-- И много было мальбов?
      Хантер повернулся к Алвису и кивнул, будто бы разрешая тому говорить.
      Алвис подыграл. Шагнул вперед и, постаравшись придать своему лицу довольно туповатое выражение, забубнил:
      -- Возле самого города мы встретили народ под названием мальбы. Было их числом около сорока. Причем вели они себя так, словно намеревались лишить наши тела свободы. Увещевания не возымели действия, и нам тогда пришлось принять меры для защиты. Пятеро наших товарищей получили окончательную и истинную свободу. Им повезло.
      -- Около сорока мальбов? Недалеко от города? "Браво! -- подумал Хантер. -- Молодец, Алвис. Тперь у командира дэвов есть повод нас отпустить, не потеряв лица. Теперь он поверил, что возле самого города сшивается целая банда мальбов, а стало быть, ему совсем невыгодно затевать с нами, грешными, бой".
      -- Скольких мальбов вы убили?
      -- Около десяти.
      -- Угу, понятно.
      Предводитель мальбов уже собирался отдать своим людям приказ возвращаться в управление, когда из двери гостиницы выполз ее хозяин. Старому хорьку хватило одного взгляда, чтобы понять, что по какой-то причине стражи порядка решили с головорезами не связываться. Вслед за этим послышался его возмущенный вопль.
      -- Стало быть, вы решили отпустить этих субчиков? Интересно, за что вам платит город? И что скажет по этому поводу мэр? А также господин Лакстоун. И его вездесущее всеосиянство. Оставить без защиты одно из лучших заведений города! Да стоит вам уйти, как эти бродяги вернутся, и тогда наверняка пострадают добропорядочные граждане, выбравшие мою гостиницу местом своего пристанища.
      Дэв поморщился и, повернувшись к хозяину гостиницы, промолвил:
      -- Мы получили сведения, что банда мальбов находится недалеко от города. Я обязан принять определенные меры.
      -- А побеспокоиться о безопасности моего заведения вы не обязаны? По крайней мере засадите этих бродяг до утра в каталажку. Утром допросите с пристрастием, и могу поклясться чем угодно, выяснится, что они не те, за кого себя выдают
      Конечно, никак не прореагировать на эти слова дэв не мог. Он обязан был что-то сделать. С другой стороны, ему, похоже, вовсе не улыбалось затевать драку с охотниками. А без драки их арестовать не удастся. В этом он теперь был уверен на сто процентов.
      Таким образом, предводителю дэвов нужно было немедленно найти компромиссное решение. И он его, надо отдать должное, нашел.
      Повернувшись к Хантеру, он спросил:
      -- Значит, вы намерены покинуть город?
      -- Как можно быстрее, -- уловив, куда он клонит, сказал Хантер.
      -- Вот и отлично. У нас есть еще некоторое время. Мы проводим вас до границы города. Учтите, если вы надумаете вернуться...
      -- Мы не вернемся, -- заверил Хантер. Предводитель дэвов спросил у хозяина гостиницы:
      -- Ну, вас это устраивает? . Тот подумал-подумал и наконец сказал:
      -- Ладно... если вы и в самом деле проводите этих типов до границы города и проследите, чтобы они не вернулись...
      Дэв вздохнул.
      -- Провожу. И прослежу. Все?
      -- Все, -- сказал хозяин гостиницы и утопал в свое заведение.
      Кажется, такой вариант и в самом деле его устраивал.
      Предводитель дэвов сейчас же отрядил одного из своих солдат в управление с приказанием всем. кто там находился, оторвать задницы от лежанок. вооружиться и приготовиться к возможной драке.
      Пока он этим занимался, к Хантеру подобрался Христиан и шепотом предложил спеть одну замечательную песню, конечно, как только охотники отойдут подальше от гостиницы. Песня эта здорово смахивает на псалом. Глупые дэвы. услышав ее, окончательно уверятся, что перед ними настоящие паломники.
      Хантер, тоже шепотом, обрисовал мальчишке. какое наказание его ждет, если он претворит этот замысел в жизнь. Христиан разочарованно покрутил головой, но все-таки пообещал, что никаких фокусов самовольно выкидывать не будет. Наконец посланный предводителем дэвов гонец опрометью бросился прочь. Хантер сделал знак рукой, и остальные охотники перестроились во что-то наподобие каре, в центре которого "совершенно случайно" оказался Христиан.
      Ну да, все верно. Единственный, кто сможет теперь выкинуть нечто неожиданное и испортить все дело, был мальчишка.
      Смеркалось. Улицы были пустынны, хотя до появления драконов оставалось еще какое-то время. Когда охотники отошли на некоторое расстояние от гостиницы, Хантер оглянулся.
      Как раз в этот момент к ней подошли трое мальбов-охранииков. Кажется, один из них был довольно почтенного возраста и вооружен допотопным ружьецом. Кроме этого, старикан, похоже, не утратил определенной остроты зрения. По крайней мере уходящие охотники заинтересовали его чрезвычайно. Вроде бы он даже присвистнул от удивления.
      Впрочем, любой, кто имеет хоть немного масла в голове, на его месте поступил бы так же.
      Хантер подумал, что со стороны шествие двух отрядов, состоящих из людей и дэвов, и в самом деле выглядит странновато. Охотники четко занимали середину улицы и шли тесной труппой. Дэвы, стараясь не подходить слишком близко, окружали отряд кольцом. Надо полагать, на тот случай, если уход охотников из города является всего лишь уловкой, призванной притупить их бдительность.
      Когда до окраины города осталось совсем немного, Хантер вытащил из кармана черные очки и надел. Остальные охотники поступили так же. Все, кроме Христиана. Ему пока черные очки были без надобности.
      Предводитель дэвов, шедший рядом с Ханте-ром в голове процессии, поинтересовался:
      -- Гм... какой-то религиозный обычай?
      -- Точно, -- сказал Хантер. -- Нам можно смотреть на темноту только через черные очки. Иначе темнота через глаза может проникнуть в наши души и поселиться там навсегда.
      Дэв недоверчиво хмыкнул, однако сказать ничего не решился.
      Хантер попытался прикинуть, что он мог бы сказать, увидев, как в темноте светятся глаза охотников. Наверное, посчитал бы их демонами. А что дальше? Стал бы он с ними сражаться? А может быть, ударился бы в бегство?
      "Нет, -- решил Хантер. -- Что то не очень верится, что этот страж порядка способен настолько поддаться панике. Скорее всего он приказал бы своим подчиненным отступить. Дисциплинированно и без малейших признаков паники. А мог и решиться на драку".
      В любом случае проверять на практике эти предположения не стоило.
      Через несколько минут они достигли последнего дома. Дальше тянулись лишь поля, ограниченные у горизонта кромкой леса. И еще была дорога. Т самая, одно из ответвлений которой должно было привести охотников к долине магов.
      Оба отряда остановились. Повинуясь приказанию своего начальника, дэвы перестроились. Теперь они стояли цепью, отрезая охотников от города.
      "Прощальный эскорт -- подумал Хантер. -- А может... рискнуть? Чем черт не шутит? Рассказать предводителю дэвов о черных магах и попросить помощи. Он, похоже, способен поверить, какой бы дикой сказкой ни казалась рассказанная история. С дэвами сражаться против черных магов будет легче".
      Он еще раз окинул предводителя дэвов взглядом.
      Нет, поверить-то он, может, и поверит Но даже и тогда с ними не пойдет. Не может он оставить город без стражей порядка. Тем более сейчас, когда, по его мнению, рядом рыщет банда мальбов.
      Тогда, может быть, имеет смысл сказать, что мальбов уже можно не опасаться? Нет, не стоит Узнав, что мы ему солгали даже в этом, дэв не сможет поверить до конца в историю с черными магами.
      Вот и выходит, что куда ни кинь -- везде клин. Черные маги -- головная боль охотников. И рассчитывать на чью-либо помощь не приходится.
      Хантер еще раз взглянул на предводителя дэвов и сказал:
      -- Мы не вернемся в твой город. Можешь не беспокоиться.
      Дэв помолчал, видимо, обдумывая его слова. потом промолвил:
      -- Вы не бандиты... И вовсе не паломники... У вас какое-то важное дело. И вы должны его сделать несмотря ни на что. Я знаю -- вы и в самом деле не вернетесь. Желаю вам удачи.
      -- Желаю удачи и тебе, -- сказал Хантер. Он хотел было добавить про мальбов, но потом передумал. Уже завтра предводитель дэвов узнает о сражении с мальбами и, конечно, сообразит, что они не совсем его обманули. По крайней мере он поймет, кто были те неизвестные люди, бившиеся с мальбами до подхода отряда дэвов.
      Повернувшись к дэвам спиной, Хантер сказал охотникам:
      -- Пошли. У нас очень мало времени. Нужно поторопиться.
      Шагов через пятьдесят он оглянулся. Дэвы все еще стояли и смотрели им вслед. Заметив, что Хантер оглянулся, предводитель дэвов отсалютовал ему своей дубиной. Хантер в ответ махнул рукой и двинулся дальше.
      -- А все-таки интересно, -- спросил Христиан. -- Что могло получиться, если бы дэвы узнали о существовании черных магов?
      -- Ничего хорошего, -- сказал Хантер.
      -- Почему?
      -- Потому что тогда черным магам пришлось бы их убить. Всех. Слишком уж дэвы опасны.
      -- А могли они взять их под контроль?
      -- Запросто. Но только все равно потом черным магам пришлось бы всех дэвов убить. Ни один черный маг не может держать под контролем несколько десятков объектов. А именно столько дэвов, как правило, находится постоянно в любом небольшом городке. В тех, что покрупнее, их, понятное дело, еще больше. Улавливаешь мою мысль?
      -- Конечно, улавливаю. Стало быть, то, что дэвы не знают о существовании черных магов, не так и плохо?
      -- Не знаю, -- пожал плечами Хантер. -- По крайней мере, есть кому бороться с обычными преступниками, всякими там бандитами и воришками. Хотя когда черных магов припекает, они запросто могут взять на время под контроль парочку дэвов и творить их руками свои черные дела.
      Поля кончились. Теперь дорога шла через лес..
      Охотники шли и шли, тем размеренным шагом, которым человек бывалый может идти хоть сутки напролет. Ночь накрыла их своим черным плащом, раскинула у них над головами звездное небо. пробудила ночных птиц и животных, наполнила лес треском сучьев и разнообразными шорохами.
      Потом над лесом пронеслась огромная крылатая тень и удалилась в сторону города.
      "Ну да. -- подумал Хантер. -- Драконы. Крылатые ящерицы. Эта ночь принадлежит им. Вот бы здорово было оседлать одного из драконов и ударить по долине магов с воздуха".
      Он потратил некоторое время на то, чтобы придумать, каким именно образом это можно осуществить. И конечно, потерпел фиаско. Да и не мог он ничего придумать. Никому из обычных людей дракона оседлать не удавалось. На это были способны лишь великие волшебники вроде Ангро-майньго.
      Хантер попытался прикинуть шансы нанести магам серьезный урон, направив на их долину стадо тираннозавров. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что и этот вариант не выгорит.
      Маги легко перехватят управление тиранно-заврами и, конечно, повернут их на охотников. Нет, единственными существами, на которых не действовали все эти штучки с нитями судьбы, были драконы. Но как раз именно поэтому никаких шансов привлечь их на свою сторону не было.
      "Ну и черт с ними, с этими летающими ящерицами, -- подумал Хантер. -Вообще, хватит мечтать о нереальном. Надо придумать что-то более стоящее".
      А что придумывать-то? Все будет очень просто. Маги наверняка встретят их у входа в долину. И там... Да, там все тоже будет до крайности просто и обыденно. Кто -- кого. Сила против силы. Если точнее: воинское умение охотников и их возможность видеть нити судьбы -- против почти полного отсутствия воинских качеств, компенсированного доведенным до совершенства искусством управлять нитями судьбы.
      Результат предсказать совершенно невозможно. Почему? Да хотя бы потому, что похожих схваток до сих пор не было. Нет, конечно, схваток между магами и охотниками было вполне предостаточно. Но они всегда были один на один. Сейчас -- другое дело. В открытую. Куча на кучу. Кто -- кого. И никаких хитростей...
      Кстати, а почему он так думает? Конечно, у охотников просто не было времени придумать что-то стоящее. Вот у черных магов его было хоть завались. Они наверняка что-то и приготовили.
      Мальбы. Как-то не верилось в то, что они наткнулись на отряд Брума случайно. Конечно, и Ион, и Алвис утверждают, что мальбы действовали сами по себе. Никто ими не управлял.
      Так-то оно так. Однако мальбами совсем не обязательно управлять. Достаточно привести их в определенное место, поставить в засаду и предоставить им свободу действий.
      Может быть, так все и было...
      Хантер подумал, что лендлорды могли и не удовлетвориться одним сюрпризом. Да и время для того, чтобы придумать еще кое-что, у них было. А значит, вполне возможно, вот-вот что-то случится. Да какое там -- вполне возможно. Наверняка случится.
      Впереди всех шел Алвис.
      Хантер догнал его и вполголоса сказал:
      -- Давай повнимательнее и поосторожнее. Мне кажется, что черные маги могут выкинуть какой-нибудь фокус.
      -- Гляди-ка, додумался, -- ухмыльнулся Алвис. -- Если хочешь знать, эта мысль не дает мне покоя с тех пор, как мы вышли из города. А поэтому можешь не беспокоиться. Если маги приготовили нам западню, мы ее распознаем заранее.
      Как раз в этот момент из придорожных кустов выскочили какие-то люди и бросились к охотникам...
      Лисандра в очередной раз попыталась разорвать сковывавшие ее путы и -конечно, потерпела неудачу.
      У нее было ощущение, что она находится внутри эластичного и в то же время достаточно жесткого, чтобы она не смогла выбраться, кокона. Так ли это на самом деле, Лисандра не знала. Глаза ее были широко открыты, но, несмотря на это, ничего не видели.
      За время своего пленения вампирша уделила достаточно времени обдумыванию этого парадокса. Если ее каким-то образом ослепили, то она должна была видеть хотя бы темноту. Но нет, она не могла увидеть и ее. Словно бы пленивший вам-пиршу маг лишил ее не только глаз, но и выжег в ее мозгу центр, ответственный за зрение.
      Выжег? Скорее всего отключил. И тем самым получил дополнительную гарантию, что она не сбежит. Трудно сбежать, когда об окружающем пространстве имеешь представление лишь с помощью осязания и обоняния.
      И все-таки вампирша не утратила надежды. За свою долгую трехсотлетнюю жизнь ей случалось попадать и в более тяжелые положения.
      Конечно, она в плену, и это в будущем не сулит ничего хорошего. Однако сейчас ее не уничтожили. Стало быть, она нужна, ее планируют для чего-то использовать. Почему бы, воспользовавшись этим, не попытаться смыться?
      Как она это сделает, вампирша еще не знала. однако надеялась, что случай ей представится. Как бы бдительны и хитроумны ни были тюремщики, возможность побега останется всегда. Может быть, совсем крохотная, но она есть, и ее нужно использовать.
      А пока... А пока надо пытаться удрать даже тогда, когда никаких шансов на это вроде бы нет вовсе.
      Лисандра прикинула, не пора ли ей попытаться еще раз разорвать путы, и решила, что сделает это немного погодя. Сначала нужно отдохнуть. Совсем чуть-чуть.
      И подумать. О чем? Да о том, как это она. дубина стоеросовая, попала в такой переплет. Теперь ей нужно хорошенько все обдумать, для того чтобы в будущем подобное не повторялось.
      Ну конечно, все началось с сына змеи. Надо было наотрез отказаться лететь к этой, будь она неладна, долине. Хотя могла ли она отказаться? Наверное -- нет. Долги нужно платить...
      Стало быть, все началось еще раньше, когда она обратилась за помощью к сыну змеи. А сделала она это потому, что попала в ловушку черного мага. Так по крайней мере ей объяснил Хантер.
      Может быть, он ей солгал? Кстати, а почему бы и нет? Эти охотники, они довольно коварные создания. Обмануть какую-то вампиршу для них считается доблестью. Тем более что в свободное от охоты на магов время любой охотник может просто так, ради удовольствия, угостить оборотня серебряной пулей или воткнуть какому-нибудь кровососущему кол в живот.
      Мысль была забавная, и ее стоило хорошенько обдумать.
      Этим Лисандра и занялась. И даже потратила на обдумывание некоторое время. А потом пришла к выводу, что Хантер сказал правду. Почему? Да потому что она это чувствовала. Ей хотелось в это верить, и она верила. Хотя бы постольку, поскольку речь шла о Хантере. Об этом глупом, противном, смертном человечишке, которому она по крайней мере два раза спасла жизнь. И которому, если придется, спасет ее еще раз. Почему? Да потому что она к нему неравнодушна. И объяснить это нельзя. Не стоит даже пытаться. В тот, первый раз, когда они встретились, произошло нечто необъяснимое и странное, нечто не поддающееся определению, оставившее в ее душе семечко, из которого постепенно выросла любовь. Что именно? Она не знала и сама. Просто это произошло именно тогда. Что сказал или сделал для этого Хантер? Да ничего.
      "Может быть, это случилось благодаря довлевшему над ней тогда проклятию черного мага?" -- подумала Лисандра. Да нет. Потом, когда проклятие исчезло, ее любовь к Хантеру не пропала, а только еще усилилась.
      "Девочка, а не брешешь ли ты себе? -- подумала Лисандра. -- Может быть, ты выдаешь желаемое за действительность? Три сотни лет ни один мужчина не мог тронуть твое сердце. Да и как это было возможно? Нельзя же, в самом деле, влюбиться в бутерброды, которые ты поедаешь, или в жареную картошку... А потом тебе попался мужчина, оказавшийся сильнее..."
      Сильнее.
      "Забавная мысль, -- решила Лисандра. -- Просто удивительная. Перед кем следующим ты поднимешь лапки вверх? Может быть, перед тем уродцем, который держит тебя в плену? А потом, когда ты выберешься из этой проклятой долины, придется сдаться еще кому-то. И кончится все тем, что ты будешь пасовать перед каждым мужчиной, пожелавшим доставить тебе неприятности. Нет уж, вариант с проклятием черного мага гораздо предпочтительнее".
      Кстати, в чем состояло это проклятие? В том, что ее преследовало жуткое невезение. Каждый раз, когда она пыталась прокусить горло очередному барашку, происходило нечто скверное, да такое, что ей приходилось выбирать: или глоток крови, или немедленная смерть. Пока Хантер не убил черного мага, пришлось ей попоститься. Да еще как!
      Ну а как только черный маг умер, проклятие исчезло. Без следа... И без последствий?
      Может быть, эта необъяснимая любовь к Хантеру является всего лишь последствием проклятия черного мага? И осталось оно даже тогда. когда само проклятие исчезло окончательно. Причем все сходится. Ее угораздило влюбиться в мужчину, который занимается истреблением таких, как она. Он должен был, он обязан был ее убить. Однако не убил. Может быть, потому, что знает о том, что с ней происходит? И ничего ей не сказал? Не предупредил?..
      А собственно -- зачем? Да и когда бы он мог это сделать? Во время последних двух встреч им было вовсе не до разговоров. И все-таки? Так ли уж чист в этой истории Хантер?
      Лисандра почувствовала, что устала. Устала от этой неподвижности, от кружащихся в голове беспорядочным хороводом мыслей, образов, воспоминаний.
      Может быть, все эти мыслили внушает тот, кто ее пленил? Очень, знаете ли, удобно. Пусть пленница копается в своем прошлом, пусть пытается найти ответ на вопросы, в данный момент не имеющие ответа, пусть делает что угодно. Лишь бы не пыталась освободиться.. Возможно ли такое? Еще бы, конечно, возможно. Тот, кто сумел залезть к ней в голову и запросто лишить ее зрения, способен внушить и определенные мысли. И не только это...
      Может быть, тот самый кокон, в котором она якобы находится, существует лишь в ее воображении? И попытки его разорвать являются всего лишь попытками разрушить барьеры, понаставленные в ее сознании пленившим ее уродцем?
      Стоп, но тогда получается, что и ключ от этих барьеров находится здесь же, в ее голове. Надо
      только его отыскать, а также суметь использовать. Тогда, может быть, ей удастся освободиться.
      Ключ? Что он может собой представлять? И как его искать? Собственная голова, она же не сундук? С ним все просто -- открыл крышку и шарь на здоровье. А вот как найти в собственной голове то, о чем не имеешь ни малейшего понятия?
      И все-таки она должна попытаться. Тем более что копаться в памяти, планировать будущие набеги на барашков, тщательно и неторопливо обдумывать одну мысль за другой для нее дело привычное. Чем еще можно заниматься долгими днями, лежа в гробу? Особенно если учитывать, что вампиры никогда до конца не засыпают Глубокий сон для них является непозволительной, роскошью, платой за которую может явиться пробуждение от вонзившегося в грудь осинового кола.
      Она решила начать с воспоминаний. Это было легче всего, поскольку за свою долгую жизнь Лисандра предавалась воспоминаниям бесчисленное количество раз.
      Кстати, а почему бы, в самом деле, не использовать идею начет сундука?
      Она представила свою память как огромный, битком набитый сундук. На самом верху, под крышкой, конечно, хранятся воспоминания о . самых последних событиях. О том, как она летела к этой треклятой долине, о встрече с сыном змеи, о разговоре с ним. Глубже, еще глубже...
      Она устремилась вниз. Мимо проплывали воспоминания о бесчисленных охотах, удачных и не очень. Вот та самая охота, когда она так объелась,что не смогла до наступления утра вернуться в дом-убежище. Ей пришлось тогда спрятаться в подвале полуразрушенного дома, в который она заползла в самый последний момент, когда первые, еще очень слабые солнечные лучи уже стали припекать ей кожу.
      Лисандра мысленно усмехнулась. Это было то еще приключение. Она сидела в подвале весь тот бесконечно долгий день. К обеду какие-то мальчишки устроили в подвале свою глупую игру в войну. Они ушли целыми и невредимыми лишь потому, что далеко в глубь подвала забежать никто из них не решился. Лисандра сидела, забившись в самый темный угол подвала, слушала, как маленькие поганцы спорят о том, кому из них быть главным волшебником, и кляла собственную жадность на чем свет стоит.
      Да, именно тогда она поклялась никогда больше не переедать. И свое обещание сдержала... если, конечно, не считать двух-трех незначительных случаев.
      Она опускалась все глубже и глубже. Мимо воспоминаний о других охотах, о погонях за добычей, о поспешном бегстве от дэвов, о росянке, оставшейся в горящем доме, о глупцах, пытавшихся ее убить и в результате расставшихся с собственной
      кровью...
      Сейчас это все ее не интересовало. Она стремилась к самому дну, туда, где хранились воспоминания о времени, когда она еще не была вампиром. У нее было ощущение, что искать надо именно там, в очень светлом и неимоверно глупом прошлом, отдаленном от настоящего на три сотни лет.
      Она опускалась. Совсем забыв о том, что раньше ее свидания с тенями прошлого проходили совсем по-другому, и тот порядок, которому она следовала сейчас, является для нее чуждым, неестественным. Словно бы кто ей его навязал, заставил ее вспоминать именно таким образом.
      Хотя, собственно, какое это сейчас имело значение?
      Она спускалась...
      А потом остановилась, вдруг натолкнувшись на непреодолимую стену у самого дна сундука, уже почти коснувшись воспоминаний, к которым так стремилась. Стена эта казалась такой несокрушимой, что Лисандра едва не впала в отчаяние. Но отступить она не могла, потому что отступить для нее сейчас означало сломаться, сдаться окончательно, потому что на карту было поставлено нечто большее, чем попытка удрать из плена. Ее самоуважение. Ради него Лисандра была готова на многое.
      Она еще раз обследовала вставшую на ее пути стену, пробуя один за другим каждый подозрительный участок. И нашла-таки трещину, едва заметную, узенькую. Но все-таки она была, а значит, теперь вампирше оставалось только сквозь эту трещину просочиться на другую сторону.
      Что может быть легче? Это для нее-то?
      С радостным хихиканьем Лисандра проскользнула в трещину... и вдруг оторопела.
      На той стороне стены было что угодно, только не ее воспоминания. Никакого столь вожделенного дна сундука, на котором должны были лежать аккуратно упакованные в дымку прошедших столетий воспоминания, не было. А была всего лишь пыльная комната, в которой сидел старый, худой лис в ветхом халате и высокой квадратной шапочке, полностью закрывавшей уши. Склонившись над здоровенной книгой, он что-то записывал в нее большим гусиным пером.
      Лисандра кашлянула. Лис неторопливо поднял голову, поглядел на нее и, удовлетворенно кивнув, сказал:
      -- Ага, стало быть, пришли. Вам -- вниз...
      -- Что? -- удивилась Лисандра.
      -- Что сказал, то и будет, -- пробурчал лис и. наклонившись, дернул за торчащее из пола массивное бронзовое, позеленевшее от времени кольцо. Почему-то Лисандра рассмотрела это кольцо очень хорошо, хотя и видела его всего какое-то мгновение.
      Вслед за этим послышалось низкое, утробное рычание, и вампирша куда-то провалилась. Уже в падении она успела подумать, что, наверное. все-таки смогла освободиться от пут. Иначе как можно было бы объяснить то, что она вдруг обзавелась телом, а также вновь научилась видеть?
      Впрочем, эта мысль почти сразу же забылась, поскольку рычание звучало все громче. Вампирша откуда-то совершенно точно знала, что оно возвещает о близящейся опасности. И конечно, от нее надо было каким-то неведомым образом уклониться.
      "Знать бы еще. как это сделать", -- подумала
      Лисандра.
      Она проваливалась... проваливалась... пока наконец не провалилась окончательно. И кто-то
      там, наверху, воспринял это, как нечто небывалое. И конечно, принял соответствующие меры.
      Благодаря этому небо поменялось местами с землей, и те, кто был командиром в степени минус, переквалифицировались в командиров мнимых, а верховные тени, на секунду проявившись, растворились окончательно в мутной воде, где, как известно, так хорошо ловятся инакомыслящие. И их ловили. Пока не поймали великих и ужасных Гама, Срама и Хама. А они уж, в свою очередь, так взялись за дело, что в скором времени возникло многочисленное племя людей с квадратными головами, все время падающими из карманов зелеными листьями и кривыми пальцами. Предназначением этого племени было хапать, лопать и давить, а потом набивать и забивать, приобретать и прикарманивать, а также создавать резиновых големов.
      А Лисандра тем временем погружалась все глубже в провал, и кто-то в кожаной, разрисованной голубыми незабудками маске нашептывал ей на ухо, что все в мире относительно. И тут же доказывал это, утверждая, что любая найденная вещь обязательно куда-то относится, а всякая отнесенная хоть куда-то вещь в конечном результат те оказывается кем-то найденной.
      Это длилось до тех пор, пока не появились два мрачных, небритых мужика и не схватили типа в маске за руки. После этого они его сноровисто сложили вчетверо, упаковали в большой картонный конверт и с радостными воплями куда-то унесли.
      Лисандра осталась одна, и, конечно, ею попыталась овладеть меланхолия. Делала она это грубо, поспешно и неумело, отпуская сальные шуточки и дыша в лицо водочным перегаром. Для того чтобы она развеялась, хватило пары пощечин.
      Когда с меланхолией было покончено, Лисандра сноровисто вскочила на ноги и бросилась прочь. Она понимала, что времени осталось не очень много.
      Вот только ей в очередной раз не повезло, поскольку она почти сразу же натолкнулась на чей-то взгляд. Тот радостно хихикнул и, состроив загадочную мину, шмыгнул в туман. Мина была состроена плохо и, несмотря на все заложенные в нее загадки, вместо того чтобы взорваться, тотчас развалилась.
      Правда, перед этим она успела своим существованием напугать туман, и тот рассеялся, уступив место далекому горизонту, вместившему в себя бесчисленные плантации цветов всеобщей
      радости. Цветы были большими, красивыми, пахли просто одуряюще и, конечно, являлись всеобщими, а стало быть, обещали со временем превратиться в плоды просвещения. Делали они это так настойчиво и в таких высокопарных выражениях, что у Лисандры, собиравшейся нанести визит вежливости горизонту, отчаянно заболела голова. Да и горизонт ни на какие визиты не соглашался, мотивируя отказ тем, что занят.
      Вампирша даже слегка обиделась, поскольку занят он был не сильно. Так, маячил на нем какой-
      то уходящий в бесконечность туннель, да и тот заворачивался наподобие раковины. Куда именно он ведет, было понятно из большой, прикрепленной над входом таблички, на которой жуткими каракулями было выведено "В конечность без... тернии через... звездам ".
      Между тем Лисандре надо было спешить. Она прекрасно понимала, что ей нужно убежать как можно дальше. Только в этом случае побег будет удачным. И была еще одна вещь, которую она сообразила только сейчас.
      Лисандра подпрыгнула и полетела. Причем для того чтобы это сделать, ей не пришлось превращаться в летучую мышь. Почему? Да за ненадобностью.
      Все очень просто и логично. Где она находится? Правильно, в мире, которого не существует и не может существовать. В воображаемом мире. Здесь действуют совсем другие законы. В частности, здесь, для того чтобы что-то случилось, этого нужно сильно захотеть. Нет, не просто приказать в пространство: "Я хочу, чтобы случилось то-то и то-то...", а достаточно реально представить себе, как это происходит.
      Значит, для того чтобы освободиться от наложенных на нее пут, ей нужно поверить, что это возможно. Всего лишь поверить... Так, как она поверила, что может летать не только в виде летучей мыши.
      К слову сказать, это-то ей было сделать легко, а вот насчет пут... Как она может представить, будто они исчезли, если понятия не имеет, что они собой представляют?
      Однако попытаться стоило. И она попыталась. Причем, как прикинула вампирша, для начала нужно было вернуться в первоначальное состояние, распроститься с воображаемым миром.
      Вернуться. Эта мысль ей не понравилась. Однако есть вещи, которые нужно делать независимо от того, нравятся они или нет.
      Она вернулась и, конечно, снова утратила зрение, снова обрела неподвижность.
      Ничего, это ненадолго. Если, конечно, у нее все получится так, как нужно.
      Она попробовала внушить себе, что снова может видеть, что свобода здесь, рядом, и обрести ее совсем несложно. Достаточно лишь протянуть руку и взять, достаточно лишь поверить.
      И конечно, с первого раза у нее ничего не вышло. Тогда она попробовала снова и снова. На третий раз у нее что-то получилось. По крайней мере, вампирше показалось, что она что-то видит. Некое белесое, светящееся облачко.