Глен КУК
      ЛОВЦЫ ЗВЕЗД I
      ТЕНЕВАЯ ЛИНИЯ
      Анонс
      Это история Теневой Линии.
      История кровной мести, которая огнем опаляла планеты.
      История о том, как снова и снова сходились в бою армии двух величайших космических кондотьеров - Гнея Юлия Шторма и Ричарда Хоксблада.
      Это - история войны за баснословные сокровища недр Черного Мира, схватки небывалого могущества и невероятного военного искусства, история преступления, что свершилось два века назад, и возмездия, что должно свершиться теперь. История отваги, ненависти, предательства.
      То, что начато отцами, продолжают их сыновья.
      История начинается...
      Рихарду Вагнеру посвящаю
      КНИГА ПЕРВАЯ
      ВЕРЕВКА
      Кто свивает веревку, привязанную к перекладине?
      Глава 1
      3052 год н.э.
      Кто я? Что я?
      Я - побочный сын Теневой Линии. Эта раскаленная солнцем каменная гряда с зубчатыми краями - мой третий родитель.
      Ты никогда не поймешь ни меня, ни Теневой Линии, не зная моего отца. А чтобы узнать Гнея Юлия Шторма, нужно узнать нашу семью с ее запутанными отношениями и долгой историей. Чтобы знать нашу семью...
      И нет конца этой цепи. Это словно круги, расходящиеся по воде. Необозримой рекой течет рассказ, ведущий к Теневой Линии и ко мне. Из незаметных с виду событий-притоков слагается ее поток.
      Если сузить до предела диафрагму объектива, в ней останутся те, кто сделал меня таким, как я есть. Этот рассказ - о них. И еще - о людях, которые, наложив на них свой отпечаток, предопределили, каким я стану.
      Масато Игараши Шторм
      Глава 2
      3031 год н.э.
      Где-то в недрах Железной Крепости, в поблескивающем металлом кабинете, откинулся в огромное мягкое кресло Гней Шторм. Он сидел, уронив голову на грудь, прикрыв единственный зрячий глаз. На усталое лицо упали длинные седые волосы.
      Билось и металось в нескончаемом танце пламя камина, причудливое действо разыгрывали свет и тьма на бесценных коврах ручной работы с древнего Востока Старой Земли. Среди закопченных балок, подпирающих каменный потолок, играли слагающиеся в расплывчатые образы дрожащие тени.
      Кабинет Шторма был крепостью в крепости, цитаделью ее души, бастионом ее сердца. Вдоль стен тянулись стеллажи с редкими изданиями. Череда столов была завалена книгами его коллекции и бумагами его подчиненных. Иногда заходил безмолвный клерк, клал папку с докладом напротив чьего-нибудь места и тут же исчезал.
      Два волкодава, мутанты размером с шотландского пони, рыскали по комнате, принюхиваясь к теням, и один из них утробно ворчал. Никогда не кончалась охота на врага.
      И никогда не приносила успеха. Враги Шторма не рисковали проникать в его дом на астероиде.
      В кабинет влетело что-то черное размером с сокола и грузно плюхнулось возле Шторма, разметав по столу листы бумаги и само испугавшись их шелеста. Тело, похожее на игрушечного птеродактиля, обволокла темная пелена.
      Это был вороноящер, ночная летучая ящерица из болот Сломанных Крыльев. Темная пелена была псионически генерируемой защитной окраской.
      Вороноящер склонил голову, глядя красным, способным видеть во тьме глазом на второго вороноящера, сидевшего в расселине скалы за спиной у Шторма. Другим глазом он смотрел на хозяина.
      Шторм не шевельнулся.
      Вороноящер выжидал.
      Самому себе Гней Юлий Шторм виделся человеком на склоне лет, конец которого уже не за горами. Было ему почти две сотни лет. Последние достижения медицины и технологии омоложения давали ему держаться на уровне сорока пяти биологических лет, но ни врачи, ни приборы не могли омолодить дух.
      Палец Шторма остановился на строчке древней священной книги. Потом он задумался, книга упала и закрылась. "Время рождаться и время умирать..."
      В комнату бесшумно скользнул молодой парень в черной флотской форме, невысокий и худой, и застыл по стойке "смирно". Хоть он и бывал в этом кабинете тысячу раз, но всегда восточная невозмутимость сменялась на его лице выражением благоговения.
      "Такая роскошь, столько сокровищ! - подумал Маус. - Но что они, как не Смерть, таящаяся за маской кованого золота?"
      И тут же о своем отце: "До чего же он устало выглядит. Почему они не оставят его в покое?"
      Не могут. Пока жив Ричард Хоксблад - не смеют. А потому когда-нибудь Гней Шторм отправится на свое последнее поле битвы и найдет там смерть без воскрешения, как написано на роду каждому кондотьеру.
      Шторм поднял глаза. Лицо его было усталым, но по-прежнему выдавалась волевая челюсть, признак силы. Струя вентилятора шевелила седые пряди.
      Маус тихо вышел, поддавшись нахлынувшей на секунду глубокой грусти. Он чуть ли не обожествлял отца, и ему было больно видеть, как тот страдает, загнанный в западню. Маус вышел и отправился искать полковника Вальтерса.
      Гней открыл единственный зрячий глаз и глянул в сердце своего королевства без государства. Увидел он не золотую маску смерти, а зеркало, отражавшее Шторма, которого не знал никто.
      Не только книги хранил его кабинет. Одну из стен занимала коллекция оружия, в которой шумерская бронза соседствовала с многоцелевыми пехотными доспехами новейшего образца из закаленной стеклостали. В освещенных ящичках красовались редчайшие образцы фарфора, серебра и резного хрусталя. В других хранился старинный веджвуд <Веджвуд - фарфоровые изделия английской фабрики Веджвуд.>. В третьих - клад старинных монет в обитых бархатом шкатулках.
      Приливы и отливы истории увлекали его за собой. Ему нравилось собирать обломки, выброшенные на берег волной времени.
      Но скрыться во вчерашнем дне он не мог. Время просачивалось между пальцами словно вода.
      Вентиляция разрегулировалась, и бумаги на столе шелестели под струей воздуха. Знамена под потолком шевелились от легких прикосновений призраков. Среди них были старые. Одно некогда сопровождало Черного Принца в Наваретт. Другое рухнуло в самый разгар битвы при Пуатье. Однако большинство являло собой вехи биографии самого Шторма.
      Они висели в ряд, шесть одинаковых полотнищ титановой ткани. Над ними на темном поле щита, усыпанном алыми каплями, пикировал наискось слева направо ястреб. Рядом с гербом Плантагенета все эти экспонаты выглядели скучными и маловыразительными, но это была память о днях славы Железного Легиона.
      Эти трофеи Шторм захватил в битве у своего Генриха Транстамаре, Ричарда Хоксблада. И от каждой победы ему было не больше радости, чем Эдварду - от победы над Педро Жестоким.
      Ричард Хоксблад был признанным мастером искусства кондотьера. Пять знамен Легиона угодили в его коллекцию. Трижды схватка завершалась вничью.
      Шторм и Хоксблад считались лучшими капитанами - королями наемников, принцами частных войн, которых журналисты называли "Бароны-разбойники тридцать первого столетия". На протяжении вот уже десяти лет они дрались исключительно друг с другом.
      Лишь Шторм и его талантливые соратники могли разбить Хоксблада. Только такой гений, как Хоксблад, способен был выстоять против Железного Легиона.
      Именно мысли о Хоксбладе вызвали уныние Шторма. Разведка сообщила: Ричард опять замышляет наняться к Черному Миру.
      - Да пусть себе поживятся, - буркнул он. - А я устал.
      Но ему снова придется драться. Если не в этот раз, так в следующий. Ричард не оставит свою затею. Его будущая жертва знает: единственный шанс на спасение - это Железный Легион. Ричард - крепкий боец, проложивший себе путь на вершину среди не менее крепких соперников. Для него пустить в ход наемников или подослать убийц - самое обычное дело. Сейчас он размышляет, как бы половчее выкрутить руки Шторму. И обязательно что-то придумает - тогда уж пощады не жди.
      Это уже бывало не раз.
      Шторм чуял, что это начинается снова.
      В прошлом месяце одно частное дело привело его в Корпоративную Зону, на Старую Землю. Там он без конца ходил на светские приемы, возобновляя старые связи. На одном из таких приемов на него вышла парочка типов - на вид средней руки бизнесмены, - забросавшая его какими-то надуманными гипотезами.
      Людям Черного Мира явно не хватало светского лоска. Этих начинающих макиавеллистов было видно насквозь - ничем не примечательные, только крутые с виду. Но вот хозяин их... Конечно же, они работали на "Горнодобывающую и металлургическую корпорацию Блейка", что расположена в Эджворд-Сити, одном из городов Черного Мира, о чем они не преминули любезно сообщить Шторму.
      Гней Юлий Шторм был могущественным человеком. Его частная армия была гораздо лучше обучена, вооружена и крепче духом, чем прославленная космическая пехота Конфедерации. И Железный Легион не был простой шайкой флибустьеров. Он был многоотраслевой компанией, держателем акций множества корпораций. Не желая перебиваться случайными трофеями, его люди обеспечивали себе безбедную жизнь при помощи долгосрочных инвестиций.
      Железная Крепость простирала щупальца в тысячах направлений, хотя и не была доминирующей силой в финансовом мире. Ее интересы мог направлять каждый, кто имел на то деньги и желание.
      Она была рычагом, которым прокладывали себе путь гиганты.
      В прошлом они выжали все возможное из их ссоры с Ричардом Хоксбладом, разжигая в нем тщеславие и ненависть. Но Гней перерос свою восприимчивость к подобному эмоциональному вымогательству.
      - В этот раз все будет не так, - прошептал Гней.
      Тщетно размышлял он, как переиграть неведомого ему противника, намерения которого до сих пор оставались неясны.
      Гней не смотрел на летучую ящерицу. А она, уже привыкшая к этим долгим размышлениям, терпеливо ждала.
      Шторм достал из футляра старинный кларнет, осмотрел мундштук, смочил его и заиграл мелодию, которую навряд ли узнали бы хоть пятеро из живущих в этот век.
      Партитура попалась ему в лавке старьевщика во время визита на Старую Землю. Его привлекло название: "Чужак на берегу" - попало под настроение. Он и был чужаком на берегу Времени, выброшенным за полтора тысячелетия за пределы собственной эпохи. Ему бы жить в век Ноллиса и Хоквуда.
      От грустной, тоскующей мелодии одиночества на душе стало легче. С семьей, с друзьями, в толпе - Гней всегда ощущал отторжение от мира людей. Лишь замкнутость кабинета давала ему уют. Только здесь, в окружении предметов, из которых он строил крепость для собственной души.
      Но без людей было не обойтись. Они нужны были здесь, в Крепости, постоянно под рукой. Иначе он чувствовал себя еще более одиноким.
      С кларнетом он не расставался никогда. Это был его фетиш, амулет, наделенный волшебной силой. Шторм дорожил инструментом больше, чем любым из своих людей. Вместе с другим талисманом, тоже постоянно ему сопутствующим старинным пистолетом, - кларнет не давал его душе погрузиться в беспросветную ночь.
      Печальный юноша-старец. Устремленный к древнему, редкому, забытому. Обреченный чьим-то проклятием на могущество, в котором больше не нуждался. Вот что являл собой при первом беглом взгляде на него Гней Юлий Шторм.
      Могущество его стало чем-то вроде мифического плаща, который невозможно сбросить. Чем больше старался он сорвать его, тем крепче оно держалось и становилось тяжелее. И было лишь два способа сбросить его навек.
      Каждый из них требовал смерти. Один - его собственной. Другой - смерти Ричарда Хоксблада.
      Когда-то смерть Хоксблада была целью жизни Гнея. Целое столетие прошло в бесплодных усилиях. А теперь это уже не было целью.
      Небеса Шторма, если он вообще когда-нибудь до них доберется, станут тихим пристанищем для ученого чудака, снабженным лазом для понимающих антикваров-любителей.
      Вороноящер внезапно расправил крылья.
      Глава 3
      3052 год н.э.
      Можно ли понять человека, не зная его врагов? Дано ли нам познать инь, не зная янь? Мой отец сказал бы: "Нет. Если ты хочешь увидеть новые горизонты Правды, пойди спроси человека, который хочет тебя убить".
      Человек живет. Когда он молод, у него друзей не сосчитать. Он стареет. Круг сужается. Обращается внутрь, становясь теснее. Мы проводим средние и преклонные годы, делая одно и то же в том же кругу старых друзей. Редко когда появляются среди них новые лица.
      Но врагов наживать мы не перестаем никогда. Они словно вырастают из драконовых зубов, которые мы щедро разбрасываем, ступая по тропе жизни. Они возникают повсюду помимо нашей воли, нежданно, иногда незримые и неведомые. Порою мы наживаем их - или получаем в наследство, - просто оставаясь самими собой.
      Отец мой дожил до глубокой старости. Он был сыном своего отца и врагов имел легион. И никогда не знал, сколько их и кто они.
      Масато Игараши Шторм
      Глава 4
      2844 год н.э.
      Дом был большой, высокий и теплый, как оранжерея, невыносимо влажный и зловонный. Поляризованную крышу из стеклостали расположили так, чтобы она пропускала как можно больше солнца. Кондиционеры не работали. Ночные ведра еще не убрали из стойл.
      Норбон в'Диф облокотился на отполированные медные перила смотровой площадки, акр за акром оглядывая простирающееся внизу хозяйство.
      Раздвижные перегородки разделяли пол на сотни крохотных кабинок, примыкающих друг к другу задними стенками, а лицевой стороной обращенных к узким проходам. В каждой кабинке находилась привлекательная самка. Их было столько, что воздух непрестанно шевелился от их дыхания и едва уловимых движений.
      Диф чувствовал легкий испуг, но одновременно и любопытство. Он и не представлял, что племенной завод настолько огромен. Отец легонько тронул его за плечо, желая, чтобы он принял участие в разговоре с зоотехником. Норбон-старший в любом разговоре половину слов заменял жестами.
      - Да что значит отказываются? Рафу, это же просто животные.
      Диф рассуждал примерно так же, как его отец. Глава клана Норбонов не мог ошибаться. Следовательно, ошибся Рафу. Случки и кормление - вот единственные вещи, которые интересуют животных.
      - Вы не совсем меня поняли, сэр. - Голос старика Рафу выдавал волнение. Видимо, он уже отчаялся доказать Норбону, что дело дрянь. - Не то чтобы они наотрез отказались. Просто у них пропал всякий интерес. Все дело в хряках. Если бы только свинки не захотели пороситься, хряки все равно покрывали бы их, нравится им это или нет.
      Диф перевел взгляд на Рафу. Старик всегда его восхищал. Вот бы ему такого отца! Рафу был старым авантюристом, каким мечтает стать каждый мальчуган.
      Обязанности, возложенные на Главу Семейства, почти не оставляли времени на общение с детьми. Отец Дифа, замкнутый, вечно куда-то спешащий человек, редко уделял своему сыну внимание, которого тот жаждал.
      Зато старый пройдоха Рафу так и сыпал рассказами о волнующем прошлом, с гордостью демонстрируя шрамы, приобретенные в человеческих мирах. Уж он-то всегда выкраивал время поделиться своими историями с мальчиком. Диф твердо решил превзойти Рафу в своих похождениях, прежде чем отец вверит ему семейные дела. Его рейдеры дочиста ограбят Терру, Токе и Улант. Он вернется из дальних странствий с несметными сокровищами, собственными пиратскими историями и почетными шрамами.
      Но мечты оставались мечтами. В семь лет он уже уяснил, что прямые наследники никогда не рискуют собой на поле брани. Приключения - это для младших сыновей, старающихся сколотить собственное состояние, для дочерей, не способных подыскать себе выгодную партию, или для людей вроде Рафу, не имеющих ничего за душой. Ему же уготована совсем другая судьба - он пойдет по отцовским стопам и станет торговым принцем, знающим лишь понаслышке о других, более жестоких и диких способах наживы. Единственная опасность, подстерегающая его в жизни, - внутрисемейные интриги, борьба за рынки, богатство и власть.
      - А наркотики ты не пробовал? - Отцовский вопрос тут же вывел Дифа из задумчивости. Ведь предполагается, что он осваивает семейное ремесло. Узнай отец, о чем он сейчас мечтает, - ему бы мало не показалось.
      - Еще бы. Племенных свиней всегда накачивают наркотиками. Это повышает чувственность и парализует интеллект.
      Рафу с трудом скрывал раздражение. Мало того, что его босс годами не наведывался на станцию Префектлас. Оказывается, он вообще ничего не смыслит в практической стороне разведения рабов. Впрочем, когда волею судеб его занесло сюда в самый пик кризиса, он очень быстро понял, что большинство из работающих на станции сотрудников не знают своего дела.
      - Мы экспериментировали с афродизиаком. Но не добились заметных результатов. Вот когда нескольких хряков отправили на бойню за то, что они отлынивали от дела, это их слегка расшевелило. Но, понаблюдав за производителями вблизи, мы обнаружили, что хряки прекращают акт еще до эякуляции. Сэр, вы ищете ответ не там, где надо. Разведайте обстановку за пределами станции. Животные никогда не осмелятся взбрыкивать, если их не подстрекают извне.
      - Дикие, что ли? - спросил Норбон, пожимая плечами, как бы отвергая самую мысль. - А как насчет искусственного оплодотворения? Нельзя ведь выбиваться из графика. Мы связаны условиями контракта.
      Так вот почему Норбон так засуетился. Из-за разразившегося кризиса кривая прибыли вот-вот поползет вниз.
      Диф снова повернулся к стойлам. До чего все-таки забавно. Животные видом своим сильно смахивают на сангарийцев. Вот только очень уж они грязные и вонючие.
      Рафу рассказывал, что некоторые дикие особи не чета этим. Они следят за собой не хуже сангарийцев. А те, кого держат в родовом поместье, настолько чистоплотные и работящие, что их вообще не отличить.
      Диф заметил свинью, похожую на кузину Марио. А что будет, если сангарийская женщина спутается с животным? Кто сможет ее разоблачить? Чужаки вроде токе или улантидов сразу бросаются в глаза, но эти люди вполне могут сойти за сангарийцев.
      - Да, конечно. Но у нас нет средств для выполнения его в промышленном масштабе. Раньше не было необходимости. Все оборудование заказывалось до того, как это началось.
      - Надо было предусмотреть заранее. - В голосе отца уже прорывалось раздражение. Каждый раз, узнав, что дела его корпорации пошатнулись, он приходил в бешенство. - Осирианские заказы - это целое состояние, и времени на процесс в лабораториях быстрого выращивания в обрез. У меня нет времени, чтобы выполнять их в опытных лабораториях. Рафу, срывать заказ полномасштабной поставки я не могу. И не буду.
      Диф приветливо улыбнулся хрюшке с тусклыми глазками, которая с любопытством за ним наблюдала, и, улучив момент, сделал неприличный жест, усвоенный им еще со школы.
      - Ай!
      Приведя сына в чувство, Норбон снова как ни в чем не бывало повернулся к Рафу. На сына его внушение не очень-то подействовало. Но что поделаешь, если отец так болезненно к этому относится? Для него совокупление с племенными особями - страшное извращение. Хотя кто сейчас этим не грешит? Взять хотя бы сексонскую семью - они держат целый гарем из экзотических самок.
      - В первой партии должно быть тридцать штук, - произнес Рафу задумчиво. Пожалуй, с таким количеством мы управимся. Правда, поголовье при этом сократится.
      - Да и черт с ним.
      - Терпеть не могу, когда приходится увечить лучших маток, сэр. Но иначе у нас просто ничего не выйдет. Придется все время держать ухо востро, а не то они начнут делать выкидыши.
      - Неужели настолько все скверно? - Боль и изумление промелькнули на обычно бесстрастном лице Норбона. - Ну что же, тогда даю тебе карт-бланш. Поступай так, как считаешь нужным. Ради этих контрактов стоит рискнуть. Потом ведь от клиентов отбоя не будет. Осирианский рынок огромен. К тому же он свежий, почти нетронутый. Тамошние принцы - сущие деспоты, сибариты, купающиеся в роскоши. Этот человеческий мир, завоеванный во время Первой Экспансии, одичал самым натуральным образом. Они социально и технологически скатились к феодальному уровню.
      Рафу кивнул. Подобно большинству сангарийцев с боевым опытом, он неплохо разбирался в человеческой истории и культуре.
      Норбон-старший теперь пристально разглядывал стойла - основу семейного благосостояния.
      - Осирис - это настоящий Хулар для Норбонов. Помоги мне разработать его, как подобает Большому Клану.
      "Хулар. Он давно уже стал легендой", - подумал Диф. Кто не слышал об этом золотом дне? Мире настолько огромном, диком и богатом, что на его разработку потребовались усилия пяти семейств. После чего семейства эти выбились в число первых в Сангарии.
      Диф не знал, хочет ли он Эльдорадо для Нор-бонов. Слишком уж много придется тогда вкалывать, стань он Главой. Да еще якшаться с этими снобами Криминсами, Сексонами и Мейсонами. Если он только не забудет про свои мечты и не превратит Норбонов в богатейших из богатейших. А став Главой Первого Семейства, он заживет по своей воле, не ломая голову, как ужиться с сородичами.
      - Даю голову на отсечение, беда эта пришла откуда-то со стороны, проговорил Рафу. - Сэр, что-то надвигается. Даже новичков в Карантине и то не миновала эта зараза. Вот уже неделю нет отбоя от их жалоб. Управляющий станцией говорит - все просто с цепи сорвались. Сельскохозяйственные рабочие недавно поймали группу хряков, когда те пытались поджечь ситлачные поля.
      - Знамения и приметы, Рафу? Ты суеверен? Это их хлебом не корми, дай только поговорить о чудесах. А тебе-то это зачем?
      - Нет, я все проверил. Сделал подробный химический анализ. И догадки мои подтвердились. Говорю вам, творится что-то неладное, и они это почуяли. Я уже видал такое, вспомните. На Медном Острове.
      Диф снова заинтересовался. Рафу пришел к Hop-бону от Датегона, владельца станции на Медном Острове. Дифу никто не говорил, почему он это сделал.
      - А что там произошло, Рафу? - спросил мальчик.
      Зоотехник вопросительно взглянул на своего босса. Норбон нахмурился, но кивнул.
      - Рабы стали поднимать головы, Диф. Режим безопасности там был ни к черту. Племенные животные снюхались с дикими. И очень скоро взбунтовались. Кое-кто из нас видел, чем это чревато, и хотел предупредить управляющего, но он и в ус не дул. А теперь те из нас, кто уцелел, работают на твоего отца. Датегон уже никогда не оправился.
      - Да-а...
      - Так ты что же, считаешь - здесь тоже такое может быть? - настаивал отец Дифа.
      - Совсем не обязательно. Здесь безопасность поставлена как следует. Наш управляющий станции все-таки служил в людских секторах космоса. И он знает, на что способны животные, если действуют заодно. Я просто объяснил, на что все это похоже, чтобы вы приняли меры. Убытки лучше предотвращать, чем компенсировать.
      Суждения Рафу были полны той противоречивости, что свойственны сангарийцу, служившему в людском космосе. Отдельных индивидуумов и малые группы он называл животными. Особей, объединенных в более крупные общественные организмы, возводил в ранг рабов. Человечество за пределами сангарийского доминиона он называл просто людьми, ставя лишь чуть ниже сангарийцев. Такая классификация отражала общее отношение его вида к эксплуатируемой расе.
      - Если не пресечь брожение в зародыше, потом придется забить наших лучших особей, чтобы его остановить.
      - Рафу, а что потом стало с животными на Медном Острове? - спросил Диф.
      - Главы Префектласа проголосовали тогда за истребление.
      - Ах так... - Диф попытался не думать о погибших животных. И все-таки не смог подавить в себе жалость. Он был еще молод и не закален. Уж очень они похожи на настоящих...
      - Я подумаю над твоими словами, Рафу. - Норбон снова тронул Дифа за плечо. - Главы департамента соберутся завтра утром. Там мы выработаем общий курс. Пойдем, Диф.
      Они осмотрели посевы ситлака в огромном, герметически закупоренном парнике и увидели, что уже появились первые всходы. Скоро зараженный вирусами белок зерна очистят и пустят на производство звездной пыли, самого притягательного и смертоносного наркотика из всех, что когда-либо угрожали человечеству.
      Пристрастившиеся к звездной пыли долго не живут. Но пока они живы, сангарийским поставщикам гарантирован стабильный доход.
      Ситлак лежал в основе благосостояния многих мелких Семей. Он поддерживал экономику целой расы. И был объяснением веры в животную сущность человечества. Истинно разумное существо не пойдет добровольно на такое разрушающее, медленное и мучительное самоубийство.
      Скучающий Диф ерзал на месте, еле слушая замечания отца. Его не манила безопасная жизнь, предлагаемая разумной сельскохозяйственной программой. До взрослых потребностей он еще не дорос. Влекла его романтика риска той жизни, что вел когда-то Рафу, а не растительная жизнь растениевода.
      Ведь Рафу был не намного старше его, когда служил помощником стрелка в сфере Уланта.
      Пиратство, набеги были единственным способом для неимущего сангарийца набрать необходимые для основания Семейства средства. Пиратством добывали наличность Семейства в случае финансовых затруднений. Из пиратов вышли почти все герои и исторические деятели сангарийцев.
      Консервативный Норбон рейдеров не держал. Его транспорты несли только легкое вооружение, чтобы у капитанов не было соблазна ввязаться в пиратские авантюры.
      Норбоны были "устоявшейся" Семьей, занятой в солидном бизнесе разведения рабов для удовольствий и звездной пыли. И не важно, что в основе их богатства были пиратские деньги. Чем старше деньги, тем они консервативнее и респектабельнее.
      Диф был твердо намерен оснастить несколько пиратских кораблей, когда станет Главой. Все говорили, что сферы человечества и Уланта скоро столкнутся. Это могло означать войну. Чуждые друг другу расы хватаются за оружие всякий раз, когда на карту поставлено жизненное пространство и ресурсы. Такие периоды взаимных притязаний и перекраивания границ для пиратов - просто дар Божий.
      Норбон в'Диф, Гроза Космических Караванов, очнулся от отцовского похлопывания по плечу.
      - Проснись, мальчик! Пора возвращаться в Большой Дом. Твоя мама хочет, чтобы мы подготовились.
      Диф нехотя взялся за отцовскую руку и позволил увести себя из-под купола. Не хотелось ему идти. Даже скучные ситлачные посевы в сто раз лучше светских раутов.
      Именно такой раут и устраивала в тот вечер мать. Все, кто хоть что-то собой представляет среди Семей Префектласа, пожалуют сегодня к ним, в том числе и несколько прямых наследников - эти непременно начинают грызню, когда старших нет поблизости. А значит, Дифу опять придется получать по морде, отстаивая честь Семьи.
      Он понимал - мать обязана заниматься подобными вещами. Таким образом сглаживаются трения между Семействами. И все-таки непонятно - почему ему нельзя остаться в своем обычном костюме и листать книги о легендарных пиратах и торговцах? Или даже просто заняться уроками?
      Уж он-то никогда не женится на любительнице приемов. Ведь это тоска смертная! Взрослые, налакавшись как следует, слоняются повсюду с задиристым видом, а не то вдруг кто-нибудь сгребет тебя в охапку и, дыша в нос винными парами, примется лопотать о том, какой ты славный мальчуган.
      И пить он тоже никогда не станет. Капитану пиратов нужна ясная голова.
      Глава 5
      3052 год н.э.
      Отец мой как-то сказал, что люди похожи на бильярдные шары или молекулы газа. Они беспорядочно сталкиваются, сообщая друг другу совершенно неожиданные траектории. За вторым отскоком следует третий, и так до бесконечности. У людей обычно невозможно выяснить, кто дал первый импульс, потому что люди в своих взаимоотношениях пытаются игнорировать законы термодинамики. Однако в случае с Теневой Линией все прослеживается до первоисточника, которым был человек по имени Фрог.
      Отец мой уподоблял Фрога шару, разбившему пирамиду. Люди-шары вначале стояли на столе неподвижно. Врезавшись в них, Фрог заставил их метаться от борта к борту.
      Отец мой никогда не встречался с Фрогом. Сомнительно также, что Фрогу доводилось слышать о моем отце? Бывает и так.
      Масато Игараши Шторм
      Глава 6
      3007 год н.э.
      Черный Мир (Выдержка из последнего издания справочника Моргана "Звезды, планеты, астрономические ориентиры и космические феномены", 3007 год издания): Единственная планета белого карлика А 257-23. Космическое тело с однородной поверхностью. Примечательна как единственная подобного рода планета, освоенная человечеством. Немногочисленное население обитает в семи купольных городах, каждый из которых является корпоративным государством. С точки зрения экономики представляет собой важный транспортный узел и богатый источник энергетических металлов. Основная отрасль промышленности - горнодобывающая. Основная статья экспорта - редкие элементы. Население - по большей части негроиды, потомки участников Первой Экспансии. Название отражает тот факт, что вся жизнь планеты сосредоточена на ее темной стороне. Для туристов наибольший интерес представляют Горы Грома на западном терминаторе, где слабые возмущения медленного вращения планеты приводят к необычайной тектонической активности за счет теплового расширения и сжатия.
      Глава 7
      3020 год н.э.
      Вряд ли кто-то восхищенно ахнет, найдя в справочнике Черный Мир. Скорее хмыкнет, удивившись, зачем вообще там человеку жить.
      Да, мир не сахар. Даже туземцы иногда удивляются, зачем они там живут.
      Во всяком случае, так думал Фрог, когда, проклиная небеса и преисподнюю, врубил у краулера реверс.
      - Чертовская тепловая эрозия в этом траханном Уайтлэндсунде, - буркнул он, свободной рукой сделав жест, имитирующий положение вехи - обелиска, который Фрог называл Большим Хреном.
      Он позволил себе распуститься - замечтался на знакомой дороге. Неверно взял направление на Большой Хрен и заехал туда, где картографической разведки не было с тех самых пор, как солнце наставило на перевал свой раскаленный перст.
      По счастью, Фрог ехал не спеша, а потому сразу среагировал на скользящий хруст под ведущим траком правой гусеницы и ударил по тормозам. Слегка качнул машину взад-вперед, и краулер удалось вытащить.
      Фрог вздохнул с облегчением.
      Настоящей опасности по эту сторону Края Мира, в общем, не было. В темноте другие вездеходы не смогли бы до него добраться.
      И все-таки Фрога прошиб пот. Если авария случится, то не важно где. Денег так мало, что права на ошибку нет. Один неверный шаг - и он все равно что покойник.
      Для случившегося не было оправдания - что на Солнечной Стороне, что на Темной. Фрог разозлился.
      - Так тебе до старости не дожить, идиот! - злобно прохрипел он собственному отражению на видеоэкране.
      Но Фрог был старым. Насколько - никто не знал точно, а сам он не говорил, но люди в Эджворде слыхали, как он травил байки о приключениях своего отца в Гвардии Дьявола, а Гвардию, как известно, распустили еще столетие назад, сразу после Улантской Войны. Здравомыслящие люди давали ему семьдесят с хвостиком. Фрог был городской достопримечательностью - никто не помнил города без него.
      Он был последним из той породы, что стала вымирать, когда послевоенный подъем торговли породил огромный спрос на металлы Черного Мира. Требование эффективности разработок неизбежно вело к возникновению крупных добывающих корпораций. И в конце концов в Эджворд-Сити остался единственный независимый мелкий предприниматель - Фрог.
      В прежние времена, когда Блейки только набирали силу, Эджворд таил для него гораздо больше опасностей, чем Солнечная Сторона. Единая Горнодобывающая Корпорация Блейка складывалась непросто. Теперь же он стал для них настолько мелким конкурентом, что его просто игнорировали. Блейк даже помогал ему сводить концы с концами - как дорожащие своим историческим наследием общества сохраняют дома старинной постройки. Фрог стал осколком старой жизни, выставляемой напоказ заезжим туристам.
      Его это нисколько не задевало. Он жил себе как прежде, ругая почем зря весь свет в целом и Блейка в частности, и продолжал делать то, что умел.
      Он был лучший краулерщик на всей Теневой Линии, и остальные, черт побери, отлично это знали.
      . Но в век корпораций быть старателем-одиночкой и трудно, и опасно. Блейк давно уже прибрал к рукам все легкодоступные месторождения и бассейны на Солнечной Стороне. И теперь за новой партией груза Фрогу приходилось проделывать нелегкий путь к Теневой Линии, что занимало дня три, а то и больше. А затем - короткие разведочные вылазки на Солнечную Сторону - пока не отыщется что-то стоящее. Тогда он заполнял бункеры, поворачивал и пробивался домой. Обычно привезенного хватало лишь на плату за техобслуживание, на пиво да на подготовку следующей экспедиции.
      Спроси кто-нибудь Фрога, зачем ему все это нужно, он и сам не смог бы ответить. Просто плыл по течению жизни, в которой ночи размеренно сменяли дни и не менялся заведенный распорядок, Фрог сбавил скорость и обогнул погруженный в тень очаг тепловой эрозии, проехал несколько километров по прямой, а затем свернул в боковой каньон, где скапливались и замерзали газы с Солнечной Стороны, выпадая снежными хлопьями. Там он встретил уходящий на промысел караван Блейка. Водители мигнули ему в знак приветствия, Фрог просигналил в ответ и беззлобно пробормотал себе под нос: "Сукины сыны!"
      Это были такие же работяги-краулерщики, как он сам. Политику делают не они.
      Теперь ему предстояло вручную нагрузить снег и ионизировать его в теплообменной системе. Фрог экономил буквально на всем. Какое ему дело, что на вездеходах Корпорации применяют автоматические погрузчики? Вольному воля. Лучше уж пустить эти деньги на выпивку. А грузчики съедят всю его жалкую прибыль.
      Закончив махать лопатой, Фрог решил заглушить двигатель и поспать. Не так он уже молод, как был когда-то. За один переход пройти Горы Грома и совершить бросок к Теневой Линии уже не выйдет.
      В Черном Мире день определялся условно, каждым для себя. У Фрога он начинался быстро. Он редко терял время, удовлетворяя запросы тела. Потому что предпочитал удовлетворять запросы души, хотя и не называл их так. Он просто знал, когда он доволен, а когда нет. Выполнение работы приводило к первому. Необходимость тратить время на сон и еду - ко второму. Как и необходимость иметь дело с людьми.
      Фрог родился мизантропом. Нравились ему лишь немногие из тех, кого он знал. Остальные были себялюбивы, грубы и надоедливы. Что он и сам, быть может, отлит по той же модели, Фрог вполне допускал. И в чужую жизнь не лез.
      По правде говоря - хотя он признавался себе в этом лишь в бессонные темные часы, - он боялся людей. Он просто не знал, как с ними обходиться.
      Женщины его пугали. Их он совсем не понимал. Но не важно. Он слишком стар, чтобы меняться, и чаще доволен собой, чем недоволен. Оставаться в ладу со вселенной, какой бы странной она ни была, - вполне приличный результат.
      Вездеход его был мал и будто из музея - две сотни грубо скрепленных метров железа. Все механические лапы, блоки датчиков, антенна и сетка излучателя поля имели зеркальную полировку. Но на ней были глубокие царапины. Из-за них машина имела вид фантастической сороконожки с непонятными отростками. Машина делилась на секции, каждая со своим блоком двигателей. Энергоснабжение и управление осуществлялись из рубки, где сидел Фрог. Все секции, кроме рубки, были рабами для добычи и транспортировки и при необходимости демонтировались.
      Однажды Фрогу пришлось бросить раба. Компьютер машины засбоил, и гусеницы хвостового раба не попадали в след передним. Фрог тогда выл и ругался на чем свет стоит, как человек, потерявший ребенка-первенца.
      Теперь брошенная секция, превратившаяся в кучу шлака, стояла вехой на подступах к Теневой Линии. Блейк относился к ней уважительно, как к неофициальной меже, разделяющей территории его и Фрога. Фрог же останавливался посмотреть на нее во время каждой ходки.
      На Солнечной Стороне выброшенные рабы долго не живут. Этот старый дьявол солнце мигом превращает их в золу. И Фрог каждый раз глядел на погибшего раба, чтобы не забыть, к чему приводит беспечность.
      Краулер был рассчитан на продолжительную работу при температуре свыше 2000 градусов Кельвина. Система охлаждения была самым хитроумным инженерным устройством за всю историю человечества. Внутренности машины прикрывала толстая гибкая шкура из пористых молибденово-керамических пластин, смонтированных на рамах радиатора из молибденового сплава, как соты на рамке улья. По шкуре циркулировал под давлением охлаждающий состав.
      Когда краулер попадал в дневной свет, первый удар принимали на себя магнитные экраны над зеркальной поверхностью шкуры. Под ними циркулировал ионизированный газ. Сортировщик молекул тонкими струйками гнал в сторону кормы частицы с самой высокой энергией. Солнечный ветер сдувал их на темную сторону, где они замерзнут, чтобы затем снова попасть в охладительную систему краулера на Солнечной Стороне.
      Если через тщательно подобранные фильтры взглянуть на вездеход с освещенной солнцем стороны, он был похож на длинную, приземистую, светящуюся комету. Собственные очертания машины скрывала оболочка разреженного газа.
      Магнитные экраны не только держали ионную оболочку, но и нейтрализовали сгустки заряженных частиц, вылетающие из готового вспыхнуть новой звездой солнца Черного Мира.
      И при всей этой технике в краулере было жарко, как в печи. Водителям приходилось натягивать на себя костюм с жизнеобеспечивающими системами, громоздкий и нескладный, как древние космические скафандры.
      Теплообменные системы краулера - энергоемкие, мощные и эффективные - от прямых солнечных лучей спасали очень недолго. Солнце Черного Мира было слишком близким и слишком горячим.
      Фрог прогрел коммуникационный лазер. Только высокоэнергетические лучи могли пробиться сквозь статические разряды, создаваемые солнцем. Он щелкнул выключателем, подавая ток к экранам и теплоотводникам. Его старый и верный спутник заворчал что-то нечленораздельное и вздрогнул всем корпусом, стряхивая с себя сон. От этой вибрации и умиротворенного гудения Фрогу сразу полегчало словно чем-то домашним повеяло.
      Внутри вездехода он был живым, настоящим, не меньше человеком, чем любой другой житель Черного Мира. И даже больше. У него было больше побед над Солнечной Стороной, чем у любых других пяти вместе взятых.
      Фрог ткнул пальцем в панель коммуникатора. Выпущенный из вездехода луч тронул гребень Теневой Линии и уперся в автоматический ретранслятор.
      - Говорит Фрог. Готов к переходу. Ну-ка вы, уроды пластиковые, давайте мне затененный проход!
      Сигналы заплясали вдоль лучей лазера. Где-то далеко машины проверили кредит Фрога и перевели деньги с его счета на счет Блейка. На экране замигала зеленая надпись "О'кей".
      - А хрен ли мне быть не О'кей, - буркнул Фрог. - Меня так просто не добить.
      Этот мужик платить Блейку за загрузку ионизированных зарядов не станет, пока мышцы еще работают. Но за безопасность на Солнечной Стороне платил и будет платить столько, сколько это стоило.
      В старые времена приходилось покрывать расстояние от Края Мира до Теневой Линии под солнцем. Фрог проделал это тысячу раз, пока Блейк не придумал наконец, как обмануть дьявольское светило. И Фрог не стеснялся пользоваться его изобретением. Он был прижимист, независим, но не твердолоб.
      Краулер, глухо ворча, застыл на месте, и Фрог стал осматривать выжженную солнцем равнину. Медленно темнело, очень медленно. Фрог подпитал энергией гусеницы и системы охлаждения и тронулся в тень пыльного облака, подброшенного на километр вверх соплами дальней станции Блейка у подножия Теневой Линии. Компьютер его поддерживал связь с находящимся там навигатором корпорации, изучая информацию, переданную другими машинами, проходившими тут после Фрога, и анализируя данные собственных приборов.
      Переход - как нечего делать. Дорога, укатанная сотнями гусениц, затвердевшая и гладкая, была открытой и безопасной.
      Маленькие глазки Фрога впились в экраны. Он считывал показания молниеносно, словно сам являлся частью компьютера.
      Несколько экранов давали внешний обзор в направлении, противоположном низко нависшему солнцу, со светом которого еле справлялись фильтры. На остальных схематически изображались данные от лазерного радара и акустических сенсоров, установленных в секциях вездехода. Расположенный прямо перед Фрогом большой круглый экран давал цветную панораму с самой высокой точки его машины, захватывая участок местности радиусом в километр. Изгибы рельефа очерчивались синим цветом. Очаги тепла - разными оттенками красного. Залежи металла зеленым. Но в этом районе месторождения иссякли, и зеленого почти не попадалось.
      Приборы сообщали о состоянии здоровья рабов-секций, состоянии реактора и уровне газа в нем и все время следили за системами жизнеобеспечения.
      Машина Фрога, устаревшая и относительно простая, была все же неимоверно сложной. Краулеры Корпорации водили экипажи из двух-трех человек, а в длительные рейсы брали еще и запасных водителей. Но не родился еще на свет человек, с которым Фрог ужился бы в наглухо задраенной кабине вездехода.
      Только убедившись, что переход пройдет нормально, Фрог позволил себе поворчать.
      - Надо было пристроится к каравану, - буркнул он. - Заплатил бы только свою долю. Да разве у кого хватит терпения ждать, пока Блейк отправит на дело своих сопляков?
      Его суставчатый левиафан глухо заворчал, как зарождающееся землетрясение. Фрог прибавил скорости, выжимая из машины все, на что она способна, двенадцать километров в час. Высунулись щупы акустических датчиков, ловя отраженное почвой эхо клацающих траков, и по этому эху компьютер определял состояние дороги. Переход к Теневой Линии - это не меньше трех часов, а в отсутствии атмосферы, где затеняющая пыль тут же оседает вниз, секунда тени стоит денег. И Фрог времени не терял.
      Еще один переход без происшествий. Добравшись до края Теневой Линии, он тут же дал сообщение Блейку, чтобы тень отключили, а потом заглушил мотор и устроил себе небольшой отдых.
      - Ну что, опять пронесло, старый ты сукин сын, - пробормотал он самому себе, откинувшись в кресле и закрыв глаза.
      Теперь ему предстояло как следует обмозговать предстоящий бросок.
      Глава 8
      3031 год н.э.
      Шторм убрал кларнет в футляр. Потом обернулся к диковинной твари, усевшейся на письменный стол, и медленно наклонился вперед, пока не коснулся лбом ее лба.
      Он был осторожен. Вороноящер может ластиться, как щенок, и вдруг превратиться в пучок когти стой злобы. Перепады настроения были у них мгновенными.
      На Шторма его "птички" еще ни разу не нападали. Так же как его ни разу не предавали соратники - хотя их преданность подвергалась тяжелым испытаниям.
      Шторм когда-то тщательно сопоставил пользу от вороноящеров с их непредсказуемостью и решил рискнуть.
      Вороноящер фотографически запоминал обстановку, эта память сохранялась в течение часа и была доступна телепатическому чтению. Способность к запоминанию и телепатии развилась у этих животных от жизни в тени.
      Вороноящеры постоянно рыскали по Крепости, а люди Шторма, не догадываясь об их способностях, от них не скрывались. В результате эти твари информировали Шторма гораздо лучше, чем любая система "жучков".
      Он завел их во время встречи с Ричардом Хоксбладом на Сломанных Крыльях. С тех пор люди Шторма относились к его всеведению чуть ли не с суеверным ужасом. Он же всячески подогревал эти настроения. Легион был продолжением его самого, его волей в действии. Шторм хотел, чтобы легион вел себя как часть его.
      И все равно некоторые из его людей не могли удержаться от поступков, делающих присутствие ящериц необходимым.
      Он никогда не боялся прямого предательства. Соратники были обязаны Шторму своими жизнями.
      Их абсолютная преданность доходила до фанатизма. Но они имели привычку действовать по собственной инициативе ему во благо.
      За два столетия он уже смирился с извращенностью человеческой природы. Каждый человек мыслил себя последней инстанцией в деле управления вселенной. Таковы неизбежные последствия антропоидной эволюции.
      Шторм всегда терпеливо их поправлял. Он не был вспыльчивым. Легкий намек на недовольство, как он обнаружил, бывал гораздо действеннее, чем самый гневный разнос.
      Шторм подключился к мозгу вороноящера, и ему в память хлынули образы и разговоры. В этом вихре он выбрал отдельные интересные для него фрагменты.
      - Ах ты черт! Они опять за свое!
      Он это подозревал. Знакомые признаки. Сыновья его, Бенджамен, Гомер и Люцифер, вечно устраивали какую-то закулисную возню, стараясь уберечь старика от его собственной глупости. И когда они только поумнеют? Ну почему они не такие, как Терстон, его старший? Этот звезд с неба не хватает, но зато делает, что отец говорит.
      А лучше были бы они такими, как Масато, его младший. Маус - не просто талантлив, он еще и все понимает. Может быть, лучший в семье.
      Сегодня мальчики пытаются совладать с его самой большой - как им видится слабостью. В самые горькие минуты жизни он даже бывал готов уступить им. Жизнь его стала бы безопаснее, спокойнее и богаче, относись он более прагматично к Майклу Ди.
      - Ах, Майкл, Майкл. Враги больше годятся мне в братья, чем ты.
      Шторм выдвинул ящик стола и нажал кнопку. Сигнал вызова облетел Железную Крепость. Ожидая ответа от Кассия, он вернулся к кларнету и "Чужаку".
      Глава 9
      3031 год н.э.
      - Полковник у себя? - спросил Маус у ординарца, заходя в кабинет Вальтерса.
      - Да, сэр. Вам необходимо его видеть?
      - Если он не очень занят.
      - Масато Шторм хочет вас видеть, полковник, - сказал ординарец по селектору. А потом обратился к Маусу:
      - Входите, сэр.
      Маус прошел в спартански обставленную комнату, служившую Тадеушу Иммануилу Вальтерсу и официальным кабинетом, и местом отдыха. Она выглядела настолько же пустой, насколько кабинет его отца - захламленным.
      Полковник стоял на коленях возле стола и наблюдал за маленьким пластиковым самосвалом, движущимся по пластиковым рельсам. Выгрузившись, игрушечный самосвал возвращался в исходное положение, путем нескольких сложных операций накладывал себе в кузов кусочки мрамора и снова отправлялся в путь. Полковник же с помощью крошечной отвертки пытался отрегулировать его подъемный кран. Два куска мрамора застряли при выгрузке.
      - Маус?
      - Собственной персоной.
      - Когда ты вернулся?
      - Вчера, совсем поздно.
      - С отцом уже повидался? - Вальтере поддел подъемник кончиком отвертки. Не помогло.
      - Я только что оттуда. Кажется, он не в духе. Я не стал ему докучать.
      - Ты прав. Надвигается что-то скверное, и он это чувствует.
      - А что именно?
      - Пока точно не знаю. Черт бы их побрал! Надо же было так сделать эту штуку, что ее даже отремонтировать невозможно!
      Полковник с досадой отшвырнул отвертку и поднялся с колен.
      Вальтере был старше Гнея Шторма на несколько десятков лет. Тощий, смуглый человек с бесстрастным лицом, орлиным носом и узким разрезом глаз. При рождении его нарекли Тадеуш Иммануил Вальтере, но друзья называли полковника Кассий. Он получил это прозвище еще в академии, за "тощий и голодный вид".
      Встреча с этим человеком всегда будоражила. Наверное, виною тому был его пронзительный, змеиный взгляд. Маус знал его всю свою жизнь, но до сих пор чувствовал себя при нем неуютно. Очень странный человек. Смерть - его профессия. Каких только смертей он не повидал. А теперь вот развлекается починкой старых игрушек.
      У Кассия была только одна рука - левая. Другую он потерял много лет назад по милости Феарчайлда Ди, сына Майкла Ди. Тогда они с Кассием проводили операцию в одном из миров, ничем не примечательном. Подобно Шторму, он отказался устранять свои увечья хирургическим путем. Полковник утверждал, что они напоминают ему об осторожности.
      Кассий служил в Легионе с момента его формирования - еще до рождения Гнея - в мире под названием Префектлас.
      - Зачем вы вызвали меня домой? - спросил Маус. - Ваше сообщение напугало меня до смерти. Я лечу сюда и вижу, что все почти в норме.
      - Норма - это иллюзия. Особенно здесь. Особенно сейчас.
      Маус лишь пожал плечами. Кассий говорил без всяких интонаций. Упантская пуля лишила его собственной гортани во время сражения на Сьерре. А протез мог разговаривать только таким гнусавым, заупокойным голосом, словно примитивный компьютер.
      - Мы чувствуем, как кто-то собирает силы. Если доживешь до наших лет, тоже научишься такое чуять.
      Кассий что-то подкрутил в игрушке, потом повернулся к Маусу и выбросил вперед руку. Удар мог быть смертельным. Маус скользнул в сторону и пригнулся, готовый дать отпор.
      Улыбка на тонких бледных губах полковника казалась совершенно не к месту.
      - Молодец!
      - Я ведь тренируюсь, - улыбнулся в ответ Маус. - И собираюсь податься в разведку. Что вы на это скажете?
      - Пожалуй, сгодишься. Ты ведь сын своего отца. Жаль, что мы разминулись с тобой в последний раз, когда я был на Луне Командной. Мне хотелось представить тебя кое-кому.
      - Я тогда был в Крабовидной туманности. Была гонка солнечных яхт, и мы с напарником обошли всех, даже команду звездоловов. А уж они-то знают звездные ветры, как рыбы - свою реку. До того они выигрывали четыре регаты подряд.
      Маусу было чем гордиться. "Звездных рыбаков" никто еще не мог победить в их собственной игре.
      - Слышал об этом. Мои поздравления. Кассий был главным тактиком Легиона, а также заместителем командира и его самым доверенным лицом. Некоторые считали, что он разбирается в военном искусстве больше, чем кто-либо из живущих на этом свете, в том числе Гней Шторм и Ричард Хоксблад. Колледжи Луны Командной нанимали его время от времени для чтения лекций. Худшими кампаниями Шторма были те, где Кассий не мог ему помочь. Зато Хоксблад лишь однажды сумел сладить с их объединенными усилиями.
      Зажужжал зуммер. Кассий глянул на мигающую лампочку.
      - Это твой отец. Пойдем.
      Глава 10
      3020 год н.э.
      Теневая Линия была самой известной природной особенностью Черного Мира. Тектоническая складка коры Солнечной Стороны длиной в четыре тысячи километров, обращенная к солнцу сторона которой возвышалась в среднем на двести метров. Хребет шел на северо-запад. По широкой полосе его тени горняки из Эджворда добирались до богатств Солнечной Стороны. Таким образом, сфера их деятельности расширялась, давая им преимущество над конкурентами.
      Никто никогда даже не пытался добраться до конца Теневой Линии. Не было необходимости. Достаточно было пройти первые несколько сотен километров тени, чтобы наткнуться на богатейшие залежи ископаемых. И шахтеры благоразумно избегали риска, не сулящего иной награды, кроме чувства профессиональной гордости.
      Обитатели Черного Мира никогда не выбивались из накатанной колеи, если в этом не возникало жизненной необходимости.
      Но на этот раз старый рахитик по имени Фрог вознамерился дойти до конца Теневой Линии.
      Об этом подумывал каждый старатель - ведь даже мысль о самоубийстве приходит невзначай в голову каждому. И Фрог в этом смысле не составлял исключения. Пройти Теневую Линию - верный способ войти в историю. Не так уж много первопроходцев упоминается в связи с Черным Миром.
      Фрог обдумывал эту идею давно. Вначале он сам подхихикивал над такой дурацкой мыслью. Только полный дурак решится на такое, а старый Фрог не дурак.
      Но в последнее время он все четче понимал: он стар, и он смертей. Все чаще свербило, что он нигде не нацарапал своего имени для будущего. Умрет он - и никто не заметит. Двое-трое только будут оплакивать.
      Фрог знал только одну жизнь - старателя-краулерщика. Для краулерщика путь к бессмертию только один. Через всю Теневую Линию.
      Но он все никак не решался. Не мог решиться окончательно. Сидящий в нем опытный и трезвый старатель вел отчаянные арьергардные бои.
      Сам Торквемада не вырвал бы у него этого признания, но Фрог хотел произвести впечатление на кого-то.
      Человечество в целом было для Фрога пустым звуком. Он был неизменной мишенью для насмешек, злобных выходок и хуже того - безразличия - всю свою жизнь. Плевать ему было на людей. Только на одного человека не плевать.
      У него была приемная дочь по имени Мойра. Белая девочка, найденная им в захолустном космопорте Эджворда. Ее бросили преследуемые Флотом сангарийские работорговцы, в спешке выбрасывая за борт улики. Ей тогда едва минуло шесть лет, она голодала и не знала иного окружения, кроме рабов и работорговцев. Никому не было до нее дела. Не было до тех пор, пока не заметил ее упрямый карлик, озлобленный на мир и людей, потеха всего города.
      Мойра была не первой. Фрог не мог не помогать бездомным.
      Он отогнал от нее извращенца-наркоторговца и привел, напуганную, как только что отнятый у кошки котенок, в свою квартирку-берлогу за водопроводной станцией Эджворда.
      Ребенок усложнил его жизнь неимоверно, но зато он вложил в девочку свое невысказанное "я". Теперь, когда им владела мысль о неизбежности смерти, Фрогу хотелось остаться в ее памяти человеком, давшим миру нечто большее, чем мегалитры пота и упрямую гордость, которой хватило бы на пять таких недомерков.
      Фрог проснулся, все еще не уверенный в своих дальнейших действиях. Самые глубинные замеры, сделанные в прошлый раз вдоль маршрута, касались лишь первой тысячи километров Теневой Линии.
      Эта первая четверть пути будет самой легкой. Компьютер поведет машину по вехам, а Фрог сможет заняться другой работой или бездельничать четыре скучных дня, которые займет путь до последнего ответчика. Там придется перейти на ручное управление и прокладывать новый путь, расставляя ориентиры для обратной дороги. На сон придется останавливаться. Или же спать, возвращаясь по своим следам, чтобы попробовать пройти другим маршрутом. Эти три тысячи километров могут потребовать целой вечности.
      Они потребовали тридцати одного дня и нескольких часов. За это время Фрог совершил все грехи, которые только может совершить водитель, кроме собственной гибели. Смерть таилась в тени, тихо посмеиваясь, играя, как кошка с мышью, и заставляя его гадать, когда же сверкнет из темноты крюк и выдернет его из жизни.
      Фрог знал, что обратного пути ему не пройти.
      Ни один краулер, даже из новейших вездеходов Блейка, не рассчитан на столько дней под солнцем. А уж его музейный экспонат точно не выдержит еще четыре тысячи километров каторги.
      Даже если повезет и механика выдержит, кислорода все равно не хватит. Системы регенерации не работают как надо.
      Когда уровень горючего в баках упал до половины, Фрог остановил машину и напряженно задумался. А потом двинулся дальше, рискнув жизнью с тем расчетом, что, если заберется достаточно далеко, его спасут и подтвердят результат.
      Фрог умел играть в покер. Большие ставки он делал не моргнув глазом.
      Сейчас он праздновал успех, нарушив самое непреложное свое правило. Он сбросил теплозащитный костюм.
      Человек без костюма не имеет шансов на выживание даже при малейшей неисправности краулера. Но Фрогу казалось, что он полжизни томился в этом дурацком костюме, задыхаясь от запаха собственного пота. Надо было или вылезти, или завопить.
      Он окунулся в опасную и сладостную свободу. И на радостях даже позволил себе умыться драгоценной водой и сполоснуть изнутри костюм. А потом принялся за ящик пива, который какой-то дурак, засевший внутри него, уговорил поставить в шкаф с инструментами.
      Ополовинив пиво, Фрог связался с Блейком и хриплым голосом доложил о победе, а ребятам на теневой станции дал прослушать хор своих лучших драг и грохотов. Они мало что могли сказать в ответ. Фрог заснул, не допив ящик до конца.
      Прозрение наступило, едва он продрал глаза.
      - Ты что же творишь, болван старый! Дурости у тебя на девятерых хватит, черт бы тебя побрал. - Он не мешкая влез обратно в костюм. - Ах Фрог, Фрог, и после этого еще нужно доказывать, что ты чокнулся? Теперь это и так все знают.
      Он устроился поудобнее в кресле. Пора начинать ежедневную перебранку с диспетчером передового поста Блейка через все маркеры-трансляторы.
      - Этот парень сегодня точно в лужу сел, Фрог. - Ты его выставил лжецом, сукиного сына.
      Кто-нибудь еще слушает? Хотя бы один человек в Эджворде? Наверное. Весь город уже должен знать. Старик наконец доказал, что он именно такой псих, как все и думали.
      Теперь они прилипнут к телевизорам, особенно когда он будет пробиваться назад, а телеметрия будет показывать, как у него кончается кислород. Какие ставки будут за него? И насколько больше - против?
      - Ага, - пробормотал он. - Уж смотреть-то они смотрят. - От этой мысли он почувствовал себя выше, красивее, богаче, мужественнее. В одночасье он превратился из городского сумасшедшего в героя дня.
      - Вот только Мойра... - Он тут же сник. - Бедная девочка... Для нее сейчас ад кромешный начнется...
      Фрог не сразу включил переговорное устройство. Вместо этого он принялся изучать изображения на дисплеях - накануне ему было как-то не до них. И ощутил себя опутанным густой паутиной фантазий, постепенно становящихся явью.
      Вдоль всей Теневой Линии не было видно ничего, кроме эбонитовых скал слева и пылающей Солнечной Стороны справа. Каждый километр ничем не отличался от предыдущего и следующего. Он не нашел там Эльдорадо, в которое так верили в старые добрые времена, когда все подались в старатели и наперегонки искали залежи побогаче. После первой тысячи километров по целине он перестал искать материнскую жилу.
      Даже здесь на первый взгляд все казалось таким же, и только линия хребта, уходя вдаль, терялась где-то среди этих чертовых равнин, тянущихся от оконечности Теневой Линии. Но одно обстоятельство сразу привлекло его внимание: желтизны на дисплее становилось все больше, она сгущалась, когда механический глаз оглядывал простирающееся впереди пространство. А чуть дальше, уже почти за пределами видимости, желтый цвет сменялся ядовито-оранжевым.
      Желтое. Радиоактивность. А оранжевый означал - радиация там такая, что в очаге ее выделялось тепло. Фрог перевел взгляд на большой экран. Он уже находился на краю этого огромного пятна и через днище машины получал дозу радиации.
      Фрог забарабанил по клавиатуре терминала, запрашивая ответы.
      Дурацкий ящик уже не один час переваривал информацию. И теперь с готовностью выдал ему гипотезы.
      - Что за черт? - Фрогу ответ явно не понравился. - Ну-ка, попробуй еще раз.
      Машина отказалась. Она знала, что права.
      Компьютер утверждал, что здесь падала толщина планетарной мантии. К поверхности выходило щупальце магмы, и конвекционные потоки, идущие из недр планеты, выносили в карман теплые радиоактивные элементы. На протяжении веков здесь формировалась сказочно богатая жила.
      Фрог отмахивался от этой мысли и все-таки верил. Хотел верить. Должен был верить. Перед ним - то, что он искал все жизнь. Теперь он богат...
      Но эйфория проходила, и он осознавал реальное положение вещей. Перед ним шесть километров мантии, радиоактивная зона, которую еще нужно пройти. Нужно победить солнце, потому что жила залегала у оконечности Теневой Линии... Для шахтной разработки потребуются ядерные взрыватели, уйма оборудования, целые легионы теневых генераторов, словом, материально-техническое обеспечение в армейском масштабе. Придется собрать и обучить целые дивизии, создать совершенно новые технологии извлечения расплавленной магмы из грунта...
      Его надежды улетучивались словно дым по бесконечным коридорам вечности. Он ведь всего лишь Фрог - маленький смешной человечек. Даже у Блейка не хватит ресурсов на такую работу. Придется на протяжении десятилетий вкладывать средства без всякой отдачи - просто в разработку необходимых технологий.
      - Будь оно все проклято, - прохрипел он. А потом рассмеялся. - Ну что же, Фрог, одну минуту ты был богат. И тебе это чертовски понравилось!
      А потом ему пришла мысль, что все-таки не помешает застолбить этот участок. Вдруг потом кто-нибудь пожелает приобрести у него лицензию на разработку?
      Нет. Не выйдет. Единственный реальный покупатель - компания Блейка. А он не собирается делать этих людей еще богаче. И потому будет держать язык за зубами.
      И все-таки тут было о чем подумать. Как следует подумать.
      Раздосадованный, он велел компьютеру заблокировать всю информацию о жиле.
      Глава 11
      3031 год н.э.
      Кассий вошел в кабинет, а вслед за ним - Маус. - Вызывали?
      Шторм убрал кларнет, поправил повязку на глазу и кивнул.
      - У сыновей снова руки чешутся меня защитить, Кассий.
      - М-да... - Кассий занимал в их семействе особое положение. Он был не только заместителем командующего, но одновременно и тестем Шторма, и его зятем. Шторм был женат на его дочери Фриде. А Кассий женился вторым браком на старшей дочери Шторма от женщины, давно уже умершей. Штормов связывали с их капитанами запутанные, почти кровосмесительные отношения.
      - К нам приближается яхта, - сказал Шторм, - за которой гонится крейсер. На обоих кораблях опознавательные знаки Ричарда. Наши ребята уже привели в действие минные поля.
      И без того холодное лицо Кассия стало теперь ледяным. Он переглянулся со Штормом, нахмурился и, приподнявшись на носках, сказал:
      - Опять Майкл Ди.
      - А мои ребята твердо решили не подпускать его ко мне.
      Кассий не высказал мнения по поводу разумности этих усилий. Только спросил:
      - Он возвращается? После похищения Поллианны? У него больше наглости, чем я думал.
      Шторм усмехнулся, но тут же снова посерьезнел под тяжелым взглядом Кассия.
      - Пожалуй, ты прав, смешного здесь мало. Поллианна Эйт была женой его сына Люцифера. Их совместная жизнь длилась недолго. Брак оказался катастрофой. Совсем не такая девушка нужна была Люциферу.
      Люцифер был одним из любимейших детей Шторма, несмотря на все усилия осложнить жизнь своему отцу. Его талант лежал в области поэзии и музыки. Но ему не хватило здравого смысла, чтобы предаваться этим искусствам. Он хотел быть солдатом.
      Шторм не хотел, чтобы дети шли по его стопам. Военная профессия - это тупик, историко-социальная аномалия, постепенно изживающая себя. Шторм не видел будущего для своей профессии. Но воспрепятствовать сыновьям в их стремлении остаться с Легионом тоже не мог.
      Несколько из них заняли в Легионе ключевые позиции.
      Среди людей, стоявших у его истоков, выжила лишь небольшая горстка. Угрюмый Кассий. Похожие на призраков братья Вульф и Гельмут Дарксорды. Несколько сержантов. Отец его, Борис, братья отца и его самого - Вильям, Говард, Вердж и многие другие - все нашли смерть без воскрешения.
      Семья старилась и дряхлела. А враг в ночи набирался сил... Шторм мучительно застонал. Хватит. А то он станет игрушкой свой одержимости страхом судьбы.
      - Он возвращает ее обратно. Кассий.
      Шторм сдержанно улыбнулся.
      Поллианна была авантюристкой. Она вышла замуж за Люцифера, чтобы приблизиться к людям, подобным Шторму, а не от увлечения поэтом. Для Майкла не составляло особого труда манипулировать ею, играя на неудовлетворенной жажде деятельности.
      - Видишь ли, все подсчитав, он понял, что боится меня больше, чем сам полагал. Я нагнал его на Большой Сахарной Горе три недели назад. Между нами состоялся долгий разговор с глазу на глаз. Думаю, нож сыграл свою роль. Он боится потерять лицо. И все еще беспокоится за Феарчайлда.
      Маус изо всех сил старался не привлекать к себе внимание. Отец несколько раз скользил по нему взглядом, и каждый раз тень пробегала по его лицу. Ясно было, что взрыв неминуем.
      - Ты? Пытал? Ди? - с трудом выговорил Кассий. - А ты уверен, что он не затеял все это, чтобы набить себе цену?
      Шторм улыбнулся. Маусу его улыбка не нравилась - в ней сквозило что-то жестокое. Он тут же вспоминал, что в характере отца есть черты, которые с трудом можно назвать человеческими.
      - Вот уже больше столетия, как мы вместе. Кассий. А ты до сих пор меня не понимаешь. Конечно, Майкл готовит какой-то подвох. Это заложено в его природе. Так почему ты считаешь, что пытать кого-то противоречит моей сущности? Я обещал Майклу защитить его. А значит - и он прекрасно это понимает, - сам я не стану его убивать. И не позволю, чтобы его убили, воспользовавшись тем, что я про него знаю.
      - Но...
      - Когда он перейдет мне дорогу, у меня по-прежнему останется выбор. Я доказал ему это на Горе.
      Маус содрогнулся, заметив, как на губах Кассия заиграла зловещая, понимающая улыбка. Кассий никогда не мог постичь, что связывало этих братьев-полукровок. Ему нравилось, что Шторм нашел для себя эту хитроумную лазейку.
      Кассий радовался всякий раз, когда горевал Ди. У полковника был к нему свой счет. Феарчайлд все еще на заплатил ему за руку.
      "А они ведь по-настоящему жестоки, - подумал Маус, немного удивленный. Моя семья. Я даже не представлял себе..."
      Слишком долго он отсутствовал. И забыл их темные стороны.
      - К делу, - сказал Кассий. - Если Поллианна в руках Майкла и за ними гонится Ричард, будет пальба. Значит, нам пора отправиться на передовую.
      - Именно это я и хотел предложить, - сказал Шторм, поднимаясь. - Пока сыновья не избавили меня от этой напасти по имени Майкл Ди. - Он рассмеялся и добавил, перефразируя Люцифера, позаимствовавшего строчку из "Генриха Второго", где тот говорит о Бекете:
      - "И бедной Поллианны с ним в придачу".
      "Бедный Люцифер, - подумал Маус. - Только он и проиграет, если сумеет воспрепятствовать высадке Майкла".
      Шторм свистнул псам:
      - Гери! Фреки! Ко мне!
      Собаки, до того шныряющие по комнате, бросились к нему с подобострастным видом. Им позволялось свободно разгуливать по всей Крепости, но они делали это только в сопровождении хозяина.
      Шторм накинул излюбленный серый плащ и, посадив на руку вороноящера, вышел за дверь. За ним, сдерживая шаг, направился Кассий. Маус поспешил за ними. Собаки трусили чуть впереди в поисках несуществующей опасности.
      - Маус! - рявкнул вдруг Шторм и остановился. - А ты какого черта здесь делаешь?
      - Я посылал за ним, - ответил Кассий холодным металлическим голосом. Маус поежился. Слишком уж безжизненным и лишенным эмоций показался ему тон полковника. - Я связался с друзьями с Луны Командной. И они все устроили. Положение таково, что...
      - Положение таково, Кассий, что он мне здесь совершенно не нужен. У него есть возможность пойти собственной дорогой. Ради Бога, пусть он ею воспользуется. Слишком многие из моих детей уже угодили в эту ловушку.
      Когда Шторм пошел дальше. Кассий обернулся и сказал:
      - Подожди меня в кабинете, Маус. А я пройдусь вместе с ним.
      - Есть, сэр!
      Маус постепенно проникался чувствами отца. Дух обреченности витал над Крепостью. Назревали какие-то крупные события. И отец не хотел, чтобы он ввязывался во все это. Кассий же считал это его долгом. Маусу стало не по себе. Столкновение воль этих двоих и представить себе страшно, а его присутствие торопит этот момент.
      Какая опасность может угрожать Крепости? Первый оборонительный эшелон продуман так, что только Флоту Конфедерации под силу его сокрушить. Но отец и Кассий всегда ладили с далеким правительством.
      Оставшись один в кабинете полковника, Маус мрачно задумался. И вдруг понял, что подражает собственному отцу. Но остановиться не мог.
      Неужели это Майкл Ди?
      Предчувствие беды стало почти осязаемым.
      Глава 12
      2844 год н.э.
      Диф стоял подле своей матери, разодетый в пух и прах, на голове его покоилась дурацкая фетровая шляпа наследника семейства. Он приветствовал гостей. Мужчины пожимали ему руку, женщины чинно приседали в реверансе. Паф, двенадцатилетний наследник Дарвонов, метнул в него взгляд, обещавший разборку впоследствии. В ответ Диф напугал до смерти хилого и болезненного наследника Сексонов. Мальчишка разрыдался. Его родители не знали, куда деться от стыда, Сексоны были единственным из Первых семейств, сохранивших присутствие на Префектласе. И им стоило немалых трудов поддерживать свой имидж.
      Диф тут же осознал свою ошибку, когда отец удостоил его еще более многообещающим взглядом, чем Дарвон в'Паф.
      Он не раскаивался. Семь бед - один ответ. Сексонскому отпрыску этот визит надолго запомнится.
      Прием шел по заведенному порядку. Взрослые тут же принялись за выпивку. К ужину они так нагрузятся, что вряд ли смогут оценить изысканную кухню его матери, Детей собрали в отдельном крыле особняка, чтобы не путались под ногами и при этом находились под неусыпным надзором. Но, как всегда, бдительность гувернанток быстро ослабла, и дети принялись ревностно устанавливать кулачное право. Диф был самым младшим, и его никто не боялся, кроме сексонского наследника.
      Когда этот мальчик возглавит семью, это будет началом заката Сексонов.
      Дарвонский мальчик питал к Дифу особую ненависть. Паф выделялся Своей силой, но ума был невеликого. Он загонял свою жертву в угол со злобным упорством.
      Диф не показывал виду, но перетрусил порядком. У Пафа ведь не хватит мозгов вовремя остановиться. Он может такую свалку устроить, что взрослым придется прибегнуть к официальным протестам. А отношения между Дарвонами и Норбонами и без того натянутые. Одна случайная стычка может вылиться в кровную месть.
      Приглашение на ужин, как Бог из машины, спасло ситуацию.
      Зачем только мать его приглашает тех, кто имеет зуб на их семью? И почему обиды социального плана забываются медленнее, чем поражения в бизнесе?
      Он твердо решил стать богатейшим сангарийцем всех времен. Богатство диктует собственные правила. Он вывернет все наизнанку, заставив семейства руководствоваться здравым смыслом.
      Застолье казалось Дифу невыносимо формальным и ритуальным.
      Дело оборачивалось мрачно. Алкоголь сделал свое дело, но не вызвал подъем настроения и дружелюбия, а выплеснул наружу зависть и раздражение семейств, вытесненных Норбонами с осирианского рынка.
      Диф вымученно улыбался, стараясь не замечать окружающих его постных физиономий. Ужин протекал при гробовом молчании. На лицах крепло выражение враждебности.
      Когда подали десерт, Дарвон-старший бросил вполголоса что-то оскорбительное в адрес Норбонов. Потом повторил то же самое погромче. Дифу стало страшно.
      Все знали, что этот человек - горький пьяница, да и в трезвом виде не особо воздержан на язык. Он может повести себя так, что Норбону не останется иного выхода, кроме дуэли.
      Дарвон был ненамного умнее своего сына. Его так и подмывало зацепить человека, добившегося в жизни большего, чем он сам. И конечно же, глупая напыщенность его наследника неминуемо вовлечет его в вендетту. Тогда семья Норбонов налетит на него, как лев на котенка, и проглотит целиком.
      Но дурак есть дурак - он всегда мелет всякий вздор, не задумываясь о последствиях. И Дарвон продолжал наседать. Его соседи по столу потихоньку отодвинулись, стараясь отмежеваться от его замечаний. Разделяя его ненависть, они вовсе не хотели разделять его глупость. И сидели теперь с мрачной безучастностью, словно грифы, парящие в воздухе в ожидании мертвечины.
      Сангарийцы всегда находили удовольствие в чужих распрях.
      За секунду до того, как вызов стал неминуем, вмешалась судьба.
      В зал неожиданно ворвался Рафу, с налитыми кровью глазами, потный, с перекошенным от страха лицом.
      Он без всяких церемоний прервал, хозяина на полуслове.
      - Началось, сэр! - выпалил он, дыша Норбону в лицо. - Полевые рабочие объединились с племенным скотом и напали на надсмотрщиков. У некоторых есть оружие - раздобыли у дикарей. Сейчас мы пытаемся их усмирить, но возможна атака из леса.
      Гости взволнованно загудели. Главы семейств и управляющие наперебой просили разрешения связаться со станциями. Трудно было выбрать более подходящий момент для восстания. Все, чье слово в Префектласе решало, находились далеко от своих мест.
      Гости, сбивчиво извиняясь, один за другим вставали из-за стола. Ропот неуверенности перешел в испуганный гул.
      Панику усилил офицер вооруженных сил Норбонов. Он влетел галопом, перекрикивая шум:
      - Сэр! Внимание всем! Сигнал с "Норбонского Копья"!
      "Копье" было Персональной яхтой Главы и флагманом флота семьи.
      - Неизвестные космолеты численностью до флотилии только что вышли из гиперпространства внутри лунной орбиты!
      Во внезапно наступившей тишине кто-то чихнул. Сотня бледных Яиц повернулась к офицеру.
      - На вызовы не отвечают. Судя по типу, корабли принадлежат флоту людей. Сигнал с "Копья" внезапно прервался; Восстановить связь с кораблем не удалось. В районе его Местонахождения мониторы показали резкий скачок гамма-радиации. Компьютер утверждает, что корабль получил пробоину в секторе двигателей, и произошел взрыв генераторов.
      Тишина взорвалась. Все наперегонки устремились к выходу, думая теперь лишь об одном - как бы поскорее добраться до собственной станции. Постоянный кошмар сангарийцев стал явью. Люди отыскали своих мучителей.
      Словно сам дьявол парил теперь по огромному залу, нагоняя ужас на всех, заставляя завороженно следить за своим безумным полетом. Женщины выли от страха. Мужчины с руганью пробивались к выходу, расталкивая всех локтями.
      Налеты на станции случались и раньше. Люди не знали пощады. Их удовлетворяло лишь одно - полное уничтожение.
      Конечно, Префектлас представлял собой целый мир, а мир нельзя взять наскоком и оккупировать, словно крохотный островок в океане. Без подавляющего численного превосходства в кораблях и живой силе - никак. Префектлас, хотя население его и жило разрозненно, обладал разветвленной сетью оборонительных сооружений. Сангарийцы бдительно стерегли свои богатства. В нормальных условиях одной флотилии под силу было бы лишь организовать блокаду.
      Однако сейчас обстановка была далека от нормальной. Люди, принимающие решения, сосредоточились в одном месте, вдалеке от сил, которыми они командовали. Никто так и не смог побороть гордость и упрямство семейств и создать централизованную командную структуру. В отсутствие командиров вооруженные силы Семей лодырничали вдалеке от своих постов. А если восстание рабов было всеобщим, у них и без того дел хоть отбавляй. Действуя стремительно, люди успеют высадится прежде, чем персонал станций займет посты и запустит ракеты-перехватчики.
      Даже Диф это понимал. Еще он видел то, чего не видели большинство взрослых. Мятеж и атака извне были скоординированы и приурочены к самой кульминации этой вечеринки.
      Кто-то из жителей Префектласа работал на людей.
      Командиру их оставалось только захватить норбонскую станцию, и тогда он получал контроль над всей планетой. Устранив лидеров и накрыв их корабли внутри защитного зонтика, он сможет прибрать к рукам все поместья по одному. И завоевать целый мир ничтожными силами.
      Вся эта история отдавала пиратской дерзостью. Само собой, подкрепленной чьим-то предательством.
      И вот сейчас какой-то командир, чуть поумнее остальных животных, посмеивался втихомолку, сколачивая себе состояние.
      Уже много лет назад, встретившись с сангарийцами и узнав, что их считают животными, люди приняли целый свод законов, поощряющих варварское отношение к сангарийцам. Тех, кто завоюет хоть один из их миров, осыплет золотой дождь. Даже самый низший чин на корабле сможет выйти в отставку и жить на проценты. А если это мир с развитой цивилизацией, то награда за него не поддавалась оценке.
      Бой будет беспощадным. Ненависть людей подогревается их жадностью.
      Норбон-старший соображал так же быстро, как и его сын. Он видел, что поражение и гибель неизбежны. А потому сказал жене:
      - Уведи мальчика и одень его в рабские лохмотья. Рафу, ты пойдешь с ней. Пусть он затеряется в учебной зоне. Они там друг друга не знают. Так что он сможет пройти.
      Мать Дифа и старый зоотехник все поняли. Глава Семейства хватался сейчас за последний шанс спасти продолжателя рода.
      - Диф, - обратился к нему отец, опускаясь на колени. - Ты ведь понимаешь, что происходит?
      Диф кивнул. Заговорить он не решился. Рассмотрев и обдумав все возможные исходы, он испугался. И не хотел выдавать своего страха.
      - Ты ведь знаешь, что нужно делать? Спрячься вместе с животными. Тебе это не так сложно. Ты мальчик смышленый. А они этого не ждут. В свалку не лезь. Когда представится возможность, вернись на родину. Объяви восстановление Семьи и вендетту тем, кто нас предал. За меня и мать. И за всех наших, которые здесь погибнут. Понял меня? Сделаешь?
      И снова Диф лишь кивнул в ответ. Взгляд его заметался по залу. Кто предатель? И сколько здесь доживут до рассвета?
      - Ну, кажется, все. - Отец крепко, до боли стиснул его в объятиях. Прежде он никогда этого не делал. Старый Норбон не любил демонстрировать свои чувства. - Хотя постой-ка.
      Норбон достал складной ножик. Вытащив лезвие, он царапнул Дифу кожу на левом запястье, и выступила цепочка капелек крови. Смочив перо, отец написал на его руке длинную серию цифр.
      - Вот где ты найдешь свой Хулар, Диф. На Осирисе. Эти числа есть только у меня в голове и у тебя на запястье. Будь осторожен. Чтобы вернуться, тебе понадобится богатство.
      Диф вымученно улыбнулся. Какой же все-таки умница его отец - кому еще придет в голову замаскировать самый ценный секрет под номерной знак полевого рабочего?
      Норбон снова его обнял.
      - Теперь иди. И спеши. Высадка у них не займет много времени.
      Впереди послышался отрывистый вой. Диф улыбнулся. Кто-то привел в действие оборонные сооружения станции и теперь запускает ракеты.
      Его радость исчезла, когда послышались ответные взрывы. Он торопливо двинулся вслед за матерью и Рафу. В окна хлынуло белое сияние - атмосфера над станцией раскалилась. Гости завопили еще отчаяннее.
      Противник начал артподготовку. Защитники станции пытались сбивать его ракеты.
      В стойлах рабов царил невообразимый хаос. Диф различил крики и шум борьбы задолго до того, как они с Рафу добрались до смотровой площадки.
      На помощь надсмотрщикам пришла охрана дома, и все-таки животных так и не удалось усмирить. Пол купола усеяли мертвые тела. Большинство - полевые рабочие, но и от числа трупов в синей норбонской униформе становилось плохо. Военные и надсмотрщики были скованы в своих действиях - им приходилось беречь ценное имущество.
      - Что-то не видно диких животных, Рафу.
      - Да, любопытно. Зачем было давать оружие, а самим не воевать?
      - Вели им не жалеть скот. Если сюда прорвутся корабли людей, это уже будет не важно.
      - Да, конечно.
      Осмотревшись минуту, Рафу сказал:
      - Пора тебе уходить. - Он обнял мальчика так же крепко, как незадолго перед этим его отец. - Будь осторожен, Диф. Сначала думай, потом делай. Рассчитывай последствия. Не забывай, что ты теперь - Семья.
      Рафу провел по глазам тыльной стороной ладони.
      - И вот еще: я всегда радовался, когда ты приходил сюда, молодой хозяин. Не забывай старого Рафу. И когда вернешься в Метрополию, убей одного гада и за меня.
      В подозрительно влажных глазах Рафу Диф прочитал предчувствие скорой смерти. Старый авантюрист не надеялся пережить эту ночь.
      - Я сделаю это, Рафу. Обещаю.
      Диф стиснул жесткую руку. Рафу до сих пор остался бойцом. Он не побежит. Он умрет, но животным не лишить его ни храбрости, ни чувства превосходства.
      Диф хотел было спросить, почему это он должен бежать, если все остальные собираются стоять насмерть. Рафу оборвал его на полуслове.
      - Слушай меня внимательно, Диф. Ты пройдешь вниз по ступенькам до самого конца. Там ты увидишь две двери и войдешь в ту, что справа. Она ведет в коридор, который тянется вдоль учебной зоны. Там сейчас никого нет. Ты пройдешь весь коридор и снова упрешься в две двери. Тебе нужна та, на которой написано "выход". Через нее ты попадешь на огород. Там иди вдоль ситлачной теплицы. Через час доберешься до леса. Иди дальше и упрешься в поселок животных. Оставайся у них до тех пор, пока у тебя не появится возможность покинуть планету. И, ради всего святого, старайся ничем от них не отличаться и сойти за равного. Иначе тебе конец. Не доверяй никому из них и не сближайся ни с кем. Понял меня?
      Диф кивнул. Он знал, что нужно делать. Но не хотел уходить.
      - Давай! Катись! - повторил Рафу, подталкивая его к лестнице. - И будь осторожен.
      Диф медленно направился к ступенькам. Он несколько раз оглядывался, пока шел. Рафу в последний раз помахал ему рукой и отвернулся, пряча слезы.
      - Он умрет как надо, - прошептал про себя Диф.
      Он добрался до аварийного выхода и осторожно выглянул наружу. На полях было не так темно, как он ожидал. Кто-то включил освещение в ситлачном парнике. К тому же горели бараки рабов. То ли сами животные их подожгли, то ли пожар вспыхнул после бомбардировки.
      Маленькие, недолговечные солнца то и дело вспыхивали между звезд. С дальней оконечности станции доносились раскаты грома. Противник уничтожал пусковые шахты. Вой взлетающих в небо ракет сменился взрывами.
      Люди приближались. Диф посмотрел вверх, в сторону созвездия, которое Рафу окрестил Кратом - по названию хищной птицы, водящейся в Метрополии. Где-то там находилась звезда - прародительница людей.
      Но различить созвездие не смог. Над головой у него вспыхнуло множество новых звезд, и они разгорались все ярче.
      Люди вышли на последний бросок. Нужно спешить, пока еще можно выбраться из зоны, зажатой в клещи их штурмовиками.
      Диф бросился к ситлачной теплице. Когда он к ней подходил, новые звезды уже разрослись до небольших солнц. Ракеты вылетали из них рой за роем. Сквозь разрывы бомб над станцией прорывался рокот двигателей.
      Корабли были уже на высоте нескольких тысяч футов и прорывались к поверхности. Но и спасение было совсем близко. Если ему вообще удастся спастись.
      Целый выводок ракет метнулся к ярко освещенному куполу теплицы. Диф снова побежал, устремляясь прямо в темноту. Сзади раздалась россыпь взрывов. Взрывная волна подбросила Дифа вверх и закрутила в воздушном вихре. Огни купола погасли. Диф поднимался, падал, снова поднимался и ковылял дальше. Нос его кровоточил, уши заложило.
      Он шел наобум, не видя дороги. Частые вспышки взрывов мешали ему привыкнуть к темноте.
      Десантные корабли уже приземлились.
      Один из них сел так близко от Дифа, что его обдало волной горячего воздуха. А он все шел к лесу, не замечая рытвин и ухабов, пока не оказался в безопасности. Там он остановился и стал смотреть, как люди выпрыгивают из корабля и устанавливают связь с соседями справа и слева. Горящая станция озаряла их фигуры зловещим светом.
      Диф узнал это подразделение. Силы Быстрого Реагирования - сливки космической пехоты Конфедерации, лучшие и беспощаднейшие солдаты людей. Из их кольца никому не вырваться.
      Он всхлипнул, подумав о родителях и Рафу. А потом утер слезы кулаком и направился в глубь леса, не думая о том, что его может обнаружить радар, настроенный на живую силу. Каждые сто шагов он останавливался и оглядывался назад.
      В небе уже занималась заря, когда он дошел до первых деревьев. Они росли в одну линию, словно палисадник, - так их высадили создатели станции. Диф как будто укрылся от рока за надежным бастионом.
      Когда слух вернулся к нему, он уловил чьи-то осторожные движения. Оказывается, он бежал не в одиночку. Диф сторонился всех, кого встречал на своем пути. Он был слишком потрясен, к тому же плохо владел языком рабов, и на вопросы животных ответить было бы трудно. Дикие особи изъяснялись на другом наречии. С ними Диф надеялся договориться проще. Если их найдет.
      Один из них нашел его сам.
      Диф уже углубился в лес на четверть мили, когда на него выпрыгнул оборванный, вонючий старик с изуродованной ногой. Он напал столь неожиданно, что у Дифа шансов не было. Попытка сопротивления была пресечена ударом кулака в лицо. От удара Диф прикусил язык в середине сангарийского проклятия и спросил, теперь уже на языке животных:
      - Что вы делаете?
      Старик снова его ударил. Диф успел только простонать - больше ни на что он не был способен, - как старик набросил ему на голову мешок, натянул его до самых лодыжек и туго завязал. Секундой позже Диф висел в жалком положении головой вниз на костлявом плече.
      Так Диф стал трофеем.
      Глава 13
      3052 год н.э.
      У моего отца была весьма необычная философия - запутанная, пессимистическая и фаталистическая. О содержании ее можно судить по тому, что он каждый день перечитывал Экклезиаста.
      Он верил, что наше существование - подстроенная игра. Добро тщетно борется со Злом. Время от времени оно выигрывает тактические бои местного значения, но лишь потому, что Зло, уверенное в конечной победе, с ним играет. Зло не знает ограничений. В конце, когда подсчитают очки, Зло окажется в большом выигрыше. Все, что в силах человека, - смело смотреть правде в глаза, биться, зная, что обречен на разгром, и оттягивать час поражения до последней капли крови.
      Его понимание Добра и Зла отличалось от общепринятого. Он считал, что все зависит от точки зрения. "Я" всегда на стороне ангелов. "Они" - всегда злодеи. Исламо-иудео-христианское абсолютное понятие Зла он считал неудачной и неразумной шуткой.
      Энтропия - вот приблизительный словесный эквивалент для того, что Гней Юлий Шторм называл злом. Энтропия антропоморфного свойства, со злорадной жадностью пожирающая любовь и дух созидательства, которые, как я думаю, он считал главными составляющими Добра.
      Довольно необычные взгляды, но прежде чем пройти за ним по тому лабиринту, что зовется Теневой Линией, тебе придется понять, что он это видел так.
      Масато Игараши Шторм
      Глава 14
      3031 год н.э.
      Шторм, Кассий и собаки сгрудились в кабине лифта. Он рванулся вниз, в самое сердце планетоида, к Центру Тактической Информации и Транспортной Службы.
      Бенджамен, Гомер и Люцифер пришли в полное смятение, когда их отец вошел в Центр. Шторм мрачно вглядывался в их лица, озаряемые вспышками на дисплее тактического компьютера и карте звездного неба. Все молчали.
      Сыновья Шторма стояли потупившись, словно дети, пойманные с запретными спичками в руках. Шторм повернулся вполоборота к Кассию, глядя на вахтенного офицера. Кассий наклонил голову. Вахтенному офицеру предстояло объяснить, почему он не доложил об обнаруженных кораблях. И вспомнить, чем он обязан Гнею Шторму. Разнос ему предстоял ураганный.
      Для Кассия подобный проступок был непостижим. Он бы никогда не позволил своей ненависти к семейству Ди влиять на выполнение своего долга. Ди были презренной шайкой лицемерных жуликов, рвачей, информационных дельцов. Бесполезной тратой жизненной энергии. Но... Кассий подавлял свои чувства, потому что верил в безошибочность суждений Шторма. А этот вахтенный офицер служил в Легионе не так долго, чтобы приобрести эту веру.
      Случись Шторму когда-нибудь ошибиться, явно и жестоко... Кассий не знал, как бы он поступил. Он так долго прослужил вместе со Штормом, что - не исключено - упрямо следовал бы уставу.
      Шторм снова оглядел сыновей и удостоил Люцифера одной из своих столь редких улыбок. Этот дурак пытался убить собственную жену.
      Шторм подумал о Поллианне и передернулся. На этот раз придется их простить. Он сам виноват в этом карманном мятеже. Надо было рассказать про женщину.
      Тогдашние свои действия он теперь не слишком высоко оценивал. Просто поступил как обычно, не ставя никого в известность, что делает и почему. Последнее время он стал часто ошибаться. Наверное, стареет. В его ремесле выживают те, кто не оставляет места для ошибки.
      Он встретился взглядом с Люцифером, и сын его отшатнулся, будто его толкнули.
      Люцифер был всего на шесть лет старше Мауса. Высокий, хорошо сложенный, по складу ума он пошел в мать.
      Леди Пруденс Гэльская славилась среди небесных сейнеров как поэтесса и музыкантша в ту пору, когда ее народ, загадочные ловцы звезд, еще не скрылся окончательно в межзвездных глубинах. Она явилась в Крепость в качестве эмиссара, жалуясь на Префектлас и умоляя спасти ее малозаселенный далекий мир от сангарийской тирании.
      Шторма тронуло ее беззащитное доверие. Никто не знал, как найти неуловимых сейнеров. Она выдала ему эту тайну в наивной надежде, что это побудит его прийти на помощь. Она метнула кости, поставив все на один бросок.
      И выиграла.
      Шторму не пришлось потом раскаиваться.
      Пруди ему запомнилась лучше всех остальных женщин. Наедине с ним горячий, ненасытный комочек плоти. На людях - женщина холодная, знающая свое дело, порою властная, а еще - дерзновенная. Ошеломляюще дерзновенная. Никогда прежде и никогда после нее никому не удавалось втянуть Железный Легион в битву наугад.
      Он очистил ее мир от сангарийцев. Она подарила ему сына. А потом пути их разошлись.
      У Шторма было без счета женщин, родивших ему десятки детей. Родители его тоже не знали понятия "верность". Трое его братьев родились от разных матерей. Майкл Ди - от другого и притом неизвестного отца.
      У Фриды Шторм тоже случались измены. К похождениям Гнея она относилась спокойно.
      А потому Люцифер родился художником. И хорошим. Его стихи были на уровне таких гигантов, как Моро и Чижевски. Визуалист Бороба Тринг создал калейдоскопическое шоу на основе Люциферовского эпоса "Зольдатен", воспевающего Легион, а в качестве музыкального сопровождения воспользовался симфонией Люцифера в вагнеровском духе.
      Однако Люцифер считал для себя поэзию и музыку не больше, чем хобби.
      Он твердо решил стать солдатом. Тщетная надежда. Для этого ему не хватало инстинктов убийцы.
      Солдат удачи обязан действовать без тени угрызений совести. Ему противостоят профессионалы, действующие быстро и беспощадно. Они не оставляют противнику времени на рефлексии и сожаления по поводу варварской сущности войны.
      Шторм прощал Люциферу его недостатки охотнее, чем сыновьям, не обладающим талантами. На этого мальчика он надеялся. Быть может, когда-нибудь Люцифер одумается и найдет свой путь.
      Бенджамен и Гомер были близнецами. Единственные дети Шторма от Фриды, они теоретически и по собственной своей оценке были его любимцами. И бунтовщиками. Мать же всегда защищала их, как злющая старая кошка - своих котят.
      "Может быть, моя вина, что они бунтуют, - подумал Шторм. - Они уже десятки лет как мужчины, а я с ними как с мальчишками. У них же у самих внуки, черт побери!"
      От такой долгой жизни у человека смещается временная перспектива.
      Близнецы были разными, как день и ночь. Шторм временами сомневался, что оба - его сыновья.
      Бенджамена - светловолосого Аполлона - легионеры помоложе, считающие его отца исторической реликвией, просто обожали. Но в трудных ситуациях обратятся ли они к Бенджамену? Нет. Бенджамен Шторм мог и не выдержать давления.
      Его мать и друзья видели в нем кронпринца Легиона. Отец так не считал. Если Железный Легион переживет Гнея Шторма, то из всех детей Шторма лишь любимец Кассия обладает тем, что нужно, чтобы править наемниками и бросать их в битву.
      Бенджамен умел завоевывать сторонников одним словом, одним жестом. Он обладал этим редкостным даром - внушить любому, что тот - единственное человеческое существо во всей вселенной, до которого Бенджамену есть дело. Но способен ли он привить людям веру?
      Не исключено, что Бенджамен однажды возглавит Легион, если отец его сам не назначит себе преемника. Но только до первого дела. У Шторма не вызывало сомнений, что сын его, будучи сильной личностью, возьмет верх над другими претендентами. Но он с трудом представлял себе успехи Бенджамена на полях сражений.
      Бенджамен мог повести за собой людей, как гаммельнский крысолов, но доводись ему столкнуться с такими противниками, как Хоксблад и ван Бреда Колффс, они пропустят его харизму через мясорубку и намажут себе на бутерброд.
      Гомер был антиподом Бенджамена. Слепец от рождения, погруженный во мрак умственно и физически, неловкий, уродливый, он вызывал отвращение у всех, кроме своего близнеца. Бенджамен был его единственным другом. Гомер ходил за братом повсюду, будто лишь Бенджамен мог рассеять мрак в его душе.
      Как бы в компенсацию за свою жестокость природа наделила Гомера слабыми псионическими способностями, но и те не приносили ему пользы. Он был желчен, и не без причины. Не уступая в остроте ума остальным членам семейства, он томился в теле, которое было лишь чуть лучше трупа.
      Люди Шторма считали близнецов самой наглядной иллюстрацией двойственности их отца. Бенджамен унаследовал от него внешность и обаяние, Гомер - ярость, боль и мрак души.
      Бенджамен встретился с отцом взглядом, и на лице его заиграла торжествующая улыбка. В незрячих глазах Гомера не было раскаяния. Он ничего не боялся. Нельзя было наказать его суровее, чем это сделала сама жизнь.
      Он ожидал для себя только зла. И заранее с ним смирился.
      У Шторма болела душа за него. Он знал ту тьму, что управляла Гомером, знал давно и близко.
      По меньшей мере раз в день обращался Шторм ко всеми забытой книге, задумчиво перечитывая послание такого же Шторма, что умер четыре тысячелетия назад.
      "Суета сует, сказал Экклезиаст, суета сует - все суета!
      Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?"
      Гней Шторм не меньше Гомера видел, как реки текут в моря, и знал, что моря не переполняются. Наоборот, они век от века мельчают и когда-нибудь исчезнут совсем. И что пользы человеку от всех трудов его, если все деяния его томление духа? Этот Враг несокрушим. Его силы неограниченны и вечны, и Шторм знал, что в этой долгой борьбе обречен на поражение за поражением.
      Но в отличие от Иерусалимского Проповедника Шторм не желал сдаваться. Вопреки всему, возможна победа в битве духа. Сохранив мужество, он сумеет оставить свою отметину на жестоком лике поражения. Сдаться - или пойти навстречу судьбе с улыбкой на устах. Это единственный реальный выбор, который ему - как и любому другому - предоставила жизнь.
      - К нам приближается корабль, - заговорил он наконец и стряхнул с руки вороноящера. Птица метнулась в тень. Никто не обратил внимания.
      Спорить никто не стал. Истина явно выступила на звездных глобусах дисплеев.
      - Это корабль Майкла Ди, как я полагаю. Установите с ним связь. Дайте ему проход через минные поля.
      Солдаты ринулись выполнять команду раньше, чем успели рявкнуть "Есть, сэр!". Каждый старался показать усердие. Похоже, наказание откладывалось до конца вахты.
      - Служба движения, свяжитесь и вы с этим крейсером. Я хочу поговорить с капитаном. Привести все защитные системы в состояние готовности.
      - Контакт с Ди, прямой визуальный канал, - доложил сотрудник службы движения.
      - Благодарю.
      Гней уселся возле аппарата. Кассий встал у него за спиной. Через несколько секунд на экране высветилась лисья физиономия Майкла Ди. Гримаса беспокойства моментально сменилась ослепительной улыбкой.
      - Гней, до чего ж я рад тебя видеть! Я уже думал было, что ты не ответишь на мой сигнал.
      - Я должен был обдумать и это. - Ди уже не улыбался. Теперь его лицо было простодушно-честным, словно у проповедника. И лишь в приподнятых уголках глаз притаилась хитрость. - Я даже сейчас могу передумать. Ты привез мой груз?
      Теперь Ди предстал в своем собственном обличье. Без грима. Без маски. Темные глаза, узкое лицо, нос в крапинках и острые, выступающие зубы придавали ему отчетливое сходство с лисой.
      "Вот он - подлинный Майкл", - подумал Шторм.
      Ди был многолик. Обладая почти сверхъестественным даром менять обличья, он редко отказывался от маскарада. Имея время на изучение, он мог усвоить особенности речи и поведения практически любого человека. Ди находил этот талант весьма полезным в своем ремесле. Он был репортером-ландскнехтом.
      - Конечно, я ведь обещал, да? - произнес Ди с глумливой улыбкой, уверенный, что брат не бросит его на съедение волкам Хоксблада.
      - Покажи мне ее, Майкл.
      Майкл резко отодвинулся от камеры, и на экране показалось смазливое личико Поллианны Эйт. По центру управления пробежал легкий вздох.
      - Ладно. Даю проход. Конец связи. - Шторм подтолкнул локтем офицера связи. Тот понял намек и блокировал канал прежде, чем Ди вернулся к аппарату.
      За его спиной шумно заерзал Люцифер. Шторм повернулся к нему и, предупреждая любые замечания, произнес:
      - Люцифер, подготовь входные шлюзы. Не позволяй Майклу бродить где попало. Сними его с корабля и обыщи корабль.
      Ди славился своим коварством. Еще в детстве он научился разжигать раздоры с выгодой для себя. Кровная вражда между Ричардом Хоксбладом и его братом была его шедевром.
      Ди просто ничего не мог с собой поделать. Его непреодолимо тянуло лгать и влезать в чужие дела. Когда-нибудь эта страсть его погубит.
      Наверняка Майкл явился сюда не только ради того, чтобы доставить Поллианну домой. Не такой он человек, чтобы хоть что-то делать без задней мысли. У него всегда была пара карт в рукаве.
      Шторм считал, что разгадал намерения Ди. Хоксблад выдал его, проявив интерес к Черному Миру.
      Майкл попытается втравить в это дело Легион. Меркурианские войны оказались потрясающим материалом для развлекательных передач голосети. На этих репортажах Майкл разбогател. Некоторые из этих войн он сам инспирировал, чтобы было что показывать.
      Однако просто знать намерения Майкла - этого мало. Слишком он хитроумный. Его работу можно и не заметить.
      Сотрудник диспетчерской службы уже связался с кораблем, преследующим Ди.
      - Кассий, кто он такой?
      - Лоренс Абусси. Один из лучших капитанов Ричарда. Должно быть, Ричард заставил его действовать вслепую. Он удивился, когда увидел меня.
      - Характерно для Ричарда. Хоксблад был помешан на секретности. Шторм включил звук.
      - Капитан Абусси, вы вторглись в чужое пространство.
      - Мы заметили ваши предупредительные сигналы, полковник, - ответил командир корабля. - Но мой приказ ясен: захватить яхту.
      - По крайней мере он вежлив, - шепнул Шторм.
      - И напуган.
      Легион каленым железом выжигал неуважение к себе со стороны Хоксблада и его людей. Те тоже в долгу не оставались.
      - Я знаю этот корабль, капитан. На его борту находится моя невестка. И мне придется взять ее под свою защиту. Почему бы вам не уладить вашу ссору с капитаном яхты потом, когда он покинет наше пространство? Если корабль угнали, то я пропущу сюда небольшой экипаж, который вернет его обратно.
      Абусси побледнел. Оборонные сооружения Шторма были превосходны.
      - У меня совершенно ясный приказ, полковник Шторм. Я должен вернуть судно и всех, кто находится на борту.
      - Становится горячее, - буркнул Кассий.
      - Я знаю вашего работодателя, капитан, - кивнул Шторм. - Он поборник строгой дисциплины, но, если вы объясните ему, по какой причине упустили яхту, он сделает для вас исключение. - Шторм снова убрал звук. - Я пытаюсь найти для него выход, Кассий.
      - Он знает.
      На этот раз командир корабля ответил не сразу. В конце концов он включил звук и сказал, глядя в сторону:
      - Очень сожалею, полковник Шторм. У меня нет выбора.
      - Проклятие, - прошептал Кассий.
      - Мне тоже очень жаль. Прощайте, капитан. - Шторм прервал связь. - Служба управления огнем, ввести в действие средства пассивной обороны. Не накрывайте крейсер огнем, пока не увидите, что он нагоняет Ди.
      Он поднялся и направился к лифту. Собаки вскочили.
      - Отец, - окликнул его Бенджамен. - Подожди. Они перешли в нормальное пространство. - Шторм обернулся. - Абусси набрал скорость и сейчас приближается к яхте. За девять тысяч километров от нас он ее нагонит.
      - Компьютер? - спросил Шторм в эфир.
      - Включен, - ответил голос Кассия.
      - Компьютер, ведется слежение за оперативной обстановкой?
      - Подтверждаю.
      - Прошу анализ.
      Машина подтвердила оценки Бенджамена. И добавила:
      - Меньшая цель движется к шлюзам по траектории торможения. Диспетчерская служба контролирует посадку. Большая цель наращивает скорость. Намерения с вероятностью девять-ноль, рост: переход в гипер после захвата меньшей цели сферой ее влияния.
      - Пустить ракеты! - приказал Шторм. - Этот Абусси умен как дьявол.
      - Он цепляется за единственный шанс. Накрыв Ди своим более мощным полем, Абусси мог нейтрализовать двигатель яхты и вытащить ее за пределы действия ракет Шторма. А затем снова выйти из гиперпространства и спокойно разделаться с Майклом.
      Это была тактика старая, как сами звездные войны, хотя и довольно опасная. Если хоть один двигатель выйдет из синхронизации, оба корабля погибнут.
      - Этот человек раньше служил у Мак-Гроу, - предположил Кассий. - Только у пирата хватит духу на такую попытку.
      - Орудиям на форпостах - готовность! - приказал Шторм. - Начинаем операцию. Ты прав, Кассий, - храбрости ему не занимать. Жаль только, что он не нашел ей лучшего применения.
      - Есть люди, которые боятся Ричарда Хоксблада больше, чем Гнея Шторма, заметил Кассий. - А потом, он может знать что-то, чего ты не знаешь. Ты еще не проанализировал его шансы. А он просчитал их, пока говорил с тобой.
      - Ты прав. Компьютер! Просчитать вероятность успеха операции, которую предположительно планирует большая цель, отныне обозначаемая как Противник, Угроза-один.
      Ответ компьютера последовал незамедлительно:
      - При полном контроле диспетчерской службы над дружественным объектом вероятность шестьдесят пять сотых, рост. Без такого контроля - сорок семь сотых, рост. Анализ случайных минных полей не завершен.
      - Класс, - заметил Кассий. - При таких шансах и я бы рискнул.
      - И победил бы. Он берет наскоком. Диспетчер, снимите Ди с контроля! Кассий, возьми на себя управление артиллерийским огнем!
      Сам Шторм уселся за командный пульт, взяв на себя управление минами и ракетами, защищающими подступы к планетоиду.
      - Компьютер! Шансы Противника при новых операторах у пультов!
      Машина была криокиборгом. При расчете шансов она умела учитывать квалификацию известных ей операторов.
      - При свободе дружественного объекта от контроля диспетчера вероятность тридцать одна сотая, рост.
      Шторм был польщен. Едва они с Кассием вошли в игру, и шансы изменились.
      Вот только неизменный рост Шторму не нравился. Компьютер предсказывал изменения вероятности в пользу Абусси.
      Шторм снял показания с приборов на пульте. Ни одна из активных мин или самонаводящихся ракет не пройдет достаточно близко от Абусси, чтобы сдетонировать. Оружие вдоль траектории подхода не задействовали, чтобы не зацепить Майкла.
      Несколько ближайших к крейсеру мин Шторм подорвал. Вдруг удастся слегка встряхнуть Абусси.
      Он догадывался: компьютер предсказывал рост потому, что Абусси действовал искуснее, чем среднестатистический командир корабля, моделируемый компьютером. Ричард никогда не вербовал средних. Ни один глава кондотьеров их не вербовал.
      Шторм нажал еще пять кнопок. Это не помогло. Абусси постепенно заползал в безопасную тень Майкла. Оставался лишь один верный способ остановить его активизировать оружие на траектории подхода.
      - Угроза-один, вероятность успеха - сорок две сотых, рост, - объявил компьютер и почти тут же повысил оценку до сорока трех, потом до сорока пяти. Шторм тихо и длинно выругался.
      - Ну что, пора ему прыгать? - спросил он.
      - Оптимальный вариант - через двадцать три секунды, - ответил компьютер и тут же добавил:
      - В районе дислокации дальней станции номер двенадцать по объекту выпущен луч. Магнитные аномалии отражают временное снижение эффективности двигателей Угрозы-один. Вероятность успеха для Противника тридцать одна сотая, плато.
      - Отличная стрельба. Кассий, - улыбнулся Шторм.
      Кассий был слишком занят, чтобы реагировать на комплименты. Склонившись над пультом, он с самозабвенностью пианиста-виртуоза оплетал Абусси паутиной разрушительных лучей.
      Шторм отключил и заблокировал свой пульт. Ему так и не удалось зацепить крейсер.
      Откинувшись в кресле, он принялся наблюдать за Кассием, отгоняя от себя видение Поллианны, испепеляемой лазерной установкой Абусси. Пока посланец Хоксблада стрелял только в целях самообороны, но у него мог быть приказ убить тех, кого не удастся захватить живьем.
      Их шансы против Абусси снизились. Шторм беспокойно заерзал. Он не очень-то доверял компьютерным анализам. Сам он когда-то одержал победу при шансах пять к одному в пользу противника. Даже лучшие машины-киборги со встроенным мозгом не в состоянии учесть всех человеческих факторов, влияющих на исход боя.
      - Лучевой удар, - доложил компьютер. - Аномалии в работе двигателя. Угроза-один, ускорение прекратилось. Вероятность повреждения генератора семьдесят сотых, рост.
      - Время до встречи целей? - спросил Шторм. До сих пор Абусси удавалось сокращать это время, опережая прогноз компьютера.
      - Одиннадцать секунд.
      Шторм улыбнулся. Абусси карабкался по склону, который становился все круче. Еще один точный выстрел Кассия - и все будет кончено.
      И снова Шторм отдал должное своему начальнику штаба. Он не просто бил на поражение, но хирургически точными ударами лишал крейсер возможности вытащить яхту в нейтральное пространство. И это в момент, когда одной ракетой мог уничтожить самого ненавистного врага.
      Шторм схватил микрофон и вызвал на связь персонал шлюзов.
      - Снарядите спасательную лодку. Пусть стоит в полной готовности и ждет инструкций. Люцифер уже у вас? - Он прервал связь, не дожидаясь ответа, - у компьютера опять прорезался голос.
      - Лучевой удар по крейсеру. Серьезные аномалии двигателей. Вероятность повреждения генератора - девяносто сотых, рост. Вероятность успеха Противника - тринадцать сотых, убывание.
      - Дайте связь с крейсером, - приказал Шторм вахтенному.
      - Угроза-один совершает маневр ухода, - продолжал компьютер. - Вероятность намерений Противника выйти из боя - девяносто пять сотых, рост.
      Абусси признал свое поражение.
      Установление связи заняло, казалось, больше времени, чем сама операция. Абусси сейчас было не до болтовни - он старался спасти свою шкуру.
      Когда на экране наконец появилось бледное лицо командира корабля, Шторм спросил:
      - Сами наладите генераторы, капитан? Есть пострадавшие, которым нужна помощь? У меня спасательный катер наготове.
      Абусси ответил, судорожно глотая воздух:
      - Справимся сами, полковник. Раненых у нас нет.
      - Вас понял. - Шторм вышел из эфира. - Прекратить огонь.
      В приказе этом не было необходимости. Кассий уже отключил орудийный пульт.
      Правду ли сказал Абусси? Такой человек скорее обречет своих подручных на смерть без воскрешения, чем отдаст их в руки противника, способного использовать их против его босса.
      Шторм снова вызвал на связь входные шлюзы.
      - Отмените готовность на катере. Он не понадобится.
      И Кассию:
      - Пойдем-ка встретим Майкла. Интересно будет его послушать. Может быть, он даже правду скажет.
      - Хорошая работа, джентльмены, - сказал Кассий вахтенным. - Перед сдачей вахты - полную проверку всех систем. И дайте знать в арсенал - где нужно поставить новые мины и ракеты.
      Его острый взгляд пробежал по лицам, и никто не осмелился встретить этот взгляд.
      Шторм вглядывался в тень. Вороноящер затаился. Он был встревожен.
      - На этот раз мы чисто сработали, - сказал он Кассию, пока они в сопровождении собак шли к лифту. - Вот такой бой - по мне. Даже раненых нет.
      - Хорошо бы все бои были, как в шахматах.
      Едва они ушли, как в сумраке дальнего угла центрального поста шевельнулась тень. Вороноящер Шторма не сводил горящих глаз с Гомера и Бенджамена. А тем временем Гомер забрался в еще не остывшее кресло перед пультом управления минами и ракетами и принялся ощупывать кнопки и переключатели своими чуткими пальцами. Прислушиваясь к спорадически возникающим пси-образам, он привел в действие пульт, помедлил и щелкнул кнопкой огня.
      Огромные огненные клинья раскололи ночное небо на расстоянии двух световых секунд от Крепости. Густой рой ракет-искателей, способных переходить в гиперпространство, нащупывал крейсер капитана Абусси.
      Тот не успел далеко уйти.
      На корабле взвыли сирены. Загремели автоматические системы ответного огня.
      Созвездия скрылись за огненной завесой. Инженеры Абусси ухватились за единственный шанс. Они форсировали поврежденные генераторы. Крейсер ввинтился в гиперпространство, теряя на ходу отдельные куски. Ракеты, потеряв его местонахождение, принялись обыскивать квадранты со стороной в половину светового года.
      Пси-рецептор Гомера, слабый и ненадежный, уловил вдали короткий вскрик. Слепец откинулся в кресле и улыбнулся застывшему в ужасе Бенджамену:
      - Сделано!
      - Ах, Гомер... - Бенджамен не знал, что сказать. Он избегал смотреть в сторону вахтенных.
      Лица офицеров вытянулись и посерели. За то, что они не успели остановить Гомера, Шторм им печень вырежет.
      Вороноящер содрогнулся всем телом, уловив псионический вскрик и омерзение вахтенных. Он завернулся в крылья и собственную тень, закрыл глаза и стал ждать возвращения хозяина.
      Глава 15
      3020 год н.э.
      Операция по спасению Фрога обрела драматический накал. Экипажи Блейка сумели добраться до него, лишь когда он заглушил двигатель и держался на внутривенных вливаниях и наркотиках, спасаясь в глубоком сне от депрессии и боли лучевой болезни. Цистерны с кислородом уже опустели.
      Спасателям пришлось прорыть туннель под его краулер, чтобы добраться до люка на днище. Оказалось, что люк облеплен какой-то чешуйчатой коростой. Тогда раскаленным буром проткнули обшивку краулера и дошли до главной кислородной цистерны. Двое водителей соскребли коросту с люка. Остальные распылили на стены туннеля быстросхватывающуюся эпоксидную смолу. Потом в туннель сунули ствол компрессора и закачали дыхательную смесь.
      Работать пришлось в каторжном темпе. Предчувствуя скорый конец, обезумевший от боли Фрог снова сбросил теплозащитный костюм. Эта глупость едва не стоила ему жизни.
      Спасательные работы компания Блейка оплатила из своего фонда рекламы. На место происшествия слетелись репортеры голосетей, жужжа камерами. Руководство компании усмотрело в случившемся возможность дешевой рекламы. Название "Горнодобывающая и металлургическая корпорация Блейка" теперь прогремело по всей Конфедерации.
      Старый Фрог получил гораздо больше, чем рассчитывал. Он потряс не только маленькую девочку и жителей родного городка. В течение целой недели он стал героем всех выпусков новостей. Его приключения шли из Эджворда в прямом эфире. Съемочные группы смело перли в Теневую Линию, чтобы отснять спасательные работы для последующей передачи.
      Знай об этом Фрог, он бы усмехнулся, плюнул и выругался. Это была не та слава, которой он искал.
      Глава 16
      3031 год н.э.
      На приеме, устроенном по случаю возвращения Поллианны, Маус не лез в середину. Его влекла атмосфера веселья, но противно было видеть Бенджамена и Гомера и вспоминать, что они пытались сделать. Жизнь в Академии - это серые дни дисциплины и полного отсутствия веселья. Сейчас Мауса тянуло петь и танцевать. Молодежь успевала и то, и другое, при этом закладывая фундамент завтрашнего похмелья.
      Старшие хмуро толпились по краям залов как грозовые тучи, рокочущие на сером горизонте. На лицах их читалась напряженность, граничащая со страхом. "Стоят как сторожевые идолы в храме бронзового века, - подумал Маус. - Или безгласные вороны смерти".
      Он тут же высмеял себя за дурные предчувствия. Похоже, отцовский пессимизм становится заразителен.
      Шторм, Кассий и остальные старшие только что возвратились с совещания руководящего состава. Мауса туда не пустили. Он догадывался, что на первом месте стоял вопрос о близнецах. Инстелная связь стонала от нагрузки. Очевидно, они консультировались с Хоксбладом. Маус понятия не имел, что в результате решили. Кассий едва успел шепнуть ему, что крейсер спасся. Еле-еле.
      На этой же встрече вице-президент по поставкам "Горнодобывающей и металлургической корпорации Блейка" из Эджворда в Черном Мире представил на рассмотрение некий контракт.
      Маус догадывался, что дело серьезно. Участники совещания пребывали в мрачных раздумьях. В них ощущались злость и горечь. Ричард не захотел проявить понимание. И теперь человек Блейка пытается выкрутить им руки.
      В зале то и дело слышался скрипучий смех Ди. Добрый старый дядюшка Майкл был душой вечеринки.
      Его шумное и назойливое присутствие раздражало всех. Среди суровых аскетично одетых солдат этот разряженный павлин с хриплым голосом попугая был инородным телом. Он взял на себя неблагодарную роль клоуна, безуспешно пытающегося развеселить подчиненных своего брата. Язвительные, угрюмые, иногда подозрительные, иногда ненавидящие взгляды Шторма, Кассия, Вульфа и Гельмута Дарксордов нисколько его не смущали. А сыновей Шторма он просто не замечал, лишь изредка удостаивая недоуменным взглядом Люцифера и Мауса.
      Люцифер выглядел еще угрюмее, чем отец. Его напряженные движения выдавали с трудом сдерживаемый гнев. Он смотрел на Майкла беспощадным взглядом. Время от времени он угрюмо ворчал, словно грозящая взрывом бомба с непредсказуемым механизмом. Похоже, радость от возвращения жены выбила его из колеи.
      Присутствие Мауса для всех смотрелось загадочной аномалией. Его это всеобщее замешательство забавляло. Все знали, что он должен быть в Академии. Все знали, что даже старшекурсник, даже имеющий такого известного и уважаемого отца, как Гней Шторм, отпуска не получит, если только не задействовать рычаги на уровне стратосферы. Майкл снова и снова возвращался к нему беспокойным взглядом.
      За клоунской маской, которую нацепил на себя Ди, прятался внимательный наблюдатель. Его острые глаза так и бегали по залу. А Маус, в свою очередь, неусыпно следил за ним.
      Майкл нервничал.
      И Маус это чувствовал. Улавливал он и сотни других эмоциональных волн. И потому ощущал всеобщее давящее ожидание неотвратимой судьбы, тяжелой как само время.
      Ненависть к Майклу Ди. Недоверие к вице-президенту Блейку. Беспокойство по поводу Ричарда. Бенджамен, почти одержимый страхом перед тем, как оценит отец его роль в атаке на крейсер. Люцифер на грани психоза, запутавшийся в собственных чувствах к жене, отцу, Ди, Хоксбладу, Бенджамену, терзаемый бесконечными подозрениями, ревностью, отвращением к самому себе. Гомер... Ну, Гомер есть Гомер.
      Маус подумал, не ошибается ли отец, оставляя Бенджамена в неизвестности. Он ведь не настолько уравновешен, насколько хочет выглядеть. Его постоянно мучили ночные кошмары. А теперь, кажется, тот же сон преследует его наяву.
      Бенджамену снилась собственная смерть. Годами он со смехом гнал от себя этот сон. Но нападение на корабль Хоксблада заставило его поверить в предчувствия. Теперь он испугался по-настоящему.
      Маус снова взглянул на брата. Он никогда не обманывался насчет Бенджамена. Бен - всего лишь броский фасад. Он достоин только жалости.
      Братьям Дарксорд тоже передалось всеобщее сумасшествие. Они готовы были кинуться на любого. Подобно Шторму, они считали сражение на Сломанных Крыльях своей последней кампанией и собирались провести остаток жизни в качестве респектабельных фермеров в пасторальном мире, далеком от тягот и забот в Железном Легионе. Их срок службы в Крепости давно кончился, но связи, уходящие в глубину двух столетий, не так-то легко оказалось разорвать.
      Маус посмотрел на отца.
      До этого Шторм почти час просидел недвижимо, погруженный в раздумья. А теперь он встряхнул головой, как большая собака, вылезающая из воды. Он искоса метнул недобрый взгляд на представителя горнодобывающей корпорации. Маус вдоль стены подобрался за спиной отца поближе, чтобы лучше слышать.
      - На этом можно выиграть немного времени. Гельмут! Вульф! Кассий!
      Маус заметил, что Майкл Ди наклонился в их сторону и навострил уши.
      - Убейте посланника из Черного Мира, - сказал Шторм. - Аккуратно. Труп подбросить Хельге Ди. Так, чтобы она не знала источника.
      Приговоренный был слишком ошеломлен, чтобы протестовать.
      - Ты говорил, Кассий, что Мир Хельги упоминается в бумагах, которые нашел Ричард. Так?
      - Да.
      - Ив бумагах на корабле Майкла. - Шторм пронзительно посмотрел на Майкла Ди, и на виске у того выступила капелька пота, а лицо слегка побледнело.
      Майкл Ди был той финансовой силой, что стояла за его дочерью Хельгой. Именно он управлял холодным религиозным княжеством Фестунг Тодесангст <Крепость Страха Смерти (нем.).>, расположенным в Мире Хельги. Им с дочерью принадлежала собственность, размеры которой способны смутить кого угодно.
      Маус уставился на спину отца. Нет, даже он не способен так хладнокровно приказать убить человека!
      - И корабль Майкла тоже взорвите, - распорядился Шторм. - Изобразите все так, будто Абусси подошел слишком близко и задел их силовые поля. Пусть Бенджамен и Люцифер этим займутся. Пора им платить долги.
      Братья Дарксорд схватили посланца Черного Мира под руки и с невозмутимыми лицами потащили навстречу смерти. Со стороны могло показаться, что два пожилых джентльмена ведут своего приятеля проветриться.
      У Мауса свело живот от напряжения. А Шторм в это время повернулся спиной к Ди и шепотом произнес:
      - Кассий, посади его под арест на одной из орбитальных станций. Официально его здесь не было. Передай приказ дальше.
      - Так мы выиграем от силы месяц, - предупредил Кассий. - Ричард взбесится. А компания Блейка никогда не бросает своих людей в беде.
      Маус облегченно вздохнул. Оказывается, не такой уж монстр его отец, - Они мыслят реально. Мы им дьявольски нужны. Так вступим в игру и заставим их повысить ставку. Я потребую место в совете директоров и процент с того дела, что они затевают на Теневой Линии.
      - Ты хочешь заломить такую цену, чтобы нас вышибли с рынка?
      - Не думаю, что мне это под силу. Не своди глаз с близнецов. Хватит с нас их выходок.
      - Угу... - пробормотал Кассий и направился вслед за Дарксордами и их жертвой.
      Мгновение спустя ушел и сам Шторм, оставив своего сына Терстона, собак и вороноящеров присматривать за Майклом Ди.
      Глаза его сузились от гнева, когда он проходил мимо Мауса. Он даже чуть помедлил, словно раздумывая - не объяснить ли ему несколькими точными словами, что такое сыновнее послушание. Но передумал и пошел дальше. Отказ Майкла вернуться в Академию - сущий пустяк по сравнению с остальными его проблемами.
      Маус вздохнул. Потребуется время, чтобы отец созрел для этой идеи. Чтобы Кассий смог Мауса отстоять.
      Он нахмурившись глядел, как уходит отец. Что дальше? За минуту до этого в коридор прошмыгнула Поллианна. Интересно, зачем это отец за ней пошел?
      Глава 17
      2844 год н.э.
      Старика звали Джексон, но Диф должен был называть его хозяином. Он считался изгоем даже среди потомков беглых и списанных рабов. Жил он в зловонной пещере в трех милях от поселения животных. Овладев несколькими несложными трюками и зачаточными знаниями по медицине, он сделал карьеру знахаря. Приступы безумия в сочетании с разными фокусами держали в благоговейном страхе его жертв-клиентов - таких же убогих, дегенеративных существ, как он сам.
      Не прошло и недели, как Диф понял: Джексон - чистой воды обманщик, одинокий старик, обозлившийся на весь мир, который, как он верил, только и желал ему зла. Его знахарство было лишь попыткой вернуться к людям. Это была жалкая, слабая, напыщенная тварь, совершенно безумная и в своем безумии беспощадная. Дня не проходило, чтобы он не истязал Дифа за какие-то вымышленные обиды.
      В глубине пещеры старик варил из злаковых зерен свое зловонное пиво. Он уже припас не одну сотню галлонов, примерно столько же находилось в процессе изготовления. В обязанности Дифа входило следить, чтобы кружка старика всегда была полна. В результате Джексон постоянно находился в состоянии подпития. Однако это нисколько не смягчало его необузданный нрав. Но что казалось Дифу особенно отвратительным, так это полное пренебрежение Джексона к гигиене.
      Первые дни он с трудом сдерживал рвоту. Опорожняя мочевой пузырь, старик удосуживался лишь подняться на ноги и направить струю в сторону. Он никогда не мылся. В пещере воняло гораздо хуже, чем в логове любого зверя.