Первой, сорвав двери, в помещение ввалилась саламандра,

К этому заговорщики оказались совершенно не готовы. Постоянно пребывающее в ярости чудовище поливало огнем комнату. Из-под плавящихся масок, имитирующих маски тервола, раздались вопли. Ночь наполнилась вонью горелого мяса. О Шинг выступил вперед с мечом в руке.

Чунг попытался нанести ответный удар.

Ланг через плечо О Шинга вогнал дротик в скрывающийся за драгоценным камнем глаз.

— Оставьте некоторых в живых! — приказал Там, когда Псы принялись орудовать мечами.

Слишком поздно. Враг был захвачен врасплох, и нападение оказалось чрезвычайно эффективным. Уже через несколько секунд все девять навеки лишились возможности отвечать на какие-либо вопросы. А саламандра спалила тела, не оставив от них и тени.

О Шинг прогнал чудовище, пока то не сожгло все помещение, и принялся за обыск.

Ничего подозрительного не обнаружилось.

Там копался в пожитках Чунга почти час, а когда закончил, с удивлением услышал, что вопли и шум не прекратились. Но почему? Ведь все заговорщики мертвы.

Он вышел из помещения, чтобы взглянуть на своих Псов.

Те вели себя подобно западным варварам, убивая, насилуя и грабя. И Ланг находился в центре этого безобразия.

Там плюнул и заковылял в Лионтунг в одиночестве.

Что касается Ланга, то он оказался вандалом по призванию. Со страстью одержимого он участвовал во всех рейдах все дальше и дальше от Лионтунга, используя при этом братские связи для того, чтобы захватить командование над Псами.

О Шинг не обращал внимания. Он был даже рад тому, что Ланг не вертится под ногами.

А Ланг обожал вылазки Псов Ночи и превратил их в дело своей жизни.

Те, кто подвергался нападению, не желали просто так мириться со своей судьбой. Они сопротивлялись, и О Шинг терял сторонников. После каждого рейда Псы нуждались в пополнении.

Создавалось впечатление, что Шинсан охватила чума. Отрицание старых порядков приняло форму эпидемии. И О Шинг не видел опасности в том, что мятежники всегда были против чего-то и никогда — за. Каждый мятеж заканчивался сам по себе, походя на змею, пожирающую свой хвост.

Но в то же время он всем существом чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Его инструмент, его оружие начинало действовать по своей воле.

И вот к О Шингу явились лорды Чин и Ву. Их подкрепляли Ко Фенг, Тенг, Хо Лин и несколько других авторитетных членов Совета тервола. Все они были в ярости и даже не пытались этого скрыть.

Их появление само по себе служило достаточным сигналом, но Ву настоял на том, чтобы протест был подкреплен жестким заявлением. Он и выступил с обвинением.

— Прошлой ночью люди со знаками различия Псов Ночи ворвались во владения лорда Чина. Вы потребовали, чтобы Совет доказывал вашу не правоту. Сегодня Совет требует, чтобы вы предъявили доказательство предательства со стороны лорда Чина.

О Шинг не отвечал до тех пор, пока полностью не овладел своими эмоциями. Там не давал разрешения на действия против Чина.

Но он не мог позволить себя запугать.

— Это — не мои люди. Если бы это было так, то они были бы уже наказаны. Как я имел возможность говорить ранее, я не таю зла против лорда Чина. Пока он не дает повода сомневаться в своей верности, его враги — мои враги. Если я найду этих бандитов, то накажу. — Правда, Там очень сомневался, что этим сможет умилостивить Совет.

— Они уже понесли наказание, Властитель, — ответил Чин. — Они мертвы. Все, кроме одного.

Чин подал знак, и солдаты втащили в помещение закованного в цепи Ланга. В нем не осталось ни следа от бравады ночного всадника. Он пребывал в смертельном испуге, испытывая ужас скорее перед Тамом, нежели перед теми, кто его захватил.

О Шинг в мучительном раздумье посмотрел на брата. После непродолжительного молчания он произнес:

— Приказываю: отныне каждый, кто совершит нападение в любое время и в любом месте, будет объявлен вне закона. Они станут моими врагами, так же как и врагами моих врагов. — Он понял бы подобное поведение Трана, но Ланг… — Террор окончен. И с этого момента Псы Ночи станут преследовать лишь тех, кто стоит вне закона. Лорд Чин, все ваши потери будут возмещены.

— А как поступить с этим?

— Своими действиями он подписал собственный приговор. Я дал слово. Псы отныне будут наносить удары только в тех случаях, когда доказательства не вызывают ни малейшего сомнения.

Он не отвел глаз под тяжелым взглядом Чина. Тервола должен понять, что О Шинг не простит ему ни единой ошибки.

Ланг, Чин, Ву и все остальные были потрясены тем, что Там не просит сохранить жизнь брату.

О Шингу было больно, но решение принято. Для того, чтобы подчинить этих людей своей воле, ему надо стать несгибаемым, перестать колебаться и демонстрировать нерешительность. Ради будущего он должен пойти на это. Ланг сам себя приговорил к смерти. Там мог испытывать соблазн, но О Шинг не имел права позволить себе проявлений слабости. Империю и без того накрывает тень распростертых над нею крыльев хаоса. Ему необходимо вновь взять все под контроль.

— Ланг, у тебя есть что сказать?

Брат отрицательно покачал головой.

Там радовался, что здесь нет Трана. Осуждающий взгляд охотника был способен поколебать его решимость. Ему нужно время, чтобы привыкнуть управлять единолично.

— Вам самому решать его судьбу, лорд Чин. Вы — пострадавшая сторона.

Взгляд рубиновых глаз маски некоторое время перебегал от брата к брату. Затем рука в перчатке сняла с лица изображение помеси кошки с горгульей.

— Разрешите на этом закончить, Властитель. Я отдаю его вам, между нами и без того достаточно недоразумений.

— Прекрасные слова, лорд Чин (ах ты, скользкая гадюка!). Благодарю вас. Есть еще вопросы?

— Когда же мы наконец отомстим за Императорский Штандарт? — выпалил Фенг.

Чин потянул Фенга за локоть и произнес:

— Это все, Властитель. Разрешите пожелать вам доброго дня.

Когда дверь за Чином закрылась, Ланг простонал:

— Неужели ты и в самом деле…

— Да, — ответил Там, ковыляя к письменному столу. — Я не стану терпеть неповиновения, от кого бы оно ни исходило. Даже от тебя. Я не просил, чтобы меня сделали Императором. Более того, я этого не хотел. Но вот я здесь и теперь сделаю все, чтобы стать подлинным Властителем. Я стану Императором. И вы все мне не сможете помешать. Ты меня понял?

На следующей неделе он приказал казнить семьдесят Псов Ночи.

Кровавая чистка среди профессиональных бунтарей стала неизбежной. Для этих людей ночные рейды и убийства превратились в самоцель. Теперь на смену террору должно прийти администрирование. О Шинг поклялся, что Шинсан от границы до границы превратится в спокойную и управляемую державу, какой он был во времена правления Туан Хуа. Если он сумеет сохранить решительность…

Отвратительное поведение Ланга предопределило День Принятия Твердого Решения.

С этого момента и до самого конца Там останется О Шингом. Абсолютным правителем в духе Тиранов-Основателей Шинсана. На уступки он пойдет только в тех случаях, когда это будет вызвано острой политической необходимостью.

Головная Девятка Шинсана собралась на чрезвычайное заседание. Было сделано все возможное, чтобы явились все. Над Девятками нависла серьезная угроза.

Последний заговорщик стоял еще в дверях, когда человек в маске, изображающей помесь кошки с горгульей, произнес:

— О Шинг начинает подозревать. Его Псы действовали не по наитию, в их рейдах прослеживается система. Он пытается выяснить, кто мы такие и каковы наши цели. Таким образом, он из нашего помощника неожиданно превратился в злую силу. Прибавьте к этому постоянное сопротивление нашему продвижению в западном направлении. И его поддержку в народе. Ставлю вопрос: не изжил ли он свою полезность?

Человек в маске клыкастой черепахи (прикрытие лорда Ву на данный момент) возразил:

— Я позволю себе не согласиться. О Шинг чрезвычайно молод, и ему пока еще можно внушить то, что нам надо. За короткий промежуток времени ему довелось пережить слишком много. Вспомните, он всего за несколько лет превратился из раба в Императора, не имея той временной перспективы, которой обладают тервола. Мы слишком торопимся. Если нажим ослабить, то он станет мягче. Нельзя выбрасывать инструмент, пока не завершена его закалка. Мы к нему достаточно близки. Необходимо только устранить его приспешников, чтобы он целиком полагался на наше руководство.

Ву говорил от чистого сердца, проявляя единственную слабость, которая и послужила причиной появления полунасмешливого прозвища «Ву Милосердный». Он испытывал к О Шингу гораздо более теплые чувства, чем тот мог подозревать.

У Ву никогда не было сыновей.

Кроме того, возражал Ву в силу своего неведения. Он не знал, что временной ход событий был согласован лордом Чином с Девяткой более высокого порядка.

Чину были прекрасно известны эти слабости Ву.

— Мне, видимо, нет необходимости напоминать нашему брату о требованиях безопасности. Но тем не менее его слова заслуживают внимания. Я предлагаю расстаться на неделю, чтобы хорошенько подумать, а затем собраться, чтобы внести поправки в нашу политику и ближайшие цели. Оставайтесь в зоне досягаемости. Во имя Девяти.

Они уходили по одному, и вскоре в помещении остались лишь Чин и его ближайший соратник.

— Видимо, нам снова потребуется пополнение? — спросил оставшийся.

— Нет, Фенг, на этот раз не потребуется. Ву говорил без всякой задней мысли, и он не покинет Девятку. Я очень хорошо его знаю.

Чин не мог сказать, что скорее всего убить Ву будет просто невозможно. Это не удалось даже самой Мгле. Да и Чин в предвидении будущих столкновений предпринял несколько попыток, якобы от имени принцессы. При этом действовал он тогда гораздо более рьяно, чем того могло потребовать Эхелебе. Ву мог стать неуловимым и ужасным в своей решимости противником.

— Ладно, пусть все останется как тебе угодно.

Когда Фенг вышел, в помещении возник сгорбленный старик.

— Отложи всякие действия, — приказал он. — Но готовь почву для того, чтобы в нужное время О Шинга можно было бы устранить. Он окажет сопротивление, когда наступит час Праккии.

Чин ответил кивком. Ему не требовались приказы на то, что он так или иначе уже планировал. Разве он и Избранный Чунг не первыми уловили, откуда может подуть злой ветер? Кретин Чунг все изгадил…

Вслух же он спросил:

— А кто его заменит? Наследника у него нет, а Праккия не может выступать открыто.

— Не возражаешь, если трон унаследует человек, напрямую связанный с Праккией? Кто-то, входящий в Девятку Высшего порядка.

Чин поклонился. Он надеялся, что вложил достаточно почтения в поклон, который для него послужил проявлением полной победы. Скоро он получит Шинсан, а затем, возможно, и Эхелебе,

— Ускорьте начало операций на Западе. Время Эхелебе приближается.

На сей раз Чин поклонился еще более прочувствованно. Интриги, которыми он в некоторой степени руководил, приводили его в восхищение. Они предъявляли огромные, достойные его талантов требования и приносили конкретные результаты.

— Я возьмусь за это лично, поскольку действия здесь потребуют ювелирной точности.

— Будь осторожен, лорд Чин, — произнес сгорбленный старец с едва заметной улыбкой. — Помни, ты — самый ценный член Праккии.

Человек в маске кошки-горгульи ничего не ответил. Но его мысли метались, пытаясь оценить возможности, скрытые за словами старика. Он снова и снова повторял про себя эти слова, чтобы понять, что они означают. Он понял одно: ведется какая-то тонкая и весьма опасная игра.

В армии протрубили сбор, и вскоре над ничего не подозревающим Западом должен был разразиться ураган. О Шинг исчерпал все возможности оттянуть начало операции. Все его доводы осыпались подобно розам под ударами ветра. Легионы зализали свои раны. Шинсан обрел внутренний мир, а тервола были могущественны и многочисленны. В Лионтунге не хватало места для размещения тервола с их штабами. Командование экспедицией О Шинг возложил на лорда Ву. Ву разработал план вторжения искусно и эффективно. В этом ему помогли готовые к любому сотрудничеству и горящие нетерпением тервола. Их навязчивая идея вот-вот должна была воплотиться в жизнь.

Путей отступления для О Шинга не оставалось.

Иногда его начинала беспокоить возможность новой Бакеендалы. Однако гораздо чаще его волновали последствия победы. Мечты о реванше и этой войне в течение десяти лет определяли все помыслы и действия тервола. Эта война стала частью их внутренней сущности. Но что произойдет после того, как запад рухнет? Не обратится ли Шинсан против самого себя — Западные державы против её востока — в схватке более тяжелой и кровопролитной, чем та драма, которая недавно разыгралась между ним и Мглой? Иногда его посещали мысли о поступках этой жуткой женщины. Она сошла со сцены слишком легко. Неужели ради процветания Шинсана? А может, чтобы позволить ему, Таму, сыграть какую-то короткую и жестокую роль в её собственной судьбе, прежде чем снова предъявить свои права на трон?

Ни Тран, ни Ланг не обнаружили в Шинсане никаких следов ностальгии по Мгле, но в этой преисполненной тайнами, заговорами и колдовством стране ничего нельзя было исключить.

Мглу необходимо устранить. Она представляла для О Шинга угрозу одним своим существованием.

Тран вернулся из бассейна реки Реи, где следил за ходом весьма любопытной войны. Он привез с собой кое-какие новости.

Не успев отмыться от дорожной грязи, он ворвался в жилище Тама и радостно объявил:

— Пусть у меня ушли на это годы, но Чина я все-таки уличил! Не настолько, конечно, чтобы доказать его враждебность тебе, но вполне достаточно, чтобы пригвоздить его за неподчинение. Действия без приказа. Осуществление политических акций без согласования с троном.

Появился Ланг.

— Успокойся. Расскажи все по порядку. Мне ужасно хочется все это услышать, — сказал он, бросив на Тама многозначительный взгляд.

О Шинг кивнул.

— Речь идет о войне в бассейне Реи. Ею руководит Чин. Занимается этим пару последних лет. Посмотри. Он все время таскается по западной части страны, а хаос и разрушение идут следом за ним, как верный старый пес.

Он протянул О Шингу несколько листков наскоро состряпанного доклада.

— Ланг! Прочитай вслух. Тран, следи за дверью. Чина сейчас в городе нет, но Ву с ним заодно. — Показывая, насколько близки друг другу тервола, О Шинг скрестил пальцы.

Ланг забубнил, зачитывая отчет о странных маршрутах Чина. Некоторые периоды деятельности Чина из доклада выпадали, так как его местонахождение установить не удалось, но и того, что говорилось, было вполне достаточно, чтобы обвинить его в сознательном нарушении совершенно однозначных распоряжений Императора.

Познакомившись с докладом, они пустились в спор о том, следует ли предпринять необходимые меры немедленно, или подождать окончания кампании на Западе. О Шинг полагал, что Чин во время войны сможет принести существенную пользу.

Там еще раз вернулся к проблеме близости Чина и Ву, поставив вопрос, не следует ли, несмотря на отсутствие улик, допросить последнего…

В пылу спора они совсем забыли о дверях.

У Ланга неожиданно округлились глаза.

О Шинг поднял взгляд на вход.

— Ву! — только и смог прошептать он.