ПРОЛОГ

Лето, 994 год от основания Империи Ильказара

КОНЕЦ ОХОТЫ

Синяя комната в недрах скалы. Четверо ждут. Вошел пятый — на одежде пыль дальних дорог.

— Я был прав. Звездный Всадник по уши в этом деле. — Он тяжело упал в кресло. Остальные молча ждали продолжения.

— Мы потеряли дюжину крепких парней, но оно того стоило. Я опросил людей, сопровождавших его ученика в Малик-Таус. Похоже, они не врут. Это ученик Звездного Всадника.

— Прекрасно, — сказал тот, кто принимал решения. — Но где же сейчас Звездный Всадник? И где Джеррад?

— Два вопроса. Один ответ. Грозовая Гора. Я потерял лучших агентов, но сведения получил: старичка и крылатую лошадь видели возле Пещер Старейших. Джеррад взял почтовых голубей. Птичник доставил мне одного — как раз когда я прибыл домой. Джеррад разыскал старикана и встал лагерем под той же горой. Рог у старика с собой.

— Мы отправимся утром.

Этот рог — Рог Звездного Всадника, Виндмийрнерхорн, если верить молве, и был тем самым рогом изобилия. Человек, который завладеет им, никогда и ни в чем не будет знать недостатка и получит все, о чем только может мечтать.

У этих пятерых были фантастические планы восстановления империи, которую отобрали у их предков.

Империя пала. Прошли многие-многие годы… Мечты оставались мечтами. И в общем-то они понимали, что это не более чем мечты… И все же упорствовали — особенно эти двое: тот, кто принимал решения, и тот, кто пришел.

— Там, внизу, — сказал Джеррад, показывая на глубокий, клубящийся пылью розовато-зеленоватый каньон. — Рядом с водопадом.

Остальные с трудом различили вдалеке едва заметный дымок.

— Зачем он забрался на гору: Джеррад пожал плечами.

— Просто сидит там. Весь месяц. Кроме одной ночи на прошлой неделе, когда он улетал на своей лошади куда-то на восток. Он вернулся на следующий день, еще до темноты.

— Ты знаешь дорогу вниз? — Я не подходил ближе. Боялся спугнуть его. — Хорошо. Лучше начнем сейчас. Спустимся, пока не стемнело окончательно.

— Окружаем его со всех сторон. Джеррад, что бы ни случилось, не дай ему забрать Рог. Убей его, если понадобится.

Они атаковали старика после полуночи. Если бы не луна, можно было бы и еще выждать.

Звездный Всадник проснулся от топота ног, мчащихся с бешеной скоростью туда, где он оставил Рог.

Первым был Джеррад, сжимавший в руке охотничий нож. Старик мгновенно оценил ситуацию и на удивление проворно вскочил на спину крылатого коня. Конь взмыл в небо со звуком, напоминающим хлопанье крыльев дракона.

— Улетел! Чтоб его… — Предводитель был явно раздосадован таким оборотом событий.

— М-да… непоседливый старичок, — отметил кто-то.

А Джеррад сказал:

— Ну и что? Мы получили то, за чем пришли. Предводитель поднял огромный Рог.

— Да. Теперь он у нас. Основа новой империи. А Ветродуй будет ее краеугольным камнем.

— Да здравствует империя! — завопили остальные.

С высоты еле слышно до них донесся звук, который можно было принять за хохот.

Глава 1

583-590 годы от основания Империи Ильказара

ОН ПОЯВИЛСЯ В КНИГЕ ЖИВЫХ

Палачи в капюшонах устанавливали резной столб. У их ног жалобно хныкал ребенок. Потом они привели женщину с заплаканными глазами, и ребенок бросился к ней. Палач поймал его и передал стоявшему поблизости старому крестьянину. Палачи укладывали вязанки хвороста у ног женщины, но она смотрела только на ребенка, не замечая ничего вокруг. В глазах ее застыла мольба. Священник благословил ее: перед его Церковью она не свершила греха. Прежде чем выполнить свою часть церемонии, он потряс над ее головой ярко раскрашенными раструбами из конского волоса, осыпая ее пыльцой лотоса, которая убивает боль. А потом он запел отходную молитву, и палач дал знак помощнику. Тот протянул факел.

Женщина смотрела на огонь у своих ног, словно не сознавая, что происходит. А ребенок все плакал и плакал.

Крестьянин подхватил малыша поудобнее и понес прочь, подальше от места казни. Вскоре ребенок замолчал, словно бы смирился с жестокой судьбой. Старый крестьянин поставил его на мостовую, крепко держа за руку. Он перенес достаточно горя и знал по собственному опыту, что боль потери нужно попробовать как-то смягчить, а то она превратится в гложущую ненависть. Когда-нибудь этот ребенок вырастет, станет мужчиной — надо подумать о будущем.

Они пробрались сквозь толпу гуляк — День Казни всегда считался праздником в Ильказаре, — ребенок пытался не отставать и, спотыкаясь, семенил за крестьянином, вытирая слезы грязной ладошкой. Покинув район дворца, они оказались в трущобах и шли, пробиваясь в джунглях сохнущего на веревках белья, до самой площади Крестьянского рынка. Старик подвел мальчика к палатке, где перед дынями, помидорами, огурцами и плетенками с кукурузой сидела пожилая женщина.

— Так, — сказала она дребезжащим голосом. — Что это ты подобрал, Роял?

— Эх, мать, одну печаль, — ответил он. — сидишь следы от слез? Заходи, заходи, возьми сладенького. — Он подтолкнул мальчика внутрь.

Женщина, пошарив в пакетике, отыскала там кусочек сахарного леденца.

— Вот, мужичок. Это тебе. Садись, Роял, слишком жарко сегодня, чтобы топать по городу. — Она вопросительно посмотрела на мужа.

— Да, жаркий денек, — сказал Роял. — Люди короля опять жгут ведьм. Она была молодой. Черный капюшон позволил мне увести ее ребенка.

Малыш смотрел на старую женщину большими печальными глазами. В левом кулаке он сжимал леденец. Правым утирал слезы. Но он молчал и был словно каменный.

— Я подумал, что нам нужно бы взять его на воспитание, — неуверенно проговорил Роял: для них это была болезненная тема.

— Это большая ответственность, Роял.

— Да, мать. Но у нас нет своего. А если мы возьмем мальчика, то будет кому оставить ферму. — Он не договорил, но она и так поняла, что муж предпочтет оставить свою собственность кому угодно, только не королю, которому доставалось все, если не было официальных наследников.

— Ты всех встреченных сирот будешь подбирать?

— Нет. Но этого на нас оставила сама Смерть. Разве мы можем не выполнить ее поручения? Кроме того, разве мы не перешагнули уже из весны в безнадежную осень, когда дерево уже не приносит плодов? Я что, должен горбатиться на земле, а ты продавать урожаи, и все для того, чтобы зарыть серебро под половицей? Или чтобы купить на него себе могилу?

— Ладно. Но доброта эта тебе не впрок. Например, ты женился на мне, хоть и знал, что я бесплодна.

— И не пожалел об этом.

— Тогда меня устраивает.

Малыш слушал этот разговор молча. Когда старая крестьянка договорила, он, вытерев слезы, вложил свою ладонь в ее руку.

Хозяйство Рояла, на берегу Эоса двумя лигами выше Ильказара, расцветало день ото дня. Там, где прежде были пыль и разруха, все засверкало. Супруги достали припрятанные денежки и купили краску, гвозди и материю для занавесок. Через месяц после прибытия малыша дом был как новенький. Начищенные котелки и сковороды сияли над очагом. Грязь вымели, и под ней обнаружился деревянный пол. Новая солома вызолотила крышу. Небольшая пристройка за домом превратилась в чудесный уголок с маленькой кроватью, самодельной мебелью и единственным детским стулом.

Изменения не могли остаться незамеченными. Пришел королевский бейлиф и пересмотрел налоги, Роял и его жена даже не обратили на это внимания.

Но хотя они дарили малышу всю любовь и ласку, ребенок не сказал даже «спасибо». Он был достаточно вежлив, никогда не раздражал их и любил по-своему — но ничего не говорил. Только иногда поздно ночью Роял слышал, как он плачет в своей комнатке. Приемные родители все больше привыкали к этому молчанию и со временем прекратили попытки разговорить мальчика. Возможно, думали они, малыш и прежде не говорил. Такие случаи были нередки в столь грубом и жестоком городе, как Ильказар.

Зимой, когда снег покрывал землю, семья оставалась дома. Роял обучал мальчика, как срезать, шелушить и лущить кукурузу, как обрабатывать и подвешивать бекон, как пользоваться молотком и пилой. Учил играть в шахматы, в которых малыш быстро преуспел. Роял часто изумлялся его способностям, забывая, что дети не глупее взрослых, просто меньше знают.

Прошла зима. Ребенок вырос, окреп и многому научился, но так и не заговорил. Они звали его Варт, что значит «Молчащий». Пришла весна, и Роял начал работать в поле. Варт ходил за плугом, разбивая босыми ногами комки земли. Когда появились побеги, Варт помогал с прополкой, подвязывал помидоры и распугивал птиц, посягавших на дыни. «Когда-нибудь из него получится прекрасный хозяин», — думала старая женщина. Казалось, он любил заботиться о живом.

Пришло лето, и дыни налились, помидоры покраснели, а кабачки стали толстыми и зелеными.

Варт помогал собирать урожай, упаковывать его и складывать в повозку. Старушка не хотела, чтобы мальчик ехал в Ильказар, но Роял думал, что все уже позабыто. Так что они отправились на рынок все вместе, и день оказался удачным. Их урожай был одним из самых ранних, продукты — превосходны, а город нуждался в свежих овощах. Позже, когда помидорами и кабачками завалят все лотки, люди будут брать мясо.

Заняв свое место в тени, старушка сказала:

— Мы правильно сделали, усыновив мальчика. Кроме всего прочего, это принесло нам удачу. Только глянь! Если люди не могут купить дыни, то берут помидоры и кабачки.

— Овощи ранние не по сезону. Когда рынки переполнятся, а продукты пойдут на корм свиньям, все будет не так замечательно. Как ты думаешь, мы сможем найти учителя для Варта?

— Учителя? Роял! Мы же крестьяне.

— Сословия остаются сословиями, но это преодолимо. Лучше всего помогают деньги. А у нас есть немного серебра, которое мы все равно никогда никуда не потратим. Я просто подумал, что он, быть может, захочет научиться грамоте. Вроде как жалко тратить попусту такие мозги, как у него. Но я не хочу связываться с кем-нибудь сильно важным. Может, деревенский священник? Он возьмет за эту работу свежие овощи и немного денег для пополнения винного погреба между сборами.

— Я вижу, все уже решено, так что же мне остается? Давай поговорим с мальчиком. Где он сейчас?

— На той стороне площади, смотрит, как мальчишки играют в мяч. Я приведу его.

— Нет-нет, я сама. Я тут засиделась. Присмотри за помидорами. Некоторые здешние красотки ослепляют — сопрут что-нибудь, да так, что ты и не заметишь, заглядывая в их открытые блузки. Эта мода на раскрашенные соски…

— Да ну, мать, я слишком стар для этого.

— Чтобы смотреть — не слишком. — Она зашагала между пустыми ящиками из-под помидоров, мимо остатков кабачков, глядя на другую сторону площади.

Вскоре она вернулась, встревоженная.

— Его там нет, Роял. Мальчишки сказали, что он ушел еще час назад. И ослика нет. Роял посмотрел на палатки.

— Да-а. Ладно, я, кажется, знаю, куда он делся. Ты-то небось думаешь про коварных учеников с кухни чародеев.

Она слегка хмыкнула, затем помрачнела.

— Ты думаешь, что он пошел назад, туда, где…

— Ага. Я надеялся, что он не вспомнит, ведь он был совсем маленьким. Но такие вещи нелегко забыть. Припаси леденцы к нашему возвращению.

Роял нашел Варта там, где и ожидал, — верхом на ослике, перед воротами королевского дворца.

Площадь выглядела менее мрачной, чем обычно. Хотя мальчик явно пришел не для того, чтобы посмотреть на исполнение приговора. Он казался таким маленьким и хрупким сейчас. Когда Роял появился на площади, Варт рассматривал задние ворота. На страже здесь стоял немолодой ветеран — он остановил мальчика и стал расспрашивать, что он здесь делает. Он еще пытался уговорить Варта ответить, когда подошел Роял.

— Извините, сержант. Я слишком близко разместил палатку. Вот он и убежал.

— А, не важно, не беда. Все они разбегаются. У меня у самого такие. Что там внизу, на рынке? Моя баба собиралась сходить.

— Ей лучше поторопиться. Дыни уже кончились. Помидоры и кабачки скоро разберут.

— Тогда припаси для меня на конец дня. Оставь кабачок и несколько помидоров. Мне страсть как захотелось гуляша. И смотри, где гуляет твой ослик. У него на борту красивый парень. — Он одарил Варта теплой улыбкой.

Когда Роял уводил ослика прочь, Варт не выразил никаких чувств. Но позже, когда они пробирались по кривым улочкам и старый крестьянин спросил: «Варт, ты бы хотел обучаться духовным наукам?» — мальчик был явно взволнован. Роял Удивился. В какое-то мгновение ему даже показалось, что мальчик заговорит. Но потом к малышу вернулась обычная невозмутимость.

После того как был продан последний кабачок и все трое вернулись на ферму, Роял пошел навестить приходского священника.

Шло время, и мальчик рос. В свои десять лет он уже почти догнал Рояла и был почти так же силен. Муж с женой не могли нарадоваться. Они берегли его как драгоценное сокровище и давали все лучшее, что могли. В краю, где болезни, голод и недоедание были постоянными спутниками бедности, подарком мальчику была отличная еда. Он рос высоким — и это в стране, где высокие люди были редкостью.

Обучение под присмотром священника шло хорошо. Варт быстро выучился грамоте и часто писал в тех случаях, когда другой бы говорил. На священника способности ребенка произвели сильное впечатление, и он отказался от платы за исключением редких подношений провизии, настаивая на том, что занятия с таким способным учеником сами по себе достаточная награда. Очень скоро священник выучил Варта всему, что знал.

Как и должно было случиться, однажды в домик на реке пришла печаль. Осенью, после того, как на рынке был распродан весь урожай, у старой женщины случился апоплексический удар. Она кричала, а потом впала в кому, после которой так и не проснулась. Роял горевал, но перенес потерю стоически. Жена прожила долгую, насыщенную жизнь, несмотря на бездетность, а в последние годы ей была дарована радость воспитывать сына. Кроме того, Рояла утешало, что и Варт был потрясен потерей. Хотя он редко проявлял свои чувства, но не был непослушным или непочтительным. Просто его мысли витали где-то в мире теней, где их не могла коснуться обыденная жизнь.

Варт и Роял похоронили женщину, а затем вернулись к полевым работам. Но крестьянин был стар, и его воля к жизни угасла со смертью жены. Ранней весной во время первых посадок он уснул и больше не проснулся.

Варт снова плакал, он любил Рояла, как сын должен любить отца. Он сходил в селение, отыскал священника и привел его, чтобы отслужить панихиду.

Варт работал изо всех своих сил и закончил сезон. На рынке он часто продавал дешевле, потому что не хотел торговаться. Потом, отработав лето в память своих приемных родителей, он поручил священнику продать хозяйство и начал собственную жизнь.

Глава 2

Осень, 995 год от основания Империи Ильказара

ВНИЗ, С ГОР СТРАХА

Вороний Грай был древним замком, построенным на высоком пике Кэндарина, так глубоко в Крачнодианских горах, что мало кто из людей в долинных землях вообще знал о его существовании. И все же имена тех семи, что шли сейчас по продуваемой ветром горной тропе, вскоре будут звучать из бесчисленных уст. Те, кто не знал имен, величали шестерых из них Королями Бурь. Сейчас они направлялись в главный город северных королевств, сопредельных с Крачнодианскими горами, — Ива Сколовду.

Во главе ехал Турран, повелитель Вороньего Грая. За ним следовал самый старший, Райдью, седой, с жестоким лицом. Затем Вальтер, самый младший из братьев, он был довольно красив. Следом ехали флегматичный спокойный Брок и его близнец Люксос. Люксос был высок и худ, как гончая, Брок, напротив, — низок, широк в плечах и мускулист. Замыкал процессию Джеррад. Его единственным интересом в жизни была охота, не важно на кого — горного медведя или опасного человека. Шесть странных мужчин.

Седьмой была их младшая сестра Непанта. Ее волосы были черными и длинными — фамильная черта. Она сидела в седле, гордо выпрямившись, что соответствовало ее положению, но осанка была рождена не воинственностью. Непанта ехала не как дева-хозяйка Вороньего Грая, а просто как печальная и одинокая женщина. Необычно красивая, двадцатилетняя, и все же ее сердце было таким же холодным, как ее дом в горах. Но сейчас ее отчужденность объяснялась борьбой с планами братьев.

Она устала от их заговоров и маневров. Неделей раньше, презрев угрозу вечного проклятия, она призвала Ветродуй закрыть перевалы, через которые они сейчас ехали, для того чтобы удержать братьев дома. Но она потерпела неудачу, и теперь они не Доверяли ей.

Группа достигла Северных ворот Ива Сколовды. Если бы их узнали, то убили бы. Между этим городом и Вороньим Граем существовала вражда — горькая как кровь, древняя как лес, и терпеливая как смерть. Но их приход остался незамеченным. Была осень — время, когда меховщики и скорняки Ива Сколовды ожидали северных охотников и торговцев шкурами.

Сквозь гущу чужих звуков и запахов они проехали в центральную часть города к гостинице «Имперский сокол», где затаились на несколько дней. Турран, Вальтер и Райдью могли выходить на улицы — и то только по ночам. Все время братья проводили в комнатах, лелея и вынашивая свои планы.

Непанта, оставшись в одиночестве, думала о том, что ей могло бы понравиться, или о том, чего она боялась. Она много спала и видела два повторяющихся сна: один прекрасный и один ужасный. Плохой сон всегда вырастал из хорошего.

В первом сне она выезжала из Крачнодианских гор на юг, минуя Ива Сколовду и Итаскию, к легендарному Дунно-Скуттари или к колыбели западной культуры Хэлин-Деймиелю, где красивая умная женщина могла занять свое место под солнцем. Затем медленно надвигался ужас, пока она не оказывалась в городе тысячи кристальных башен. Непанте хотелось, чтобы какая-то башня принадлежала ей. Ее обдавало теплом, когда взгляд натыкался на одну из них — всегда изумрудную, — и непреодолимо тянуло туда. Стоило подойти ближе, ужас и нетерпение охватывали ее. Затем, шагов за двадцать, она радостно смеялась и бежала вперед.

Всегда одно и то же. В этот момент ночной кошмар, грохоча, обрушивался из темных закоулков разума. Прикосновение к острию — это было больше чем острие. С грохотом рассыпающихся драгоценностей башня рушилась. Из руин поднимался страшный дракон.

Непанта бежала в сон, изменившийся за это время. Город кристальных башен превратился в ощетинившийся лес копий. Она знала, что копья не должны причинить вреда, но слишком их боялась, чтобы задуматься над причинами страха.

Затем она просыпалась — в холодном поту, испуганная, с чувством непонятной вины.

Из-за этих снов ее ночи были, во всяком случае, не скучными. Непанта тосковала днем. Единственное, чем она могла занять ум, — так это воспоминания о своей жизни в Вороньем Грае. Она устала от серых гор, одетых саваном снега и обвитых реками льда, и от постоянно гудящих ледяных ветров Она устала быть одна, устала быть никому не нужной. Она всего лишь орудие в безумном плане братьев. Она хотела перестать быть Королевой Бурь, а уйти в мир и просто быть.

Наконец наступила ночь, их пятая ночь в Ива Сколовде, и Короли Бурь приступили к действию. В темноте, лишь изредка озаряемой светом луны, братья покинули гостиницу. Вооруженные.

Вальтер и Райдью побежали к Северным воротам. Турран с остальными отправился к Башне Луны, архитектурному чудовищу серого цвета, оттуда правили городом и королевством. Заговорщики встречались в подвалах, в укромных местах и точили мечи. Это будет ночь сведения счетов с королем и его Советом.

Вальтер и Райдью приблизились к двум сонным стражам у ворот. Один страж проворчал:

— Кто идет?

— Может быть, смерть, — ответил Райдью, выхватывая меч из ножен. Конец клинка застыл на волосок от горла часового.

Другой охранник с ржавой пикой попробовал было нанести удар, но Вальтер поднырнул и приставил кинжал к его груди.

— Ложись! — приказал он, и часовой лег, гремя оружием. Второй быстро последовал его примеру. Вальтер и Райдью связали охранников и свалили их в караулку.

Райдью вздохнул.

— Когда я увидел, как эта пика идет вниз… — Он содрогнулся.

— Ворота, — пробурчал смущенный Вальтер. Кряхтя, они выдвинули тяжелый засов и распахнули ворота. Райдью вынес из будки факел и стал размахивать им над головой. Вскоре послышались тихие шаги.

Гигант с рыжей бородой возник из темноты, ведя полсотни солдат в форме Вороньего Грая.

— А, капитан Гримнасон, — хмыкнул Райдью. Он обнял косматого великана. — Ты как раз вовремя. Славно. — Да, милорд. Как идут дела?

— Пока прекрасно. Но конец еще предстоит увидеть, — ответил Вальтер. — Осталось самое трудное. Следуйте за мной.

В то время, как Вальтер и Райдью отворяли ворота, Турран с остальными подошли к Башне Луны и обнаружили у дверей всего одного стража.

Турран вежливо сказал:

— Пристав, мы купцы из Итаскии, торговцы пушниной, и хотели бы встретиться с королем. Часовой ответил, наклонив голову:

— Может, завтра вечером. Не этой ночью. Он на совещании с Советом обороны. И сейчас немного поздновато, верно?

— Советом обороны?

— Да. — Одинокая вахта делает людей более разговорчивыми. Этот часовой не был исключением. Наклонившись вперед, он зашептал:

— Подозревают, что Вороний Грай начинает заварушку. Одному типу показалось, что он видел здесь Туррана, главного из этих сумасшедших колдунов. Это Буранову померещилось, — наверное, он смотрел сквозь дурное вино. Он пьянчужка. Но король выслушал его. Э? Ну, может, старый дурень знает что-то, чего мы не знаем. — Он хмыкнул, явно не соглашаясь с этой мыслью. — В любом случае сегодня никаких аудиенций.

— Даже для самих Королей Бурь? — спросил Люксос. Он засмеялся, когда старый страж вздрогнул от удивления.

— Брок и Джеррад, позаботьтесь о нем, — приказал Турран. Они быстро связали часового и заткнули ему рот. — Люксос, — позвал Турран, вглядываясь при свете факела в потрепанный кусок пергамента. — По какой лестнице? — Он держал план башни, составленный для Вальтера теми людьми, которые сейчас ждали в подвалах.

— По главной, если быстро.

Турран возглавил отряд. Они не встретили сопротивления, пока не достигли двери зала Совета наверху башни. Здесь еще один стражник попытался преградить им путь. Подавшись вперед, чтобы разглядеть лица, он наткнулся на обнаженную сталь.

— Убийцы! — закричал стражник и суетливо заспешил назад, пытаясь прикрыть дверь. Но Брок и Турран дружно ударили плечами, переступив через рухнувшее тело. Джеррад протянул часовому руку, помогая подняться, но наступив сапогом на меч.

Советники запаниковали. Жирные бюргеры могли поранить друг друга, пока выцарапывали из ножен оружие, отступая к дальней стене. Один король был недвижен. От страха он окаменел.

— Добрый вечер! — сказал Турран. — Прослышали, что вы о нас тут разговариваете. Продолжайте! Зачем пугаться? Мы пришли не за вашими жизнями — только за вашим королевством. — Он засмеялся.

Его веселье быстро угасло. Советники все еще держали оружие наготове.

— Вороний Грай должен получить этот город!

— Зачем? — спросил кто-то. — Чтобы возродить вражду, такую древнюю, что кажется легендой? С тех пор как изгнали ваших предков, прошли столетия.

— Не только это, — ответил Турран. — Мы возводим империю. Новую империю — бедный Ильказар. — Он сказал это серьезно, хотя понимал, что для его братьев все предприятие было скорее игрой, шахматами с живыми фигурами. Планируя операцию, они не задумывались о последовательности событий и их цене. Брок, Люксос, Джеррад и Райдыо играли в старинные фантазии Вороньего Грая скорее ради азарта, чем из преданности.

Послышался нервный смех. Еще кто-то сказал:

— Мировая империя? Вороний Грай? С горсткой людей? Тогда как Ильказар пал с его миллионами. Да вы с ума сошли.

— Как лиса, — ответил Турран, откидывая назад темные волосы. — Как хитрая лиса. Я уже взял Ива Сколовду. И без капли крови.

— Еще нет! — Какой-то советник выполз вперед, выставив меч.

Урран печально покачал головой.

— Позаботься об этом дураке, Люксос, не порань.

Люксос шагнул, уверенно улыбаясь. Решимость его противника пошатнулась, но тот сделал выпад, который должен был сразить врага. Однако Люксос отвел его клинок и предпринял собственную атаку. Сталь трижды лязгнула о сталь. Советник таращился на свои пустые руки.

Урок не пропал даром для остальных.

Турран хмыкнул:

— Как я говорил, мы побеждаем. Если сможем, то обойдемся без кровопролития. Но если вы выберете такой путь, то можно устроить и праздник для Черной Дамы. Вы, там, выгляньте в окно.

Угрюмый толстяк выглянул.

— Солдаты! — заревел он. — Что вы вытворяете?

— Я уже говорил: берем город. Раздались яростные хрипы. Они двинулись вперед…

— Охрана башни, милорд, — произнес бас из дверного проема. Рыжебородый капитан ввел взвод в зал. Он глянул на сбитых с толку советников и, засмеявшись, спросил:

— Что мне следует делать с ними?

— Запри их в темницу, пока Непанта не будет в безопасности. Где Вальтер?

— Я нужен? — Вошел Вальтер, запыхавшись от подъема по лестницам. Его лицо горело возбуждением.

— Да. Собери своих сторонников. Я хочу сегодня вечером создать новое правительство. Вальтер удалился. Турран продолжал:

— Райдью, возьми взвод и приведи Непанту. Я хочу, чтобы она перебралась сюда до рассвета.

Райдью кивнул и исчез.

Капитан Туррана развел советников по камерам. Затем Короли Бурь уселись с королем Ива Сколовды и продиктовали ему текст отречения от престола.

Пришла Непанта. Заговорщики из подвалов принесли свои наточенные мечи. Она стала их принцессой, а они — ее армией и полицией. Хотя Короли Бурь им не доверяли: эти люди уже один раз предали.

Непанта играла отведенную ей роль лучше, чем ожидали братья. Она не одобряла захвата и многим рисковала, пытаясь его предотвратить, — но все же приняла участие в представлении с охотой. Это был убогий тоскливый город, не похожий ни на один из ее снов (она боялась, что таких чудесных мест и не существует). Но по крайней мере Ива Сколовда обеспечивала хоть какое-то подобие соответствия ее притязаниям. Она воспользуется своим украденным мигом славы.

Свергнутый король официально огласил свое отречение от престола в следующий полдень, хотя в городе уже знали и как будто возмущаться не собирались. Казалось, люди считали, что все равно не будет ничего хуже, чем свергнутое правительство: настолько оно было продажно.

Турран не хотел выставлять напоказ свою силу, чтобы не обострять исторически сложившуюся враждебность, поэтому он увел солдат обратно в Вороний! Грай, оставив только один взвод под командованием! лейтенанта Рольфа Прешки в качестве телохранителя Непанты. Остальные Короли Бурь задержались, чтобы помочь своей сестре организовать управление. Но работали они неспокойно, в предвкушении следующего легкого завоевания.

Непанта стояла у окна, одна в темном зале Башни Луны. Она смотрела на сад, купающийся в лунном свете. Было почти утро. Ее черные волосы, струящиеся по плечам, сияли. Ее темные глаза метались, изучая сад. Ее губы, полные и красные, когда она (так редко) улыбалась, сейчас были сжаты в узкую бледную линию, словно она обдумывала нечто неприятное. Хмурая складка залегла между бровями. Внезапно она вынырнула из своего оцепенения, повернулась и начала расхаживать. Ее походка была грациозной, но не женственной. Несмотря на красоту, в Непанте не замечалось ничего женского: возможно, потому, что она слишком долго жила среди суровых мужчин, или потому, что она всегда боялась. Недобрые сны являлись теперь каждую ночь. Но сейчас ее занимали не сны и не Вороний Грай.

Братья, думала она, как в детстве играют в войну и захваты. Но они выросли, и сейчас это был взрослый реальный мир, так плохо им знакомый. Слишком долго они жили в дурацком вымершем Вороньем Грае. Это он так перекроил им мозги, сумасшедший замок, воздвигнутый на вершине самого высокого пика, в краю сабельно-острых кряжей и вечной зимы. Он просто позволил своим обитателям выбежать ненадолго, чтобы они захватили Ива Сколовду. Бедный город! И еще оставались старые несведенные счеты… Их предки, вице-короли империи в Ива Сколовде, были изгнаны в Крачнодианию после падения империи. И с тех пор каждое поколение было одержимо идеей восстановить фамильное правление над прежней имперской провинцией, прилегавшей к Крачнодиании. Мечты дураков умирают последними.

Турран, как всегда, играл главного. Но что у него за армия? Ха! Несколько сотен, из которых только перебежчики из Военной гильдии у Рыжебородого Гримнасона годились для сражений. Еще ей было жалко городов на западе. Они будут сражаться, и Турран сметет их древние стены и освященные веками башни с помощью Ветродуя. Никогда прежде их род не владел такой Силой. Эта линия жизни должна закончиться. Микрокосмической культуре Вороньего Грая суждено пасть, потому что ее люди затеяли свою игру. По мере того как Непанта размышляла над этим путем к смерти, она все больше злилась.

Сама не сознавая, она была так же самонадеянно высокомерна, как и ее братья. Она ненавидела их отважную самоуверенность, но не могла представить себе ничего, кроме победы на колдовском поле сражения.

— Неужели этот идиотизм никогда не кончится? — спросила она темноту.

Конечно, когда-нибудь конец будет. Может, это случится, когда гонцы Черной Дамы назовут ее имя. Таким должен быть конец: победа или смерть. Она не видела другого способа сбежать из собственного дома. Смерть казалась единственным путем к свободе.

О, все так ужасно, ей хотелось избавиться от изнуряющего груза жизни. Ее братья не понимали этого. Они, как маленькие рыбки, были счастливы, баламутя воду своих маленьких событий. Они не распознали скрывающегося в Непанте чудесного и нетерпеливого, вечно удивляющегося миру ребенка. Но и Непанта не понимала себя, и меньше всего — эти страхи, которые днем скрывались за злостью, а ночью овладевали снами.

За время пребывания в Ива Сколовде сны изменились. Приятная часть осталась прежней, но когда она дотрагивалась рукой до изумрудного острия… Башня растворяется, дракон поднимается, она бежит в странную страну. В лес пик, но она больше не одна. Рядом с ней тысячи грациозных кошек. Копья ударяют о землю. Получившие удар кошки принимают эти копья с радостью. Большинство из них лишь символически пытаются избежать удара. В ужасе Непанта убегает. К ее сожалению, она всегда сбегала одна.