— У меня иссякли идеи.

— Значит, по-твоему, мне теперь придется прыгать по лестнице на одной ноге.

— Я буду счастлив донести тебя.

— Нет-нет, ты явно бросил мне перчатку. У меня нет выбора. Я должна прыгать, это дело чести.

— М-м.., да, — задумчиво проговорил Чарлз, потирая подбородок. — Я посмотрю, как ты это будешь делать.

— Конечно, если ты увидишь, что я теряю равновесие, то можешь помочь мне стать на ноги.

— Скорее, на ногу.

Элли хотела было с величественным видом кивнуть, но лукавая улыбка на ее лице смазала эффект. Она встала и запрыгала в сторону двери, затем повернулась к мужу и спросила:

— А менять ноги разрешается? Чарлз покачал головой.

— Тогда это не будет прыжком на одной ноге.

— Да, верно, — пробормотала она. — Гм… Возможно, мне время от времени придется опираться на тебя. Чарлз пересек комнату и открыл для Элли дверь.

— Я буду счастлив всячески помогать тебе.

— Иногда мне придется очень основательно на тебя опираться.

Он улыбнулся откровенно плотоядной улыбкой.

— Это будет еще приятнее.

Элли запрыгала по холлу, поменяв ноги в тот момент, когда, по ее мнению, Чарлз этого не видел, и потеряла равновесие, сойдя с ковровой дорожки на голый пол. Пытаясь выпрямиться, она отчаянно замахала руками и засмеялась. Чарлз тут же подскочил к ней и подставил плечо.

— Так лучше? — с серьезным видом спросил он.

— Намного! — Она возобновила прыжки.

— Вот что получается, когда меняют ноги.

— Я этого Не делала, — соврала Элли.

— Ну да! — Выражение его лица ясно говорило: меня не проведешь. — Осторожнее, сейчас будет поворот.

— Я никогда бы не подумала.., ой! — вскрикнула она, налетев на стену.

— Ага, это тебе будет кое-чего стоить.

— Правда? И какова цена? — с интересом спросила она.

— Поцелуй. Возможно, два.

— Я соглашусь только на три. Он вздохнул.

— Вы слишком много запрашиваете, миледи.

Элли приподнялась на цыпочки и поцеловала его в нос.

— Вот один поцелуй.

— Думаю, он тянет всего на половину. Она поцеловала его в губы, ее язык шаловливо коснулся уголка его рта.

— Вот тебе два поцелуя.

— А третий?

— Ты бы не заполучил третий, если бы я так умело не сторговалась, — заметила Элли.

— Да, но теперь-то я его жду, поэтому не стоит вредничать.

Рот Элли растянулся в медленной улыбке.

— Хорошо, что я многому научилась по части поцелуев за последнюю неделю.

— Это и мне хорошо, — ответил он с улыбкой, когда она, обняв его за шею, притянула к своим губам.

Ее поцелуй был жарким и страстным, он почувствовал это всем своим телом. Его буквально захватило желание, и, оторвавшись от Элли, он выдохнул:

— Ты должна прыгать быстрее!

Элли рассмеялась, и они с горем пополам преодолели холл, а добравшись до лестницы, уже не просто смеялись, а хохотали. Закончилось все тем, что Элли споткнулась и с маху плюхнулась на нижнюю ступеньку.

— Ой! — воскликнула она.

— У вас все в порядке?

Чарлз и Элли смущенно повернули головы в сторону Элен, которая в компании Корделии стояла на другом конце зала и вопросительно смотрела на них.

— Мне показалось, что ты хромаешь, Элли, — пояснила Элен. — Ну, и потом это было похоже на… Честно говоря, даже не знаю, на что это было похоже.

Лицо Элли залилось густой краской.

— Он.., то есть.., я.., гм…

Чарлз даже не пытался ничего объяснять.

Элен улыбнулась:

— Кажется, я все понимаю. Пошли, Корделия. По-видимому, молодожены желают уединиться.

— Молодожены, как же! — отозвалась Корделия. — Они ведут себя как пара обезумевших птиц.

Элли смотрела на удаляющуюся Корделию и следующую за ней по пятам Элен.

— По крайней мере она больше не кричит каждый раз “Пожар!”.

— Верно, — согласился Чарлз. — Думаю, несчастные случаи на кухне напугали ее и отучили от этого.

— Слава Богу.

— К сожалению или, возможно, к счастью, — это зависит от твоей точки зрения — теперь это перешло ко мне.

— Что-то я тебя не понимаю.

— Я имею в виду, — грозно произнес он, — что пожар пожирает меня.

Элли широко распахнула глаза и приоткрыла рот.

— Поэтому побыстрее доноси свое аппетитное тело до спальни, иначе я изнасилую тебя прямо на лестнице. Элли хитро улыбнулась:

— Неужели ты сделаешь это?

Он наклонился к ней и стал похож на повесу, каковым его раньше все считали.

— А вот сейчас увидишь!

Элли вскочила на ноги и пустилась бежать. Чарлз бросился за ней, довольный тем, что она решила остаток пути преодолеть с помощью обеих ног.

Несколькими часами позже Элли и Чарлз, сидя в кровати и обложившись подушками, с аппетитом поглощали изысканный обед, который им принесли в спальню. Спускаться в столовую они не собирались.

— Хочешь куропатку? — спросил Чарлз, протягивая ей кусочек.

Элли стала есть прямо из его рук.

— М-м… Оч-чень вкусно.

— А спаржу?

— Боюсь, я страшно растолстею.

— Ты и тогда останешься восхитительной. — Он сунул стебель спаржи ей в рот.

Элли пожевала и удовлетворенно вздохнула.

— Мсье Бельмон — настоящий гений.

— Потому-то я и нанял его… А вот попробуй жареной утки. Уверен, ты придешь от нее в восторг.

— Нет-нет, довольно! Больше я не в состоянии съесть ни кусочка.

— Я знаю твою слабость, — поддразнил ее Чарлз, поднося блюдце и ложку. — Уж от этого ты никак не сможешь отказаться. Ты ведь такая лакомка! К тому же мсье Бельмон страшно рассердится, если ты откажешься от заварного крема. Ведь это его шедевр.

— Я и не знала, что у шеф-поваров есть шедевры.., ну ладно, так и быть. Пожалуй, съем немного. — Элли открыла рот, позволила Чарлзу поднести ложку с кремом и проглотила содержимое. — О, божественно!

— У меня такое впечатление, что ты съешь еще немножко.

— Если ты не дашь мне еще заварного крема, придется тебя убить.

— С каким серьезным выражением лица сказано! — восхищенно проговорил Чарлз. Элли искоса взглянула на мужа.

— Я не шучу.

— Ладно, ладно, вот тебе вся вазочка. Я не буду становиться между женщиной и ее любимым блюдом.

Пауза со стороны Элли объяснялась тем, что она расправлялась с кремом.

— В другом случае я бы обиделась за подобные слова, но сейчас я в таком блаженном состоянии, что не стану этого делать.

— Не хотелось бы размышлять, в чем причина этого блаженного состояния — в мужской удали и выносливости или же в заварном креме.

— Я не стану отвечать на этот вопрос, чтобы не задеть твои чувства.

Чарлз воздел глаза кверху:

— Ты очень добра.

— Пожалуйста, скажи, мсье Бельмону, чтобы он готовил заварной крем почаще.

— Непременно. Это мое любимое блюдо. Элли на мгновение замерла, ложка застыла у нее во рту, на лице появилось виноватое выражение.

— Наверное, я должна была с тобой поделиться.

— Не обращай внимания, Я могу съесть вот это земляничное пирожное. — Чарлз надкусил его. — Думаю, мсье Бельмон заслуживает того, чтобы ему повысили жалованье.

— Почему ты так думаешь?

— А разве земляничные пирожные не относятся к числу твоих любимых? Ты только посмотри, какую заботу он проявил — приготовил сразу два твоих любимых блюда!

Лицо Элли вдруг стало серьезным.

— Почему мы так помрачнели? — спросил Чарлз, слизывая с губ землянику.

— Передо мной стоит очень серьезная моральная дилемма, Чарлз обвел взглядом комнату.

— А я никого не вижу, — Пожалуй, будет лучше, если ты доешь остаток крема. — Элли протянула ему вазочку, опустошенную на две трети. — Если я не поделюсь с тобой, то несколько недель буду чувствовать себя виноватой.

Чарлз расплылся в улыбке:

— Я знал, что женитьба на дочери священника имеет свои плюсы.

— Знаю, — вздохнула Элли. — Я никогда не могла пройти мимо нуждающихся.

Чарлз зачерпнул ложкой заварной крем и с видимым удовольствием отправил в рот.

— Не знаю, можно ли назвать меня нуждающимся, но ради тебя сделаю вид, что это так. А ты доешь земляничные пирожные.

— Нет, больше не могу, — возразила Элли, поднимая руку. — После заварного крема это будет кощунством. Чарлз пожал плечами.

— Как знаешь!

— К тому же я вдруг почувствовала себя как-то странно. Чарлз отставил крем и посмотрел на жену. Она часто моргала, лицо ее побледнело.

— Ты и в самом деле выглядишь как-то неважно.

— Господи! — простонала вдруг Элли, схватилась за живот и скорчилась так, что едва не коснулась лбом колеи. Чарлз быстро убрал с кровати тарелки.

— Элли! Дорогая!

Она не отвечала, продолжая постанывать и оставаясь в том же скрюченном положении. На лбу у нее выступили капли пота, дыхание сделалось частым и прерывистым.

Чарлза охватила паника. Элли, которая лишь минуту назад смеялась и поддразнивала его, сейчас — о Боже! — казалось, умирает.

Чарлз бросился в другой конец комнаты и изо всех сил стал дергать за шнурок колокольчика. Затем подбежал к двери, распахнул ее и закричал:

— Корделия!

Тетушка Корделия была с большими странностями, но она немного разбиралась в болезнях и умела лечить. К тому же Чарлз не знал, что ему еще предпринять.

— Элли! — Чарлз вернулся к жене. — Что с тобой? Пожалуйста, скажи что-нибудь!

— Как будто горячие ножи, — задыхаясь проговорила она. Глаза ее были закрыты от боли. — Горячие ножи у меня в животе… О Господи! Сделай что-нибудь, прошу тебя!

Чарлз проглотил комок в горле и положил ладонь на свой живот, который слегка подрагивал под его рукой. Он приписал это переживаемому им ужасу. Таких болей, которые испытывала его жена, у него не было.

— А-а! — закричала Элли и стала биться в конвульсиях. Чарлз вскочил и подбежал к раскрытой двери.

— Кто-нибудь быстро сюда! — крикнул он и тут же увидел, что из-за угла появились Элен и Корделия.

— Что случилось? — спросила запыхавшаяся Элен.

— С Элли плохо. Я не знаю, что произошло. Пару минут назад она была весела и здорова — и вдруг…

Все поспешили к кровати. Корделия бросила всего лишь один взгляд на Элли и сразу же заявила:

— Она отравилась.

— Как? — в ужасе воскликнула Элен.

— Это нелепость! — одновременно с ней возразил Чарлз.

— Мне случалось видеть подобное, — убежденно сказала Корделия. — Она отравилась. Я в этом уверена.

— И что же делать? — спросила Элен.

— Ей надо очиститься, Чарлз, неси ее к умывальнику.

Чарлз с сомнением посмотрел на Корделию. Правильно ли он поступает, доверяя жизнь и здоровье жены старухе, которая, по общему признанию, выжила из ума? Но он не знал, что еще можно сделать. К тому же, даже если у Элли нет отравления, в предложении Корделии был резон. Очевидно, ей нужно очистить желудок.

Он осторожно поднял жену и понес к умывальнику. Элли извивалась и корчилась от боли. Сердце у Чарлза обливалось кровью при виде ее мучений.

Он бросил взгляд на Корделию.

— По-моему, ей становится хуже.

— Поторопись!

Чарлз поднес Элли к умывальнику и отвел от ее лица волосы.

— Ш-ш, дорогая, все будет хорошо, — шепотом сказал он.

Корделия схватила гусиное перо.

— Открой ей рот! — приказала она.

— Что ты, черт возьми, собираешься делать?

— Делай, что тебе говорят!

Чарлз открыл Элли рот и удерживал его в таком положении, в ужасе глядя на то, как Корделия погрузила пушистую часть пера Элли в рот до самой глотки. Элли закашлялась и стала давиться, но затем ее вырвало.

Чарлз невольно на момент отвернулся.

— Теперь все?

Корделия проигнорировала его вопрос.

— Еще раз, Элинор. Ты сильная девушка. Ты сможешь. Элен, принеси что-нибудь, чтобы затем она могла прополоскать рот.

Она опять сунула перо в глотку, и Элли снова извергла из себя содержимое желудка.

— Ну вот, — заключила Корделия. Взяв из рук Элен стакан с водой, она велела прополоскать рот. — А теперь выплюни это, девочка.

Элли с трудом выплюнула, часть жидкости просто вытекла у нее изо рта — Прошу вас, больше так не делайте, — взмолилась она.

— Ну вот, она уже разговаривает, — сказала Корделия. — Это добрый знак.

Чарлз подумал, что, пожалуй, Корделия права. Еще никогда он не видел, чтобы у человека было такое зеленое лицо, как у Элли несколько минут назад. Он позволил Элен вытереть влажной салфеткой рот Элли и отнес жену на кровать.

Элен трясущимися руками подхватила таз и вынесла его, сказав:

— Я позову кого-нибудь, чтобы здесь убрали.

Чарлз взял Элли за руку, затем повернулся к Корделии:

— Ты в самом деле считаешь, что она отравилась? Корделия энергично кивнула.

— Что она ела? Что-нибудь такое, чего не ел ты?

— Нет, за исключением…

— За исключением чего?

— Заварного крема, но я его тоже немного попробовал — Угу. И как ты себя чувствуешь? Чарлз некоторое время молча смотрел на нее, затем положил руку на живот.

— Вообще-то не очень хорошо — Вот видишь!

— Конечно, это не идет ни в какое сравнение с тем, что было с Элли. Просто какое-то легкое покалывание. Как будто съел что-то не то. Вот и все.

— А ты съел его совсем немного?

Чарлз кивнул и вдруг почувствовал, как кровь отлила от лица.

— А она съела почти все, — шепотом проговорил он — По крайней мере две трети.

— Она, вероятно, умерла бы, если бы съела все. Хорошо, что она поделилась с тобой. Это пищевое отравление, только им и можно все объяснить.

Чарлз уставился на Корделию, все еще отказываясь поверить услышанному, — Но это невозможно Кому понадобилось вредить ей?

— Это может быть юная девица Клер, — ответила Корделия — Все знают, что она сделала с руками графини.

— Но то был несчастный случай, — возразил Чарлз, отказываясь верить словам Корделии. — Клер может созорничать, но она никогда не сделает такого.

Корделия пожала плечами.

— Разве?

И в этот момент в комнату вошла Элен, таща за собой рыдающую Клер.

Чарлз перевел взгляд на юную кузину, стараясь, чтобы в его глазах не было даже намека на то, что он ее в чем-то обвиняет.

— Я не делала этого! — взвизгнула Клер. — Я никогда бы такого не сделала! И вы это знаете! Я теперь люблю Элли! Я не могла причинить ей боль!

Чарлзу хотелось верить Клер. Да он ей и верил. Но до этого Клер была причиной многих несчастий.

— Может, ты затеяла это н? прошлой неделе, когда вы с Элли еще не разрешили своих разногласий? — мягко спросил Чарлз. — Может быть, ты забыла…

— Нет! — горячо перебила его Клер. — Я не делала этого! Клянусь!

Элен положила руку на плечо дочери и сказала:

— Я верю ей, Чарлз.

Чарлз посмотрел на красные заплаканные глаза девочки и понял, что Элен права, и нужно быть последним подлецом, чтобы думать иначе. Клер не пай-девочка, однако отравить человека не способна. Чарлз вздохнул.

— Вероятно, это просто несчастный случай. Возможно, мсье Бельмон использовал для приготовления заварного крема несвежее молоко.

— Несвежее молоко? — откликнулась Корделия. — Да чтобы оказать на нее такое действие, крем должен совсем протухнуть!

Чарлз понимал, что Корделия рассуждает здраво. Элли была на грани гибели. Неужели причиной страшных конвульсий, которые сотрясали ее тело, могло быть всего лишь несвежее молоко?

Элен подошла к Чарлзу и положила руку ему на локоть.

— Если хочешь, я могу остаться с ней. Погруженный в свои мысли, Чарлз ответил не сразу.

— Прости, что ты сказала? Ах, нет. Нет, с ней останусь я. Элен наклонила голову.

— Ну разумеется. Однако если тебе понадобится помощь…

Чарлз наконец сфокусировал взгляд на Элен.

— Я весьма благодарен тебе за твое предложение, Элен. Не исключено, что я им воспользуюсь.

— Буди меня без всяких колебаний, — сказала Элен. Взяв дочь за руку, она вместе с ней направилась к выходу.

— Пошли, Клер. Элли не сможет заснуть и отдохнуть, если рядом будет толкаться много людей.

Корделия тоже направилась к выходу.

— Я зайду через час, чтобы взглянуть на нее, — сказала она. — Но, кажется, все худшее позади.

Чарлз вгляделся в лицо спящей Элли. Она и в самом деле выглядела гораздо лучше, нежели десять минут назад. Тем не менее кожа ее казалась полупрозрачной и имела зеленоватый оттенок. Однако дышала она ровно и, судя по всему, боли не испытывала.

Чарлз поднял руку жены и поднес к губам, тихонько произнося слова молитвы. Ночь обещала быть долгой.