Глава 14

Виктория никогда раньше не замечала за собой склонности к насилию — она и разозлиться-то толком не умела, — но от этого небрежного замечания Роберта просто рассвирепела.

Уже не думая, что делает, она набросилась на него, как кошка, и вцепилась ему в горло мертвой хваткой.

— Ты чудовище! Дьявол! — завопила она. — Изверг проклятый!

Если Роберт и хотел что-либо заметить по поводу ее выражений, которые не очень вязались с обликом благовоспитанной леди, то оставил свои комментарии при себе. Или, что более вероятно, его молчание являлось прямым следствием того, что ее пальцы что было сил сжали его шею.

— Как ты посмел? — кричала она. — Как у тебя наглости хватило так поступить со мной? Значит, все это время ты только делал вид; что уважаешь мою независимость?

— Виктория, — прохрипел он, пытаясь освободиться.

— И давно ты это задумал? — Он не ответил, и она принялась его трясти. — Отвечай, давно?

Тут Роберту наконец-то удалось оторвать ее от себя, но это потребовало от него таких усилий, что Виктория отлетела в. угол кареты и растянулась на полу.

— Ради всего святого! — вскричал он, хватая ртом воздух. — Ты меня чуть не задушила.

Виктория ответила с пола, сверля его гневным взглядом.

— Ты это заслужил.

— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо, — сказал он, прекрасно зная, что это замечание приведет ее в ярость.

И действительно, он не ошибся. В ту же секунду лицо Виктории покрылось красными пятнами.

— Я за всю свою жизнь еще никогда так не хотела кого-нибудь убить, — прошипела она.

Роберт потер онемевшую шею и с чувством заметил:

— Я вполне тебе верю.

— Ты не имел никакого права так поступать. Неужели ты так мало меня уважаешь, что осмелился… осмелился… — Она умолкла — страшное подозрение закралось ей в душу. — О Господи! Ты что, опоил меня зельем?

— Черт возьми, с чего ты решила?

— Я почувствовала слабость. А потом уснула.

— Это не более чем счастливое совпадение, — возразил он, небрежно взмахнув рукой. — И я благодарен за это судьбе. Что хорошего, если бы ты вопила всю дорогу, пока мы проезжали по улицам Лондона?

— Я тебе не верю.

— Виктория, я не злодей, уверяю тебя. Да и кроме того, скажи, разве я был поблизости, когда ты обедала? Сегодня я даже не приносил тебе пирожных.

Это была правда. Вчера Виктория произнесла обличительную речь, главной темой которой была его расточительность, и потребовала от Роберта обещания, что он раздаст купленные им пирожные бедным сиротам. И как ни была она зла на него, она все же вынуждена была признать, что он все-таки мало похож на злодея-отравителя.

— Если хочешь знать, — добавил он, — я не строил никаких планов насчет твоего похищения вплоть до вчерашнего дня. Я надеялся, что ты сама образумишься, и мне не придется прибегать к таким крутым мерам.

— Надо понимать, мой отказ от твоих услуг ты расцениваешь как безумие?

— Если из-за этого ты предпочитаешь ютиться в самой гнусной дыре, какую только можно найти в Лондоне, то да.

— Это далеко не самая гнусная дыра, — ворчливо отозвалась она.

— Виктория, позапрошлой ночью перед твоим домом был убит человек! — выкрикнул он, потеряв терпение.

Она испуганно заморгала.

— Правда?

— Правда, — прошипел он. — И если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки, ожидая, пока ты сама не станешь жертвой…

— Прошу прощения, но я, по-моему, уже жертва. По меньшей мере — жертва похищения.

Он раздраженно глянул на нее сверху вниз.

— Ну, а по большей мере?

— Жертва насилия, — огрызнулась она.

Он откинулся на спинку сиденья и самодовольно заметил:

— Это не будет насилием, уверяю тебя.

— — И ты думаешь, я захочу тебя после всего того, что ты со мной сделал?

— Ты всегда меня хотела. Просто в данный момент ты не хочешь меня видеть, но на самом деле все остается по-прежнему.

Несколько минут Виктория молча обдумывала его слова. Затем, сощурив глаза так, что они превратились в узенькие щелочки, сказала:

— Ты ничуть не лучше этого негодяя Эверсли. Тут уже Роберт покрылся красными пятнами.

— Не смей сравнивать меня с ним!

— А почему бы и нет? Мне кажется, сравнение вполне уместно. Вы оба оскорбили меня, оба использовали силу…

— Я не использовал силу, — процедил он, стиснув зубы,

— Однако ты почему-то не торопишься открыть дверь кареты и позволить мне покинуть твое общество. — Она скрестила руки на груди с самым решительным видом, но сидя на полу не так легко было принять исполненную достоинства позу.

— Виктория, — сказал Роберт с выражением безграничного терпения, — мы сейчас находимся на дороге в Кентербери. Уже стемнело, и вокруг ни души. По-моему, ты и сама не захочешь выйти из кареты.

— Будь ты проклят! Знаешь, как я ненавижу, когда ты начинаешь решать за меня, что я хочу, а что нет?

Роберт вцепился в сиденье, чтобы унять дрожь в руках.

— Ты хочешь, чтобы я остановил экипаж?

— Ты все равно этого не сделаешь. Едва сдерживая гнев, Роберт трижды ударил кулаком в переднюю стенку кареты. Экипаж тут же остановился.

— Пожалуйста! — сказал Роберт. — Можешь идти на все четыре стороны.

Рот у Виктории открылся и снова закрылся, как у пойманной рыбы.

— Может, тебе помочь выйти? — Роберт пинком распахнул дверцу кареты, выпрыгнул наружу и протянул ей руку. — Я всегда готов тебе услужить.

— Роберт, я не думала…

— Ты не думала всю эту неделю, — отрезал он.

Если бы она смогла до него дотянуться, то отвесила бы ему пощечину.

Рядом с Робертом возникла физиономия Макдугала.

— Что-то не так, милорд? Мисс?

— Мисс Линдон выразила желание оставить нас, — пояснил Роберт.

— Прямо здесь?

— Да не здесь, дурак ты этакий, — выкрикнула Виктория. Но, заметив, что Макдугал обиженно надулся, неохотно добавила:

— Я имела в виду Роберта, а не вас.

— Так ты выходишь или нет? — холодно осведомился Роберт.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Все, что мне нужно от тебя — это чтобы ты отвез меня обратно в Лондон, а не бросал здесь, посреди… — Виктория обратилась к Макдугалу; — А кстати, где мы находимся?

— Неподалеку от Фэвершема, я думаю.

— Прекрасно, — сказал Роберт. — Остановимся там на ночь. Сегодня мы проделали большой путь, и нет нужды тащиться из последних сил к Рэмсгейту.

— Вот и ладно. — Макдугал помолчал, потом сказал, обращаясь к Виктории:

— Может, вам будет удобнее на скамейке, мисс Линдон?

Виктория ответила ему язвительной улыбкой.

— О нет, что вы, мистер Макдугал, мне вполне удобно и на полу. Мне нравится чувствовать под собой каждую кочку и выбоину этой треклятой дороги.

— Просто ей нравится строить из себя мученицу, — буркнул Роберт себе под нос.

— Я все слышала!

Роберт пропустил мимо ушей ее негодующий возглас, дал кое-какие указания Макдугалу, и кучер тут же исчез из виду. Затем Роберт поднялся в карету и захлопнул дверцу, по-прежнему не обращая никакого Внимания на Викторию, которая, надувшись, упорно продолжала сидеть на полу. В конце концов она первая нарушила молчание и спросила:

— А что нас ждет в Рэмсгейте?

— У меня там небольшой домик на побережье. Надеюсь, там нам удастся насладиться уединением.

Она презрительно фыркнула.

— Уединением? С тобой? Меня пугает сама мысль об этом.

— Виктория, ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Вас не похитили, милорд, с чего бы вам нервничать?

Он насмешливо изогнул бровь.

— Знаешь, Виктория, мне начинает казаться, что ты получаешь удовольствие, пререкаясь со мной.

— По-моему, у тебя больное воображение, — буркнула она.

— Я не шучу, — продолжал он, задумчиво потирая подбородок. — Должно быть, это и в самом деле приятно — излить на кого-нибудь свою злость.

— Я имею полное право злиться на тебя, — проворчала она.

— Ну конечно, ты так думаешь.

Она придвинулась к нему с угрожающим видом — по крайней мере ей хотелось, чтобы это выглядело именно так.

— Я думаю только о том, что если бы у меня был пистолет, я бы тебя пристрелила.

— А я-то считал, что тебе больше по вкусу вилы.

— Мне по вкусу все, что может нанести тебе телесные повреждения.

— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Роберт.

— Тебе наплевать, что я тебя ненавижу, да? Он шумно вздохнул.

— Позволь мне кое-что объяснить тебе, Виктория. Для меня главное — твоя безопасность. И если похитив тебя из этой дыры, которую ты упорно продолжаешь именовать своим домом, я буду вынужден несколько дней терпеть твою ненависть, что ж, так тому и быть,

— Несколько дней? Ха! Не больше одной ночи. Роберт ничего на это не сказал.

Сидя на полу кареты, Виктория тщетно пыталась собраться с мыслями. Слезы отчаяния навертывались на глаза, и она задышала часто и быстро, боясь расплакаться. Этого он от нее не дождется!

— Ты добился только одного… — выдавила она, не в силах удержаться от смеха — так смеется тот, кто вполне осознал свое поражение, — Только одного…

Он повернулся к ней и спросил:

— Может, ты все-таки встанешь с пола?

Она покачала головой.

— Я хотела всего лишь самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Неужели я просила о многом?

— Виктория…

— И ты добился только одного — ты отнял у меня все, — перебила она его, переходя на крик. — Все!

— — Я сделал это для твоего же бла…

— А ты имеешь представление, что чувствует человек, когда его лишают возможности самостоятельно принимать решения?

— Зато мне известно, что чувствует человек, когда им пытаются манипулировать, — негромко сказал он.

— Это разные вещи, — сказала она и отвернулась, чтобы он не видел, как она плачет.

Повисла пауза, в течение которой Роберт подыскивал подходящие слова.

— Семь лет назад я продумал свою жизнь до самых мелочей. Я был молод и влюблен. Безумно, отчаянно влюблен. Все, чего я хотел, — это жениться на тебе и сделать тебя счастливой. У нас, наверное, сейчас уже были бы дети, — печально добавил он. — Я всегда мечтал, чтобы они были похожи на тебя.

— Зачем ты это говоришь?

Роберт вздохнул.

— Потому что я понимаю, что значит, когда твои мечты разбиваются в прах. Мы были молоды и наивны — если бы у нас было хоть чуточку опыта, мы бы догадались, что наши отцы сделали все, чтобы нас разлучить. Но это не наша вина.

— Ну как ты не поймешь? То, что случилось семь лет назад, для меня теперь не имеет никакого значения.

— А я думаю, что имеет.

Она скрестила руки на груди и прислонилась к стенке кареты.

— Я больше не желаю говорить на эту тему.

— Не хочешь — как хочешь. — Роберт взял газету и углубился в чтение.

Виктория продолжала сидеть на полу, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

Через двадцать минут карета остановилась перед маленькой гостиницей в Фэвершеме, по дороге на Кентербери. Виктория ждала в карете, пока Роберт ходил устраиваться на ночлег.

Через несколько минут он возвратился.

— Все в порядке.

— Надеюсь, ты заказал для меня отдельную комнату, — холодно заметила она.

— Ну конечно, о чем речь.

Виктория отклонила — надо признать, не без некоторого усилия — его помощь и сама выпрыгнула из кареты. Чувствуя его руку на своей талии и страшно злясь при этом, она прошествовала в дом. Когда они проходили через холл, хозяин гостиницы сказал им вслед:

— Надеюсь, вам и вашей супруге понравится у нас, милорд.

Виктория дождалась, пока они не завернут за угол и прошипела:

— По-моему, ты сказал, что у нас будут разные комнаты.

— Ну да. Но у меня не было выбора — я должен был сказать, что ты моя жена, ибо никто бы не поверил, что ты моя сестра. — Он ласково коснулся ее черного локона. — И я не хотел, чтобы кто-нибудь подумал, что ты моя любовница.

— Но…

— Скорее всего хозяин решил, что мы с тобой супруги, которые не выносят общества друг друга.

— По крайней мере хотя бы часть этого утверждения — правда, — буркнула она.

Он повернулся к ней с сияющей улыбкой.

— Что до меня, то я всегда обожал твое общество.

Виктория остановилась как вкопанная и молча уставилась на него. Роберт сиял, будто она призналась ему в любви, а не изводила насмешками. Когда к ней вернулся дар речи, она проговорила:

— Никак не пойму, ты сумасшедший, упрямый или просто глуп?

— Я бы предпочел «упрямый», если бы мне было позволено выбирать.

Она раздраженно фыркнула и направилась к лестнице.

— Я пойду к себе комнату.

— А не хочешь сначала узнать, какая из комнат твоя?

Виктория спиной чувствовала его ухмылку.

— Не будешь ли ты так любезен сообщить мне ее номер? — процедила она сквозь зубы.

— Номер три.

— Благодарю, — сказала она, мысленно ругая себя за то, что соблюдение этикета приросло к ней, словно вторая кожа. Как будто Кембл заслуживает ее благодарности!

— А я буду в комнате номер четыре, — услужливо сообщил он. — Так что, если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти.

— Вряд ли в этом возникнет необходимость. — Виктория поднялась по лестнице наверх, повернула за угол и принялась искать свою комнату. Она слышала, что Роберт идет следом за ней.

— Никогда не знаешь, что может случиться, — развивал он свою мысль. Она оставила его реплику без внимания, и он добавил:

— Я предвижу несколько причин, которые могут вынудить тебя обратиться ко мне за помощью. — Она молчала, и он продолжил:

— Ну, к примеру, в твою комнату могут забраться грабители. Или тебе приснится кошмар.

Если ей и приснится кошмар, подумала Виктория, то не без участия Роберта.

— В гостинице могут быть привидения. Только представь себе — в каждом углу затаились зловещие призраки.

Тут Виктория не выдержала и, развернувшись к нему, отчеканила:

— Это самая дурацкая идея из всех, что мне приходилось слышать. Он пожал плечами.

— Чего на свете не бывает!

Она взглянула на него, как на сумасшедшего, и с трудом удержалась от того, чтобы покрутить пальцем у виска.

— А может статься, — добавил он, — ты вдруг по мне соскучишься.

— Я беру назад свои слова, — отрезала она. — Без сомнения, твое последнее предположение выглядит еще более дурацким, чем все предыдущие, вместе взятые.

Он с притворным отчаянием прижал руку к груди.

— Вы ранили меня в самое сердце, моя прекрасная леди.

— Я не твоя леди.

— Это поправимо.

— Ах, поглядите-ка, — сказала она с наигранной веселостью. — Вот и моя комната. Спокойной ночи. — И, не дожидаясь, что скажет Роберт, Виктория влетела в комнату и захлопнула дверь у него перед носом.

И услышала, как в замке щелкнул ключ.

Она чуть не задохнулась от возмущения. Этот злодей запер ее снаружи!

Виктория топнула ногой с досады и с громким стоном повалилась на постель. Она никак не могла поверить, что у него хватило наглости посадить ее под замок.

Да нет, как раз в это поверить было нетрудно. Он же похитил ее, разве нет? А Роберт всегда все продумывает до мелочей и ничего не оставляет на волю случая.

Несколько минут Виктория провалялась на кровати, кипя от злости. Если и пытаться сбежать от Роберта, то сегодня ночью. Как только он привезет ее в свой коттедж на побережье, то, уж верно, глаз с нее не спустит. А зная склонность Роберта к уединению, она не сомневалась, что его домик находится в какой-нибудь глуши,

Да, если бежать, то сегодня. К счастью, Фэвер-тем находится недалеко от Белфилда, где живет ее семья. Виктория вовсе не горела желанием навестить отца; она до сих пор никак не могла простить ему, что он связал ее в ту ночь. Но его преподобие внушал ей гораздо меньший страх, чем Роберт.

Виктория подскочила к окну и выглянула наружу. До земли так далеко! Если она спрыгнет с такой высоты, то неминуемо сломает себе что-нибудь. И тут взгляд ее упал на дверь, но не на ту дверь, что выходила в коридор.

Смежная дверь. Виктория сразу же догадалась, в чью комнату она ведет. Забавно, что единственный путь к бегству лежит через апартаменты Роберта.

Она присела на корточки и придирчиво осмотрела ручку двери. Затем тщательно исследовала дверной косяк. Похоже, дверь немного заедает. Открывая ее, она может наделать шуму и ненароком разбудить Роберта. Если он проснется до того, как она успеет выскочить в коридор, побег не удастся. Надо придумать, как бы оставить дверь слегка приоткрытой, не вызвав при этом никаких подозрений.

И тут ее осенило.

Виктория набрала побольше воздуха в легкие и решительно распахнула дверь.

— Мне следовало знать, как мало ты дорожишь моим уединением! — вскричала она, прекрасно понимая, что в данный момент сама нарушает его уединение, без спросу врываясь в комнату. Но это была единственная возможность оставить проклятую дверь приоткрытой и…

Виктория охнула, не успев закончить свою мысль. Роберт стоял посреди комнаты, рубашки на нем не было, а руки замерли на застежке панталон.

— Ну и как, мне продолжать? — мягко спросил он.

— Нет-нет, не стоит, — запинаясь, пробормотала она, и щеки ее, вспыхнув, из нежно-розовых скоро стали свекольными.

Он медленно улыбнулся.

— Ты уверена? Я был бы счастлив тебе угодить. Виктория так и приросла к полу, не в силах отвести от него взгляд. Да, он чертовски хорош, подумала она, сама себе удивляясь. Эти годы в Лондоне не прошли для него даром.