись вокруг. Стены обиты красным бархатом, мебель в викторианском стиле. Комната носила следы небрежного, мрачного изящества, которое подчеркивал неяркий свет единственной лампы в шелковом абажуре. На столе лежал атташе-кейс Вернера. Рядом находилась, видимо, только что вынутая из кейса камера Поляроид с пачкой фотографий.

В маленькой кухне Мартин увидел раковину, крохотную плиту и холодильник — таких он не встречал с самого детства. Открыв холодильник, Вернер достал сэндвич и бутылку пива. Из ящика под раковиной он взял ключ и, сняв пробку, убрал его на прежнее место.

— Хотите? — Вернер поднял руку с бутылкой.

Филипс отрицательно покачал головой. Препаратор вышел из кухни, и Филипс отошел назад. Вернер сдвинул атташе-кейс и камеру в сторону и жестом пригласил Мартина сесть. Потом сделал долгий глоток из бутылки и громко рыгнул, ставя ее. Чем дальше, тем менее уверенно Филипс себя чувствовал. Он утратил преимущество неожиданности. Чтобы сдержать дрожь в руках, он положил их на колени. Он неотрывно смотрел на Вернера, следя за каждым его движением.

На жалованье препаратора прожить невозможно, — произнес Вернер.

Филипс кивнул, ожидая продолжения. Вернер откусил от сэндвича.

— Видите ли, я из Старого Света, — заговорил Вернер с полным ртом, — из Румынии. История не очень веселая: нацисты убили всю семью, а меня отправили в Германию, когда мне было пять лет. В этом возрасте я и начал заниматься трупами в Дахау.

Вернер излагал все с жуткими подробностями; рассказал, как убили родителей, как с ним обращались в концентрационных лагерях, как он был вынужден жить среди мертвецов. Страшный рассказ все продолжался и продолжался, Вернер не пропускал ни одной отталкивающей подробности. Филипс несколько раз делал попытки прервать эту жуткую сказку, но Вернер все говорил, и решимость Филипса таяла, как снег под жарким солнцем.

— Потом я приехал в Америку, — продолжал Вернер, громко засосав остатки пива. Он с шумом отодвинул стул и отправился в кухню за следующей бутылкой. Филипс, оглушенный его историей, следил за ним из-за стола. — Устроился работать в морг мединститута, — кричал Вернер, открывая ящик под раковиной. Внизу там лежало несколько больших секционных ножей, тайно унесенных из морга еще в те времена, когда вскрытия проводили на старом мраморном столе. Он взял один из них и сунул острием вперед в левый рукав куртки. — Но денег требовалось больше, чем платили жалованья. — Он открыл бутылку и вернул на место ключ. Закрыв ящик, он повернулся и пошел обратно к столу.

— Я хочу только узнать о Лизе Марино, — вставил Мартин нетвердым голосом. Слушая историю жизни Вернера, он ощутил груз физической усталости.

— Я к этому подхожу, — успокоил его Вернер. Он отхлебнул свежего пива, поставил бутылку на стол. — Я начал подрабатывать там же, в морге — в то время анатомия была более популярна, чем сейчас. Масса всяких мелочей. А потом появилась идея делать фотографии. Я их продаю на Сорок второй стрит.

Занимаюсь этим не один год. — Одной рукой Вернер обвел вокруг себя.

Филипс окинул взглядом неясно освещенную комнату. У него было смутное ощущение, что стены в красном бархате усеяны картинами. Теперь, всмотревшись, он понял, что это непристойные жуткие фотографии обнаженных женских трупов. Филипс медленно переключил внимание на довольное лицо Вернера.

— Лиза Марино была одной из лучших моих моделей, — разливался Вернер. Он взял со стола пачку снимков и бросил на колени Филипсу. — Посмотрите. Это большие деньги, особенно на Второй авеню. Не торопитесь. А мне нужно в ванную. Это все пиво — проходит насквозь.

Вернер обошел потрясенного Филипса и исчез в двери спальни.

Мартин неохотно взглянул на болезненно садистские фотографии трупа Лизы Марино. Ему было страшно прикасаться к ним, как будто заключенное в них помрачение ума может остаться у него на пальцах. Вернер, видимо, неправильно истолковал его интерес. Возможно, препаратору ничего не известно об отсутствующем мозге, а его подозрительное поведение обусловлено только незаконной торговлей некрофильными фотографиями. Филипс почувствовал приближение тошноты.

Вернер миновал спальню и вошел в ванную. Он открыл кран настолько, чтобы по звуку казалось, что он мочится, и достал из рукава длинный тонкий секционный нож. Держа нож в правой руке, как кинжал, Вернер бесшумно двинулся обратно через спальню.

Филипс сидел в четырех-пяти метрах от Вернера, спиной к нему, склонив голову к лежащим на коленях фотографиям. Перед самой дверью спальни препаратор остановился. Длинными пальцами он покрепче ухватил потертую деревянную рукоятку ножа; губы его были плотно сжаты.

Филипс собрал фотографии и поднял их, собираясь положить лицом вниз на стол. Он успел донести их только до уровня груди, когда уловил движение за спиной. Мартин начал оборачиваться. Раздался пронзительный вопль!

Лезвие ножа вошло чуть позади ключицы, у основания шеи, срезало верхнюю часть легкого и пронзило правую легочную артерию. Кровь залила открытый бронх, вызвав рефлекторный предсмертный кашель, от которого струя крови через рот хлынула над головой Филипса, залив перед ним стол.

Движимый звериным инстинктом, Мартин отскочил вправо, схватив одновременно пивную бутылку. Повернувшись, он увидел падающего Вернера, который тщетно пытался дотянуться рукой до стилета, погруженного в его шею по рукоятку. Только хрип вырывался из его глотки, тело его рухнуло на стол, а затем бесформенной грудой свалилось на пол. Секционный нож, который он держал, стукнулся о стол и с грохотом отлетел в сторону.

— Не двигайтесь и ничего не касайтесь, — крикнул вышедший в холл убийца Вернера. — Хорошо, что мы решили проследить за вами. — Филипс вспомнил, что этого молодого испанца с густыми усами, одетого в костюм из полиэстера, он видел в метро. — Нужно попасть в крупный сосуд или в сердце, но этот парень не дал мне времени. — Испанец наклонился и попытался вытащить стилет из шеи Вернера. При падении голова Вернера прижалась к плечу, и лезвие оказалось зажато. Убийца перешагнул через агонизирующее тело, чтобы поудобнее ухватиться за рукоятку.

К этому времени Филипс уже достаточно оправился от шока, и реакция его была мгновенной. Описав широкую дугу, пивная бутылка опустилась на голову склонившегося над телом пришельца. Краем глаза уловив приближение удара, тот успел в последний момент чуть повернуть голову, так что удар частично пришелся по плечу. И все же он растянулся поверх своей умирающей жертвы.

Охваченный паническим страхом, Филипс кинулся бежать, все еще держа в руке бутылку. Но у двери ему показалось, что в вестибюле внизу слышны какие-то звуки; возможно, убийца был не один. Филипс оттолкнулся от косяка и бросился обратно. Убийца уже поднялся на ноги, но еще не пришел в себя после удара и обеими руками держался за голову.

Мартин подскочил к окну спальни и рывком поднял раму. Он попытался открыть вторую раму с сеткой, но не смог и вышиб ее ногой. Ступив на пожарную лестницу, он бросился вниз. Не оступился он только чудом, так как спуск представлял собой скорее контролируемое падение. На земле выбирать направление не приходилось — только на восток. За соседним строением он попал в расположенный на пустыре огород. Стена справа преграждала путь к бульвару Гамильтона.

В восточном направлении местность круто опускалась, и он скользил и падал на усеянном камнями склоне. Свет был за спиной, а он бежал в темноту. Вскоре он натолкнулся на проволочное ограждение. За проволокой, на три метра ниже, автомобильная свалка. Дальше виднелось слабо освещенное пространство авеню Сент-Николас. Филипс собрался перелезть через ограждение, но обнаружил в нем дыру. Протиснувшись в нее, он повис на бетонной стене и прыгнул наугад.

Формально свалки здесь не было. Просто свободное место, где ржавели брошенные машины. Мартин осторожно пробирался между грудами искореженного металла, ориентируясь на свет улицы. В любой момент он ожидал услышать преследователей.

По улице бежать было легче. Ему хотелось быть как можно дальше от дома Вернера. Он искал глазами дежурную машину полиции. Никого не видно.

Дома по обе стороны имели запущенный вид, и, присмотревшись, он понял, что многие из них выгорели изнутри и заброшены. Громадные пустые дома казались скелетами в темной туманной ночи. Тротуары усыпаны мусором и обломками.

Филипс вдруг понял, где находится. Он попал прямо в Гарлем. Это заставило его замедлить шаг. Темнота и безлюдье усилили страх. В двух кварталах впереди показалась группа чернокожей шпаны, немало удивившейся при виде бегущего Филипса. Они даже оставили свои дела с наркотиками, чтобы посмотреть на белого психа, бегущего мимо них к центру Гарлема.

Мартин находился в хорошей форме, но напряженный темп вскоре его утомил; он чуть не падал, каждый вдох отзывался в груди острой болью.

Наконец он в отчаянии свернул в темный проем без дверей, тяжело дыша и спотыкаясь об осколки кирпичей. Для опоры он держался за сырую стену. В нос ударил зловонный запах. Это ничего. Главное, можно отдохнуть от бега.

Мартин осторожно выглянул. Никого. Тишина, гробовая тишина. Он почувствовал чей-то запах еще до того, как ощутил прикосновение руки, высунувшейся из черных глубин здания и схватившей его за кисть. Вопль, зародившийся в его глотке, прозвучал скорее как блеянье ягненка. Он выскочил из проема, тряся кистью, как бы пытаясь сбросить ядовитое насекомое. При этом владелец таинственной руки вывалился из проема, и Мартин увидел накачавшееся наркотиками существо, едва способное стоять прямо. — Господи! — воскликнул Филипс, поворачиваясь, чтобы продолжить путь.

Решив больше не останавливаться, он настроился на свою обычную трусцу. Он безнадежно заблудился, но надеялся, что, двигаясь все время прямо, в конце концов достигнет какого-нибудь населенного района.

Вновь начался дождь, в свете редких уличных фонарей клубилась мелкая водяная пыль.

Через пару кварталов Филипс обнаружил оазис. Он попал на широкую авеню, на углу здесь располагался ночной бар с яркой неоновой рекламой «Будвайзер», отбрасывавшей во все стороны кроваво-красные сполохи. К соседним дверям жались какие-то фигуры, искавшие у красной вывески спасения от разлагающегося города.

Проведя рукой по влажным волосам, Мартин ощутил что-то липкое. В свете рекламы он увидел, что это кровь — кровь Вернера. Такое впечатление, как будто только что вышел из драки; Мартин попробовал стереть кровь рукой.

После нескольких попыток липкость пропала, и он толкнул входную дверь.

Внутри было душно и дымно. Музыка «диско» гремела так оглушающе, что каждый такт отдавался в груди. В баре находилось человек двенадцать, все черные и все в частичной отключке. К «диско» примешивались звуки небольшого цветного телевизора, показывавшего гангстерский фильм тридцатых годов. Единственным зрителем был могучий бармен в грязном белом переднике.

Лица посетителей повернулись к Филипсу, и атмосфера сразу наэлектризовалась, как перед грозой. Филипс прожил в Нью-Йорке почти двадцать лет, но всегда старался отгородиться от той отчаянной бедности, которая так же характерна для этого города, как и выставляемое напоказ богатство.

Он шел по бару осторожно, опасаясь возможного в любой момент нападения. Хмурые лица посетителей поворачивались ему вслед. Сидевший у стойки бородач повернулся на табурете и преградил ему путь. Мускулистое тело негра источало грубую силу.

— Иди, иди, Беленький, — прорычал он.

— Флэш! — рявкнул бармен, — полегче. — Потом, обращаясь к Филипсу:

— Мистер, какого хрена вам здесь понадобилось? Жить надоело?

— Мне нужен телефон, — с трудом выговорил Филипс.

— В подсобке, — бросил бармен, недоверчиво качая головой.

Обходя человека по имени Флэш, Мартин не дышал. Найдя в кармане монету, он стал озираться в поисках телефона. Аппарат обнаружился у туалетов, но на нем висел парень, ругавшийся со своей подружкой. — Слушай, бэби, что ты хочешь, о чем ревешь?

В прежнем своем паническом состоянии Мартин мог бы попытаться отобрать у него телефон, но сейчас он, хотя бы отчасти, контролировал себя, поэтому вернулся в бар и стоял в ожидании в самом конце стойки. Атмосфера несколько разрядилась, разговоры возобновились.

Бармен потребовал деньги вперед, потом налил ему бренди. Огненная жидкость сняла напряжение и помогла сосредоточиться. Впервые после невероятных событий, связанных со смертью Вернера, у Мартина появилась возможность осмыслить случившееся. В момент нанесения удара он полагал, что стал случайным свидетелем схватки между Вернером и его убийцей. Но убийца сказал какие-то слова о том, что он следил за Филипсом. Чушь какая-то!

Мартин следил за Вернером. И Мартин видел у Вернера нож. Возможно, препаратор собирался на него напасть? Пытаясь разобраться во всем этом, Филипс еще больше запутался, особенно когда вспомнил, что ночью видел убийцу в подземке. Филипс допил бренди и заплатил еще. Он спросил бармена, где он находится, и тот рассказал. Названия улиц ничего Филипсу не говорили.

Чернокожий парень, ругавшийся с подружкой, прошел за спиной Филипса и вышел из бара. Мартин соскочил с табурета и, захватив стакан, вновь направился в подсобку. Он уже чувствовал себя спокойнее и рассчитывал более внятно изложить все полиции. Под телефоном была небольшая полочка, на нее он поставил стакан. Опустив монету, он набрал 911.

На фоне диско и телевизора можно было расслышать гудки на том конце линии. Он подумал, стоит ли говорить о подозрительных событиях в госпитале, и пришел к выводу, что этим еще больше все запутает. Он решил ничего не говорить о медицинских делах, если только не потребуется объяснять, что ему понадобилось посреди ночи в квартире Вернера. В трубке послышался безразличный сиплый голос.

— Шестое отделение. Сержант Макнили.

— Я хочу сообщить об убийстве, — произнес Мартин, стараясь говорить ровным голосом.

— Где?

— Точного адреса я не знаю, но дом смогу узнать, если увижу.

— Вам в настоящий момент что-нибудь угрожает?

— Нет, не думаю. Я нахожусь в баре в Гарлеме.

— В баре! Парень, — прервал сержант, — а сколько ты принял?

Филипс понял, что его принимают за ненормального. — Послушайте, при мне зарезали человека.

— Дружище, в Гарлеме режут очень часто. Как тебя зовут?

— Доктор Мартин Филипс. Я штатный радиолог в Медицинском центре Хобсоновского университета.

— Вы сказали Филипс? — Голос сержанта изменился.

— Совершенно верно, — ответил Мартин, удивившись реакции сержанта.

— Что же вы сразу не сказали! Мы же ждем вашего звонка. Мне велено сразу переключить вас на Бюро. Не бросайте трубку. Если прервется, звоните сразу еще. О'кей!

Полисмен не стал ждать ответа. Послышался щелчок — его переключили на ожидание. Отодвинув трубку, Филипс смотрел на нее, как будто ждал объяснения странного разговора. Сержант совершенно определенно сказал, что ждал его звонка. А что это за Бюро? Бюро чего?

После ряда щелчков было слышно, как кто-то другой взял трубку.

Этот голос был громким и возбужденным.

— Алло, Филипс, вы где?

— Я в Гарлеме. А кто это?

— Агент Сэнсон. Я помощник директора Бюро по городу.

— Какого Бюро? — Нервы Филипса, уже немного успокоившиеся, начали вибрировать, как под током.

— Федерального бюро расследований, идиот! Послушайте, у нас, возможно, мало времени. Вам нужно выбираться из этого района.

— Почему? — Мартин был ошарашен, но в голосе Сэнсона он почувствовал серьезность.

— Мне сейчас некогда объяснять. Но человек, которого вы ударили по голове, это один из моих агентов, пытавшийся вас защитить. Неужто вы не понимаете? Вернер попал в это совершенно случайно.

— Ничего не понимаю! — крикнул Филипс.

— Это не имеет значения, — рявкнул Сэнсон. Важно вытащить вас оттуда. Не вешайте, я проверю, защищена ли линия.

Послышался еще щелчок — опять переключили на ожидание. Глядя на молчащую трубку, Филипс ощутил волнение, перешедшее в ярость. Все это похоже на какую-то злую шутку.

— Линия не защищена, — вновь заговорил Сэнсон. — Дайте ваш номер, я перезвоню.

Филипс назвал номер и повесил трубку. Ярость его таяла, сменяясь снова страхом. Это же, в конце концов, ФБР.

Телефон под рукой Филипса затрезвонил, напугав его. Вновь Сэнсон. — О'кей, Филипс! Слушайте! Мы проводим тайное расследование преступной организации, действующей в Медицинском центре Хобсоновского университета.

— И это связано с радиацией, — неожиданно для себя выпалил Филипс. Кое-что стало проясняться.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Очень хорошо. Слушайте, Филипс, вы нужны для этого расследования, но есть опасения, что за вами могут следить. Нам нужно с вами поговорить. Нам нужен кто-то внутри Медицинского центра, понимаете? — Сэнсон не стал дожидаться ответа Филипса. — Если за вами следят, вам сюда идти нельзя. Сейчас ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они узнали, что ими занимается ФБР. Не вешайте.