– Если это ловушка... – промолвил я, – не советую со мной хитрить. Ни за какие коврижки я в ваш сон не вернусь.

– Ни за какие?

– Нет.

– А если это будет не богатство? – ухмыльнулся страж порядка. – Если предложенное мной нельзя измерить в реальтах, но для тебя оно ценнее всех сокровищ мира снов?

Я осторожно положил камень-светлячок на скамейку и искоса взглянул на своего собеседника.

Надежда. Я знал, я буквально кожей чувствовал, что он имеет в виду, но все еще отказывался в это верить, точнее, не позволяя себе это делать.

Да нет же, так не бывает. А если и бывает, так это приманка, с помощью которой меня хотят заманить в уходящий сон. И как только я там окажусь... Знаю я этих стражей порядка... И кстати, прежде чем продолжать разговор, стоит принять кое-какие меры предосторожности.

Я незаметно вытащил из кармана сторожевого паучка и выпустил его на свободу. Тот юркнул под скамейку и занялся там созданием охранной паутины.

Клинт Иствуд, похоже, этого не заметил.

Ну вот и прекрасно. Можно продолжать разговор.

Я спросил:

– Какое предложение?

– Выгодное, конечно, – послышалось в ответ.

Ну да. А как еще он должен был ответить на мой вопрос? Только так. А что я должен сказать в ответ? К примеру, вот так:

– Само собой, выгодное. Кому именно?

– Да тебе, тебе. Послушай, я понимаю, ты сейчас мне не доверяешь. И правильно делаешь, конечно. Вот только в данном случае никакого обмана не будет. Могу поручиться.

– А за тебя кто поручится? – спросил я. Клинт Иствуд пожал плечами.

– Некому. И вообще теперь все зависит только от тебя. Если ты мне не веришь, то все остальное совершенно бесполезно. И разговоры, и предложение касика, и плата, обещанная в том случае, если мы столкуемся.

Я развел руками.

– Ничего не попишешь. Не столкуемся.

– А сказать тебе, что обещано, в случае если ты согласишься и сумеешь выполнить задание касика нашего сна?

– Не птица же лоцман? – спросил я.

– Она самая, – сообщил страж порядка. – Новенькая, готовая навек привязаться к тому, кто станет ее хозяином, птица-лоцман. Кажется, ты хотел вернуться в свой родной мир, который никак не можешь найти?

Верно?

– Возможно, – сказал я сквозь зубы. – Вот только это мое дело.

– Конечно, конечно... И я никоим образом не желаю вмешиваться в твои дела. Но разве птица-лоцман тебе не нужна? Если мы столкуемся, то ты ее получишь. Не даром. У нас есть для тебя задание и достаточно трудное, но, выполнив его, ты получишь средство для возвращения в свой мир. Как, согласен?

Я хмыкнул.

Складно излагает. Очень складно. Впрочем, сыр в мышеловке всегда выглядит весьма и весьма соблазнительно. А иначе какая мышка в нее полезет?

– Значит, не согласен? – спросил страж порядка.

– Нет, – ответил я. – Не согласен. Поищите себе кого-нибудь другого.

– Категорически?

– Вот именно.

– Жаль, очень жаль.

– Ничем не могу помочь, – насмешливо сказал я. -. Выпутывайтесь сами.

Клинт Иствуд огорченно развел руками.

– Это твой выбор.

Мы немного помолчали.

Неподалеку от беседки послышался злобный рык какого-то постраха, а то, возможно, даже и самого настоящего ужаста, вслед за которым сразу же раздался испуганный вопль. Так кричать мог только посетитель.

– Будешь? – спросил я и указал на стаканчик.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Клинт Иствуд. – Давай наливай. Почему бы не выпить за упущенную тобой великолепную возможность вернуться...

– Прекрати, – прервал его я. – Надо уметь проигрывать. Что бы ты ни сказал, все равно я с тобой в твой сон не пойду. Понимаешь?

– Конечно, не пойдешь. И говорю я лишь для проформы. Жаль все-таки... Ладно, наливай, что ли?

Он взял стаканчик, из которого до этого пил пост-рах, и протянул его мне.

Ну да, какой обладающий солидным жизненным опытом страж порядка откажется от дармовой выпивки? Я таких еще не встречал. Специфика профессии.

Щедро плеснув ему, я не забыл и о своей посудине.

– За знакомство? – спросил Клинт Иствуд.

– А за что же еще? Мы выпили.

Водка и в самом деле была не лучшего качества. Закуска действительно оказалась колбасой, вареной, образца доперестроечных времен. Впрочем, сейчас это не имело большого значения.

– Значит, думаешь найти дорогу в свой мир самостоятельно, – уточнил страж порядка.

– Да, – сказал я. – Самостоятельно.

– И прямые дороги не для тебя?

– Прямая дорога, как правило, ведет в трясину. Особенно если кто-то посторонний настойчиво пытается тебя уговорить по ней пройти.

– И ты, значит, прямых дорог не любишь? Прежде чем ответить, я взял паузу и прислушался к тому, как по моим жилам бежит жидкое тепло, к тому, что водица, принесшая утешение немалому количеству людей и в конце концов всех их сгубившая, делает с моим телом.

А еще я услышал, как мимо беседки пробежал какой-то обитатель этого сна. Он вопил:

– Посетитель кидается голландским сыром. Высшего качества! Все сюда!

И другой голос, чуть подальше:

– Что ты кричишь? Сейчас все как сбегутся...

– Да его много! Хватит на всех и еще останется.

– Правда? Где это, где?

– За мной. Покажу.

Ну вот, у кого-то на улице праздник. Сейчас все обитатели этого сна запасутся сыром. Его можно будет съесть, его можно будет отложить, и поскольку он произведен посетителем, излишки можно даже продать в соседние сны. За хорошую цену.

– Скажем так, – сообщил я. – Я не доверяю прямым дорогам. Имею для этого основания.

Страж порядка кивнул.

– Твое право. И плюс к этому ты мне не веришь. -Ас чего бы это я должен был тебе верить? И вообще, почему ты должен мне говорить правду?

– Ты нам подходишь. У нас есть для тебя задание.

– Что во мне такого уж необычного? – спросил я снова наполняя стаканчики.

– Есть, – уклончиво сообщил Клинт Иствуд, – некое свойство, отличающее тебя от многих и многих других обитателей снов.

– Надеюсь, не ум и душевная красота?

– Нет, – улыбнулся мой собеседник. – Не это.

– А что?

Вместо ответа он вытащил из кармана птичье перо и протянул его мне,

– Вот, посмотри. Думаю, ты сумеешь определить, кому оно принадлежит.

Он мог его мне не давать. Достаточно было одного взгляда, даже если оно находилось в чужих руках, даже при свете камня-светлячка. Тонкую, радужную ауру, возникающую вокруг каждого пера птицы-лоцмана после того, как оно расстанется со своей хозяйкой, подделать было невозможно. Но Клинт Иствуд все же дал его мне в руки, и я знал, для чего он это делает.

Один из торговых приемчиков. Покупатель должен ощутить товар, поверить в его реальное существование, на несколько секунд почувствовать иллюзию обладания им. Тут главное – не передержать, не дать клиенту насытиться этим ощущением.

– Нуда, – сказал я. – Это оно, перо птицы-лоцмана. Что дальше?

Оно было совсем невесомым. И очень мягким.

– Теперь ты веришь, что у нас есть для тебя птица-лоцман? – спросил страж порядка.

– Теперь я верю, что у тебя есть перо птицы-лоцмана, – отчеканил я. – Не более.

– Ого?

– А что ты ожидал? – спросил я, протягивая ему стаканчик. – Что я зажмурю глаза и пойду с тобой, словно барашек на веревочке, на заклание?

– Значит, не веришь даже теперь? – спросил он.

– Нет. И кажется, я просил тебя не делать попыток заманить меня в свой сон. Я в него не вернусь ни при каких условиях. Дошло?

Клинт Иствуд принял у меня стаканчик и сказал:

– Хорошо, более действительно не буду. Твое здоровье?

Мы выпили, и пошел самый обычный разговор двух кое-что знающих о жизни и слегка подпивших мужиков, испытывающих друг к другу некоторое уважение.

Достаточно быстро я наполнил стаканчики в третий раз.

– Следующая бутылка за мной, – сообщил страж порядка.

Меня уже понемногу вело, и я сказал:

– А за кем же еще? За тобой. И не вздумай увиливать...

4

Я приоткрыл глаза и, углядев камень-светлячок, облегченно вздохнул.

Все еще беседка. Причем так и должно быть. С чего это мне приблазнилось, будто я могу проснуться в другом месте? Поскольку мы напились в хлам с Клинтом Иствудом? А дальше... Нуда, конечно, ему могло прийти в голову просто взвалить меня на плечо и внаглую Утащить в свой сон. Прямое нарушение закона? Оно самое. Только впервые разве стражам порядка, для того чтобы достать кого-нибудь, нарушать порядок?

Правда, есть еще и сторожевой паучок. И уж он, вздумай кто-то что-то сделать со мной без моего согласия, должен был поднять такой тарарам...

Я перевернулся на живот и сунул ладонь под скамью, на которой лежал. Долго ждать не пришлось. Не прошло и нескольких секунд, как по моей ладони засеменили тоненькие, остренькие ножки. Осторожно вытащив руку из-под скамейки, я внимательно оглядел сидевшего на ней сторожевого паучка.

Все нормально. Никто его за то время, пока я спал, не потревожил. И значит, можно о своих страхах забыть. Можно вспомнить о более насущных делах. Например, о том, что у меня здорово болит голова. Я поморщился.

Болит – даже не то слово. Каждое резкое движение отдавалось у меня в голове вспышкой боли. Словно бы кто-то, проковыряв в ней дырку, вздумал зажигать внутри спичку за спичкой.

А ведь мне сегодня надо убраться из этого сна. Пора возобновить поиски «голубиной книги». Она там, она ждет меня... И если я сейчас полечусь от похмелья... то вполне могу взяться за работу.

– Тяжело?

Я быстро сунул сторожевого паучка обратно под лавку и повернулся к сказавшему это.

Ну да, он самый, Клинт Иствуд. Страж порядка из уходящего сна и неплохой собутыльник. Что ему еще от меня нужно? Неужели будет опять уговаривать вернуться в его сон? Не пойдет. Не покупаюсь я на такие штуки, просто не покупаюсь.

– Тяжело тебе? – спросил страж порядка.

– Еще бы, – сказал я.

– Полечиться хочешь?

– Еще бы, – буркнул я.

– Сейчас сделаю. Готовься. Сейчас тебе полегчает.

– А ты?

– Я уже полечился. Не думаешь же ты, будто я из железа и подобное возлияние останется для меня без последствий?

– А как? – спросил я.

Сил на то, чтобы разговаривать более чем одним предложением, у меня сейчас не было.

– Как я лечился? Сейчас, сейчас... Вот это надо выпить.

Клинт Иствуд поставил на столик передо мной высокий бокал с жидкостью, в полутьме беседки казавшейся черной, словно деготь. Интересно, какого цвета она будет на свету?

У меня в голове вспыхнула еще одна спичка, и я

поморщился.

Вот именно, нечего тянуть время. Хочешь исцелиться? Ну так пей. А если это обман? Господи, да к чему такая подозрительность? Да будь у стража порядка желание мне навредить...

Я выпил.

И мне сразу стало значительно легче. Нет, даже не так... Мне стало гораздо легче, и злобный демон похмелья отступил, оставил меня в покое, дал возможность о нем забыть.

Вот так напиток!

– Что это? – спросил я.

– Состав является большим секретом и разглашению не подлежит, – сообщил мне Клинт Иствуд. – Конечно же...

– А почему? Что плохого, если кто-то еще узнает секрет этого весьма полезного напитка? Ну а если вы не желаете его разглашать, то кто мешает вам поставить его изготовление на промышленную основу? Он будет пользоваться спросом, и вы на нем прекрасно заработаете.

– Ты прямо как дядя Скрудж, – фыркнул страж порядка. – А мы...

– А вам деньги не нужны?

– Честно говоря – нужны, – вздохнул он. – Вот только ингредиенты этого напитка достаточно редки. Нет, на промышленную основу, как ты выражаешься, его производство поставить не удастся.

Я встревожился.

– Редки.. Значит, мне этот бокал напитка будет что-то стоить?

– Нет, нет, – поспешно замахал руками Клинт Иствуд. – Все за счет фирмы. Все-таки мы сидели вместе. Не так ли?

– Так, – сказал я. – И за это тебе большое, искреннее спасибо. А теперь... сам понимаешь... мне пора заниматься делами. Спасибо за компанию...

– Понимаю, – сказал страж порядка. – Все понимаю.

– Прекрасно, – промолвил я. – Значит...

– Тут такое дело...

Сказав это, Клинт Иствуд смущенно замолчал.

И вот это мне уже совсем не понравилось. Страж порядка и смущение? Очень странное сочетание и не к добру, совсем не к добру.

– В чем дело? – спросил я.

– Я хотел уточнить насчет твоего ухода и твоих дел. Боюсь, не получится это. Боюсь, я тебе этого не разрешу.

– Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа мой собеседник взялся за полутьму беседки, так словно это была толстая, плотная материя, и резким рывком сделал в ней прореху. Еще один рывок – и полутьма разошлась в стороны, словно театральный занавес. Вот только сцены за ней не было.

Я вполголоса выругался.

Такое возможно только в мире снов, и более нигде. А я, несмотря на то, что живу здесь давно, все еще не сумел до конца привыкнуть к фокусам этого мира, да, наверное, никогда и не смогу.

Похоже, шуточки кончились. Игра пошла всерьез, по-крупному.

Страж порядка между тем продолжал раздвигать темноту, открывая мне стену из красного камня. Крупные, размером с кулак, улитки соседствовали на ней с пятнами отвратительной плесени и вмурованными ржавыми цепями. И окон нет. А дверь одна, большая, окованная железом, с маленьким глазком, забранным решеткой.

Точно – тюрьма, классическая тюрьма, какой и положено быть в старом сне.

– Дошло? – спросил страж порядка.

– Еще бы, – мрачно ответил я.

– Никогда не связывайся со стражами порядка старых снов, – назидательно сказал Клинт Иствуд. – Они на многое способны. У них было время многому научиться. И они...

Вот только еще нравоучения мне выслушивать не хватало.

– Я понял, – сказал я. – Ты решил достать меня любым способом. И достал. Поздравляю.

Страж порядка самодовольно ухмыльнулся.

– Если я берусь за дело...

– Прекрасно, – снова перебил его я. – Если ты берешься за дело... Что, трудно было?

– А ты как думаешь?

– Думаю, трудно. Думаю, тебе пришлось вырезать кусок чужого сна и перенести его целиком в темницу, д иначе это не осталось бы незамеченным моим паучком, Не так ли?

– Так.

– И наверняка это обошлось твоему сну баснословно дорого?

– Ну, как тебе сказать...

– Как есть. Дорого?

– Возможно, ты угадал.

– Значит – дорого.

Клинт Иствуд пожал плечами.

– А это для тебя имеет какое-то значение? Главное, ты попал в тюрьму. Я тебя сцапал.

– Имеет. Немаловажное, – сухо сказал я. – И вообще, перестань увиливать. Отвечай на вопросы без задержки.

– Ну, ты наглец, – промолвил страж порядка. – Редкий наглец. А если я не стану отвечать на твои вопросы?

– Будешь. Хочешь сказать, что провернул все это дело лишь из любви к искусству, лишь для того, чтобы доказать свою приверженность закону? Я в это не верю. Даже новые и активно посещаемые сны трижды подумают, прежде чем позволить себе такое расточительство, как покупка кусочка другого сна. А уходящий...

– И значит, – подсказал страж порядка. – Значит...

– Получается, ты мог это сделать лишь с одной целью. Выходит, ты не блефовал, когда говорил мне о задании. Я угадал?

– Возможно. Я поморщился.

Ну что это в самом деле за детские игры? За кого он меня принимает?

– Хорошо, – промолвил страж порядка. – Ты все рассчитал верно. Мы могли доставить тебя в наш сон только таким образом. И потратились, весьма... Надеюсь, ты это оценишь и будешь посговорчивее.

– Насчет потратились, – промолвил я. – Думаю, тут уместно другое слово. Разорились. Нет? Не возражаешь?

Клинт Иствуд пожал плечами.

– Возможно, ты и прав. Я не приглядываю за нашей казной.

– Разорились, разорились, – напирал я. – И это значит, что я вдруг с каких-то фиников стал для вас очень ценен. Я правильно угадал?

– Возможно.

– А раз так, раз я представляю для вас такую ценность, то, может быть, стоит проявить в отношении меня элементарную вежливость? Я бы, например, сейчас не отказался от чашечки кофе. Это здорово улучшит мое самочувствие.

– Самочувствие, говоришь? А улучшит его новость, что, если мы не столкуемся, тебе придется не только понести наказание за совершенное в нашем сне преступление, но и отработать потраченные на твою поимку деньги?

Я понюхал воздух.

Да, на запахах они экономили, это точно. А ведь в тюремных запахах – половина очарования мест лишения свободы. Привыкается к ним в один момент, но Даже после того, как ты перестаешь их замечать, они все равно продолжают делать свою работу, продолжают тебе напоминать, что ты находишься не у тещи на блинах.

– А птица-лоцман вранье? – спросил я.

– Нет, – мрачно сказал страж порядка. – Чистейшая правда. Она есть и, если ты столкуешься с касиком, станет твоей.

Я удивился:

– Тогда в чем дело? Мы столкуемся. Как ты помнишь, я отказывался поговорить о предложении вашего касика лишь потому, что не верил в существование птички. Если она и в самом деле может стать моей, то я готов... – тут мое благоразумие, вовремя проснувшись, предостерегающе погрозило мне пальцем, и я осекся, – хм... обсудить ваше предложение прямо сейчас. И если оно мне покажется стоящим...

– Вот этого я и добивался, – мрачно улыбнулся страж порядка. – Кажется, теперь ты готов ко встрече с касиком. Мы идем к нему.

– Кофе, – напомнил я. – Сначала я должен выпить кофе. Иначе не сделаю ни шагу.

– Кофе! – гаркнул Клинт Иствуд.

Дверь камеры распахнулась, и появился пожилой; служка с подносом в руках. На нем был фартук и тростниковые сандалии. Узор, украшавший фартук, был, возможно, некогда красив, а теперь время и недостаток внимания к нему со стороны посетителей сделали свое дело, оставив от него лишь контур. Судя по всему, рисунок этот изображал, как некто собакоголовый пытался утащить у существа с телом коровы и змеиной шеей некий округлый предмет.

Я попытался прикинуть, как можно понять смысл этого рисунка, но меня тут же вывел из задумчивости рык стража порядка.

– Лакай свой кофе. Помни: у нас мало времени.

Я кротко улыбнулся.

Все верно. Страж порядка не должность, а состояние души. И между прочим, с этим человеком я вчера провел неплохой вечер. Мы славно наклюкались, мы даже поведали друг другу грустные истории своей жизни, и вот тебе, наутро – «Лакай». М-да... состояние души. Именно оно.

Я взял с подноса служки чашечку кофе, сделал осторожный глоток и удовлетворенно прищелкнул языком.

Кофе был неплох, совсем неплох для такого занюханного сна.

И все же, что это за задание, ради которого мне оказывают такие почести? Вон и кофе даже подали неплохой. Скрипнули зубами, но подали.

Ох, не к добру это, совсем не к добру. И если не к добру, то ко злу, стало быть? А что может быть хуже моего нынешнего положения? Угодить на скромную, тепленькую вечеринку в свою честь, вечеринку под названием «Аутодафе»? Получить в подарок колпак, разрисованный сценами Страшного Суда, и под тенью креста пойти к огромной вязанке дров?

Я покачал головой.

Нет, что-то опять не те мысли мне в голову лезут. По идее, я сейчас должен думать о том, как бы мне половчее выбраться из этой ловушки. Тоже хорош – Унес ноги из уходящего сна и расслабился. Захотелось ему видите ли залить грусть-печаль. А никого лучше, чем страж порядка из того самого сна, не нашлось. Понадеялся на сторожевого паучка.

Да, кстати, о паучке...

Я медленно и со вкусом допил кофе, поставил ча-шечку на поднос и шагнул к скамейке.

Ну-ка, иди к хозяину!

Паучок послушно скользнул в подставленную ладонь и мгновение спустя исчез в кармане.

Вот так-то, он мне еще пригодится. И если стражу порядка удалось сейчас его обмануть, это еще ничего не значит. Случаев, когда он спас мне жизнь, вовремя под. няв тревогу, не счесть.

– Думаешь, ты сюда уже не вернешься? – спросил Клинт Иствуд. – Думаешь, тебе эта штука еще пригодится?

– То есть, – промолвил я. – Предложение, которым меня хочет огорошить ваш касик, настолько неприемлемо, что ты допускаешь мысль, будто я предпочту сгнить в этой темнице?

– Кто знает? – ухмыльнулся Клинт Иствуд.

Я подумал, что примерно так ухмыляется акула, узрев в пределах досягаемости ножки неосторожной купальщицы. Еще так улыбается обманутая невеста, обнаружившая след сбежавшего жениха. Обнадеживало это меня, конечно, мало. Впрочем, кто знает, может быть, меня самым элементарным образом берут на пушку?

– Веди, – сказал я.

– Куда? – удивился страж порядка.

– Куда надо. К касику. Послушаю, что он мне скажет, а там и буду решать, стоит принять его предложение или нет. Не раньше.

– Разумное решение.

– А ты думал... – промолвил я.

– Не парь мне мозги, – сказал Клинт Иствуд. – Ни в жизнь не поверю, что ты способен взяться за ум. Особенно если вспомнить полученные от моих информаторов сведения... Нет, чудес на свете не бывает.

Я подумал, что уже слышал эту фразу. Там, в реальном мире. Вновь услышать ее из уст жителя мира снов, мира, с точки зрения моих соплеменников, совершенно нереального, было весьма забавно.

Интересно, а что для жителей снов может быть чудом? Посетитель, способный находиться одновременно в десятке снов? Дух сна – инуа, наделенный просто невероятными умениями? Вещи, льющиеся потоком из реального мира? Вполне, вполне возможно. Вера в чудо возникает при наличии веры в бога. А в того же Гипноса многие жители мира снов верят. И почему бы тогда им не поверить в чудо?

– Ладно, мой цербер, – сказал я ему. – Кончай трепать языком и веди. Касик меня уже наверняка заждался.

Клинт Иствуд молча показал на дверь. Мы вышли в коридор и дошли до лестницы на следующий этаж подземелья. Прежде чем мы оказались на улице, нам пришлось миновать три этажа подземной тюрьмы и еще один, уже наземный, предназначенный для охранников. Все они были безлюдны. Вообще у меня создалось впечатление, что никого, кроме нас, в этой громадной тюрьме не было. И наверное, так и было.

Уходящий сон... что с него взять? Запустение, упадок, жители, постепенно перебирающиеся в другие сны...

Уже на улице мой сопровождающий, не отстававший от меня ни на шаг, сообщил:

– Если надумаешь бежать, то не советую даже и пытаться. На этот раз буду стрелять, а стреляю я неплохо.

Я презрительно фыркнул. Тоже мне, стрелок выискался.

– Как ковбой?

– А кто это? – спросил Клинт Иствуд.

Я подумал, что объяснять ему, кто такие «ковбои» будет долго, и сообщил:

– Жители особых ковбойских снов. Они живут в другой части мира снов. Очень далеко отсюда.

– Поэтому-то я о них и не слышал? Я на ходу огляделся.

Перед тем как попытаться претворить в жизнь трюк с хозяином едальни, я хорошенько исследовал этот сон. Это должно было помочь в случае бегства. И помогло, Теперь же я без труда определил, что мы действительно идем к дворцу касика.

Ну, хоть тут-то обошлось без обмана.

– Эй, ты меня слышишь? – спросил Клинт Иствуд. -Так как, именно поэтому я об этих снах и не слышал?

– Да, именно так, – сообщил я.

– А ты меня не обманываешь? – Голос стража порядка был преисполнен подозрительности.

– Да зачем?! – совершенно искренне возмутился я. – Настоящие ковбойские сны, в которых все до одного целыми днями стреляют друг в друга. Очень метко. Дуют виски, садят из кольтов и с гиканьем скачут на лошадях вокруг салунов. Каждого второго в этих снах зовут Клинтом Иствудом.