ГЛАВА 1

1012 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ ИМПЕРИИ ИЛЬКАЗАРА

Армии ждут в тени

Чудовище ревело и билось о стену соседней камеры. Монстр кипел яростью потому, что не мог утолить своей жажды кровью Этриана.

Юноша не имел ни малейшего представления о том, сколько времени находится в заключении. В застенках Эхлебе понятия день и ночь теряли смысл. Единственным светом, который ему удавалось видеть, была лампа тюремщика, когда тот приносил тыквенную похлебку или совершал редкие обходы.

Его появлению в подземельях Эхлебе предшествовало бесцветное детство в трущобах Форгреберга — столице крошечного королевства, расположенного далеко на западе. Там же жили его мать — странная женщина, с примесью крови колдуньи в жилах, и ещё более странный отец…

Затем что-то случилось. Мальчик не понимал, что именно. Наверное, это произошло потому, что отец оказался вовлеченным в политику. Отголоски этого не обошли маму и сына. Пришли какие-то люди и увели их. И вот он теперь здесь в темноте, закованный в железо, а общество его разделяют лишь блохи. Юный узник не знал, где находится и что случилось с его матерью.

Он молил Небеса о том, чтобы наступила тишина.

Покрытые влагой стены каменного мешка беспрерывно содрогались от рева адских тварей, прикованных цепями в соседних камерах. Лаборатории Эхлебе дали жизнь сотням видов странных и ужасных чудовищ.

Но вот рев и царапанье прекратились. Этриан уставился на тяжелую железную дверь. В проходе за ней замерцал свет. Монстры притихли в нетерпеливом ожидании. Необычную тишину нарушали лишь чьи-то медленные шаркающие шаги.

В двери имелось крошечное зарешеченное отверстие, и Этриан не сводил с него взгляда. Его руки дрожали. Шаги не принадлежали надсмотрщику.

Тюремщики лишили его всего, кроме страха. Надежда на спасение была такой же мертвой, как окружающая его тьма.

Зазвенели ключи, а затем раздался металлический скрежет. Это протестовал заржавевший замок. Прошло ещё немного секунд, и двери медленно отворились во внутрь камеры.

Мальчик подтянул под себя ноги и сжался в комок. Он бы не смог сопротивляться, даже если бы его не сковывали цепи. Слишком много времени он провел без движения.

В камеру вошел древний, древний старик.

Этриану захотелось исчезнуть.

И в то же время… Этот человек чем-то отличался от всех остальных. В нем не чувствовалось холодной жестокости тех, кто уже входил в его застенок.

Старец двигался словно во сне. Впрочем, вполне возможно, что он просто утратил разум.

С неспешной неловкостью старик принялся тыкать ключом в оковы Этриана. Мальчик съежился ещё сильнее. Но потом вдруг успокоился и стал терпеливо ждать, когда откроется последний запор.

Старец, казалось, совсем забыл, что делает. Он с изумлением разглядывал ключи, удивленно смотрел по сторонам, а затем поднялся и почему-то сделал полный круг вдоль сочащихся влагой темных стен.

Этриан настороженно наблюдал за ним.

Затем он попытался встать на ноги.

Старик обернулся и наморщил люб, пытаясь сообразить, где находится. Вскоре в его глазах появились признаки жизни, и он, подойдя к Этриану, начал возиться с последним запором. Вскоре все цепи уже валялись на полу.

— По-по-пошли, — выдавил старец скрипучим шепотом. Несмотря на царящую в подземелье тишину, было очень трудно уловить, что он хочет сказать.

— Куда? — спросил Этриан. Опасаясь привлечь внимание чудовищ, он тоже говорил шепотом.

— Пп-пп-прочь. Они послали меня ки-кин… от-отдать тебя саван далажам.

Этриан отпрянул. Тюремщик успел поведать ему о саван далажах — наиболее отвратительных монстрах Эхлебе.

Старик порылся в своем одеянии и извлек из его недр крошечный флакон.

— Вы-выпей это.

Этриан отказался.

Старик схватил мальчика за руку, притянул к себе и резко запрокинул его голову назад так, что у Этриана непроизвольно открылся рот. Пришелец из древности обладал силой, которой невозможно было противостоять. Этриан почувствовал, как какая-то жидкость полилась ему в рот, и старик заставил его проглотить подозрительное снадобье.

По всему телу мальчика мгновенно растеклось тепло, и оно налилось силой.

Старик поволок его к дверям камеры. Хватка у старца была просто железной. Мальчишка, скуля, тащился за ним.

Что происходит? Почему они так поступают?

Старик повел его к лестнице, ведущей из подземного царства ужаса наверх к свету. Невидимые чудовища ревели и выли. Судя по тону, они чувствовали себя обманутыми. За решеткой ближайших дверей Этриан увидел горящие багровым светом глаза.

Мальчик решил, что сопротивляться бесполезно.

— По-по-торопись, — заикаясь, бормотал старик. — Они уб-уб-убьют тебя.

Этриан на заплетающихся ногах поднялся по ступеням, а затем совершил бесконечный, как ему показалось, спуск по наружной лестнице. В раскаленном, неподвижном воздухе чувствовался запах соли. Мальчик начал покрываться потом. Яркие лучи солнца слепили отвыкшие от света глаза. Он попытался расспросить своего благодетеля, но в полученных им бессвязных ответах почти не было смысла.

Оказывается, он оказался на острове К'Мар Кеви-тан — штаб-квартире всемирного заговора под названием Праккия. Его держали здесь в качестве орудия воздействия на отца. Но отец не сделал того, что от него ждали, и Этриан стал бесполезен. Получен приказ его убить, но старик решил нарушить распоряжение.

Для мальчика в этих словах не было никакого смысла.

Наконец они оказались на покрытой галькой узкой полоске берега. Старик показал на противоположный берег, где далеко у горизонта, за ржавой полосой пустыни маячили какие-то возвышения цвета свинца. Сам пролив бы неширок. Но мальчик не мог точно определить расстояние до другого берега. Одна миля… две?

— П-п-плыви, — сказал старик. — Там б-б-езопасно. Навами.

— Не могу, — ответил Этриан с округлившимися от страха глазами. Сама мысль о том, что надо идти в воду, приводила его в ужас. Его лишь с большой натяжкой можно было назвать умелым пловцом, а в море ему плавать вообще не доводилось. — Мне туда не доплыть.

Старик с превеликой осторожностью опустился на гальку и уселся, скрестив ноги. На его лице появилось выражение крайней сосредоточенности. Старец кряхтел от напряжения, пытаясь превратить свои медленно ворочающиеся мысли в связные слова. И когда он заговорил, речь его оказалась на удивление точной.

— Ты должен преодолеть пролив. Это твой единственный шанс на спасение. Если ты останешься здесь, то Режиссер бросит тебя деткам Магдена Нората. Те, кто здесь обитает — твои враги. Для моря и для Навами ты безразличен, и они могут позволить тебе выжить. Ты должен отправиться в путь немедленно, прежде чем Он догадается о том, что я наконец решился воспротивиться Его злобе.

Этриан поверил, что это правда. Старикан говорил так настойчиво…

Он посмотрел на море, и ему опять стало страшно.

Волшебный напиток придал ему необыкновенную силу. Мальчик чувствовал, что смог бы пробежать тысячу миль. Пробежать, но не плыть.

Старика начала бить дрожь, и Этриан решил, что тот отдает концы. Оказалось, что это была всего лишь реакция изношенного организма на усилия, которые потребовались для того, чтобы быть понятым.

Неожиданно из недр острова с удесятеренной силой донесся яростный рев чудовищ.

— П-п-плыви! — приказал старик.

Этриан сделал несколько шагов, а затем бросился в прохладную воду. Через мгновение он уже стоял по грудь в воде, судорожно кашляя, так как, ныряя, набрал полный рот горько-соленой жидкости.

В цепи его заковали обнаженным, и сейчас, побыв на солнце всего несколько минут, он всей кожей уже ощущал его горячие поцелуи. Этриан знал, что ужасно обгорит, прежде чем доберется до берега.

Он оттолкнулся от дна и поплыл.

Когда мальчику показалось, что он плывет уже целую вечность, он повернулся на спину, чтобы просто полежать в воде и немного передохнуть.

Оказалось, что он удалился от берега не более чем на три сотни ярдов. Он видел, как старик карабкается по ступеням, по которым они шли вниз. Старец делал несколько шагов, останавливался, чтобы отдышаться, и затем одолевал ещё пару ступеней. Удлиненный и совершенно без всякой растительности скалистый остров походил на рассыпающийся скелет древнего гигантского дракона, на хребте которого, в его верхней точке, торчала отвратительного вида крепость. Этриан оглянулся и посмотрел на голый противоположный берег, который, как казалось, не стал ближе.

Он понял, что пролив ему не одолеть.

Тем не менее он поплыл дальше. Упрямство было у него в крови.

За время своего пребывания на острове он узнал четыре новых имени. Режиссер. Фадема. Магден Норат. Лорд Чин. О Режиссере он не знал ничего. Норат был колдуном на службе Эхлебе. Фадема являлась Королевой Аргона и была, видимо, зачарована Чином. Именно они утащили Этриана на остров. Лорд Чин, в свою очередь, был одним из тервола очень высокого ранга или колдуном-аристократом Империи Ужаса, против которой сражался отец мальчика. Чин был мертв, но Империя, его породившая, по-прежнему продолжала жить…

Несомненно, за всем этим стоял Шинсан, Империя Ужаса.

Если он останется жив…

Ему казалось, что прошло много, много часов. Солнце, естественно, двигалось на запад, но его лучи пока ещё не били в глаза. Серые холмы на горизонте стали лишь не намного темнее… Он слишком обессилел, чтобы плыть дальше. Врожденное упрямство постепенно оставляло его.

Этриан уже был готов погрузиться в бездну. Он так устал, что его это больше не пугало.

Что-то коснулось его ноги. Усталости как не бывало. Охваченный паникой Этриан начал отбрыкиваться, пытаясь плыть дальше.

В поле его зрения промелькнул спинной плавник, и вновь он почувствовал прикосновение.

Этриан беспорядочно заколотил руками по воде, хватая воздух широко открытым ртом.

Одно из морских чудовищ выпрыгнуло из воды. Описав в воздухе изящную дугу, оно снова погрузилось в море.

Это не успокоило мальчика. Он был дитя суши и не мог отличить дельфинов от акул. Об акулах он слышал от друга отца Браги Рагнарсона. Крестный отец рассказывал мрачные истории об огромных рыбах-убийцах, пожирающих моряков с кораблей, потерпевших крушение.

Отчаянные попытки плыть дальше привели к тому, что он наглотался соленой воды.

Дельфины окружили его со всех сторон, приподняли над водой и повлекли к пустынному побережью. Оказавшись на суше, Этриан из последних сил преодолел узкую полоску каменистого берега, рухнул на землю под защитой скалы и едва не захлебнулся в потоке соленой воды, от которой начали освобождаться его внутренности. Как только боль в желудке немного стихла, мальчик уснул.

Его разбудил какой-то шум. Стояла глубока ночь. Ему показалось, что он слышал чей-то голос, но сейчас стояла полная тишина.

Он посмотрел в сторону берега. У кромки воды что-то двигалось, издавая клацающие звуки… Затем он их увидел. Крабы. Сотни и сотни крабов. Создавалось впечатление, что они, пожирая его глазами, салютуют ему клешнями так, как это делает солдаты при виде генерала. Затем они начали неторопливый марш по направлению к нему.

Мальчик испуганно отшатнулся. Неужели они намерены сожрать его?! Вскочив на ноги, он заковылял прочь. Крабы заволновались. Они не могли за ним угнаться.

Протащившись не более сотни футов, он уселся на землю. Острые камни царапали и резали кожу.

Этриану снова показалось, что он слышит чей-то зов. Но невозможно было определить, откуда он доносится, да и слова были неразборчивы.

Он проковылял чуть дальше, свалился на землю и снова уснул.

Ему снились странные сны. С ним говорила облаченная в белые одежды женщина необычайной красоты. Но Этриан не мог понять её слов, а проснувшись, ничего не помнил о визите красавицы.

День затухал. Мальчик умирал от голода и жажды. Все тело его болело. Опаленная солнцем кожа пошла волдырями. Этриан попробовал проглотить морскую воду, но желудок отказался принимать соляной раствор. Им овладело отчаяние, и он довольно долго лежал недвижно на песке.

Наконец он поднялся и, насколько позволял немеркнущий свет, оглядел окрестности. Никаких признаков жизни. Никаких следов растений. В темнеющем небе не кружили обитающие в скалах ласточки. Жужжание вечерних насекомых не нарушало тишины. На скалах не рос даже лишайник. Выползающие из моря крабы, судя по всему, были единственными живыми существами.

Но тут Этриана осенило. Он уселся у кромки воды и стал наблюдать за тем, как волны накатываются и лижут его израненные ноги.

Когда появились крабы, он камнем разбил несколько панцирей и принялся пожирать солоноватое мясо. Он продолжал пиршество до тех пор, пока желудок снова не взбунтовался.

Этриан отошел от воды и проспал ещё несколько часов.

Когда он проснулся, высоко в небе стояла луна. Ему показалось, что он слышит голоса. Он ползком добрался до полосы песка, где можно было стоять и ходить, не поранив ноги. Этриан обвел взглядом линию скал, и на мгновение ему почудилось, что он видит женщину в белом. Женщина, воздев в мольбе руки, пристально вглядывалась в море. Ее одежды развевались, словно на ветру, но в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения.

Когда Этриан сделал шаг вперед, чтобы рассмотреть её получше, женщина исчезла.

Мальчик попытался осмыслить ситуацию. Прежде всего следовало уйти подальше от берега и попытаться отыскать пищу и воду. В первую очередь воду. Не плохо бы раздобыть и одежду, иначе солнце изжарит его заживо.

Однако вскарабкаться на вертикальные утесы он не мог, и ему пришлось отправиться вдоль берега.

Силы оставили Этриана вскоре после рассвета. Он заполз в тень и уснул среди остроконечных обломков камней. Ему казалось, что во рту у него вместо языка большой комок шерсти.

Наступило время прилива. Море с ревом билось о скалы, вздымая в небо тучи белых брызг. И вновь Этриану приснился сон.

Его снова посетила женщина в белом, и снова он не мог понять того, что она говорила.

Он опять проснулся после наступления темноты и опять напал на крабов. Насытившись, он решил продолжить путь вдоль берега, чтобы отыскать разрыв в неприступных скалах.

Прилив кончился, но откуда-то, как ему казалось — издали, до него доносился гул прибоя. Сквозь этот шум он услышал вначале легкое поскрипывание, затем стук, а затем и крики. Он взобрался на обломок скалы, чтобы лучше увидеть то, что происходит.

Неожиданно на покрытой белыми барашками поверхности моря появился флот, состоящий, наверное, из тысячи судов. Корабли перепрыгнули через линию прибоя, словно взбесившиеся вороные кони. Процарапав днищами по песку и гальке, они замерли, и на берег высадились чернобородые, высокие люди в чужеземных доспехах. Их там уже поджидали низкорослые и светловолосые бойцы в столь же необычной броне. Блеснули клинки, и сталь ударила о сталь.

Но вдруг, перекрывая шум битвы, прогремел чей-то голос. Этриан поднял глаза. На вершине утеса, воздев руки к небу, стояла женщина. С её пальцев стекало синее пламя.

Голубое зарево пылало над белокрылыми судами — теми, которые в море. Левиафаны, поднявшись из бездн морских, бросались на корабли. На призывную песнь женщины сплывались акулы и хищные киты. Не обращая внимания друг на друга, они нападали на чернобородых чужаков.

С кораблей по утесам ударили багровые молнии. На сражающихся под скалой воинов обрушилась каменная лавина…

На фоне луны, изрыгая языки пламени, промелькнули какие-то крылатые твари. На чешуйчатых спинах этих тварей сидели люди. Их широкие черные плащи развевались на ветру. В руках небесные всадники держали огненные копья. Они метали их в стоящую на утесе женщину.

Женщина в белом сплела из голубых огненных нитей множество сетей и пустила их в небеса. Горящие голубым пламенем и похожие на веселых мотыльков паутинки понеслись навстречу летающим ящерам. Сети обволакивали драконов и заставляли их падать на землю.

Несмотря на пламя и дым битвы, Этриан сумел заметить одно совершенно поразительное явление: земля вокруг него ожила. На ней возродилась буйная жизнь. Это была совсем не та опаленная солнцем пустыня, которая взяла его в плен, когда он выбрался на берег.

Но вот видение начало постепенно исчезать. Мальчик безостановочно вращал головой, стараясь понять, что происходит. Фантом пропал окончательно, прежде чем Этриан успел уловить новые детали.

Он перевел взгляд на том место, где только что стояла женщина. В скале, в том месте, куда угодила багровая молния, зиял провал. Этриан был готов поклясться, что перед самой битвой утес возвышался сплошной каменной стеной.

Не веря своим глазам, он осторожно направился в ту сторону. Луна стояла высоко, и он хорошо мог рассмотреть упавшие камни.

Камнепад случился не сейчас. Века уже успели отполировать рухнувшие в оползне скалы.

Из глубины пустыни за утесами донесся чей-то зов.

Этриан замер.

Это был ещё один призрачный голос. Мальчик пожал плечами. У него не было времени на решение загадок. Прежде всего ему надо суметь выжить. А для этого следует как можно дальше уйти от берега.

Подъем на утес достался Этриану ценой неимоверных страданий. Однако, достигнув цели, он не увидел ничего, кроме залитой лунным светом бескрайней пустыни. И все же… Все же до него доносились голоса. Бессловесные голоса. Они звали его.

Как называется эта земля? Какие забытые миром духи заселяли эти безжизненные просторы? Мальчик с опаской заковылял в ту сторону, откуда доносились голоса.

Ступни его ног распухли, растрескались и гноились. Сухой язык, казалось, не умещался во рту. Волдыри от солнечных ожогов начали лопаться. Все суставы и связки болели. Голова от виска до виска тоже раскалывалась от боли.

Но мальчишка был упрям. Стиснув зубы, он продолжал путь. И спустя некоторое время на освещенной луной вершине ближайшей горы он увидел какой-то силуэт.

Чем больше он вглядывался в силуэт, тем больше тот напоминал ему гигантский монумент, вырубленный из самой горы. Чудовищных размеров изваяние представляло собой существо, похожее на сфинкса. Взор монстра был обращен на восток.

Под его ногой вдруг раздался треск. Мальчик нагнулся и увидел, что это треснула древесная ветка с несколькими сухими листками на ней. Ее, видимо, принесло ветром. Этриан не знал, что перед ним ветка акации — ему никогда не доводилось видеть этого дерева.

Однако сердце его забилось сильнее. Там, где растут деревья, обязательно должна быть вода. Он заковылял быстрее, двигаясь как человек, танцующий на раскаленных угольях.

Наступил рассвет. Этриан больше спотыкался и падал, чем шел вперед. Его ладони и колени кровоточили. Огромный каменный монстр нависал над ним всего в какой-то сотне ярдах вверх по склону.

Чудовище было гораздо больше, чем казалось издали. В высоту оно достигало не менее шестидесяти футов, а длину тела Этриан определить не смог. Зверь лежал на плоской, вырубленной вокруг него площадке. Монумент был неимоверно древним, и время оставило на нем заметные следы. Некогда четко вырубленные в камне детали морды стали почти неразличимы.

Мальчик не испытывал особого желания вглядываться в фантастическое каменное чудище, все его внимание было обращено на несколько чахлых деревьев, произрастающих вокруг гигантских лап сфинкса.

Солнце опаляло его обнаженную спину, причиняя новую, нещадную боль. Невзирая на все более частые падения, он все же продолжал путь. На ровную, окружающую монумент площадку он уже не вышел, а едва-едва выполз.

Вода! Между лап чудовища располагалось небольшое мелкое озерцо… Этриан поднялся на ноги и из последних сил проковылял последние шаги. Затем он упал лицом в воду, он стал жадно втягивать в себя вонючую илистую жижу. Мальчик все пил и пил до тех пор, пока у него не заболел живот.

Через пару минут у него началась рвота.

Выждав некоторое время, он снова напился — на сей раз более осторожно. Затем, шлепая по воде, он добрался то тенистого места. Решив, что солнце туда не заглянет весь день, он рухнул на землю и тут же уснул.

Ему снились странные и очень четкие сны.

Его снова посетила женщина в белом. Прежде всего она осмотрела его раны. Там, где касались её пальцы, боль мгновенно проходила. Он посмотрел на себя и увидел, что полностью исцелился. Мальчик попытался руками прикрыть свою наготу. Женщина мягко улыбнулась, отошла и, став между лапами чудовищного зверя, взглянула на встающую из-за моря луну. На фоне светлого диска, в верхней точке похожего на спину дракона острове, хорошо был заметен силуэт крепости.

Этриан подошел к женщине. Он посмотрел на пустыню и увидел её такой, какой она могла бы быть: покрытой пышной растительностью, процветающей, населенной трудолюбивыми, счастливыми людьми. Но на острове пылали пожары, а море кишело кораблями. Судов было так много, что за их парусами не было видно волн. На суше там и сям виднелись столбы дыма, а в небе кружили драконы. На спинах громовых ящеров сидели какие-то бестелесные тени, и с небес на землю устремлялись смертоносные огненные стрелы. Армии Навами сражались, терпели поражение и отступали лишь для того, чтобы сформировать новые отряды. Женщина в белом обращалась к ужасным колдовским заклинаниям, но даже и их могущества недоставало.

Но вот каменный зверь разверз уста и произнес Слово. Слово это прогремело громом самой Судьбы. С небес на землю посыпались призраки с лицами-черепами. Драконы взвыли и заткнули уши когтистыми лапами. Враги, бросая оружие, побежали к своим кораблям.

Но ушли они ненадолго. Столь же чудовищная Сила возникла на острове. Этриан не только ощутил её, но и понял, как её зовут. Нахаман Одита. Эта женщина таила в себе огромное зло и владела могущественной магической Силой.

Нахаман собрала свои армии и нанесла ответный удар. Ее воины шагали по земле и спускались с облаков. Ни колдовство женщины в белом, ни Слово каменного зверя не могли сдержать бесконечные волны атакующих. С каждым новым ударом они все больше и больше приближались к заветной горе с каменным изваянием.

Этриан вскоре понял, что стал свидетелем борьбы, продолжавшейся не одно поколение и спрессованной в одну ночь. Перед ним проходили наиболее яркие эпизоды многовековой войны.

Орды Одиты наконец достигли горы. Они уничтожили все, что могли уничтожить, и запечатали пасть зверя.

Нахаман сошла на берег. С помощью череполиких духов она превратила цветущий край в выжженную пустыню. Женщине в белом и каменному монстру не оставалось ничего, кроме как взирать на производимые разрушения. Власть зверя и жизнь Навами таились в пасти каменного идола. В итоге все владения Навами свелись к жалкому клочку земли между огромными каменными лапами.

Нахаман с остатками войска уплыла на остров, а оттуда ещё дальше за море. С тех пор она больше не омрачала своим появлением берегов Навами.

Этриан был поражен. Все это насилие и кровь лишь для того, чтобы погрузиться на корабль и уплыть? Что это должно значить?

Женщина в белом заметно постарела. Этриан всем своим существом чувствовал её отчаяние. Она прожила бесконечно долгую жизнь, столь же долго каменный зверь сохранял ей молодость и красоту. Теперь, усохнув, она превратилась в старуху. Старая карга молила о приходе смерти, но монстр не позволял ей умереть. Ее руки стали походить на старые сухие ветви. Но затем тело её исчезло, и женщина стала беспокойным, страдающим призраком, бродящим по склонам волшебной горы.

Свет раннего утра разбудил Этриана. Оказывается, он проспал целые сутки. Мальчик уловил аромат пресной воды и побрел к озерцу.

Лишь утолив жажду, он заметил, что боль в руках исчезла. Раны ещё сохранились, но и они затягивались самым чудесным образом.

Этриан поднялся на ноги и изучил свое тело. Ступни тоже заживали. Колени выглядели значительно лучше. Следы солнечных ожогов полностью исчезли.

Неожиданно почувствовав испуг, он оглянулся.

Около того места, где он спал, стояла пара сандалий, рядом с ними лежала аккуратно свернутая тога, а подле неё был расстелен крупный, зеленый лист с горкой тминных бисквитов на нем.

В нем боролись два чувства: голод и страх. Голод победил. Этриан схватил бисквиты и, подбежав к озерцу, принялся их жадно поглощать, тут же запивая водой. Покончив с едой, мальчик оделся. Сандалии и тога пришлись ему как раз впору.

После этого он приступил к исследованиям. Несмотря на все усилия, Этриан не смог обнаружить никаких признаков присутствия иных живых существ, кроме самого себя. Он взглянул на каменного монстра и не поверил своим глазам. Ему показалось, что на губах изваяния появилось подобие слабой улыбки.

Этриан вскарабкался на сфинкса и оглядел округу с верхней точки чудовищной головы.

Вокруг, насколько хватал глаз, простиралась безжизненная пустыня. Красноватая равнина, казалось, была покрыта ржавчиной. Кое-где торчали голые, серые утесы.

Этриан понял, что ему никогда не удастся покинуть этот край. Ни один смертный не может надеяться преодолеть раскаленную пустыню, избежав при этом вечных объятий Темной Дамы.

Получается, что старик оказал ему не такую уж большую услугу.

Этриан попробовал позвать женщину в белом, обратился к каменному монстру и даже воззвал к Нахаман Одите. Ответом на его крики было лишь приглушенное эхо.

В этом эхо звучало отражение какой-то бесконечно древней радости.

Он вернулся к озерцу.

— Избавитель!

Это был голос из его снов. Женщина в белом стояла рядом с ним, но произнесенные шепотом слова, которые слышал Этриан, доносились откуда-то сверху.

— Что?

— Избавитель. Приход которого был предсказан. Тот, кто согласно моему пророчеству должен появиться в час нашего отчаяния. Тот, кто избавит нас от проклятия Навами и вернет нам дни нашей славы.

Этриан ничего не понимал.

— Бесконечно долго мы томились в ожидании твоего появления, и могущество наше безвозвратно уменьшалось, превратившись в конце концов лишь в жалкую тень той Силы, которой мы владели раньше. Избавь нас от наших оков, и мы исполним любое твое желание. Разбей наши цепи — и ты станешь Властелином мира, таким, какими были наши верные слуги до того, как Нахаман подняла мятеж и бросила на нас свои черные орды.

Этриан вовсе не ощущал себя чьим-то спасителем. Он чувствовал себя растерянным, испуганным мальчиком, каким, собственно, и являлся. Судьба случайно свела его с чем-то огромным, далеко выходящим за рамки его понимания. Он мечтал лишь о том, чтобы выжить, вернуться домой и отомстить своим врагам. Именно в таком порядке.

— Ты исполнен страха и ненависти, Избавитель. Мы их прекрасно видим. Мы прочитываем их с той же легкостью, с которой писец прочитывает листы книги. Освободи нас — молим мы. Затем, вместе с тобой, мы втопчем твоих врагов в пыль. Яви, — сказала вдруг она, — яви Избавителю все скованное цепями могущество Навами, которое он сможет со временем использовать, как оружие своего мщения.

Женщина в белом вступила во тьму между лапами зверя.

И Этриан увидел тех, кто бросил его в темницу, тех, кто похищал мать и предъявлял невыполнимые требования к отцу. Лорда Чина не было среди них, но все его подручные оставались в живых.

Гнездом их и рассадником был Шинсан — Империя Ужаса. Обретя обещанное могущество, он мог бы уничтожить Шинсан.

— Магическая сила принадлежит тебе, Избавитель. Тебе остается лишь принять её. Следуй за Сахманан. Пусть станет она твоей первой помощницей в деле восстановления Навами.

Женщина в белом поманила его, Этриан подошел к ней, и она повела его за собой в темноту.

С каждым шагом тьма все более сгущалась. Мальчик вытянул руки, опасаясь наткнуться на каменную стену за вытянутыми передними лапами зверя.

Но, прошагав значительное расстояние, он так и не встретил никакой преграды. Женщина исчезла. Ее связывал с ним лишь нечто похожее на бессловесный шепот, который она оставляла позади себя. Этриан не мог прикоснуться к её руке, ибо она, в отличие от каменного зверя, не обладала физическим телом.

Неожиданно для себя он вдруг оказался в освещенном пространстве.

От изумления Этриан открыл рот. Он припомнил истории, рассказанные лучшим другом отца Браги Рагнарсоном. Браги был крестным отцом Этриана, но мальчишка подозревал, что Рагнарсон вступил в заговор с целью истребить всю семью своего крестника.

Зал Горного Царя. Нижняя Гора или Гора Грома, как её называют тролледингцы. Пещеры, где властвует Царь Мертвецов и откуда он посылает заблудшие души охотиться, оседлав горные ветры, на живых…

Этриан стоял на узкой площадке над пещерой, пещерой столь огромной, что стен её разглядеть было невозможно. Рядом с ним находилась Сахманан.

— Все они, — Сахманан обвела рукой пещеру, — находятся под твоим командованием, Избавитель. — Слова были произнесены настолько тихо, что Этриан едва смог их расслышать.

"Они» неподвижно стояли в безупречном порядке батальонами и полками. Армия, замороженная во времени. Воинов было так много, что число их определению не поддавалось. Там находились как бойцы в белом, так и те, кто от имени Нахаман Одиты штурмовал Навами. Пехотинцы. Всадники. Воины на слонах. Даже череполикие, верхом на своих драконах.

Все они недвижно стояли под заливающим пещеру желтым светом, похожие на попавших в янтарь насекомых. Этриан не мог определить источник этого ровного, немигающего света. Атмосфера пещеры, казалось, была наполнена напряженным, нетерпеливым ожиданием.

— Они знают тебя, Избавитель, и готовы обрести жизнь по мановению твоей, призывающей к мщению, руки.

— Кто они? — спросил мальчик. — Откуда пришли?

— Задолго до падения Навами было ясно, что Нахаман станет действовать по своей воле. Мы сумели опередить её ярость, вовремя выскользнув за дверь. Мы позволили ей одержать победу и обратили всю свою Силу на службу тому дню, когда Избавитель освободит нас от цепей, в которые она нас заковала. Кто мог предполагать, что до твоего появления пройдет так много времени? Кроме того, мы не смогли предвидеть, что она ослабит нас настолько, что даже посылка дельфинов оказалась для нас чуть ли не непосильной задачей.

Однако основные вопросы Этриана остались без ответа. Он опасался, что получит их тогда, когда будет слишком поздно.