Глава 14

Весна, 1011 год от основания Империи Ильказара

ЖЕНЩИНА ИЗ ТАЙНЫ

— Впусти его, — сказал Рагнарсои. Он поднялся со своего места, сделал шаг к дверям и, протягивая руку, продолжил:

— Прошу вас, полковник. Простите за то, что мне пришлось провести так много времени на заседании Совета.

— Понимаю, — ответил Орион. — Примите мои поздравления.

— Придержите их на год. Не исключено, что мне еще придется пожалеть о своем согласии. Сейчас мне хотелось бы поговорить с вами о Балфуре. Мои люди кое-что узнали.

— Вот как?

Рагнарсон надеялся, что по реакции Ориона догадается о планах гильдий. Поэтому он пересказал все, что услышал от Вальтера, закончив повествование вопросом:

— Вы желаете получить тело капитана Джокаи?

— Мне необходимо запросить Высокий Крэг. Какого дьявола понадобилось Балфуру в Ульмансике? Согласно докладу, он отправился на неделю поохотиться в окрестностях озера Берберич. Да, здесь что-то происходит, и мне это не по вкусу.

— Я уже давно твержу вам об этом. Вы не можете предположить, кто мог похитить моего друга?

— Нет. Этот тип Рико… Нет, все это ставит меня в тупик. Но я, конечно, запрошу Высокий Крэг.

— Тем не менее я не продлю вашего пребывания у нас.

— Очень хочется понять, почему вы нас так опасаетесь, — покачав головой, произнес Орион. — Может быть, если бы я знал, мне удалось бы вас переубедить.

— Мне самому это хочется понять. Просто интуиция, как мне кажется. А День Победы, между прочим, приближается.

— Мой штаб разрабатывает план вывода войск. Мы двинемся с восходом солнца после Дня Победы и ожидаем, что покинем пределы Кавелина через пять дней. Из-за того, что вы держите нас в казармах, я не успел уведомить Высокий Крэг и договориться о праве прохода с соседними странами. Впрочем, сомневаюсь, что возникнут какие-либо проблемы.

— Меня это устраивает. Мы намерены организовать прощальный вечер для всех ваших ребят.

— Не смею возражать.

— Надеюсь, что вы не затаите против меня зла.

— Извещайте меня обо всем, что узнаете о Балфуре, а после того как мы уйдем — моего агента.

— Хорошо.

Рагнарсон выбрал один листок из горы петиций, накопившихся на его рабочем столе. На него вдруг обрушились все дела, которые во время болезни королевы оставались в подвешенном состоянии. Каждый, кто мог, пытался привлечь внимание регента.

— Эй, Дерел, добудь для меня большую коробку,

— Сэр?

— Для того чтобы я мог забросить туда бумаги, «требующие дальнейшего рассмотрения». Вроде этой. Какой-то тип просит меня «почтить своим присутствием» открытие своего питейного заведения.

— Сэр? Вы позволите дать вам совет? Выполните эту просьбу. Откладывайте те, в которых нордмены просят вас разрешить осуществлять местные поборы. Давать послабления знати и их ставленникам означает загнать себя в смертельную ловушку. Основой Вашей власти являются вессоны, вроде того достойного человека, который когда-то был солдатом, а затем стал владельцем постоялого двора. Держите их рядом с собой. Теперь я намерен доставить сюда ту женщину. Через полчаса вас устроит?

Он вернулся через десять минут. Оказывается, она услышала, что регент освободился, и ждала внизу.

— Маршал! Вот эта дама.

— Благодарю, Дерел.

Рагнарсон встал с кресла и внимательно посмотрел на гостью. На ней был традиционный наряд жительницы пустыни. Сквозь вуаль смотрели темные миндалевидные глаза, а уголках которых была заметна сеть морщинок. Дама явно старше, чем ей хотелось бы быть.

— Мадам, прошу вас, садитесь. Может быть, желаете каф? Уверен, что Дерел сможет нам его приготовить.

— Нет. Прошу вас не беспокоиться. — Она говорила с заметным акцентом на итаскийском, характерным для района Нижнего Сильвербинда.

— Что я могу для вас сделать? Мой секретарь сказал, что вы намекаете на ваши отношения с Гаруном бин Юсифом?

Вуаль слегка заколыхалась от негромкого печального смеха.

— Простите, что я так на вас смотрю. Прошло столько времени… Ах, да. Гарун. Гарун — мой муж.

Рагнарсон опустился в кресло со словами:

— Мне никогда не доводилось слышать о его женах.

— Это — одна из печальных тайн нашей с ним жизни. Но это правда. Двадцать три года… Похожих на вечность. Большую часть этих лет я была женой лишь по названию. Иногда я не видела его годами.

Рагнарсон не скрывал своего скептицизма. Она ответила на его сомнения, откинув вуаль. Этот жест считался необыкновенно смелым для её страны. Замужние женщины Хаммад-аль-Накира предпочли бы публично появиться обнаженными, но только не открыть лицо.

Рагнарсон был поражен. Видимо, ему все же не придется просить Дерела выкинуть её вон.

— Вы по-прежнему меня не узнаете?

— А разве я должен вас узнать? Мне в жизни не приходилось встречать женщин, объявляющих себя женами Гаруна.

— Время меняет нас всех. Я забыла, что я уже давно не тот ребенок, которого вы когда-то видели. Той девочке было четырнадцать. Жизнь сложилась нелегко. Мой муж со своими людьми вечно находился в бегах, за исключением тех периодов, когда они вторгались в пустыню, чтобы убивать людей моего отца.

Рагнарсон по-прежнему ничего не мог понять.

— Но вы должны помнить. Помните тот день, когда толстяк привез меня в ваш лагерь в Алтее? Я подняла такой шум, что вы задрали мне подол и отшлепали. Затем появился Гарун, и я так испугалась, что не произнесла больше ни слова.

Почему женщины не способны изложить все четко и ясно. Теперь он припомнил Насмешника, притащившего в лагерь молоденькую девчонку в качестве своего военного трофея.

— О боги! Так, значит, вы — Ясмид? Дочь Эль Мюрида? Замужем за Гаруном? — Он разразился хохотом. — И вы хотите, чтобы я этому поверил?

— Ах вот как! Вы смеете называть меня лгуньей? Вы тогда задрали мне юбку и видели это,

Она подняла юбку и наклонилась.

Рагнарсон сразу вспомнил это багровое родимое пятно в форме шестипалой детской ладошки,

— И это! — Она сердито обнажила небольшую слегка отвислую грудь. Под ней на уровне сердца была татуировка Хариша, которую в Эль Мюриде носили лишь немногие избранные.

— Хорошо, хорошо. Вы — Ясмид.

Невероятно. В его доме появилась дочь Эль Мюрида, исчезнувшая двадцать лет назад. Появилась в качестве жены Гаруна.

Этим браком Гарун вонзил тысячи ножей в сердце своего заклятого врага. Почему он не раструбил о бракосочетании на весь мир?

— Я понимала, что мне не удастся вас сразу убедить. И я захватила с собой вот это.

Она протянула драгоценности, которые могла получить только от Гаруна, и несколько писем. Прочитать их Браги не мог, так как послания были на языке Хаммад-аль-Накира. Но зато на каждом из них имелась личная печать Короля-без-Трона.

— Я вам верю. Скажите теперь, что привело вас сюда?

Он решил обсудить все с Вальтером. Люди пустыни не позволяют своим женам бродить без сопровождения. В лучшем случае столь свободное поведение вызвало бы грандиозный переполох.

— Мой муж исчез.

— Знаю и пытаюсь установить с ним связь.

— Он поклялся убить моего отца.

— Ну, это, прямо скажем, не самая свежая новость нашего столетия.

— Нет. Но послушайте. Прошу вас. После того как он вернулся… после войны в вашей стране… после того как хотел напасть на отца, а вместо этого сражался с вашими врагами… Он очень страдал тогда. Аль-Ремиш был в его руках. Но дружба заставила его изменить планы. Он пожертвовал своей мечтой, чтобы помочь вам.

Тогда Гарун с тысячей всадников, явившись из ниоткуда, погнал О Шинга через проход Савернейк и по равнинам к востоку от гор М'Ханд. Браги тогда, как, впрочем, и сейчас, не понимал действий Гаруна. Дружба? Чепуха. Гарун ради политической выгоды готов зарезать родную мать.

— Итак?

— Когда он годом позже вернулся домой, он выглядел таким усталым и старым… Ему все стало безразлично. Я заставила его поклясться, что он оставит моего отца в покое, если отец сам не станет нападать на него.

— Так вот почему он ушел в подполье! О нем давно ничего не слышно. Лишь редкие схватки, — чтобы его люди не разбежались.

— Да. В этом моя вина.

— Но теперь он передумал?

— Да. Гарун повелел Белулу и Рахману готовиться к решающему наступлению. Он направил Эль Синусси и Эль Мехдуари в прибрежные страны добывать средства и вербовать бойцов среди беженцев. Он приказал повсеместно истреблять агентов моего отца. Прольется много крови.

— Это продолжается уже много лет. И будет продолжаться до тех пор, пока не умрет либо Гарун, либо ваш отец.

— Или даже дольше. У нас есть сын. Мегелин. Мальчик переполнен ненавистью.

— Не понимаю, чего вы хотите. Так же как, не вижу причин, почему Гарун изменил своей клятве. Обычно он держит слово.

— Гарун считает, что отец нарушил перемирие. Люди отца, Хабибулла и Ахмед, похитили вашего толстого друга.

— Насмешника! Так вот что с ним случилось после того, как я год назад послал его найти Гаруна… Он почти сразу исчез.

Рагнарсон решил не развивать тему до тех пор, пока не услышит её версию случившегося.

— Я не знаю точно, как это произошло. Может быть, Гаруну известно больше. Марена Димура рассказывали ему, что случилось. В то время, когда Насмешник меня похитил, Хабибулла был одним из моих телохранителей. Они называли это похищением, хотя я ушла добровольно. В то время я не очень хорошо соображала, а язык у толстяка был подвешен что надо. Одним словом, я решила, что смогу помочь им установить мир. Так или иначе, но ваш друг той ночью едва не убил Хабибуллу. Мне кажется, что тот все время мечтал о мести.

— Дерел! — позвал Рагнарсон и, обращаясь к Ясмид, спросил:

— Вы готовы сейчас встретиться с Хабибуллой?

— Но с какой целью? Это может привести к новым неприятностям. Сейчас они все обо мне забыли… Но если бы все знали… то…

— Сэр? — Пратаксис был тут как тут.

— Узнай, может Хабибулла Как-его-там прийти сюда.

— Прямо сейчас?

— Как можно быстрее.

— Я не думаю… — начала Ясмид, но Пратаксис уже исчез.

— Я загонял этого парня чуть не до смерти, — пробормотал Браги. — Жаль, что под рукой нет Гжердрама.

Пратаксис был прислугой за все, устраивая любые дела, начиная от аудиенций для послов и кончая посредничеством в контактах с торговыми караванами.

— Прошу меня извинить, — произнес Рагнарсон, — но вы можете ему не открывать тайну своей личности. Итак, вы считаете, что Хабибулла похитил Насмешника потому, что тот когда-то нанес оскорбление вашему отцу, а Гарун, приняв это похищение за нарушение перемирия, решил возобновить военные действия?

— Решающая операция, которую он планировал много лет. Все или ничего. Гарун надеется, что его поддержат многие племена.

— Да. Возможно. Но у Эль Мюрида Насмешника нет, и Гарун должен это знать. У него там полным-полно шпионов.

— Я говорю лишь то, что знаю, Какие-то люди убили людей Хабибуллы, а толстяка передали неизвестному человеку в черном. Гарун считает, что убийцы скрылись где-то на севере.

— Подождите. Человек в черном… расскажите мне о нем.

— Марена Димура сказали, что он был высоким и худым. И еще он носил маску.

— Маску?

— Металлическую маску. Может быть, даже золотую. С самоцветами. Как у тех созданий, которые изображены на стенах храмов в джунглях. Убийцы дрожали от страха перед ним.

Рагнарсон спрятал лицо в ладони.

— Гарун исчез, и я боюсь, что он попытается убить моего отца, а когда он нападет на Хаммад-аль-Накир, начнется паника. Я пришла сюда в надежде на то, что вы сможете что-то сделать.

— Что именно?

— Остановить его!

— Не понимаю.

— Я люблю отца. Он был мне добрым отцом. Он — хороший человек. Он не таит зла…

— Войны унесли жизни почти миллиона людей.

— Отец не делал этого. Он этого не хотел. Во всем были виноваты люди вроде Нассефа. Его военачальники были разбойниками.

Рагнарсон не стал спорить, так как в её словах была доля истины. Но в то же время именно отец этой женщины отдал приказ обратить Запад в свою веру и убивать всех, кто её не приемлет.

— Но что я могу сделать? Мне неизвестно местонахождение Гаруна. За последние десять лет мы встречались только раз.

— Как жесток Рок, — зарыдав, произнесла Ясмид. — И почему люди, которых я люблю, тратят все силы на то, чтобы уничтожить один другого? Мне не следовало приходить, я должна была понять, что это ни к чему не приведет. Все, что я пережила, планируя побег, все мучения в пути… Все, все идет прахом.

— Не исключено, что вы проделали это не напрасно. Есть вариант… И он связан со старинным присловьем «враг моих врагов»…

— Простите, но я не понимаю.

— Имеется еще один гораздо более серьезный противник. Зная об этом, ваш муж и ваш отец могут согласиться, что он гораздо более опасен для них обоих, чем они друг для друга.

— Вы говорите загадками.

— Я не решаюсь называть вещи своими именами. Мне приходилось раньше встречать людей в черном. Я дрался с ними. Они называют себя тервола.

Краска отлила от лица Ясмид.

— Шинсан! — воскликнула она. — Только не это!

— А кто мог решиться на то, чтобы выдавать себя за тервола?

Но с другой стороны, с какой стати Шинсану похищать Насмешника? Есть ли какая-нибудь связь между Балфуром и Шинсаном? Неужели Империи удалось проникнуть в гильдию? А этот Вилис Нортен, использовавший имя Марена Димура, оказался вессоном из Кавелина. Неужели агенты Империи сумели проникнуть и в Кавелин?

— Дерел!

Но Пратаксис уже ушел. Рагнарсон записал имена. Орион. Вальтер. Мгла, Требилкок. Настало время выяснить, сумел ли Майкл узнать хоть что-нибудь.

— Кому-нибудь известно, куда ушел Гарун?

— Нет. Он просто скрылся, ничего не сказав даже Белулу и Рахману. Гарун иногда так поступает. Все жалуются. Он обещает не повторять подобного, но тут же снова так делает. Я думаю, что он пытается добраться до моего отца.

— Если бы я нашел способ с ним связаться, войну можно было бы предотвратить. А как ваш отец? Он прислушается к вашим словам?

— Да.

Почему она так уверена после стольких лет?

— Но он изменился. Он теперь жирный старик и к тому же, как говорят, свихнувшийся.

— Знаю. К Гаруну из пустыни приходят люди и говорят, что отец предал свои идеалы, что он захватил Трон Павлина для… Типы, подобные Нассефу изменили его.

— Нассеф давным-давно умер. Я сам убил его.

— Чудовище по имени Нассеф погибло. Но есть и иные Нассефы. Они изолировали моего отца от остального мира и взяли бразды правления в свои руки.

— Но он еще способен поднять голос. Правоверные последуют за ним, если он к ним обратится публично. Ведь приближается Дишархун, не так ли?

Дишархун был Днями Высшей Святости и праздновался в Хаммад-аль-Накире целую неделю. В Аль-Ремиш стекались паломники, чтобы послушать речи Эль Мюрида.

Рагнарсона беспокоила лишь судьба Кавелина. Если Гарун, вторгнувшись в Хаммад-аль-Накир с территории Кавелина и Тамериса, проиграет, у Эль Мюрида появится законное основание нанести ответный удар. Это может начать новую серию войн.

— Мне и без этого хватает проблем, — пробормотал он. — Гарун, Гарун, может, было бы лучше, если б я перерезал тебе глотку много лет назад.

Он по-прежнему считал Гаруна другом, но, как ни странно это звучит, этот человек всегда ему не очень нравился. Вот такой парадокс.

Гарун был постоянно погружен в свои собственные планы…

— Маршал?

— А, Дерел, подожди немного, — сказал Браги и, обращаясь к Ясмид, спросил:

— Вы будете называть себя?

— Решу после того, как его увижу, — ответила она, опуская вуаль.

Браги подошел к дверям.

— Приветствую вас, посол. Очень рад, что вы смогли прийти.

— Мне тоже необходимо побеседовать с вами, маршал. Наша разведка…

— Простите меня. Дерел, пошли за Вальтером, его женой и полковником Орионом.

— Он только что…

— Знаю. Возникли новые обстоятельства. В связи с Балфуром. И мне снова надо его увидеть. Интересно, знает ли кто-нибудь, где обретается Требилкок?

— Я пошел, — ответил Пратаксис.

Ученый был страшно недоволен, так как его собственная работа страдала все больше и больше, пока он замещал Гжердрама.

— Благодарю за терпение, посол. Прошу вас, входите.

Хабибулла бросил подозрительный взгляд на женщину.

— Итак, этот бандит бин Юсиф…

— Я знаю, так же как и вы, почему он так поступил, не так ли?

— Простите, но я не понимаю.

— По городу ходит весьма любопытная история. О человеке, оплатившем похищение одного моего друга, который по чистой случайности оказался и другом только что упомянутого вами бандита.

Хабибулла никак не реагировал на слова Браги.

— Не исключено, что вы сами слышали эти рассказы. И они могли показаться вам интересными, особенно в той части, где похитители оказываются неспособными доставить товар. — И Рагнарсон пересказал то, что услышал от Ясмид.

— И где же вы слышали это сказку?

— Во многих местах. Сегодня я её услышал еще раз вот от этой дамы.

Хабибулла, покосившись на женщину, спросил:

— Но зачем Шинсану похищать этого толстого факира?

— Хороший вопрос. Но меня, по правде говоря, занимало и то, зачем агентам Эль Мюрида понадобилось его похищать?

Хабибулла принялся приносить извинения.

— Да, да. Я все знаю, — остановил его Рагнарсон. — Но сейчас, в дни, когда мы прикидываемся все забывшими и всепрощающими… Разве Эль Мюрид не учит, что прощение является актом божественным?

— То, что совершил толстяк, было преступлением против самого Бога…

— Нет, Хабибулла. Это не так.

Посол повернулся на голос.

— Ты ненавидишь его, потому что он одурачил тебя, — сказала Ясмид и, обращаясь к Рагнарсону, продолжила:

— Мужчины моего племени могут простить все — рану, оскорбление и даже убийство. И Хабибулла простил это. Но он не может простить того, что его выставили дурачком в глазах друзей из числа Непобедимых. Нет, Хабибулла, не спорь, ты должен это признать. Он рассказывал тебе байки и демонстрировал фокусы, заставив поверить, что он твой друг. Ты заступался за него предо мной. Вот почему ты захватил его даже с риском развязать новую войну.

— Кто вы? Маршал, кто это?

Рагнарсон посмеивался, облизывая губы.

— Господин Хабибулла, мне кажется, что вы уже догадываетесь.

Ясмид сбросила с лица покрывало.

Хабибулла вперил в неё изумленный взгляд. Но его поразил вовсе не этот отчаянный жест женщины.

— Нет, этого не может быть. Это — колдовство, маршал. Неужели вы вступили в союз с демонами Преисподней? Вы вызываете мертвых, чтобы поиздеваться надо мной!

— Мне кажется, что Хабибулла был в меня влюблен. В то время я этого не понимала. Думаю, что большинство из них поклонялись мне.

— Госпожа!

Рагнарсон с изумлением наблюдал за тем, как Хабибулла упал на колени и, склонив голову, вытянул перед собой скрещенные в запястьях руки.

Теперь у Браги не оставалось никаких сомнений в подлинности посетительницы.

— Поднимись, Хабибулла. — Она опустила на лицо покрывало.

— Что моя госпожа желает?

— Расскажи все честно маршалу.

— Я уже узнал от него все, что надо. За исключением одного: может ли он эскортировать леди к её отцу? И при этом с большим успехом, чем моего друга.

Хабибулла, вновь превратившийся в посла Эль Мюрида, спросил:

— С какой целью?

— От вашего хозяина мне нет никакого толку, и я не выдавлю ни слезинки, если кто-нибудь воткнет кинжал ему в брюхо. Мир от этого станет только лучше. Именно поэтому меня не очень волнует, будет ли бин Юсиф соблюдать условия перемирия с Хаммад-аль-Накиром. Мир мне сейчас нужен только потому, что Шинсан снова сует нос в Кавелин, и я цепляюсь за соломинку. Мне надо, чтобы мои фланги были свободны. Ясмид утверждает, что может установить мир между своим мужем и своим отцом.

— Мужем?

— Да, бин Юсифом. А вы разве не знали? — На сей раз, кажется, посла удалось достать.

— Это правда, — вмешалась Ясмид. — Таков был мой выбор, Хабибулла.

Затем она объяснила, как перед этим сумела добиться мира.