Противостояние

У Рагнарсона было такое ощущение, что прошло очень много времени. Он находился на грани сна и бодрствования, а его подсознание настойчиво твердило, что ему следует подняться и приняться за дела. Но вместо этого Браги продолжал лениво размышлять о том, что означали последние слова королевы.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — пробурчал он, неохотно садясь в постели.

Комнату освещала единственная свеча.

Дверь приоткрылась, и в щели возникла голова Гжердрама.

— Прошу извинить за беспокойство, полковник, — сказал он, — но мы изловили бродягу. Его очень трудно понять, но, кажется, он утверждает, что вас знает.

— Вот как? Толстяк? Смуглый?

— Похоже, что когда-то он был толстяком. Но сейчас он болен. Думаю, что за последние пару месяцев ему крепко досталось.

— Где он? Подождите, я натяну брюки. Нельзя ли здесь раздобыть для меня приличную одежду?

Бросив взгляд на те лохмотья, в которые облачался Браги, молодой человек ответил:

— Я попытаюсь для вас что-нибудь подыскать.

— Теперь о королеве. Как закончился совет?

— Пока продолжается.

— Веди меня. Так где же он?

— В подземелье. Мы посчитали, что это будет самым надежным местом.

Да, это был Насмешник. Насмешник в вышибающем слезу виде. Он храпел, развалившись на покрытом соломой полу.

— Открывай, — приказал он надсмотрщику. — Только тихо, не разбуди.

Надо придумать какую-нибудь шутку. Насмешника нельзя встретить просто так. Склонившись, он пощекотал ухо спящего. У бывшего толстяка отросла отталкивающе лохматая и неопрятная борода. Нежно подергав Насмешника за космы на подбородке, Рагнарсон произнес скрипучим фальцетом:

— Проснись, проснись, любимый.

Насмешник улыбнулся во сне и обвил руки вокруг шеи Рагнарсона. Почувствовав, что здесь что-то не то, он быстро сел, готовый к схватке.

Браги отскочил и радостно заревел:

— Наколол тебя!

— Эй! — закричал Насмешник (издаваемые им звуки были лишь слабой имитацией его прошлых возможностей). — Величайший из великих шпионов рискует жизнью и другими частями своего наилюбимейшего тела, проводит много месяцев в застенках, голодая и испытывая иные ужасные муки, находясь между жизнью и смертью и рискуя подхватить пневмонию, — и все это ради друга. Затем, обессиленный, он тридцать миль бежит от преследующих его орд волстокинцев, после того как голыми руками истребил архишагана — Генерального Шагана, не иначе как члена Совета в Аль-Ремише, сохранив этим подвигом задницы своих неблагодарных соратников Прешки и Драконоборца. И этого самого героического из всех героев приветствуют в спасенном им городе тем, что бросают в ужасную темницу, якобы по приказу некоего волосатого тролледингца с сомнительными мужскими достоинствами и лишенного всяческих нравственных идеалов. О горе мне, о горе! В мире не осталось места для справедливости. Сонмы демонов отчаяния преследуют лично меня, пробирающегося чрез потоки слез, именуемые жизнью…

Рагнарсон полностью утратил ориентировку в этой лавине слов.

— Рольф здесь, в Кавелине? — только и спросил он. Если Рольф присоединился к Рескирду, там могла быть и Элана.

— Могу повторить все сначала: Прешка, Рольф. Уроженец Ива Сколовды. Бывший капитан гильдии. Тридцать шесть лет. На службе девятнадцать лет. Начал в роте Лаудера…

— Хорошо, хорошо. Повтори-ка лучше то, что касается шагана. Насмешник столь же живописно поведал о схватке и своем бегстве.

— Пошли, — сказал Рагнарсон. — Мы тебя отмоем и покажем королевскому медику.

По пути Браги обрушил на друга град вопросов. Каждый последующий ответ нравился ему все больше и больше.

— Гжердрам, — сказал он, когда они подходили к его комнате. — Пригони сюда врача. Затем скажи офицерам, чтобы они собрались в офицерской столовой. Попроси их принести карты местности, где окопался Водичка. Марена Димура тоже должны присутствовать. Затем найди меня в палате Совета. Как я могу туда пройти?

— Но вы не имеете…

— Послушай, я не испытываю никакого почтения к банде толстозадых лицемеров-нордменов. Итак, где помещение Совета?

Молодой человек объяснил (правда, очень неохотно), куда идти.

— Выполняй приказ. Подожди. Сколько, дьявол его побери, сейчас времени?

— Около полуночи.

Рагнарсон застонал. Он бездарно потратил на сон целых восемь часов.

Пара дворцовых часовых охраняла дверь в палату Совета.

— Объяви о моем приходе, — приказал он старшему.

— Прошу прощения, сэр, лорд Линдведел распорядился, чтобы их ни при каких условиях никто не беспокоил.

— Ах вот как? Но почему? Что-нибудь произошло?

— Мне кажется, что они хотят узнать об этом у ее величества, — пожимая плечами, ответил солдат.

— Ясно.

Старая змея узнала о смерти Инреда.

— Будет лучше, если вы уйдете с моего пути. — Холодная решимость, прозвучавшая в голосе Браги, заставила младшего из стражей судорожно сглотнуть.

— Нет, сэр, — произнес старший, — мы вас не пропустим, пока приказ не изменится. — Суставы его пальцев, сжимающих древко церемониального копья, от напряжения побелели.

Браги нанес удар левой в челюсть. Шлем стражника зазвенел от соприкосновения со стеной. Рагнарсон выхватил из его рук копье, сбил второго солдата ударом по ногам сзади, стукнул для страховки еще раз по черепу первого и, ногой распахнув дверь, ворвался в помещение.

Как раз вовремя.

Семь старых нордменов окружили королеву, как волки окружают испуганную молодую лань. Рыдая, она готовилась подписать какой-то документ. Триумф, начертанный на лицах министров, говорил о том, что догадка Рагнарсона подтверждается. Они силой заставили ее подписывать отречение.

Сделав три быстрых шага, он ткнул наконечником копья в лежащий на столе документ и, отодвинув одним движением министров, бросил пергамент в пылающий огонь камина.

— Стража! — завопил Линдведел.

— Заткни свою старую пасть, стервятник! — прорычал Рагнарсон, обнажая меч. — Или я прорежу тебе еще одну четырьмя дюймами ниже. — Отступив к двери, он закрыл ее и задвинул засов.

Как бы сейчас ему пригодились несколько тролледингцев, подумал он. Но раз их нет, надо действовать без промедления…

— Всем отойти к стене, — скомандовал он, приближаясь к королеве, которая не знала, как быть — проявить благодарность или разгневаться.

Браги взглядом остановил одного из министров, направившегося было к дверям.

— Если бы я был помоложе, я бы… — начал тот.

— Вы бы уже были покойником. Еще не встречал нордмена, способного зарезать даже цыпленка без чьей-либо помощи. Но будем действовать цивилизованно и позволим леди принять решение самостоятельно.

Их взгляды не сулили ничего хорошего. Очень скоро они начнут плести заговоры, чтобы устранить чужака, поддерживающего королеву-иностранку.

— Что заставило вас прийти? — прошептала королева.

— Только что из лагеря Водички прибыл мой старый друг, — негромко ответил Браги. — Мне захотелось, чтобы вы узнали то, что он сообщил. Когда у дверей палаты возникли сложности, я сообразил, что это воронье что-то замыслило.

— Чем так важны сведения вашего друга?

— Шаган, поддерживающий Водичку, — мертв. Сам Водичка рехнулся, а армия его ополовинена болезнями. Солдаты дезертируют. Мой друг Драконоборец разместил к западу от лагеря свои силы. Его отряд станет наковальней, а мы — молотом, между которыми будут расплющены остатки войска Водички. Я начну затягивать петлю уже этим утром.

— Вы перенапрягаетесь и убиваете себя. Вам тоже надо иногда отдыхать.

— Отдохнем в промежутке между войнами, — пробормотал он и добавил громко:

— Мы не можем снижать давления, во всяком случае, до тех пор, пока действует слишком много не поддающихся расчету факторов, включая стервятников Шинсана, угнездившихся на вершинах Капенрунга.

— И вы не станете ждать подхода Черного Клыка?

— Нет. Но он будет здесь очень скоро. В любом случае я не хочу вступать в бой. Моя задача в том, чтобы рядом маневров вынудить Водичку занять плохую позицию.

— Но численное соотношение сил по-прежнему не в нашу пользу.

— Численное соотношение уже не играет роли. Вы все еще хотите бежать? Бросить все, когда промелькнул луч надежды?

— Не знаю. Я не гожусь для этого. Интриги. Войны.

— Обещаю, что я — если это, конечно, будет в моей власти — оставлю вас только тогда, когда под вашим управлением окажется спокойнейшая страна во всех Малых Королевствах. Я добьюсь этого, даже если мне придется повесить по мятежнику на каждом дереве.

— Но вы же наемник. И как я слышала, у вас есть дом и семья. Неужели в ее голосе прозвучали нотки огорчения?

— У меня нет дома, пока сторонники Грейфеллза удерживают власть. Итак, вы производите мое назначение?

— Они ни за что не согласятся.

— Готов спорить, — бросил Рагнарсон и, повернувшись к министрам, произнес:

— Ее величество желает получить ваше согласие на мое назначение маршалом Кавелина.

Некоторые старцы залились краской ярости, другие забрызгали слюной, а лорд Линдведел прокаркал:

— Никогда! Ни один иностранец…

— В таком случае мы будем вынуждены вас повесить и назначить других министров.

Дверь задрожала под чьими-то ударами извне. Министры воспрянули духом.

Рагнарсон знал, что сможет навязать им сейчас свою волю, но он также был уверен, что в ближайшее время ничто не помешает им вновь изменить королеве.

Гарун нашел бы более простое решение. Он просто бы их прикончил.

— Вы не посмеете!

Кто-то пытался высадить дверь.

— Можете проверить. Обвинение — государственная измена. Полагаю, ее величество поддержит меня.

Дверь начала крошиться под ударами боевых секир.

— Мы примем решение в зависимости от их поведения, — сказала королева, прикоснувшись к руке Браги. — А сейчас вернемся в угол и станем так, чтобы все видели, как вы меня защищаете.

Итак, она сделала выбор. Рагнарсон улыбнулся и отошел вместе с королевой в угол. Она оперлась на его левую руку, приняв классическую позу девицы, находящейся под защитой своего рыцаря.

Лорд Линдведел сдался:

— Хорошо, будьте вы прокляты! Подготовьте нужные документы.

Браги и королева не меняли позы, пока их не увидели Гжердрам и солдаты личной гвардии. Таким несколько театрализованным способом он сумел завоевать их лояльность.

Вызов

На земле тонким слоем лежал снег. Белые снежинки, мало чем отличающиеся от инея, розовели в свете утра. Резкие порывы ледяного ветра раскачивали оголенные ветви деревьев. Браги дрожал от холода, сидя в седле и вглядываясь в дорогу, петлями поднимающуюся на холм, за которым раскинулся лагерь Водички. С ним были неугомонный Насмешник и десяток солдат как его, так и из личной гвардии королевы. Насмешник дул на посиневшие руки и клял на чем свет стоит тот миг, когда решил присоединиться к экспедиции.

Уже неделю армия Рагнарсона маневрировала, чтобы занять позицию, которая в случае схватки позволила бы свести потери к минимуму. Браги знал, что весной ему потребуется каждый человек.

На севере, преграждая путь на Волстокин, во главе тролледингцев и итаскийцев стояли Черный Клык и Аринг. Сэр Андвбур, командуя в данный момент личной гвардией королевы и дворцовой стражей, блокировал дороги, ведущие на Восток. На юге стоял Альтенкирк с одиннадцатью сотнями вессонов и Марена Димура. Леса в тылу у Водички контролировали Драконоборец и Прешка.

Все успели занять нужную позицию уже два дня тому назад, и люди смогли хорошо отдохнуть и как следует подкрепиться… На сей раз торопиться нет нужды. Эта битва для Браги должна стать решающей. И не только победа в ней, но и то, как эта победа будет достигнута, утвердит его в качестве маршала Кавелина.

— Тебе, пожалуй, пора, — сказал Браги, обращаясь к Насмешнику.

Толстяк двинул каблуками под ребра своего нового осла и двинулся в путь. Он добровольно вызвался отыскать Гаруна и теперь, уезжая из зоны боевых действий, надеялся узнать об исходе битвы у самых дальних постов отряда Драконоборца. Кроме того. Насмешник вез послание, адресованное семейству Водички.

Обернувшись к сопровождающим, Рагнарсон бросил:

— Давайте ее сюда.

Вопреки его совету и несмотря на протесты сторонников, королева настояла на том, чтобы присоединиться к вылазке.

Через несколько минут она уже была рядом с ним, закутанная по уши в меха, скрывающие отвратительно сидящую на ней кольчугу. Молодая королева кипела энергией.

— Начинаем, — приветственно кивнув, произнес Рагнарсон и двинул коня.

Она ехала рядом. Отряд тронулся следом, разбившись на пары.

Сердце Рагнарсона было готово выскочить из грудной клетки, желудок сжимала спазма — его одолевали сомнения. Может быть, он избрал неверный путь? Бесспорно, это — наилучший способ убить пересуды о том, что он якобы опасается атаковать врага в лоб, но… Что, если Водичка откажется принять вызов?

Склонившись к королеве, он сказал:

— Если вы привнесете в свое правление столько же упрямства, как в желание принять участие в схватке, то…

Ее бедро терлось о его. Браги не был уверен, но ему казалось, что она сознательно ведет своего коня чересчур близко к нему — ближе, чем того требовали обстоятельства. Он вспомнил, как они с Эланой скакали бедром к бедру, готовые встретить любую смертельную опасность.

— Вы — красивая женщина, — выдавил он комплимент, но тут же, спохватившись, смягчил свою смелость, добавив:

— Но вам не следует так рисковать. Если нас возьмут в плен…

Когда королева посмотрела в его сторону. Браги увидел, что ее щеки залила краска. Неужели он сумел разгневать повелительницу?

— Маршал, — сказала она, — я — женщина. Знатная по рождению и королева в результате супружества с человеком, который мертв вот уже несколько лет. Я — лидер только в силу стечения случайных обстоятельств. Но прежде всего я — женщина.

Браги понял, что стоит за ее словами, и это испугало его больше, чем то, что могло ожидать там, за холмом.

Когда они выбрались на вершину, Рагнарсон спросил:

— Вы уверены, что послания отправлены?

Он еще раньше попросил королеву разослать всем нордменам приказ публично принести ей клятву верности. В случае отказа им грозила высылка из страны или смерть. Весть о сегодняшних событиях либо подтолкнет их к этому, либо, напротив, усилит сопротивление.

— Да, — ответила она несколько раздраженно. Рагнарсон изучил лагерь. Водичка разбил его по старым имперским правилам, возведя укрепления и выкопав траншеи. В данный момент там шло строительство башен для лучников. Потребовалось два нападения, для того чтобы Водичка понял, что находится не на бивуаке.

— Знамена, — прорычал через плечо Рагнарсон.

Их заметили.

Знамя семейства Криф взвилось рядом с белым парламентерским флагом. Рагнарсон двинулся вперед и остановился от врагов лишь на расстоянии полета доброй итаскийской стрелы. На этом месте он будет ждать одного из холуев Грейфеллза.

Они ждали, ждали и ждали. Наконец ближайшие к ним ворота открылись и из них выехали всадники.

— Сейчас, будь на моем месте Гарун, — сказал он королеве, — вы смогли бы увидеть различие в нашем образе мыслей. Он дал бы незаметный сигнал, и наши лучники их тут же уложили бы. Гарун режет глотки.

Водички в отряде не было.

— Они выглядят так, словно сидят в осаде уже целый год, — заметила королева. Она помнила осады, которые ей пришлось пережить в детстве на родине.

Рагнарсон подал сигнал переводчику. Простонародная речь волстокинцев напоминала язык Марена Димура. Высшие классы изъяснялись на другом диалекте.

Отряд Водички являл собой пеструю картину. Он состоял из высших офицеров волстокинской армии, нескольких советников Эль Мюрида и перебежчиков из Кавелина, а человек с луком явно был итаскийцем.

Один из кавелинцев, узнав королеву, начал что-то возбужденно втолковывать своим спутникам.

— Передай им, что у нас есть дело к Водичке, — сказал Рагнарсон переводчику. Язык общения высших классов Волстокина был сходен с языком Хэлин-Деймиеля.

— Я уполномочен говорить от имени короля Водички, — ответил один из офицеров на безупречном языке высших классов Итаскии. — Я — управляющий двора и сенешаль, сэр Фарачи Скарна из Лиолиуса.

— Полковник гильдии Браги Рагнарсон — маршал Кавелина, выступающий от имени ее величества Фианы Меликар Сардиги — по мужу Криф, — королевы Кавелина, дочери и союзницы его высочества Дузана Лоримьера Сардиги, лорда-протектора Сакуэску, Лиги Беделина и Лазурного Побережья, и высокородного принца их величеств королей Дунно-Скуттари и Октилии.

Вообще-то этот пышный титул практически ничего не стоил:

Сакуэску было бессильным, Дунно-Скуттари еще не оправилась от войн, а Октилия — протекторат Итаскии — являлась яблоком раздора для сторонников и противников королевы.

— Что вам угодно?

Рагнарсону очень нравился деловой тон сэра Фарачи. Всю жизнь этот человек, видимо, провел в схватках, заключил Браги.

— Я вызываю Водичку на поединок или требую капитуляции как его лично, так и всей армии. Первое — как человек, бросивший вызов, и второе — как маршал Кавелина.

— Вызов? — переспросил сенешаль.

— Ваш король славен тем, что часто побеждал в поединках, сэр Фарачи, — вмешалась королева.

Сэр Фарачи что-то произнес на своем языке, и его спутники, некоторые из них весьма неохотно, отъехали на сотню ярдов.

— Отойдите на такое же расстояние, Денер, — приказал Браги.

— Дама тоже, если не возражаете. Рагнарсон обернулся к королеве:

— Миледи.

— Неужели и я должна отъехать? — упрямо вздернула подбородок его спутница.

— Боюсь, что так.

Когда они остались вдвоем, сэр Фарачи сказал:

— Может быть, поговорим как мужчина с мужчиной, а не как сенешаль с маршалом?

— Охотно.

— Вы сможете нас разбить?

— Без всякого труда. Но я вместо этого просто уморю вас голодом. Я допрашивал дезертиров и знаю, что там у вас происходит.

— Проклятые иностранцы… Интриги и магия. И алчность. Уничтожили армию и короля. — Сплюнув от отвращения, сенешаль продолжил:

— Я бы капитулировал и спас все, что смог. Но я — не его величество. Чем он слабее, тем больше уверен в том, что мы одолеем Кавелин, если продержимся до приезда очередного колдуна из Аль-Ремиша. — Сенешаль снова плюнул. — Король не сдастся. Драться он пока еще может.

— Вы могли бы сделать вылазку, зайти за холм и сдаться.

— На это я не пойду.

— Я так и думал. Насколько он плох?

— Просто ужасен. Хотя физически достаточно здоров для того, чтобы сразиться с вами. Однажды он дрался с Тарлсоном. Много лет тому назад. Поединок закончился вничью. До сих пор он гордится полученными тогда шрамами.

— Что произойдет, если я его убью? В Волстокине, я хочу сказать?

— Вы не увидите изменений. Трон унаследует его братец, тот, которого вы разбили у озера Берберич. Война продолжится.

— Но каким образом, если Волстокин лежит в руинах и ему грозит повальный голод?

— Слухи относительно вас верны?

— Да, я знаю бин Юсифа.

— Но почему вы хотите покончить с нами?

— Ваша армия отвлекает. Мне надо думать о более опасных врагах. Допустим, я возьму Водичку в плен и запихну его в какой-нибудь замок подальше. Буду держать его в почете, но выкупа требовать не стану.

— В таком случае — регентство. Скорее всего королева-мать. Брат короля Джостранд не столь популярен.

— А как насчет отвратительного союза с Эль Мюридом?

— Союзу конец. Он умрет и останется мертв, как императоры в своих гробницах.

— Таким образом, пленение может стать наилучшим выходом как для Кавелина, так и для Водички.

— Возможно.

— Для того чтобы подчеркнуть необходимость мира между нами, я хочу сделать вам подарок. Поделиться информацией. Весной против вас выступит Анстокин. Он хочет аннексировать провинции севернее озера Берберич вплоть до обоих Галмичей.

Сэр Фарачи побледнел. Он начал было что-то говорить, но смог только кивнуть. Наконец он выдавил:

— Ну конечно. Нам следовало это предвидеть.

— Но наши информаторы могут и ошибаться.

— Я верю им. Итак, я переговорю с его величеством, хотя не могу ничего обещать. Желаю удачи.

— И я вам желаю того же, — сказал Рагнарсон сэру Фарачи, разворачивая скакуна.

Поединок

— Итак, что же он сказал? — спросила королева.

— Сказал, что, возможно, придумает кое-что.

— Следовательно, вы не атакуете?

— Нет, если смогу этого избежать.

— Но…

— Я дерусь вовсе не ради развлечения. Нам лучше вернуться в лес. Этот ветер меня просто убивает.

Пока остальные сваливали хворост в кучи, чтобы укрыться за ними от ветра, разводили костры и заботились о лошадях, Браги и королева, сидя на поваленном дереве, смотрели на лагерь Водички. Рагнарсон выискивал в нем слабости, а что высматривала королева — знали только боги.

— Бекринг, — наконец сказал Рагнарсон, — разыщи сэра Андвбура. Скажи ему, что мне нужен арбалет, пони или его самая малорослая лошадь, а также одна из черни.

Черни была породой гигантских лошадей, выведенной около городка Фрохангс и способной выдержать самых тяжеловооруженных рыцарей.

— Что теперь? — спросила королева.

— Повышаю свои шансы. Это, кстати, один из способов выжить в нашем деле.

— Не понимаю.

— Я только что сообразил, что Гарун не одинок в своем образе мышления. Вся его раса… Вы способны убить человека?

— Не знаю.

— Советую хорошенько об этом подумать. Надо быть готовой, когда пробьет час, — сказал он, поправляя сапоги.

Бекринг привел животных и принес оружие в тот самый момент, когда из укрепленного лагеря Водички выехал очередной отряд. Рагнарсон все объяснил по пути к месту поединка. Сам он ехал на черни, королева же сидела на пони. Остальные сопровождающие сбились тесной группой вокруг них, чтобы лучше слышать.

Когда волстокинцы приблизились (среди них не было ни Водички, ни сэра Фарачи), Рагнарсон повел черни к ним боком. Пони с королевой были скрыты за конем-гигантом. Само собой, он двигался к противнику той стороной, которая была прикрыта щитом.

Сэра Фарачи замещал какой-то идиот — до смерти испуганная, пускающая слюни жертва страшной болезни, поразившей как его разум, так и тело.

Рагнарсон предвидел это. Водичка поступал так и раньше, во время других войн. Не обращая внимания на «посла», он сосредоточил все внимание на «советниках».

Все они держались подчеркнуто безразлично. Взгляд Браги скрестился со взглядом горбоносого ветерана со шрамом в углу рта. Из-за этого шрама губы «советника» кривились в вечной издевательской ухмылке.

Криворотый бросил короткий взгляд в сторону типа, который должен был отвлекать внимание Рагнарсона…

Рагнарсон поднял черни на дыбы. Он заранее опустил руку и теперь смог мгновенно выхватить из-за голенища сапога метательный нож и швырнуть его в горло человека со шрамом. Оказавшаяся на виду королева разрядила арбалет в грудь второго всадника, пока все остальные с ужасом взирали на Браги. Не теряя времени, всадники Рагнарсона, обнажив мечи, прикрыли королеву. Прежде чем волстокинцы, которых коварство собственных союзников тоже застало врасплох, пришли в себя, Браги ударил на них с фланга. Там он встретил еще одного «советника» и, преподав тому короткий урок фехтования на мечах, выкинул из седла. После этого Рагнарсон обратил внимание на готовых бежать волстокинцев.

Схватка оказалась скоротечной. Браги потерял одного человека, противник, прежде чем сдаться, — пятерых.

Рагнарсон сошел с коня, достал из чехла боевую секиру и, одним ударом отделив голову криворотого от тела, вручил ее идиоту.

— Передай Водичке, что с вероломными людьми я играю только в такие игры. Передай ему, что он трус и отродье безродной шлюхи, подсылающий наемных убийц к людям, с которыми не имеет мужества встретиться лицом к лицу.

— Нам, пожалуй, лучше удалиться, — сказал один из людей Браги.

— Да, — ответил тот, вскакивая на черни.

Наблюдая за тем, как сэр Андвбур расправляется с волстокинцами, выскочившими из лагеря, дабы помочь своим товарищам, Рагнарсон заметил, обращаясь к королеве:

— Вы выглядите неважно. Но он бы вас убил, если…

— Дело не в этом. Я видела, как умирают люди… Но голова…

— Голова и мне радости не доставила. Но проявление отвратительной кровожадности иногда спасает жизни.

— Знаю и все понимаю. Но от этого мне кровожадность милее не становится.

Его собственный желудок тоже выворачивался наизнанку. Кипевшие там и сям схватки закончились. Рагнарсон перенес свое оружие на другого, более свежего коня и, сев в седло, сказал:

— Время для следующего шага.

Приняв королевский штандарт из рук знаменосца, Браги пришпорил коня и начал спуск с холма.

Перейдя на рысь, он внимательно изучал почву, не оставляя без внимания лежащий поодаль лагерь. Затем он перешел на легкий галоп, а достигнув расстояния полета стрелы от укреплений, пустил коня полным аллюром. Волстокинцы с изумлением взирали на то, как, проносясь мимо их траншей и изгородей, он выкрикивает оскорбления в адрес Водички. В его направлении полетело несколько стрел.

Когда одна из них просвистела перед его носом, он разразился диким хохотом, как это делали воители берсерки — герои его детства. Его волосы и борода развевались на ветру. Такого радостного возбуждения он не испытывал уже много-много лет.

Выехав из зоны обстрела, Браги остановил коня и принялся ждать. Затем его снова охватил юношеский восторг, и он совершил еще один проезд, ухитрившись на сей раз установить штандарт королевы на небольшом возвышении рядом с воротами в лагерь.

— Вы сумасшедший! — воскликнула королева, когда он вернулся за свежей лошадью. — Полный безумец!

Но при этом она смеялась. В ее глазах Браги увидел новый для него и многообещающий огонек.