Иногда он относил несколько цветков к Королевскому Мавзолею, к простому со стеклянной крышкой гробу Фианы. Вартлоккур своим искусством вернул королеве былую красоту, и казалось, что она вот-вот проснется… На её губах даже сохранилась почти незаметная, но хорошо известная Браги улыбка, Фиана выглядела умиротворенной и счастливой.

Иногда он навещал и могилу Туррана. Когда-то они были врагами, печально думал Браги, затем стали союзниками. Он считал его чуть ли не своим братом.

В жизни бывают весьма странные зигзаги.

Однако Браги не осуждал никого, кроме самого себя.

Дни шли за днями, превращались в недели, недели — в месяцы. Рагнарсон все больше и больше времени проводил в своих мрачных паломничествах. Все больше и больше его обязанностей переходило к Пратаксису, Гжердраму, Хаакену и Арингу. Рагнар начал беспокоиться. Он преклонялся перед матерью и любил, хотя немного и побаивался, отца. Юноша, понимая, что столь длительное оплакивание умерших может являться симптомом душевного нездоровья, отправился к Хаакену.

Но у того не оказалось никаких предложений. Черный Клык был по-прежнему одержим идеей возвращения всей семьи в Тролледингию. Политических причин для изгнания не оставалось. Претендент отрекся от престола, получив под ребра удар кинжалом, и к власти вернулся Старый Правящий Дом, Герои сопротивления получали заслуженные награды. Земли возвращались их бывшим владельцам.

Браги никогда не думал о том, чтобы вернуться, ни тогда, когда пришли первые вести о восстановлении Старого Дома, ни сейчас.

Конечно, наступит день, когда он вернется домой. У него в Тролледингии остались кое-какие семейные обязательства. Но его обязательства здесь, в Кавелине, неизмеримо важнее.

Кроме того, Браги здесь пока не добился ни одной из поставленных целей.

В это время и вернулся Майкл Требилкок.

В конце концов Майклу удалось отыскать Хаакена в военном министерстве. До этого он много часов вместе с Пратаксисом ждал Рагнарсона, но тот так и не появился.

Хаакен внимательно выслушал, и на его лице появилась зловещая ухмылка, обнажив черный зуб, из-за которого он получил свое прозвище.

— Мы, парень, только этого и ждали, — заявил Черный Клык, опоясываясь мечом. — Даал! — позвал он своего адъютанта.

— Сэр?

— Это война. Распространи новость. Но без особого шума. Понимаешь? Начинается мобилизация.

— Война с кем, сэр?

— Ты не поверишь, если я тебе и скажу. Принимайся за дело. Пойдем, парень, — обратился он к Требилкоку. — Мы его сыщем.

Дантис оставался рядом с приятелем весь день. Теперь же он сказал:

— Майкл, пожалуй, будет лучше, если я повидаюсь с папашей.

— Поступай как знаешь. Вообще-то старик мог подождать и еще денек, не так ли? Если ты хочешь познакомиться с маршалом…

— Маршал, маршал… Да он мне по хрену. Боюсь, что у папки от беспокойства уже и крыша съехала.

— Валяй!

Когда Арал ушел, Хаакен сказал:

— Мне этот парень по душе. Он видит мир в нужной перспективе.

Мысль свою он развивать не стал, да и вообще молчал весь путь до кладбища. Черный Клык говоруном не был.

— Путешествие здорово изменило его, — ответил Требилкок.

Они обнаружили Рагнара, Гундара и заливающегося слезами Браги рядом с могилой Эланы. Здесь находились и неизменные полевые цветы. Хаакен подошел неслышно, но мальчишки заметили. Рагнар поймал его взгляд и пожал плечами с безнадежным видом.

Хаакен уселся рядом с молочным братом и сидел молча, пока тот его не заметил.

— Что теперь, Хаакен? — спросил Рагнарсон, бросив камешек в старинный надгробный обелиск. — Опять какие-нибудь бюрократические закорюки?

— Нет. На сей раз дело действительно важное.

— А знаешь, ведь они получили то, к чему мы все стремимся.

— Хм. Кто?

— Все эти люди. Под землей они обрели мир.

— Забавно.

— Забавно?! Проклятие! Если я говорю…

— Отец!

— В чем дело, мальчик?

— Ты ведешь себя как последний осел.

Юноша ни за что не осмелился бы произнести эти слова, не будь здесь Хаакена, который всегда принимал его сторону.

Рагнарсон начал подниматься, но Черный Клык потянул его за руку и усадил на землю.

Браги был крупным мужчиной. Шесть футов пять дюймов роста и двести двадцать пять фунтов мышц. Годы, проведенные во дворце, не сделали его слабее.

Однако Хаакен был еще крупнее. И сильнее. И гораздо упрямее.

— Мальчишка прав, — заявил он. — Сядь-ка и послушай.

Требилкок сел рядом. Он сморщил нос и начал рассказ, всячески демонстрируя, что к своим приключениям относится совершенно равнодушно.

Рагнарсон оставался безразличным, несмотря на то, что Майкл сорвал покровы с давно занимавшей его тайны.

— Почему вы их не выкрали? — спросил Хаакен, который первый раз услышал рассказ во всех деталях.

— Они разлучили её с Этрианом, и она захотели остаться. Кроме того, там был человек в черной мантии и золотой маске… Если бы он подозревал, что мы там, то нашел бы нас через минуту. Скорее всего еще до того, как мы вышли бы из дворца.

На лице Рагнарсона промелькнула искра интереса, когда Майкл, упомянул о золотой маске, но он тут же снова впал в безразличие.

— Такого большого города я никогда не видел. По сравнению с ним Хэлин-Деймиель кажется небольшим поселком. Да, я чуть было не забыл. Она велела передать вам вот это. Вообще-то я должен был отдать эту вещь Вартлоккуру, но его нет поблизости. Возможно, опасно ждать, когда он меня сам найдет. — С этими словами он вручил Рагнарсону шкатулку эбенового дерева.

Браги взял ларец и мрачно произнес:

— Он принадлежал Элане…

Сказав это, Рагнарсон принялся вертеть шкатулку, пытаясь найти замок.

И вдруг крышка резко откинулась…

Рубин внутри ларчика оказался живым. Он горел огнем. Пламя придало их лицами красный демонический цвет.

— Прошу тебя, закрой его!

Они вскочили на ноги, схватившись за рукояти мечей, и посмотрели вверх.

— Закрой!

Рагнарсон захлопнул крышку. С небес спустился Вартлоккур, широкая мантия трепетала под порывами ветра, хлопая чародея по бокам. Чуть выше над ним парил Нерожденный.

"Слава богам, — подумал Рагнарсон, — у Требилкока на сей раз хватило вежливости проявить удивление. Остается надеяться, что со временем он научится и бояться».

— Откуда, во имя всех демонов, ты появился? — спросил Хаакен.

— Издалека. Рейдачар пришел за мной, заметив, как этот бледный тип со своим приятелем следуют через Савернейк. Вас было трудно найти. А чем вы здесь занимаетесь?

Хаакен сделал широкий жест рукой, который охватил Рагнарсона, могилу Эланы и Королевский Мавзолей.

Тем временем Браги снова утратил интерес к окружающим. Он уселся на землю и открыл шкатулку.

— Я же сказал, закрой! — прорычал Вартлоккур. Рагнарсон неторопливо обнажил меч.

А высоко-высоко над ними крошечный всадник на крылатом коне заметил еще одну красную вспышку. Он по спирали опустился вниз, оставаясь невидимым с земли. Узнав троих мужчин, всадник воскликнул: «Проклятие!», плюнул, взмыл вверх и устремился на север. Но при этом он не заметил, что еще выше над ним кружит огромная птица.

Вартлоккур содрогнулся всем телом, осмотрелся по сторонам, но ничего не увидел.

Нерожденный беспорядочно метался в небе. Он тоже почувствовал чье-то присутствие. Через некоторое время пузырь с зародышем внутри успокоился и повис над головой чародея.

И остальные что-то ощутили. Браги опустил меч и осмотрелся по сторонам, вдруг поняв нелепость своих действий. Напасть на Вартлоккура? С обыкновенной сталью?

Темнело. Рагнар зажег факелы, которые всегда приносил с собой, поскольку отец частенько засиживался среди могил допоздна.

Пламя отбросило назад границу наползающей ночи…

В темноте за кругом света произошло какое-то движение, и раздался мяукающий звук.

Мечи снова взметнулись. Негромкий шипящий голос произнес:

— Достаточно. Я пришел с миром.

Пришел черед Рагнарсона содрогнуться. Он знал этот голос:

— Зиндаджира…

Его жизненный путь и ранее пересекался с дорогами колдуна. Но в последнее время это стало происходить слишком часто. Как подозревал Браги, Зиндаджира даже не принадлежал к человеческой расе. Когда чародей появлялся перед людьми днем, он окутывал себя темнотой, которая для него являлась тем, чем для простых смертных был свет факела.

Вартлоккур был более могущественным и более опасным магом, но он хотя бы появлялся в человеческом облике.

"Видимо, его приближение мы и почувствовали», — подумал Браги.

На границе света и тьмы снова началось какое-то движение. Браги получил удовольствие, увидев изумление на лице Требилкока.

Появились еще два создания. Одно из них было известно под именем Оно с Тысячью Глаз, а второе, как Громачи Божественное Яйцо. Оба, подобно Зиндаджире, не были людьми и к тому же принадлежали к разным расам.

Это были известные маги, прибывшие с самых окраин западного мира. Их сопровождала свита из шести человек, облаченных в самые разнообразные одеяния. Все прибывшие молчали. Не проронив ни слова, они уселись на кладбищенскую траву.

— Вот уж действительно подходящее для них место, — пробормотал Хаакен.

— Кто это? — спросил ошалевший от ужаса Рагнар. Гундар, по счастью, уснул в самый разгар повествования Майкла.

Требилкок приготовил меч. Ситуация начинала занимать и его.

— Высший Круг, — прошептал Хаакен. — Самые великие маги Запада.

Ледяные пальцы ужаса вцепились в позвоночник Рагнарсона, и волна страха прокатилась по нервам. Действительно наступают черные дни, если эта компания собралась вместе, отбросив все взаимные претензии.

— Одного не хватает, — заметил он вслух.

В последний раз подобное общество собиралось во время Баксендалы, чтобы отразить колдовство Востока своей магической силой.

— Он появится, — сказало похожее на мумию существо, известное под именем Кейрл Древнейший. Его слова повисли в воздухе, образовав нечто похожее на туман, который бывает тихим влажным утром.

Где-то в глубине ночи раздался нечеловеческий крик, и в свете факелов возникла нижняя сторона огромных крыльев. Порыв ветра едва не загасил огни Рагнара. Юноша зажег еще несколько факелов.

На землю с громовым шумом опустился летающий колосс.

— Проклятый, неуклюжий, безмозглый… Прошу прощения, хозяин.

В круг света вступил средних лет карлик.

— Скажите во имя Преисподней, что здесь происходит. Бдение над мертвым телом? У кого-нибудь из вас, ребята, найдется чем промочить горло?

— Марко… — неодобрительно произнес негромкий голос. Карлик мгновенно заткнулся и сел на землю. Рагнарсон же, напротив, поднялся, протягивая руку. Вновь прибывший оказался его старинным другом Визигодредом, графом Мендалаяс из северной части Итаскии. Их пути часто пересекались, и они почти что доверяли друг другу.

— Все в сборе, — произнес Вартлоккур. — Маршал…

— Кто был на том крылатом коне? — поинтересовался Визигодред.

Все взирали на него, не скрывая недоумения. Смотрел на него и Вартлоккур, а уж тому-то, кажется, следовало все понять.

Однако Рагнарсон сообразил, что хотел сказать его приятель. Он вспомнил, что видел крылатого коня над Баксендалой. Тогда его заметил только он, остальные же проморгали. Браги подумал о том, что всадник является загадкой, которую следовало бы решить… Но только пусть этим займется кто-нибудь другой. Даже это необычайное сборище не было способно надолго вернуть Рагнарсона к жизни.

— Маршал, — продолжал Вартлоккур, — я проследил бин Юсифа до Тролледингии, где он одолел полковника Балфура. В данный момент он снова где-то на юге.

Поскольку Браги не отреагировал, вопрос задал Хаакен:

— Что он задумал?

— Не знаю. Бин Юсиф был крайне осторожен и не оставил даже и тени следа, которым я мог бы воспользоваться. Но Гарун что-то действительно затеял, если принять во внимание скорость, с которой он мчался на юг.

— Майкл, — сказал Хаакен, — поделись с чародеем своими похождениями.

Еще до того как Требилкок закончил повествование, Вартлоккур впал в глубокую печаль.

— Шинсан, Шинсан, — шептал он. — Все время Шинсан. Они сделали это, чтобы заставить меня повиноваться. И как им постоянно удается затуманивать мой разум? Наверное, они что-то сумели придумать, пока я обучался здесь… Она здорова? А опасность ей не грозит? Почему Аргон? Почему не Шинсан? Маршал, что ты сделал со Слезой? Нам придется ею воспользоваться в случае нового столкновения с О Шингом. На сей раз они не ограничатся четырьмя легионами.

Его речь лилась непрерывным потоком. Человек в золотой маске — видимо, один из способнейших тервола на службе у О Шинга, — поставил перед Вартлоккуром дьявольски сложную задачу.

Рагнарсон, не отводя взгляда от могилы Эланы, передал ему шкатулку. Вартлоккур нахмурил брови, не понимая равнодушия Браги.

Хаакен осторожно потянул чародея за мантию. Жестом подозвав к себе Визигодреда, он отвел обоих магов чуть в сторону и рассказал о состоянии маршала.

А тем временем позади них Зиндаджира, которому все это уже успело надоесть, сотворил несколько десятков огненных шаров и принялся жонглировать ими, используя свои многочисленные руки. Затем он подбросил все шары в воздух и заставил их слиться в одну большую светящуюся сферу. Сфера начала вращаться, выбрасывая из себя, словно искры из точильного круга, начертанные синим огнем слова.

Это действо было явно рассчитано на зрителей. Горлопан и наглец. По каким-то туманным причинам он хотел, чтобы его величали Зиндаджира Молчаливый,

Синие слова принадлежали различным языкам, но все они выстраивались в предложения, дающие нелестную характеристику некотором чертам характера Визигодреда.

Их вражду было мало охарактеризовать как старинную. Истоки её терялись в веках. Больше всего Зиндаджиру выводило из себя то, что Визигодред игнорировал происки мага-троглодита. Он ограничивался тем, что отбивал атаки, не отвечая ударом на удар.

Вот и сейчас Визигодред не обращал на Молчаливого никакого внимания, хотя его помощник-карлик негромко, чтобы не слышал хозяин, отпустил несколько ядовитых замечаний в адрес Зиндаджиры. Тот впал в ярость…

В прошлом подобные отношения наводили Рагнарсона на размышления о том, что они являются проявлением слабости Запада. Волки Рока могут лязгать зубами от предвкушения добычи у дверей и под окнами, а обитатели дома, несмотря на это, продолжают заниматься своими ничтожными сварами. Вот и сейчас Кист и Форхангс грозят друг другу войной. Северные провинции Волстокина желают отделиться и образовать отдельное королевство под названием Нонверид. Лоскутное одеяло многочисленных государств, возникших на Западе, не расползается только потому, что его сдерживает Итаския.

Очень трудно заботиться о людях, которые не желают заботиться сами о себе.

Визигодред и Вартлоккур, видимо, пришли к какому-то соглашению. Первый вернулся вместе с Хаакеном, а второй направился к Королевскому Мавзолею.

Весь Высший Круг в молчании следил за происходящим.

Сеанс некромантии много времени не занял — обе женщины умерли сравнительно недавно.

Даже теперь, когда возникли привидения, Майкл Требилкок не проявил ни малейшего страха. Что же касается Рагнара, то тот в ужасе закричал.

Этот вопль вернул Рагнарсона к жизни. Он машинально выхватил меч. Что за дьявольщина…

Браги узнал призраки, увидел печаль на их лицах, понял, что они знают о присутствии друг друга.

— Неужели у вас нет никакой жалости? — проревел он, бешено вращая мечом и шагнув в сторону магов.

Его охватили невидимые руки. Оружие выскользнуло и упало, острием вонзившись в мягкую кладбищенскую почву. Те же руки повернули его лицом к призракам.

Какой-то голос произнес:

— Покончи с этим. Верни мир своей душе. Убей свое горе. Королевство не может пасть жертвой жалости одного человека к самому себе.

Голос был ему незнаком. Рагнарсон не был даже уверен в том, прозвучали ли эти слова в действительности. Не исключено, что это была лишь адресованная ему общая мысль членов этого ужасного Круга.

Обе женщины протянули руки к Браги, и на их лицах появилась боль, когда они поняли, что не смогут к нему, прикоснуться.

И вновь какая-то сила заставила его поднять глаза на призраков.

На лице королевы он не увидел ни ненависти, ни обвинения. Она не винила его в своей смерти. И Элана не проклинала его за то, что он предал её и в жизни, и в смерти. Ей давно все было известно о Фиане, и она простила его задолго до своей кончины. Каждая из женщин настойчиво убеждала Браги, что своей тоской он вредит всем и себе в том числе. У него есть дети, которых надо растить, и королевство, которое нуждается в защите. Элана умоляла супруга еще об одном: простить за то, что она сделала, и понять.

Он её уже простил. Понять, однако, было гораздо сложнее. Для этого следовало прежде понять самого себя.

Браги всегда считал, что приносил женщинам только зло. Им приходилось жестоко расплачиваться за любовь к нему…

Он попытался было объяснить Элане, почему распорядился похоронить рядом с ней Рольфа Прешку, но Элана начала исчезать. Так же, как и Фиана.

Они обе удалились в свое новое царство. Он кричал им вслед, умолял вернуться. Фиана покинула его, одарив напоследок мыслью, что будущее нельзя искать на кладбищах, и коль скоро он сумел стать регентом, то защищать Кавелин — его обязанность.

Кавелин. Кавелин. Кавелин. Фиана всегда прежде всего думала о Кавелине.

Ну, скажем, почти всегда. Время от времени она позволяла Кавелину отойти на второй план и заплатила за это страшную цену. Её чрево было разорвано, когда на свободу вырвалось существо, зачатое в сердце тьмы. В смерти Эланы была виновна все та же тьма. И в гибели двух десятков других. И в исчезновении его друга Насмешника…

Что-то необходимо предпринять.

Чувство яростной злобы и ненависти, владевшее Рагнарсоном во время скачки из Карак Штрабгера, наконец прорвалось через стену депрессии. Он огляделся и впервые по-настоящему осознал значение сбора здесь, на кладбище, магов Высшего Круга,

Мирное состояние, в котором пребывал Кавелин, оказалось обманчивым. Под завесой этого безмятежного существования тьма копила силы. Толпа чародеев не собралась бы здесь, если бы в ближайшем будущем не предстояла схватка.

Непанта. Аргон. Вот чему сейчас следует отдать все время. И он знает, где можно почерпнуть дополнительные силы…

— Майкл! Пройдемся вместе. Ты расскажешь мне об Аргоне.

Браги опоясался мечом и вышел из освещенного круга.

На следующее утро, когда солнце едва поднялось над горами Капенрунг, Браги в буквальном смысле слова последовал совету хозяина постоялого двора. Он поднялся на стены замка Криф и бросил клич. Это не было спокойное обращение к армии и резерву о начале мобилизации. Это был призыв к кровавому походу — эмоциональный призыв, способный пробудить воинственные чувства людей.

Рагнарсон был счастлив, увидев, что хозяин постоялого двора не ошибся в своей оценке настроений горожан, крестьян-вессонов и лесных людей Марена Димура.