- Какого?.. Гаррет, ты ведь в приличный дом пришел, а не в кабак какой-нибудь!
      - Да знаю я. На меня напали по дороге, в конюшне. Надо бы с боссом потолковать, верно? Но сначала я, пожалуй, зайду с черного хода, смою с себя всю эту пахучую мерзость, а ты пришлешь кого-нибудь с полотенцем и с чистой одежкой. Лады?
      - Разумно. Что ж, ступай, только смотри, не сверни ненароком к свиньям или к коровам.
      - Осмотрительность - мое второе имя. Попка-Дурак расхохотался - решил, видно, что я отпустил шуточку. Его хохот сильно напоминал ослиный рев.
      Я обошел дом и остановился перед задними воротами, через которые в вотчину Вейдера пропускали мастеровых. Ждать пришлось минут десять. Я даже то ли заговорил сам с собой, то ли стал думать вслух, радуя мистера Большую Шишку. Наконец Гилби собственной персоной приотворил одну створку и впустил меня на просторный мощеный двор. Вот бы где складировать бочонки с пивом перед отправкой!
      - Что, заплутал в переходах? Или ты единственный, кто рискнул выйти на...
      - Я встретил Алике. Она рвалась полюбоваться на тебя, но я сумел ее отговорить.
      - Каким, однако, успехом я пользуюсь.
      - На твоем месте я бы на Алике не засматривался.
      - Скажешь тоже! Кто я, а кто она! С Максом мне ссориться - себе дороже. С другой стороны, чем дольше я думал о том, в какую красотку Алике выросла, тем...
      - К тому же, насколько мне известно, тебя уже заняли.
      - Аргх! - В переводе с попугайского это, верно, означало: "Ну-ну".
      - Ты про пташку? Да, мы с ней неразлучны. Жить друг без друга не можем.
      - Вообще-то я имел в виду мисс Тейт. Бедняга Манвил! Он всегда отличался тем, что все на свете воспринимал чересчур серьезно.
      - Расслабься, Гилби, - посоветовал я. - Возьми выходной, в конце концов. Сходи туда, где тебя никто не знает, и оторвись на всю катушку.
      Глаза Гилби расширились от силы вот на столечко.
      - Совет знатока, вне сомнения. Я поразмыслю над твоим предложением.
      - Вспомни молодость, Манвил, иногда помогает.
      - В молодости я служил в суде.
      - Вот это новость! - Не завидую тем, кто был у него в подчинении: должно быть, он отправлял их в камеру за одну попытку улыбнуться.
      - И потом, мистер Гаррет, что-то не припомню, чтобы я позволял себе критиковать ваш образ жизни.
      - Уф! - Ишь как его перекосило! - Вас понял, мистер Гилби. Вы - редчайшее сокровище. Все прочие критикуют меня почем зря - и мой партнер, и домохозяин, и моя подружка, и мой лучший друг, и даже этот пернатый мешок с костями.
      Попка-Дурак приподнял веко и изрек: "Аргх!" тоном, от которого заледенел бы даже хладный труп.
      На мгновение мне почудилось, что Гилби улыбнется.
      Он не улыбнулся, но я понял, как его достать. Брякнуть что-нибудь невпопад. Что-нибудь этакое, что в здравом уме и трезвой памяти и придумать-то невозможно.
      - Значит, так. Тролль, огр и варвар заходят в таверну. За стойкой стоит слон. Он говорит: "Мы не обслуживаем..."
      - Мыши - это не смешно.
      - Ты слышал этот анекдот? - огорчился я.
      - Я слышал их все. От Киттиджо. И чем бестолковее анекдот, тем для нее почему-то интереснее. А я вынужден слушать. Но оставим это. Я велел принести несколько ведер горячей воды. Они в твоем распоряжении.
      - Могу я тебе кое о чем спросить, Гилби? Он остановился и выжидательно посмотрел на меня: мол, что еще?
      - Ты приятель Макса. Его помощник, которому он полностью доверяет. Правая рука. Но зачастую ведешь себя так, словно ты - какой-нибудь привратник. Почему?
      - Мы то, что мы есть, Гаррет. Мыло, полотенце и чистая одежда внутри. Не забудь сполоснуть после себя, чтоб другие за тобой не мыли. Когда будешь готов, приходи к Максу в кабинет.
      - Спасибо. В смысле, за заботу и за все остальное.
      Я протиснулся в каморку, предназначенную, по всей видимости, для мытья обслуги. Пол железный, стены тоже. Скорее всего, тут и лошади мылись, не только люди.
      На скамье у стены стояли три ведра с водой;
      , там же лежало мыло, мочалка, полотенце и стопка одежды. В дальней стене имелся дверной проем, за которым находилась "купальня" - вся в железе, однако достаточно просторная. Пол наклонный, посредине сливное отверстие. Под потолком - диковинное сооружение: бочка с торчащими из нее свинцовыми трубами. Судя по всему, чтобы налить в бочку воду, нужно вскарабкаться по лесенке, которую я видел в раздевалке.
      Похожую конструкцию мы соорудили на островах: бочек у нас было в достатке, а трубы сделали из бамбука.
      Я наполнил бочку и принялся плескаться. Клянусь, так хорошо мне не было давным-давно.
      Одежду мне приготовили вовсе не того сорта, какой предпочитают сыновья матушки Гаррет. По правде сказать, такая одежда им не по карману. И потом, лично я никогда в жизни не выбрал бы себе такой наряд: слишком уж все чопорно, скучно, темно - впору на похороны. Да еще жилет. Да еще брыжи. Не то чтоб пышные, не то чтоб вроде дотсовских. Но все равно...
      Брыжи - это не для меня.
      Стоило одеться, Попка-Дурак уселся мне на плечо и гнусно захихикал. На себя бы поглядел, тварь разноцветная!
      От одежды пахло нафталином. Верно, она принадлежала кому-нибудь из сыновей Макса. Только не Таю: он будет пониже. Может, тому, кто не вернулся с войны, не помню, как его звали.
      Я нашел помазок и бритву, так что грех было не воспользоваться. Сам не знаю, почему я не перерезал заодно глотку попугаю. Момент был лучше не придумаешь: все под рукой, и никто не смотрит...
      Глава 19
      Старина Макс Вейдер ростом на волосок повыше пяти с половиной футов, но впечатление производит куда более внушительное. Лицо у него круглое, румяное, волосы светлые, коротко остриженные и, в большинстве своем, скопившиеся на висках и на затылке - наверно, от дождя и ветра спасались. Вот усы - дело другое: не усы, а усищи, густая копна седины с редкими упрямыми вкраплениями прежнего русого.
      Улыбается Вейдер часто, но глаза у него при этом остаются холодными. Он из тех, кто на словах всегда рад тебя видеть, но стоит и в самом деле заявиться, как он тут же начинает просчитывать последствия.
      Макс схватил меня, крепко пожал руку. Пальцы у него как сардельки: маленькие и пухлые.
      - Наслышан о твоих подвигах, - ухмыльнулся он. Зубы у Макса замечательные, для его возраста. - Тай прислал Айка Хейма. Пока ты мылся, он нам все рассказал.
      - Да какие там подвиги, - заскромничал я. - Мне просто повезло, что Тай с Лансом заглянули на конюшню.
      - Почему?
      - Что "почему"?
      - Ничего. Извини. Присаживайся, Гаррет. А костюмчик тебе к лицу. Это Тэдовы вещи. Ты, верно, и сам сообразил. Оставь их себе. Кстати, Манвил, распорядись, чтобы Дженорд доставил на дом Гаррету всю одежду Тэда. Ты ведь не возражаешь, правда?
      Макс Вейдер привык, чтобы ему подчинялись, поэтому я не стал спорить. Дружба дружбой, а с хозяином не пререкаются.
      - Да ты садись, садись. Выпить хочешь? У нас есть пиво. То бишь пивко. То бишь пивушко. - Он повторял эту шутку всякий раз, когда мы встречались. А встречи наши были редки: могу предположить, мы оба верили, что в разлуке любовь крепчает. Я, во всяком случае, уж наверняка. - Кому же вздумалось на тебя напасть и с какой стати?
      - Хороший вопрос. Не знаю. Двое - из твоих рабочих, Макс. Тай обещал выбить из них всю подноготную. У всех были нарукавные повязки. Борцы за права человеков, язви их в душу! Эмблема странная, я такой раньше не видел.
      Манвил тем временем принес бочонок с пивом. "Вейдеровское темное", с характерным привкусом. Должно быть, в раю козы дают именно это пиво вместо молока.
      - Непривычно ты выглядишь, Гаррет, - заметил Гилби. - Словно в Тэда перевоплотился.
      - Угу, - согласился Вейдер. - Вот позовем хирурга, срежет он ему эту живность с плеча, и будет вылитый Тэд.
      Во взгляде Вейдера мелькнула застарелая боль. Мы все знаем, что это такое, потому что нет в Танфере человека, не потерявшего на войне кого-то из близких. Я приложился к кружке и постарался отогнать невеселые мысли о брате. С отцом было легче - я его почти не помнил.
      Вейдер этим себя утешить не мог. И пивом тоже - он не пил ничего, кроме воды, а все потому, что слишком любил пиво и боялся однажды сорваться.
      Гилби взял свою кружку (он целый вечер будет тянуть одну-единственную, уж я-то знаю) и уселся в кресло, стоявшее неподалеку от Максова; в этом кресле он обычно дремал вечерами, выпадая из полузабытья, когда боссу приспичивало сгонять в домино.
      - Гаррет, я никому не скажу, - проговорил он с таинственным видом. Признайся, это что, новая мода - таскаться по улицам с чучелом на плече? Наверно, я отстал от жизни...
      - Подарок от друга. - Я многозначительно дернул плечом.
      Надеюсь, Покойник дрыхнет и не подслушивает.
      Вейдер поглядел на меня, помолчал, затем сказал:
      - Значит, Алике ходила к тебе.
      Я кивнул.
      - Я ее не посылал.
      - Она так и сказала. Но намекнула, что ты меня не выгонишь, если я наведаюсь как-нибудь на досуге.
      - Хорошо, что ты пришел. И то, что на тебя напали, тоже хорошо. Лишнее подтверждение, что дело нечисто. Теперь мы знаем наверняка: та зараза, которую именуют борьбой за права людей, проникла и к нам.
      - Алике говорила, кто-то пытался вымогать у тебя деньги на нужды "Клича". Похоже, Вейдер сильно удивился.
      - Манвил? - спросил он, повернувшись к своему помощнику.
      - Это для меня новость. - Гилби выпрямился в кресле.
      - Ей сказал Тай. Тинни и Нике подтверждают. Якобы двое мастеров видели этих.., вымогателей.
      - Вот как? А кто это Нике?
      - Мисс Николас, невеста Тая. По правде говоря, на "Клич" не очень-то похоже. Не их стиль.
      - Совершенно с тобой согласен. У Маренго Норт-Энглиша денег гораздо больше, чем человек заслуживает.
      Я поставил мысленную зарубку. Выходит, Норт-Энглиш богаче Вейдера?
      - Сдается мне, он вполне бы мог поделиться со страждущими. Скажем, с неким Гарретом... Вейдер хмыкнул.
      - Страждущий Гаррет? Не смеши меня. Деньги Маренго - основа всего; без них "Клич" - пшик.
      - Деньги и связи, - вставил Гилби. - Многие наверху разделяют предубеждения Норт-Энглиша.
      - Я их не разделяю, - твердо сказал Макс. - Мы с ним приятели, но и только. Тем не менее, я уверен, что он не предпринял бы ничего подобного. Если бы ему что-то понадобилось, он бы просто обратился ко мне.
      - Может, кто-нибудь из этих отморозков решил проявить инициативу? - Мне довелось не так давно пообщаться с публикой из "Клича", и особо теплых чувств я к ним не испытывал.
      - Маловероятно. - Гилби наполнил мою кружку по новой (так сказать, щедро одарил счастьем). - Между прочим, те парни, с конюшни', - они не из "Клича".
      - Да ну?
      - Айк уверяет, что Тай в этом удостоверился, - пояснил Вейдер.
      - Ясно...
      - Завтра вечером я устраиваю прием в честь помолвки Тая и Джорджи. Будут все, кто хоть что-нибудь из себя представляет, включая Маренго Норт-Энглиша и Бондуранта Алтуну. А также Гаррета. Надеюсь, ты присоединишься к нам?
      - Я? Манеры у меня не те, и светских бесед я вести не умею... - Для меня куда привычнее встречаться с нашими "верхами" в укромных уголках, в подворотнях, в тавернах, где никто их не узнает и не попрекнет потворством своим слабостям.
      - Ты справишься, Гаррет. Я в тебя верю. Представь, что все гости хорошенькие женщины, которых ты должен очаровать. Дай ему приглашение, Манвил. Охранники тебя не знают, так что для них ты будешь всего-навсего одним из гостей - по крайней мере, поначалу.
      Должно быть, моя физиономия на миг утратила присущее ей с моего первого дня на этом свете бесстрастное выражение. Утрачиваю сноровку. Пожалуй, надо сходить в Игорный квартал, посидеть в притонах, поднабраться невозмутимости.
      - Да, на вечере будет охрана, - подтвердил Вейдер. - Ты для меня слишком ценен, Гаррет, пусть столбами у дверей другие постоят.
      Ладно, сделаем вид, что поверили. Я взял разноцветный клочок бумажки, который протянул мне Гилби, и спросил:
      - Зачем ты посылал за мной Манвила?
      - Что-то подсказало мне, что без тебя на приеме не обойтись. Что - не знаю; хочешь, назови это здравым смыслом. Я вдруг понял, что, отсекая тебя, вверяю свою жизнь кучке наемных любителей. А ведь в доме будет полным-полно посторонних, и далеко не все они - мои друзья. Еще я хотел узнать, чем объясняется твой неожиданный интерес к моей пивоварне. В общем, все так сложилось, что я решил позвать тебя. Скажу честно, у меня дурное предчувствие. Можно, конечно, все списать на стариковскую паранойю, но лучше подстраховаться.
      Я покосился на Гилби, отношения с которым, как уже говорилось, у нас были.., гм.., натянутые.
      - Ты одобряешь?
      - Вполне. - Он произнес это слово с таким видом, словно у него живот пучило. 1 - Как насчет того, чтобы просветить меня относительно предчувствий?
      - Завтра, - сказал Макс. - Думаю, как раз завтра вечером мы многое узнаем. Змеи должны выползти из нор.
      Что ж, насколько я понимаю, среди тех, кто пожалует на прием к Максу Вейдеру, и впрямь должны оказаться несколько гадюк, крупных во всех отношениях. Аспиды размерами с тех крокодилов, которых мы на островах ловили, резали на кусочки и скармливали саблезубым кошкам...
      - Алике тоже хотела, чтобы тебя пригласили, - прервал мои размышления Гилби. Ути, моя лапочка.
      - Почему?
      - В пару к мисс Тейт. Вдобавок она боится змей.
      Куда ни ткнись, всюду Тинни: где Гаррет, там и она - и наоборот. По правде говоря, ничего не имею против.
      - Если не приду, значит, не смог подобрать подходящий костюм.
      - Манвил проследит, чтобы Дженорд доставил тебе вещи Тэда вовремя. И пожалуйся, не суйся на конюшню, пока прием не закончится.
      - Меня туда так и тянет, но я с собой справлюсь.
      - Если придешь рано, - с ухмылкой заметил Гилби, - сможешь раскритиковать наши усилия и понаблюдать за прибытием злодеев.., то есть гостей.
      - Прекрасный план, господа, - сообщил я деловито.
      - Аргх! Мы придем!
      - Мы? Да я скормлю тебя первой же уличной псине, ты, чудо в перьях!
      - Вы там между собой разберитесь, - усмехнулся Вейдер, - а потом извольте явиться, как назначено. Вдвоем не обязательно, достаточно кого-то одного.
      - Один и будет. Это я. У меня хоть мозги имеются.
      Я встал - наверное, слишком быстро, потому что пол под ногами внезапно покачнулся, будто палуба в шторм.
      Да вы что, какое пиво?! Я только горло промочил.
      Глава 20
      - Да хватит по мне топтаться! - Попка-Дурак никак не мог угнездиться: ерзал у меня на плече, хлопал крыльями. Оставалось только надеяться, что это не прелюдия к.., сами понимаете, к чему; еще не хватало, чтоб Гаррета украсили тем самым способом, каким обычно пернатые украшают статуи позабытых полководцев. На сегодня испражнений уже достаточно.
      Гостиная Макса находилась в укромном уголке на втором этаже дома; впрочем, по высоте этот второй этаж был всего лишь чуточку повыше уровня мостовой. Дело в том, что дом Вейдера стоял на склоне холма, и чтобы добраться до парадного входа, надо было сперва подняться на пятнадцать ступенек, а затем спуститься еще на полдюжины. Поэтому первый этаж располагался ниже уровня земли, общепринятого для танферских зданий.
      Ежедневно пользовались кухней, семейной столовой и черной лестницей. Остальная часть дома становилась обитаемой только в праздники. Даже второй этаж - конечно, если не считать кабинета главы дома, откуда Вейдер управлял своей империей. Домочадцы занимали третий и четвертый этажи. Слуги же ютились в закутках и каморках, которыми изобиловали все этажи - в том числе подвал.
      Я им не завидовал.
      Стоило мне поставить ногу на верхнюю ступень парадной лестницы, как откуда-то сверху донесся приглушенный крик. Я обернулся. Гилби, стоявший в дверях вейдеровского кабинета, пожал плечами и ткнул пальцем в потолок.
      Я тоже пожал плечами и стал спускаться, бормоча себе под нос: "Старина Том по-прежнему с нами". Двинулся через выложенный розовым мрамором холл, несколько раз глубоко вдохнул, готовясь взбежать по ступенькам к парадной двери с прытью трепетной лани. Попка-Дурак, несмотря на все мои увещевания, продолжал возиться у меня на плече.
      У Вейдера было три сына: Тэд, Том и Тай. Из Кантарда вернулись двое - Том и Тай, но Том оставил на войне свой разум.
      Богатые мы или бедные, у всех у нас есть нечто общее. Все мы, так или иначе, были в Кантарде. И все кого-то потеряли. И никто из тех, кто уцелел, не остался прежним.
      Но ведь война закончилась. Карента победила. Пресловутые рудники Кантарда теперь принадлежат чародеям, нашим истинным правителям. Карента могущественнейшая в мире держава. Нам следует гордиться собой.
      В этом месяце, впервые за годы жизни трех поколений, не было рекрутского набора.
      Мы победили. И потому наш мир распадается на глазах.
      Какое счастье, что мы не потерпели поражение!
      Казалось, до двери не меньше мили. Стук моих каблуков эхом отражался от стен. В доме, судя по всему, уже начались приготовления к празднеству: во всяком случае, холл лишился всего того, что его обычно загромождало, - ковров, мебели, портретов воображаемых праотцев, старинных доспехов, мечей и пик, а также прочего добра, которое в ненастный день с такой легкостью превращается в оружие...
      У двери никого не было: если Макс и страдал паранойей, она явно не успела зайти далеко. Надо бы намекнуть, что неплохо исправить это упущение. Я взобрался по ступеням и остановился перевести дух.
      Потом вышел на крыльцо и обозрел окрестности. Безлюдно, как в пустыне. От солнца остался крохотный краешек на западе.
      - Если и впрямь решил обгадиться, давай, не тяни, ты, бурдюк с крыльями.
      Попугай издал негодующее "Аргх!", затем вдруг заявил:
      - Я вызывал тебя наружу. Надо поговорить. Покойник! Ну конечно! Я знал, что рано или поздно до этого дойдет: недаром он настаивал, чтобы я повсюду таскался с этим доморощенным стервятником. Теперь я и шагу не могу ступить тайком от него. Ни дать ни взять бдительная мамаша.
      - Птичка, тебе кранты, - прорычал я. - Слыхала? Кранты!
      - Что?
      - Это я сам с собой беседую. О чем говорить будем?
      - Немедленно возвращайся домой. У нас гости, с которыми справиться можешь только ты.
      - Порадовал... - Интересно, что сие означает? Уточнять я не стал Покойник все равно бы не ответил. Сослался бы на то, что объяснять слишком долго и что нежное попугайское горлышко, мол, разорвется с натуги. Разорвется оно, как же! У этой пташки глотка луженая, в ней ни словечка не застрянет. Имена назовешь?
      - Нет. Поторопись.
      Когда-нибудь я задушу их обоих. Одного - за повадки, другого - за вредность.
      Ладно, поторопимся. Я выбрал прямой путь. Как не замедлило выясниться, выбор был опрометчивым.
      Гранд-авеню от самого порта до Квартала Грез была забита демонстрантами, ратовавшими, естественно, за права человека. В большинстве своем улицу заполняли личности моложе моего. Казалось невероятным, что они собрались здесь в таком количестве, вместо того чтобы рассеяться по сотням мелких городишек, хуторов и ферм. С другой стороны, ненависть к не-людям - болезнь застарелая. Славное прошлое Каренты пестрит кровопролитными войнами. И сегодня многим людям постарше вашего покорного слуги, обремененным семьями и доходными местами, нетерпимость свойственна ничуть не меньше, чем безусым юнцам, не имеющим в этой жизни никаких перспектив.
      Короче говоря, я вляпался по самые уши. Шесть сотен парней из "Клича" маршировали по Гранд-авеню, практикуясь на ходу в умении обращаться с оружием; правда, им достало ума вооружиться не настоящими мечами и пиками, а деревянными. Все были в форме, у всех щиты, почти у всех на головах легкие кожаные шлемы. Они истово верили в свое предназначение, и раж, воспламененный недавней войной, в них не остыл до сих пор. Да, ночка будет еще та - особенно если какого-нибудь гения с Холма посетит светлая мысль послать на разгон демонстрантов войска.
      Солдаты против солдат, пускай бывших. И кто знает, чья возьмет?
      Я стоял, выжидая удобного момента, чтобы перебежать улицу и не подвернуться при этом под ноги какому-нибудь кретину. Если только ты не полный осел, то не станешь связываться с тем, у кого под рукой сотня лучших друзей.
      А вот и проходик открылся! Заодно с десятком-другим столь же аполитичных типов я рванул через улицу.
      - Эй, Гаррет! Погоди!
      Я узнал этот голос. Вот незадача! Может, успею удрать?
      Глава 21
      - Гаррет! - вновь гаркнула что было мочи моя подружка Торнада чистопородная деревенская девица ростом не ниже моего, вполне симпатичная, но бросившая мужа и детей ради того, чтобы попытать судьбу в городе. Остановись! Кому говорят, стоять!
      - Стой! - крикнул мне в ухо Попка-Дурак. Привыкший подчиняться приказам, я замер. Застыли как вкопанные и несколько человек поблизости - должно быть, от изумления: не всякий день встретишь говорящую птицу.
      - Мистер, а ваша птичка и вправду говорит? - спросила меня девчушка лет пяти, с золотистыми локонами и громадными невинно-голубыми глазищами. Будь она постарше лет на пятнадцать, я бы не раздумывая назначил ей свидание, а так... Вдобавок у ее отца был вид, внушавший известные опасения.
      - Угу. Но только когда сама захочет.
      - Аргх! Привет, красотка! Славная малютка!
      - Похоже, ты ему понравилась. И тут попугай углядел Торнаду.
      - Аргх! Держите меня, держите! Какие буфера у этой телки!
      Природа и впрямь не поскупилась на Торнаду, но это еще не повод орать на всю улицу. Я стиснул попугаю горло, пока он не ляпнул что-нибудь этакое, из-за чего меня четвертуют на месте.
      - Я тоже люблю тебя, пташка, - проворковала Торнада. На отца с дочерью она не обратила ни малейшего внимания. Папаша смерил мою подружку взглядом - и поволок дочку прочь, подальше "от этих нехороших людей". - Ты куда это чапаешь, Гаррет?
      - Да вот, собирался улицу перейти, пока ее снова не перекрыли эти обормоты. А что?
      - Он просто уносил ноги, - сообщил кто-то за моей спиной. - Хотел от тебя удрать.
      - Плоскомордый! - воскликнул я, оборачиваясь. Мой давний приятель Плоскомордый Тарп - человек-гора, с лицом которого слишком часто проделывали косметические операции. Он радостно ухмыльнулся. Зубов у него осталось немного, да и те выглядели преотвратно.
      Между собой Торнада и Плоскомордый, можно сказать, вполне ладили - что отнюдь не мешало им периодически вступать в перепалки и осыпать друг друга оскорблениями. Это были мои друзья, на которых я всегда мог положиться. По крайней мере, на Плоскомордого; с Торнадой сложнее - учуяв запах денег, она запросто могла вильнуть хвостом.
      - О! Торнада, любовь моя! Привет, Плоскомордый! Как поживаете? Со мной все в порядке, спасибо. Приятно было повидаться. Извините, мне пора бежать.
      - Мы побежим с тобой, - заявила Торнада.
      - Зачем?
      - Потому что нас нанял твой напарник. Попросил, чтоб мы поменяли тебе пеленки, - у самого-то силенок не хватает.
      - Точно, - поддержал Торнаду Плоскомордый. - Он решил, что на тебя кто-то всерьез рассердился.
      - Интересно, с какой стати?
      - Вот уж действительно, - пробурчала Торнада. - С твоим умением обходиться с людьми...
      - Притормози, Торнада. Кто бы говорил насчет обхождения. Вспомни, как ты чуть не зарезала бедную повитуху, требуя с нее ответ - это ты беременна или тебя просто пучит.
      Торнада усмехнулась.
      Папаша с дочкой успел благополучно перейти на другую сторону улицы и теперь поспешно удалялся, игнорируя просьбы малютки еще послушать, как птичка говорит, Молодцы из "Клича" затянули песню, перемежая ее громогласными здравицами, потом принялись маршировать на месте. Мостовая сотрясалась от топота. Хуже того, у них, оказывается, был и оркестр.
      Терпеть не могу военные оркестры. И патриотические марши, если уж на то пошло.
      В армии меня научили подмечать все хоть сколько-нибудь важное. Со временем я так в этом насобачился, что стал одним из лучших наблюдателей в элитном подразделении, где каждый первый был гением. Это умение помогло мне уцелеть. И никогда в жизни, ни прежде, ни теперь, у меня не возникало ни малейшего желания стать безымянной частичкой безмозглой толпы, за которую думает некто (кому и водяных лошадок-то пасти не доверишь).
      В рядах демонстрантов образовался новый проход. Я решительно двинулся через улицу. Торнада и Плоскомордый не отставали ни на шаг. Охраннички! И что это взбрело Покойнику на один из его умов?
      Может, он во сне окончательно спятил? Может, крыша у него съехала так, что ее уже не поправишь?
      - Достали меня эти придурки, - процедил я, обращаясь к Тарпу.
      Плоскомордый у нас - вовсе не мыслитель. Однако, прежде чем ответить, он явно задумался.
      - Меня тоже, Гаррет. Уж чересчур они усердствуют. Ну, словно им невмоготу, что в Танфере живет хоть кто-то кроме них самих.
      Ого! Что-то я раньше не замечал за Тарпом склонности к предубеждениям. Нет, конечно, если ему хорошо заплатить, предубеждения у него мигом появятся, но... У таких, как он, добывающих себе пропитание переламыванием костей, самостоятельных предубеждений не бывает. Для них это непозволительная роскошь.
      - Помнится, ты на днях говорил мне, что настают золотые времена.
      - Говорил, - согласился он. - Золотые времена для меня, Гаррет, вот в чем штука. Люди с ума сходят. Будто какой-нибудь чокнутый чародей наложил на город заклятье ненависти, и потому-то все ведут себя вдвое глупей обычного.
      Мы продолжали путь. Торнада и Плоскомордый не пропускали ни единой тени, да и сам я не забывал коситься на темные подворотни и укромные уголки. И кто посмеет меня в том упрекнуть? Осмотрительность - залог здоровья, тем более сейчас. Если соберусь писать автобиографию, надо будет, пожалуй, озаглавить ее "Беда ходила по пятам". Или "Опасность - мое призвание".
      По дороге, к счастью, ничего не случилось, разве что нам пришлось обойти улочку, на которой бушевала драка. Человеколюбцы столкнулись с ночной публикой, не разделявшей их взглядов; в большинстве своем это были не-люди, не приученные во имя общественного порядка сносить оскорбления, потому в ответ на зубоскальство они принялись проламывать головы.
      Понятия не имею, почему так происходит: стоит собраться вместе трем пьянчужкам, как они решают, что смогут покорить мир. Я бы всем таким рекомендовал для начала справиться с одним-единственным троллем. Скажу по секрету: сколько ни пей, тролля не одолеть; с ним способна совладать только лишайная инфекция.
      Что бы там ни болтали всякие сосунки, радетели чистоты нравов, пиво никак нельзя назвать основной причиной общественных беспорядков. Напротив, старина Макс Вейдер производит лекарство от язв на теле общества. Ну представьте себе: вот надрался человек и пошел искать неприятностей. Он их найдет - и мало ему не покажется. И все, говорить больше не о чем.
      Никто меня не убедит, что я по долгу службы обязан спасать людей от них самих. Если вам не терпится на тот свет и потому вы курите "травку" или опиум, пьете как лошадь, поносите случайно встреченного огра, - валяйте, дело ваше. Я мешать не собираюсь. Счастливого пути.
      Но и подмоги от меня не ждите. Не надейтесь, что я придам вам ускорение. Нет уж, сами дорожку выбрали - сами по ней и топайте.
      Глава 22
      - И что дальше? - поинтересовался я, когда мы вышли на Макунадо-стрит, к востоку от моего обиталища. Обращался я к Попке-Дураку, ожидая, что Покойник через него сообщит мне о своих далеко идущих планах. А Плоскомордый с Торнадой решили, естественно, что я спрашиваю у них. Они ведь и понятия не имели о близком духовном родстве двух существ - совершенно безмозглого и того, у которого от переизбытка мозгов частенько ум за разум заходит.
      - Мы проводим тебя до двери, - сообщила Торнада. - А когда ты окажешься дома, целый и невредимый, нам заплатят.
      - Заплатят? Это, верно, Покойник придумал? Пусть он и расплачивается. Мне няньки не нужны.
      Его Высокомудрие и не подумал заглотить наживку. Должно быть, не хотел раскрывать свое по-пугайское инкогнито.
      - Глянь на ребятню, Гаррет, - сказал вдруг Тарп. - Жуть!
      На углу улицы юнцы допризывного возраста приставали к стайке юных эльфиянок, невесть каким ветром занесенных в этот район города, да еще задержавшихся в нем до наступления темноты. Проведай об этом их эльфийские папаши, красоткам не избежать суровой порки. В кавалерах не было ровным счетом ничего привлекательного, дам они обольщали выражениями, отнюдь не ласкавшими слух и откровенно расистскими, однако их наряды были пошиты по эльфийской моде. Девчонки хихикали и отвечали так бойко, что парни постепенно теряли голову. Впрочем, если они войдут в раж и примутся распускать руки, их оставят в дураках; знаем мы эти фокусы.
      - Хочешь, чтоб я поучил молодежь хорошим манерам?
      - Чего? - озадаченно переспросил Тарп. - Каким еще манером? Ты о чем, Гаррет?
      - А ты о чем, друг мой? Разве тебя возмутило не их поведение?
      - Да ты на волосы посмотри! - Тарп поглядел на меня, словно проверяя, не ослеп ли я. - Неужто не видишь?
      - Ба! Подумаешь! - Ну лохматые, ну завитые, ну стоят у некоторых волосы дыбом - и что с того? Эка невидаль! Ясно же, что эти парни привыкли выставлять себя на посмешище.
      Плоскомордый, до сих пор предпочитавший армейскую стрижку, никак не мог успокоиться.
      - Это ж какие родители, коли детишек в таком виде на улицу выпускают? проворчал он. - Знаешь, из-за чего Карента катится в тартарары?
      У меня были кое-какие мысли на сей счет, но воззрений Тарпа я не разделял.
      Прически парней не имели ни малейшего отношения к тому, как эти парни себя вели, - при том, что прическа и поведение зачастую вытекают друг из друга. Так сказать, два симптома одной болезни. Парней явно провоцировали девчонки. Едва ли кто будет спорить, что из всех женщин, будь то люди или не-люди, эльфиянки самые красивые и самые, мягко выражаясь, чувственные; а эти милашки, вдобавок, находились в расцвете юности. И использовали весь арсенал подручных средств, чтобы унизить самозванных ухажеров.