- К нам приближается яхта, - сказал Шторм, - за которой гонится крейсер. На обоих кораблях опознавательные знаки Ричарда. Наши ребята уже привели в действие минные поля.
      И без того холодное лицо Кассия стало теперь ледяным. Он переглянулся со Штормом, нахмурился и, приподнявшись на носках, сказал:
      - Опять Майкл Ди.
      - А мои ребята твердо решили не подпускать его ко мне.
      Кассий не высказал мнения по поводу разумности этих усилий. Только спросил:
      - Он возвращается? После похищения Поллианны? У него больше наглости, чем я думал.
      Шторм усмехнулся, но тут же снова посерьезнел под тяжелым взглядом Кассия.
      - Пожалуй, ты прав, смешного здесь мало. Поллианна Эйт была женой его сына Люцифера. Их совместная жизнь длилась недолго. Брак оказался катастрофой. Совсем не такая девушка нужна была Люциферу.
      Люцифер был одним из любимейших детей Шторма, несмотря на все усилия осложнить жизнь своему отцу. Его талант лежал в области поэзии и музыки. Но ему не хватило здравого смысла, чтобы предаваться этим искусствам. Он хотел быть солдатом.
      Шторм не хотел, чтобы дети шли по его стопам. Военная профессия - это тупик, историко-социальная аномалия, постепенно изживающая себя. Шторм не видел будущего для своей профессии. Но воспрепятствовать сыновьям в их стремлении остаться с Легионом тоже не мог.
      Несколько из них заняли в Легионе ключевые позиции.
      Среди людей, стоявших у его истоков, выжила лишь небольшая горстка. Угрюмый Кассий. Похожие на призраков братья Вульф и Гельмут Дарксорды. Несколько сержантов. Отец его, Борис, братья отца и его самого - Вильям, Говард, Вердж и многие другие - все нашли смерть без воскрешения.
      Семья старилась и дряхлела. А враг в ночи набирался сил... Шторм мучительно застонал. Хватит. А то он станет игрушкой свой одержимости страхом судьбы.
      - Он возвращает ее обратно. Кассий.
      Шторм сдержанно улыбнулся.
      Поллианна была авантюристкой. Она вышла замуж за Люцифера, чтобы приблизиться к людям, подобным Шторму, а не от увлечения поэтом. Для Майкла не составляло особого труда манипулировать ею, играя на неудовлетворенной жажде деятельности.
      - Видишь ли, все подсчитав, он понял, что боится меня больше, чем сам полагал. Я нагнал его на Большой Сахарной Горе три недели назад. Между нами состоялся долгий разговор с глазу на глаз. Думаю, нож сыграл свою роль. Он боится потерять лицо. И все еще беспокоится за Феарчайлда.
      Маус изо всех сил старался не привлекать к себе внимание. Отец несколько раз скользил по нему взглядом, и каждый раз тень пробегала по его лицу. Ясно было, что взрыв неминуем.
      - Ты? Пытал? Ди? - с трудом выговорил Кассий. - А ты уверен, что он не затеял все это, чтобы набить себе цену?
      Шторм улыбнулся. Маусу его улыбка не нравилась - в ней сквозило что-то жестокое. Он тут же вспоминал, что в характере отца есть черты, которые с трудом можно назвать человеческими.
      - Вот уже больше столетия, как мы вместе. Кассий. А ты до сих пор меня не понимаешь. Конечно, Майкл готовит какой-то подвох. Это заложено в его природе. Так почему ты считаешь, что пытать кого-то противоречит моей сущности? Я обещал Майклу защитить его. А значит - и он прекрасно это понимает, - сам я не стану его убивать. И не позволю, чтобы его убили, воспользовавшись тем, что я про него знаю.
      - Но...
      - Когда он перейдет мне дорогу, у меня по-прежнему останется выбор. Я доказал ему это на Горе.
      Маус содрогнулся, заметив, как на губах Кассия заиграла зловещая, понимающая улыбка. Кассий никогда не мог постичь, что связывало этих братьев-полукровок. Ему нравилось, что Шторм нашел для себя эту хитроумную лазейку.
      Кассий радовался всякий раз, когда горевал Ди. У полковника был к нему свой счет. Феарчайлд все еще на заплатил ему за руку.
      "А они ведь по-настоящему жестоки, - подумал Маус, немного удивленный. Моя семья. Я даже не представлял себе..."
      Слишком долго он отсутствовал. И забыл их темные стороны.
      - К делу, - сказал Кассий. - Если Поллианна в руках Майкла и за ними гонится Ричард, будет пальба. Значит, нам пора отправиться на передовую.
      - Именно это я и хотел предложить, - сказал Шторм, поднимаясь. - Пока сыновья не избавили меня от этой напасти по имени Майкл Ди. - Он рассмеялся и добавил, перефразируя Люцифера, позаимствовавшего строчку из "Генриха Второго", где тот говорит о Бекете:
      - "И бедной Поллианны с ним в придачу".
      "Бедный Люцифер, - подумал Маус. - Только он и проиграет, если сумеет воспрепятствовать высадке Майкла".
      Шторм свистнул псам:
      - Гери! Фреки! Ко мне!
      Собаки, до того шныряющие по комнате, бросились к нему с подобострастным видом. Им позволялось свободно разгуливать по всей Крепости, но они делали это только в сопровождении хозяина.
      Шторм накинул излюбленный серый плащ и, посадив на руку вороноящера, вышел за дверь. За ним, сдерживая шаг, направился Кассий. Маус поспешил за ними. Собаки трусили чуть впереди в поисках несуществующей опасности.
      - Маус! - рявкнул вдруг Шторм и остановился. - А ты какого черта здесь делаешь?
      - Я посылал за ним, - ответил Кассий холодным металлическим голосом. Маус поежился. Слишком уж безжизненным и лишенным эмоций показался ему тон полковника. - Я связался с друзьями с Луны Командной. И они все устроили. Положение таково, что...
      - Положение таково, Кассий, что он мне здесь совершенно не нужен. У него есть возможность пойти собственной дорогой. Ради Бога, пусть он ею воспользуется. Слишком многие из моих детей уже угодили в эту ловушку.
      Когда Шторм пошел дальше. Кассий обернулся и сказал:
      - Подожди меня в кабинете, Маус. А я пройдусь вместе с ним.
      - Есть, сэр!
      Маус постепенно проникался чувствами отца. Дух обреченности витал над Крепостью. Назревали какие-то крупные события. И отец не хотел, чтобы он ввязывался во все это. Кассий же считал это его долгом. Маусу стало не по себе. Столкновение воль этих двоих и представить себе страшно, а его присутствие торопит этот момент.
      Какая опасность может угрожать Крепости? Первый оборонительный эшелон продуман так, что только Флоту Конфедерации под силу его сокрушить. Но отец и Кассий всегда ладили с далеким правительством.
      Оставшись один в кабинете полковника, Маус мрачно задумался. И вдруг понял, что подражает собственному отцу. Но остановиться не мог.
      Неужели это Майкл Ди?
      Предчувствие беды стало почти осязаемым.
      Глава 12
      2844 год н.э.
      Диф стоял подле своей матери, разодетый в пух и прах, на голове его покоилась дурацкая фетровая шляпа наследника семейства. Он приветствовал гостей. Мужчины пожимали ему руку, женщины чинно приседали в реверансе. Паф, двенадцатилетний наследник Дарвонов, метнул в него взгляд, обещавший разборку впоследствии. В ответ Диф напугал до смерти хилого и болезненного наследника Сексонов. Мальчишка разрыдался. Его родители не знали, куда деться от стыда, Сексоны были единственным из Первых семейств, сохранивших присутствие на Префектласе. И им стоило немалых трудов поддерживать свой имидж.
      Диф тут же осознал свою ошибку, когда отец удостоил его еще более многообещающим взглядом, чем Дарвон в'Паф.
      Он не раскаивался. Семь бед - один ответ. Сексонскому отпрыску этот визит надолго запомнится.
      Прием шел по заведенному порядку. Взрослые тут же принялись за выпивку. К ужину они так нагрузятся, что вряд ли смогут оценить изысканную кухню его матери, Детей собрали в отдельном крыле особняка, чтобы не путались под ногами и при этом находились под неусыпным надзором. Но, как всегда, бдительность гувернанток быстро ослабла, и дети принялись ревностно устанавливать кулачное право. Диф был самым младшим, и его никто не боялся, кроме сексонского наследника.
      Когда этот мальчик возглавит семью, это будет началом заката Сексонов.
      Дарвонский мальчик питал к Дифу особую ненависть. Паф выделялся Своей силой, но ума был невеликого. Он загонял свою жертву в угол со злобным упорством.
      Диф не показывал виду, но перетрусил порядком. У Пафа ведь не хватит мозгов вовремя остановиться. Он может такую свалку устроить, что взрослым придется прибегнуть к официальным протестам. А отношения между Дарвонами и Норбонами и без того натянутые. Одна случайная стычка может вылиться в кровную месть.
      Приглашение на ужин, как Бог из машины, спасло ситуацию.
      Зачем только мать его приглашает тех, кто имеет зуб на их семью? И почему обиды социального плана забываются медленнее, чем поражения в бизнесе?
      Он твердо решил стать богатейшим сангарийцем всех времен. Богатство диктует собственные правила. Он вывернет все наизнанку, заставив семейства руководствоваться здравым смыслом.
      Застолье казалось Дифу невыносимо формальным и ритуальным.
      Дело оборачивалось мрачно. Алкоголь сделал свое дело, но не вызвал подъем настроения и дружелюбия, а выплеснул наружу зависть и раздражение семейств, вытесненных Норбонами с осирианского рынка.
      Диф вымученно улыбался, стараясь не замечать окружающих его постных физиономий. Ужин протекал при гробовом молчании. На лицах крепло выражение враждебности.
      Когда подали десерт, Дарвон-старший бросил вполголоса что-то оскорбительное в адрес Норбонов. Потом повторил то же самое погромче. Дифу стало страшно.
      Все знали, что этот человек - горький пьяница, да и в трезвом виде не особо воздержан на язык. Он может повести себя так, что Норбону не останется иного выхода, кроме дуэли.
      Дарвон был ненамного умнее своего сына. Его так и подмывало зацепить человека, добившегося в жизни большего, чем он сам. И конечно же, глупая напыщенность его наследника неминуемо вовлечет его в вендетту. Тогда семья Норбонов налетит на него, как лев на котенка, и проглотит целиком.
      Но дурак есть дурак - он всегда мелет всякий вздор, не задумываясь о последствиях. И Дарвон продолжал наседать. Его соседи по столу потихоньку отодвинулись, стараясь отмежеваться от его замечаний. Разделяя его ненависть, они вовсе не хотели разделять его глупость. И сидели теперь с мрачной безучастностью, словно грифы, парящие в воздухе в ожидании мертвечины.
      Сангарийцы всегда находили удовольствие в чужих распрях.
      За секунду до того, как вызов стал неминуем, вмешалась судьба.
      В зал неожиданно ворвался Рафу, с налитыми кровью глазами, потный, с перекошенным от страха лицом.
      Он без всяких церемоний прервал, хозяина на полуслове.
      - Началось, сэр! - выпалил он, дыша Норбону в лицо. - Полевые рабочие объединились с племенным скотом и напали на надсмотрщиков. У некоторых есть оружие - раздобыли у дикарей. Сейчас мы пытаемся их усмирить, но возможна атака из леса.
      Гости взволнованно загудели. Главы семейств и управляющие наперебой просили разрешения связаться со станциями. Трудно было выбрать более подходящий момент для восстания. Все, чье слово в Префектласе решало, находились далеко от своих мест.
      Гости, сбивчиво извиняясь, один за другим вставали из-за стола. Ропот неуверенности перешел в испуганный гул.
      Панику усилил офицер вооруженных сил Норбонов. Он влетел галопом, перекрикивая шум:
      - Сэр! Внимание всем! Сигнал с "Норбонского Копья"!
      "Копье" было Персональной яхтой Главы и флагманом флота семьи.
      - Неизвестные космолеты численностью до флотилии только что вышли из гиперпространства внутри лунной орбиты!
      Во внезапно наступившей тишине кто-то чихнул. Сотня бледных Яиц повернулась к офицеру.
      - На вызовы не отвечают. Судя по типу, корабли принадлежат флоту людей. Сигнал с "Копья" внезапно прервался; Восстановить связь с кораблем не удалось. В районе его Местонахождения мониторы показали резкий скачок гамма-радиации. Компьютер утверждает, что корабль получил пробоину в секторе двигателей, и произошел взрыв генераторов.
      Тишина взорвалась. Все наперегонки устремились к выходу, думая теперь лишь об одном - как бы поскорее добраться до собственной станции. Постоянный кошмар сангарийцев стал явью. Люди отыскали своих мучителей.
      Словно сам дьявол парил теперь по огромному залу, нагоняя ужас на всех, заставляя завороженно следить за своим безумным полетом. Женщины выли от страха. Мужчины с руганью пробивались к выходу, расталкивая всех локтями.
      Налеты на станции случались и раньше. Люди не знали пощады. Их удовлетворяло лишь одно - полное уничтожение.
      Конечно, Префектлас представлял собой целый мир, а мир нельзя взять наскоком и оккупировать, словно крохотный островок в океане. Без подавляющего численного превосходства в кораблях и живой силе - никак. Префектлас, хотя население его и жило разрозненно, обладал разветвленной сетью оборонительных сооружений. Сангарийцы бдительно стерегли свои богатства. В нормальных условиях одной флотилии под силу было бы лишь организовать блокаду.
      Однако сейчас обстановка была далека от нормальной. Люди, принимающие решения, сосредоточились в одном месте, вдалеке от сил, которыми они командовали. Никто так и не смог побороть гордость и упрямство семейств и создать централизованную командную структуру. В отсутствие командиров вооруженные силы Семей лодырничали вдалеке от своих постов. А если восстание рабов было всеобщим, у них и без того дел хоть отбавляй. Действуя стремительно, люди успеют высадится прежде, чем персонал станций займет посты и запустит ракеты-перехватчики.
      Даже Диф это понимал. Еще он видел то, чего не видели большинство взрослых. Мятеж и атака извне были скоординированы и приурочены к самой кульминации этой вечеринки.
      Кто-то из жителей Префектласа работал на людей.
      Командиру их оставалось только захватить норбонскую станцию, и тогда он получал контроль над всей планетой. Устранив лидеров и накрыв их корабли внутри защитного зонтика, он сможет прибрать к рукам все поместья по одному. И завоевать целый мир ничтожными силами.
      Вся эта история отдавала пиратской дерзостью. Само собой, подкрепленной чьим-то предательством.
      И вот сейчас какой-то командир, чуть поумнее остальных животных, посмеивался втихомолку, сколачивая себе состояние.
      Уже много лет назад, встретившись с сангарийцами и узнав, что их считают животными, люди приняли целый свод законов, поощряющих варварское отношение к сангарийцам. Тех, кто завоюет хоть один из их миров, осыплет золотой дождь. Даже самый низший чин на корабле сможет выйти в отставку и жить на проценты. А если это мир с развитой цивилизацией, то награда за него не поддавалась оценке.
      Бой будет беспощадным. Ненависть людей подогревается их жадностью.
      Норбон-старший соображал так же быстро, как и его сын. Он видел, что поражение и гибель неизбежны. А потому сказал жене:
      - Уведи мальчика и одень его в рабские лохмотья. Рафу, ты пойдешь с ней. Пусть он затеряется в учебной зоне. Они там друг друга не знают. Так что он сможет пройти.
      Мать Дифа и старый зоотехник все поняли. Глава Семейства хватался сейчас за последний шанс спасти продолжателя рода.
      - Диф, - обратился к нему отец, опускаясь на колени. - Ты ведь понимаешь, что происходит?
      Диф кивнул. Заговорить он не решился. Рассмотрев и обдумав все возможные исходы, он испугался. И не хотел выдавать своего страха.
      - Ты ведь знаешь, что нужно делать? Спрячься вместе с животными. Тебе это не так сложно. Ты мальчик смышленый. А они этого не ждут. В свалку не лезь. Когда представится возможность, вернись на родину. Объяви восстановление Семьи и вендетту тем, кто нас предал. За меня и мать. И за всех наших, которые здесь погибнут. Понял меня? Сделаешь?
      И снова Диф лишь кивнул в ответ. Взгляд его заметался по залу. Кто предатель? И сколько здесь доживут до рассвета?
      - Ну, кажется, все. - Отец крепко, до боли стиснул его в объятиях. Прежде он никогда этого не делал. Старый Норбон не любил демонстрировать свои чувства. - Хотя постой-ка.
      Норбон достал складной ножик. Вытащив лезвие, он царапнул Дифу кожу на левом запястье, и выступила цепочка капелек крови. Смочив перо, отец написал на его руке длинную серию цифр.
      - Вот где ты найдешь свой Хулар, Диф. На Осирисе. Эти числа есть только у меня в голове и у тебя на запястье. Будь осторожен. Чтобы вернуться, тебе понадобится богатство.
      Диф вымученно улыбнулся. Какой же все-таки умница его отец - кому еще придет в голову замаскировать самый ценный секрет под номерной знак полевого рабочего?
      Норбон снова его обнял.
      - Теперь иди. И спеши. Высадка у них не займет много времени.
      Впереди послышался отрывистый вой. Диф улыбнулся. Кто-то привел в действие оборонные сооружения станции и теперь запускает ракеты.
      Его радость исчезла, когда послышались ответные взрывы. Он торопливо двинулся вслед за матерью и Рафу. В окна хлынуло белое сияние - атмосфера над станцией раскалилась. Гости завопили еще отчаяннее.
      Противник начал артподготовку. Защитники станции пытались сбивать его ракеты.
      В стойлах рабов царил невообразимый хаос. Диф различил крики и шум борьбы задолго до того, как они с Рафу добрались до смотровой площадки.
      На помощь надсмотрщикам пришла охрана дома, и все-таки животных так и не удалось усмирить. Пол купола усеяли мертвые тела. Большинство - полевые рабочие, но и от числа трупов в синей норбонской униформе становилось плохо. Военные и надсмотрщики были скованы в своих действиях - им приходилось беречь ценное имущество.
      - Что-то не видно диких животных, Рафу.
      - Да, любопытно. Зачем было давать оружие, а самим не воевать?
      - Вели им не жалеть скот. Если сюда прорвутся корабли людей, это уже будет не важно.
      - Да, конечно.
      Осмотревшись минуту, Рафу сказал:
      - Пора тебе уходить. - Он обнял мальчика так же крепко, как незадолго перед этим его отец. - Будь осторожен, Диф. Сначала думай, потом делай. Рассчитывай последствия. Не забывай, что ты теперь - Семья.
      Рафу провел по глазам тыльной стороной ладони.
      - И вот еще: я всегда радовался, когда ты приходил сюда, молодой хозяин. Не забывай старого Рафу. И когда вернешься в Метрополию, убей одного гада и за меня.
      В подозрительно влажных глазах Рафу Диф прочитал предчувствие скорой смерти. Старый авантюрист не надеялся пережить эту ночь.
      - Я сделаю это, Рафу. Обещаю.
      Диф стиснул жесткую руку. Рафу до сих пор остался бойцом. Он не побежит. Он умрет, но животным не лишить его ни храбрости, ни чувства превосходства.
      Диф хотел было спросить, почему это он должен бежать, если все остальные собираются стоять насмерть. Рафу оборвал его на полуслове.
      - Слушай меня внимательно, Диф. Ты пройдешь вниз по ступенькам до самого конца. Там ты увидишь две двери и войдешь в ту, что справа. Она ведет в коридор, который тянется вдоль учебной зоны. Там сейчас никого нет. Ты пройдешь весь коридор и снова упрешься в две двери. Тебе нужна та, на которой написано "выход". Через нее ты попадешь на огород. Там иди вдоль ситлачной теплицы. Через час доберешься до леса. Иди дальше и упрешься в поселок животных. Оставайся у них до тех пор, пока у тебя не появится возможность покинуть планету. И, ради всего святого, старайся ничем от них не отличаться и сойти за равного. Иначе тебе конец. Не доверяй никому из них и не сближайся ни с кем. Понял меня?
      Диф кивнул. Он знал, что нужно делать. Но не хотел уходить.
      - Давай! Катись! - повторил Рафу, подталкивая его к лестнице. - И будь осторожен.
      Диф медленно направился к ступенькам. Он несколько раз оглядывался, пока шел. Рафу в последний раз помахал ему рукой и отвернулся, пряча слезы.
      - Он умрет как надо, - прошептал про себя Диф.
      Он добрался до аварийного выхода и осторожно выглянул наружу. На полях было не так темно, как он ожидал. Кто-то включил освещение в ситлачном парнике. К тому же горели бараки рабов. То ли сами животные их подожгли, то ли пожар вспыхнул после бомбардировки.
      Маленькие, недолговечные солнца то и дело вспыхивали между звезд. С дальней оконечности станции доносились раскаты грома. Противник уничтожал пусковые шахты. Вой взлетающих в небо ракет сменился взрывами.
      Люди приближались. Диф посмотрел вверх, в сторону созвездия, которое Рафу окрестил Кратом - по названию хищной птицы, водящейся в Метрополии. Где-то там находилась звезда - прародительница людей.
      Но различить созвездие не смог. Над головой у него вспыхнуло множество новых звезд, и они разгорались все ярче.
      Люди вышли на последний бросок. Нужно спешить, пока еще можно выбраться из зоны, зажатой в клещи их штурмовиками.
      Диф бросился к ситлачной теплице. Когда он к ней подходил, новые звезды уже разрослись до небольших солнц. Ракеты вылетали из них рой за роем. Сквозь разрывы бомб над станцией прорывался рокот двигателей.
      Корабли были уже на высоте нескольких тысяч футов и прорывались к поверхности. Но и спасение было совсем близко. Если ему вообще удастся спастись.
      Целый выводок ракет метнулся к ярко освещенному куполу теплицы. Диф снова побежал, устремляясь прямо в темноту. Сзади раздалась россыпь взрывов. Взрывная волна подбросила Дифа вверх и закрутила в воздушном вихре. Огни купола погасли. Диф поднимался, падал, снова поднимался и ковылял дальше. Нос его кровоточил, уши заложило.
      Он шел наобум, не видя дороги. Частые вспышки взрывов мешали ему привыкнуть к темноте.
      Десантные корабли уже приземлились.
      Один из них сел так близко от Дифа, что его обдало волной горячего воздуха. А он все шел к лесу, не замечая рытвин и ухабов, пока не оказался в безопасности. Там он остановился и стал смотреть, как люди выпрыгивают из корабля и устанавливают связь с соседями справа и слева. Горящая станция озаряла их фигуры зловещим светом.
      Диф узнал это подразделение. Силы Быстрого Реагирования - сливки космической пехоты Конфедерации, лучшие и беспощаднейшие солдаты людей. Из их кольца никому не вырваться.
      Он всхлипнул, подумав о родителях и Рафу. А потом утер слезы кулаком и направился в глубь леса, не думая о том, что его может обнаружить радар, настроенный на живую силу. Каждые сто шагов он останавливался и оглядывался назад.
      В небе уже занималась заря, когда он дошел до первых деревьев. Они росли в одну линию, словно палисадник, - так их высадили создатели станции. Диф как будто укрылся от рока за надежным бастионом.
      Когда слух вернулся к нему, он уловил чьи-то осторожные движения. Оказывается, он бежал не в одиночку. Диф сторонился всех, кого встречал на своем пути. Он был слишком потрясен, к тому же плохо владел языком рабов, и на вопросы животных ответить было бы трудно. Дикие особи изъяснялись на другом наречии. С ними Диф надеялся договориться проще. Если их найдет.
      Один из них нашел его сам.
      Диф уже углубился в лес на четверть мили, когда на него выпрыгнул оборванный, вонючий старик с изуродованной ногой. Он напал столь неожиданно, что у Дифа шансов не было. Попытка сопротивления была пресечена ударом кулака в лицо. От удара Диф прикусил язык в середине сангарийского проклятия и спросил, теперь уже на языке животных:
      - Что вы делаете?
      Старик снова его ударил. Диф успел только простонать - больше ни на что он не был способен, - как старик набросил ему на голову мешок, натянул его до самых лодыжек и туго завязал. Секундой позже Диф висел в жалком положении головой вниз на костлявом плече.
      Так Диф стал трофеем.
      Глава 13
      3052 год н.э.
      У моего отца была весьма необычная философия - запутанная, пессимистическая и фаталистическая. О содержании ее можно судить по тому, что он каждый день перечитывал Экклезиаста.
      Он верил, что наше существование - подстроенная игра. Добро тщетно борется со Злом. Время от времени оно выигрывает тактические бои местного значения, но лишь потому, что Зло, уверенное в конечной победе, с ним играет. Зло не знает ограничений. В конце, когда подсчитают очки, Зло окажется в большом выигрыше. Все, что в силах человека, - смело смотреть правде в глаза, биться, зная, что обречен на разгром, и оттягивать час поражения до последней капли крови.
      Его понимание Добра и Зла отличалось от общепринятого. Он считал, что все зависит от точки зрения. "Я" всегда на стороне ангелов. "Они" - всегда злодеи. Исламо-иудео-христианское абсолютное понятие Зла он считал неудачной и неразумной шуткой.
      Энтропия - вот приблизительный словесный эквивалент для того, что Гней Юлий Шторм называл злом. Энтропия антропоморфного свойства, со злорадной жадностью пожирающая любовь и дух созидательства, которые, как я думаю, он считал главными составляющими Добра.
      Довольно необычные взгляды, но прежде чем пройти за ним по тому лабиринту, что зовется Теневой Линией, тебе придется понять, что он это видел так.
      Масато Игараши Шторм
      Глава 14
      3031 год н.э.
      Шторм, Кассий и собаки сгрудились в кабине лифта. Он рванулся вниз, в самое сердце планетоида, к Центру Тактической Информации и Транспортной Службы.
      Бенджамен, Гомер и Люцифер пришли в полное смятение, когда их отец вошел в Центр. Шторм мрачно вглядывался в их лица, озаряемые вспышками на дисплее тактического компьютера и карте звездного неба. Все молчали.
      Сыновья Шторма стояли потупившись, словно дети, пойманные с запретными спичками в руках. Шторм повернулся вполоборота к Кассию, глядя на вахтенного офицера. Кассий наклонил голову. Вахтенному офицеру предстояло объяснить, почему он не доложил об обнаруженных кораблях. И вспомнить, чем он обязан Гнею Шторму. Разнос ему предстоял ураганный.
      Для Кассия подобный проступок был непостижим. Он бы никогда не позволил своей ненависти к семейству Ди влиять на выполнение своего долга. Ди были презренной шайкой лицемерных жуликов, рвачей, информационных дельцов. Бесполезной тратой жизненной энергии. Но... Кассий подавлял свои чувства, потому что верил в безошибочность суждений Шторма. А этот вахтенный офицер служил в Легионе не так долго, чтобы приобрести эту веру.
      Случись Шторму когда-нибудь ошибиться, явно и жестоко... Кассий не знал, как бы он поступил. Он так долго прослужил вместе со Штормом, что - не исключено - упрямо следовал бы уставу.
      Шторм снова оглядел сыновей и удостоил Люцифера одной из своих столь редких улыбок. Этот дурак пытался убить собственную жену.
      Шторм подумал о Поллианне и передернулся. На этот раз придется их простить. Он сам виноват в этом карманном мятеже. Надо было рассказать про женщину.
      Тогдашние свои действия он теперь не слишком высоко оценивал. Просто поступил как обычно, не ставя никого в известность, что делает и почему. Последнее время он стал часто ошибаться. Наверное, стареет. В его ремесле выживают те, кто не оставляет места для ошибки.
      Он встретился взглядом с Люцифером, и сын его отшатнулся, будто его толкнули.
      Люцифер был всего на шесть лет старше Мауса. Высокий, хорошо сложенный, по складу ума он пошел в мать.
      Леди Пруденс Гэльская славилась среди небесных сейнеров как поэтесса и музыкантша в ту пору, когда ее народ, загадочные ловцы звезд, еще не скрылся окончательно в межзвездных глубинах. Она явилась в Крепость в качестве эмиссара, жалуясь на Префектлас и умоляя спасти ее малозаселенный далекий мир от сангарийской тирании.
      Шторма тронуло ее беззащитное доверие. Никто не знал, как найти неуловимых сейнеров. Она выдала ему эту тайну в наивной надежде, что это побудит его прийти на помощь. Она метнула кости, поставив все на один бросок.
      И выиграла.
      Шторму не пришлось потом раскаиваться.
      Пруди ему запомнилась лучше всех остальных женщин. Наедине с ним горячий, ненасытный комочек плоти. На людях - женщина холодная, знающая свое дело, порою властная, а еще - дерзновенная. Ошеломляюще дерзновенная. Никогда прежде и никогда после нее никому не удавалось втянуть Железный Легион в битву наугад.
      Он очистил ее мир от сангарийцев. Она подарила ему сына. А потом пути их разошлись.
      У Шторма было без счета женщин, родивших ему десятки детей. Родители его тоже не знали понятия "верность". Трое его братьев родились от разных матерей. Майкл Ди - от другого и притом неизвестного отца.
      У Фриды Шторм тоже случались измены. К похождениям Гнея она относилась спокойно.
      А потому Люцифер родился художником. И хорошим. Его стихи были на уровне таких гигантов, как Моро и Чижевски. Визуалист Бороба Тринг создал калейдоскопическое шоу на основе Люциферовского эпоса "Зольдатен", воспевающего Легион, а в качестве музыкального сопровождения воспользовался симфонией Люцифера в вагнеровском духе.
      Однако Люцифер считал для себя поэзию и музыку не больше, чем хобби.
      Он твердо решил стать солдатом. Тщетная надежда. Для этого ему не хватало инстинктов убийцы.
      Солдат удачи обязан действовать без тени угрызений совести. Ему противостоят профессионалы, действующие быстро и беспощадно. Они не оставляют противнику времени на рефлексии и сожаления по поводу варварской сущности войны.
      Шторм прощал Люциферу его недостатки охотнее, чем сыновьям, не обладающим талантами. На этого мальчика он надеялся. Быть может, когда-нибудь Люцифер одумается и найдет свой путь.
      Бенджамен и Гомер были близнецами. Единственные дети Шторма от Фриды, они теоретически и по собственной своей оценке были его любимцами. И бунтовщиками. Мать же всегда защищала их, как злющая старая кошка - своих котят.
      "Может быть, моя вина, что они бунтуют, - подумал Шторм. - Они уже десятки лет как мужчины, а я с ними как с мальчишками. У них же у самих внуки, черт побери!"
      От такой долгой жизни у человека смещается временная перспектива.
      Близнецы были разными, как день и ночь. Шторм временами сомневался, что оба - его сыновья.
      Бенджамена - светловолосого Аполлона - легионеры помоложе, считающие его отца исторической реликвией, просто обожали. Но в трудных ситуациях обратятся ли они к Бенджамену? Нет. Бенджамен Шторм мог и не выдержать давления.
      Его мать и друзья видели в нем кронпринца Легиона. Отец так не считал. Если Железный Легион переживет Гнея Шторма, то из всех детей Шторма лишь любимец Кассия обладает тем, что нужно, чтобы править наемниками и бросать их в битву.