– Благодарю вас, сэр, – вежливо кивнула Маргарет. – Очень вам признательна.
      После чего она вошла в комнату и захлопнула за собой дверь.
      Ангус не удержался и взвыл от смеха.
      – Ах, теперь вам не миновать сложностей, – сказал трактирщик.
      Смех стих.
      – Как вас зовут, добрый человек?
      – Маккаллум. Джордж Маккаллум.
      – Ну что же, Джордж, я думаю, вы правы.
      – С женами следует обращаться очень осторожно, – назидательно проговорил Джордж.
      – Я и не знал, насколько это верно – до сегодняшнего дня.
      – Вам повезло, – хитро улыбнулся Джордж. – Ключ-то у меня.
      Ангус сунул ему еще одну монету, а потом поймал ключ, подброшенный Джорджем вверх.
      – Славный вы человек, Джордж Маккаллум.
      – Ага, – сказал Джордж, уходя, – именно это я и говорю все время своей жене.
      Ангус сунул ключ в карман, потом немного приоткрыл дверь и сказал:
      – Вы оделись?
      В ответ что-то громко ударилось в дверь. Наверное, она бросила в него свой башмак.
      – Если я не получу другого ответа, я войду. – Он просунул в дверь голову, а потом убрал ее как раз вовремя, чтобы уклониться от удара вторым башмаком, который был пущен в него с явной целью уложить на месте.
      Ангус снова просунул голову в дверь, уверенный, что больше ей бросаться нечем, а потом вошел.
      – Вы не могли бы, – с плохо скрываемой яростью проговорила она, – сказать мне, что все это значит?
      – Что – это?
      Она ответила гневным взглядом. Ангус подумал, что она выглядит довольно привлекательно теперь, когда щеки ее раскраснелись от возмущения, но благоразумно решил, что сейчас не время говорить комплименты.
      – Понятно, – сказал он, не удержался и скривил губы в веселой усмешке. – Другой решил бы, что все объясняется плохой погодой, но если я должен объяснить…
      – Должны.
      Он пожал плечами:
      – Если бы Джордж не узнал, что вы моя жена, у вас сейчас не было бы крыши над головой.
      – Это неправда, и кто такой Джордж?
      – Трактирщик, и увы, это правда. Он не предоставил бы комнаты неженатой паре.
      – Разумеется, не предоставил бы. Он отдал бы комнату мне, а вас вышвырнул бы вон.
      Ангус задумчиво почесал затылок:
      – Я не очень в этом уверен, мисс Пеннипейкер. В конце концов, деньги есть только у меня.
      Она посмотрела на него так пристально, такими широко раскрытыми сердитыми глазами, что Ангус наконец понял, какого они цвета. Зеленого. Довольно красивого травяного оттенка зеленого цвета.
      – Ах, – сказала он в ответ на ее молчание. – Значит, вы со мной согласны.
      – У меня есть деньги, – пробормотала она.
      – Сколько?
      – Достаточно!
      – По-моему, вы сказали, что вас ограбили?
      – Ну, ограбили, – ответила она так сердито, что Ангусу показалось удивительным, как это она не подавилась этим словом, – но у меня еще осталось немного.
      – И этого хватит на горячий ужин? На горячую воду? На возможность поужинать в отдельной столовой?
      – Дело не в этом, – возразила она, – а в том, что вы действовали так, будто все это вас забавляет, и это очень дурно.
      – Меня действительно это забавляет.
      – Зачем вы это сделали? – спросила она. – Вы могли бы пойти в другой трактир.
      Сильный удар грома сотряс комнату. Бог, подумал Ангус, явно на его стороне.
      – В такую-то погоду? Простите, но у меня нет никакого желания снова оказаться на улице.
      – Даже несмотря на то что нам пришлось притвориться мужем и женой, – она пошла на уступки, – нужно ли было так забавляться за мой счет?
      В его темных глазах мелькнула нежность.
      – Я никак не хотел оскорбить вас. Вы, конечно, не можете не понимать этого.
      Маргарет обнаружила, что ее решимость слабеет под этим теплым и тревожным взглядом.
      – Не нужно было говорить трактирщику, что я беременна, – сказала Маргарет, и щеки ее отчаянно вспыхнули, когда она произнесла последнее слово.
      Он вздохнул:
      – Мне остается только извиниться. Единственное объяснение – я просто поддался духу обмана. Я провел два дня в седле, проехал всю Шотландию. Я озяб, вымок, проголодался, и этот маленький маскарад – единственная забава, которую я позволил себе за это время. Простите, если я слишком разрезвился.
      Маргарет молча смотрела на него, сжав опущенные руки. Она понимала, что должна принять его извинения, но ей нужно было еще немного времени, чтобы успокоиться.
      Ангус поднял руки в знак попытки примирения.
      – Можете молчать, как камень, сколько вам угодно, – сказал он с довольной улыбкой, – но от этого ничего не изменится. Вы, дорогая мисс Пеннипейкер, молодец, и молодец в гораздо большей степени, чем вам самой кажется.
      Ее взгляд, брошенный на него, выражал в лучшем случае сомнение, а в худшем – сарказм.
      – Это потому что я не придушила вас прямо здесь, в коридоре?
      – Ну, отчасти и поэтому, но я имею в виду ваше нежелание ранить чувства трактирщика, пренебрежительно относясь к его стряпне.
      – Но я ведь действительно отнеслась к ней пренебрежительно.
      – Но вы сделали это негромко. – Он увидел, что она открыла рот, и поднял руку. – Ах-ах-ах, хватит возражений. Вы вознамерились заставить меня почувствовать к вам антипатию, но боюсь, у вас ничего не получится.
      – Вы сумасшедший, – прошептала она. Ангус снял с себя промокшую куртку.
      – Постоянное повторение одного и того же становится утомительным.
      – С истиной спорить трудно, – пробормотала она. Потом подняла глаза и увидела, что он делает. – Не вздумайте снять куртку!
      – Тогда меня ждет смерть от пневмонии, – мягко сказал он. – Предлагаю и вам снять с себя жакет.
      – Только если вы выйдете отсюда.
      – И буду стоять голым в коридоре? Не пройдет.
      Маргарет начала открывать гардероб и выдвигать ящики комода.
      – Где-то здесь должна быть ширма, за которой можно переодеться. Где-то здесь.
      – Вряд ли вы найдете ширму в комоде.
      Она замерла на месте, отчаянно стараясь сдержать возмущение. Всю жизнь она должна была служить хорошим примером, а вспышки раздражения не считались приличным поведением. Но на этот раз… Она обернулась и увидела, что он ухмыляется, глядя на нее. На этот раз все было иначе.
      Она с силой задвинула ящик, и это принесло бы ей хоть немного удовлетворения, если бы при этом она не прищемила себе средний палец.
      – Уууооо! – взвыла она и тут же сунула палец в рот.
      – Что-то случилось? – спросил Ангус, быстро подходя к ней.
      Она замотала головой.
      – Уходите, – пробормотала она, не вынимая палец изо рта.
      – Вы уверены, что все в порядке? Вы могли сломать косточку.
      – Ничего я не сломала. Уходите.
      Он взял ее за руку и осторожно вытащил палец изо рта.
      – С виду все в порядке, – озабоченно сказал он, – но я, конечно, плохо разбираюсь в таких вещах.
      – Почему? – простонала она. – Почему?
      – Почему я плохо в них разбираюсь? – Он смущенно заморгал. – А почему вы предполагаете наличие у меня медицинского образования? Честно говоря, я скорее фермер, чем что-то еще. Конечно, я фермер-джентльмен…
      – Почему вы меня мучите? – крикнула она.
      – Как, мисс Пеннипейкер, вы считаете, что я вас мучаю?
      Она вырвала у него руку.
      – Клянусь Всевышним, не понимаю, за что мне послано такое наказание. Не представляю себе, чем я согрешила, чтобы вызвать такой…
      – Маргарет, – громко сказал он, заставив ее замолчать, – я думаю, что вы просто делаете из мухи слона.
      Целую минуту она неподвижно простояла у комода. Несколько раз она судорожно сглотнула, а потом веки ее задрожали.
      – Ой, нет, – сказал Ангус, страдальчески закрывая глаза. – Только не плачьте.
      – Я не собираюсь плакать, – сказала она, шмыгая носом. Он открыл глаза.
      – Иисусе, виски и Роберт Брюс, – пробормотал он. Судя по виду, она действительно собралась заплакать. Он кашлянул. – Вы уверены?
      Она кивнула – один раз, но твердо.
      – Я никогда не плачу.
      Он вздохнул с облегчением:
      – Это хорошо, потому что я не знаю, как поступать в таких случаях – ах ты Господи, вы все-таки плачете.
      – Нет. Я. Не. Плачу. – Каждое слово звучало как отдельное предложение, которое заканчивалось не точкой, а громким шмыганьем.
      – Перестаньте, – умоляюще сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу. Женские слезы всегда заставляли его чувствовать себя неуклюжим, ни на что не пригодным болваном. Хуже того, он был совершенно уверен, что Маргарет не плакала лет десять. И что еще хуже, виноват в ее слезах был он.
      – Я только хотела, – она задыхалась, – я только хотела…
      – Хотели что? – Он отчаянно старался не дать ей замолчать, пусть говорит, лишь бы не плакала.
      – Остановить брата. – Она судорожно вздохнула и бросилась на кровать. – Я знаю, что для него лучше. Понимаю, это звучит покровительственно, но я действительно знаю. Я забочусь о нем с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет.
      Ангус сел рядом с ней, но не очень близко, чтобы она не нервничала.
      – Вот как? – мягко спросил он. С того момента, когда она ударила нападающего коленом в пах, Ангус понял, что она женщина не обычная, но теперь он постепенно начал понимать, что она не только упряма и сообразительна. Маргарет Пеннипейкер умеет глубоко любить, она преданнейший человек и способна без всяких колебаний положить жизнь за того, кого любит.
      Поняв это, он насмешливо улыбнулся и ужаснулся до глубины души. Потому что в смысле верности в любви и преданности своей семье Маргарет Пеннипейкер была женским вариантом его самого. А Ангус никогда еще не встречал женщины, которая соответствовала бы тем требованиям, которые он предъявлял к себе.
      И теперь, когда он встретил Маргарет – что ему с ней делать?
      Она прервала его мысли, громко шмыгнув носом.
      – Вы меня слушаете?
      – Вы говорили о вашем брате, – напомнил он.
      Она кивнула, потом вдруг подняла глаза и посмотрела на него.
      – Я не собираюсь плакать.
      Он погладил ее по плечу.
      – Ну ясное дело, не собираетесь.
      – Если он женится на ком-то из этих ужасных девиц, он навсегда погубит себя.
      – Вы уверены? – осторожно осведомился Ангус. Сестры всегда полагают, что они все знают лучше.
      – Одна из них даже не знает алфавит!
      Он издал звук, походивший на нечто вроде «и-и-и», и слегка покачал головой, выражая сочувствие:
      – Это действительно никуда не годится.
      Она опять кивнула, на этот раз энергичнее.
      – Понимаете? Вы понимаете, что я хочу сказать?
      – Сколько лет вашему брату?
      – Всего восемнадцать.
      Ангус присвистнул:
      – Тогда вы правы. Он понятия не имеет, что делает. Как и все мальчики в восемнадцать лет. Но если подумать, ни одна девушка в восемнадцать лет тоже не имеет такого понятия.
      Маргарет кивнула в знак согласия.
      – А вашей сестре тоже восемнадцать? Как ее зовут? Анна?
      – Да, отвечу я на оба ваших вопроса.
      – Почему вы гонитесь за ней? Что она натворила?
      – Убежала в Лондон.
      – Одна? – спросила Маргарет, не скрывая ужаса. Ангус озадаченно посмотрел на нее:
      – Могу ли я напомнить вам, что вы сбежали в Шотландию тоже одна?
      – Ну да, – с жаром сказала она, – но это совершенно другое дело. Лондон – это… Лондон.
      – На самом деле она не совсем одна. Она взяла мой экипаж и троих лучших слуг, один из которых настоящий боксер, и только по этой причине я еще не сошел с ума от страха.
      – А что она собирается делать?
      – Отдаться на милость нашей двоюродной бабушки. – Он пожал плечами. – Анна хочет провести сезон в Лондоне.
      – А есть причина, из-за которой это невозможно?
      На лице Ангуса появилось суровое выражение.
      – Я сказал ей, что она сможет провести сезон в Лондоне в будущем году. Мы подновляем дом, и я слишком занят, чтобы бросить все и мчаться в Лондон.
      – Вот как.
      – Что вы хотите этим сказать? – подбоченясь, спросил он.
      Она сделала жест руками, одновременно самоумаляющий и всепонимающий.
      – Только то, что вы, по-моему, ставите на первое место свои потребности, а не ее.
      – Ничего подобного! Почему бы ей не подождать еще год? Вы же сами согласились, что человек в восемнадцать лет ничего не понимает.
      – Наверное, вы правы, – согласилась она, – но для мужчин и для женщин все обстоит по-разному.
      Он слегка придвинул к ней голову:
      – Вы не могли бы объяснить, в чем именно?
      – Я полагаю, что вы правы – девушка в восемнадцать лет ничего не понимает. Но восемнадцатилетний юноша понимает еще меньше.
      К ее великому удивлению, Ангус рассмеялся, упав на кровать и сотрясая ее взрывами хохота.
      – Ах, мне следовало бы обидеться, но, боюсь, вы правы.
      – Конечно, права! – сказала она, и на лице ее мелькнула улыбка.
      – Ох ты Господи, – вздохнул он. – Что за ночь! Что за дурацкая, противная, замечательная ночь!
      При этих словах Маргарет вскинула голову. Что он хочет этим сказать?
      – Да, я понимаю, – согласилась она чуть-чуть неуверенно, потому что не знала, с чем именно соглашается. – Хуже некуда. Что мы будем делать?
      – Полагаю, соединим наши усилия и вместе займемся поисками наших беглецов. А я могу поспать сегодня и на полу.
      Напряжение, в котором она пребывала, сама того не замечая, несколько ослабло.
      – Благодарю вас, – с чувством сказала она. – Я очень признательна вам за ваше великодушие.
      Он сел.
      – А вам, моя дорогая Маргарет, предстоит влезть в шкуру актрисы. По крайней мере на один день.
      Актрисы? Разве актрисы не появляются на людях полуодетыми и не заводят любовников? У Маргарет перехватило дыхание, она почувствовала, как вспыхнуло лицо.
      – Что вы имеете в виду? – спросила она и сама испугалась, с каким придыханием она проговорила эти слова.
      – Только то, что если вы хотите сегодня поесть – а я твердо уверен, что в меню будет не только хаггис, так что вы можете дышать спокойнее в этом отношении, – то вам придется притворяться, что вы леди Ангус Грин.
      Она нахмурилась.
      – И еще, – добавил он, вращая глазами, – вам придется делать вид, что это положение вам не очень неприятно. В конце концов, нам ведь удалось зачать ребенка. Так что мы никак не можем чувствовать антипатию друг к другу.
      Маргарет вспыхнула:
      – Если вы не перестанете говорить об этом дурацком несуществующем младенце, клянусь, я прищемлю вам пальцы ящиком.
      Он завел руки за спину и усмехнулся.
      – Я весь дрожу от страха.
      Она бросила на него раздраженный взгляд, а потом прищурилась:
      – Вы сказали, леди Грин?
      – Это важно?
      – Ну конечно!
      Ангус внимательно посмотрел на нее, чувствуя, как его охватывает разочарование. Титул у него очень незначительный, он всего лишь баронет, обладающий маленьким, но красивым куском земли, и все же женщины смотрели на него как на ценную добычу. Всем леди, которых он знал, брак казался чем-то вроде состязания. Выиграет та, которой достанутся титул и деньги.
      Маргарет положила руку на сердце:
      – Я придаю большое значение хорошим манерам.
      – Вот как? – с вновь вспыхнувшим интересом спросил Ангус.
      – Мне не следовало называть вас мистером Грином, если на самом деле вы лорд Грин.
      – На самом деле я сэр Грин, – сказал он, улыбаясь. – Но уверяю вас, я ничуть не обижен.
      – Моя мать перевернулась бы в могиле. – Она покачала головой и вздохнула. – Я пыталась научить Эдварда и Алисию – это моя сестра – тому, чему хотели бы научить их родители. Но иногда мне кажется, что я недостаточно хорошая.
      – Не говорите так, – с чувством сказал Ангус. – Если уж вы недостаточно хорошая, тогда мне следует серьезно опасаться за свою душу.
      Маргарет нерешительно улыбнулась:
      – Возможно, вы и обладаете даром приводить меня в такую ярость, что я теряю способность судить объективно, но я не стала бы беспокоиться о вашей душе, Ангус Грин.
      Он нагнулся к ней, в его темных глазах заплясали веселые огоньки; в них было что-то озорное и… капелька желания.
      – Вы пытаетесь сказать мне комплимент, мисс Пеннипейкер?
      У Маргарет перехватило дыхание, ей стало почему-то жарко. Он был совсем рядом, его губы почти касались ее губ, и у нее мелькнула внезапная причудливая мысль, что она может раз в жизни повести себя как бесстыдная женщина. Если она наклонится вперед, припадет к нему на одно мгновение, перехватит ли он у нее инициативу и поцелует ли ее? Схватит ли он ее в объятия, вытащит ли шпильки из ее волос и заставит ли ощутить себя героиней шекспировских сонетов?
      И Маргарет наклонилась вперед.
      И припала.
      И свалилась с кровати.

Глава 3