- Они напуганы, - изрек мой квартирант. - До сих пор не сделано ничего, что могло бы умиротворить "Клич". Наверняка существует крайний срок, впрочем, мисс Алике он неизвестен.
      Мисс Алике, вот как? Я поглядел на Попку-Дурака, клевавшего пальчик Нике.
      - Он тебе нравится? Забирай. Это мой свадебный подарок.
      Алике прыснула.
      Похоже, задатки комика у меня все же есть. Знать бы только, что ее развеселило...
      - Извините, - проговорила Алике. - Я просто представила, как попугай комментирует первую брачную ночь.
      Да, я бы не отказался послушать. Правда, с них станется сунуть бедную птичку в мешок и вывесить мешок за окошко. Верно, милашка?
      Нике даже не улыбнулась.
      Выглядела она как человек, понятия не имеющий о том, что ждет его впереди.
      Увы, лапушка, могу только посочувствовать. Мне ли не знать Тая Вейдера?!
      - Она замечательная актриса, Гаррет. Притворяется перед другими и, кажется, способна одурачить саму себя. Всякий раз, изучая ее, я подмечаю что-то новенькое. Приходится сосредотачиваться сверх обычного.
      - Любопытно.
      - Прибереги свое любопытство для мисс Тейт.
      - Как скажешь, приятель.
      - На твоем месте я бы угомонился. Ситуация и без того крайне запутанная, не стоит усугублять ее выяснением отношений с любвеобильными женщинами. - Да, мой партнер порою подпадал под женские чары, но в целом относился к прекрасному полу весьма недружелюбно.
      У Тинни был такой вид, будто она грезит наяву, что означало - она беседует с Покойником. Логхир запросто может вести пару-тройку разговоров одновременно - ведь у него не один мозг, а несколько.
      - Может, все дело в лавке? - спросил я у Алике. - Сама понимаешь, торговля...
      - Сторонников "Клича" можно встретить где угодно.
      - Это вряд ли. Ни в городе огров, ни в форте гномов, ни в эльфийской обители ты их не сыщешь. И что-то я не припомню, чтобы крысюки или пикси расхаживали по у лицам под знаменами доблестного Маренго.
      - Их просто не приглашали.
      Такая симпатичная - а сколько в головке всякой дури! Не удивительно, что самозванные борцы за права человека нынче в таком почете.
      Снаружи вдруг донеслись такие звуки, словно кто-то принялся яростно отстаивать те самые права прямо у меня под окнами. По правде сказать, у нас в окрестностях вечно что-то выясняют.
      - Алике, где парни, которых вы привели с собой? - Жизнь полна несправедливостей: и почему только симпатичных девушек всюду сопровождают громилы чуть смазливее обезьяны?
      - Им велели перекусить, а потом вернуться сюда и дожидаться снаружи.
      - Отлично. Что-то мне не нравятся те вопли. - Я посмотрел на Покойника. Тот ничуть не заинтересовался происходящим. Значит, волноваться нечего.
      - Мы можем остаться, пока шум не утихнет, - предложила Алике.
      - Я этого не вынесу. Растаю, как масло на сковородке. Видишь, руки уже плавятся.
      - Гаррет!
      - Гаррет!
      - Тинни, любовь моя! Маслице мое кипящее! Ты наконец-то очнулась?
      Тинни поглядела на Алике и дернула плечиком. И в самом деле: как ей меня приручить, если даже собственные подруги флиртуют с ее кавалером?
      Точнее, одна подруга. Нике не сводила взгляда с Попки-Дурака.
      Только я успел обрадоваться, как она мне подмигнула.
      Помогите!
      И почему женщинам так нравится доводить мужчин до состояния бекона, забытого на раскаленной сковороде?
      Глава 6
      Дамы изволили удалиться. Отправились они не на пивоварню, как можно было ожидать, а домой к Тинни. (Надо сказать, ее дом подозрительно смахивал на маленькую крепость. В недавние смутные годы эта крепость сослужила Тейтам неплохую службу - за ее стенами они чувствовали себя в полной безопасности и безнаказанно творили свои разбойные делишки. Поэтому перемирие семейство Тейтов восприняло как кровную обиду.) Всякая война, буде она чересчур затягивается, становится источником неприятностей. Мало-помалу она превращается в смысл жизни - и не только для солдат на поле брани, но и для тех, кто прозябает в тылу, среди домашнего уюта. Пускай пора сражений миновала - если не считать мелких стычек с недобитыми партизанами Слави Дуралейника, нынче в Танфер возвращаются демобилизованные, каждый день сходят десятками и сотнями с кораблей, и еще неизвестно, что хуже - когда молодых мужчин в городе можно пересчитать по пальцам, или когда их что ни день прибавляется в числе.
      Ведь рабочие места, опустевшие с уходом этих мужчин на войну, были, как принято нынче выражаться в узких кругах, заняты нелюдью. И солдаты, спешившие домой, открывали для себя малоприятную истину: спешить-то было некуда...
      Но я отвлекся. Итак, сногсшибательная троица удалилась. Я вернулся в комнату Покойника и уселся наконец в свое кресло, еще хранившее тепло женского тела. В воздухе витал легкий аромат духов.
      - И что опять затеял твой Дуралейник? - спросил я без предисловий.
      Много лет назад Дуралейник ввязался в войну как наемник на службе венагетов. Несмотря на многочисленные победы, он не сумел добиться того, чтобы его признали своим: обращались с ним пренебрежительно, путь в высшие слои общества, в правящую клику колдунов, был ему заказан. И тогда он, пылая праведным гневом, переметнулся к противнику и следующий десяток лет отнимал покой и сон у тех, кто посмел уязвить его гордость.
      Впрочем, карентийские правители обращались с ним немногим лучше. Нет, платили ему вовремя, зато почестей не оказывали вовсе, каких бы успехов он ни добивался. И потому Дуралейник дезертировал вновь. Он объявил Кантард республикой, не подвластной ни Каренте, ни венагетам, собрал под свои знамена всех, кого прельщала этакая свобода, и принялся воевать на две стороны.
      Но судьба в очередной раз оказалась к нему несправедлива. Карента усилила натиск, венагеты не устояли и бежали с позором. И карентийские отряды начали истреблять республиканцев.
      Обитатели Кантарда спешно переселялись в Каренту. Более всего их почему-то притягивал Танфер, в котором и без того уже было неспокойно. И ладно бы только простые партизаны! Расследуя прошлое дело, я наткнулся на некие факты, из которых явствовало, что и сам Дуралейник околачивается в нашем милом городке.
      Покойник ответил - по обыкновению брюзгливо:
      - Вполне вероятно, что он возбуждает недовольство, уповая на свою былую популярность у простого народа.
      - А ты, похоже, разочарован.
      - Героев лучше держать на расстоянии. Вблизи слишком заметны изъяны.
      Попка-Дурак восседал на плече Покойника. Это Нике его туда посадила. К величайшему моему сожалению, мне так и не удалось уговорить ее забрать пернатого стервеца с собой.
      В это самый миг проклятая птица решила облегчиться.
      А в следующее мгновение она уже выбиралась из кучи безделушек, рухнувших на пол, когда в стеллаж врезался попугай, отброшенный силой логхирской мысли. Стремительный полет настолько ошарашил крылатого негодяя, что он лишь сдавленно пискнул. Затем встряхнулся, сделал осторожный шажок, огляделся - и нагадил на пол.
      - Если эта тварь не доживет до завтрашнего утра, передай мои глубочайшие соболезнования мистеру Дотсу.
      - Ух ты! Шикарная мысль! И как я сам не догадался! Нет, я, конечно, тугодум, но умищу-то у меня девать некуда! Я сверну этой гадине шею, а свалю все на тебя. Морли придет, увидит перья и дерьмо на полу, покачает головой и тут же обо всем забудет. С тобою связываться он не рискнет.
      - Очень остроумно. Только попробуй, и я подвешу тебя к потолку на твоих собственных шнурках. Птица эта - неоценимый дар судьбы, и подобных вещей о ней говорить не следует даже в шутку.
      - Дар судьбы?! Да его и жрать не станешь, разве что когда всех ворон и ящериц со змеями в округе переведут!
      - Это незаменимое средство общения.
      - Ну, для кого как...
      - Тихо!
      - Чего? Я что-то...
      - У нас скоро будут гости. Чужаки. Прими их в своем кабинете. Им вовсе не обязательно меня видеть.
      Старина Дин опередил меня и первым откликнулся на стук в дверь, но Покойник, судя по всему, одернул нашего домомучителя. Посмотрев в "глазок", Дин попятился.
      - Что стряслось? - осведомился я.
      - Они мне не нравятся. - С этими словами Дин прошествовал в комнату Покойника, а ко мне на плечо плюхнулся Попка-Дурак, выпорхнувший из приоткрытой двери. Я шуганул его, но он и не подумал улететь. Тем временем Дин вновь вышел в коридор, волоча за собой кресло.
      - Не трогай птицу, Гаррет. Дин, когда закончишь, притвори мою дверь и не открывай ее, пока гости не уйдут.
      - И поставь котелок на огонь, - прибавил я. - Мы же радушные хозяева, верно?
      Дин одарил меня взглядом, в котором ясно читалось его мнение о моих умственных способностях: дескать, не лез бы ты не в свое дело, все равно ни шиша не понимаешь.
      Тем временем в дверь снова постучали, настойчивее, чем в прошлый раз. Я прильнул к "глазку".
      - Мне непременно надо с ними толковать? - Два охламона на пороге моего дома воплощали сокровенную мечту Дина: этаким красавчиком он всегда жаждал видеть меня.
      - Беседа с ними может оказаться полезной.
      - Для ково?
      - Для кого, Гаррет.
      - Сам сообразил, - проворчал я, принимаясь откидывать щеколды и отодвигать засовы. Дин, закончивший двигать мебель, неодобрительно наблюдал за моими действиями.
      Полезная беседа, говорите? Ладно, уж найду о чем потрепаться, пока мой гниющий дружок будет ковыряться в чужих мозгах.
      Эти двое наверняка что-нибудь продавали. Такие аккуратненькие, такие чистенькие и приглаженные; неровен час, проповедники. Если мне начнут втюхивать религиозную бредятину, я могу и не сдержаться. В последнее время ваш покорный слуга переобщался с божествами.
      Стоило мне открыть дверь, как первое впечатление улетучилось без следа. Достаточно было увидеть армейскую выправку и губы без намека на улыбку, чтобы понять: эта парочка торгует истинной верой, никак не связанной с благочестивыми бреднями.
      Оба ростом под шесть футов, ладные, смазливые - в общем, смерть девкам. Один светловолосый и голубоглазый; второму полагалось бы иметь светлые глаза и голубые волосы, но увы, наши чаяния сбываются далеко не всегда: волосы у него были темные, а глаза - тоже голубые. Ни у того, ни у другого ни шрамов, ни татуировок - во всяком случае, на открытых местах.
      Должно быть, клерки, подсказал мне мой прославленный интеллект.
      - Мистер Гаррет? - справился блондин. Какие у него ровные зубы! Признайтесь, вам часто встречаются люди с абсолютно ровными зубами? Правильно, я тоже никогда таких не встречал. Даже у Тинни один передний зубик налезает на другой.
      - Допустим. Все может быть. Зависит от того, что вам нужно.
      Ни тени улыбки в ответ.
      - Друг назвал нам ваше имя, - сообщил брюнет. - Сказал, что следует обратиться именно к вам. Что вы - герой войны, на которого всегда можно положиться.
      - Ребята, нынче героев на улицах пруд пруди: плюнь с закрытыми глазами точно не промахнешься. Всякий, кто вернулся домой, уже герой. Вы из какого сообщества? - Одеты они были так, словно собирались на парад. Армейская выправка, армейская манера одеваться, - тут и последний остолоп догадается.
      Клерки!
      - Не дразни их ради собственного удовольствия, Гаррет.
      Мне положительно необходим новый напарник. Старый слишком хорошо меня изучил.
      - Откуда вы?..
      - Я же сыщик, ребята. - Да, глаз у меня наметанный. Как говорится, метал-метал и дометался.
      - Неужели так заметно? - протянул, почти проскулил брюнет. Все они одинаковы: по виду того и гляди зарычат, а на деле только скулить и могут. Сами же искренне верят в свою крутизну: и грудь у нас волосатая, и морда кирпичом...
      Клерки.
      - Когда мы с вами расстанемся, не поленитесь, сравните себя с другими. По крайней мере, с другими людьми, в особенности с молодыми мужчинами. - Конечно, тут возможен нежелательный побочный эффект: сравнение лишь укрепит в них чувство превосходства; однако они могут и сообразить, куда я клоню. - Тайные агенты блях на груди не носят.
      Ребятки озадаченно переглянулись. Растерялись, милые. А вы туповаты, как я погляжу.
      - Можно нам войти? - спросил блондин.
      - Прошу. - Я посторонился. - Пожалуйте в мой кабинет. Вторая дверь слева.
      - Побольше радушия, Гаррет.
      - Ребята, вам не нужен попугай?
      - Гаррет!
      Судя по тому, как они поморщились, попугай их не заинтересовал. Или они не одобрили мой наряд? В наши дни всякий мнит себя знатоком моды. Между прочим, я одет вполне прилично: рубашка свежая, брюки чистые. А эти хмыри оглядывались вокруг с таким видом, будто попали на свалку. И похоже, чистота внутри моего дома их приятно разочаровала. Что ж, иногда и от Дина бывает толк...
      Мы ввалились в закуток, который я именовал своим кабинетом.
      - Мой слуга сейчас принесет чай, - уведомил я.
      Гости недоверчиво воззрились на меня: мол, откуда ты знаешь?
      В кабинете, разумеется, не так чисто, как в коридоре, и беспорядка куда больше. Просто я не разрешаю Дину тут что-либо трогать. А над моим столом висит картина, которую Дин ненавидит всей душой.
      При первом взгляде на картину замечаешь только молодую женщину, которая убегает от подступающей тьмы. Но чем дольше приглядываешься, тем гуще и обширнее становится тьма. Автор картины был наделен талантом столь свирепым, что он граничил с колдовством. Этот талант свел его с ума. И в картину художник вложил все, что мог, включая собственное безумие. Поэтому картина получилась глубоко личной. Она одновременно рассказывала о событии и указывала на злодея. Ныне в ней не сохранилось и десятой доли первоначального заряда, но впечатление она до сих пор производила убийственное. Можно сказать, дышала злобой и страхом.
      - Это Элинор, - пояснил я. - Она умерла еще до моего рождения, но помогла мне распутать одно дельце. - И не только; но незваным гостям о том знать не обязательно.
      Портрет когда-то принадлежал тому, кто убил Элинор. Сейчас он тоже мертв, так что, сами понимаете, картина ему без надобности. А в моем доме Элинор прижилась. С нею куда легче, чем с Дином, Покойником или Попкой-Дураком. Она редко критикует мои действия и никогда не грубит.
      - Нам известно, что вы часто беретесь за.., э..; необычные случаи, вякнул блондин.
      - Берусь? Я их притягиваю, как громоотвод - молнии! Спасибо, Дин. - На столе появился громадный поднос с чашками, печеньем, пирожными и чайником, над которым клубился пар. Ребятки вновь переглянулись: им явно было неуютно под пристальным взглядом Элинор, а тут еще суровый Дин, этакая ходячая аллегория порицания.
      Но вот Дин удалился. Я налил гостям чая и спросил:
      - Так зачем вы пришли, ребята? Только честно.
      Они опять переглянулись.
      - Слушайте, у меня полно работы. - Попка-Дурак издал негодующий вопль. Если вам негде укрыться от дождя, загляните к миссис Кардонлос. Она...
      - Аргх! Старая стерва! Старая стерва!
      - Дождя вроде нет, - заметил блондин. Клерки что дети: все воспринимают буквально.
      - Заткнись, скотина! - прошипел я попугаю. Гости переглянулись в очередной раз. Уф! Похоже, это на целый день.
      Глава 7
      - Прошу прощения, мистер Гаррет, - сказал блондин. - Нас предупреждали, что мы можем натолкнуться на.., э.., непонимание, поэтому мы ничуть не...
      - А член у тебя маленький! - изрек попугай.
      - Заткнись, не то в мешок посажу, ты, чучело пернатое! - прорычал я.
      Брюнет неуверенно улыбнулся.
      - Это чревовещание? Помню, в детстве мой дядя...
      - Ну почему все спрашивают? Нет, никакое не чревовещание! Этот ублюдок, потомок дикой курицы в седьмом колене, и вправду умеет разговаривать! Запас слов у него такой, что мы с тобой обзавидуемся, и каждое новое словцо сквернее предыдущего. Может, на него заклятие наложили, не знаю. Мне его подарили. И я никак не могу от него избавиться.
      - Маленький, маленький, член-недочлен! Улыбка растаяла. Мне вновь захотелось задушить Покойника. Впрочем, что толку душить того, кто и так уже давно мертв?
      - Меня зовут Картер Стоквелл, - сообщил блондин.
      Значит, все же переходим к делу?
      - Я так и думал. А тебя?
      - Трейс Уэндовер.
      - Ну конечно. Привет, Картер! Приветик, Трейс! Вам не нужен говорящий попугай? Отдаю задешево. Отличный подарок на день рождения.
      - Гаррет, уймись и перестань их попусту дразнить!
      - Не нужен, нет? Ладно, кому-нибудь другому впарю. Пожалеете - поздно будет. Выкладывайте, зачем пришли. Или уходите.
      - Нам говорили, что ваши манеры оставляют желать лучшего, - холодно произнес брюнет, то бишь Трейс.
      - Мы хотим привлечь вас к нашему общему делу, - заявил Картер.
      - Прямо сейчас у меня одно дело, одна-единственная забота - где бы раздобыть деньжат на пополнение своего обеденного фонда.
      - Нам не нужны деньги. Нам нужна помощь. Пожалуйста, выслушайте нас.
      - Вам денег никто не предлагает. А что до послушать, вы здесь уже десять минут и до сих пор ничего не сказали.
      - Вы правы, мы из Вольных Сообществ. Черные Драконы Вальсунга. - Картер пристально поглядел на меня.
      - Это кто такие? - поинтересовался я.
      - Вы не слыхали о Драконах? - встрял Трейс.
      - Извини. - Следуя совету Покойника, я воздержался от фразы, которая могла бы выдать мои истинные чувства по отношению к этим скроенным на военный манер бандам, именующим себя Вольными Сообществами. Их развелось столько, что всех было ни за что не упомнить.
      - Наш предводитель - полковник Вальсунг. Нортон Вальсунг. - Теперь уже оба вперили в меня свои взгляды.
      Я пожал плечами.
      - Мы с ним не знакомы. Полковник, говорите?
      Картер, похоже, начал закипать. Трейс пока еще сохранял хладнокровие.
      - Вот именно, мистер Гаррет, - процедил блондин. - Полковник Вальсунг командовал бригадой Черных Драконов. - Приятель метнул на него предостерегающий взгляд, но Картер продолжал:
      - Его послужной список исполнен великих побед.
      Не сомневаюсь. На войне быстро становится понятно, кто чего стоит.
      - Он вам не родственник?
      - Мой дядя, - гордо сообщил Трейс.
      - Который чревовещатель? Знавал я таких полковников. Знатные были умельцы свои слова в чужие рты вкладывать.
      - Нет, мистер Гаррет, другой дядя.
      - Ага! Наконец-то мы имеем хоть что-то. Полковник, который не чревовещатель. И что же вашему другому дяде нужно от меня?
      - Мы наслышаны о ваших талантах и вашем опыте, как боевом, так и.., э.., мирном. Все-таки я не сдержался.
      - Вам понадобился бывший морской пехотинец, привычный к отлову вампиров, спасению колдунов и розыску сбежавших жен, чтобы одолеть одряхлевших гномов и увечных крысюков? Неужто сами не справляетесь?
      - Гаррет!
      Ребятки побагровели. Картер вскипел раньше, поэтому его физиономия сделалась даже не багровой, а бурой.
      - Мистер Гаррет, - процедил Трейс, - мы не нападаем на людей на улицах. Мы состоим в братстве ветеранов, а не в уличной шайке, и наша цель - помогать вернувшимся с войны.
      - Ну да, ну да. На днях прямо у нас перед домом чуть не забили до смерти ветерана, который отслужил пять сроков по пять лет, последние три срока в Кантарде. У него восемь наград, среди них Имперская звезда с мечами и дубовыми листьями. В сражении он потерял левую руку, а лицо ему обезобразил колдовской залп. Сейчас он в Бледсо. Возможно, не выживет. Эти мясники отделали его по полной, просто так. Ступайте-ка помогите ему. Его зовут Берт Верняк.
      - Но ведь Бледсо - благотворительная...
      - Ты что, родился не в Танфере? В нашем городе за благотворительность надо платить.
      - Какая низость! - Трейс, похоже, не на шутку расчувствовался. А вот Картеру было явно плевать на всех ветеранов вместе взятых. - Потому-то мы и пытаемся...
      - Прости, Трейс, я не закончил. Видишь ли, Брет - настоящий герой, отличный солдат. К сожалению, он совершил огромную, чудовищную ошибку...
      Гости выжидающе уставились на меня.
      - Гаррет, прекрати! Замолчи немедленно! - чуть ли не взмолился Покойник.
      - Он изрядно сглупил, выбрав себе в деды огра. До них дошло не сразу. Я наблюдал, как сужаются глазки, как начинают подергиваться губы. Из двоих Картер был, пожалуй, потупее, но тут он лотумкал первым.
      - Вы ошибаетесь, - сказал он мне. - Пошли, Трейс, мы зря теряем время.
      - Ничего подобного, - возразил я. - Постарайтесь понять, кроме черного и белого есть множество других цветов. - Я посмотрел на Трейса; тот поспешно отвел взгляд. - Чем вы занимаетесь, парни? Бумажки сочиняете, по поручениям бегаете? Дядя подыскал тебе местечко потеплее, а, Трейс? Картер, и у тебя, верно, есть покровитель? Так кто из нас, по-вашему, защищает карентийскую корону? Вы или мой уродливый приятель?
      - Вы понятия не имеете, что происходит на самом деле, - изрек Картер. Почему-то мое невежество его обрадовало.
      Я встал и направился к двери.
      - Валите отсюда, ребята. Я тоже ухожу. Пойду проведаю Берта и других бедняг.
      Трейс раскрыл было рот, но Картер не дал ему ничего сказать.
      В следующее мгновение эти серьезные молодые люди покинули мой дом. Картер наверняка назавтра и не вспомнит историю про несчастного Берта. (Признаться, я сочинил ее не сходя с места. Нет, Берт Верняк существует, на него и впрямь напали, вот только избить не получилось - огра, даже огра-полукровку, поколотить не так-то просто). Однако мои гости ничуть не возражали бы против того, чтоб Берт очутился в Бледсо. Или на кладбище.
      Короче, за Картера можно не волноваться, а вот с Трейсом надо бы повозиться. Он показался мне человеком, у которого иногда наступает просветление.
      Я запер дверь, насвистывая в блаженном неведении.
      Глава 8
      - Гаррет, ты утратил форму. Это представление было далеко не лучшим. Мне ли не знать, что ты способен на гораздо большее.
      - Чего? Неужто пожалел эту шушеру? Да они полные придурки, блондин в особенности.
      - Эти придурки, как ты изволил выразиться, вовсе не закоснели в предрассудках, которые ты им приписываешь. Кроме того, они мало чем отличаются от большинства современных людей. Вы все чувствуете себя уязвленными, вам необходимо выплеснуть обиду и раздражение. Эти двое в основе своей вполне приличные человеки. Однако...
      - Ну? Чего замолчал?
      - В них не ощущается глубины. А глубина есть у всех, даже у столь поверхностного сознания, как то, каким наделен твой друг мистер Тарп.
      - Шутишь? Эта парочка белоручек, в жизни палец о палец не ударивших...
      - Ты не понял, Гаррет. Их сознание имеет поверхность - и все, дальше ничего нет. Обычно людей переполняют эмоции, темные течения мыслей свиваются в жуткие кольца в нижних слоях сознания, недоступных человеческому разумению. Это происходит у всех, даже у мистера Тарпа и мисс Торнады. Но эти двое лишены какой бы то ни было глубины; на поверхности фанатизм, дальше - пустота. Кстати сказать, их фанатизм вовсе не такой слепой, как у большинства. Они уловили суть твоего велеречивого выступления, постигли смысл притчи об огре. Непонимание - не более, чем притворство; они повели себя так, потому что того требовали их маски.
      Признаться, я совсем запутался. Ухватил только то, что Покойник говорил насчет поверхности.
      - Это меня не удивляет. Знаю я таких типов, навидался по самое не могу. Они предпочитают, чтобы за них думали другие. Так оно гораздо проще, верно?
      - Может быть. Но меня не покидает ощущение, что в наших общих интересах было задержать гостей подольше, чтобы я успел как следует изучить их сознания - или, выражаясь твоим языком, выдоить их до дна.
      - Выдоить? Разве хоть один из них мычал?
      - Прибереги свои колкости для очередной красавицы, которую тебе вздумается обольстить. Тебе следовало извлечь из них максимум сведений. Следовало занять их беседой, пока я проникаю под поверхность. - Судя по накалу мысленной речи, я таки ухитрился слегка рассердить своего партнера. - Данное Вольное Сообщество может добывать средства, вымогая деньги именем "Кличам. И подобной возможностью отнюдь нельзя пренебрегать. Ты согласен?
      Терпеть не могу, когда Покойник оказывается прав в наших спорах. А сейчас он был прав. Я поддался эмоциям. Совсем не подумал о том, что эти двое шутов могут иметь отношение к наездам на Вейдера. А ведь с них вполне станется. Между прочим, кто-нибудь из их под ельников мог заметить троих девиц, заглянувших к приятелю-сыщику...
      - Когда ты повзрослеешь, Гаррет?
      - Чего?
      - Ты не размышляешь. Ты действуешь под влиянием чувств. И твои действия часто идут в ущерб здравому смыслу. Впрочем, наши недавние гости как будто не связаны с делом Вейдера. Из чего, правда, вовсе не следует, что то же самое можно сказать о тех, кто их прислал.
      - Ага! Так они знали про тебя?
      - Эти двое - нет. И о тебе они тоже ничего не знали, за исключением того, что им сообщили. По-моему, ты снова все испортил, Гаррет.
      Не знаю, не знаю. Может, они и вправду хотели нанять меня... Я вздохнул. Да, как это ни противно, Покойник прав. Как же мне надоела его вечная правота!
      - Думаю, надо прогуляться на пивоварню и...
      - Разумеется. Но не сию секунду. Потом. Когда заступит ночная смена. В ней молодые мужчины, которые еще хорошо помнят Кантард. Если на пивоварне есть борцы за права людей, почти наверняка их следует искать среди молодых.
      Что я мог ответить? Когда Покойник прав, он прав. Но что-то слишком часто он оказывается правым в последнее время.
      - Ладно. Что ты предлагаешь? - Может, что-нибудь разумное?
      - Отправляйся к капитану Блоку. Расспроси его насчет "Кличам. Оброни два-три намека относительно пивоварни.
      И впрямь разумный совет. Капитан Вестман Блок - командир Гвардии, как именуют в Танфере олухов из городской полиции. У Гвардии множество недостатков, но достоинств тоже хватает; во всяком случае, последних у нее побольше, чем у Стражи, предшественницы нынешних полицейских.
      Стража в основном занималась тем, что собирала взятки; недаром стражников нынче определили в пожарные.
      Гвардия не то чтобы пылала рвением, но был в ней коротышка по имени Релвей, наполовину гном, на треть помесь других народов и на одну восьмую человек. Урода страшнее я в жизни не встречал. Так вот, Релвей просто бредил порядком и соблюдением законов. Все разговоры, которые он вел, вращались вокруг Нового Порядка, то бишь вокруг абсолютного, непререкаемого главенства Его Величества Закона. Не так давно мы столкнулись с ним в дождливую ночь; он "на добровольных началах" помогал криминальной службе Блока, тогда еще входившей в состав Стражи, проводить расследование. Я сказал ему что-то не слишком приятное. Он в ответ посоветовал мне придержать язык, поскольку в скором времени ему предстоит стать важной особой.
      По всей видимости, он обладал пророческим даром.
      Когда принц Руперт учредил Гвардию и назначил ее командиром Вестмана Блока, старина Блок тут же вспомнил о Релвее. А Релвей в два счета организовал тайную полицию, собрав тех, кто разделял его взгляды. С тех пор частенько случалось, что люди, коих угораздило привлечь к себе внимание Релвея, исчезали без следа...
      Не больше тысячи человек знали о существовании тайной полиции. Релвей, разумеется, не распинался о своей деятельности на каждом углу. И спорю найдется от силы дюжина тех, кто знает самого Релвея в лицо.
      Один из таких людей - я. Иногда при мысли об этом меня пробирает дрожь.
      Стоит кому-нибудь при мне упомянуть Блока, я сразу же вспоминаю Релвея. Иными словами, со мной Релвей добился своего: он как-то обмолвился, что всяк должен ощущать на себе незримое и недреманное око закона...
      Старина Вейдер - один из видных горожан. Он не аристократ, но богат и влиятелен. У него немало друзей наверху, и друзей настоящих, привязанных к нему по-человечески, а не из-за его богатства. Блок, не задумываясь, ринется на его защиту.
      А уж Релвей и подавно - тем паче если ему сообщить, что тут замешан "Клич".
      - Пожалуй, я с тобой соглашусь. Надо напустить на них Гвардию. В конце концов, у Блока возможностей куда больше нашего.
      - К сожалению, не все так просто.
      - И почему меня это не удивляет?
      - Потому что ты наконец-то научился распознавать людей - хотя до сих пор не отдаешь себе в том отчета. В глубине души и мисс Вейдер, и мисс Николас опасаются, что Тай Вейдер - не мишень, а источник угрозы.
      - Я этого парня недолюбливаю, но это еще ничего не означает. Выходит, Нике не зря откладывает свадьбу?
      - Бедная девочка буквально разрывается на части. Я ей сочувствую. Она бы с радостью разорвала помолвку, когда бы не помнила того Тая Вейдера, которого знала в детстве и который ничуть не похож на нынешнего, вернувшегося из Кантарда без ноги. Перекуси, а затем отправляйся к капитану Блоку.
      - Как скажешь, мамочка.
      Естественно, выпад пришелся мимо цели.
      Покойник вытащил мысленный кляп из клюва Попки-Дурака. Мерзкая пичуга все это время, должно быть, копила ругательства, подбирая самые гнусные. И не преминула громогласно их выдать.
      Глава 9
      Контора Блока размещалась в городской тюрьме Аль-Хар. Очень удобно, особенно если учесть, сколько в наши дни развелось преступников. Сама тюрьма просторная, холодная, уродливая и заждавшаяся ремонта. Просто удивительно, что заключенные пока не догадались сбежать, сломав, к примеру, стену или выдернув ржавые прутья на окнах. Столетия назад некая семейка с Холма изрядно обогатилась на строительстве Аль-Хара: воровали и мухлевали, где только могли. Скажем, вместо отличного карентийского известняка, который добывают в дне пути по реке от города, поставили мягкий желто-зеленый камень, впитывавший влагу из воздуха и быстро начавший крошиться. Пройтись по улицам вблизи тюрьмы - все они в этом каменном крошеве.
      А раствор оказался даже хуже камней, которые предполагалось им скрепить. По счастью, хоть толщину стен выдержали.
      Я свернул за угол - и обомлел, ибо моему взгляду предстала совершенно новая тюрьма.
      Вся в строительных лесах, на которых кишмя кишели работяги, усердно драившие камень и возвращавшие ему молодость.
      Впрочем, даже отчищенный, этот камень оставался таким же невзрачным.