Глава 20

Ух ты, словно дождик с градом, верно? И где они только набрали такую уйму стрел и дротиков?

Если нам дадут передышку перед штурмом, джайкури выйдут собирать стрелы с дротиками. Пока тенеземцы не положат конец их занятию.

Нет, Могабы джайкури не любят. Как и таглйанцев с Черным Отрядом. Больше всего им хочется, чтобы все мы убрались восвояси. Только вот есть у них пакостные предчувствия насчет того, что будет, если Тенекрут снова возьмет город. Посему они нам как бы помогают, но толку от них маловато. Пока что.

Полагают, ежели малость помогут, Могаба не так яро будет гнать их из города, когда ему снова ударит в голову.

Небо, говоришь? Черно, говоришь, словно сердце жреца? О да, верно. Ночка благоприятствует. Раньше они всегда пользовались выгодами от полной луны. Тут-то и начнется самая дьявольщина: Хозяева Теней собираются спустить на нас своих любимых зверушек. Или просто хотят нагнать на всех ужас перед возможным появлением Теней.

Видишь, как забегали? Сегодня джайкури знают, за что драться. Если окажутся втянутыми в настоящий бой, он может выйти жестче, чем ожидают Могаба или Тенекрут.

Ух-х! Что это?

Взгляни. Что за чертовщина? Вон те багровые отсветы над холмами…

Идут. Идут за своей пайкой мясца Черного Отряда.

По-твоему, нет? Может, ты и прав. Может, это затем, чтобы связать Отряд, пока Тенекрут займется тем, что помягче.

Взгляни-ка вниз, сколько их. Словно муравьи! И обстрел прекратился.

Верно, теперь орудия меняют позиции, чтобы поддержать атаку на главном направлении.

Смотри за отсветами. Ярче делаются… Хотя — нет. Теперь удаляются. И не похоже, чтобы кто-либо еще заметил их. Странно, странно…

О, снова. Наверное, это сигнал для тенеземских офицеров. Шум сразу стал заметно громче.

Это-то мне и не нравится. Теперь они всем скопом двинулись на штурм.

Хо! Глянь-ка, и до нас дело дошло. Что? Ну да, свет. Не видишь? Там, за зубцами.

Да, вижу. Опять твоя правда. Этот — не такой. Этот — словно холодный свет полной луны, слегка подернутой голубоватой дымкой. Ага, и туман наблюдается… как бывает осенью… Ну вот. Теперь он так ярок, что можно разглядеть, что творится на дальней стене.

Да. Бой. Значит, они уже закрепились там. И резервов, чтобы подослать туда, у Могабы нет.

Пожалуй, пришла пора свернуться калачиком, дружище, и поцеловать на прощание собственную задницу.

Глава 21

Проклятье! Я только сейчас понял, что, начиная эти записки, позабыл об известной фразе, которой Ворчун всегда начинал новый том. Итак, вот она:

«В те дни Отряд служил Прабриндрах Драху Таглианскому, княже-ствовавшему над землями, что были обширнее многих империй, а занят был защитой и обороной недавно взятого в бою града Дежагора».

Надеюсь, князю и его преподобной сестрице Радише хотя бы икнется как следует.

Глава 22

Стрелы посыпались на нас дождем. Все защищавшие наш участок сбились с ног, дабы вернуть южанам хоть часть. Иллюзорные двойники тоже усердно создавали видимость деятельности. Забавно, как они среди всего этого остаются невредимыми.

— Одноглазый! Гоблин! — завопил я. где вы там, дятлы пустоголовые? Что там творится? — В этот момент сквозь Мургена в дюжине ярдов от меня пролетела хлипкая стрела. — Что за свет такой?

Чем бы он ни был, у меня возникло ощущение, что дела наши много хуже, чем кажутся.

Любимые мои ведуны не отвечали.

— Рыжий, подбрось-ка туда огоньку. Посмотрим, кто там, в темноте, шастает, пока мои уже не столь любимые ведуны не обеспечат освещение. Бадья! Куда Гоблина с Одноглазым унесло?

Десять минут назад возле меня отчаянно бранились целых три пары. Теперь все они куда-то подевались, а тенеземцы внизу сидели тише мыши.

Рыжий заорал, зовя Лофтуса с Клетусом. Одна из их машин ухнула, и огненный шар, описывая дугу, полетел за стену с единственной целью — высветить, чем там, во тьме, занят противник.

— Я видел, они спускались по лестнице, — прогудел Ваше Сиятельство.

— За каким?..

Не время разгуливать взад-вперед!

— А… Пошли потолковать с Пирми и кое с кем из Кавалерийской Бригады.

Я только головой покачал. Удавлю мерзавцев, Прямо посреди боя…

Благодаря огненному шару выяснилось, что тенеземцы отступили от стены. Значит, стрелять — только даром снаряды тратить. Южане наладили машины для забрасывания на стены связок крючьев. При восьмидесятифутовой высоте да опытных солдатах наверху — глупо, однако, коли желают, возражать не станем. Я был твердо уверен: сколько б веревок они ни забросили, мы обрежем или отцепим все.

— Гоблин!

Черт бы его побрал! Желаю знать, что это там за свет!

Тенеземцы не стали подниматься на стену. Они двинулись на штурм по земляным насыпям. Неудивительно, они ведь сооружали их с самого начала. Обычная осадная работа и, кстати, довод за то, чтоб твой шибко умный, шагающий в ногу со временем князь выстроил себе крепость на скале, мысу либо острове. Естественно, последнюю дюжину футов осаждающий перейдет по мосткам, которые в случае угрозы контратаки сможет оттащить назад.

Огненный шар врезался в землю в четырехстах футах от стены и продолжал гореть, освещая округу, пока южане на забросали его песком, заготовленным для тушения наших зажигательных снарядов. — Одноглазый! Где же он? Клетус, продолжай в том же духе. Кто у нас за гонца? Нога? Ступай, отыщи Гоблина с Одноглазым… Нет, стой. Вот один из этих маломерков безмозглых.

— Звали, ваша милость? — осведомился Одноглазый.

— Ты — что, пьян?! Готов, наконец, браться за дело? — Свечение по ту сторону, сделавшееся еще более зловещим, он заметил без моей подсказки. — Что это такое?

Одноглазый поднял руку:

— Терпение, чертоголовый.

Туман — дымка? пыль? — сгустился и двигался по направлению к городу. Свет стал ярче. Ничего особо вдохновляющего не произошло.

— Говори, старина. Не время рассусоливать.

— Это дымка, Мурген, никакой не туман. И она не скрывает свет — свет исходит от нее.

— Чушь собачья. В их лагере…

— Это — нечто другое, Мурген. Здесь работают две вещи одновременно.

— Три, недоумок, — заявил подошедший во всей красе Гоблин, от коего явственно попахивало пивком.

Как видно, на тайной пивоварне дела шли замечательно, с кавалеристами все устроилось благополучно, и они с Одноглазым могли порой устраивать себе увольнения, пока все остальные в Черном Отряде обороняют Дежагор.

Бог им в помощь, если Могаба узнает, что они делают с отложенным для лошадей зерном. Пальцем не шевельну ради их спасения.

— Что?! — гавкнул Одноглазый. — Мурген, этот тип — сплошная ходячая провокация!

— Гляди сам, пустая голова, — возразил Гоблин. — Уже начинается.

Одноглазый замер и испуганно ахнул. Я, будучи невеждой в черной магии, уловил суть происходящего не столь быстро.

В клубах сияющей пыли змеились тончайшие тени, и меж ними сновало взад-вперед нечто — наподобие ткацкого челнока либо паука. Паутина — или же сеть — что-то такое возникало в сверкающей пыли.

Недаром его зовут Тенекрутом…

Мерцающее облако разрасталось, делаясь ярче.

— Вот пакость, — пробормотал Гоблин. — Что будем делать?

— Именно это я уже пять минут пытаюсь из вас, клоунов, вытянуть! — рявкнул я.

— Ну!..

— Может, сюда обратите внимание, если там ничего сделать не можете? — заорал Бадья. — Мурген, эти дурни забросили слишком много веревок; мы не справляемся… А, ч-черт!

Еще одна волна крючьев, просвистев в воздухе, накрыла стену. На мгновение веревки натянулись — определенно, какой-то идиот пытался взобраться наверх.

Ребята усердно работали ножами, мечами и топорами. Двойники торчали вокруг с самым угрожающим видом. Кто-то из наших проворчал, что, имей он хоть каплю ума, наточил бы ножи загодя.

— Меньше бы по бабам шлялся, на все бы время нашлось! — напомнил Рыжий.

Я принялся рубить веревки, однако не забывал оглядываться, присматривая за свечением и паутиной, сплетавшейся внутри него.

Гоблин взвыл — его чиркнуло посланной из-за стены стрелой. Рана на щеке была самой пустячной — стрелы достигали нас уже на излете. Гоблин был зол оттого, что судьба осмелилась показать ему спину.

Он заплясал на месте. Могущественные заклятья, исторгаемые его устами, словно бы окрасились в нежные радужные тона. Он воздевал руки, на губах его выступила пена. Он визжал, прыгал, хлопал в ладоши…

И двойники его проделывали то же самое. Балаган вышел грандиозный.

От Гоблиновых заклинаний все веревки на три сотни ярдов вокруг вспыхнули ярким пламенем. Там, где взаимоотношения с противником начинали вызывать тревогу, это пришлось кстати, но изо всех остальных отнюдь не исторгло восторженных возгласов. Временные оборонительные сооружения начали разваливаться. Наши машины — тоже, уж они-то включали в себя множество веревок. Некоторые из ребят были веревками подпоясаны, а некоторые — обуты в веревочные сандалии. Конопля — вообще штука распространенная. Кое-какие придурки, вроде Одноглазого, даже курят ее. Кстати, он не уделил происходящему никакого внимания — разве что сладко улыбнулся по поводу побочных эффектов Гоблиновой недогадливости. Одноглазый, не отрываясь, глядел на свечение, поднимавшееся над неприятельским лагерем, а затем начал что-то бормотать.

— Давай, давай, дурная твоя голова, — рыкнул я на него, — ведь не первую сотню лет занимаешься этой ерундой! Что мы имеем?

Впрочем, не было нужды и спрашивать — паутину теней, соткавшуюся в облаке светящейся пыли, не разглядел бы теперь только слепой.

— Может, уже пора отправляться под землю, — предположил Одноглазый. — Одно могу сказать точно: мы с недомерком ничего не станем предпринимать против этой гадости. Длиннотень здорово попотел, чтобы приготовить ее. И обстановочка тут вскорости станет очень нездоровой.

С этим Гоблин был вполне согласен.

— Если завалим входы и зажжем белые светильни, то продержимся до рассвета.

— Значит, это — какая-то магия Теней?

— Похоже, что так, — отвечал Гоблин. — Только не проси рассмотреть поближе — не охота мне привлекать внимание.

— Боже тебя упаси рисковать. Может хоть один из вас предложить нечто более практичное?

— Более практичное?! — брызжа слюной, заорал Одноглазый.

— У нас тут, видишь ли, бой.

— Можно уйти в отставку, — предложил Гоблин. — Или сдаться. Или предложить им поменяться местами.

— Или принести какому-нибудь из кровожадных божков Ишака с Лошаком человеческую жертву. Этак в полпинты, не больше.

— Знаешь, Мурген, чего мне вправду не хватает, с тех пор как нет Костоправа?

— Ты все равно скажешь, хочу я слушать или нет.

— Ты чертовски прямолинеен. Мне не хватает его чувства юмора.

— Погоди-ка. Его чувства юмора? Шутишь! Какое там чувство юмора… Он…

— Он знал, что никто из нас не оставит этот мир живьем, Мурген. И никогда не воспринимал себя слишком всерьез.

— Ты точно говоришь о нашем Старике? Костоправ! Ротный Летописец и главный костоправ в свободное время! Он, по-твоему, был кем-то вроде шута?

Пока мы так грызлись, весь остальной мир спешно устраивал свои дела. То бишь наше положение ухудшалось с каждой минутой. Присущая человеку слабость — продолжать спор, хоть гори все вокруг огнем — стара, как само время.

— Ну, вы тут можете пререкаться сколько угодно в свое удовольствие, — вмешался Одноглазый, — а я намерен пригласить ребят спуститься вниз, малость поправиться пивком да сгонять пару конов в тонк.

С этими словами он указал скрюченным черным пальцем вниз.

Мерцающая пыль с безжалостной паутиной внутри начала выгибаться, накрывая город. Она разрослась настолько, что вполне могла накрыть всех нас.

Воцарилась мертвая тишина.

Все люди в городе и вне его с ужасом смотрели на паутину теней.

А Тенекрут, несомненно, был полностью поглощен своим смертоносным творением.

Нажим тенеземцев ослаб — видно, решили отстояться в сторонке, пока хозяин облегчает им работу.

Глава 23

Очень скоро темная паутина накроет весь Дежагор…

— Одноглазый! Гоблин! Новых идей нет?

— Может, богам помолимся? — предложил Гоблин. — Раз уж ты не позволяешь залечь по берлогам…

— А можно поглядеть, не переменил ли Могаба мнение и не позволит ли нам поиграть с его машинами, — протянул Одноглазый. От таглианских расчетов проку действительно было мало. — Может, удастся отвлечь Тенекрута…

— Вы, налагая чары на входы в подземелье, о Тенях не забыли?

Я знал, что не забыли. О Тенях мы всегда помнили в первую очередь. Однако следовало убедиться еще раз. За Гоблином с Одноглазым глаз да глаз нужен…

Начали возвращаться небольшие отряды, предпринявшие долгое и опасное путешествие сквозь ночь в поисках уцелевших веревок.

— Да. Уж как смогли. Ты уже созрел спускаться вниз и начинать голодать?

За дурными знамениями следуют плохие приметы. Если Гоблин с Одноглазым даже не тратят времени на свары, положение и вправду. — хуже некуда.

Внезапно по всему городу и на равнине поднялся ропот.

Над лагерем тенеземцев поплыл, медленно вращаясь, сияющий световой кристалл с темным ядром. Из ядра его в гигантскую паутину заструилась, пульсируя, чернота.

Словом, когда розоватые отсветы снова показались над холмами, в ту сторону никто не глядел. И не замечал их, пока они не сделались столь ярки, что во много раз опередили свечение Тенекрутовой пыли.

А полыхали они позади двух странных всадников, чьи гигантские тени ложились на самую ночь. Над ними кружили вороны. Две, самые крупные, восседали на плечах всадника, что повыше.

На какое-то время все затаили дыхание. Даже у Тенекрута, могу спорить, дух перехватило — он наверняка не более моего понимал, что происходит.

Багряные сполохи померкли. К Дежагору, распрямляясь и вытягиваясь, словно змеиный язык, устремилось щупальце из розового света. Когда один его конец приблизился к нам, другой оторвался от сполохов. Тогда щупальце, с неподвластной взгляду быстротой рванулось вперед и со скрежетом врезалось в светящийся кристалл Тенекрута. Дальний край волшебного сооружения ослепительно вспыхнул, словно бы в воздух подбросили разом множество бочонков с горящей нефтью.

И тут же темная паутина, распростертая над нашими головами, начала съеживаться, устремляясь назад, к останкам светового кристалла.

Гнев Хозяина Теней сотряс воздух.

— Гоблин! Одноглазый! Скажите-ка, ребята, что это за дьявольщина?

У Гоблина словно язык отнялся.

— Представления не имею. Малец, — промычал Одноглазый. — Ни малейшего. Одно могу сказать: мы — с подветренной стороны от некоего Хозяина Теней, и он, вероятно, обвинит во всех своих бедах нас с тобой.

Дрожь — более психологическая, нежели физическая — сотрясла ночь. Я в магии почти не разбираюсь — разве что эффект способен воспринять, — и то почувствовал.

Одноглазый был прав. Багряные сполохи исчезли. Странных всадников — и след простыл. Кто они? Как им удалось?., Впрочем, вопрошать возможности не было.

Из лагеря тенеземцев вырвалась толпа смуглых карликов с факелами. И зрелище это не сулило ничего хорошего ни мне, ни кому-либо другому из наших.

— Бедняга Тенекрут, — проговорил я. — Можно ему посочувствовать.

— А?

Единственным, случившимся поблизости и услыхавшим меня, оказался Ваше Сиятельство.

— Ну неужели ты не возненавидел бы безмозглого кретина, варварски изничтожившего лучшее произведение рук твоих?

Ваше Сиятельство не понял шутки. Покачав головой, он схватил дротик и метнул его в маленького человечка с факелом.

И промахнулся.

Там, где тенеземцам удалось закрепиться на стене и примыкающих насыпях, постепенно поднялся страшный шум. Видать, уязвленный Хозяин Теней велел своим снова браться за дело. И уж на этот раз — без дураков.

— Эй, Буббадо! — крикнул я одному из солдат. — Кто ставил на нынешнюю ночь?!

Вот вам Черный Отряд. У нас, понимаете ли, спор — в какую именно ночь Дежагор падет. Победитель умрет со счастливой улыбкой на мерзкой харе.

Глава 24

Гоблин с Одноглазым — настоящие — предпочли держаться поближе ко мне. Это я проверял ежеминутно. Все внимание их было приковано к холмам — а не к суете в городе. Над холмами витали странные огни.

Южане, посланные ранее, потеряв половину своих, галопом мчались обратно, да так резво, словно за ними гнались дьяволы более ужасные, чем даже их собственный повелитель. Они осмелились проделать путь свой лишь потому, что Грозотень с маниакальным упорством выровняла равнину, а из города на нее падал свет.