Глава 22

Бренна вошла в холл, снимая перчатки и бросая их на длинный деревянный стол возле двери. Она грустно вздохнула. Как хорошо было снова устроиться в привычной обстановке, вернуться к привычному укладу жизни. Вот уже две недели, как она вернулась и приступила к обязанностям владелицы поместья. Маклахлан из Гленброха... День выдался тяжелый, но не лишенный приятности. Она побывала у арендаторов, выслушала жалобы и просьбы.

Она начала расстегивать пуговицы накидки, и в этот момент появилась Дженни Кэннан, худая, как тростинка. Она вихрем ворвалась в холл с радостной улыбкой на длинном, худом лице.

– Вот вы где, хозяйка. Дайте-ка я вам помогу. Бренна улыбнулась женщине, которая помогла ей снять накидку.

– Ну, Дженни, – ворчливо сказала она, – сколько раз тебе говорить? Ты здесь гостья, а не служанка. Мне больше не нужна нянька.

– Глупости. – Дженни махнула рукой. – Человеку в любом возрасте иногда хочется, чтобы его побаловали, а уж вам, такой чудесной девушке... Посмотрите, хозяйка. Опять выходили без шляпки! Скоро вы покроетесь веснушками.

– Что с того? – Бренна пожала плечами. – Мне нравятся веснушки. Кое-кто мог бы даже сказать, что они добавляют живости моему лицу.

Дженни покачала головой, шумно хлопоча вокруг Бренны, как наседка.

– Кроме того, сегодня нет солнца. Смотри, – Бренна указала в окно, – сыро и пасмурно, какое там солнце.

– Ну так и нечего здесь стоять, а то еще схватите простуду в этом дурацком шелковом платьице. Идите и разыщите свое шерстяное платье.

Бренна оглядела муслиновое платьице. Подол мокрый и весь в грязи. Дженни права. Дурацкое платьице, совершенно неподходящий для Гленброха наряд. О чем она думала, уходя утром из дому? Селеста уложила ей волосы так, словно она собиралась пройтись по изысканным гостиным Мейфэра. Ей всего-навсего предстояло посетить скромные дома арендаторов.

– Пойду и переоденусь, Дженни, если сделаешь одно одолжение.

– Да что угодно, хозяйка!

– Сейчас же разыщи миссис Кемпбелл и скажи ей, что заболел мальчик Ангуса Фергусона. У бедной миссис Фергусон забот полон рот с грудным младенцем. Нужно, чтобы кухарка сварила бульон и его немедленно отправили Фергусонам. Пусть миссис Кемпбелл найдет также что-нибудь из фруктов и овощей.

– Хорошо, хозяйка. Я пойду и скажу ей прямо сейчас.

– А как мистер Кэннан ладит с мистером Мореем?

– Неплохо, совсем неплохо. Я так благодарна вам за то, что дали ему возможность, просто нет слов.

Она сжала руку Бренны.

– Дженни, дорогая, я только жалею, что...

– Это не ваша вина, нисколечко! Впрочем, ничего пока не случилось. Может быть, вы ошиблись?

– Могу лишь надеяться на это.

Новый хозяин земель Хэмптона пока не давал о себе знать, хотя Бренна знала – он может заявить о своих намерениях в любую минуту. Нужно дать ему время, напомнила она себе. В конце концов, еще и месяца не прошло с тех пор, как... Бренна покачала головой, отгоняя мысли о той ночи.

– Ну, так идите же. – Дженни ткнула пальцем в сторону лестницы.

Бренна улыбнулась и покорно пошла наверх. От складок шелкового платья внезапно повеяло сыростью и холодом. Боже, она привыкла к лондонскому теплу. Казалось, в Гленброхе ей больше никогда не согреться.

Еле волоча ноги от усталости, она поднималась по ступенькам. Рядом скакала Гера, следуя за хозяйкой по пятам.

– Где же ты была так долго, Гера? Я не видела тебя со вчерашнего дня. Ты, наверное, гуляла. Радовалась, что снова дома.

Кошка бросилась вперед, в спальню. Бренна вошла следом, мягко затворив за собой дверь. Ее вдруг охватило чувство вины – застало врасплох, схватило за горло. Ей бы радоваться, ведь она дома. Но вместо этого, как ни грустно признаваться, она тосковала по своей новой семье – Джейн, миссис Розмур, даже Люси. Где-то в глубине души она скучала даже по лорду и леди Данвилл, хотя их попытка воссоединить семью оказалась такой неудачной. Она всегда чувствовала себя чужой в Лондоне. Теперь же ей думалось, что и тут, в Гленброхе, она не на своем месте.

Ей показалось, или арендаторы действительно смотрели на нее сегодня как-то иначе? Теперь они знали правду. В ее жилах не было ни капли крови Маклахланов. Считали ли они ее по-прежнему достойной их любви и уважения? Раньше она могла легко, по-дружески говорить с ними – теперь это ощущение пропало. Казалось, они чувствуют себя неуютно в ее присутствии. Как будто принимали у себя незнакомую женщину, а не ту, кого знали с пеленок. Разумеется, свою роль сыграло и платье. Бренна грустно усмехнулась. Они, несомненно, решили, что она возгордилась, нарядившись в изысканный наряд от мадам Виоже, в то время как хозяева принимали ее в будничной домашней одежде.

Она поспешно сбросила мокрое платье, нисколько не боясь порвать тонкую ткань или застежку. Ей больше не нужны изысканные вещи. Затем она торопливо вытащила шпильки, скреплявшие прическу. Волосы упали ей на плечи. Не нужно больше мудрить с прической. Единственная коса, уложенная короной на голове, – этого будет достаточно. Нужно поговорить с Селестой.

Тяжело вздохнув, Бренна подошла к окну и раздвинула занавески. Боже, а она ведь надеялась, что он отправится вслед за ней. Просыпаясь утром, она грезила, что он лежит в ее постели, и надеялась, что вот сегодня Колин наверняка поднимется по ступенькам парадного входа, умоляя о прощении. Скажет, что не может жить без нее!

О своем замужестве она рассказала только Дженни, полагая, впрочем, что Селеста разнесет по всему дому, что Бренна – замужняя дама, виконтесса Розмур, которая сбежала от мужа, не прожив с ним и недели. Потрясающая новость!

Несомненно, они будут шептаться за ее спиной. Поделом ей, раз она вышла замуж за англичанина.

Один день сменял другой, и ей становилось ясно, что Колин ее не любит. Если честно, он никогда и не признавался в нежных чувствах. Тем не менее, думала она... А вдруг он все-таки любит? Она внушала себе надежду под влиянием собственного неосмотрительного чувства, как глупая девчонка. Вот почему она всегда считала, что не стоит выходить замуж по любви. Выставить себя в дурацком свете, мечтать о человеке, который не собирается отвечать на ее чувство.

Разумеется, если бы Колин любил ее, он бы давно приехал. Хоть бы письмо написал! Она ведь получила два письма от Джейн – веселых, забавных, в которых имя Колина старательно не упоминалось.

Бренна чувствовала, что запуталась. Неужели она готова его простить? Да как она может, после того разговора? Он назвал ее трусихой, обманщицей. Жестокие слова. Неужели она так хочет его, что готова простить предательство? Чем еще объяснить, что она тоскует по нему, несмотря ни на что? Она посмотрела на кольцо, которое он подарил на помолвку. Она продолжала носить его на пальце вместе с обручальным кольцом. Непрошеная.

В дверь постучали, и Бренна вздрогнула от неожиданности.

– Госпожа... леди Розмур?

Бренна вздохнула. У нее так много имен. Бедняжка Селеста не знает, как лучше к ней обращаться.

– Да, Селеста? Заходи.

Горничная бесшумно вошла, прикрыв за собой дверь.

– Начнем одевать вас к обеду?

– Нет. Я... мне нехорошо. Может быть, я пойду наверх, в обсерваторию.

– Опять? Туман такой густой, вы ничего не увидите.

– Может быть, я увижу луну, – возразила Бренна. Не важно, что именно увидит она в телескоп. Просто посидит там, на своем любимом месте, в башне. Только там, и нигде больше, могла она забыть свои горести, обрести мир в душе.

– Миссис Кэннан очень расстроится, госпожа. За всю неделю вы обедали не больше трех раз.

Это было правдой. Дни проходили в приятных хлопотах. Другое дело – вечера. Бренне тяжело было находиться на людях, вести разговоры, стараться выглядеть веселой. С другой стороны, именно по вечерам душа болела особенно нестерпимо.

– Я... передай ей мои сожаления, Селеста.

– Может быть, принести поднос сюда, наверх?

– Принеси что-нибудь легкое. Право же, мне совсем не хочется есть.

– Как скажете, госпожа. – Селеста направилась к двери. – Вот если бы здесь была кухарка Розмуров, – заметила она, оглядываясь через плечо.

– Ты думаешь, здесь, в Гленброхе, у нас недостаточно умелая повариха? Мне всегда казалось...

– Нет, госпожа, дело не в этом. Она отлично готовит. Я хотела сказать, что кухарка Розмуров умеет готовить такое питье, что излечивает любую болезнь – от простуды до подагры. Оно может исцелить даже разбитое сердце. – Горничная храбро посмотрела Бренне в глаза.

Целебный напиток от сердечных мук? Существуй он на самом деле, не жалко было бы отдать за него гору золота.

– Думаю, что как-нибудь справлюсь сама. Мне придется это сделать...

– Нужно было попросить у нее фляжку с готовым напитком, когда мы уезжали, вот что мне следовало сделать! Ну что ж, в таком случае спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Селеста, – ответила Бренна, протянув руку, чтобы взять халат. Затянула пояс потуже и кликнула кошку, которая сидела на широком каменном подоконнике, внимательно наблюдая за хозяйкой.

– Идем, Гера! Мне очень нравится, когда ты со мной в обсерватории.

Кошка по крайней мере не станет задавать вопросов. Ее не нужно развлекать веселой болтовней – к таким развлечениям Бренна, кажется, потеряла всякую склонность. Время, сказала она самой себе. Время – вот все, что ей нужно.

– Тебе обязательно врываться сюда и хлопать дверью? – прорычал Колин, не отрывая взгляда от страницы «Тайме». Впрочем, он ничего не мог прочесть. Слова сливались в сплошное серое пятно.

– А тебе обязательно грубить? – возразила Джейн, хлопая по столу книгой для пущей убедительности. – Ты знаешь, я тебе не враг. Хотя ты умудрился наделать дел...

– Полагаю, тебе следует придержать язычок, Джейн. Или... – Колин опять начинал сердиться – слишком знакомое чувство за последнее время! Гнев просто душил его.

– Или что? Колин, я устала ходить вокруг тебя на цыпочках, не смея даже произнести ее имя. Она была мне подругой, а ты заставил ее уехать. Я должна знать почему.

– Если ты забыла, я напомню. Это она меня бросила. Джейн хмыкнула.

– Уверена, у нее были серьезные причины. Чего я никак не могу взять в толк – почему ты не бросился за ней следом?

– Полагаешь, я должен был бежать за ней, как мальчишка?

– В конце концов, она твоя жена.

– Хочешь верь, хочешь нет, но у меня еще осталась гордость.

– И ты собираешься и дальше страдать во имя этой самой гордости? Посмотри на себя, Колин. – Она уперла кулачки в бока. – Посмотри, в кого ты превратился. Как будто не спал и не умывался несколько дней. Даже не ел – вон какой худой, даже брюки висят. Вот уже две недели и даже больше, как ты не спускаешься к обеду. Вместо этого часами сидишь здесь – в кабинете отца... то есть твоем кабинете, – поправила она себя, – занимаясь непонятно чем. – Она подозрительно осмотрела брата. – Не имею ни малейшего понятия, что ты тут делаешь.

Она взглянула на буфет, где отец держал бутылки со спиртным.

Теперь здесь ничего не было. В тот день, когда уехала Бренна, он вылил все. До последней капли!

– Тебе, разумеется, это неинтересно, но я скажу, что просматривал бумаги, чтобы получше узнать, какими поместьями и прочей недвижимостью владеет семья Розмур.

Просматривать книги – единственное, что помогало ему отвлечься от горестных размышлений. Позволь Колин себе хоть минуту праздности, и сердечная боль сведет его с ума. Тем не менее он стойко воздерживался от спиртного. Он должен пережить все это, находясь в трезвом рассудке. Это станет его искуплением, его карой. Лучшее, что было в его жизни, он уничтожил собственными руками. Счастье утекло, как песок сквозь пальцы.

– Довольно интересно, – солгал он. Голос предательски дрогнул на последнем слоге. Глупец, ничтожество!

Джейн все стало ясно.

– Колин, Колин, – повторила она с состраданием. – Нужно что-то делать. Не могу видеть, как ты сидишь здесь и делаешь вид, что все в порядке, в то время как твое сердце разрывается от горя!

Он аккуратно сложил газету, потом ответил:

– Не драматизируй. Тебе это не идет.

Она со вздохом присела на край письменного стола, как бы ненароком повалив на пол стопку книг, которую сама положила на стол минутой раньше. Колин бросился поднимать книги. Незнакомый том в кожаном переплете привлек его внимание.

– Что это? – спросил он, раскрывая книгу. Звездный атлас! Страница за страницей. Звезды, планеты, созвездия, пометки детским неровным почерком – должно быть, их делала Бренна. Колин вдруг почувствовал, что готов расплакаться. Он не мог сказать ни слова, только сдавленно вскрикнул, поспешно захлопывая книгу.

Джейн спрыгнула со стола.

– Что там такое? – Она выхватила книгу у Колина, озадаченно хмуря брови. Быстро пролистала страницы. —

Звездные карты Бренны. Должно быть, забыла в спешке. Тебя словно громом поразило. У него защемило в груди.

– Джейн, уйди, пожалуйста. Я хочу побыть один. Уходи сейчас же.

– Нет, не могу. Никуда я не уйду. К тому же Люси и Мэндвилл будут здесь с минуты на минуту, и я...

– Я сказал, оставь меня, – сдавленно прошептал Колин.

– Колин, ты меня пугаешь. Ты бледный и весь дрожишь. О Боже, только не это! Не как папа!

Она бросилась к брату, взяла его руки в свои. Колин отдернул руку, отворачиваясь от Джейн, чтобы та не увидела, что он плачет.

– Черт побери, Джейн. Оставь меня, слышишь? Но упрямая сестрица принялась настаивать на своем:

– Ты должен поехать за ней. Не знаю, что такого ты натворил, но ты можешь сказать, что раскаиваешься. Скажешь, что ошибся, и...

– Не могу. Неужели ты не понимаешь? – Колин уже кричал. Одним взмахом руки он свалил на пол все, что лежало на столе. Книги и листы бумаги разлетелись по всей комнате. – Ничего уже не поправить. Без меня она преуспеет гораздо лучше.

– Колин, она твоя жена. Жена!

– Я ее недостоин.

Будь оно все проклято. Он не может больше сдерживать слезы.

– Разве можно так говорить? Ты самый достойный человек из всех, кого я знаю. Ты самый добрый, самый милый, самый надежный брат на свете.

– Нет нужды говорить все это лишь для того, чтобы меня успокоить. Джейн, я взрослый мужчина. Виконт, между прочим. А посмотри на меня, – он развел руки широко в стороны, – только посмотри, что я наделал, во что превратился.

Джейн затрясла головой столь энергично, что несколько тщательно уложенных каштановых локонов покинули свое место в прическе и упали ей на раскрасневшиеся щеки.

– Я вижу мужчину, с которым судьба сыграла злую шутку, кого подло оболгали, опозорили. И все же, несмотря ни на что, ты сумел сохранить чувство собственного достоинства, свою честь. Ты женился на необыкновенной женщине, и эта женщина любит тебя, Колин.

– Не любит она меня!

– Конечно, любит. Неужели ты настолько слеп?

– Может быть, она любила меня когда-то, но не теперь.

– Чепуха. Уверена, ты не сделал ничего такого, чтобы...

– Как раз сделал. – Колин встал, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он презирал себя за эту слабость. – Если бы ты только знала, что именно я сделал! – Он горестно покачал головой.

– Так расскажи мне, Колин, – тихо попросила Джейн. Она накрыла его руки своими теплыми ладонями. – Расскажи, я буду твоим судьей.

Колин проглотил комок в горле.

– В ту ночь, когда меня выкинули из клуба «Уайте», я выиграл у маркиза Хэмптона кусок земли в Шотландии. Как выяснилось, эта земля граничит с владениями Бренны.

– По-моему, это большая удача.

– Слушай дальше. Я обещал Бренне, задолго до того, как мы поженились, что земля останется неприкосновенной, я никогда не допущу на ней огораживания. Я дал слово джентльмена. Бренна передала мои заверения арендаторам Хэмптона.

Глаза Джейн округлились. . – Нет, Колин. Ты ведь не забрал у них землю? Пожалуйста, скажи!

– Ты про огораживание? Нет, этого я не сделал. У меня не было возможности. Сразу после смерти папы я как-то очутился в задней комнате одного притона в Ист-Энде. Проиграл кучу денег, а потом, спустив все до последнего гроша, поставил на кон шотландское владение. Я даже не помню, как это делал, – был слишком пьян.

– И ты его проиграл, – прошипела Джейн, уронив руки. – Проиграл, правда?