Глава 20

1004-1011 годы от основания Империи Ильказара

ИМПЕРАТОР-ДРАКОН

Со времени убийства Туан Хуа Шинсан не имел общепризнанной столицы. Принцы-маги отказывались дважды приклонить голову на одну и ту же подушку. Их жизнь целиком зависела от умения избежать подосланных убийц или существ Ночи.

Центр управления Империи Шинсан находился там, где в данный момент развевалось императорское знамя.

Древний Хуанг Тайн был интеллектуальным сердцем державы. Город был средоточием наиболее почитаемых храмов и самых известных университетов.

Чину очень нравился Хуанг Тайн.

— Здесь масса свободных помещений, — заявлял он. — Половина храмов заброшена.

Они жили в городе целый месяц, восстанавливая силы, израсходованные на бегство домой.

— А я чувствую здесь себя неуютно, — отвечал О Шинг. — Ведь я вырос на границе.

Он не мог точно разобраться в своих ощущениях. Может быть, для него здесь все слишком утонченно и обжито? Похоже на то. Варварский принц среди ловких, изворотливых жрецов и высокоумных профессоров. Кроме того, Хуанг Тайн был отнесен слишком далеко на запад…

Ланг, Ву, Тран, Фенг и другие разделяли его чувства. Обитатели Запада были им не по вкусу.

Однажды, осматривая превращенные ныне в музей и общественный парк дворец и сады Туан Хуа, О Шинг задержался возле одного из многочисленных ораторов, упражняющихся в красноречии на берегу пруда, где плавали золотые рыбки.

— Чин, я не совсем понимаю его диалект. Неужели он назвал тервола «незаконным плодом совокупления темной стороны человека с извращенной формой Истины»?

— Да, Властелин.

— Но…

— Он абсолютно безвреден. — Чин пошептался с сопровождающим их чиновником городской администрации и продолжил:

— Пусть разглагольствуют. Силу контролируем мы.

— Они не осмелятся ни на что серьезное, — подхватил Фенг, и из-под его маски послышался короткий ехидный смешок.

— Эти люди называют себя рабами, хотя и имеют свободы больше, чем ученые любой другой страны, — заметил Чин. — Даже в Хэлин-Деймиеле мыслители более сдержанны.

— Полная свобода, — сказал Ву, — не считая того, что они не могут ничего изменить.

О Шинга и Чина удивил тон, каким это было сказано. Сопровождающий их чиновник что-то прошептал на ухо Чину, и тот объявил:

— Перед вами Кин Куо-Лин. Преподаватель истории.

Профессор выкрикивал против ветра слова, обличающие тервола. Он ссылался на собственный опыт и доказывал, что колдуны-военачальники исторически обречены. Его безумный взгляд поймал глаза О Шинга и прочитал в них сочувствие.

"Я неполноценен, — думал О Шинг. — Хром душой так же, как и телом. И душа подобно ноге неизлечима. Однако никого из нас нельзя считать цельным человеком, и таковыми нам стать не дано. Чин, Ву, Фенг принесли цельность своей личности в жертву обуревающим их страстям. Тран, Ланг и я затратили слишком много сил на то, чтобы выжить, в результате наше видение мира сузилось, и борьба за существование стала единственной целью. В этой стране в наше время ни у кого нет шансов подняться над собой и превратиться в полноценную личность».

Некоторым же, как, например, ему, постоянно приходилось существовать в крошечных загонах. И Там вовсе не был убежден, что все решетки его клетки созданы чужими руками.

В конце концов О Шинг решил поднять Императорский Штандарт в Лионтунге. В этом старом городе-часовом восточных краев он чувствовал себя как нельзя лучше. Кроме того, Лионтунг лежал далеко-далеко от западных стран, в сторону которых были обращены жадные взоры одержимых идеей захвата новых земель тервола.

— Клянусь, Ву потирал руки от радости, когда ему об этом сказал Тран, — хихикая, заявил Ланг. — А Чина, наверное, хватил удар. Фенг объединился с Ву. Я бы на твоем месте, Там, внимательнее следил за Ву. По-моему, он больше тебе не Друг.

— И никогда не был, — прорычал Тран. Лесной человек все еще не мог простить Таму, что тот доверял советам тервола больше, чем ему.

— Ты, Тран, несправедлив. Ву соткан из парадоксов. В нем сидит несколько личностей. Один из них является моим другом. Но он там не главный. Подобно мне, Ву изготовлен из негодного материала. На нем, как и на мне, лежит проклятие предков. Он обладает Силой и одновременно находится в подчинении у неё. При этом он предпочел бы быть Ву Великодушным.

Тран неуверенно взглянул на старого друга. Прошедший через тигли Баксендалы, новый, более эмоциональный и склонный к философии Там постоянно ставил его в тупик. Образ человека дела, далекого от серьезной мыслительной деятельности, который пытался создать себе Тран, начинал все более отдалять их друг от друга.

Чтобы сохранить этот образ и в то же время не потерять близость, Тран постоянно обращался к обсуждению военных проблем.

— Весенний выпуск даст нам двадцать тысяч бойцов, — сказал он, протягивая О Шингу толстенный отчет. Он так толком и не научился читать и нанял себе писца, которому вполне мог доверять. — Здесь содержатся предложения Фенга по комплектованию. Основной упор сделан на восточные легионы, но серьезных недостатков я не вижу. Ты можешь доклад завизировать.

Никто не посмеет упрекнуть О Шинга и его тервола в том, что они в первую очередь укрепляют наиболее надежные легионы.

— Скучища, — объявил Там, бегло просмотрев страничек пять. — Впредь, Тран, пусть этими докладами занимаются на более низком уровне. Иногда у меня создается впечатление, что их сваливают на меня лишь затем, чтобы отвлечь внимание от более важных предметов.

— Но если ты собираешься ими управлять, тебе следует знать о них все, — заметил Ланг.

— Понимаю. Тем не менее я должен иметь немного свободного времени, чтобы делать то, что хочу. Тран, составь мне список тервола и претендентов, связанных с не полностью укомплектованными легионами. Добавь туда одного кандидата, лично мне не знакомого. Ланг, организуй этим людям посещение Лионтунга. Может быть, я смогу найти среди них кандидата на выдвижение.

— Мне это нравится, — вмешался Тран. — Таким образом мы сможем отставить всяких Чинов.

В отношении Чина Тран страдал параноидальной одержимостью. Он знал, что их давний преследователь оставался тайным врагом, и часто пускался в длиннейшие рассуждения на эту тему. Но никаких конкретных доказательств у него не было.

О Шинг уже начал проводить политику фаворитизма, выдвигая на более высокие посты верных ему людей. Среди претендентов он пользовался огромной популярностью. Популярность возросла еще больше, когда он ужесточил свою линию. Механизм управления армией и правительством все больше переходил под прямой контроль О Шинга. Его тайные недруги видели это, но сделать практически ничего не могли.

Там не мог добиться лишь одного. Он не смог убедить тервола отказаться от идеи отомстить за поражение под Баксендалой.

Отмщение стало делом чести и репутации не привыкшей к поражениям армии.

Фенг, находясь в редком для него воинственном расположении духа, объяснил:

— Легионы никогда не терпели поражения, и сознание непобедимости было их самым грозным оружием. Именно оно помогло им выиграть сотни бескровных битв. И под Баксендалой их тоже не разбили. Там разбили и обрекли на вечный позор нас — их вождей. Твой Тран оценил ситуацию лучше, чем мы, поскольку утрата Силы не ввергла его в шок и не затуманила мысли. Наше замешательство, наша паника, наши неадекватные реакции — и наша трусость, если хотите! — убили тысячи и заклеймили позором оставшихся в живых. — В какой-то момент Фенг не смог сдержать эмоций и выкрикнул; — Мы даже принесли в жертву Легион Императорского Штандарта, Властелин, пока Баксендала остается не отмщенной. — Потом более спокойно добавил он. — Пока это жалкое создание — Рагнарсон — остается живым доказательством того, что волна Предназначения может быть обращена вспять, наши враги будут сопротивляться. Если же мы сделаем так, как того требует Рок, он капитулирует и нам не придется платить кровью.

Властитель, Легионы являются тем скелетом, на которых держится Шинсан. Если мы позволим сломать себе хотя бы одну кость, то подвергнем весь становой хребет и саму плоть страшной угрозе. В конечном итоге попытка реванша окажется для нас гораздо меньшим злом.

— Я внимательно выслушал тебя, — произнес О Шинг. Оы понимал, что Фенг сейчас говорит только от своего имени, но слова его выражают мысли всех тервола. — И мне нечего тебе возразить.

Тран, во всем инстинктивно противостоящий тервола, в этом вопросе выражал с ними полное согласие. Каждый тервола, получавший аудиенцию у О Шинга, имел свой план мести за Баксендалу. Противостояние этому напору пожирало у Тама массу времени, делая все дни похожими друг на друга. О Шинг радовался, когда сценарий событий дня хотя бы немного менялся.

Тем не менее ему удалось кое-чего добиться.

Через пять лет и шесть дней после позора Баксендалы Избранный по имени Фу Пиао-Чуонг, преклонив колени, принес клятву верности О Шингу. Не Шинсану, не Совету, не Трону — но лично ему. После этого Император направил его на не очень заметный пост в отдаленный Восточный Легион. Кроме того, О Шинг в запечатанном конверте отправил указы о назначении некоторых претендентов на столь же незаметные посты.

Через неделю отряды террористов, именуемых «Псы Ночи», нанесли первый удар.

Через две недели к нему ворвался страшно взволнованный и забывший надеть маску лорд Ву.

— Властитель, — спросил он недоуменно и с выражением скуки на лице, — что происходит? Великие люди гибнут! Убивают командующих легионами. Замки и другую недвижимость уничтожают. Жрецов и чиновников избивают или убивают. Наши старые сторонники со времен «бегства» в Миенминге и Махай призывают к восстанию. Когда мы допрашиваем захваченного террориста, тот в каждом случае называет своим командиром одного из претендентов. Претенденты, в свою очередь, ссылаются на вас.

— Что же. Это меня нисколько не удивляет.

— Властитель! Почему вы так поступаете? Это — самоубийство.

— Сомневаюсь.

— Неужели вы нападаете на своих тервола?!

Ланг и Тран были удивлены не менее Ву. Даже с ними О Шинг не делился всеми своими секретами. Он выработал византийский стиль правления, который был необходим Императору Шинсана, чтобы остаться в живых.

— Я отвергаю обвинение в том, что нападаю на своих тервола, лорд Ву. Среди убитых вы не сыщете ни одного преданного мне человека. Обличающие их улики не вызывают ни малейшего сомнения. Они накапливались годами. Годами, лорд Ву. Много имен я вычеркнул из списка. Ни один человек не был наказан за то, что в прошлом являлся моим противником. Лорд Чин жив. Его грехи прощены. Псы уничтожают лишь тех, кто противостоит мне сейчас.

— Понимаю, Властитель, — побледнев, произнес Ву.

— И я не остановлюсь, лорд Ву, до самого конца. Тем же, кто мне верен, опасаться нечего. Дни моего терпения, мягкости и осторожности закончились. Отныне я стану Императором, власть которого никто не посмеет поставить под сомнение или оспорить. Императором, каким был мой дед. И никто не посмеет бросить мне вызов. Если Совет со мной не согласен, то пусть попробует доказать, что хоть один из убитых не являлся моим врагом. Но пока Псы Ночи продолжат свою охоту на темных задворках Шинсана, искореняя вероломство и предательство. Пусть те, у кого нечиста совесть, дрожат, заслышав стук подков быстрых коней.

Ву поспешил откланяться и удалиться.

— Нас покинул очень напуганный человек, — со зловещей улыбкой произнес Тран.

— У него есть причина бояться, — заметил Ланг. — Ву боится, что может всплыть и его имя.

— Не всплывет, — возразил Там. — Если он и замарался, то сумел это прекрасно скрыть.

— А вождем у всех этих негодяев — Чин, — объявил Тран.

— Докажи.

— А Тран ведь прав, — сказал Ланг.

— Неужели? Разве я могу выступить в Совете с подобным обвинением? Доставь мне улики, Тран. Докажи, что это не просто слова злобы. Подожди! Помолчи и выслушай. Я с тобой согласен. Ведь я же не пребываю в сонном царстве. Но внешне он выглядит таким же чистым, как и Ву. Следов Чин не оставляет, а интуиция — далеко не доказательство.

Тран отвесил поклон и довольно сердито произнес:

— В таком случае я добуду доказательства.

С этими словами он вышел.

Там действительно был согласен. Чин — змея, но в то же время и второй по могуществу человек в Шинсаие и по логике вещей — ближайший претендент на императорский трон. Его устранение требует непоколебимых, железных доказательств, представленных в тщательно выбранный момент.

Чин без сопротивления не уступит, и его потенциальных союзников необходимо заранее политически устранить.

Совет, недовольный О Шингом за затяжку похода на Запад, подчеркнуто демонстрировал всевозрастающую холодность в отношениях с Властителем. Некоторые члены Совета с восторгом поддержат любую попытку скинуть его с трона.

Шинсан стал совсем иным. Теперь это был поляризованный, политизированный Шинсан. Даже Ву тайно признавал, что во время правления принцев-магов Империя была более благополучной. По крайней мере это была устойчивая, хотя, возможно, и излишне статичная держава.

Пока Тран накапливал улики против Чина, Там сумел залечить старые раны. Однако при этом он ухитрился получить и немало новых. Он внимательно изучал ситуацию и лично выбирал для Псов их полуночные жертвы. Одновременно О Шинг пытался — впрочем, без особого успеха, — вырвать у тервола направленное на Запад ядовитое жало. Вскоре он и Ланг начали участвовать в набегах Псов, а Трана не оказалось рядом, чтобы убедить их не делать этого.

Избранный по имени Хсиен Луен-Чунг был любимцем Ву и командовал тысячей в Семнадцатом легионе. Такие посты, как правило, занимали полноправные тервола. Улики против Хсиена были бесспорны, и О Шинг не действовал раньше только потому, что не хотел обострять отношений с Ву.

Перехваченное письмо без подписи решило судьбу Чунга.

— Доставь его по назначению, — сказал Там почтовому курьеру, который был одним из его агентов. — Таким образом мы узнаем других участников заговора. Ланг, выясни источник послания.

Письмо агенту передал другой курьер, который получил его ранее на почтовой станции далеко на западе.

Письмо состояло из пяти слов: «Приготовить Девятку для уничтожения Дракона».

Драконом был О Шинг. Дракон — его символ, унаследованный от отца. Значок в письме был его личным знаком, а не иероглифом, который применялся для обозначения как обычного дракона, так и дракона магического.

"Итак, — думал Там, — Трам был совершенно прав, не доверяя владеющим искусством письма. И его совет вербовать почтовых курьеров оказался удачным».

— Ланг, на сей раз я хочу участвовать. Сообщи, когда все волки окажутся в ловушке.

Ничего не подозревающий Чунг немедленно собрал всех заговорщиков.

— Похоже, что дела лорда Ву обстоят довольно скверно, — рассуждал Ланг, помогая Таму облачиться в доспехи. Заговорщики оказались офицерами Семнадцатого легиона или важными лицами из ближайшего окружения Ву.

— Возможно. Но ни один из преступников в контакт с ним не вступал, И он со своей стороны ничем не проявил себя. Кроме того, послание пришло с Запада. Полагаю, что кто-то просто сумел совратить его легион.

— Кто-то вроде Чина?

— Не исключено, если припомнить их противостояние в прошлом. Чин мог попытаться ослабить Ву и сделать его на сей раз более уязвимым. Пошли. Нас уже ждут.

Двенадцать Псов притаились в лесу неподалеку от черного хода в здание. Там взирал на них с явным неудовольствием. Неужели эти чумазые разбойники, которых он взял на службу, без пяти минут тервола? А ведь он потребовал, чтобы к этой операции привлекли самых лучших. Эти же выглядели настоящими бандитами, то есть теми, кем считал их Совет.

Чунг занимал большой дом в нескольких милях к юго-западу от Лионтунга. Ему как тысячнику полагались десять личных телохранителей. Кроме того, его наверняка охраняет и колдовство. Большинство собравшихся здесь заговорщиков были обучены владеть Силой.

О Шинг наслал черный туман сна на тех охранников, что остались в караульном помещении. Эти шестеро, проснувшись, так и не узнают, что произошло. Чтобы отвлечь самих заговорщиков, Там пустил в дело злобную архисаламандру…

Да, они действительно были виновны. Прежде чем напасть, он для большей уверенности долго слушал, стоя у окна.

Тама охватила ярость, и девять человек одновременно вскрикнули от ужаса и изумления, когда он ворвался в комнату. Изуродованная нога едва не предала его.

Поставленные ими охранительные заклятия были незаметно для всех нейтрализованы более могущественной Силой.