Татьяна Кухта
      Людмила Богданова
      Ратанга
      Пока в лугах растет трава,
      Пока в ручьях течет вода,
      Пока слова - еще слова,
      Пока беда - еще беда,
      Пока у счастья нет лица,
      Пока границы нет у лжи,
      Пока у горя нет конца,
      О дай мне, боже, силы жить!
      Сирин. Начало.
      Все еще ныли запястья, ободранные веревками. Они заживут быстро, труднее забыть об унижении, которое довелось мне пережить, когда меня связывали. Не думала, что это так унизительно. И несправедливо к тому же, ведь я пострадала за кого-то другого. Впрочем, объяснять это тем, кто схватил меня, было бесполезно. Что бы я ни говорила им, ответом были только ненавидящие взгляды и молчание. Видно, здорово досадила им та, на которую я имела несчастье быть похожей! Но ей удалось ускользнуть, а я должна была отвечать за ее грехи.
      Они схватили меня на постоялом дворе, в горнице, которую отвел мне хозяин. Он же, наверное, меня и выдал. Во всяком случае, когда я, не раздеваясь, свалилась на постель и заснула, прошло, мне показалось, несколько мгновений и чья-то рука грубо рванула меня за плечо.
      - Вот она! - услышала я резкий хриплый голос.
      - Я же говорил, что ты промахнулся.
      - Жаль, - сказал другой. - Ты был прав.
      Ничего не понимая, я открыла глаза и увидела три темных, с резкими чертами лица, склонившиеся надо мной.
      - Крепко спишь, - сказал один из них и рывком усадил меня на постели. Жесткая большая ладонь скользнула по моему поясу.
      - Что вам надо? - жалобно спросила я.
      - Оружия нет, - сказал человек.
      - Какая неосмотрительность, - заметил другой. Я узнала голос жалевшего, что промахнулся.
      - Что вам надо? - повторила я с отчаяньем, окончательно проснувшись. - Кто вы такие?
      - Объясни ей, - бросил первый третьему, до сих пор молчавшему. - Скажи ей, что нам надо. Скажи, что Боларда казнят за то, что он помог ей бежать.
      - Кто такой Болард? - машинально спросила я.
      - Видели? - первый оглянулся на остальных. - Она уже имени его не помнит. Может, скажешь, ты и нас не помнишь?
      - Да я вас вообще не знаю! - взмолилась я. - Не понимаю, зачем вы ко мне привязались. Вы меня, наверно, путаете с кем-то...
      - Нет, - крикнул третий, - я не могу больше!
      Он сунул руку за пазуху и выхватил нож. Короткое широкое лезвие с желобком посредине мелькнуло у меня перед глазами. Я даже не успела испугаться. Второй перехватил руку с ножом.
      - Нет, Харен, - сказал он. - Мы должны довезти ее живой. С ней еще поговорят.
      Берегиня-заступница, подумала я. Поговорят. О чем? Когда кончится это наваждение? Может, зажмуриться? Я так и сделала, и тут же услышала голос первого:
      - Попробуй ее довезти. Опять вывернется.
      - Удержим, - сказал второй и резко завернул мне руки за спину. Ох! Я закричала от боли. Первый быстро зажал мне рот ладонью. Ладонь пахла железом и кожей. Я попыталась укусить ее, но не вышло. Второй с силой связывал мои руки веревкой. Веревка так впивалась в кожу, что мне хотелось взвыть.
      - Готово, - бросил второй, и первый отнял ладонь. - Теперь ноги. Харен, придержи ее.
      - Справились, - со злостью сказала я. - Трое на одну.
      - А с тобой иначе нельзя, - пояснил второй, опутывая веревкой мои ноги. Я попыталась лягнуть его и тут же получила от Харена удар по затылку. В глазах потемнело.
      - Сволочи! - не выдержала я. - Ну что вы ко мне привязались?
      - Это тебе потом объяснят, - почти ласково сказал второй. - Кто ее понесет, ты, Вентнор?
      - Пожалуй, - сказал первый. - В ней весу нет, одна злость.
      Он взял меня поперек пояса, поднял легко, как куклу, и забросил на плечо.
      - Закричишь - убью, - сказал тихо Харен, наклоняясь ко мне. Я посмотрела на него и поняла - да, убьет. И только сейчас меня охватил ужас, такой ужас, что я не могла произнести ни слова.
      Негромко переговариваясь, они спускались по лестнице черного хода. Впереди шел второй, которого, как я поняла, звали Боско, за ним Вентнор нес меня, а замыкал шествие Харен с ножом. Он явно собирался выполнить свое обещание, и случай едва не представился. На повороте лестницы я задела пяткой о стену, и это отозвалось такой болью в скрученных ногах, что я застонала. Харен сделал стремительное движение, но Вентнор сказал, не оборачиваясь:
      - Оставь.
      Снаружи уже темнело. Под оградой стоял возок, запряженный парой коней. Боско распахнул дверцу, и Вентнор, согнувшись, внес меня внутрь и усадил на узкую, ничем не покрытую скамью. Сам сел рядом и захлопнул дверцу. Снаружи донеслись неразборчивые голоса, шаги. потом все стихло, и возок рванулся с места.
      Ох, как трясло! В возке всегда трясет, но можно хотя бы вцепиться в дверцу или край скамьи, упереться в пол ногами. Ничего этого я не могла сделать. Когда я откидывалась назад , то ударялась о стенку затылком и сведенными локтями; когда наклонялась вперед, то едва не падала; и при каждом рывке веревки все больше врезались в тело. Вентнор безучастно сидел рядом.
      - Слушай, ты! - крикнула я ему. - Или развязывай, или держи, понял? Тебе от моих синяков легче, да? Что я вам сделала?
      - Ничего, - сказал равнодушно Вентнор. - Только брата Харена из-за тебя убьют.
      - Да не знаю я ни Харена, ни его брата! Ничего я не знаю, пойми! Вы меня за другую...
      Я не договорила. Возок опять тряхнуло, и на этот раз я не удержалась. Меня швырнуло на пол, и я ударилась лбом о ребро скамьи напротив. Вентнор молча поднял меня и усадил рядом с собой. Теперь он держал меня за плечи. В голове гудело. Я закрыла глаза, вновь открыла и почувствовала, что по лбу к переносице ползет что-то теплое. Я мотнула головой, пытаясь стряхнуть это, потом попробовала вытереть плечом. Бесполезно. Теплая капля щекотала кожу.
      - Вытри, - сказала я сквозь зубы. - Пожалуйста.
      Вентнор покосился на меня и жестким рукавом куртки провел по моему лбу. Стало легче.
      - За что вы меня? - спросила я тихо. - Объясни, пожалуйста, за что?
      Вентнор помолчал, глядя вперед, потом так же тихо ответил:
      - Не смеши меня. Ты сама все хорошо знаешь. И мы тебя знаем. Из-за тебя человек пойдет на смерть. Ты его обманула, а теперь спрашиваешь - за что?
      - Я его не обманывала. Я здесь вообще ни при чем, понимаешь? - меня приводила в отчаянье эта равнодушная ненависть. - Вы меня приняли за другую, я совсем не та, никого я не обманывала! Да ты посмотри на меня!
      - Замолчи, - все так же тихо, не поворачиваясь ко мне, сказал Вентнор. Посмотреть на тебя... Думаешь, один Боско в тебя целился? Лучше замолчи, иначе меня сменит Харен, а с ним тебе вряд ли будет уютно.
      И я замолчала. Не потому, что испугалась. а потому, что поняла: не стоит. Он как глухой.
      Возок вдруг резко встал. Распахнулась дверца, и Боско крикнул:
      - Выходи!
      - Что случилось? - спросил Вентнор.
      - Сабрина разлилась, не успели проскочить. Мост снесло. До утра придется подождать.
      - Ну подождем, - сказал Вентнор, подхватывая меня. - Мы же терпеливые.
      Огня разводить не стали. Выпрягли коней, бросили на землю плащи и легли спать. Меня тоже уложили. Думала, что удастся заснуть. но не тут-то было. От сумасшедшей тряски ныло тело. Плащ был слишком тонким, чтобы сгладить все неровности земли. Все. что я могла сделать - это лечь на бок, поджать ноги и закрыть глаза. Несколько раз подходили то Вентнор, то Боско - проверяли крепость веревок. Наконец они угомонились, и мне почти удалось задремать.
      Из дремоты меня вырвало чье-то прикосновение. "Опять..." - со злостью подумала я и хотела было взглянуть, кому это там не спится, но тяжелая рука легла на затылок и вдавило лицом в плащ. Было душно и щекотно. Я слышала чье-то дыхание и тихий непонятный скрип. И вдруг я почувствовала, что ноги у меня свободны, хоть я и не могу ими шевелить; сильные чужие пальцы разминали мышцы, пока в кожу не впились тысячи обжигающих игл. Тогда неведомый спаситель занялся моими руками, а я снова попыталась увидеть его, и снова меня бесцеремонно ткнули носом в плащ.
      Потом этот человек ушел, так и не сказав ни слова. Когда его шаги затихли, я попыталась встать. С третьего раза мне это удалось, но через несколько шагов я зашаталась и упала бы, если б не успела ухватиться за дерево. Ноги ослабли, руки мелко дрожали, почти что не слушались. "Ну успокойся, успокойся," шептала я, прижимаясь к стволу. На поляне передо мной спали, завернувшись в плащи, трое. Один из них помог мне. Кто? И зачем? Некогда было думать об этом. Надо было уходить. И я пошла.
      Должно быть, в темноте и спешке я свернула на неверную дорогу. Трава на обочине становилась все гуще, тропинка - все уже, из земли выпирали узловатые корни, кроны деревьев нависали над моей головой. Возвращаться, однако, было нельзя. Давно рассвело, давно уже обнаружен мой побег, и чем бы ни руководствовался мой неведомый спаситель, помочь мне сейчас он был не в силах. И я шла вперед даже тогда, когда тропинка ныряла под вывороченные корни лестовника и исчезала; я перебиралась через корни, обдирая одежду, спотыкалась, хваталась за сухие ветки, они ломались с треском... Паутина залепляла глаза, и я не сразу заметила, что выбралась на поляну. Поляна была небольшая. покрытая низкой жесткой травой, журчал невидимый, но близкий ручей, а посреди поляны стояла полуразвалившаяся плетеная хижина.
      Неужели здесь живет кто-то? Ни знака людей, ни запаха дыма, ни звука. Решившись. я подошла к хижине. Покосившаяся полурастворенная дверь висела на одной петле.
      Внутри было пусто и чересчур темно. Я распахнула дверь до отказа, утренний свет высветлил утварь в углу, земляной пол, заросшие мхом стены. В другом углу, в полутьме, виднелась как будто куча тряпья. Я подошла ближе, наклонилась - и отшатнулась: из-под тряпья блестел неподвижный и яркий глаз.
      Преодолев первый страх, я отшвырнула тряпье. Там был человек, он лежал навзничь, почерневший рот приоткрыт. глаза глядят в потолок. Лицо серое, будто присыпанное пеплом. Мертв? Страх снова охватил меня. Скорее отсюда, из мрачной хижины, из бесконечного враждебного леса! И тут человек, будто услышав мои мысли, застонал.
      В этом звуке было мало человеческого, он походил скорее на скрип песка о камень. Но это стонал человек. А я стояла над ним, не зная, что делать. Он ранен? Умирает? Может, напоить его водой? Или перевязать? Но ведь крови нет, да и чем перевязывать? Никогда еще мне не приходилось ухаживать за ранеными.
      Все-таки я отыскала среди утвари берестянку и принесла воды. Проглотив немного, человек начал задыхаться и дрожать. Уж не повредила ли ему вода? Но нет, он успокоился и перестал стонать. Поставив берестянку на пол у его изголовья, я взяла широкий ржавый нож и вышла нарезать травы - не на голом же полу мне спать и не на тряпье с больным.
      Странно прошел день. Я то засыпала, то просыпалась от стонов. Все, что я могла сделать - дать ему воды или положить на лоб мокрую повязку. Явных ран у него на теле не было, стало быть - неизвестная болезнь, а лечить нечем. Жара у него не было, кожа ледяная и липкая, и весь он мелко дрожал. И стонал. Эти стоны!.. Надо было уйти, ведь меня ищут, но - не могла. пыталась, но что- то властно возвращало меня назад, к неизвестному, умирающему в лесной хижине. Ну не могла я оставить его умирать одного! Слишком сильна была во мне жалость, сама даже не ожидала того. Уйду, если умрет.
      А это могло наступить скоро. К вечеру он не подавал уже признаков жизни, только стонал изредка. руки его дергались, пальцы то сжимались, то разжимались, будто ловя что-то невидимое. Страшно! Но еще страшнее было вновь оказаться в плену, да еще отвечать за чужие грехи. И когда стемнело. я заснула в хижине на охапке травы и спала крепче, чем в прошлую ночь.
      Утро пришло внезапно. Я проснулась т солнца, бьющего в глаза сквозь дыру в крыше. Подошла к больному. Он не шевелился уже и, кажется, не дышал. Я прижала ухо к его груди и услышала неровные редкие толчки. Или это бьется мое собственное сердце?
      В хижине внезапно потемнело. Я подняла голову, и сердце гулко упало куда-то: на пороге. заслоняя солнце, стоял человек. Он шагнул вперед, выйдя из бьющего в глаза света, и я разглядела его лицо - Вентнор!
      Я не закричала и не попыталась бежать. Слишком ошеломило меня это появление.
      Вентнор подошел ближе, и наши взгляды встретились. Он не выказал ни удивления, ни прочих чувств. Будто и собирался встретить меня здесь. Почти не обратив на меня внимания, он склонился над больным и тут же резко выпрямился, словно увидел призрак.
      - Морна... - прошептал он, и даже в полумраке я увидела, как побледнело его лицо. Он повернулся ко мне:
      - Давно ты здесь?
      - Со вчерашнего утра, - ответила я.
      - Почему не ушла раньше?
      - Отдыхала, - объясняться еще с ним...
      - С ума сошла, - тяжело выговорил он. - Это же морна. разве ты не видишь?
      - Что это? Его имя?
      На лице Вентнора написалось ошеломление.
      - Да что с тобой? Ты же пережила Поветрие Скал.
      - Ничего я не переживала, - устало сказала я. - Никакого поветрия. Ты все никак не можешь взять в толк, что вы ошиблись.
      - Сейчас я, пожалуй, готов в это поверить, - невесело усмехнулся Вентнор. - Провести ночь под кровом, зараженным морной... Неужто пятен не заметила?
      - Каких пятен?
      - А-а, не время. Что делать-то? - он оглянулся. - По чести говоря, сжечь бы эту хижину и нас вместе с ней.
      - Ты что?!
      - Да, ты же не пережила Поветрие Скал, - он смотрел на меня с явной насмешкой. - Ты не знаешь, что будет, если морна вышла за пределы этой хижины.
      - Может быть, уже вышла, - бросила я. - Кто знает, откуда он пришел и долго ли был здесь.
      - Тоже верно, - сказал Вентнор, - и все-таки...Стой, где стоишь! - крикнул он, видя, что я иду к двери. - Не выходить, покуда не разрешу, ясно? Это тебе не шутки с людьми шутить, это морна!
      - Подумаешь... - Я не могла ни понять, ни разделить его тревоги. Ну, болезнь, ну, опасная, но не настолько же... Вентнор зачем-то обошел хижину, оглядел каждый угол. Потом вернулся к больному и долго стоял над ним. Опять я попыталась пробраться к двери, и опять меня остановил окрик:
      - Ни с места, я сказал!
      Спиной он видит, что ли? Но было в его голосе что-то, заставившее меня подчиниться.
      Вентнор выпрямился наконец и негромко произнес:
      - Все.
      - Что - все?
      - Мертв.
      Я рванулась было подойти, но Вентнор не пустил меня:
      - Лучше сдирай мох со стен. Сдирай и бросай вон туда, - он указал на угол, в котором лежало тело.
      Высохший мох отдирался легко, целыми слоями, обнажая густо сплетенные ветви, составлявшие хижину. Вскоре весь угол был завален серыми хлопьями.
      - Хорошо. Теперь отойди подальше.
      Я подчинилась уже без вопросов, а он вынул из-за пояса трут и кремень и склонился над мхом. Вспыхнуло яркое ровное пламя. Вентнор снял шейный платок, намочил его водой из фляги, разорвал надвое и одну половину протянул мне:
      - Прижмешь ко рту, когда будет трудно дышать.
      - Зачем?
      - Придется побыть здесь немного, - невозмутимо ответил Вентнор.
      Что он имеет ввиду? Огонь разгорался, волны жара уже доходили до нас. Я сделала шаг к выходу, но железные пальцы Вентнора впились в мою руку:
      - Назад!
      - Ты с ума сошел! - крикнула я, вырываясь. Синеватый дым наполнил хижину. Вентнор, не отвечая, второй рукой схватил меня за плечо и рывком притянул к себе.
      - Будем здесь, понятно? - прокричал он мне на ухо, будто я была глухая. Не бойся.
      Легко сказать - не бойся! Пламя уже перекинулось на стены. Едкий горький дым забивал горло. Спохватившись, я прижала ко рту мокрую тряпку. но это не слишком помогло. Болью резануло глаза. Невольно я зажмурилась, и тут запах дыма перебился другим - резким и душным запахом горящего мяса...
      Не знаю, что было дальше. Очнулась я на траве, рядом сидел Вентнор и, зачерпывая воду из фляги, мокрой ладонью растирал мне лицо. Порывы ветра холодили влажную кожу.
      Я сделала попытку приподняться, но тело не слушалось, а в горле катнулся тугой комок тошноты, и я упала на траву, молясь, чтобы не было хуже.
      Вентнор поднес флягу к моим губам, поддержал жесткой ладонью голову:
      - Пей.
      С трудом я сглотнула воду, и меня замутило еще сильнее.
      - Еще, - не отставал он.
      Я мотнула головой, не решаясь раскрыть рта, чтобы тошнота не вырвалась наружу. Тогда Вентнор отставил флягу и рывком поднял меня на ноги. И так держал, пока я не почувствовала, что могу твердо стоять на земле. тогда я оттолкнула его и, пошатываясь, пошла к краю поляны. Не хватало еще, чтобы он видел, как меня вырвет...
      Возвращаясь, я увидела, что хижина все еще горит, хоть от нее остался один остов. Ветер, к счастью, относил гарь в сторону. При взгляде на хижину меня вновь замутило, но это быстро прошло. Внутри стало легко и пусто, только надсадно болело горло.
      - Ну что? - спросил Вентнор, когда я подошла к нему.
      - Пить хочу. И умыться бы.
      Он потянулся к фляге, но я отказалась:
      - Здесь поблизости ручей есть...
      - Ручей я запечатал, - резко сказал Вентнор. - Пить из него нельзя.
      - Морна, - произнесла я впервые неведомое и грозное слово.
      - Морна, - повторил он. - Здесь нельзя оставаться. Идти сможешь?
      - Н-наверно.
      - Тогда пойдем.
      - Куда?
      - По той же тропинке, по которой ты сюда пришла, - Вентнор внезапно усмехнулся, и только сейчас я вспомнила, кто он такой.
      - Я никуда не пойду.
      - Пойдешь, - уверенно сказал он. - Куда ты денешься? Прежде чем убегать. научилась бы в лесу скрываться. Я за тобой сюда по следу пришел. как по ниточке. Как ты только высвободилась, интересно?
      - Перегрызла веревку, - сквозь зубы ответила я.
      - Ножом? - Вентнор откровенно рассмеялся. - Ладно. Пошли.
      - Нет! - крикнула я, отступая. - Не хочу! Сколько можно твердить, что это ошибка?!
      - Возможно, - хмуро процедил Вентнор. - Что же, силу применять? Я тебя покрепче, пожалуй.
      - Ты зачем меня из хижины вытащил? - с горечью спросила я. - Оставил бы гореть.
      - Нет, - сказал Вентнор, - ты нам живой нужна. Кто бы ты ни была. Ну, идешь? - И добавил пренебрежительно: - Все равно тебе в лесу не выжить.
      Может быть, он и был прав, но не могла же я идти к нему в руки покорно, как ручная зверюшка! И когда он шагнул ко мне, я побежала прочь.
      Я немного пробежала, конечно. Попробуйте убегать по лесной скользкой траве, по скрытым корням и ямам, да еще когда слабеют ноги кружится голова. Вывороченный пень подставил мне черную лапу, и я упала, а когда поднялась, Вентнор невозмутимо стоял рядом. Не говоря ни слова, он крепко взял меня повыше локтя и повел, вернее, потащил за собой, потому что я все-таки сопротивлялась, как смешно это ни выглядело. я хваталась за ветки, обрывая листья, и цеплялась ногами за каждую выбоину в земле. Наконец мне удалось вырваться, и я села на траву, вцепившись обеими руками в куст лестовника пусть вырывает с корнем, если сумеет! Вентнор покачал головой, как над неразумным ребенком, и спокойно сказал:
      - Не упрямься.
      - Не хочу никуда идти, ясно?! - выкрикнула я.
      - Может быть, ты и права, да только ничего не поделаешь. Если через пять дней мы не вернемся и не привезем тебя, Боларда казнят.
      - А если привезете, казнят меня. Спасибо!
      - Ты сама ведь говоришь, что мы ошиблись.
      - Говорю, да только никто мне не верит! А я не хочу умирать за других. Я не мученица.
      Вентнор вздохнул и сел рядом.
      - Послушай, - сказал он, - зачем ты сидела в этой хижине? Ты ведь знала, что мы тебя ищем.
      - Знала.
      - И это же морна...
      - Этого я не знала.
      - Все равно - день и ночь с умирающим. Зачем?
      - Отстань.
      - С человеком, которого ты не знала и уже не узнаешь никогда...
      - Боларда я тоже не знаю.
      - Да? - он пристально взглянул на меня. - Ладно, пусть. Зато мы его знаем. И не только Харен готов ради него на все. Мы тоже.
      - Я ни в чем не виновата.
      - Иди с нами и докажи это.
      Я хотела засмеяться, но не вышло:
      - Доказать? Я даже вам ничего доказать не сумела. Разве что если она сама явится.
      - Не думаю, - тихо сказал Вентнор. - Если она бросила на смерть Боларда...
      - Спасибо за утешение.
      - Просто хочу быть с тобой откровенным.
      Он замолк, а я подумала, что впервые в своей речи он отделил ту, неизвестную, от меня. И это уже хорошо. А может быть, это он помог мне: Тогда - почему молчит об этом? Спросить? Но ведь это мог быть и кто-то из тех двоих - холодный насмешник Боско или яростный Харен - и я могу подвести его. И я промолчала.
      - Все, - сказал Вентнор, - пора.
      Он встал, поднял меня:
      - Пойдем. Надо сообщить Харену и Боско, что случилось. Надеюсь, ты понимаешь, что никто не должен к нам ни подходить, ни прикасаться.
      - Понимаю.
      - Тогда пошли.
      На этот раз я не стала упорствовать. К чему? Он прав, деваться мне некуда. А потом... может быть, мне помогут еще раз?
      Боско вынырнул перед нами на тропинке так неожиданно, что, по-моему, удивил даже Вентнора.
      - Недалеко ушла, - сказал он, рассмеявшись.
      - Не подходи, - резко предостерег Вентнор.
      Боско застыл, усмешка его стала слегка кривой:
      - Право неприкосновенности?
      - Нет. Я нашел ее в хижине больного морной.
      Боско невольно шагнул вперед, странная гримаса исказила его лицо.
      - Не подходи, - повторил Вентнор. - Через три дня будет ясно, заразились мы или нет.
      - А-а... хижина?
      - Я ее сжег.
      - Так, - Боско кивнул. Лицо его постепенно стало прежним. - Ну что ж, пожалуйте в возок, благородные господа, - он легко поклонился.
      - Не жалко возка? - усмехнулся Вентнор.
      - Для таких храбрецов? Ничуть. Пойду вперед, надо предупредить Харена.
      Боско с силой захлопнул за нами дверцу возка, и время как будто на полтора дня вернулось вспять. Сейчас, правда, меня не связали, но Вентнор, сидевший рядом, был так же угрюм и отчужден, и опасность впереди была все та же. Только сейчас появилась еще одна - неведомая мне морна.
      В окошке мелькнула широкая вода, заплескалась о колеса, пахнуло свежим ветром - и снова пошел лес. Солнце, судя по всему, стояло уже высоко, но в возке был полумрак. Сильно трясло. Я вдруг почему-то вспомнила, что у нас на двоих неполная фляга воды, и у меня тут же пересохло в горле. Просить у Вентнора не хотелось. Он сидел, погруженный в свои мысли, даже глаза прикрыл словом, ему до меня не было никакого дела. Ну конечно - он ведь уже заставил меня поступить по-своему, теперь я никуда не убегу. Я попробовала тоже закрыть глаза, задремать - ничего не вышло. Хотелось пить. Но я молчала.
      Вентнор зашевелился, вздохнул, и я почувствовала, что в руку ткнулось что-то холодное.
      Это была фляжка.
      - Пей, - сказал он. - Дорога дальняя.
      Мысли прочел, что ли? Я отхлебнула три глотка, едва удерживаясь. чтобы не выпить все. Вентнор пить не стал, заткнул горлышко и повесил флягу на пояс. Я вдруг испугалась, что он снова задремлет, и поспешно спросила первое, что пришло в голову:
      - Вентнор, а что такое морна?
      Вентнор потемнел:
      - Если и впрямь этого не знаешь... Морна - это поветрие. Ничем от него не спастись. Если морна человека зацепит - умирает через два дня. Как - ты сама видела.
      - Значит... и мы?
      - Ну, не знаю, - он пожал плечами. - За три дня это будет видно. Если через три дня не заболеем - все в порядке.
      Мне только сейчас стало по-настоящему жутко. Я же провела ночь в этой хижине, возилась с больным. Что же теперь - все? А Вентнор продолжал:
      - В последний раз морна пришла с гор. Потому и назвали - Поветрие Скал. Мне тогда пятнадцать было, жил в поселке Синяя Мята. Ничего от поселка не осталось, одни пепелища. Вот так же сжигали хижины... - у него дернулась щека, - вместе с живыми еще сжигали.
      - Как же так?!
      - Морна, - повторил он в который раз проклятое слово. Потом обхватил голову руками и замолк. Я думала, что ничего больше не услышу, но тут Вентнор поднял голову и уже спокойно добавил:
      - Я тогда остался один. Воины из Ратанги подобрали меня. С тех пор я там.
      - Ратанга? - ухватилась я за новое слово, втайне опасаясь. что оно окажется чем-то страшным. - Что это?
      - Ты и этого не знаешь? - Вентнор взглянул на меня с откровенным удивлением. - Ах да... Ратанга - это крепость на горе. И еще наше племя. Да ведь мы едем туда. Увидишь.
      Я вздохнула тихонько. Увижу, да... Вспомнить только, зачем я туда еду. Но опасность морны была сейчас куда ближе и страшнее, и чтобы не оставаться наедине с ней, я готова была говорить о чем угодно:
      - Там хорошо, в Ратанге?
      - О да! - непривычно горячо ответил Вентнор. - Ратанга прекрасна. Какое солнце восходит там в ясные дни! Но когда мы уезжали, там было тревожно. Идет осень, скоро хлынут кочевники с запада, и северяне не дремлют. А тут еще это предательство...
      - Какое?
      - Твое. А впрочем, не твое, - поправил он себя со странной усмешкой. - Все равно оно нас здорово подкосило.
      - Расскажи, Вентнор, - попросила я и добавила мысленно: "А то я и знать не буду, за что меня судят."
      К моему удивлению, Вентнор не отказался. Позднее он признался, что чувствовал мою тревогу и хотел отвлечь разговором. Они чуткие - разведчики из отряда Крылатых.
      - Отчего не рассказать. Она, - он помедлил, - пришла к нам три года назад. Из здешних, но воспитывалась на Севере; хотела сражаться вместе с нами. Мы приняли.
      Он бросал короткие, будто обрубленные фразы, и я подумала: может быть, именно так говорят о чем-то больном и горьком.
      - Потом началось странное. Разведчики попадали в ловушки, гонцов перехватывали, три больших отряда были атакованы кочевниками и разбиты. Мы понимали - предательство. Начали искать и нашли. Ее.
      Он тяжело перевел дыхание, и я, воспользовавшись этим, спросила:
      - А вы уверены, что это она, Вентнор? Вы не ошиблись?
      Вентнор стремительно вскинул голову:
      - Ошиблись? Дорого б мы дали за то, чтобы это была ошибка. Нет, все верно. Она... была хорошим воином и товарищем, мы долго не могли поверить... и проверили. Я выехал на разведку - об этом знали многие, но только она знала, каким путем. Там была засада. Я едва ушел... да не в этом дело.
      Все, что он говорил, казалось мне страшной сказкой, и чем дальше, тем страшнее.
      - А что с ней? - прошептала я чуть слышно.
      Вентнор передернул плечом:
      - Ее взяли. И хотели судить. Болард, брат Харена, был приставлен стеречь ее. А она... влюбила его в себя. Ей это всегда хорошо удавалось... И Болард помог ей бежать. Пытались догнать ее, Боско стрелял, и она повисла в стременах, но конь понес, и мы его не поймали.
      - Так, может быть, она давно уже мертва? - удивилась я тому, как они не разглядели столь очевидной мысли.
      - Да? - повернулся ко мне Вентнор. - Может быть. Но никто не видел ее мертвой. И я, пока не увижу - не поверю. Она ловкая и хитрая. Сбежала, - лицо его исказилось болью и непонятным для меня презрением. - А Болард остался.
      - Почему?
      - Потому что уходить от наказания - позор! - резко ответил Вентнор. Болард знает, что такое честь. А она сбежала!
      - Погоди, - кажется, я ничего не понимала. - А если наказание несправедливое - все равно нельзя убегать?
      - Нет! Честный человек встречает опасность лицом к лицу.
      Мы замолкли. Возок, трясясь и поскрипывая, быстро катил по дороге. Я думала о том, что обычай этот - не уклоняться от наказания - странный и гордый. И что мне, к примеру, исполнить его было бы не под силу. Я бы тоже сбежала.
      - Чудно, - прервал вдруг молчание Вентнор. - Рассказываю тебе, и кажется, что ты это все давно уже знаешь. Тебе - про твои же дела. Чудно...
      Я только вздохнула. Опять начиналось прежнее.
      - Так ты не веришь мне? - спросила я как можно суше.
      - Пожалуй, что верю, - развел руками Вентнор. - Но такое сходство... И одежда такая же. Так или иначе, тебя надо привезти в Ратангу. А там ты докажешь, кто ты есть.
      - Докажу! - воскликнула я с отчаяньем. - Если я вас троих убедить никак не могу...
      - А мы будем свидетельствовать в твою пользу, - спокойно сказал Вентнор. Мы уже кое в чем убедились.
      - Убедились, как же, - мне вдруг отчаянно захотелось выскочить на ходу из возка. Лучше морна или сломанная шея. чем такое...
      Возок тряхнуло, и Вентнор придержал меня за плечо, уберегая от падения. А может быть, догадался, о чем я думаю, потому что руки не отнимал.
      - Напрасный разговор, - бросил он вдруг с усмешкой. - Скажи лучше, кто освободил тебя.
      - Никто!
      - Ну да, конечно. Почему ты пошла не по той дороге?
      - Заблудилась.
      - В двух часах от Элемира, на выбитом тракте? Ладно. А почему сидела в той хижине, когда надо было убегать?
      - Я же говорила! - я сорвалась на крик. Надоел мне этот допрос. Развлекается он, что ли?
      Вентнор внимательно посмотрел на меня, помолчал, потом буднично сообщил:
      - Это я разрезал веревки. Вот этим ножом, - он провел ладонью по поясу, на котором висел широкий охотничий нож. - С согласия Боско.
      У меня язык отнялся. С трудом я смогла выдавить из себя только одно слово:
      - За-чем?
      - Хотели проверить тебя, - пояснил Вентнор. - Харену мы объяснять ничего не стали, он не понял бы.
      Мне стало обидно. Так обидно, что в горле закипели слезы. Хорошую игру они со мной сыграли!
      - И что, - проговорила я, сдерживая злость, - проверили?
      - Лучше некуда, - усмехнулся Вентнор.
      Не говоря ни слова, я отвернулась. Мне не хотелось смотреть на него. А он продолжал как ни в чем не бывало:
      - Ты могла бы попытаться убить нас спящих - не сделала этого. Могла пойти по дороге к Элемиру - свернула на глухую тропинку. А потом мы потеряли твой след. Харен едва не сошел с ума, да и мы тоже. Откуда мы могли знать. что ты просидишь день и ночь с больным морной? В общем, ты сделала все так, как никогда не сделала бы она. И мы решили, что тебе можно верить.