Возрождение и приготовление

Армия Волстокина развалилась. Вначале по одному, а затем и поротно солдаты Водички начали сдавать оружие и расходиться по домам. Уже через неделю в лагере никого не осталось, если не считать советников Эль Мюрида и нескольких высших офицеров. Рагнарсон ушел в столицу, оставив Черного Клыка и тролледингцев заканчивать дело.

В Форгреберг потоком полились клятвы верности. Особенно много их шло из провинций, подвергшихся разграблению. Из Валсокена, Траутвайна, Ортвейна и Улмансика заверений в лояльности поступало несколько меньше. Лонкарик и оба Галмича молчали. Из Савернейка они ничего не ждали, и, как оказалось, были совершенно правы.

С Востока приходили слухи о крылатых людях, перелетающих холодными зимними ночами от замка к замку.

В Кавелине были две небольшие промышленные зоны в провинциях Брейденбах и Фариг. В Брейденбахе перерабатывались руды из копей в Галмичах, Лонкарике и Савернейке. Там же размещался королевский монетный двор. Чтобы получить контроль над чеканкой монеты и отчасти в качестве эксперимента, Рагнарсон направил сэра Андвбура Кимберлина на север через Брейденбах и Нижний Галмич.

С чисто военной точки зрения Фариг играл гораздо более важную роль. Он лежал в самом сердце богатого железными рудами форбека и, кроме того, перерабатывал руды, добываемые в Улмансике и Савернейке. В Фариге выплавлялось почти все железо и сталь Кавелина и ковалась большая часть оружия.

В обоих округах обитало много вессонов, и королева могла рассчитывать на их поддержку.

Таким образом, Фариг и Форбек стали центром зимней кампании Рагнарсона. Контроль над ними не только обеспечивал его оружием, но и раскалывал пока еще мятежные провинции на две части, причем южная оказалась бы относительно слабой.

Из Форбека поступало большое количество клятв верности. Но исходили они в основном от мелкой знати, благосостояние которой зависело от безопасности торговых путей. Крупные землевладельцы выступали за претендента Каптала.

Пока Рагнарсон изучал положение, размышлял, рекомендовал, давал советы или маневрировал войсками в пределах округа Форгреберг, мечтая о таких средствах быстрой связи, которыми располагал Каптал, королева пыталась восстановить разрушенную пирамиду власти. Последовали высылки из страны, кто-то был объявлен вне закона, внедрялись новые порядки. Эта деятельность королевы наталкивалась на ожесточенное сопротивление Совета.

Наиболее сильный протест встретил договор Рагнарсона с олдерменами Седлмейра. Чтобы способствовать утверждению соглашения, Седлмейр направил Кирьякоса и Фиамболоса во главе шести сотен искусных арбалетчиков в Форгреберг и дал обещание увеличить число рекрутов с целью умиротворения Валсокена.

Еще один эдикт гарантировал права всех свободных людей и в первую очередь вессонов.

Даже крестьяне и те получали новые права. Одному сыну из каждой семьи отныне дозволялось уйти с земли, чтобы поступить на службу Короне. Для Кавелина, с его традиционным жестким делением на классы, это было поистине смелым нововведением.

Нордмены хоть и стонали, но на уступки шли. Хаос, охвативший запад страны, оторвал множество крестьян от своих хозяев и от земли. Огромное число бывших подневольных земледельцев ударились в бродяжничество и разбой. Новый эдикт мог помочь вернуть их.

В столичный округ со всех сторон королевства стали прибывать новые жители.

Однако вместе с правами возрастали и обязанности граждан. Рагнарсон ловко сумел провести в одном из декретов идею о том, что каждый мужчина должен быть солдатом, способным защищать себя и свою семью. Каждому взрослому подданному мужского пола вменялось в обязанность обзавестись мечом и научиться с ним обращаться.

Браги был поражен тем, с какой легкостью это предложение получило одобрение министров. Неужели они не понимали, что люди, вооруженные мечами, расправят плечи и перестанут быть безответным орудием в руках своих лордов.

Прошло два месяца. Блудная провинция Вернеке вернулась под крыло королевы. Водичка превратился в мрачного молчаливого обитателя башни, участь которого разделял слуга, присланный сэром Фарачи. Вессоны Фарига намекали, что не против получить такую же хартию, что и Седлмейр. Здоровье Рольфа Прешки ухудшилось настолько, что он был вынужден проводить большую часть времени в постели. Турран и Вальтер исчезли. Но их рука ощущалась повсюду. Зима в нижних землях оказалась на удивление мягкой, а в горах же, напротив, столь суровых холодов никто не мог припомнить. Сэр Андвбур оккупировал Брейденбах. А Браги все больше и больше времени проводил в юго-восточной части столичного округа, муштруя свои войска в полевых условиях.

И вот одним ненастным утром его воины навели понтонный мост через Шпее в Гудбрандсдал. Браги начал вторжение в Форбек.

Охота за призраком

Проклиная холод, свою злую судьбу и прижимаясь к стенам домов. Насмешник бродил по улицам Тимпе — крошечного городка в Волстокине. Он уже торчал в королевстве два месяца, но не сумел обнаружить даже и намека на местопребывание Гаруна. Последний свой след бин Юсиф оставил здесь еще в начале осени. Несколько его бойцов остались, но сам Гарун исчез.

Навстречу Насмешнику шла кучка оборванных солдат, возвращающихся из Кавелина. Они обменивались горькими репликами с прохожими. Насмешник отступил в тень, не желая служить козлом отпущения у обиженных вояк.

— Итак, — произнес из темноты негромкий голос, — посмотрим, что здесь написали собаки.

Схватившись за рукоятку скрытого в складках мантии кинжала, Насмешник оглянулся. Рядом никого не оказалось. — Гарун?

— Возможно.

— Лично я прополз на заднице полмира…

— Слышал, слышал. Так в чем дело?

Насмешник попытался объяснить, продолжая вглядываться в темноту. Он ничего не видел, а окружающая его тьма казалась неестественно глубокой.

— Итак, чего все-таки хочет Браги? — поинтересовался идущий ниоткуда голос. — Дела у него идут отлично. Он вполне способен стать королем.

— Еще бы! Враги превращаются в порошок в мельнице нашего северного друга, они гибнут как муравьи, оказавшиеся на пути муравьеда. Но теперь муравьед выходит на узкую тропу, где его поджидает лев…

— Что ты лопочешь? Эль Мюрид? Он не нападет. У него хватает забот дома.

— О торе! Зная повадки этого сына песчаной суки, отпрыска скорпиона, совокупившегося с шакалом, а может быть, и с верблюдом, интригана похуже самой старухи Судьбы, существа с раскрытым ртом и смеженными глазами…

— Постой, постой. Я, наверное, что-то не понимаю. Слишком долго находился вдалеке от тебя, чтобы сейчас все это выслушивать.

— Эй! Я не так глуп, как ты думаешь. О луна, о ночь, станьте моими свидетелями! Лично я еще способен сложить два и два.

И очень точно, затрачивая гораздо меньше слов, чем обычно, рассказал о том, что увидел Браги в проходе Савернейк.

— Мне следовало предвидеть нечто подобное. Постоянно возникают какие-то осложнения. Сами боги вступили против меня в заговор, — произнес голос и разгневанно продолжил:

— Но я брошу вызов им всем: судьбе, богам, тронам Шинсана. Я вернусь, даже если весь мир ляжет в руинах, а легионы ада выйдут из морей!

Это были слова клятвы, принесенной Гаруном давным-давно — еще в то время, когда он бежал из Хаммад-аль-Накира.

Из всего рода потомков королей и императоров Ильказара только Гарун выжил, чтобы продолжать борьбу за Реставрацию. Он единственный оказался достаточно ловким, быстрым и жестким, чтобы избежать стрел, клинков и яда засланных Эль Мюридом убийц. Он стал беглецом, командиром партизанских отрядов, получившим прозвище Король-без-Трона.

Насмешник решился задать вопрос, который уже давно не давал ему покоя:

— Гарун, что случится со Священным Делом, если злодейка судьба по ошибке левой рукой оборвет славный путь моего старого боевого друга? Останутся ли наследники этого дела? Да, я знаю, что у роялистов есть и другие вожди. Угрюмые, злобные старики, затаившиеся по темным углам и выковывающие отравленное оружие против Гаруна. Но ни один из их сыновей не поднимает меч, чтобы вступить в бой за ускользающую Корону. В ответ бин Юсиф горько рассмеялся.

— Может быть, есть, а может, и нет. Я в одиночку шел тайными тропами, ни с кем не делясь своими секретами. Но с другой стороны, если я умру, то какое мне до всего этого будет дело? Что ж, я припрятал в рукаве пару трюков. Видимо, настало время пустить их в ход.

Насмешник, все еще пытавшийся что-то рассмотреть во тьме, вздрогнул, услышав в нескольких футах от себя стон.

— Гарун?

В ответ послышалось еще одно преисполненное ужаса громкое стенание. Тьма рассеялась.

Гарун исчез. В последние годы он так поступал постоянно. Той близости, которая существовала между ними раньше, не осталось. Но в то же время Гарун продолжал полагаться на дружбу дней их юности.

Мученические стоны не прекращались, и Насмешник вошел в быстро исчезающее облако темноты.

Там он обнаружил старика нищего, в котором едва теплилась жизнь.

— Демоны! — бормотал старик. — Демоны вселились в меня!

Насмешник нахмурился. Это Гарун нашел его, а не он — Гаруна. Из другого, возможно, очень отдаленного места, бин Юсиф разговаривал с ним с помощью колдовства через этого старика. Итак, его старинный друг, оказывается, начал приобщаться к темному искусству…

Несомненно, с наилучшими намерениями. Но зная характер Гаруна…

Появление в конце улицы солдат, которые могли услышать стенания нищего, заставили Насмешника поспешить в другую сторону.

Весьма печально, думал он. Его путешествие оказалось пустой потерей времени. Наверное, следует на все плюнуть и вернуться к Непанте.

Новые посетители

Командование армиями зимой даже при небольших операциях в отдельных провинциях Кавелина ставило перед Рагнарсоном почти неразрешимые проблемы. Он форсировал Шпее с запасами провизии всего на десять дней и выбрал путь через лес Гудбрандсдал не с целью скрыть свое появление в Форбеке, а лишь потому, что там водилось много дичи, которой можно было пополнить солдатский рацион.

Через лес он проходил не торопясь, точно следуя пути, помеченному заранее Марена Димура. Солдаты, рассыпавшись по лесу, занимались охотой. Прошло два дня, прежде чем он позволил своим патрулям появиться на восточной опушке леса.

Лояльность аристократии Форбека к королеве уменьшалась по мере увеличения расстояния от Форгреберга, однако открытое сопротивление они встретили, только миновав Фариг — здесь нордмены поддерживали претендента Каптала.

Тролледингцы Черного Клыка, которым зима казалась ужасно теплой, одним ударом захватили город и замок.

Через три недели Рагнарсон, передав командование Черному Клыку, вернулся в Форгреберг.

Мало что изменилось за время его отсутствия. Был схвачен убийца, исповедовавший культ Хариша и подосланный из Хаммад-аль-Накира. Его поймали, когда он перелезал через стену замка, однако фанатик успел покончить с собой, прежде чем его сумели допросить. Трех министров бросили в темницу. Одним словом, ее величество с делами справлялась.

Он увидел ее перед сном. Королева казалась изможденной.

Глубокой ночью случилось то, чего он страстно желал и в то же время боялся. Его сон стал явью.

От неожиданного прикосновения Браги мгновенно проснулся, сел в кровати и потянулся за кинжалом. Свеча погасла.

Его груди коснулась ладонь. Ладонь женщины.

— Что?.. — пробормотал он.

— Ш-ш-ш… — едва слышно донеслось до него.

Он лег на спину.

Наступившую тишину нарушило шуршание одежды. К нему под покрывало скользнуло обнаженное тело, шею обвили нежные руки, упругие маленькие груди прижались к его широкой груди, а ко рту приникли изголодавшиеся губы…

Утром он не был до конца уверен, что все это не пригрезилось во сне. Никаких доказательств случившегося, кроме собственных ощущений, он не обнаружил. Королева держалась как обычно.

Может быть, его навещала другая дама? Может быть, это была камеристка королевы Мейгхен, которая уже давно, не скрывая своих желаний, бросала на него призывные взгляды?

Но Мейгхен была пышнотелой вессонкой с грудями размером с подушку.

Чудо повторялось из ночи в ночь, но каждый раз посетительница являлась все раньше и оставалась дольше.

В тот день когда Хаакен прислал донесение о капитуляции последних мятежников в Форбеке, Гжердрам спросил Браги:

— Что вы делаете по ночам?

Виновато глядя на юношу, маршал Кавелина ответил:

— Думаю, думаю, думаю. Не сплю. Как ты считаешь, можно ли справиться с колдовством без помощи магии?

Гжердрам отошел, пожав плечами.

Однако на каждый вопрос в конце концов приходит ответ часто радостный, а иногда и ужасающий.

Браги наконец узнал, кто его возлюбленная, но это сопровождалось страшными событиями.

Первый крик с трудом проник сквозь ураган его страсти. Однако второй вопль ворвался в сознание, вцепившись в горло ледяной рукой демона.

Крики доносились со стороны покоев королевы.

Схватив меч, он нагишом выскочил в коридор.

Часовые у покоев королевы безжизненными телами валялись на полу. С галереи на нижний этаж капала кровь.

Рагнарсон ударом ноги распахнул дверь, сорвав замок, и ворвался в помещение. Он вбежал в королевскую опочивальню как раз вовремя, чтобы успеть схватить человека, пытающегося протиснуться в окно. Браги ударил ночного гостя в висок, и тот упал без сознания.

Затем он обернулся к постели королевы. Мейгхен. А над ней, прижав кулачки ко рту, — обнаженная королева. Из горла Мейгхен торчала рукоятка кинжала.

Несмотря на ужасную ситуацию, он обвел взглядом тело, которое до этого знал лишь на ощупь. Королева залилась краской.

— Наденьте что-нибудь, — приказал Браги. Сам он, наскоро обвязавшись одеялом, склонился к Мейгхен. Никакой надежды. В спальню вошел Гжердрам в сопровождении трех гвардейцев.

— Закройте двери, — распорядился Рагнарсон. — Никого не впускать и не выпускать. А вы двое следите за этим типом. Гжердрам, скажи, пусть запрут городские ворота. Никто не смеет покинуть город без моего разрешения.

Видимо, получилось так, что Мейгхен спала в постели королевы и убийца хотел поначалу задушить ее. Но девушка оказала сопротивление, закричала, и преступник, запаниковав, использовал кинжал. Обернувшись, он увидел, что Гжердрам все еще в спальне.

— А я-то думал, что приказал тебе… — начал он, но тут же продолжил:

— Постой! Не говори никому, кто погиб. Пусть думают, что это — ее величество. Посмотрим, кто попытается извлечь выгоду. Но в то же время не стесняйтесь упоминать о том, что мы схватили убийцу.

Кивнув с мрачным видом, Гжердрам убыл.

— Вам же, — сказал Рагнарсон гвардейцам, — придется провести некоторое время в изоляции. Я не хочу, чтобы вы с кем-нибудь общались. Понимаете? Отлично. А пока охраняйте дверь. Никого не пускать! Ни одной живой души. — Обернувшись к королеве, он тихо произнес:

— Отправляйтесь обратно ко мне. Вас никто не должен видеть.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы все прекрасно понимаете. Наверняка имеется потайной ход, которым вы пользуетесь. В противном случае часовые у ваших дверей давно бы поведали всем забавную историю. Так что будьте хорошей девочкой и сматывайтесь поживее.

Убийца пришел в себя. Это был совсем молодой вессон с едва наметившейся бородкой. Запаниковавший юнец, готовый выложить все, что знает.

Но знал он очень мало. Ему не было известно, кто его завербовал, хотя туманное описание внешности своего собеседника парень дать смог.

Браги пообещал пленнику, что если тот поможет заманить в ловушку своего нанимателя, то наказание ограничится ссылкой.

Молодой человек точно знал лишь одно — его услуги потребовались нордмену.

— Если они узнают, что ты схвачен, то попытаются тебя убить, — сказал Рагнарсон.

— Приманка?

— Именно.

— Но…

— Альтернативой является твое свидание с палачом.

Внутренняя червоточина

Вместе с убийцей в камере находились четыре человека. Двое из них были настоящими узниками, еще один был шпионом, подсаженным, чтобы следить за ними, и четвертым оказался Рольф Прешка.

Слухи об убийстве королевы мчались по городу быстрее, чем убегающий от гончей заяц, угрожая уничтожить все с таким трудом завоеванное. Головы льнули к головам, рождая заговоры…

Практически никто не соглашался видеть на троне кронпринца Гайя-Ланге, которого ради безопасности даже пришлось спрятать у деда в Сакуэску.

Рагнарсон предполагал, что те, кто нанял убийцу, станут действовать быстро. И он не был разочарован. Перед самым рассветом три человека тайком вошли в камеру, где находились Рольф и юноша-убийца. Один из трех был тюремным смотрителем. Его сопровождали нордмен и солдат.

Когда ключ заскрипел в скважине замка, Рольф с трудом удержал приступ кашля. Он не верил, что сможет справиться с пришельцами. Они были здоровы и вооружены, а Браги желал получить их живьем.

Но Браги находился рядом. Чуть ли не силой заставив королеву поделиться знаниями, он провел гвардейцев потайными ходами из ее покоев к помещению тюремного смотрителя. Он имел возможность видеть, как вошли нордмен с солдатом и как золото перешло из рук в руки. Теперь, услышав в отдалении звон ключей, он повел гвардейцев через потайную дверь.

Из темноты камеры доносился стук мечей. Браги дал команду двум гвардейцам следовать за ним, оставив третьего охранять наружную дверь темницы.

Ворвавшись в камеру, он прогремел:

— Сдавайтесь!

Прижатые в угол Прешка и его подопечный из последних сил отбивались от наседающих противников. Преступники и шпион уже валялись мертвыми.

Нордмен продолжал яростно наступать на Рольфа. Смотритель сразу же поднял руки, а солдат, похоже, не знал, как поступить. Но затем и он бросил оружие. Браги выкинул его и смотрителя за дверь.

Он, Рольф и парнишка сумели скрутить нордмена, хотя тот даже попытался покончить с собой.

— К лестнице! — прорычал Браги.

Из комнаты смотрителя доносились звуки схватки. Убийцы, видимо, оставили свой арьергард за внешними дверями темницы.

Вернулись гвардейцы, приведя с собой еще одного солдата. Браги обратил внимание, что оба пленника принадлежали к недавно сформированным ротам.

Солдат и смотрителя он запер в камере вместе с трупами. Нордмену и молодому человеку завязали глаза и потайными ходами препроводили в его апартаменты.

— А, сэр Хендрен из Соколичей, — произнесла королева с напускной ласковостью, пока Браги снимал повязку с глаз пленного. — Итак, вы хотели, чтобы я умерла. А я-то полагала вас своим верным рыцарем. — Отвесив сэру Хендрену увесистую пощечину, она закончила:

— Никогда не видела столько трусов, готовых нанести удар в спину. Кавелин просто заражен ими.

Пленный побледнел. Он видел перед собой неминуемую смерть, но тем не менее стоял прямо и хранил молчание.

— Да, я жива. Но вам долго не протянуть. Конечно, если вы не скажете, кто приказал вам нанять этого мальчика. Сэр Хендрен не проронил ни слова.

— Что же, придется прибегнуть к более крутым мерам, — произнес Браги, посадил пленника на стул и принялся связывать ему ноги.

— Что вы хотите?.. — начала было королева.

— Кастрировать его, кастрировать.

— Но…

— Если хотите, можете выйти.

— Я только собиралась сказать, что он — человек лорда Линд-вед ела.

— Вы уверены?

— Так же как в том, что Инред был человеком Крифов.

— Это так? — спросил он у сэра Хендрена.

Тот в ответ обжег Рагнарсона взглядом ненависти.

— Вернусь через несколько минут, — сказал Браги и, вручая королеве кинжал, добавил:

— Воспользуйтесь им без колебаний.

Путь его лежал в апартаменты Линдведела. Там он нашел косвенные подтверждения утверждениям королевы.

Линдведел, которого обычно лишь крайние государственные потребности могли заставить рано встать, был одет и проводил совещание.

После обычного обмена любезностями Линдведел спросил:

— Чем могу вам помочь, маршал?

Браги пришлось наворотить кучу лжи, достойной самого Насмешника в его лучшие времена, чтобы убедить заговорщиков пройти в его покои. Он дал понять, что там спрятаны секретные документы, которые он якобы сумел раздобыть во время своей службы королеве. Кроме того, он предложил изменникам обсудить там условия перехода его армии на защиту их Священного Дела.

Королева, как он понял, ожидала их появления и спряталась вместе с юношей-убийцей. Сэру Хендрену засунули в рот кляп, задвинули вместе с креслом в угол и прикрыли простыней, чтобы он смотрелся ненужным предметом мебели.

— Итак, приступим, — сказал Браги, остановившись у дверей. Он был очень доволен предусмотрительностью королевы.

Министры входили по одному, с удивлением поглядывая на маршала.

И в этот момент королева выступила из укрытия. Браги фыркнул, увидев, как разливается бледность по лицам царедворцев.

— Приветствую вас, милорды, — сказала она. — Мне чрезвычайно приятно, что вы нашли время для того, чтобы нас посетить.

Она подала сигнал, и убийца, выйдя из укрытия, подошел к сэру Хендрену и сдернул с того покрывало.

Линдведел рванулся к двери.

— Я опять одержал верх, сэр, — заметил Браги.

— Ах, Линди, Линди, — произнесла королева, — и зачем только вы все это затеяли.

Стараясь изо всех сил сохранить достоинство, бледный как смерть Линдведел отказался отвечать.

Но часть заговорщиков не последовала примеру своего вождя. Они принялись болтать, выдавая мельчайшие подробности заговора.

Они не умолкли, даже представ перед трибуналом, продолжая называть все новые и новые имена и демонстрируя тем самым масштабы измены.

В полдень следующего дня все заговорщики, как разговорчивые, так и молчаливые, с удивлением на лицах встречали топор палача. Они так ничего и не поняли.

По указанию Рагнарсона капюшон палача надел вессон. Это должно было стать символическим актом. И действительно, преподанный урок не пропал даром.

В страну пришел новый порядок. Маски были сорваны, и вессоны стали реальной силой, поддерживающей Корону.

Рагнарсон ожидал, что ночные визиты прекратятся. И действительно, их не было целых три ночи. Но на четвертую ночь она вернулась и на сей раз, разбудив его, свечу гасить не стала.

Он следит из тьмы

И вновь крылатый человек прилетел в замок Криф, бесшумно планируя в безлунной ночи. Он ужасно боялся, что люди поджидают его, держа в руках холодную острую сталь, чтобы выпустить из него его дух. Но на самом деле он увидел всего лишь одного солдата. Да и тот спал на посту, привалившись к стене. Никем не замеченный, он влетел в окно.

С бешено стучащим сердцем, наполовину вытащив из ножен хрустальный кинжал, крался он по темным коридорам. Эта его миссия была гораздо опаснее всех предыдущих. На сей раз он испытывал судьбу по-настоящему. Дважды ему пришлось прибегнуть к помощи крошечной палочки, которую дала ему леди, подруга Хозяина. Нужно было только направить ее в нужную сторону и сдавить. Тонкий фиолетовый луч сам находил цель, и часовой впадал в глубокий сон.

В первый раз он чуть было не свалился в обморок. Подойдя к часовому, он увидел, что глаза солдата широко открыты. Но они ничего не видели. Дрожа и тяжко вздыхая, Шоптау продолжил путь к цели.

Найти комнату, где Криф давал тайные аудиенции, оказалось делом хитрым. Хозяин лишь раз и очень недолго был в замке Криф за день до его последнего прилета сюда. Сведения о внутренних помещениях дворца они почерпнули у людей, которые пришли к Хозяину, чтобы помочь Кики получить ее наследство. Ни один из них не входил в число друзей короля, и они знали лишь о существовании комнаты, а не о ее местонахождении.

Итак, Шоптау приходилось полагаться на свое чутье. Он был страшно польщен тем, что Хозяин доверил ему столь важное дело, но одновременно опасался обмануть его доверие. Шоптау знал, что он не так умен, как настоящие люди…

Но и сейчас он справится, как справлялся всегда, ради своей дорогой Кики и любимого Хозяина. Крылатый человек нашел маленькую комнату за проходом, ведущим к другой богато украшенной палате. На сердце у него полегчало.

Он внимательно изучил комнату, ощупывая сверхъестественно чувствительными кончиками пальцев стены в поисках спрятанного там механизма. Чтобы найти и открыть потайную дверь, ему пришлось потратить три часа. Вознеся молитву о том, чтобы ею никто вскорости не воспользовался, Шоптау переступил порог.

Коридор, в котором он оказался, как нельзя лучше отвечал его целям. Он окружал комнату с трех сторон, и в его стенах были проделаны секретные отверстия, через которые можно было все видеть и слышать. На полу лежал толстый слой непотревоженной пыли, что, несомненно, было добрым знаком. Сняв со спины небольшой мешок и положив его рядом с собой, Шоптау приготовился к длительному ожиданию.

Он все рассчитал правильно, хотя долго не мог услышать ничего, что было бы полезно знать Хозяину.

Но вот наступил долгожданный момент, которого он так терпеливо ждал. Шоптау понял это сразу, как только открылась дверь комнаты, и он, прильнув к отверстию, увидел короля в сопровождении высокого худого смуглолицего человека. Шоптау не знал, кто это. Это был какой-то чужак, явно иностранец.

Первым заговорил смуглый. Прямо, без всяких экивоков, он произнес:

— Вашему величеству нужны сторонники, но без всяких политических обязательств перед ними.

— Об этом вы упоминали в письме.

— Ни один из ваших нордменов не годится.

— В моем распоряжении личная гвардия и стража. Их верность вне подозрений.