Шотландия, Гретна-Грин
       1804 год
      Маргарет Пеннипейкер гналась за своим братом чуть ли не через всю Англию.
      Она мчалась по Ланкаширу, как сам дьявол, и каждый раз, спешиваясь, обнаруживала, что у нее есть такие мышцы, о существовании которых она никогда не подозревала, и что теперь каждая мышца мучительно болит.
      В Камбрии она втиснулась в переполненную наемную карету и чуть не зажала нос, потому что сидевшие в ней пассажиры явно не злоупотребляли омовениями.
      Она подпрыгивала и тряслась в деревянной повозке, запряженной мулами, в повозке, в которой она проделала последние пять миль по английской земле, прежде чем ее бесцеремонно вывалил на шотландской границе фермер, предупредивший, что она вступает в страну самого дьявола.
      И все это только для того, чтобы окончить свое путешествие здесь, в Гретна-Грин, промокшей и усталой, только в плаще на плечах и с двумя монетами в кармане.
      В Ланкашире она свалилась с лошади, когда та споткнулась о камень, а потом эта проклятая тварь – прошедшая хорошую выучку у ее заблудшего брата – повернулась и побежала домой.
      В почтовой карете у кого-то хватило наглости украсть у Маргарет ридикюль, оставив ее всего лишь с двумя монетами, которые затерялись в глубинах ее кармана.
      И в довершение ко всему, когда она сидела в повозке фермера, которая щедро одаривала ее занозами и синяками и где ей скорее всего было суждено подхватить какую-нибудь куриную болезнь, пошел дождь.
      Маргарет Пеннипейкер решительно была в дурном настроении. Вот найдет она своего братца и убьет его.
      По жестокой иронии судьбы ни воры, ни грозы, ни убежавшая лошадь не лишили ее листка бумаги, того самого, который заставил ее отправиться в Шотландию. Скупое послание Эдварда вряд ли заслуживало того, чтобы его перечитывали, но Маргарет была в такой ярости от поступка брата, что не удержалась – в сотый раз сунула руку в карман и вытащила смятую, торопливо нацарапанную записку.
      Маргарет склонилась над запиской, стоя под навесом какого-то дома. Записку много раз складывали и развертывали, и она уже немного отсырела; но слова по-прежнему были видны четко. Эдвард сбежал со своей возлюбленной.
      – Дурень несчастный, – тихо пробормотала Маргарет. – И на ком это он собрался жениться, хотела бы я знать. И почему не счел нужным сообщить об этом мне?
      Насколько могла предположить Маргарет, подходящих кандидатур было три, и ни одну из них Пеннипейкеры не встретили бы с радостью в качестве нового члена семьи. Аннабел Форнби отличалась отвратительным снобизмом, Камилла Ферридж не имела чувства юмора, а Пенелопа Фитч, произнося алфавит, пропускала буквы j и q.
      Единственное, на что оставалось надеяться Маргарет, – это что она не опоздала. Эдвард Пеннипейкер не женится – его старшая сестра имеет, что сказать по этому поводу.
 
      Ангус Грин был сильным и властным человеком, по общему признанию, греховно красивым, с дьявольски очаровательной улыбкой, под которой скрывался невыносимый нрав. Когда он въезжал в незнакомый город на своем призовом жеребце, он любил вызывать страх у мужчин и учащенное сердцебиение у женщин, ему нравилось, когда дети с обожанием таращили на него глаза – они всегда замечали, что у этого человека и у его лошади одинаково пронзительные темные глаза.
      Но его прибытие в Гретна-Грин не произвело ни на кого никакого впечатления, потому что каждый, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, – а Ангус был склонен полагать, что добродетелью, присущей всем шотландцам, является здравый смысл, – в этот вечер сидел дома, в тепле, как следует укутавшись, и что самое важное, – вне досягаемости для дождя.
      Но к Ангусу это не относилось. Нет, Ангус благодаря своей несносной младшей сестре, которая, как ему начало казаться, была единственной шотландкой, полностью лишенной здравого смысла, торчал в Гретна-Грин под проливным дождем, дрожащий и озябший, и устанавливал новый национальный рекорд по самому частому применению слов «проклятый», «паршивый» и «мерзкий».
      Он надеялся, что сегодня вечером окажется дальше, чем на границе, но дождь задержал его продвижение. Даже в перчатках пальцы у него так прозябли, что было трудно держать поводья. Существует проступок, за который должно осудить Анну, мрачно подумал Ангус. Его не волновало, что сестре всего восемнадцать лет от роду. Когда он найдет эту девицу, он ее убьет, и все тут.
      Его отчасти успокоило то, что раз он из-за непогоды едет очень медленно, значит, Анне придется вообще остановиться. Она ехала в экипаже – в его, заметьте, экипаже, у нее хватило бесцеремонности «позаимствовать» этот экипаж – и, конечно, не могла бы двигаться в южном направлении по раскисшим от дождей дорогам.
      И если по этому сырому воздуху и могла приплыть к Ангусу какая-то удача, то Анна остановилась здесь, в Гретна-Грин. Возможность этого была мала, но поскольку он застрял здесь на всю ночь, было бы глупо не поискать сестру.
      Он устало вздохнул и вытер мокрое лицо рукавом. Конечно, толку от этого не было; куртка промокла насквозь.
      Услышав громкий вздох хозяина, Орфей инстинктивно остановился и погарцевал на месте в ожидании следующих приказаний. Но Ангус не знал, что делать дальше, в этом-то и состояла вся сложность. Может, для начала обыскать все постоялые дворы, хотя, говоря по правде, ему не очень-то улыбалась мысль заглядывать в каждую комнату в каждом трактире. Ему даже не хотелось думать о том, сколько взяток придется дать хозяевам постоялых дворов.
      Но начинать нужно сначала, нужно самому где-то устроиться, прежде чем пускаться на поиски. Быстрый осмотр улицы показал, что в трактире под вывеской «Славный малый» он найдет самое хорошее помещение для лошади, и Ангус пришпорил Орфея, направившись к постоялому двору.
      Но прежде чем Орфей успел пошевелить хотя бы тремя из своих четырех копыт, раздался пронзительный крик.
      Женский крик.
      Сердце у Ангуса замерло. Не Анна ли это? Если кто-то прикоснулся хотя бы к краю ее платья…
      Он помчался по улице, обогнул угол и увидел, что трое мужчин пытаются втащить какую-то женщину в темный дом. Она отчаянно сопротивлялась, и, судя по покрытому грязью платью, тащили ее уже давно.
      – Пусти меня, идиот! – возопила она, толкая одного из них локтем в шею.
      Это не Анна. Анна не настолько сильна в обороне, она не ударила бы второго нападающего коленкой в пах.
      Ангус спрыгнул на землю и бросился на помощь даме, подоспев как раз вовремя. Он схватил третьего негодяя за воротник, оторвал его от жертвы и швырнул лицом о землю.
      – Вали отсюда, скотина! – рявкнул кто-то из троицы. – Мы первые ее нашли.
      – Какая жалость, – спокойно сказал Ангус, после чего ударил говорившего кулаком в лицо. Потом посмотрел на двух остальных, один из которых все еще оставался распростертым на земле. Другой, который сидел, скорчившись и держась за ту часть тела, куда он получил удар от леди, смотрел на Ангуса с таким видом, словно хотел что-то сказать. Но прежде чем он издал хотя бы звук, Ангус поставил свой сапог на его чувствительное место и посмотрел вниз.
      – Хочу сообщить кое-что о себе, – сказал он неестественно мягким голосом. – Я не люблю, когда обижают женщин. Когда такое случается или когда мне кажется, что такое может случиться, я… – он на мгновение замолчал и медленно склонил голову набок, притворяясь, что подыскивает нужные слова, – я слегка теряю рассудок.
      Человек, распростертый на мостовой, с замечательной скоростью обрел способность передвигаться и убежал в ночь. У его товарища был такой вид, будто он с удовольствием сделал бы то же самое, но сапог Ангуса слишком надежно прижимал его к земле.
      Ангус погладил себя по подбородку.
      – Думаю, мы поняли друг друга.
      Человек отчаянно закивал.
      – Вот и хорошо. Думаю, нет надобности сообщать, что случится, если наши дороги когда-нибудь снова пересекутся.
      Последовал очередной отчаянный кивок.
      Ангус убрал ногу, и человек убежал, не переставая издавать отчаянные вопли.
      Поскольку угроза наконец была устранена – третий негодяй все еще лежал без сознания, – Ангус повернулся к молодой леди, которую, быть может, спас от участи худшей, чем смерть. Она все еще сидела на мостовой, глядя на него так, словно перед ней был призрак. Волосы у нее намокли и прилипли к лицу, но даже в тусклом свете, льющемся из окон соседних домов, Ангус видел, что волосы у нее каштановые Глаза были светлые, просто огромные и смотрели на него, не мигая. А губы – губы посинели от холода и к тому же дрожали, так что никак не могли быть даже мало-мальски влекущими, но если он ее поцелует…
      Он слегка тряхнул головой.
      – Идиот, – пробормотал он. Он приехал сюда, чтобы найти Анну, а не волочиться за какой-то некстати появившейся англичанкой. Да, кстати, что она делает здесь, одна на темной улице?
      Он устремил на нее самый суровый из всех своих взглядов.
      – Что вы здесь делаете? – осведомился он, а потом добавил для полноты впечатления: – Одна на темной улице?
      Ее глаза, которые, как ему казалось, уже не могут стать больше, расширились, и она начала отползать от него, скользя задом по земле. Ангус подумал, что она похожа на обезьянку, которую он как-то раз видел в зверинце.
      – Только не говорите, что вы боитесь меня, – недоверчиво сказал он.
      Ее дрожащие губы сделали движение, которое никак нельзя было назвать улыбкой, хотя у Ангуса и появилось четкое впечатление, что она пытается умилостивить его.
      – Вовсе нет, – сказала она дрожащим голосом, и ее произношение утвердило Ангуса в том, что она действительно англичанка. – Просто я… ну вы же должны понять… – Она встала так быстро, что наступила на подол своего платья и в результате чуть не опрокинулась навзничь. – На самом деле у меня есть куда идти, – выпалила она.
      После чего, бросив на него опасливый взгляд, она пошла прочь, двигаясь боком, чтобы одним глазом видеть Ангуса, а другим смотреть туда, куда ей нужно было, по ее мнению, идти.
      – Ради любви… – Он осекся, прежде чем произнес богохульство перед этой незнакомкой, и без того смотревшей на него так, словно она пыталась решить, на кого он похож больше – на дьявола или на царя гуннов Аттилу. – Я не негодяй вроде тех троих, – сказал он, разозлившись.
      Маргарет вцепилась в складки юбки и втянула щеки. Она страшно испугалась, когда эти трое схватили ее, ей до сих пор не удалось справиться с дрожанием рук. В двадцать четыре года она оставалась невинной, но уже достаточно долго жила на свете, чтобы понять их намерения. Человек, стоящий перед ней, спас ее, но с какой целью? Она не думала, что он хочет причинить ей вред, потому что когда он сказал о своей склонности защищать женщин, это прозвучало достаточно искренне, чтобы быть притворством. Но значит ли это, что она может ему доверять?
      Словно поняв ход ее мыслей, он фыркнул и слегка вздернул голову.
      – Ради любви к Господу, сударыня, ведь я спас вам жизнь.
      Маргарет вздрогнула. Этот высокий шотландец, наверное прав, ее покойная мать велела бы ей стать на колени и поблагодарить его, но дело было в том, что он казался ей немного неуравновешенным. Глаза у него были горячие, они сверкали от злости, было в нем нечто странное и не поддающееся определению, это вызывало у нее дрожь.
      Но Маргарет не была трусихой, и она много лет старалась привить хорошие манеры своим младшим брату и сестре, так что теперь не собиралась вести себя как лицемерка и грубиянка.
      – Благодарю вас, – быстро проговорила она; сердце бешено билось, и от этого слова вылетали беспорядочно. – Это было… очень хорошо с вашей стороны. Я… благодарю вас и думаю, что могу говорить от имени своей семьи, они также благодарят вас, и уверена, что если я выйду замуж, то мой муж тоже будет вам благодарен.
      Ее спаситель (или то была ее судьба? – Маргарет еще не знала в точности) медленно улыбнулся и сказал:
      – Значит, вы не замужем.
      Она отступила на пару шагов.
      – Э-э… нет… э-э… мне, право, пора идти.
      Он прищурился:
      – Вы ведь приехали сюда не для того, чтобы венчаться со своим возлюбленным? Потому что это, как правило, ни к чему хорошему не приводит. У меня есть друг, который владеет здесь домами, так вот он говорит, что здешние постоялые дворы полны женщин, которые были скомпрометированы по дороге в Гретна-Грин, но замуж так и не вышли.
      – Я-то уж точно ни с кем никуда не убегаю, – сухо сказала она. – Неужели у меня такой глупый вид?
      – Нет-нет, что вы. Забудьте о моем вопросе. Меня это вовсе не интересует. – Он устало покачал головой. – Я весь день провел в седле. Устал как черт. И еще не нашел свою сестру. Я рад, что вы в безопасности, но у меня нет времени стоять здесь и…
      Лицо ее резко изменилось.
      – Свою сестру? – повторила она, бросившись вперед. – Вы ищете свою сестру? Скажите, сэр, сколько ей лет, какова она с виду и не зовут ли вас Форнби, Ферридж или Фитч?
      Он посмотрел на нее так, словно у нее внезапно выросли рога:
      – О чем это вы говорите, сударыня? Меня зовут Ангус Грин.
      – Вот черт, – пробормотала она, удивив саму себя этим крепким выражением. – А я-то понадеялась, что вы можете оказаться полезным союзником.
      – Если вы не сбежали сюда с возлюбленным, то что вы здесь делаете?
      – Ищу брата, – сердито сказала она. – Этот олух думает, что хочет жениться, но невесты совершенно ему не подходят.
      – Невесты? Во множественном числе? Разве в Англии многоженство все еще не считается незаконным?
      Она сердито посмотрела на него:
      – Я не знаю, с кем из них он сбежал. Он не сказал. Но все они одинаково ужасны. – Она передернулась с таким видом, как будто проглотила горькую микстуру. – Ужасны.
      Тут на них обрушился ливень, и Ангус без лишних рассуждений взял ее за руку и увлек под выступ крыши. Все это время она говорила не переставая.
      – Когда я доберусь до Эдварда, я просто убью его, – говорила она. – Понимаете, у меня очень много дел там, в Ланкашире. У меня нет времени, чтобы бросать все и мчаться за ним в Шотландию. Я должна заботиться о сестре, я должна устроить ее свадьбу. Через три месяца она вступает в брак. Мне только не хватало ехать сюда и…
      Он крепко сжал ее руку.
      – Подождите минутку, – сказал он таким тоном, что она мгновенно закрыла рот. – Вы что, хотите сказать, что приехали в Шотландию одна? – Он сдвинул брови. Только не это.
      Она заметила, что в его темных глазах горит огонь, и отпрянула, насколько это было возможно, потому что он все еще держал ее за руку.
      – Я поняла, что вы сумасшедший, – сказала она, глядя то в одну сторону, то в другую, словно ища того, кто спасет ее от этого безумца.
      Ангус притянул ее ближе к себе, нарочно пользуясь своим ростом и силой, чтобы произвести устрашающее впечатление.
      – Так вы пустились в это далекое путешествие без сопровождающих?
      – Ну? – спросила она. Это односложное слово прозвучало как вопрос.
      – Боже мой, сударыня! – взорвался он. – Вы что, рехнулись? Вы что, понятия не имеете, что бывает с женщинами, путешествующими в одиночку? Вы что, совершенно не подумали о собственной безопасности?
      Маргарет раскрыла рот.
      Он выпустил ее руку и зашагал взад-вперед.
      – Как подумаю, что могло случиться… – Он с силой потряс головой, бормоча при этом: – Иисусе, виски и Роберт Брюс. Эта женщина просто полоумная.
      Маргарет быстро заморгала, пытаясь понять смысл этих слов.
      – Сэр, – опасливо начала она, – вы ведь даже меня не знаете.
      Он круто повернулся к ней:
      – Как ваше имя, черт побери?
      – Маргарет Пеннипейкер, – ответила она, прежде чем ей пришло в голову, что он может на самом деле оказаться сумасшедшим и что не следовало бы называть себя.
      – Прекрасно, – бросил он. – Вы дура. И едете вы по дурацкому делу.
      – Постойте минутку! – воскликнула она, шагнув вперед и махнув ему рукой. – Случилось так, что я оказалась вовлечена в необычайно серьезное дело. Возможно, на кону счастье моего брата. Кто вы такой, чтобы судить меня?
      – Человек, который спас вас от надругательства.
      – Прекрасно, – проговорила Маргарет – в основном потому, что ей больше ничего не пришло в голову.
      Он провел рукой по волосам.
      – Каковы ваши планы на ночь?
      – Это вас не касается!
      – Касается с тех пор, как я увидел, что вас тащат эти…
      Ангус резко обернулся, вспомнив о человеке, которого сбил с ног и который рухнул без сознания. Теперь человек очнулся и медленно поднимался на ноги, явно стараясь производить при этом как можно меньше шума.
      – Не двигайтесь, – сказал Ангус, обращаясь к Маргарет. В два шага он оказался перед дюжим разбойником, схватил того за воротник и поднял над землей. – У тебя есть что сказать этой женщине? – рявкнул он.
      Тот покачал головой.
      – А я вот думаю, что есть.
      – Мне, право же, нечего сказать ему, – вставила Маргарет, пытаясь быть полезной.
      Ангус не обратил на нее внимания.
      – Может, хочешь принести свои извинения? Смиренно извиниться перед ней и несколько раз повторить: «Я жалкий трус и грубиян» – это может смягчить мой гнев и спасти твою жалкую жизнь.
      Человек задрожал.
      – Извиняюсь-извиняюсь-извиняюсь.
      – Право, мистер Грин, – быстро сказала Маргарет, – я думаю, что мы с этим покончили. Наверное, вам лучше отпустить его.
      – Вы не хотите стукнуть его?
      Маргарет так удивилась, что даже поперхнулась.
      – Прошу прощения? – удалось ей выговорить наконец. Голос у него был твердый и странно ровный, когда он повторил свой вопрос:
      – Вы не хотите стукнуть его? Он ведь мог вас обесчестить.
      Маргарет невольно прищурилась, увидев в его глазах странный свет, у нее возникло страшное ощущение, что он в состоянии убить этого человека, если она об этом попросит.
      – Мне ничего не нужно, – проговорила она, задыхаясь. – Кажется, давеча мне удалось ударить его пару раз. Это вполне удовлетворило мою кровожадность.
      – Вы ударили не этого, – возразил Ангус, – а двух других.
      – Право же, мне ничего не нужно, уверяю вас. – Маргарет быстро огляделась, пытаясь оценить свои шансы на побег. Придется бежать незамедлительно. Пусть этот Ангус Грин и спас ей жизнь, но он же совершенно безумен.
      Ангус отпустил бандита и толкнул его вперед.
      – Убирайся вон отсюда, пока я не убил тебя.
      Маргарет начала двигаться на цыпочках в противоположном направлении.
      – Эй, вы! – загремел Ангус. – Не двигайтесь.
      Она похолодела. Пусть ей и не по душе этот огромный шотландец, но она не дура. Он в два раза выше ее ростом.
      – Куда это вы направляетесь?
      Она решила не отвечать на вопрос.
      Ангус быстро подошел, скрестил руки и сердито посмотрел на нее.
      – Кажется, вы собирались сообщить мне о ваших планах на эту ночь.
      – С сожалением должна сообщить вам, сэр, что в мои намерения не входит следовать именно этой линии пове…
      – Отвечайте! – рявкнул он.
      – Я собиралась поискать брата, – выпалила Маргарет, решив, что она все-таки, наверное, трусиха. Но трусость, решила она, не такая уж дурная вещь, когда имеешь дело с безумным шотландцем.
      Он покачал головой:
      – Вы пойдете со мной.
      – Ах, пожалуйста, – насмешливо проговорила она, – если вы думаете…
      – Мисс Пеннипейкер, – прервал он ее, – должен сообщить вам, что, если я принимаю какое-либо решение, я редко передумываю.
      – Мистер Грин, – возразила она с не меньшей решимостью, – я не нахожусь под вашей опекой.
      – Может быть, но я никогда не принадлежал к тому разряду мужчин, которые способны бросить женщину на произвол судьбы. Стало быть, вы пойдете со мной, а утром мы решим, что с вами делать.
      – Мне показалось, что вы ищете сестру, – сказала она, и в ее голосе прозвучало нескрываемое раздражение.
      – В такую погоду сестра не уйдет от меня далеко. Я уверен, что она остановилась на каком-то постоялом дворе, быть может, даже здесь, в Гретна-Грин.
      – Но разве вам не следует обшарить все постоялые дворы сегодня же вечером?
      – Анна – не ранняя пташка. Если она действительно здесь, то не продолжит свое путешествие раньше десяти утра. Я спокойно могу отложить поиски до утра. Я уверен, что сегодня вечером Анна в полной безопасности. А вот насчет вас у меня такой уверенности нет.
      Маргарет чуть не топнула ногой:
      – Нет никакой надобности…
      – Советую вам, мисс Пеннипейкер, смириться со своей участью. Если вы поразмыслите, то поймете, что она не так уж плоха. Теплая постель, хороший ужин – разве это так уж неприятно?
      – Зачем вы это делаете? – с подозрением спросила она. – Какая польза вам от этого?
      – Никакой, – с кривой улыбкой согласился он. – Вы когда-нибудь изучали историю Китая?
      Она искоса взглянула на него. Как будто образование английских девиц не сводится к умению вышивать и случайным урокам истории – разумеется, английской истории.
      – У них есть такая поговорка, – сказал он. – Не помню, как она звучит в точности, но речь идет о том, что если вы один раз спасли кому-то жизнь, то навсегда ответственны за этого человека.
      Господи, подумала Маргарет, неужели этот человек собирается присматривать за ней всю жизнь?
      Ангус заметил выражение ее лица и разразился громким смехом:
      – Ах, не волнуйтесь, мисс Пеннипейкер. Я вовсе не собираюсь становиться вашим постоянным покровителем. Я присмотрю за вами до наступления завтрашнего дня, а потом можете идти на все четыре стороны.
      – Прекрасно, – ворчливо сказала Маргарет. Трудно спорить с человеком, который принимает твои интересы так близко к сердцу. – Я действительно ценю вашу заботливость, и, возможно, мы могли поискать наших заблудших брата и сестру вместе. Думаю, что это несколько облегчило бы нашу задачу.
      Он коснулся ее подбородка, испугав Маргарет этой нежностью.
      – Сказано неплохо. А теперь пойдемте?
      Она кивнула, думая, что, возможно, ей следует самой сделать шаг к заключению мира. В конце концов, этот человек спас ее от ужасной участи, а она в ответ назвала его безумцем.
      – У вас вот тут царапина, – сказала она, коснувшись его правого виска. Ей всегда было легче высказать благодарность поступком, а не словами. – Позвольте мне заняться ею. Царапина неглубокая, но ее нужно промыть.
      Он кивнул и взял ее за руку.
      – Буду признателен.
      – Вы уже заняли комнату?
      Он покачал головой.
      – А вы?
      – Нет, но я видела объявление о наличии свободных комнат в «Розе и чертополохе».
      – Лучше «Славный малый». Там чище, и еду подают горячую. Сначала посмотрим, нет ли у них свободных комнат.
      – Чистота – хорошая вещь, – заметила Маргарет, с радостью решив простить ему надменность, если можно будет получить чистые простыни.
      – У вас есть какие-либо вещи?
      – Уже нет. – И, заметив, что он помрачнел, она быстро добавила: – Но там не было ничего ценного.
      Он вздохнул:
      – Ну что ж, с этим уже ничего не поделаешь. Пойдемте со мной. Мы решим, что делать с вашим братом и моей сестрой, когда согреемся и поужинаем.
      И тут он уверенно схватил ее за руку и повел по улице.

      Перемирие продолжалось целые две минуты. Маргарет и сама не поняла, как это получилось, но они не прошли еще и половины пути до «Славного малого», а уже начали ссориться, точно дети.
      Он не устоял и напомнил ей, какую глупость она совершила, отправившись в Шотландию самостоятельно.
      Ей пришлось обозвать его надменным деревенщиной, когда он втащил ее по лестнице постоялого двора.
      Но ничто из всего им сказанного, ни одно из всех его резких слов не приготовило ее к тому, что произошло, когда они оказались перед хозяином постоялого двора.
      – Мне и моей жене нужны комнаты на ночь, – сказал Ангус.
      Жене?
      Огромным усилием воли Маргарет удалось не разинуть рот. Или, быть может, то было дело рук Господа; она не считала свою волю настолько сильной, чтобы удержаться и не шлепнуть Ангуса Грина по руке за такую дерзость.
      – У нас свободна только одна комната, – сообщил хозяин.
      – Тогда мы займем ее, – сказал Ангус.
      На этот раз она четко поняла, что здесь не обошлось без божественного вмешательства, потому что иначе нельзя было объяснить, почему она удержалась и не влепила ему затрещину.
      Трактирщик с одобрением кивнул и сказал:
      – Идите за мной. Я провожу вас наверх. А если вы хотите получить ужин…
      – Хотим, – прервал его речь Ангус – Что-нибудь горячее и сытное.
      – Боюсь, что в такой поздний час у нас ничего нет, кроме холодного мясного пирога.
      Ангус вынул из куртки монету и протянул ее трактирщику.
      – Моя жена очень озябла, и, учитывая ее интересное положение, мне бы хотелось, чтобы она получила хороший ужин.
      – Мое положение? – изумилась Маргарет. Ангус улыбнулся и подмигнул ей:
      – Ну-ну, дорогая, неужели ты думаешь, что сможешь вечно скрывать это?
      – Поздравляю вас обоих! – басом проговорил трактирщик. – Это у вас первый?
      Ангус кивнул.
      – Поэтому вы понимаете, почему я так заботлив? – Он обнял Маргарет за плечи. – Она такая хрупкая.
      «Хрупкая» Маргарет быстро согнула руку и ударила Ангуса локтем в бок. Ударила довольно сильно.
      Трактирщик, вероятно, не услышал последовавший за этим болезненный стон, потому что взял монету и повертел в руке.
      – Конечно, конечно, – пробормотал он. – Придется мне разбудить жену, но мы, ясное дело, устроим что-нибудь горячее.
      – Вот и замечательно.
      Трактирщик пошел вперед, Ангус собрался было пойти за ним, но Маргарет схватила его за куртку и дернула.
      – Вы сошли с ума? – прошептала она.
      – Кажется, однажды вы уже усомнились в моем здравом уме и нашли его вполне приемлемым.
      – Я изменила свое мнение, – сказала она, скрипнув зубами.
      Он похлопал ее по плечу:
      – Постарайся не расстраиваться. Это вредно для младенца.
      Маргарет прижала руки к бокам, чтобы не поддаться соблазну и не стукнуть его как следует.
      – Перестаньте болтать о младенце, – прошипела она. – Я не собираюсь ночевать с вами в одной комнате.
      – Не понимаю, что еще вам остается делать.
      – Я уж лучше…
      Он поднял руку:
      – Не говорите, что вы предпочли бы провести ночь под дождем. Я вам просто не поверю.
      – А вот вы вполне могли бы провести ночь под дождем.
      Ангус выглянул в окно. Дождь громко стучал в стекло.
      – Не думаю.
      – Если бы вы были джентльменом…
      Он фыркнул:
      – Да я никогда и не говорил, что я джентльмен.
      – А что тогда означают все ваши разговоры о защите женщин?
      – Я сказал, что мне не нравится, когда женщин обижают. Я никогда не говорил, что люблю спать под дождем и что ради вас готов заработать воспаление легких.
      Трактирщик, который шел впереди, остановился и обернулся, поняв, что гости не идут за ним.
      – Так вы идете? – спросил он.
      – Да-да, – ответил Ангус. – Мы просто кое-что обсудили с женой. Кажется, ей страшно хочется хаггиса.
      Маргарет разинула рот – не сразу обрела она дар речи.
      – Я не люблю хаггис.
      Ангус усмехнулся:
      – А я люблю.
      – Ах! – с широкой улыбкой воскликнул трактирщик. – Совсем как моя жена. Она ела хаггис каждый день, пока была в ожидании, она подарила мне четырех славных мальчишек.
      – Великолепно, – нагло ухмыльнулся Ангус. – Я это запомню. Мужчине нужно иметь сына.
      – Четырех, – напомнил трактирщик, раздувая грудь от гордости. – У меня четверо.
      Ангус шлепнул Маргарет по спине:
      – Она подарит мне пятерых. Попомните мои слова.
      – Мужчины, – резко сказала она, чуть не споткнувшись от этого дружеского шлепка, – все вы самодовольные петухи, вот что я вам скажу.
      Но трактирщик и Ангус предались чисто мужской забаве – кто над кем возьмет верх – и не услышали ее слов. Маргарет уже ждала, что они вот-вот начнут спорить о том, кто дальше метнет ствол дерева (это такой шотландский вид спорта).
      Целую минуту она стояла, скрестив руки, пытаясь не слушать, о чем они говорят, пока Ангус вдруг не сказал, похлопав ее по спине:
      – Значит, дорогая, хаггис на ужин?
      – Я сейчас убью вас, – прошипела она. – И буду убивать вас медленно. – Тут Ангус толкнул ее под ребра и посмотрел на трактирщика. – Да, с удовольствием, – выдавила она. – Это мое любимое блюдо.
      Трактирщик просиял:
      – Мне по душе эта женщина. Ничто не может так защитить от привидений, как славный хаггис.
      – Один его запах отпугнул бы самого дьявола, – пробормотала Маргарет.
      Ангус усмехнулся и погладил ее по руке.
      – Значит, вы шотландка, – сказал трактирщик, – коль скоро любите хаггис.
      – На самом деле, – строго сказала Маргарет, высвобождая руку, – я англичанка.
      – Жаль. – Трактирщик повернулся к Ангусу и сказал: – Но я полагаю, раз уж вы женились на англичанке, так по крайней мере взяли ту, которая знает толк в хаггисе.
      – Я не просил ее руки до тех пор, пока она не попробовала его, – серьезно проговорил Ангус. – И не устраивал свадьбы до тех пор, пока не убедился, что он ей по нраву.
      Маргарет с силой ударила его в плечо.
      – Она еще и с норовом! – усмехнулся трактирщик. – Мы сделаем из нее добрую шотландку.
      – Надеюсь, – согласился Ангус, и внезапно Маргарет показалось, что шотландский акцент у него усилился. – Я думаю, что она должна научиться наносить удары получше.
      – Вам не было больно? – с понимающим видом спросил трактирщик.
      – Ни чуточки.
      Маргарет стиснула зубы.
      – Сэр, – обратилась она к хозяину постоялого двора со всей приятностью, на какую была способна, – вы не могли бы показать мне комнату? Я вся перепачкалась, и мне хотелось бы перед ужином привести себя в порядок.
      – Конечно.
      И трактирщик снова начал подниматься по лестнице, Маргарет шла за ним по пятам. Ангус держался немного на расстоянии, без сомнения, ухмыляясь по ее адресу.
      – Вот здесь. – И трактирщик открыл дверь. Комната была маленькая, но чистая. Там стояли умывальник, ночной горшок и кровать.