Шторм приближается

На смену марту вот-вот должен был прийти апрель. В низменные земли пришла весна. Дни окончательного сведения счетов неуклонно приближались. Рагнарсон все больше суровел и со всевозрастающим пессимизмом взирал на мир. Все шло чересчур гладко. Жители вернулись к своим домам. Урожай пострадал меньше, чем ожидалось, а в районах, где не было боевых действий, скопились даже излишки продовольствия. Создавалось впечатление, что урон понесли лишь одни нордмены.

Волстокину повезло меньше. Послы королевы-матери в Кавелине и Алтее умоляли о кредитах и поставках зерна.

Хорошая погода позволила приступить к пахоте раньше обычного. К вящему восторгу Рагнарсона, это означало, что летом он может привлечь в войско больше людей. На тот случай, если крестьяне останутся в армии и на время сбора урожая, королева совершала фьючерсные сделки с Алтеей — традиционным поставщиком зерна.

Зима принесла изменения во все сферы жизни. Кавелин наконец сумел стряхнуть с себя паразитов, и, когда в королевстве воцарился временный покой и закончился переход собственности из одних рук в другие, жители стали с надеждой ждать лучшего будущего. Поскольку все блага исходили от королевы, число ее сторонников неуклонно росло. Поток перебежчиков из мятежных провинций становился все мощнее.

Предстоящее лето, по-видимому, никого не беспокоило. Исключением в этом отношении оставались лишь Рагнарсон и его ближайшие помощники.

Браги не снижал давления на мятежников. Покончив с Форбеком и Фаригом, он направил отряды в Ортвейн и Улмансик, использовав эти походы для того, чтобы закалить в боях свое растущее войско. От гильдмастеров, сидящих в своем вознесенном в небеса замке Высокий Крэг на побережье к северу от Дунно-Скуттари, поступили поздравления и сообщение о том, что Браги Рагнарсон выдвинут на присвоение звания генерала гильдии. Кроме того, ему предложили еще три полка в качестве аванса за некоторую часть будущей добычи…

По поручению Короны Браги принял предложение, хотя его и ужасала перспектива командовать таким количеством людей. Что будет, когда они узнают подлинное лицо своего противника?

Обочины дорог и леса столичного округа были заполнены палатками и шатрами. Длиннющие караваны фургонов вползали в город, доставляя различные припасы. Сапоги марширующих солдат вздымали над караванными путями облака пыли. Рагнарсон был потрясен количеством войск. Солдат было почти столько же, как и во время войн Эль Мюрида. Отряд наемников, вместе с которыми он начал борьбу, казался совсем крошечным. Но, несмотря на это, именно ветераны первых битв составляли ядро армии.

Чем больше он размышлял о перспективе командования таким числом людей, тем сильнее нервничал.

Однако ночью, в магических объятиях королевы, беспокойство улетучивалось. Похоже, что пока об их отношениях никто не знал.

В конце марта сэр Андвбур перебежал на сторону Каптала.

Рагнарсон так и не узнал, когда же эта парочка успела договориться, но он подозревал, что в основе предательства сэра Андвбура лежала его приверженность к высоким идеалам.

Попытка рыцаря поднять мятеж провалилась. Предвидя возможные осложнения, Браги удалил сэра Андвбура от центров сосредоточения власти, окружив при этом надежными людьми. Мало кто пожелал присоединиться к рыцарю, после того как, проиграв в короткой схватке, он бежал через Нижний Галмич в Савернейк.

Лонкарик и Савернейк по-прежнему оставались в когтях неестественно долгой и холодной зимы. Рагнарсон воспользовался этим, чтобы обрубить вытянувшийся в его сторону перст мятежников в Нижнем Галмиче, покончив таким образом с последним бастионом врага вблизи столичного округа.

Когда в поле его зрения не осталось ни одного врага, его начал занимать вопрос, что могло произойти с Насмешником, Гаруном, Турраном и Вальтером. Браги очень беспокоил Рольф. Хотя Прешка и не пострадал в схватке в темнице, испытанное им напряжение обострило болезнь легких.

Тем не менее все шло настолько хорошо, что скверные новости из Итаскии он встретил даже с некоторой радостью.

Сторонники Грейфеллза прогнали семьи тролледингцев за реку Портуну в Кендель. Военачальники Кенделя водили тесную дружбу с итаскийцами, и, истребив сопровождение, кендельцы решили прогнать семьи тролледингцев еще дальше в Кавелин.

«Чем занята Элана?» — время от времени спрашивал себя Рагнарсон. Он знал, что эта женщина не принадлежит к числу тех, кто готов бесконечно долго сидеть на одном месте и ждать.

Вечером, в последний день марта, Рагнарсон собрал всех своих командиров, чтобы обсудить планы летней кампании. Они тщательно изучили наиточнейшие карты, и яблоком раздора между ними стал выбор места для лучшей встречи противника. Рагнарсон, слушая спор, вспомнил одно из мест, которое он видел прошлой осенью.

— Вот здесь, в Баксендале, — неожиданно произнес он, ткнув пальцем в карту. — Мы встретим их всеми нашими силами до последнего человека. Поговорите с Марена Димура. Выясните все, что возможно.

Он успел выйти из комнаты до того, как развернулась неизбежная дискуссия.

Итак, жребий брошен. Теперь время превратилось в стрелу, летящую в сторону торгового города Баксендалы.

Рагнарсон прошелся по внешней стене замка, чтобы насладиться покоем тихой ночи перед апрельским Днем дураков.

Вскоре к нему присоединилась королева. На ней был белый наряд — тот, который она носила в то утро, когда впервые скрестились их взгляды. Лунный свет нежно серебрил ее роскошные волосы. Но в ее глазах, однако, лежала печаль. Не обращая внимания на часовых, она взяла его за руку.

— Это — последняя ночь, — прошептала она после долгого молчания. Она остановилась, обняла Браги за талию и, глядя на луну над хребтом Капенрунг, продолжила:

— Последняя ночь. Завтра ты уезжаешь и не вернешься. Вне зависимости от того, победишь или проиграешь… — Голос отказывался ей служить.

Рагнарсон окинул взглядом черные зубья враждебных гор. Неужели там до сих пор еще зима? Браги хотел ей сказать, что вернется, но не мог сделать этого, не кривя душой.

Она чувствовала, что он вернется к Элане. Какими бы страстными ни были их отношения, они не переходили за рамки обыкновенного романа, а роман всегда требует немного взаимного обмана, своего рода сознательного ухода от реальности…

Поэтому он ничего не сказал, а лишь теснее прижал ее к себе.

— Я хочу попросить тебя только об одном, — печально и тихо проговорила она. — Сегодня ночью, в темноте, назови меня по имени. Прошепчи мне его.

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Ты не понимаешь, не так ли? За все время ты только раз произнес мое имя. Представляя меня сэру Фарачи. А в остальное время — ее величество, ее величество. Ее величество. Королева. Иногда по ночам «дорогая»… Но ни разу — Фиана. Я же живое существо. Сделай меня живой…

Да, подумал Браги. Еще в то время, когда она была для него простым человеком, знакомым лишь со слов Тарлсона, он с первой встречи, почувствовав к ней тягу, попытался спрятаться от судьбы за стеной формальностей.

— Боги! — пробормотал стоящий неподалеку часовой. — Что это такое?

Рагнарсон вновь обратил взгляд к горам.

Ниже луны, над зубцом, где-то в районе Майсака возник столп багрового пламени. Постепенно он превратился в сверкающую алую башню.

На мир обрушилась такая тишина, словно он оказался в сердце небывалого урагана.

Пламя разрасталось, и вскоре зарево охватило всю восточную сторону неба. В самой верхней точке зарницы расцвел цветок. Багровый световой ствол под ним забурлил, заколыхался и принял ужасающие человекоподобные формы. Сам же цветок превратился в голову. На месте глаз чернели два бездонных черных провала. Голова была слишком велика для уродливого тела. Рога на этом гигантском черепе, казалось, задели луну, когда чудовище слегка повернулось, уставив открывающие путь в ад глазницы на запад.

Сияние чудовища возрастало до тех пор, пока вся вселенная не оказалась окрашенной в красные и черные тона. Страшным бездонным провалом в беззвучном зловещем хохоте распахнулась огромная пасть, после чего видение исчезло так же, как и появилось, превратившись в багровую накипь, напомнившую Рагнарсону полярные сияния родной Тролледингии.

— Пойдем, — сказал Рагнарсон королеве. — Ты, видимо, права. Возможно, это станет нашей последней беззаботной встречей.

Глубокой ночью он произнес ее имя. И Фиана, вся дрожа, как и возлюбленный, прошептала:

— Браги, я люблю тебя.

Элана и Непанта

А на Лазурном Побережье в конце дня, полного необъяснимого напряжения, Элана и Непанта вскрикнули, когда Слеза Мимизан полыхнула ярким светом, отразившимся багровым заревом в восточной стороне горизонта.

Король Шанайт

Шанайт Анстокинский, которому перед утренней атакой было не до сна, наблюдал с холмов Мерикик, что на границе Анстокина и Волстокина, за багровым заревом на востоке и огромной головой, положившей подбородок на линию горизонта. Встретившись взглядом с полуночными глазами, он вернулся в свой шатер и отменил начало войны.

Наместник

В Ворхасте, неподалеку от места, где потерпел поражение Водичка, Насмешник, неожиданно пробудившись от неспокойного сна, увидел чуть ниже лунного диска багровое сияние. Лишившись дара речи (что случалось с ним крайне редко), он, не сказав ни слова, оседлал осла и заспешил в сторону Форгреберга.

Сэр Андвбур Кимберлин из Караджи

Сэр Андвбур и его двести сторонников, скакавшие всю ночь, чтобы избегнуть встреч с королевскими патрулями, остановились посмотреть на демона, возвышающегося над Савернейком. Еще до того, как видение исчезло, половина всадников повернула назад, предпочитая сдаться на милость Короны. Кимберлин продолжил путь, руководствуясь, однако, не убеждением в своей правоте, а всего лишь опасением предстать слабаком в глазах своих спутников.

Ученик

В Аль-Ремише, в огромном шатре-храме, полусонный толстяк со стоном заковылял к Северному порталу. Жирный, усыпанный драгоценностями Эль Мюрид ничем не напоминал бледного костлявого фанатика-аскета, чей безжалостный меч несколько десятилетий тому назад рушил храмы и орошал кровью пески. Безумие его утратило прежние границы. Красное колдовство вызвало в нем приступ безумной ярости. Он упал и с пеной у рта забился в конвульсиях.

Визигодред

На севере Итаскии, в замке Мендалаяс, высокий тощий мучающийся от бессонницы старец мерил шагами обширную, но до отказа забитую рукописями и книгами библиотеку. Перед камином туда и сюда расхаживала пара леопардов. Свесившись с потолочной балки, на них, ворча, поглядывала обезьяна. Между стариком и леопардами на роскошном диване уютно дремали карлик и юная красотка.

Тощий старец, поглаживая длинную седую бороду, неожиданно обратил взор на юго-восток. Его нос задергался, как у взявшей след собаки, а лицо превратилось в каменную маску.

— Марко! — крикнул он. — Проснись! Зови птицу.

Зиндаджира

В горах М'Ханд, возвышающихся над побережьем моря Сейдара, находилась пещера, в которой обитало существо, именуемое Зиндаджира Молчаливый. Но в эту ночь Зиндаджира был кем угодно, но только не Молчаливым, От его гнева содрогались горы. Он терпеть не мог, когда его втягивали в интриги, которые не плелись им самим. Но в силу собственной извращенной логики Зиндаджира считал, что несет ответственность за то, что происходит на юге. Когда ярость его несколько поутихла, он вызвал своих посыльных филинов.

Вартлоккур

Клыкодред был древней крепостью, приютившейся на самой вершине горы Эль Кабар хребта Драконьи Зубы. И вот там в комнате, лишенной окон, раздался перезвон серебряных колокольчиков, черная стрела, инкрустированная серебряными рунами, повернулась острием к югу. Через минуту в помещение торопливо вошел высокий молодой человек. Его острый взор тут же остановился на колокольчиках и стреле.

Это был Вартлоккур, или, по-иному, Молчаливый, Который Шествует с Печальным Видом. Одни называли его Разрушителем Империи, а другие — Смертью Ильказара. Именно он положил конец господству принцев-тауматургов в Шинсане. Теперь эти самые принцы в виде живых трофеев томились в неприступной Башне ветров замка Клыкодред. Короли трепетали при упоминании имени Вартлоккура.

Он был очень стар — этот на вид молодой человек. Он прожил много сотен лет и был отягощен как Познанием Силы, так и чувством вины за то, что сделал с империей.

И вот Вартлоккур произнес Слово. Озерцо ртути в неглубоком и широком сосуде, стоящем на гранитном столе, ожило. Его поверхность вначале окрасилась во все цвета радуги, а затем на ней возникла картинка.

Вартлоккур увидел гигантского, с огромной головой демона, обхватившего лапой, украшенной когтями ворона, подножие горы.

Это видение оставить без внимания было невозможно.

Вартлоккур начал готовиться.

Гарун бин Юсиф

Когда небо на севере озарилось багровым заревом, длинная, передвигающаяся с исключительной осторожностью колонна всадников находилась всего в тридцати милях от Аль-Ремиша. Тайный марш четырех тысяч кавалеристов через Малые Королевства и хребет Капенрунг был военным подвигом, изумившим даже того, кто планировал операцию.

На горизонте возникла голова демона, и Гарун приказал своим людям повернуть назад.

Звездный Всадник

На одном из ответвлений хребта Капенрунг, высоко в горах, на потрескивающем и постанывающем круглые сутки леднике стоял удивленный и рассерженный старичок. Находясь между двух уходящих в небо гигантских ног, он вглядывался в ужасающую рожу в сотнях миль над его головой. Плюнув и крепко выругавшись, старец обернулся к своему крылатому коню. Отвязав от седла предмет, известный как Виндмийрнерхорн, или Рог Звездного Всадника, он погладил его, поговорил с ним, заглянул в него и удовлетворенно кивнул. Демон начал исчезать.

Затем он уселся и стал размышлять, как лучше в следующий раз поступать со столь неприятными явлениями. О Шинг совсем отбился от рук.

Король Водичка

Через полчаса после того как ночь обрела свои обычные краски, король Волстокина пришел к выводу, что стал игрушкой страшных враждебных сил, которые использовали его как прикрытие в тот момент, когда Зло готовилось нанести удар в мягкое подбрюшье Запада.

Написав короткие послания королеве Кавелина, матери и брату, Водичка бросился вниз с парапета башни, служившей ему темницей.

Глава 15

1003 год от основания Империи Ильказара

БАКСЕНДАЛА