Из тисков безысходности

Рагнарсон без сил рухнул на скалу. Лишь ценой нечеловеческих усилий ему удавалось не впасть в забытье. Нордмены сдавали оружие без протеста, но с явным изумлением. Они никак не могли поверить в то, что их победил человек низкого происхождения.

И для самого Браги происходящее казалось сном. Он потратил две чудовищно трудные недели, но все же выскользнул из смертельных тисков.

Он бежал от Майсака в твердой уверенности, что ему никогда не удастся покинуть проход Савернейк. Его окружал враг, а у Браги не было возможности свернуть в сторону.

Отрываясь от войск Каптала, он чуть было не влетел в объятия восточных баронов, преследовавших сэра Андвбура. Затем ему все же удалось уйти в сторону, выбравшись из ловушки, — они попали в тупиковый боковой каньон. По крайней мере его враги верили, что это ущелье — тупик и оттуда никто не выберется.

Пока бароны, принадлежавшие к разным лагерям, приглядывались друг к другу, а он всеми силами пытался спровоцировать их на Драку, его люди вырубили ступени в каменной стене ущелья. Бросив все, кроме оружия, они по одному вскарабкались наверх. Рагнарсон с горсткой тролледингцев беспокоил оставшихся в живых шинсанцев, чтобы те не помешали баронам вести междоусобную драку.

Мелкие бестолковые стычки между отрядами претендентов закончились только через четыре дня. Теперь они все противостояли Капталу. У баронов было численное превосходство, однако на стороне Каптала выступали колдовские силы и толпа, фанатично преданная претенденту-ребенку.

Рагнарсон понял, что на сей раз ему удалось одержать решающую победу. Он сумел выиграть время. Каптал не успеет собрать новые силы до того, как снега запечатают проход. К весне вопрос о престолонаследии так или иначе будет решен. Восточные нордмены сокрушены, и в настоящий момент лишь он да волстокинцы являлись по-настоящему реальной силой в Кавелине. Если он будет действовать быстро, пока зима не позволит внешним силам вмешаться, то его миссия может завершиться полным успехом.

И он вернется к Элане.

Если, конечно, Гарун позволит. Он не имел никакого представления о планах бин Юсифа.

Браги направил своих людей вверх по каменным ступеням и затем по горам в тыл баронского войска. Лошади и все остальное — кроме оружия — было брошено, чтобы послужить приманкой. Бароны ворвались в ущелье и принялись за грабеж.

Лучшие люди Рагнарсона под водительством Черного Клыка яростно бросились следом за нордменами и запечатали выход из каньона. Браги с небольшой группой остался у вершины каменной лестницы, чтобы не позволить врагу повторить побег его войск из ловушки.

Это ущелье было совершенно безводным, а лошади Рагнарсона успели съесть всю редкую растительность. Лучники, размещенные у узкого входа в ущелье, были прекрасно защищены, и сбить их с позиций не представлялось возможным. У нордменов не оставалось иного выбора, кроме как сдаться.

Чтобы добиться этой победы, люди Рагнарсона проявляли чудеса героизма, который, казалось, был выше человеческих сил. Их вели за собой такие испытанные воины, как Черный Клык, Аринг, Альтенкирк и сэр Андвбур. Жестокое сражение породило и новых, неизвестных дотоле лидеров.

Рагнарсон внимательно присматривался к сэру Андвбуру. Его первоначальное представление о рыцаре как о человеке хладнокровном и умелом полностью подтвердилось в сражении у Эбелер. Под его командованием вессоны в борьбе с баронами проявили себя с самой лучшей стороны, особенно во время отходов и отступлений.

После того как их войска оказались запертыми в каньоне, молодой рыцарь позволил себе выказать раздражение:

— Их вожди полагают, что смогут разделаться с нами позже.

— Похоже, вы против них ожесточены.

— Да, ожесточен. Вам, полковник, не приходилось постоянно сталкиваться с их высокомерием. Кавелин — самая богатая страна во всех Малых Королевствах, и не только по капиталам или природным ресурсам. Главное ее богатство — люди. Но гении из вессонов, силуро или Марена Димура там пашут, выносят ночные горшки или жрут червей в лесах. Большего им не дозволено. А между тем слабоумные нордмены ведут Кавелин к гибели. Вы полагаете, что плебеи восстают лишь в поисках исторической справедливости? Вовсе нет. Их подталкивают к этому безумные излишества, которым предается мой класс… Люди, подобные Инреду Тарлсону, способны превратить Кавелин в достойное место обитания для всех. Но у них нет возможности. Если, конечно, они, как Тарлсон, не окажутся в милости у короля. Это угнетает и приводит в ярость.

В тот раз Рагнарсон промолчал.

До того момента он не знал, что сэр Андвбур был одержим высокой целью. На всякий случай Браги решил понаблюдать за рыцарем.

Черный Клык и Аринг уселись рядом.

— Нам надо убираться отсюда к дьяволу, пока Шинсан не потребовал реванша, — заявил Хаакен. — Но я не знаю ни одного человека, способного прошагать сейчас хотя бы милю.

— В таком случае зачем волноваться? Выбора все равно нет. В ответ Черный Клык лишь пожал плечами.

— Как поступим с пленными? — поинтересовался Аринг.

— Долго они с нами не пробудут. Мы направляемся в Форгреберг.

Рагнарсон посмотрел вверх. Небо опять затянули тучи. Со времени их отступления от Майсака непрерывно лил холодный дождь. Наступило время позаботиться о подготовке армии к зиме.

Двумя днями позже, когда Браги уже начал поход, Марена Димура привел к нему гонца.

— Вы не родственник Инреда Тарлсона? — спросил он юношу.

— Он — мой отец, сэр, — ответил посыльный.

— Следовательно, вы — Гжердрам, не так ли? Но отец говорил, что вы учитесь в университете.

— Я вернулся домой, как только начались беспорядки. Знал, что ему потребуется помощь. Особенно в том случае, если с ним что-нибудь случится.

— Вот, значит, что, — машинально ответил Браги, приступая к чтению.

Послание содержало распоряжение как можно быстрее явиться в Форгреберг и взять на себя оборону столицы. Тарлсон тяжело ранен в схватке с волстокинцами. Чужеземные силы находились в тридцати милях от города.

— Сообщите королеве, что я в пути, — сказал он. Юноша поскакал назад, так и не сойдя с седла. Рагнарсон не был уверен, что сумеет добраться до Форгреберга вовремя. Непрерывные дожди сильно затруднят переправу через реки в низинах. А рана Тарлсона грозит королеве потерей поддержки, которую он ей обеспечил благодаря силе своей личности. Не исключено, что ему, Браги, придется вести своих людей уже на вражеский город.

— Хаакен! Аринг! Альтенкирк! Сэр Андвбур!

Путешествие в компании врагов

— Горе мне, горе! О я, глупейший из глупцов, — без устали бормотал Насмешник.

Тоскливые дни, проведенные в темнице, уже сложились в многие недели, и каждый из этих дней был как две капли воды похож на предыдущий. Керстен, занятая более неотложными делами, о нем совершенно забыла. О ходе этих дел он мог судить только по поведению стражников. Постоянно озлобленные и мрачные, они просто зверели, когда удача в очередной раз отворачивалась от Брейтбартов. Новости поступали только вместе с появлением в темнице очередного узника.

А однажды все надсмотрщики исчезли. Все здоровые мужчины были призваны на защиту города от вероломного Водички.

Подавив сопротивление, Водичка посетил узилище. Насмешник притулился в уголке, стараясь казаться маленьким и незаметным. Волстокинцы явно кого-то выискивали. У Насмешника появилось нехорошее предчувствие.

— Вот этот, — услышал он.

Подняв глаза, толстяк увидел над собой высокого, худого человека с широким шрамом, пересекающим щеку сверху вниз. На Насмешника смотрела пара ледяных глаз цвета нефрита. Водичка. Рядом с ним стоял еще один тощий тип, но ростом значительно ниже и гораздо смуглее. У него был огромный ястребиный нос и глаза, как у змеи. Одет он был в черное.

Насмешник простонал беззвучно: шаган!

— Привет! — воскликнул он, озаряясь широкой улыбкой. — Величайший король является в застенок вероломного союзника, чтобы лично подарить свободу верному слуге и спасти его от смерти в результате заплесневения. Брейтбарт, милорд, — гнусный предатель. Он планировал измену с самого начала…

Его речь осталась без внимания.

Насмешник засуетился, заволновался и, брызгая слюной, пустился в несусветное вранье. Сопровождавшие Водичку люди заковали его в цепи и увели. Никто не потрудился что-либо объяснить.

Однако он мог догадаться о причинах подобного отношения. Они его знали. В свое время Насмешник доставил Эль Мюриду множество мелких неприятностей. Однажды он даже уговорил сбежать (а может быть, и похитил) его дочь. Был случай, когда, сумев убедить важного военачальника в том, что знает короткий проход через горы Капенрунг, он навел войско на засаду.

Но так или иначе, дневной свет, даже с оковами, казался ему милее, нежели темнота подземелья. По крайней мере здесь могла зародиться мысль (пусть даже иллюзорная) о побеге.

Если быть серьезным, то он действительно имел возможности освободиться. Умение устроить побег входило в число его талантов. Однако пока он решил не торопиться, надеясь поглубже проникнуть в замыслы врага.

Ему довелось видеть много дневного света, а также света лунного и звездного, пока армия Волстокина подобно хмельному гиганту много месяцев бродила туда-сюда по западным провинциям Кавелина. Водичка желал, чтобы его пленники находились рядом, но ничего не предпринимал для того, чтобы сделать их существование более сносным.

Насмешник не очень хорошо уживался с другими пленниками — своими попутчиками. Это в основном были нордмены, благородные люди, которые, едва успев уплатить выкуп Рагнарсону, угодили в лапы Водички. В сердце Водички Рагнарсон занимал самое черное место, отводимое для злейших врагов. Дело в том, что Браги успел утащить все наиболее ценное из провинций:

Асенс, Долюсич, Гаэле, Холтсло и Хайдершайд. То, что осталось, не могло устроить рекрутов, вытащенных из своих домов для участия в военной кампании, вышедшей за все сроки сбора Урожая.

Водичке, чтобы армия его не превратилась в дым, приходилось обещать солдатам все больше и больше.

Насмешник сожалел, что не имеет возможности побывать в самих войсках. Своей болтовней он мог нанести такой урон…

Но теперь охрану несли воины из Хаммад-аль-Накира. Они оставались глухи к словам, не получившим одобрения их шагана. Шансы на бегство улетучились.

Грабеж пошел живее в Эхтеначе и Руббелке, хотя за богатую добычу пришлось заплатить кровью. На равнине Ворхайде, что лежит в шестидесяти милях к западу от Форгреберга и в пятнадцати к северу от караванного пути, волстокинцев встретила тысяча нордменов.

Водичка пожелал, чтобы все пленники наблюдали за битвой. Его гордость еще страдала от того унижения, которое ему пришлось пережить при форсировании брода Армстид.

Таланты Водички лежали больше в области дипломатического, а не военного искусства. Однако он отказывался признавать за собой этот недостаток.

Волны людей и стали накатывались штормовыми валами с обеих сторон, вздымая клубы пыли и облака сухих осенних листьев. Мечи в громе битвы сверкали подобно молниям, земля была обильно полита кровью и усыпана сломанным оружием и отрубленными конечностями.

Рыцари Волстокина побежали, и разъяренный Водичка решил бросить в бой пехоту.

Насмешник с удовольствием следил за битвой, сопровождая ее азартными комментариями. У нордменов своей пехоты не имелось. Сброшенные с коня рыцари без защиты пехотинцев должны были стать легкой добычей более мобильных солдат Волстокина. Шаган попросил Водичку немного задержать выступление пехоты. Вначале он хотел остановить отход.

Насмешник встречал множество чародеев. Ясное дело, что этот не мог передвигать горы, но он был все же лучше тех, кто пережил первоначальный план Эль Мюрида по искоренению магии. Если он был типичным примером того, чего достиг Ученик, укрывшись за Сахелем, то Запад ждут неприятные и опасные сюрпризы.

Шаган создал из клубов дыма медведей — неестественно огромных чудовищ (правда, немного расплывающихся по краям) со страшными клыками и когтями. Нордмены сразу поняли, что фантомы безопасны, но на их лошадей творение шагана впечатление произвело. Всадники не могли справиться с испуганными животными. Строй рыцарей сломался, многие оказались на земле.

— Теперь давайте вашу пехоту, — сказал шаган.

— О горе мне, — пробормотал Насмешник, — я обречен. Мне предстоит безнадежнейшая из самых безнадежных судеб. Я обречен на муки. Мне никогда не узреть вновь своего дома. Другие пленные взирали на него с любопытством. Они так и не могли понять, почему толстяк находится среди них, а Насмешник просвещать никого не собирался. Но от своих соседей он узнал много полезного.

Теперь ему было известно, кто кого собирался предать, как и каким образом. Ему раскрылись многие тайны их постоянно меняющихся союзов. Но Насмешник начинал подозревать, что их интриги перестали иметь какое-либо значение. В Кавелине остались лишь две реальные силы: армия Браги и армия Водички.

Водичка по-прежнему нерешительно руководил своим воинством. Не дойдя до Форгреберга двадцать миль, он стал лагерем и как будто чего-то выжидал. Однако дождался он вовсе не того, чего хотел. Насмешник, сидя на своем месте неподалеку от шатра короля, слышал, как тот проклинал все на свете, узнав, что личная гвардия королевы, хоть и меньшая по численности, выступила против волстокинцев. Пока шел бой. Водичка и шаган без устали спорили о том, почему это Тарлсон настолько уверен в своих силах.

И здесь Насмешник узнал, чего, собственно, они ждали.

Оказывается, волстокинцы ожидали очередного мятежа силуро.

Неужели Тарлсон, раскусив их планы, арестовал руководителей?

Насмешник же решил, что Тарлсон, понимая сложность своего положения, попытался действовать решительно и быстро.

Его конница ударила неожиданно и на полном скаку. Судя по тому, что на всадниках не было тяжелых лат, замедляющих движение, для знатока не составляло секрета, что это всего лишь короткий кавалерийский наскок.

Однако массированный рейд едва не принес Тарлсону полную победу. Всадники пронеслись через лагерь, сея смерть и оставляя за собой огненный след. Один отряд разгонял скот и лошадей, а другой устремился к королевскому шатру.

Насмешник, увидев во главе второго отряда Тарлсона, принялся кричать, призывно размахивая руками. Но личный отряд Водички и охрана шагана состояли из закаленных ветеранов.

Сам шаган, скорчившись у входа в шатер, что-то бормотал над тонкими струйками разноцветных дымков. Насмешник понял, что более благоприятного момента для трюков у него не будет. Толстяк включил мозги на полную мощность. Надо придумать нечто такое, за что его не убьют, если фокус не удастся.

Однако не очень расположенная к нему судьба избавила его от дальнейших мучительных раздумий.

Слепой удар умирающего копейщика прошел мимо щита Тарлсона и нашел щель в нагруднике. Вессон упал с седла, но тут же вскочил на ноги. Из его груди торчало сломанное копье.

Молодой человек, практически мальчик, на огромном сером жеребце, ворвавшись подобно урагану в гущу схватки, оттеснил волстокинцев и дернул Инреда вверх, усаживая себе за спину. Кавалеристы Тарлсона прикрыли их отход.

Через минуту все было кончено, кавалеристы налетели и унеслись прочь, подобно порыву ледяного зимнего ветра. Насмешник так до конца и не понял, кто победил. Войско Водички понесло большие потери, но люди королевы могли потерять свой символ…

Насмешник вновь занял место в грязи. Будущее казалось ему ужасно мрачным. Скорее всего он умрет через пару недель от пневмонии.

— Какой жалкий конец для великого героя прошлого, — сказал он, обращаясь к товарищам по плену, бросив хитровато-задумчивый взгляд в сторону шагана.

Подкрепление для Рагнарсона

Две сотни людей на косматых, уже готовых встретить зиму лошадях были поседевшими в боях ветеранами, холодными как сталь и спокойными как сама смерть. Ледяной ветер трепал их походные плащи, бросая в лица горсти жухлых сухих листьев и обещая ненастье ближе к вечеру. Среди всадников не было юнцов. Из-под помятых шлемов смотрели суровые лица, на которых можно было прочитать приближение осени жизни. Шрамы на лицах и на броне говорили о победах в битвах ныне почти забытых войн. Среди этих воителей, много раз смотревших в глаза смерти, не было людей неизвестных.

В юности пришли они из отдаленных земель, чтобы пройти пятью дружинами через войны Эль Мюрида, и теперь, став людьми без дома и без родины, они были обречены на вечные странствия в поисках новых битв. Перед ними, в какой-то сотне ярдов по ту сторону кавелино-алтейской границы, стояли пятьдесят вооруженных человек в одеждах цветов дома Брейтбарта. Это были вессоны-новобранцы, чьи непривычные телеса еще чесались под необношенными кольчугами.

Рольф Прешка надрывно кашлял. В мокроте оказалась кровь. Из глаз текли слезы.

— Ты в порядке? — спросил ехавший справа от него Турран.

— Все будет хорошо, — ответил, отхаркиваясь, Прешка.

Вальтер, двигавшийся слева от Рольфа, вернулся к заточке меча. При каждой остановке оселок и клинок, соприкасаясь, превращались в музыкальный инструмент, наигрывающий мелодию смерти. Взгляд Вальтера был постоянно обращен за горизонт на Восток — видимо, он видел там нечто, недоступное другим.

Прешка помахал рукой над головой.

Укрытая броней колонна зловеще зашевелилась. Наемники развернулись в строй. Шиты и мечи изготовились к бою.

Мальчишки по ту сторону границы увидели их шрамы, побитую броню и глубокие темные впадины глаз, перед которыми неоднократно проносилась тень смерти. Рекруты хоть и видели, что ветераны превосходят их числом, тем не менее не отступали.

— Мне стыдно их убивать, — заметил Турран.

— Да, это будет откровенная бойня, — согласился Прешка.

— Где их командиры? Нордмены, надеюсь, будут менее упрямы.

Зловещий звук «вжик… вжик…» от движения оселка по клинку становился хорошо слышен, когда стихали порывы ветра. Кавелинцев от ужаса била дрожь.

Рольф обернулся. Через несколько человек справа находились три старых итаскийца со щитами, на которых еще сохранился знак принадлежности к Белой дружине сэра Тари Хоквинда.

— Лотер. Нотомб. Витткинд. Подайте-ка им сигнал стрелами. Только смотрите никого не пораньте.

Те, кто сражался в Белой дружине, должны были в совершенстве владеть оружием и в том числе уметь с двух сотен шагов расщепить стрелой ивовый прут.

Все трое, степенно кивнув, слезли с седел и извлекли из хорошо промасленных кожаных футляров луки — свою самую большую ценность. Эти луки они когда-то получили из рук самого Минтерта Ренсинга — непревзойденного мастера-оружейника. Встав плечом к плечу, они, прикинув силу и направление ветра, выбрали цели.

Три стрелы, невидимые в воздухе, одновременно вонзились в головы леопардов в гербах, изображенных на трех удлиненных щитах.

Кавелинцы все поняли и неохотно начали складывать оружие.

Прешка откашлялся, вздохнул и дал сигнал к движению.

К востоку от Дамхорста они встретили группу фуражиров Драконоборца. Это были исхудавшие парни, сумевшие разжиться парой таких же тощих цыплят. Закрома уже дважды ограбленных нордменов опустели, а обирать простолюдинов Драконоборец категорически запретил. С самого Армстида Рескирд вел партизанскую войну, базируясь в лесах Боденстида, и не прекратил истреблять врагов даже после того, как те оставили попытки его поймать. Он потерял треть своих итаскийцев, но с лихвой покрыл потери, пополнив свои ряды вессонами и Марена Димура. Прешка и Драконоборец объединили силы и двинулись по караванному пути в направлении Форгреберга. Кроме армии волстокинцев, не было силы, способной противостоять их движению.

Прешку очень интересовало, где находится Браги. Согласно последним слухам, Рагнарсон обретался где-то далеко на Востоке. После озера Берберич, Лиенке и Седлмейра он куда-то исчез.

Рольф передвигался быстро, избегая стычек. Сопротивления почти не было. На лицах всех, кого он видел в городах или разрушенных замках, было написано отвращение ко всякого рода битвам. Прешка стремился объяснить, что несет мир от имени королевы. Его войско постоянно росло по мере того как обозленные, разочарованные и замороченные неразберихой солдаты бросали нордменов и вставали на сторону королевы.

Проходя к югу от Ворхайде, он слышал боязливый шепот крестьян о каком-то колдовстве. Это пугало. Что прячет этот шаган в своем мешке факира?

И где может быть Гарун? Бин Юсиф не менее других был ответственен за то, что происходит в Кавелине. Сейчас как никогда нужны были его логические приемы. Но от него не было ни слуху ни духу.

Пришло известие о рейде Тарлсона под Форгребергом и о том, что армия колеблется, в то время как мятежные толпы заливают кровью улицы столицы.

А о Браги по-прежнему не было никаких сведений, кроме слухов о том, что войско баронов добивает его в проходе Савернейк.

Когда дозоры Прешки сообщили о своих первых встречах с фуражирами волстокинцев, Рольф сказал Туррану:

— Нам одним с Водичкой не совладать.

Он думал о своих наемниках. Эти люди встали под его знамена не очень осознанно, зная лишь о высокой репутации Прешки. Но как они будут драться?

— Но мы могли бы отвлечь его внимание, — заметил Турран. — Да и сожрать часть его сил.