Приключения Гаррета (№8) - Жалкие свинцовые божки

Это она верно подметила. У церкви, в лоне которой я вырос, не было избытка божеств. Мы имели единственного бога — и около десяти тысяч святых, которые играли роль малых богов и богинь. Образовалась своего рода небесная бюрократия, некоторые святые занимались лишь тем, что искали потерянные пуговицы или следили за сбором винограда. И бюрократия разрослась настолько, что она наверняка будет существовать не одно столетие после того, как умрет последний из верующих в единого бога.

— Ладно. Теперь я знаю, кто вы, и смутно представляю, в чем суть дела. Один храм. Два пантеона. Кто проиграет, теряет все.

— Вот именно. — Магодор постаралась принять деловой вид. Как будто красивая женщина может принять деловой вид, что бы она там о себе ни думала! Природе наплевать на смятение в мыслях. Благолепие — всего лишь одно из препятствий, которые нужно преодолеть инстинкту.

Я тоже попытался притвориться, что на уме у меня только дело. Когда-нибудь инстинкты меня погубят. Пришлось напомнить себе, что паучихи после спаривания поедают самцов.

Глава 9

— Слушай внимательно, — предупредила Магодор. — Повторять не буду. Весьма благородно с ее стороны.

— Я весь внимание, Мэгги. — Я попытался было пошевелить ушами, чтобы подчеркнуть свои слова, но у меня ничего не вышло. Обидно, черт возьми. Олух вроде Плоскомордого запросто шевелит ушами, а мне…

— Гаррет!

— Да не сплю я, не сплю!

— Прими к сведению, что у богов между собой особые отношения.

О чем, кстати сказать, не подозревают и многие жрецы.

— Знаешь, Мэгги, послушать большинство жрецов, так боги, которым они поклоняются, единственные на свете.

— Большинство, но не все: некоторые, сравнительно молодые культы ничего подобного не провозглашают. Но вернемся к нашим делам. Боги подчиняются правилам и традициям. Не то чтобы это возбранялось, однако традиция не знает случаев, когда два пантеона сражались бы за место на улице Богов. — Не желаете ронять себя в глазах верующих?

— Естественно. В подобных ситуациях обычно происходит некое состязание, судьей в котором выступают божества из более удачливых пантеонов. Победитель получает все.

— Ага, — глубокомысленно, многозначительно протянул я.

— Чтобы избежать возможных подлогов, условия состязании всегда разные.

— Неужели боги способны на подлог? Мэгги одарила меня пленительной улыбкой.

— Конечно, нет.

— Значит, состязание… В чем оно заключается и какова моя роль?

— Храм, из-за которого возникли разногласия, опечатан. В него не проникнуть ни шайирам, ни нам. Но где-то есть ключ. Тот, кто найдет его и узнает, сможет завладеть храмом.

— Да? — Я продемонстрировал Мэгги свою приподнятую бровь, но на нее это не произвело ни малейшего впечатления.

— Ключ самый обычный, но невидимый для бессмертных. Замок, к которому он подходит, нельзя взломать. Скорее всего Совет — ну судьи — ожидает, что мы обратимся за помощью к верующим. Однако нигде не сказано, что соперники не могут воспользоваться услугами профессионала. Мы заинтересовались тобой, а шайиры, видимо, узнали о нашем интересе и попытались заманить тебя в ловушку.

— Понятно, — проговорил я, сомневаясь в глубине души, так ли это на самом деле. — Выходит, я должен найти ключ, открыть дверь и впустить вас в храм до того, как там объявятся шайиры?

— Совершенно верно.

— Любопытно.

Может, меня все-таки пытаются одурачить? Очередная насмешка судьбы… Сколько уже раз я попадал в дурацкое положение благодаря своей доверчивости и изощренности всякого рода мошенников!

Ничего не попишешь, человек моей профессии должен доверять клиентам.

Глаза Мэгги сверкнули. Еще немного — и она, пожалуй, прожжет меня взглядом насквозь.

— Если не возражаешь, я подумаю. Предложение заманчивое, но уж больно необычное. — Я выкручивался как мог, прекрасно сознавая, что коротким и решительным отказом тут не отделаться.

— Время поджимает, Гаррет. Его у нас в обрез. Максимум четыре дня.

— А что произойдет, если ни вы, ни шайиры так и не найдете ключа?

— Сейчас в Танфере один Антитибет, а тогда их будет не перечесть. У беженцев с юга полным-полно своих богов. — Значит, внакладе останутся и те, и другие?

— Да. Так уже бывало.

— Ладно. Давай обсудим финансовые условия.

Лицо Мэгги стало суровым. Обычная история — богатые клиенты не любят расставаться с деньгами.

— Чтобы есть, пить и содержать слуг, нужны деньги. Поэтому можешь даже не предлагать того, что сулят своим помощникам боги в мифах и легендах. Ночью со Звездочкой сыт не будешь, прогулкой по волшебному холму жажды не утолишь.

Глава 10

— Гаррет, я парила над полями брани, и мне известно, где спрятаны сокровища тех, кто пал в этих битвах.

— Замечательно. Может, расскажешь поподробнее о кладах в окрестностях Танфера? Меня бы вполне устроил такой, за которым не пришлось бы далеко тащиться, пускай даже он будет не слишком богатым.

Богиня позеленела сильнее прежнего.

— Ладно, — процедила она, коротко кивнув. — Мы с тобой стоим друг друга, но должны один другому доверять, поскольку на все прочее попросту нет времени. — Она пересекла комнату, превратившись по дороге из грозной Магодор в симпатяшку Мэгги. Во мне вновь взыграли инстинкты. — Смотри, Гаррет.

Она указала на ручное зеркальце, стоявшее на полке над камином. В зеркальце не было ничего таинственного, гномы изготавливают такие сотнями, если не тысячами. Мэгги повела над зеркальцем рукой, словно полируя металлическую поверхность. У нее под ладонью образовался вдруг клуб тумана. Когда он растаял, обнаружилось, что в зеркальце отражается не здесь и не сейчас. Моему взгляду предстала лесистая местность. Какие-то люди куда-то скакали, припав к гривам взмыленных лошадей. Им вдогонку летели стрелы. Один из всадников упал, остальные внезапно оказались в чаще, настолько густой, что скакать дальше не было возможности. Тогда они спешились и побежали следом за проводником, который вскоре вывел их на едва приметную тропу.

— Амис Третий, спасается от своего брата Алиса, который поднял мятеж, — сообщила Магодор. — Мы отвернулись от него, ибо он перестал приносить нам жертвы. А в те времена наше благоволение кое-что значило. Видишь? Они везли с собой сокровища, которые спрятали в барсучьей норе. К твоему сведению, клад и поныне там. — Она вновь повела рукой. Картинка изменилась, и я получил сносное представление о том, где следует искать.

В зеркальце вновь возникли беглецы. Стараниями проводника они угодили в засаду. Преследователи, судя по всему, щадить никого не собирались.

— Если не ошибаюсь, ныне это место в городской черте?

— Да.

— Замечательно. Если клад никуда не делся, с меня вполне достаточно.

— Я бы не стала предлагать тебе то, чего более не существует. Да, кстати. Смотри. — Богиня сняла с талии шнур, который я до тех пор не замечал. В шнуре было около четырех футов. Мэгги взяла шнур в левую руку, обернула вокруг ладони, пропустила свободный конец между большим и указательным пальцами, затем провела вдоль шнура правой рукой. Тот мгновенно сделался прямым и твердым, как стрела.

— Забавно, — заметил я. Мэгги ткнула шнуром, словно мечом, мне в грудь. — Ой!

— Если бы я чуть прищипнула конец, этот шнур пронзил бы тебя насквозь.

— Ого!

Мэгги вновь замахнулась шнуром. Удар пришелся точно по левому локтю.

— Ай! — воскликнул я. — О великий и могучий грибовидный грязежрун! Больно же!

— Боль — лучший способ вразумлять нерадивых учеников. Гляди. — Мэгги снова провела пальцами вдоль шнура, который тут же обмяк. Мне бросилось в глаза, что моя новая подружка — левша. Признаться, меня это не удивило. Большинство художников и чародеев, с которыми я сталкивался, были левшами, как, впрочем, и почти все наиболее известные злодеи. А по-настоящему тупые плохиши, те, которые лезут в дымовую трубу, не убедившись предварительно, что огонь в камине не горит, все почему-то правши. С другой стороны, я не левша, из чего следует, что можно быть правшой и отличаться умом и сообразительностью.

Магодор потянула. Шнур начал удлиняться.

— Вот так, Гаррет. Запоминай. Складываешь руки лодочкой, потом раскрываешь ладонями вверх, тянешь посредине. Шнур удлиняется на сколько тебе нужно.

— Полезная штука.

— Ты прав. — Тем временем шнур растянулся футов на двадцать пять. — При желании его можно использовать как удавку.

— Я заметил. — Шнур и впрямь подозрительно напоминал церемониальную удавку, какими кефские сиды совершают свои ритуальные убийства.

— Смотри внимательно. Чтобы укоротить шнур, надо сделать вот что. — Мэгги скатала волшебную веревку в клубок, ухватила торчавшие из клубка концы и потянула. Шнур распрямился и съежился до прежней длины. Растянув его вновь футов до десяти, Магодор продолжила: — Если тебе понадобятся несколько отрезков, завяжи посредине скользящий узел. Потом разрежь получившуюся петлю прямо по узлу. — Двумя руками она держала шнур, третьей стиснула тонкий нож и рассекла узел. Четвертая рука ловко подхватила второй шнур и протянула мне. Мэгги выпустила один конец своего шнура, опустила по нему узел.

Нечто подобное я уже видел. Это был трюк из арсенала уличных фокусников. Единственное отличие состояло в том, что шнур Мэгги был действительно волшебным.

Магодор забрала у меня второй кусок, скатала оба в клубок и предъявила мне целый четырехфутовый шнур.

— Учти, я потребую его обратно.

— Жаль, а я-то рассчитывал… Богиня пристально поглядела на меня.

— Я покажу тебе кое-что еще. Мне кажется, в нынешних обстоятельствах это — самое полезное свойство шнура.

Магодор растянула шнур до шести футов, завязала на одном конце булинь, другой пропустила в образовавшуюся петлицу. Получилась большая петля. Положив шнур на ковер, Мэгги ступила внутрь петли и подняла волшебную веревку. Она поднимала шнур все выше, а ее тело исчезало буквально на глазах. Остались лишь руки, а потом исчезли и они, когда богиня затянула петлю.

— Затягиваешь изнутри, — объяснила она, — но не до конца. — Я отчетливо различал ее голос.

— Здорово.

— Имей в виду, через маленькое отверстие, которое остается сверху, тебя могут заметить, старайся действовать как можно тише. Что касается запаха, если ты примешь надлежащие меры предосторожности, ни люди, ни животные ничего не учуют. — В воздухе появился узел, потом возникли пальцы. Шнур упал на ковер. Магодор вышла из петли, развязала булинь и протянула шнур мне. Ее рука была мягкой и теплой, но я отшатнулся — пальцы богини заканчивались острыми как бритва когтями. Мэгги прижала палец к губам.

Я обвязал шнур вокруг талии. Тот словно прилип к моему телу. Я его не видел, только ощущал.

— Время поджимает. Как мне отсюда выбраться? — Благодарение богам, мне удалось обойтись без обещаний. Правда, Мэгги скорее всего думает иначе, но это ее трудности.

— Хаос! — Из теней в углу возник тот самый тип, который правил экипажем. Я и не подозревал об его присутствии. Мое замешательство явно порадовало Магодор. — Проводи мистера Гаррета на улицу.

Хаос посмотрел на меня из-под колпака своими бездонными глазами. В комнате неожиданно похолодало. Мне показалось, он вовсе не в восторге от того, что вынужден возиться со мной. Я хотел было отпустить по этому поводу шуточку, но потом засомневался, достанет ли у него сообразительности понять соль. К тому же не стоит подшучивать над тем, кому поручено выпустить тебя на свободу.

— Будь осторожен, Гаррет, — произнесла Магодор мне в спину. Шайиры очень опасны и готовы пойти на все.

Вот, значит, как? А годороты, выходит, просто развлекаются?

Тоже мне, игривые щенки.

В коридорах нам встретились несколько слуг, проводивших меня настороженными взглядами. На Хаоса они внимания не обращали; впрочем, один, едва разминувшийся с нами в узком коридорчике, зябко поежился. Знакомое ощущение, верно?

Хаос не проронил ни слова, но, даже оказавшись на улице, я долго чувствовал на себе его взгляд.

Глава 11

Значит, игривые щенки? Ну-ну, поглядим.

Отбежав на почтительное расстояние и почувствовав себя в относительной безопасности, я остановился и попытался сориентироваться. Должно быть, годороты засели вон в том доме. Кто его хозяин, я не знал; впрочем, узнать это труда не составит. Только стоит ли? А вдруг выяснится такое?..

Я прикинул, каким путем лучше выбираться, чтобы не нарваться на очередные неприятности. Надо вернуться домой и потолковать с Покойником. Я отчаянно нуждался в его совете, поскольку, судя по всему, по уши увяз в дерьме. Даже если годороты — не боги, хлопот с ними явно не оберешься.

Я двинулся дальше, ежесекундно проверяя, нет ли за мной «хвоста». Правда, овчинка не стоила выделки — ведь я имел дело с оборотнями, способными принять любое обличье. Поди догадайся, кто есть кто из прохожих.

Голова болела по-прежнему, но похмелье почти прошло. Сонливость тоже исчезла, зато я изрядно проголодался. Боги, только бы добраться до дома, а уж там Дин меня накормит.

Народу на улицах было немного. Естественно, на Холме иначе быть не могло. Хотя времена меняются: я заметил нескольких уличных торговцев, пытавшихся навязать прохожим свои товары. Еще недавно они попросту не посмели бы сюда сунуться из страха перед стражниками, у которых разговор с этой малопочтенной публикой был короткий — пинком под зад.

Едва я вспомнил о стражниках, как они попались мне на глаза: парочка бруно гоняла по улице пожилого точильщика. Они внимательно оглядели меня, но решили не связываться, поскольку я шел с Холма в город. И в самом деле, зачем себя утруждать, если человек и так уходит? По всей видимости, до уличных торговцев у них еще не дошли руки — либо те выложили за право торговать на Холме кругленькую сумму, мгновенно перекочевавшую в карманы стражников. Вскоре после того, как пересек незримую черту, отделявшую Холм от реального мира с его заботами, я понял, что приобрел «хвост». Как следует разглядеть ту девушку, что шла за мной по пятам, мне не удалось, однако я заподозрил, что у нее рыжие волосы.

Порой человек думает не головой, а тем, что пониже. Совершает, казалось бы, бессмысленные поступки (а потом этим хвастается). Мне повезло, но я до сих пор не знаю, что заставило меня свернуть к Бруксайдскому парку, вместо того чтобы направиться домой. Ведь если за мной следила та самая рыжеволосая, ей было прекрасно известно, где живет бедняга Гаррет.

До парка было около мили. Деревья, кустарники, бассейны, наполнявшиеся водой из тех же источников, которые питали речушку, сбегавшую по склону Холма. В парке имелись королевские пруды, королевский птичник и квартал четырехэтажных зернохранилищ, предположительно набитых под завязку на случай осады или голода. Честно говоря, не думаю, чтобы там отыскалось хотя бы зернышко. Коррупция в Танфере цвела настолько пышно, что чиновники наверняка продали на сторону содержимое хранилищ сразу после того, как крестьяне свезли зерно в город.

Быть может, впрочем, я циник и слишком мрачно смотрю на вещи. У парковой стражи, не особенно многочисленной и никогда не проявлявшей особого рвения в исполнении своих обязанностей, хлопот было побольше, чем у охранников на Холме. В парке обитало великое множество беженцев. Понятия не имею, чем их так привлекает Танфер. Разумеется, Кантард, по мнению многих, хуже преисподней, но те, кто там родился, считают иначе. Тогда почему они покидают родные края и прутся за сотни миль в чужой город, который не сулит им ничего хорошего и жители которого страстно ненавидят чужаков, а власти потакают этой ненависти?

С другой стороны — я опять-таки не имею ни малейшего представления, почему, — всем тем, кто живет в провинции, Танфер мнится этаким золотым городом, где воплощаются самые несбыточные мечты. Вполне возможно, обитателю Танфера понять этого попросту не дано.

Я надеялся получше разглядеть женщину, которая шла за мной, но поначалу парк не оправдал моих надежд.

Левой-правой, левой-правой, раз-два, раз-два… Вспомнив, что в прошлом был, как-никак, разведчиком, я нырнул под сень вечнозеленых деревьев. Что значит навык — на устилавшем землю ковре иголок не осталось ни единого следа. Забившись поглубже, я снял с талии веревку, проделал фокус, которому меня научила Магодор, и принялся ждать.

Женщина явно осторожничала. Еще бы! Когда тот, за кем ты следил, вдруг бесследно исчезает, поневоле заподозришь, что он устроил тебе засаду.

Нападать на нее я не собирался. Хотел всего-навсего проверить, получится ли у меня фокус с веревкой, и поглядеть на ту, которая так заинтересовалась частным сыщиком Гарретом.

Как выяснилось, за мной следила высокая крашеная блондинка лет двадцати пяти. Фигурка у нее была очень даже ничего, а вот одежда немного подкачала. Из-под балахона, который, на мой взгляд, следовало бы перешить и таскать в нем картошку, не было видно ни икр, ни ступней. Мне почему-то вспомнилась супруга Имара. Женщина, словно догадываясь, что я где-то поблизости, двигалась крадучись и настороженно поглядывала по сторонам. Я затаил дыхание. Мне вдруг захотелось выскочить из укрытия и завопить дурным голосом, но я обуздал мальчишеское желание. Интересно, кто она такая? Какой-нибудь бес в человеческом облике? Во всяком случае, не моя рыжеволосая зазноба.

Нервничает. Значит, человек. Насколько мне известно, бесы до подобных мелочей не снисходят.

Женщина повернулась и направилась прочь — по всей видимости, решила улизнуть, пока не попала в беду. Из чего, кстати говоря, следовало, что беда бродит неподалеку. Может, она из шайиров, знает, кто такие годороты, и предпочитает с ними не связываться? Если так, я ее понимаю.

Я сказал себе, что какое-то время переживу без мудрых советов Покойника. Надо проследить за этой птичкой. Глядишь, что-нибудь да узнаю.

Передвигаться в невидимом мешке оказалось не так-то просто. Незримые стены, сквозь которые свободно проникал воздух, изрядно стесняли движения. Я словно очутился внутри громадного мыльного пузыря. Переставлять ноги следовало крайне осторожно, ибо стоило споткнуться — и тут же покатишься под горку и угодишь в бассейн или в пруд. А мешок вряд ли водонепроницаем…

Небо в крапинку! Облака в полосочку! Почему все палки на свете — о двух концах?

Чтобы выбраться из мешка, мне потребовалось не меньше десяти минут. Ведь узел на шнуре должен находиться вровень с отверстием наверху, а когда идешь, не обращаешь на его положение никакого внимания, потому что смотришь исключительно под ноги. Проклятая веревка!

Вывалившись наружу, я принялся развязывать узел и внезапно сообразил, что у меня над головой щебечут вовсе не воробьи.

— Мы тебя видели! — прочирикал кто-то противным тоненьким голоском. — Мы тебя видели!

По веткам деревьев, в тени которых я прятался, запрыгали невесть откуда взявшиеся пикси. Должно быть, они наблюдали за мной с самого начала, но до поры до времени вели себя тихо, поэтому я их не замечал.

Мне захотелось отвести душу, и я так и поступил, но предварительно отошел подальше от деревьев. Кто знает, что может взбрести в голову этим крылатым недоноскам?

Глава 12

Убедившись, что блондинки нигде не видно, я направился домой. Без стука в дверь в мой дом никого не впускали, даже хозяина.

Но перед отъездом Дин проявил заботливость и сделал мне ключ. Поскольку я всегда отличался предусмотрительностью, то, выходя из дома, прихватил ключ с собой. Похвалив себя за здравомыслие, я вставил его в замок.

Дверь приоткрылась ровно на дюйм. Распахнуться настежь ей помешала цепочка.

Я притворил дверь, сделал паузу, чтобы успокоиться, и коротко постучал. Изнутри донесся вопль Попки-Дурака. Великие небеса, гнусной твари хватило ума, чтобы добраться до дома самостоятельно! Интересно, что это за знак? Нет, о подобных вещах лучше не думать.

Ожидая, пока мне откроют, я сделал шаг назад и окинул взглядом темно-коричневый фасад. Кое-где между кирпичами зияли щели раствор высох и вывалился. Вдобавок не мешало бы подновить краску на раме верхнего окна. Пожалуй, найму Плоскомордого; хватит ему крушить черепа, пускай займется делом.

— Черт побери, Дин! Открывай, скотина этакая! Если у тебя сердечный приступ и мне придется выломать дверь, учти, я потом переломаю тебе ноги!

За моей спиной раздался жуткий вопль. Я резко обернулся.

Колесом повозки отдавило лапу громадному гоблину весьма омерзительной наружности. Прыгая на одной лапе, тот изрыгал проклятия и грозился пересчитать ребра возчику.

— Заткнись, ублюдок! — посоветовала некая пожилая дама и зацепила его за лапу ручкой своего зонтика. Гоблин с грохотом рухнул на мостовую и отключился. На мостовой образовалась вмятина: да, шкура у этих типов не то что дубленая — каменная. Пройдет несколько месяцев, если не лет, прежде чем городские власти соберутся заделать вмятину, а до тех пор у меня под окнами постоянно будут возникать заторы. Бедный, бедный Гаррет…

Толпа зевак заулюлюкала и принялась осыпать гоблина насмешками. Я поморщился. Гоблинов в Танфере недолюбливали испокон веку, а на сей раз насмешники вообще не знали удержу. Наверное, они потешались бы и над безобидной монашкой. Да, тяжкие настали времена.

Я заметил свою новую подружку по имени Адет. Она сменила наряд и надела темный парик, но я был уверен, что не ошибся. В ее движениях сквозила кошачья грация. Может, пока Дин возится с дверью, пойти и пригласить даму на обед?

Я замолотил по двери кулаком, затем вновь достал ключ. Отопру, а потом как-нибудь скину цепочку. Ну все, Дину несдобровать. Голова гудела, как будто в ней вальсировала парочка пикси в армейских башмаках.

Едва я поднес ключ к замку, как дверь распахнулась.

— Нам надо поговорить, — бросил я в лицо Дину. — К чертям собачьим этот замок, который стоил гораздо больше, чем зарабатывают за два месяца парни, вкалывающие по двенадцать часов в день!

— Что случилось, мистер Гаррет?

— Я не могу попасть в свой собственный дом! Какой-то идиот накинул на дверь цепочку! — Попка-Дурак завопил громче прежнего. — Когда вернулся этот хмырь? И как он попал внутрь?

— Несколько часов назад, мистер Гаррет. Я думал, вы его послали. — Дин нахмурился, поежился и мотнул головой в сторону комнаты Покойника. — Он велел мне впустить птицу.

И тут в моей голове послышался голос Покойника:

— Иди сюда, Гаррет. Расскажи мне, что произошло за последнее время.

Чтоб ты провалился вместе со своим хобби!

— Обойдешься. Я расскажу, что произошло за последние несколько часов. Дин снова поежился. Его бросало в дрожь при одном упоминании о Покойнике, с которым он старался по мере возможности не иметь никаких дел.

— Эта гнусная тварь, которая только и умеет что орать, должна была сообщить тебе, что у меня неприятности.

— Я приготовлю чай, — сказал Дин, выбрасывая белый флаг. — Давай займись. Заранее спасибо. — Когда у старика такой пришибленный вид, поневоле начинаешь его жалеть. — Ас тобой, негодяй, предатель, с тобой я разберусь! Сегодня у нас на обед жаркое из попугая! — Когда у меня трещит голова, со мной лучше не связываться.

Я прошел в комнату Покойника.

— Жаркое из попугая?

— Хоть какая-то польза будет.

— Что я слышу? Неустрашимый Гаррет превращается в нытика?

— Станешь тут нытиком! Я успел отвыкнуть от брюзжания Дина. От твоих бессмысленных требований. И на тебе — он возвращается домой, ты просыпаешься. А я выхожу на прогулку — и получаю дубинкой по голове.

— Птица сообщила, что, когда тебя швырнули в экипаж, ты и не подумал выскользнуть через люк в полу.

Порой Покойник видит дальше собственного носа, но лично мне от этого становится только хуже. И нос у него еще тот.

Покойник отдаленно смахивает на человека. Когда заглядываешь в его комнату — самую просторную в доме, в ней по настоянию моего квартиранта, хотя он все равно ничего не видит, царит полумрак, взгляд притягивает деревянное кресло, этакий трон. Кресло массивное, способное выдержать даже четыреста с хвостиком фунтов — ровно столько весит мой логхир. За все те годы, что я знаю Покойника, он ни разу не пошевелился. Зато разлагается все сильнее, хотя вполне в силах позаботиться о своем теле. Когда он отвлекается, жуки и личинки лезут буквально отовсюду.

Если не считать громадного роста, наиболее запоминающаяся черта в его облике — безусловно, шнобель, напоминающий слоновый хобот.

— Что, неудачный денек?

— Еще бы, черт возьми! Разве он может быть иным, когда ты проснулся в несусветную рань? А дальше пошло-поехало. Загляни в мои мысли, убедишься сам.

— Я бы хотел услышать обо всем от тебя. По словам проще составить общее впечатление.

И это говорит тот тип, который настаивает, что описывать события следует как можно более отстраненно! Вот зараза! Угораздило же меня с ним связаться.

— Плохо дело.

— Эй, я же только начал!

— Я прочел твои мысли. Это враждебные божества, привыкшие к беспрекословному подчинению.

— Ты с ними знаком?

Дин притащил поднос с чайником и блюдечко с медом. Что за новости? Обычно он сует мне полную чашку, даже без ложки. Видимо, пытается подольститься.

— Я о них слышал. Божества древних кочевников, никогда не имевшие большого количества приверженцев. У них много общего — и те, и другие весьма суровы и скоры на расправу.

— Ваша голова, мистер Гаррет! — воскликнул Дин, уставившись на мою макушку. — Теперь понятно, почему вы в таком настроении. Сидите тихо, я сейчас вернусь. — Он выскочил из комнаты.

— Я оказался прав. Твоя голова действительно крепче дерева.

— Чего?

— Рана гораздо серьезнее, чем тебе кажется.

— Нет чтобы хорошее что сказать. — Я поразмыслил над услышанным. — У меня вопрос.

— Валяй. — Покойник мысленно хмыкнул.

— Помнишь, когда мы валандались с тем чокнутым логхиром, ты заявил, что логхиры не нашли ни единого доказательства существования богов и что логика отрицает их бытие? По-моему, было сказано следующее: «Чтобы объяснить, как устроен мир, боги не нужны, а природа не создает того, что не нужно».

— Правильно. Нет никаких доказательств того, что любое из божеств, которым поклоняются в этом городе, когда-либо существовало в действительности. Они существуют лишь в воображении верующих.

— Тогда кто швырнул меня в экипаж? Местное хулиганье?

— Этой возможностью тоже не следует пренебрегать. Но предположим, что на тебя напали именно Дайгед, Родриго и Ринго. Тогда ты знаешь ответ на свой вопрос. Тебе его дала Магодор. Боги! Терпеть не могу, когда он принимается расширять мои горизонты, заставляя меня напрягать интеллект.

Вернулся Дин с нашей домашней аптечкой. Я тщательно слежу за тем, чтобы она вовремя пополнялась, — спасибо моей бывшей подружке-врачу. Та девица приучила меня к порядку: перебинтовывала каждую царапину, а я их получаю по десять на дню. — Что-то я не пойму, Толстопуз. Может, растолкуешь?

— Гаррет, ты окончательно опустился и отупел. Ответ подсказывает сама ситуация, в которой они оказались. Если их выгонят с улицы Богов, заставят покинуть Квартал Грез, если они утратят последнего приверженца, то неминуемо исчезнут.

— Ой! — Дин прикоснулся к моей ране мокрой тряпицей. — Ты хочешь сказать, что, если бы никто не верил в моих новых знакомых, я не обзавелся бы дыркой в голове?

— Вот именно.

— Кто вас заштопал, мистер Гаррет? — поинтересовался Дин.

— Меня? — Я недоуменно поморщился и вновь повернулся к Покойнику: — Но они существуют совершенно самостоятельно! Кто мог вообразить то, что случилось со мной?

— У вас тут три… шесть… девять швов, — сказал Дин. Похоже, вы потеряли много крови.

— Понятно, почему мне так плохо. Я думал, у меня сотрясение мозга.

— Может быть, может быть.

— Если о них периодически вспоминают, им этого достаточно. Они воплощаются вместе со своими божественными атрибутами.

— Осторожнее! — рявкнул я на Дина. — Больно же, черт возьми!

Наверно, мне дали болеутоляющее, а теперь… Аааа!

— Какой вы неженка, мистер Гаррет.

— Ты что, рану смазываешь или золото ищешь? Шутник, твоя теория абсурдна.

— Боги — существа абсурдные, Гаррет. И потом, это не теория, а гипотеза. Теорию подтверждают фактами.

— Я просто хочу убедиться, нет ли инфекции, — проворчал Дин.

Пропустив его слова мимо ушей, я произнес:

— Ты педант и зануда.

— Словом «теория» злоупотребляют все кому не лень, в особенности те, кто якобы общается с божествами. Осторожнее, Дин. Если швы разойдутся, его мозг может вытечь. Гаррет, у тебя есть какие-нибудь соображения? Как ты собираешься выкручиваться?

Вот так. Не мы, а я.

— Соображения? Кажется, пора уносить ноги. — По тому, что Покойник отвлекся от собственных забот, я догадался, что он серьезно обеспокоен. Судя по всему, он не сомневался, что я попал под горячую руку настоящим богам, а не шайке мошенников. — Честно говоря, я в полной растерянности. Поэтому и пришел за советом. В конце концов должен же ты платить за квартиру.

Покойник утверждал, что мы с ним равноправные партнеры, но большую часть времени он старался сделать так, чтобы его не трогали и ни во что не вмешивали.

— Сдается мне, надо подождать, посмотреть, как будут разворачиваться события.

— Верно. Чтобы выпутаться, потребуются строжайшая самодисциплина и объединенные усилия всех заинтересованных личностей.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.