Элинор повернулась и вздрогнула, увидев Фредерика, стоящего в тени.
– Я… мне, наверное, лучше пойти спать, – пробормотала она, в панике глядя вслед удаляющейся чете Хенли.
Фредерик, не удосужившись хорошенько подумать, быстро пересек террасу и предложил Элинор свою руку.
– Не стоит беспокоиться, леди Элинор, – сказал он. – Ночь такая чудесная, и прогулка по парку доставит вам удовольствие. Я не кусаюсь, – добавил он тихо, видя, что она колеблется.
– Я не уверена в этом, – чуть слышно ответила Элинор, тем не менее беря его под руку. – Благодарю вас, мистер Стоунем, – произнесла она громче в расчете на Уитби. – Спокойной ночи, мистер Уитби. Спасибо за приятный вечер.
– Мне тоже было очень приятно, – сказал Уитби с легким поклоном.
Фредерику ничего не оставалось, как сопровождать Элинор, спустившуюся по широким каменным ступенькам в душистый сад.
Несколько минут они шли молча в тишине, нарушаемой лишь отдаленным шумом волн. Дорогу им освещала полная луна, заливая серебристым светом лужайку под ногами. Фредерик время от времени поглядывал на Элинор, невольно задерживая взгляд на ее вздымающейся и опускающейся груди. Если ее корсаж сдвинуть хотя бы на дюйм, то в вырезе появится сосок, и Фредерик подумал, какой он – розовый или темный? Ему чертовски хотелось узнать это.
Он затаил дыхание, стараясь прогнать эти похотливые мысли. «Молли… Думай о Молли, – мысленно твердил он. – Ее длинные светлые волосы ниспадают на плечи, а страстные губы жаждут наслаждения». Проклятие, все бесполезно.
С моря подул ветер, шелестя ветвями над ними, когда они шли среди густых, усеянных плодами диких яблонь, и Фредерик почувствовал, что Элинор задрожала, шагая рядом с ним.
Он остановился и повернулся к ней:
– Вам холодно?
Она кивнула в ответ.
– Немного. Мне следовало захватить с собой что-нибудь потеплее, чем эта шаль, – сказала она, отпуская его руку и плотнее запахивая на плечах шаль с бахромой.
– Вот, – сказал Фредерик, расстегивая и снимая свой сюртук. – Возьмите это.
– Нет, я не могу. Наденьте его снова, кто-нибудь может увидеть…
– Кто? Джордж Уитби?
– Может быть, – сказала она, оглядываясь на дом.
– И что, если он увидит? Думаете, он предпочтет, чтобы я позволил вам простудиться?
– Наверное, нет. Но все же…
– Вас очень беспокоит, что он подумает о вас, Элинор?
– Это вас не касается, – сказала она и быстро зашагала к аллее каштанов в отдалении.
Фредерик легко догнал Элинор и подстроился под ее шаг, перекинув сюртук через плечо.
– Кажется, вас очень волнует его мнение, о чем свидетельствует это платье.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, ускоряя шаг.
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. И вам лучше идти помедленнее. Если вы будете так спешить, ваша грудь непременно выскочит наружу. А если это произойдет, то я не ручаюсь за себя.
Элинор повернулась к нему, сверкая глазами.
– Как вы смеете говорить мне такие непристойные, вульгарные вещи! – Снова подул ветер, и она опять задрожала, на этот раз гораздо сильнее.
Фредерик протянул ей сюртук:
– Наденьте его, Элинор. Вам же холодно.
– Нет, благодарю, – сказала она и отвернулась. Упрямая женщина. Он заметил, что кожа ее рук стала похожа на гусиную.
– Черт возьми, Элинор. Наденьте этот сюртук.
Она ничего не сказала, но Фредерик увидел, как ее пальцы сжались в кулаки. Он зашел сзади нее и встал так близко, что его грудь соприкасалась с ее спиной. Поскольку она не протестовала, он осторожно накинул ей на плечи свой сюртук и поспешно отошел, пока не поздно. Пока не сделал того, что не следует, поскольку готов был заключить в свои объятия ее мягкое тело и целовать ее до безумия. Его Дыхание сделалось прерывистым от напряжения, когда он наблюдал, как она молча продевает руки в рукава.
Элинор вдохнула запах мужчины, сохранившийся в складках сюртука, и ее сердце тревожно забилось. Именно этого она опасалась, когда отказывалась надеть его одежду. И сейчас он стоял перед ней в рубашке и жилете, а его непокорные темные волосы развевались на ветру. Легкий намек на бороду оттенял его подбородок и скулы. В таком виде он выглядел еще более опасным. Почему мистер Уитби отказался сопровождать ее, предоставив это Фредерику? Казалось, Уитби с неподдельным энтузиазмом уделял ей внимание. Ей было приятно его общество, и она чувствовала, что он тоже испытывал удовольствие, общаясь с ней.
Но вместо мистера Уитби сейчас здесь перед ней в лунном свете стоял Фредерик – мужчина, которого она старалась избегать. И более того – его взгляд пугал ее.
Никто прежде не смотрел на нее так, как Фредерик, и она не понимала, что это означает.
– Чтобы вы знали, Элинор: увидев вас в таком платье, я теперь ни в чем не смогу отказать вам. Если вы скажете, чтобы я прыгнул с утеса, я охотно сделаю это.
– Я не знаю, должна ли обижаться или быть польщенной такими ироничными заявлениями, – сказала она, стараясь замедлить дыхание.
– Несомненно, быть польщенной. Ведь вы узнали теперь мою слабость. Стоит вам надеть это платье, и я буду в вашей власти. Вашим рабом, так сказать.
– Интересно, – тихо сказала Элинор. Ей хотелось бы верить в правдивость его слов, прикрытых шутливой иронией, хотя она понимала, что этого делать нельзя. – Это всего лишь красивые слова, Фредерик. Скажите, вы когда-нибудь встречали сопротивление женщин? Или они всегда сразу падали к вашим ногам?
Он запрокинул голову и расхохотался.
– Что в этом смешного? – спросила Элинор, чувствуя себя в глупом положении.
– Значит, вы сомневаетесь в том, что я говорю. Но разве вы не заметили, что я не отрывал от вас глаз весь вечер?
Конечно, она заметила, и от этого пульс ее учащался и ладони становились влажными каждый раз, когда она ловила его взгляд. Была ли это истинная страсть в глубине его темных глаз? Или она только принимала желаемое за действительное?
– Расскажите мне об Ирландии, – попросила Элинор, желая сменить тему. – О вашем семейном поместье в Коннемаре.
Фредерик молчал несколько секунд, а когда заговорил, его голос был мягким, почти благоговейным.
– По-моему, Эбби самое красивое место на земле. Оно расположено между озером и горным склоном, среди вековых дубов, и довольно часто покрыто туманом. Дом из серого сланца имеет прямоугольную форму и весьма хаотичную конструкцию внутри с выступающими повсюду балками. Позади него расположен огороженный стенами сад, половина которого занята цветами, а другая – овощами.
Мальчиком я проводил много часов, играя там и катаясь на лодке по озеру. Мои прародители жили по соседству в бледно-розовом, увитом виноградом доме в окрестностях Эбби.
– Звучит красиво, – заметила Элинор. – Вы часто ездили туда?
– Боюсь, не очень часто. Это место довольно изолированное, и добраться туда нелегко. Вы знаете, меня сослали туда в качестве наказания, когда я был мальчиком.
– Мне кажется, это выглядит не таким уж наказанием.
Фредерик пожал плечами:
– Я ужасно скучал по своим сестрам. Особенно по Марии, а также по Кэтрин – старшей сестре. Последняя была для меня как мать. Однако согласен, моя жизнь в Эбби не являлась таким серьезным наказанием, как рассчитывал отец.
– У вас был также брат? Старший брат?
– Да. Чарлз являлся наследником отца, его радостью и гордостью. Он трагически погиб, когда мне было десять лет. Хотите узнать еще что-нибудь? – спросил Фредерик напряженным голосом.
Элинор пожала плечами, избегая его испытующего взгляда.
– Я только хотела поддержать разговор.
Он коснулся пальцем ее подбородка и приподнял голову, заставив Элинор смотреть ему в глаза. На мгновение она была очарована, не в силах оторваться от его напряженных глаз, в которых отражался лунный свет.
– Не надо считать меня героем-мучеником, Элинор, – сказал он наконец, подчеркивая каждое слово. – Во мне нет ничего романтического.
Она отвернула голову, высвобождая свой подбородок.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
Он оглядел ее пристальным взглядом с ног до головы. Потом шагнул к ней, а она сделала шаг назад.
– Надеюсь, вы не всегда так обеспокоены и напряжены, как сейчас? – спросил он.
– Полагаете, я чем-то обеспокоена?
– Конечно. Кажется, даже воздух вокруг вас заряжен нервной энергией. Я чувствовал это, когда мы были еще совсем юными.
Элинор сглотнула слюну, тщательно подбирая слова, прежде чем ответить.
– Надеюсь, это не столь уж большой порок.
– Беспокойство?
– Ну да. Вы только что сказали, что Кэтрин была для вас как мать. Я тоже по-матерински забочусь о своем брате.
– Почему? Ведь ваша мать жива и здорова.
– Да, но мой брат… – Она замолкла, подумав, стоит ли слишком откровенничать. Затем решила продолжить: – Мой брат в детстве страдал слабостью легких. Он был меньше и слабее меня. – Как это объяснить поделикатнее? – Мою мать это раздражало, и она часто злилась на него, – сказала она, удивляясь, что произнесла эти слова вслух, хотя боялась даже думать об этом. – Я не виню ее, конечно. Она была занята своими собственными делами, понимаете…
– Да, я кое-что слышал о леди Мэндвилл и о ее… делах.
Щеки Элинор вспыхнули от стыда. Неужели эти так общеизвестно? Она не хотела принимать ужасную правду, хотя знала, что ее мать имела много любовников – очень молодых любовников – и почти не скрывала этого. Неужели все в Эссексе знали об этом и посмеивались за ее спиной? Грудь Элинор переполнилась гневом.
– Она не относилась к числу любящих матерей, – с горечью сказала Элинор, – и особенно пренебрегала Генри. Я заботилась о нем, как умела, до сих пор беспокоюсь, по правде говоря. Его здоровье улучшилось с тех пор, как он окончил школу, однако я и теперь тревожусь о нем. – К ее горлу подкатил болезненный ком. – Я понимаю, что, должно быть, это глупо, ведь он уже взрослый человек и живет своей жизнью.
Фредерик коснулся руки Элинор, и она не убрала ее, почувствовав его теплое пожатие.
– Все это говорит о том, что вы преданная, любящая сестра. Ему повезло, что вы есть у него.
– Благодарю, – тихо сказала Элинор взволнованным голосом. Почему его одобрение так много значило для нее?
– А теперь пора возвращаться в дом, – мягко сказал Фредерик, обнимая ее одной рукой за плечи и притягивая ближе к себе. – Уже поздно, и вы замерзли.
Элинор кивнула, позволив ему повести ее обратно.
– Мне холодно из-за этого нелепого платья. Не понимаю, как я позволила маме убедить меня купить его?
– Я тоже не знаю, однако обязательно поцелую леди Мэндвилл в знак благодарности, когда увижу ее.
– Оно действительно такое шокирующее? – спросила Элинор с легким смехом, плотнее стягивая лацканы сюртука на груди.
– Достаточно сказать, что я долго не забуду этого зрелища. Завтра я отправлюсь в Плимут и целую неделю буду мучиться по ночам, размышляя, что у вас надето под этим платьем.
– Я бы сказала вам, – ее губы изогнулись в улыбке, когда он вопросительно уставился на нее, – однако воздержусь. Хочу, чтобы вы помучились.
– Жестокая женщина.
– Вы этого заслуживаете, – ответила она, неожиданно осознав, что в их отношениях что-то изменилось. Может быть, незначительно, но тем не менее изменилось. Появилось добродушное подшучивание, поддразнивание – то, что напомнило ей ее общение с Генри. И если теперь нечто подобное у нее складывается с Фредериком, это означает только одно – она освободилась от слепого увлечения, которое держало ее сердце в тисках все эти долгих четыре года.
– Вы обещаете вести себя хорошо, когда я уеду завтра утром и оставлю вас на попечение мистера Уитби? Честно говоря, вам не следует слишком поспешно добиваться его расположения. Он, несомненно, поддастся вашим чарам в конце концов.
– Вы так думаете?
– Конечно. Только глупец может остаться равнодушным к вам.
– Что ж, это вселяет надежду. Полагаю, у меня нет иного выбора, кроме как вести себя хорошо. Если только вы обещаете быть осторожным, когда найдете Экфорда. Думаю, есть другой способ решить вашу проблему, помимо дуэли.
– Вы всплакнете по мне, если меня убьют? – спросил он, сжимая ее запястье и поднося ее ладонь к своим губам.
Несмотря на его шутливый тон, Элинор почувствовала, как болезненно сжалось ее горло.
– Не шутите такими вещами, Фредерик. Это вовсе не смешно.
– Нет? Тогда прошу прощения. Вообще-то я меткий стрелок, Элинор. Поверьте.
Она высвободила свою руку и опустила голову, глядя на свои туфли.
– Мне не нравится ваше намерение, несмотря на ужасный поступок мистера Экфорда.
– Я и не рассчитывал, что вам понравится мое желание убить его. Однако вы могли бы проводить меня с прощальным поцелуем.
Элинор вздохнула.
– Вы не способны быть серьезным.
– Я абсолютно серьезен. Как насчет небольшого поцелуя?
Ее сердце гулко забилось – сейчас ее предположение подвергается проверке. Если ее девичье увлечение действительно улетучилось, то разве будет какой-то вред от невинного сестринского поцелуя?
– Пусть это будет выглядеть так, будто вы провожаете возлюбленного на войну, – сказал Фредерик, наклоняясь к ней и опаляя своим горячим дыханием ее шею.
– Во-первых, вы не идете на войну, а во-вторых, я не ваша возлюбленная, – возразила Элинор, чувствуя, что в конце концов поцелует его. Это всего лишь испытание, мысленно сказала она себе. И ничего более.
– Да, но моя очередная возлюбленная в настоящее время в Лондоне, – сказал он, обнимая ее за талию и притягивая к себе. – А я здесь, в Девоншире. Как быть в таком случае?
– Ну хорошо. – Сделав глубокий вдох, Элинор приподнялась на цыпочках и осторожно коснулась губами его губ. В ответ он резко втянул воздух и крепко прижал ее к себе.
В тот момент, когда его губы раскрыли ее губы, она поняла, что не выдержала испытания.
Глава 8
«Где она научилась так целоваться, черт возьми?» – подумал Фредерик, раздвигая языком мягкие губы Элинор. Ее язык смело встретил это вторжение со всей страстью, а пальцы впились в его волосы на затылке. Фредерик прерывисто дышал, лаская языком ее нижнюю губу, опьяненный ощущением ее тела в своих объятиях, чувствуя, как ее груди прижимаются к его груди, а сердце неистово колотится в такт его собственному пульсу.
Видимо, преодолев свою постоянную сдержанность, она наконец дала волю своей страсти, поддавшись искушению, как библейская Ева. Губы Фредерика переместились на ее шею, задержавшись в том месте, где пульсировала жилка. Элинор откинула голову назад с тихим стоном. Его губы двинулись ниже к основанию ее горла, затем вернулись к трепещущим губам.
Фредерик, не выпуская Элинор из своих объятий, сделал несколько шагов назад и прижал ее спиной к массивному стволу дуба, широко расставив свои ноги. Она не сопротивлялась, когда он снова раздвинул языком ее губы, прильнув возбужденной плотью к ее животу.
Он обхватил ладонями ее груди, выступающие в вырезе корсажа, потом, не в силах противиться своему желанию, просунул руку внутрь, коснувшись гладкой, шелковистой кожи. Его пальцы сжали один из затвердевших сосков, и он почувствовал, как она вся затрепетала.
Черт побери, он безумно хотел овладеть ею. Со всей страстью, прямо здесь, прижав к дереву. Но конечно, не смел сделать это. Однако желание была чрезвычайно велико.
Его разум убеждал, что надо немедленно прекратить все это, но тело пылало огнем, в то время как Элинор, извиваясь, страстно прижималась к его возбужденной плоти, сводя его с ума своими движениями даже через слой разделявшей их одежды.
Застонав, Фредерик с трудом оторвался от ее губ.
– О, Элинор, – произнес он голосом, пронизанным неутоленным желанием. – Ты хочешь довести меня до смерти?
Некоторое время она молчала, прислоняясь к дереву для поддержки; ее ноги заметно дрожали. Она выглядела ошеломленной, слегка сбитой с толку, поправляя корсаж своего платья.
Она ведь невинна, напомнил он себе. Неужели он опустился до того, что занялся девственницей? Ему потребовалось некоторое время, чтобы вновь обрести голос.
– Прошу прощения, Элинор. Все дело в этом вашем соблазнительном наряде.
Она ничего не сказала на это.
– Почему вы молчите, дорогая? – спросил он, коснувшись ее дрожащих рук. – Я обидел вас?
– Н-нет, – запинаясь произнесла она, постепенно приходя в себя. – Я не обиделась. Я только… Боже милостивый, что мы делали сейчас?
– Главное – мы вовремя остановились. Я не хотел компрометировать вас. Но если даже это произошло бы, ведь мы, по сути, обручены, не так ли?
– Нет-нет, – возразила она, повысив голос. – Я надеюсь выйти замуж за мистера Уитби.
– Но вы едва знаете этого человека, – заметил Фредерик.
– Я знаю его достаточно хорошо и уверена, он не сделал бы того, что мы только что делали…
Вероятно, она была права: этот мужчина казался евнухом.
– Да, пожалуй, он не сделал бы этого, – согласился Фредерик. – И вы хотите именно такого мужа?
Она кивнула:
– Совершенно верно.
В его груди вспыхнул гнев, хотя он не имел права возмущаться.
– В таком случае вы будете иметь то, что хотите, – отрывисто сказал он. – А теперь извините. – Он коротко кивнул, давая понять, что разговор окончен. Затем поправил шейный платок, повернулся и зашагал к дому, ни разу не оглянувшись в ее сторону.
Только войдя в предоставленную ему комнату и закрыв за собой дверь, он осознал, что забыл свой сюртук, который остался на плечах Элинор. Проклятие, он совсем потерял разум.
Подтянув пояс своего халата, Элинор, еще не до конца отойдя от сна, как завороженная, приблизилась к окну. Она раздвинула шторы и выглянула наружу, когда первые солнечные лучи начали разгонять темень внизу. На дорожке стоял лорд Хенли, держа под уздцы серую в яблоках лошадь. Рядом с ним конюх придерживал огромную гнедую кобылу. Элинор затаила дыхание, когда на дорожке появился Фредерик в своем пальто, вздымающемся волнами позади него. Поля его широкополой шляпы закрывали от ее взора его глаза, но она могла мысленно представить их шоколадный цвет и яростный блеск.
Элинор прижала ладонь к стеклу, ощутив холод и гладкость. Она наблюдала, как Фредерик вскочил на лошадь и взял в руки поводья. В течение нескольких минут мужчины говорили о чем-то, сидя верхом на лошадях. Наконец Фредерик кивнул и развернулся в сторону дороги. По спине Элинор пробежала дрожь, когда он пришпорил лошадь и поскакал, поднимая пыль.
Постепенно его фигура уменьшилась на расстоянии до едва различимого пятна; только тогда Элинор опустила голову, коснувшись подбородком груди, и тяжело вздохнула.
Впрочем, хорошо, что он уехал, подумала она. Так будет гораздо лучше. Теперь она сможет поближе познакомиться с мистером Уитби, и присутствие Фредерика не будет отвлекать ее. Отвернувшись от окна, она провела тыльной стороной ладони по лбу и оглядела комнату. Элинор ворочалась и металась всю ночь, не в силах заснуть, и теперь постельные принадлежности были смяты и сбиты в кучу.
Она поспешила к резной дубовой кровати, намереваясь расправить постель, пока не проснулась и не явилась Соланж, чтобы готовить ее к завтраку. Элинор потянула покрывало и нахмурилась, глядя на ком в изножье. Что это? Она приподняла край покрывала и заглянула под него.
Сюртук Фредерика! Элинор поднесла руку ко рту, заглушив стон, вырвавшийся из ее горла. Она совершенно забыла, что была в этой одежде, пока не вошла в свою спальню прошлым вечером и не увидела свое отражение в зеркале. Услышав приближающиеся шаги Соланж в коридоре, она поспешно скинула с плеч сюртук и сунула его под постельное белье за несколько секунд до того, как вошла служанка, чтобы помочь ей раздеться.
Сейчас она осторожно вытащила сюртук из-под покрывала и невольно поднесла его к носу, вдохнув мужской запах, сохранившийся в складках ткани. Нахлынувшие воспоминания о поцелуе Фредерика заставили ее со стоном сесть в расстройстве на край кровати. Какой же глупой она была, решив, что ее девичье увлечение сменилось чисто дружеским отношением к этому мужчине и она сможет спокойно выдержать его поцелуй.
Она совершила ужасную глупость, ответив ему со всей страстью. Все это доказывало, что ее увлечение стало еще более сильным, притягательным и… опасным. Потому что теперь оно было связано не только с девичьими фантазиями, но с настоятельной физической потребностью. Несмотря на легкомысленное поведение Фредерика, он все больше нравился ей. Она не могла понять почему. Возможно, потому, что он с такой любовью и заботой отзывался о своих сестрах.
Какова бы ни была причина, теперь она находила Фредерика более привлекательным, чем прежде. Но лучше не признаваться в этом Селине, иначе подруга подумает, что с головой у нее не все в порядке и ей следует обратиться к психиатру. Впрочем, возможно, не помешало бы сделать это. Как понять, что, целуясь с одним мужчиной, она надеялась при этом завоевать расположение другого? Как могла она так легко отвергнуть Фредерика, сначала позволив ему такие вольности?
С другой стороны, Фредерик тоже способен без колебаний после страстных объятий с одной женщиной отправиться к другой. Фактически это вошло у него в привычку. Ей надо было только пережить минутную слабость, и подобное не повторилось бы. Никогда. Ее охватило раскаяние. Мистер Уитби заслуживал лучшего.
Однако что делать с сюртуком Фредерика? Как она сможет объяснить появление этой вещи в ее спальне?
Если даже Соланж не заметит его, то горничная непременно обнаружит. Она напряженно искала решение, но ничего не приходило на ум. Что же делать? Она еще раз поднесла сюртук к носу, глубоко вдохнув запах. На мгновение у нее возникла мысль продеть руки в рукава, завернуться в эту одежду и снова лечь в мягкую теплую постель.
Поднеся руку ко рту, Элинор подавила зевоту. Может быть, действительно лечь и еще немного поспать? Солнце только взошло. Она устремилась к изголовью кровати, все еще прижимая к груди сюртук Фредерика. Сунув ноги под одеяло, она взбила пуховую подушку.
Внезапно раздался грохот. Элинор вздрогнула и посмотрела вниз на керамический кувшин, который нечаянно столкнула с прикроватного столика. Кувшин раскололся ровно пополам, и его половинки лежали на полированном полу. Ее сердце гулко забилось, и она затаила дыхание. Слышал ли кто-нибудь этот стук? Ответ на этот вопрос последовал незамедлительно – послышались приближающиеся шаги. О нет, только не Соланж, не так рано! Элинор вскочила с постели и панически огляделась, сжимая сюртук дрожащими руками и ища подходящее место, куда его можно было бы спрятать.
Окно! Есть ли другой выход? На размышления не оставалось времени: Соланж могла вот-вот появиться в дверях. Элинор поспешила к окну, распахнула его и бросила сюртук как можно дальше. Ей повезло, потому что, как только она закрыла окно, раздался стук в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла Соланж.
– Я услышала шум, – сказала служанка, озабоченно сдвинув брови. – Вы встали так рано, миледи?
Элинор кивнула.
– Я проснулась и не могла больше уснуть. Взгляните, что случилось. – Она указала на разбитый кувшин. – Я ужасно неловкая.
– Не беспокойтесь, мэм. Это не такая уж ценная вещь, как и все остальное здесь. Смотрите, как ровно он раскололся. – Соланж сняла фартук, наклонилась и сложила в него половинки кувшина. – Разжечь камин для вас?
– Это было бы чудесно, – ответила Элинор. – Я решила еще немного поспать. Вы разбудите меня через час?
– Конечно. – Соланж, держа фартук за углы, положила разбитый кувшин на туалетный столик, потом занялась камином. Когда внутри вновь заполыхал огонь, она, взяв свой фартук, направилась к двери. – Отдыхайте, мэм. Судя по вашему виду, вы действительно нуждаетесь в отдыхе.
В самом деле? Элинор нахмурилась, напомнив себе, что должна выглядеть как можно лучше сегодня. Когда служанка удалилась, она быстро подошла к зеркалу и, взглянув на свое отражение, обеспокоенно нахмурилась. Как можно завоевать расположение мистера Уитби, когда выглядишь такой измученной и невыспавшейся?
Бросив виноватый взгляд на окно, она сняла халат и легла в теплую постель. Накрывшись одеялом, Элинор мысленно прокляла Фредерика Стоунема за то, что он внес такую смуту в ее жизнь.
Элинор с улыбкой вышла на каменную террасу, чувствуя себя освежившейся и проголодавшейся. Ветерок донес до нее запах яиц и бекона, и в животе у нее заурчало в предвкушении завтрака.
– Вот она. Наконец-то проснулась, – раздался голос Селины, приветствующей ее взмахом руки из-за круглого, накрытого белой скатертью стола, на котором стояли соломенные корзинки и подносы, наполненные аппетитными угощениями. Элинор поспешила занять место рядом с подругой, напротив Джорджа Уитби.
– Кофе, мэм? – спросила обслуживающая стол служанка, и Элинор кивнула, снимая перчатки и кладя их на колени вместе с салфеткой.
– Какое чудесное утро, – сказала она. И действительно, голубое небо было чистым, без единого облачка. Над головой плавно кружили крачки, и поверх их криков доносился шум морских волн. Как ей хотелось прогуляться по берегу! Может, позже она сделает это, подумала Элинор, обратив свое внимание на мистера Уитби.
– Надеюсь, вы хорошо спали, леди Элинор, – сказал тот, протягивая руку к подрумяненному ломтику хлеба.
– О да, мистер Уитби. Шум моря действует чрезвычайно убаюкивающе. Ваш дом расположен в замечательном месте.
– Я полностью с вами согласен. – Он сделал паузу, намазывая масло на гренок. – Здесь превосходная рыбалка и охота в окрестных лесах, а близость Плимута создает определенные удобства.
Селина поставила свою чашку и мило улыбнулась:
– Вот если бы ты к тому же воспользовался моим предложением помочь тебе в части внутренней отделки комнат, Джордж. Ты не можешь отрицать, что твой дом нуждается в женской заботе.
Глаза Элинор расширились. Намек Селины был слишком откровенным. Интересно, клюнет ли мистер Уитби на эту наживку?
Он помолчал немного, жуя гренок, прежде чем ответить.
– Это верно, конечно. Без хозяйки мой дом лишен того лоска, какой придает ему женщина. Однако надеюсь, ты нашла его достаточно удобным, – сказал он, обращаясь к Селине.
– Лично мне он кажется вполне комфортабельным, – вставила Элинор. – Благодарю вас, – добавила она, когда служанка поставила перед ней тарелку с яйцами и беконом. – Мистер Уитби, расскажите, пожалуйста, поподробнее о ваших занятиях здесь, в сельской местности. Каково общество в Девоншире?
– С удовольствием, леди Элинор. Недалеко отсюда находится поместье герцога Дандриджа, а герцогиня весьма радушная и очаровательная женщина. Я часто обедаю с ними.
– Как это мило, должно быть, – сказала Элинор, накалывая вилкой кусочек бекона. – Я не знакома с герцогиней Дандридж, но она широко известна как гостеприимная хозяйка, и многие хотели бы получить ее приглашение. Должно быть, вы пользуетесь ее особым расположением.
– Это так, поскольку герцог и я часто охотимся вместе. Его владения весьма обширны, в лесах много дичи, а озера полны рыбы.
Внимание Элинор начало угасать по мере того, как Уитби долго рассказывал об охоте и рыбалке на землях герцога, что, по-видимому, являлось его любимым занятием, судя по энтузиазму, с которым он делился всеми подробностями. Она молча завтракала, восхищаясь красотой парка, вид на который открывался с террасы, и намереваясь исследовать его во время пешей прогулки.
– Леди Элинор очень нравится море, – заявила Селина, кладя руку на запястье подруги и вновь обращая ее внимание на присутствующих за столом. – Не так ли?
– Очень нравится, – тихо сказала Элинор, удивляясь способности Селины читать ее мысли.
– Ты должен показать ей, Джордж, какой вид открывается с утеса. Я говорила ей, что это весьма захватывающее зрелище.
– Конечно, – согласился Уитби, кивнув. – Может быть, после завтрака вы обе согласитесь прогуляться со мной по окрестным местам?
– Боюсь, я не смогу, – возразила Селина, покачав головой. – Моя шея еще недостаточно восстановилась после инцидента с каретой. Однако думаю, Элинор составит тебе компанию, а я тем временем займусь своей корреспонденцией. – Элинор поняла, что это уловка, так как вчера вечером Селина говорила, что чувствует себя вполне нормально.
– Вы согласны, леди Элинор? – спросил Уитби, широко улыбнувшись. – Это доставило бы мне огромное удовольствие.
– Разумеется, согласна, – ответила Элинор и сделала глоток кофе, глядя на сидящего напротив мужчину поверх чашки. Он действительно был довольно привлекательным. Его лицо с карими глазами и полными губами, а также вся фигура говорили о крепком здоровье и внутренней энергии. Он выглядел веселым и заботливым и вел себя как истинный джентльмен. Хотя Уитби не имел титула, его будущее казалось обеспеченным, его дом был добротным, без показной роскоши, а его связи служили ему хорошей характеристикой. То, что герцог и герцогиня Дандридж часто приглашали его на обед, свидетельствовало о том, что он пользуется заслуженным уважением в обществе, и это произвело на Элинор должное впечатление. Да, мистер Джордж Уитби был хорошо воспитан, и любой леди было бы не зазорно иметь такого мужа. Она совершит большую глупость, если упустит этот шанс.
– Хочу сообщить, сегодня утром произошла странная вещь, – сказал мистер Уитби, оторвав Элинор от размышлений. – Можно сказать, из ряда вон выходящая. В кустах перед домом был найден мужской сюртук.
Элинор едва не поперхнулась, глотая кофе. Уитби пожал плечами.
– Мы теряемся в догадках, откуда он взялся и как оказался в кустах.
– Действительно странно, – сказала Селина, бросив любопытный взгляд в сторону Элинор. – Ты не допускаешь, Джордж, что кто-то проник извне в твой сад?
– Я сомневаюсь в этом, – ответил Уитби. – Мои собаки предупредили бы меня. Они учуяли бы любого незваного гостя. – Он опустил руку и слегка похлопал по голове лежащего у ног пса.
– Может быть, этот сюртук принадлежит кому-нибудь из слуг? – предположила Элинор излишне живо. Ее сердце бешено колотилось в груди, и она с трудом удерживала себя на месте. «Пусть моя тайна останется нераскрытой», – мысленно молилась она, сжимая салфетку на коленях.
