Близилось утро, и дудочки крысоловов звучали все тише.
      Алвис открыл окно и с наслаждением вдохнул принесенный ветерком запах корицы, чувствуя, как охлаждается разгоряченное, потное тело.
      Оглянувшись, он увидел, как Жанет покопалась в ворохе сброшенной одежды и вытащила из-под него сумочку. Открыв ее, Жанет достала коробочку с сигаретами и закурила. Сделав несколько затяжек, она сказала:
      – Ты забыл надеть черные очки. Алвис улыбнулся.
      – В такую-то ночь? Уверен, сейчас почти все жители города сидят по домам и следят за своими ненаглядными детками. Как бы они не ускользнули на улицу.
      – А те, у кого детей нет?
      – Таких немного. Да и они наверняка уже спят.
      Жанет хихикнула.
      – Как мы, например.
      – Точно, как мы.
      Алвис прикрыл окно и, мягко, бесшумно ступая по деревянным половицам, подошел к кровати. Жанет фыркнула.
      – Кот.
      – Кот?
      – Ну кот, большой кот. Тигр. Доволен?
      – Еще как.
      Алвис лег на кровать, обнял девушку и легонько укусил ее за ухо. Та снова захихикала и едва не поперхнулась сигаретным дымом.
      – Перестань, щекотно. И вообще, с тебя на сегодня довольно. Дай мне немного отдохнуть. Монстр.
      Алвис усмехнулся. Ну да. Вот именно.
      Он представил, каким его сейчас видит Жанет. Точно – монстр. Темный силуэт со светящимися глазами. Пока. Через полчаса начнет светать, и тогда он вновь превратится в человека.
      Жанет плотнее прижалась к нему длинным прохладным телом. Огонек сигареты прочертил в воздухе восьмерку.
      – Значит, ты уезжаешь?
      – Не сейчас. Может быть, через неделю, может, через две. И конечно, вернусь. Как обычно.
      – Как обычно, как обычно... – задумчиво пробормотала Жанет. – Скажи, а это нужно?
      – Поездка?
      – Ну конечно, эта таинственная поездка, одна из тех, в которые ты отправляешься в самый неподходящий момент. Скажи, тебе и в самом деле нравится твоя работа?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Мужчина должен иметь работу, – назидательно сказала Жанет. – Такова ваша природа. Я тебя знаю уже три года и убедилась, что ты профессиональный бездельник. Правда, летом ты обычно раза три-четыре исчезаешь из города. А посему напрашивается вывод, что эти таинственные поездки и являются твоей работой. Я права?
      Алвис коротко хохотнул.
      – Я всегда говорил, что ты самая догадливая женщина на свете.
      Жанет презрительно оттопырила нижнюю губу.
      – Не подлизывайся. Для того чтобы об этом догадаться, не нужно иметь семи пядей во лбу. Это просто, как манная каша. Значительно труднее было додуматься, чем это ты в своих поездках занимаешься.
      – Ну-ну, послушаем.
      Алвис отобрал у Жанет сигарету и сунул в рот.
      – Это нечестно, – заявила девушка. – Хочешь курить, возьми в сумке.
      – А может, мне нравится именно твоя, – ухмыльнулся Алвис. – Давай продолжай. ТЫ, кажется, хотела изложить мне кое-какие догадки относительно моей профессии.
      – И скажу.
      Жанет достала из коробочки еще одну сигарету. Пламя спички отбросило на ее лицо странные блики, сделало его словно бы старше лет на пятнадцать.
      – Я думаю, ты наемный убийца. Жанет прочертила в воздухе огоньком сигареты цифру шесть, потом еще одну, секунду поколебалась и добавила третью шестерку. После этого огонек замер. Ну да – точка.
      Алвис осторожно погладил девушку по голове и участливо сказал:
      – Вот, еще одну несчастную великая любовь довела до сумасшествия.
      – Не валяй дурака, – резко сказала Жанет. – Все сходится. Ты можешь быть только наемным убийцей.
      – Почему ты так думаешь?
      Алвис задал вопрос безмятежным, спокойным голосом, однако что-то внутри него напряглось, словно у готовящегося к прыжку зверя. Он знал, что этот разговор не имеет ровно никакого значения и не может ему причинить ни малейшего вреда. И вообще, с каких пор Жанет стала представлять опасность? Это она-то, воспринявшая его светящиеся глаза как нечто само собой разумеющееся, ни разу за все время их знакомства не сболтнувшая близким подругам, какой странный у нее любовник, не потребовавшая от него украшений или денег! Конечно, ему было совершенно плевать на то, о чем будут шушукаться ее подруги, он и так время от времени, без просьб и намеков дарил ей украшения и деньги. Но все-таки... Она не испугалась, не сболтнула, не потребовала. Значит, ей можно было доверять.
      – Сейчас ты похож на готового прыгнуть тиранозавра, – весело хихикнула Жанет. – На очень страшного хищника, сидящего в засаде, готового вонзить в меня свои острые зубы.
      Она поцеловала его, потом еще раз, потом еще...
      – Погоди, – Алвис отстранил от себя девушку. – И все-таки, почему ты считаешь меня наемным убийцей?
      – Да потому что ты никем иным не можешь быть. Если честно, то эти поездки являются единственным способом, которым ты зарабатываешь на жизнь. Не так ли? ТЫ работаешь несколько раз за лето по три – четыре дня. При этом, судя по тем сувенирам, которые ты мне привозил, по тому, что ты иногда рассказывал, бываешь ты каждый раз в других городах. По крайней мере, за последние три года ты ни разу не побывал в одном городе дважды. Торговец? Нет, только не это. Инспектор? Нет, у чиновников Ангро-майнью не бывает так много свободного времени. Вор? Нет и нет. Конечно, можно перечислить еще массу профессий, но все они не имеют к тебе никакого отношения. Единственная, которая просто идеально тебе подходит, это наемный убийца. Не так ли?
      – А если так? – спросил Алвис. Жанет пожала плечами.
      – Мне нет до этого дела. По крайней мере, на мое отношение к тебе это никак не повлияет.
      Она не обманывала. Алвис это ясно видел по ее нитям судьбы. Ей и в самом деле было абсолютно безразлично, чем он зарабатывает себе на жизнь. Ее интересовал только он сам, собственной персоной.
      И это было хуже всего.
      Алвис сел на кровати, вытащил из коробочки еще одну сигарету и прикурил ее от окурка. Жанет сейчас же положила ему голову на колени. Лицо ее было спокойно и уверенно.
      «Ну да, – подумал Алвис. – Ей-то о чем беспокоиться? Есть я – странный, не похожий на других человек, и есть она, та, которая считает, будто этот человек ей принадлежит. Все остальное не имеет никакого значения».
      Он сделал затяжку и задумчиво потер нос.
      Если бы только она пыталась хитрить, если бы сказала все это с каким-то расчетом... Нет, она просто изложила свои мысли, и он знал – за этим ничего не последует. Ни-че-го. Она просто уточнила, чем он зарабатывает на жизнь. Так, между прочим.
      Он прислушался. С улицы доносилось шарканье тапочек крысоловов и звонкий, одинокий топот детских сандалий.
      Ага, значит, один все-таки попался. Родители недосмотрели за своим чадом, и оно убежало к крысоловам. Попалось им в лапы. Точно так же, как и он три года назад, когда встретил в гостинице эту миловидную девушку.
      Алвис вздохнул.
      И ничего уже не поделаешь. Трех лет не вернуть назад, точно так же, как не вернуть этого сбежавшего к крысоловам мальчишку. Он уже принадлежит им, он уже стал частью их мира. Его уже здесь нет. Вот так и эти три года прошли, стали частью бесконечно короткой и наполненной бессмысленной суетой жизни.
      Жанет потерлась щекой о его колено и тихо проговорила:
      – А чего это мой мальчик задумался? Неужели его привели в смятение мои слова? Сам же знаешь свою девочку. Сначала сболтнет не подумав, а потом кается.
      Алвис посмотрел вниз. Лицо у нее было по-прежнему спокойно и безмятежно. Глаза широко открыты. Как будто она и в самом деле, несмотря на темноту, могла рассмотреть его лицо.
      Что же теперь делать? Кто-то другой на его месте решил бы эту проблему очень просто. Легкая манипуляция с нитями судьбы, и вот уже никакой проблемы нет. Она исчезает в результате несчастного случая.
      Нет, он так не сделает. Не может. Будь на его месте кто-то другой...
      Алвис усмехнулся.
      Он не другой. Уж во всяком случае, не наемный убийца, как она решила. Хотя... если подумать, она почти угадала. Почти...
      Ему вспомнился дьюк. Интересно, что бы он сейчас ему посоветовал? Наверняка у него в запасе нашлась бы пара высказываний снаркистов. Красивых, парадоксальных и совершенно бесполезных. В данном случае.
      Дьюк...
      Забавный маленький зверек, большой специалист по предсказаниям и еще больший зануда. Наверное, они были друзьями, настолько, насколько это возможно между мыслящим по законам какой-то своей, странной логики существом и обычным человеком.
      Обычным?
      Ну конечно, он самый обычный человек, правда, если не принимать во внимание некоторые странности.
      Алвис почувствовал, что запутался. И вообще, не о том ему сейчас было нужно думать. О Жанет. Да, о ней. Как быть с ней?
      Кстати, можно проделать старый как мир трюк. Исчезнуть. Уехать и не оставить нового адреса. Конечно, это недостойный настоящего мужчины поступок, но она поймет. Он уверен – она поймет.
      Беда только в том, что ему не хочется никуда уезжать, не хочется с ней расставаться.
      «Брось валять дурака, – холодно и отстранение подумал Алвис. – Ты влип, попался и теперь пытаешься выбраться из уже захлопнувшейся западни. Чем больше ты будешь дергаться, тем хуже тебе будет в конце, когда ты осознаешь, насколько эта западня крепкая».
      А собственно, чего это он так переполошился? Ну да, у него есть постоянная женщина, которая совершенно искренне считает, что он принадлежит ей, так же как и она ему. Обычная, совершенно житейская ситуация. Рано или поздно Жанет его на себе женит, потом у них появятся дети. Все как у людей...
      Он содрогнулся.
      Нет уж, что угодно, только не это.
      Жанет сладко зевнула, потянулась и игриво сказала:
      – Что-то мой мальчик слишком уж призадумался. Не пора ли нам...
      Договорить она не успела. Дремавшая на низеньком столике пушистая звонилка вдруг открыла глаза и издала звук, напоминающий звон колокольчика.
      – Гм, забавно... – пробормотал Алвис. Он осторожно соскользнул с кровати и подошел к столику. Звонилка махнула лапкой. Это означало, что она готова передать сообщение.
      – Начинай. – приказал Алвис.
      Голос, которым заговорила звонилка, был ему прекрасно знаком.
      Разговор был короток. Узнав, что Алвис не один, Хантер говорил так, чтобы смысл его был понятен лишь им двоим. Когда звонилка снова махнула лапкой, давая знать, что собеседник отключился, Алвис снова подошел к окну.
      «Началось, – подумал он. – Вот оно, то, ради чего мы делаем наше дело».
      – Кажется, ты уезжаешь? – спросила Жанет.
      – Да, через несколько часов.
      – Когда вернешься?
      – Не знаю, – ответил Алвис. Он и в самом деле этого не знал.
      – Но ты вернешься?
      В голосе Жанет слышалась искренняя тревога.
      – Может быть, если повезет.
      – Тебе повезет, тебе должно повезти. Ты из породы везунчиков.
      – Почему ты так думаешь?
      – Ну-у-у... хотя бы потому, что ты встретил меня. И учти, если ты надумаешь не вернуться в город, попытаешься дать тягу, я это почувствую.
      Я тебя найду.
      – Почему ты решила, что я попытаюсь дать тягу? – спросил Алвис.
      – Вам, мужчинам, это свойственно. Вы не понимаете, что, убегая от женщины, вы всего лишь убегаете от себя. Алвис усмехнулся.
      Она была права. Но сейчас это уже не имело никакого значения. Эта поездка значила для него очень много. Если ему удастся вернуться из нее живым, он, может быть, даже сделает Жанет официальное предложение. Может быть, они даже заведут детей. Конечно, не сразу, но все-таки...
      – Эй, ты, кажется, уезжаешь еще через несколько часов? – спросила Жанет.
      – Да, – ответил Алвис.
      – Таким образом, получается, у нас есть еще какое-то время?
      – Угу.
      – В таком случае, я предлагаю не тратить его зря, а использовать с толком. Понимаешь?
      – Еще бы, – пробормотал Алвис и шагнул к кровати.

* * *

      Гален чувствовал примерно такое же удовольствие, которое испытывает кошка, наконец-то поймавшая хитрую мышь, которую выслеживала не один день.
      Он сидел в обеденном зале гостиницы, смотрел на насыщавшихся постояльцев и думал о том, что уже завтра полетит домой. Собственно, можно было ехать в аэропорт уже сейчас, но... нет, он должен был оставаться в этом городе до тех пор, пока не исчезнет последняя ниточка сплетенной черным магом сети. Произойдет это скорее всего завтра. Вот тогда можно будет и вернуться домой.
      Он представил, как сядет в кабинку самолета. Стюардесса объявит, что рейс начинается, и самолет побежит по летному полю, смешно переваливаясь с ноги на ногу, прыгнет вверх и ударит воздух здоровенными кожистыми крыльями. А потом будет полет. И конечно, его, Галена, потянет в сон. Он закроет глаза и провалится в дремоту, забудет о существовании черных магов, забудет об охоте, обо всем. А потом полет кончится, и он окажется дома. И можно будет до будущего лета предаваться сладостному безделью.
      Гален был убежденный, ревностный лентяй.
      Он принадлежал к той редкой породе лентяев, которые осознают, кем они являются, и получают от безделья истинное, по остроте сравнимое лишь с оргазмом наслаждение. Он предавался восхитительному ничегонеде-ланью дни напролет, по крайней мере зимой, весной и осенью. Летом ему лентяйничать было некогда, летом он охотился на черных магов.И вот охота закончена. По крайней мере, до того момента, когда можно будет вернуться домой, остались лишь вечер и ночь. Утром он убедится, что сеть черного мага исчезла, и со спокойной совестью улетит из этого города.
      – Что-нибудь еще?
      Рядом со столиком Галена стояла служанка, яркая, пышная блондинка. На переднике у нее красивыми буквами было вышито: «Риглес – спермин» – старинное, оставшееся еще с незапамятных времен пожелание приятного аппетита. Чаще всего им пользовались в гостиницах.
      – Еще кружку пива.
      Гален сунул служанке монету, и та проворно принесла большую глиняную кружку. Отхлебнув из нее, охотник подумал, что пиво в этой гостинице просто великолепное.
      Опустошив кружку, он вышел на улицу и быстро огляделся.
      Поскольку наступающая ночь являлась ночью крысоловов, улица была пустынна. Это вполне устраивало охотника. Вытащив из-за пояса короткую палочку из серебряного дерева, он наклонился и легонько потрогал ее кончиком карминную нить, выходившую из стены гостиницы и исчезавшую в дверях расположенного на другой стороне улицы дома.
      Да, все верно.
      За последние пару часов нить явно стала тоньше и на прикосновение палочки никак не отреагировала. Даже не пошевелилась.
      Выпрямившись, Гален сунул палочку опять за пояс и по привычке еще раз огляделся.
      Ему вовсе не хотелось, чтобы его манипуляции заметил какой-нибудь случайный прохожий. Человек, который стоит посреди улицы чуть ли не на четвереньках и тычет в мостовую деревянной палочкой. Такое кому хочешь покажется очень странным.
      Впрочем, улица по-прежнему была пустынной.
      Тогда Гален хихикнул, словно напроказивший мальчишка, и сам себе подмигнул.
      Все-таки он его прищучил, пришил этого черного мага, отправил его в небытие.
      А ведь тот был большой хитрец. Пять лет назад, увидев его сеть в первый раз, Гален не поверил глазам. Она была идеальна. Она была сплетена с учетом любых мелочей и не давала тому, кто задумал причинить магу зло, ни малейшего шанса.
      Даже не так. Будь Гален менее опытным охотником, он мог подумать, что в сети есть прорехи, но наметанный глаз безошибочно определил, что эти якобы «прорехи» на самом деле оставлены специально и по сути являются хорошо замаскированными ловушками. В конце каждой жертву поджидала тоненькая, почти незаметная, черная, словно антрацит, нить. Он пошел в ближайшую гостиницу и хорошенько надрался, а дойдя до определенной кондиции, в минуту просветления, которая неизбежно наступает перед полным выпадением в осадок, понял, что встретился с противником, который может оказаться ему не по силам.
      После этого он отправился в номер, и стены гостиничного коридора все норовили толкнуть его в плечо, дверь таинственным образом отпрыгивала то вправо, то влево. Все-таки он добрался. И упал на кровать. А утром, чувствуя, как с похмелья раскалывается голова, сказал себе: «Ни хрена, что-нибудь придумаю. Не в первый раз».
      Ничего он не придумал. По крайней мере в этот раз. И уехал с носом. А что еще оставалось делать? Не идти же на верную погибель?
      Через год Гален вернулся. Он долетел самолетом до соседнего города и нанял там игуанодона. На второй день, к вечеру, он остановил своего скакуна на окраине города, в котором жил тот самый маг, и занялся рассматриванием сплетенной им сети. Она по-прежнему была образцом совершенства. Ниточка к ниточке, так как нужно, в идеальном, завораживающем порядке. Он выкурил одну за другой три сигареты и на всякий случай осмотрел сеть еще раз. Да, ни малейшей возможности подобраться к магу незамеченным. Идеал. Комар носа не подточит.
      Охотник закурил четвертую сигарету и с холодной ненавистью подумал, что он этого аккуратиста все-таки достанет. И никуда тот не денется. Будет возвращаться к этому городу раз за разом, год за годом. Рано или поздно маг ошибется. Хоть раз ошибаются все, даже завзятые педанты.
      Так и получилось. Он возвращался к этому городу еще три раза. Приезжал, словно исполняя ритуал, выкуривал четыре сигареты и уезжал, увозя неиспользованный магический кинжал. Год за годом. И вот, наконец, вчера...
      Он отшвырнул в сторону окурок и снова стал изучать сеть. Да, сомнений не было. Вон там, на самом краю, в обрамлении ядовито-зеленых нитей, была прогалина. Свежая, наверное появившаяся час или два назад.
      Что-то вчера отвлекло черного мага, так что он, прежде чем уснуть, не проверил состояние сети. Что именно? Грешная красавица, непомерное количество крепкого пойла, болезнь? Не важно. Сейчас это интересовало Галена меньше всего.
      То, чего он ждал пять лет, наконец-то случилось. Ошибка, промах, досадная небрежность.
      Галену даже стало слегка грустно.
      Похоже, сейчас эта долгая пятилетняя история закончится. Правда, существовала возможность, что черный маг засек его появления, и эта прогалина – ловушка. В конце нее ждет смерть, долгая и мучительная, или короткая и неожиданная, словно удар молнией. Впрочем, это тоже будет являться концом истории, только не допустившего небрежность черного мага, а незадачливого охотника.
      Гален хмыкнул.
      В любом случае, он пройдет по этой прогалине до конца. Судя по всему, с ее помощью он преодолеет первые двадцать метров сети, наиболее нашпигованный охранными нитями участок. Потом будет легче.
      Самое главное – добраться до дома черного мага незамеченным. Тот не должен и подозревать о появлении в городе еще кого-то, способного видеть нити судьбы.
      Гален вытащил из-за пояса завернутый в кусок замши магический кинжал. Замша упала на землю. Рукоятка, на конце которой был пучеглазый, страшненький божок, удобно легла в руку.
      Кажется, пора начинать.
      Осторожно ставя ноги, словно пробираясь через топкое болото, Гален двинулся через охранную сеть черного мага. Непонятным образом он был совершенно уверен, что осечки не произойдет.
      Ее и не случилось...
      Солнце село. Где-то на окраине заныла дудочка крысолова. Ах да, эта ночь будет опасной.
      Гален еще раз полюбовался на сеть. Теперь она была такой слабой, что, наверное, не могла бы даже заразить кого-нибудь обыкновенным гриппом. Еще несколько часов, и она исчезнет окончательно.
      Ну и хорошо, ну и прекрасно.
      Он вернулся в гостиницу, сел за тот же столик и махнул рукой служанке.
      Та принесла еще одну кружку пива.
      С удовольствием ее опустошив, Гален отер с усов пену и встал. Сидевшая в углу компания собирателей певчих ракушек что-то не на шутку разошлась. Того и гляди дело дойдет до драки.
      Ну и пусть дерутся. Только он к этому времени уже будет спать как убитый. Его это не касается.
      Он заплатил за пиво и двинулся к сколоченной из толстых плах лестнице. Она вела на второй этаж, где располагались комнаты постояльцев, где была и его комната. Проходя мимо стойки, Гален бросил взгляд на сидевшую на ее краю говорилку. Шерсть на спине у нее приобрела зеленоватый оттенок, что говорило о приближающейся старости. Говорилка мирно дремала.
      Остановившись рядом со стойкой, охотник пошарил по карманам, выудил монету и протянул ее говорилке. Та моментально проснулась, схватила монетку и сунула в кармашек на животе.
      – Куда? – деловито осведомилась говорилка. Гален назвал номер.
      Говорилка ненадолго задумалась, потом махнула лапкой. Это означало, что контакт установлен.
      – С кем я говорю? – осведомился Гален.
      – Ас кем ты еще можешь разговаривать? – послышалось в ответ.
      Гален улыбнулся.
      Все верно, так могла ответить только его личная говорилка.
      – Никто не пытался проникнуть в дом? – спросил он.
      – А кому это может быть нужно? Охотник чертыхнулся.
      Вот чертовка. Никогда не упустит случай поворчать.
      – Сообщения были?
      – Да, несколько часов назад звонил Хантер.
      Оставил номер и просил с ним связаться. Гален удивленно приподнял правую бровь. Хантер? Должно быть, случилось что-то очень важное.
      – Скажи номер, – потребовал он. Звонилка сказала.
      – Хорошо, на этом все. – пробормотал охотник, шаря по карманам.
      Для того, чтобы позвонить Хантеру, требовалась еще одна монета...

* * *

      Люди – психи.
      Обдумав эту мысль, кот решил, что за его долгую восьмилетнюю жизнь доказательств странной сущности людей скопилось немало. А стало быть, можно об этом больше не думать и в свое удовольствие заняться правой передней лапкой. Шерстинки на ее внутренней стороне лежали не совсем идеально.
      Пару раз лизнув лапку, он искоса взглянул на хозяина. Тот, как обычно, сидел в кресле и, покуривая трубку, сосредоточенно читал большую книгу в толстом, украшенном серебряными звездочками переплете.
      «Да, вот взять хотя бы моего хозяина, – подумал кот. – Вроде бы очень умный человек. К тому же любит домашних животных. И все-таки – псих, каких еще поискать».
      Будь на его месте самый обычный кот, стал бы он сидеть над этими совершенно непонятными книгами целыми часами? Да ни за какие коврижки. Он мог пойти погулять по крышам, или отправился бы на поиски кошки, у которой началась течка, или мог устроить восхитительно волнующую охоту на живущих во дворе мышей.
      Что угодно, только не это.
      Кот оглядел лапку и пришел к выводу, что над ней нужно еще поработать.
      Вылизывая лапку, он продолжал рассеянно думать о том, что люди собственной непрактичностью наносят ущерб не только себе, но и всем, кто с ними живет. Причем если у них иногда и случаются проблески настоящего практичного мышления, то длится это недолго и касается в основном их собственных персон.
      Они могут раздобыть себе какое-нибудь особенно мягкое и теплое ложе или, проявив неожиданную прыть, добыть редкое лакомство. А о том, чтобы обеспечить домашнее животное подходящей подругой, разрешить ему прогулки по крышам, а также устроить для него питомник мышей, и не помыслят.
      Эгоисты, одним словом. По-другому и не назовешь. Им даже и в голову не может прийти, что рядом с ними живет некое существо, ничуть не уступающее им по уму и сообразительности. Кто знает, может и превосходящее?
      Кот фыркнул и перевернулся на спину. Теперь падавшие в окно солнечные лучи очень приятно грели ему живот. Блаженно прикрыв глаза, он рассеянно подумал, что его выводы абсолютно правильны и непогрешимы.
      Люди – психи и эгоисты. А еще они неумехи. По крайней мере, он не встречал ни одного человека, способного поймать мышь. Наверное, это им просто не по зубам, Может быть, только его хозяин... Тот, кажется, на такое способен, хотя и с грехом пополам. Вот только не желает он этого делать. По крайней мере, до сих пор кот не видел, чтобы его хозяин проявлял хоть какой-то интерес к мышам. А ведь не совсем пропащий человек. Мог бы и попытаться.
      Хотя, кто знает, может быть, он, уходя из дома в городе, вовсю охотится? Если не на мышей, то на кого-то им подобного.
      Кот сладко потянулся и снова посмотрел на хозяина.
      А может, удрать из этого дома?
      Куда – вот вопрос! На улицу? Нет, куда угодно, только не туда.
      Кот недовольно фыркнул.
      В самом деле, в этом мире он является диковинкой, экзотическим зверьком.
      Конечно, это было не так плохо. По крайней мере, здесь не встречаются глупые, вульгарные собаки, способные одним своим видом довести до белого каления.
      И все-таки... Жизнь на улице несет в себе массу неприятностей. Ладно, с голода он не умрет. Будет ловить мышей. Это он, в отличие от людей, умеет.
      Однако кто-то одновременно будет охотиться и на него. Кто именно? Что за неведомые звери бродят по улицам городов этого мира?
      Кот снова раздраженно фыркнул.
      А во всем виноват его псих-хозяин. Ну кто мешал тому хотя бы иногда выпускать своего любимца на улицу? Никто. Только обычная человеческая глупость.
      Хотя, может, он в чем-то и прав?
      Человеческие детеныши. Если есть что-то более глупое и агрессивное, чем люди, так это их детеныши. Стоит этим мелким негодяям увидеть его, как они сейчас же сообразят, что перед ними экзотическое существо. И конечно, человеческие детеныши не откажут себе в удовольствии это существо помучить. Они устроят на него настоящую тотальную охоту. Рано или поздно охота увенчается успехом и тогда...
      Кот представил, что с ним могут сделать человеческие детеныши, и от ужаса тихонько мяукнул.
      Нет, думать об этом не стоит.
      Для того чтобы несколько отвлечься, кот сходил к двери и внимательно ее обнюхал.
      Судя по просачивающимся в щели между досками запахам, живущие во дворе мыши совсем обнаглели. Как раз в этот момент одна из них прокралась в садик перед домом и с увлечением подкапывала корни растущих в нем цветов.
      Ничего, когда-нибудь он до нее доберется. Если, конечно, хозяин додумается выпустить его из дома.
      Кстати, а не пора ли напомнить о своем существовании?
      Кот подошел к столу, задумчиво почесал о его ножку спину и вспрыгнул хозяину на колени.
      Вот так. Если этот псих его сейчас не начнет гладить...
      Начал! М-р-р-р...
      Кот блаженно изогнул спину.
      Да, наверное, люди были созданы именно для этого. Гладить котов. Интересно, получают ли они такое же наслаждение, как и те, кого они гладят?
      Наверное, получают. Иначе зачем бы они это делали?
      М-р-р-р...
      Чувствуя невыразимое блаженство, кот закрыл глаза и замер. Вся сладость мира и все его удовольствие сейчас сосредоточились для него в ласкающей его шерсть руке. Ну еще немного, еще чуть-чуть. М-р-р-р... Давай же...
      Хозяин перестал его гладить и снова уткнулся в книгу.
      Ах так? Ну сейчас он ему устроит.
      Кот перепрыгнул с коленей на стол и улегся прямиком на раскрытую книгу.
      А вот не уйду, ни за что не уйду, пока еще немного не погладят.
      Он снова блаженно выгнул спину...
      Из стены, справа от хозяина, вынырнула тонкая черная нить. Кот сразу понял, что она смертельно опасна, и замер, прикидывая, в какую сторону удрать.
      Кот знал, что обычные люди этих нитей не видят, но за хозяина не беспокоился. Тот видел. В этом кот убеждался не раз. Именно поэтому он считал хозяина лучшим из людей, именно за это его даже несколько уважал.
      Ну, что он сделает?
      Видимо, хозяин почувствовал появление нити. Он попытался оглянуться... и не успел.
      Нить действовала стремительно. Подпрыгнув, словно атакующая кобра, она метнулась к хозяину и ловким, округлым движением охватила его шею. Словно шнурок душителя.

* * *

      Звонилка приглушенно пискнула, махнула ручкой и сейчас же закрыла глаза. Вид у нее был усталый.
      Еще бы, столько звонков за ночь! Пусть отдохнет. Она это заслужила.
      Хантер широко зевнул и, встав с кресла, потянулся.
      Со стороны кухни доносился упоительный запах яичницы с беконом и свежего кофе. Кофе он, конечно, пить не будет, а вот слегка перекусить не мешает.
      Хантер прошел в кухню.
      Христиан сидел за столом и с удовольствием уплетал яичницу. Рядом с его тарелкой стояла большая кружка с кофе.
      – Ну и как? – спросил мальчик.
      – В общем все в порядке, – сказал Хантер. Он присел за стол и устало положил на него локти.
      – В общем?
      – Ну да. Кое-кому я дозвониться не смог, кое-кого нет дома. Таким образом, пока набирается пятнадцать человек.
      Христиан кивнул и, отправив в рот очередной кусок яичницы, проговорил:
      – Пятнадцать охотников – большая сила. Теперь мы сможем взять штурмом долину магов и покончить с лендлордами.
      – Может быть, – мрачно пробормотал Хантер.
      Он прошел к плите и, положив в глубокую тарелку порцию яичницы, вернулся за стол.
      Есть ему и в самом деле не хотелось. Однако яичница пахла так восхитительно!
      Неторопливо подцепив вилкой первый кусок, Хантер, вместо того чтобы приступить к еде, вдруг положил его обратно на тарелку. Пошарив по карманам, он вытащил сигарету и закурил.
      – Что тебе не нравится? – спросил Христиан, отодвинув в сторону пустую тарелку.
      – Многое, – буркнул Хантер. – Например, то, что, судя по всему, три охотника из тех, с кем я не смог поговорить, – мертвы. Три, понимаешь?
      Христиан поставил на стол кружку, из которой собирался было отхлебнуть, и присвистнул.
      – Три?
      – Да. По крайней мере их говорилки сообщили, что хозяева ответить мне не могут. Уже по нескольку дней каждый из них не ест, не пьет, не разговаривает, не двигается. ТЫ понимаешь?
      Христиан кивнул. Он понимал.
      Говорилки почему-то избегали произносить слова «смерть», «умер», «погиб» и так далее. Кажется, это было как-то связано с их религией. А может, эти слова им просто не нравились.
      – Другими словами, – сказал он, – за последние несколько дней погибли три охотника?
      – Да. За последние несколько дней. Причем, обрати внимание, они погибли не на охоте. Каждый из них умер у себя дома. Говорилки, конечно, не сказали, отчего они погибли. Это может быть просто совпадением, но поневоле напрашивается вывод...Он несколько раз затянулся табачным дымом и затушил окурок в стоявшей на столе глиняной чашке. Все это время Христиан молчал. Но вот он отхлебнул кофе и тихо спросил:
      – А если это все-таки совпадение?
      – Я на это надеюсь, – промолвил Хантер. – Иначе получается, что черные маги нас опередили. В таком случае мы проиграли, не успев даже толком начать войну. Однако...
      Он встал и, подойдя к окну, откинул занавеску. Там, за окном, было утро, был город, уже проснувшийся, уже напрочь забывший о ночи крысоловов, там была обычная жизнь, не обремененная тайнами, не подозревающая о невидимой войне, которая вот-вот начнется в этом мире. Может быть, она уже началась.
      И Хантеру вдруг захотелось забыть о существовании магов и нитей судьбы, стать обычным человеком. Наверное, он смог бы даже найти себе работу. Может быть, он с его знанием людей мог бы, например, торговать фруктами или мясом, а может, купить себе гостиницу и перед очередной опасной ночью удваивать цену за комнаты, а также разбавлять вино и учить повара, как из не совсем свежего мяса приготовить сочный бифштекс. Только для этого надо и в самом деле стать другим человеком. Этого он уже не сумеет.
      Христиан допил кофе и. поставив кружку на стол, тяжело вздохнул.
      – Может, нам надо было начинать действовать еще тогда, зимой?
      – Возможно, – коротко ответил Хантер.
      Он повернулся к мальчику лицом и присел на подоконник.
      – Совет охотников... – задумчиво проговорил Христиан.
      – Да, – кивнул Хантер. – Большинство охотников решило, что военные действия лучше всего отложить на лето. Это было резонно. По крайней мере, нам всем тогда так казалось. Зимой мы еще были не готовы. Ритуальные кинжалы. Позади был летний сезон, и кузнецы еще не успели их выковать. Для того чтобы сделать хороший ритуальный кинжал, нужно много времени, а мы не могли начинать войну безоружными. Потом, многие охотники нуждались в отдыхе. И еще мы слишком мало знали о противнике. Нет, начинать штурм долины магов тогда было безумием.
      – Верно, – согласился Христиан. – И еще нас поддерживала мысль, что у нас есть какое-то время. Черные маги ничего о нас не знали. Поэтому мы могли перенести начало войны на лето.
      – И это тоже. – согласился Хантер.
      Он щелкнул пальцами, потом пошарил по карманам. Коробочка с сигаретами оказалась наполовину пуста. Ничего, до вечера ему этого хватит.
      Похоже, несколько месяцев назад они и в самом деле совершили ошибку. Подарили врагу некоторое количество времени. И совершенно зря. Он это время использовал, чтобы подготовиться. Более того – он начал действовать первым.
      Конечно, будь охотники способны предвидеть будущее...
      Хантер, словно отгоняя неприятные мысли, тряхнул головой.
      – Ничего, не все еще потеряно, – преувеличенно бодрым тоном сказал он. – Война пока не проиграна. Это самое главное.
      Христиан бросил на него проницательный взгляд.
      – Однако первый ход был не в нашу пользу.
      – Похоже, так, – неохотно признал охотник. Он все-таки вытащил еще одну сигарету. Во рту горчило. Половина коробочки за ночь – много даже для него.
      – И что мы теперь будем делать? – спросил Христиан.
      Хантер пожал плечами.
      – Я отправлюсь спать, а ты, поскольку на правах ученика продрых всю ночь без задних ног, отправишься на базар закупать провизию. Вечером начнут прибывать первые охотники. Их нужно будет угостить ужином.
      – А потом?
      – А потом мы все сообща что-нибудь придумаем.
      – Хорошо, я схожу на базар. Прямо сейчас, – сказал Христиан.
      Хантер бросил на него задумчивый взгляд. Что-то малыш сегодня слишком покладист. Может быть, не стоило ему говорить о погибших охотниках? Хотя у Христиана за плечами и большой опыт бродяжничества, все-таки мальчишке всего лишь тринадцать лет.
      Христиан усмехнулся.
      – Судя по нитям судьбы моего учителя, им овладело сильнейшее беспокойство. Уж не думает ли он, что его ученик впал в панику?
      Врать было бесполезно.
      Хантер кивнул.
      – Ну и совершенно зря, – решительно проговорил Христиан. – Мне случалось видеть и не такое.
      – Малыш, я в это верю, – проговорил охотник.
      – Ну вот и отлично. Тогда я иду на базар.
      Христиан вооружился большой корзиной и ушел. Хантер докурил сигарету и снова подошел к столу.
      Нет, есть ему теперь не хотелось вовсе. А значит, нужно отправляться спать. Прямо сейчас. Через несколько часов он должен быть в норме.
      Он прошел в свою спальню, разделся, рухнул на диван и накрылся цветастым пледом.
      Вот так. Теперь нужно закрыть глаза и постараться не думать ни о чем, забыть о существовании этого мира, уйти в иллюзорное, призрачное пространство сна. Забыть...
      Он не мог.
      Через некоторое время, осознав, что уснуть не удается, Хантер открыл глаза и закурил сигарету.
      Итак, их опередили. Это произошло потому, что они решили перенести штурм долины магов на лето. Почему они так сделали, на самом деле?
      Ответ пришел почти сразу, такой ответ, который до этого не приходил ему в голову.
      Потому что они не были готовы к войне психологически. Именно так! Эта война была не очередной схваткой с врагом, она должна была закончиться его окончательным уничтожением. Вместе с тем она означала конец их привычной жизни. В самом деле, что станут делать охотники, когда все черные маги будут уничтожены? Их существование утратит смысл. Конечно, останется еще множество монстров, вроде вампиров и оборотней, которые так или иначе вредят людям, но самые могущественные, самые опасные погибнут и больше не появятся.
      Черные маги. Братья-антиподы охотников. Люди, которые свою способность видеть нити судьбы используют лишь для личного блага и, соответственно, во вред всем остальным. Что потеряют охотники, уничтожив их? Возможность вернуть этих «заблудших братьев» в нормальное состояние, возможность их спасти? Но каким образом? До сих пор охотники единственным методом воздействия на черных магов признавали лишь направленный точно в сердце удар кинжала. Никто не пытался их как-то перевоспитать. Да это, наверное, и невозможно.
      И все-таки Хантер понимал, что каждый из его товарищей наверняка хоть раз да пытался придумать способ переделать черного мага, превратить его в нормального человека. Конечно, дальше размышлений дело не шло. В случае провала подобная попытка означала неминуемую смерть.
      Однако...
      «Наверное, в этом все дело, – подумал Хантер, затягиваясь сигаретным дымом и стряхивая пепел на пол. – Штурм долины магов для нас, охотников, кроме всего прочего, являлся капитуляцией, поступком, который невозможно исправить. После него переделывать и спасать будет некого. Конечно, даже победив черных магов и лендлордов, мы не достигнем окончательной победы. Останется еще целая куча магов в городах. Их тоже придется убить. А новых не появится... Но все-таки завтра, когда все охотники будут в сборе, нам придется решиться...»
      Он отодвинул шторку на окне и, щелчком отправив окурок на улицу, подумал, что завтра начнется война. И выбора уже нет. Его за них сделали сами черные маги.

* * *

      Первый лендлорд издал звук, похожий на тихий, музыкальный свист. Несколько младших магов, усердно убиравших огромный зал, в центре которого располагалась туша лендлорда, прихватив ритуальные метелочки, бросились к выходу. Дождавшись того момента, когда последний из них закроет за собой дверь, первый лендлорд пробормотал:
      – Думаю, о том, о чем мы будем разговаривать, не стоит знать даже им. Они находятся на нашей стороне, но все-таки они люди. Значит, доверять им можно лишь до определенного предела.
      Второй лендлорд ответил низким гудением, означавшим полное и безоговорочное согласие.
      Первый лендлорд выпустил капустного цвета нить, взял ею с металлического подноса деревянный кубик, обычно используемый для наказания нерадивых младших магов, и подкинул его в воздух. Нить поймала кубик у самого пола, тотчас подбросила его вновь и снова поймала. В третий раз нить не отцепилась. Ведомый ею, кубик полетел по сложной, замысловатой траектории, застыл в воздухе и плавно, слегка покачиваясь, словно падающий с дерева желтый лист, опустился на пол.
      Второй лендлорд понимающе загудел, взял еще один кубик и тоже проделал им пассы, необходимые, чтобы настроиться на разговор особой важности.
      Теперь нужно было определить форму разговора.
      Второй лендлорд тонко, пронзительно запищал. Он знал, что по всем правилам не мог рассчитывать ни на какое положение, кроме подчиненного. Но все-таки... все-таки... разговор должен быть особенно важным. Может, первый лендлорд соблаговолит...
      Будь первый лендлорд человеком, он, наверное, мог бы ухмыльнуться, или подмигнуть, или щелкнуть в знак презрения пальцами. Мог бы...
      Но не стал. Он ограничился тем, что продемонстрировал второму ту грань кубика, которая чаще всего вступала в соприкосновение с головами нерадивых младших магов.
      Писк оборвался. Второй лендлорд съежился, втянул большинство нитей судьбы, оставив лишь самые необходимые для подчиненной формы.
      Чувствуя, как внутри у него разливается теплая волна удовлетворения, первый лендлорд подавил ее, загнал в самую глубину сознания. Сейчас для этого не было времени. Потом, когда разговор будет закончен, он позволит ей возродиться и насладится ею без помех.
      Потом...
      – Докладывай! – приказал первый лендлорд. Наученный горьким опытом, второй лендлорд старательно выпустил несколько нитей, означавших глубочайшее почтение, и проговорил:
      – Все пока идет по плану. Враги собираются вместе. Думаю выслать десяток младших магов. Они их прихлопнут, и после этого наше существование станет безоблачным. Просто и эффективно.
      – Просто и эффективно, – задумчиво повторил первый лендлорд. – И ты, конечно, ручаешься за успех этого плана?
      Второй лендлорд вздрогнул и значительным усилием воли подавил охватившее его чувство паники.
      – Это хороший план, – осторожно сказал он.
      – Меня не интересует, хороший это план или плохой. Я хочу знать, согласен ли ты за него поручиться своим существованием?
      Второй лендлорд коротко пискнул.
      Конечно, ни за что ручаться он не собирался. С каких это пор от него стали требовать за что-то отвечать?
      В любом другом случае он попытался бы увернуться. Слава великому дереву, он умел это делать просто отлично. Но только не в форме подчинения.
      – Ну? – первый лендлорд не ведал жалости.
      – Нет, не поручусь, – прошептал второй лендлорд.
      – И правильно сделаешь.
      – Почему?
      Ответив на этот вопрос, первый лендлорд давал своему собеседнику шанс выйти из формы подчинения. Вот уж это он делать не собирался. А значит...
      – Замри, – приказал первый лендлорд. Второй выполнил его приказание довольно неохотно, но все-таки выполнил.
      Первый лендлорд выпустил синенькую с малиновыми крапинками нить и осторожно прикоснулся ею к телу второго.
      Все верно, второй ослушаться не решился. Ну что ж, молодец. Теперь можно без суеты, спокойно все обдумать. И решить. Решать придется ему. На второго нет никакой надежды. Молод еще, а следовательно, глуп. Ишь, надумал отправить против охотников десяток младших магов. Охотники – люди серьезные. Они этих магов как поросят перережут Чем, собственно, и занимались не один год. Первый лендлорд огорченно вздохнул.
      Отвертеться невозможно. Надо признать свою ошибку. Он сильно недооценил этот мир, а особенно охотников. Ему-то казалось, что последний из них умер еще пару десятилетий назад. Как бы не так! Эти хитрые твари просто-напросто спрятались и продолжили войну, нанося удары исподтишка, в спину.
      Обманули, провели как детеныша диплодока. Ну ничего, они за это заплатят. И очень дорого. Кстати, кое-кто из них за это уже заплатил.
      Первый лендлорд подумал, что сейчас ему было бы положено испытывать чувство злобного удовлетворения. Ну как же, предвкушение страшной мести, радость по поводу того, что враги погибнут.
      Покопавшись в памяти, он обнаружил, что уже как-то сотни три лет назад подобное чувство испытывал.
      Вот и отлично.
      В течение следующих пяти минут он смаковал это чувство, испытывая удовольствие от того, что оно такое могучее, чистое, незамутненное никакими сомнениями. Удовлетворение. Злобное. Злорадное.
      Но пять минут прошли. И пора было подумать о том, как перехитрить врагов.
      В том, что уничтожить охотников придется хитростью, первый ничуть не сомневался. Только так. Иначе победа ему обойдется дорого. Ох, дорого. Охотники и в самом деле не сопливые пацаны, которых можно передушить голыми руками.
      Правда, трех из них его подчиненным удалось прикончить по-тихому. Вот только с другими этот номер не пройдет. Они уже насторожились. Да и собираются в кучу. А в куче они сильнее, умнее, хитрее.
      «Разделить бы их, – подумал первый лендлорд. – Как-то между собой перессорить. Да нет, не получится. Хотя... Попробовать стоит. Но не сейчас, когда подвернется подходящий случай. А пока... неплохо было бы их задержать, как-то отвлечь. Как?»
      Он осторожно опустил кубик на пол и покосился на второго лендлорда.
      Вот кому хорошо и просто. Конечно, он-то этого не понимает, считает, что его несправедливо обидели. Так и должно быть. Так правильно. Рано ему еще знать, что несет с собой право принимать решения.
      И все-таки что придумать?
      Первый лендлорд замер. С ним происходило нечто необычное. И согласно складу своего характера, для того чтобы разобраться в происходящем, он попытался ответить на самый главный вопрос.
      Для чего все это нужно?
      Конечно, чтобы превратить этот мир в подобие того, из которого пришли они, лендлорды, вывести детенышей, посадить еще одно дерево и уйти дальше, чтобы проделать это еще раз, и еще, и еще... Другими словами, он не желает, чтобы род лендлордов вымер. Конечно, когда-нибудь это неизбежно случится, поскольку ничего вечного не бывает. Но только не сейчас. Уж он постарается.
      Хотя...
      Все было именно в этом – хотя. Проверенный метод помог, и лендлорд наконец-то осознал, что же с ним происходит. Оказывается, ему вдруг почудилось, что попытки захватить этот мир, подавить его и переделать бесполезны.
      Он проделывал подобное уже много раз. И каждый мир, в котором он появлялся, рано или поздно ему покорялся. Но этот... Кто знает, может быть, тут ему придется отступить с позором.
      Эта-то мысль и вызвала у лендлорда приступ тоски и отчаяния. Тоска была сосущая, безнадежная и очень противная. Отчаяние получилось по первому классу. Глубокое, тяжелое, безысходное. Лендлорд не стал убирать эти ощущения, а позволил себе немного ими понаслаждаться. За всю свою многовековую жизнь он не чувствовал ничего похожего и теперь старался не пропустить ни одного оттенка, ни единого нюанса. Он должен был отложить эти ощущения в свою бездонную память, для того чтобы в нужный момент воспроизвести и испытать их еще раз. Вот только сейчас на это не было времени. Совсем не было.
      Все же, когда приступ закончился, лендлорд позволил себе еще несколько секунд посмаковать его последствия и лишь потом настроился на деловой лад.
      Прежде всего надо было прикинуть, что сотворить с охотниками.
      Первый лендлорд было задумался, но тут у него проявилось еще одно последствие только что испытанных отчаяния и тоски. Оформилось и проявилось простой мыслью: «А что будет, если охотники и в самом деле победят?»
      Единственным способом от нее избавиться было дать предельно честный ответ.
      «В таком случае, – подумал лендлорд, – придется уйти обратно через священное дерево в один из покоренных миров, отсидеться там, вернуться и начать все сначала. Делов-то! Дерево охотники уничтожить не догадаются. Вот только, удирать не придется. С охотниками я справлюсь».
      Он был в этом уверен. Ему уже приходилось проделывать нечто подобное. И не раз.
      «Для начала, – подумал лендлорд, – было бы хорошо их отвлечь, сбить с панталыку».
      Он попытался прикинуть, как это сделать, и в скором времени придумал. Теперь оставалось лишь претворить план в жизнь. А для этого надо было вывести второго лендлорда из формы подчинения.
      Первый лендлорд выпустил из себя жемчужного цвета с сиреневыми разводами нить и коснулся ею своего подчиненного.

* * *

      Что все-таки интересно, что это он такое поел? – размышляла Лисандра. – Никак не могу определить. Очень странно".
      В самом деле, кровь у барашка имела странный, горьковатый привкус. А вампирша великолепно знала, что вкус крови чаще всего зависит от питания. Безусловно, на него влияют болезни, которым люди, в отличие от вампиров, подвержены просто катастрофически. На вкус крови влияет даже эмоциональное состояние человека. Он меняется в зависимости от погоды и времени года. Но все-таки пища – главное.
      Любой опытный вампир сумеет очень точно определить по вкусу крови барашка, что именно тот ел за ужином, какое вино пил и даже какие курил сигареты.
      Людям, понятное дело, это недоступно. Для них кровь является лишь кровью. Не более. Впрочем, что с них взять? Люди, они и есть люди.
      Лисандра отодвинулась от барашка и внимательно его осмотрела.
      Все правильно. Ранка небольшая, аккуратная, почти незаметная. Проснувшись, ее подопечный наверняка ничего не заметит А если и заметит? Может быть, немного испугается и несколько ночей предпочтет спать с закрытым окном. Его полное право. Тем более что она появится вновь не ранее чем через месяц – полтора. К этому времени барашек успокоится и снова станет спать с открытым окном.
      «Да здравствуют любители свежего воздуха, – подумала Лисандра. – Без них нам, вампирам, отыскивать пропитание было бы несколько труднее».
      Она вытерла ладонью губы и прошла к распахнутому окну. Принюхалась. Запах крови перебивал большинство долетавших с улицы запахов.
      И все-таки... Недалеко от дома, в котором она находилась, как раз проходил один из крысоловов, и Лисандра явственно ощутила запах скрипучих, смазанных дегтем сапог и пряный аромат сухих полевых трав.
      «Трава-то им зачем? – лениво подумала Лисандра. – Крыс, что ли, приманивать? Как же, побегут они на запах этого сена. Жди. Может, не крыс, а детей? Слишком любопытных мальчишек и девчонок? Да, наверное, для этого».
      Она сладко потянулась.
      И вообще это совершенно не ее дело. У крысоловов своя охота, у нее – своя. Их пути не пересекаются. Она не охотится на крысоловов, они не подозревают о ее существовании. Разлюли малина.
      Лисандра почти с любовью посмотрела на барашка.
      А ведь охламон и не подозревает, что этой ночью почти наверняка спас чью-то жизнь. Нет, конечно, существовало еще несколько барашков, у которых она регулярно подкармливалась. Вот только один из них, как оказалось, на эту ночь отправился куда-то в гости, другой занялся чтением толстенного тома и, судя по всему, не собирался ложиться спать до утра, а третий как на грех привел к себе уличную девку. Какой уж тут сон? Деньги плочены.
      Не будь этого любителя спать с открытым окном, Лисандре пришлось бы устраивать настоящую охоту. Поскольку ночь крысоловов взрослым не опасна, уж какого-нибудь прохожего она запросто могла подстеречь. А выпить у бодрствующего человека кровь так, чтобы он не заметил, кто это сделал, – почти невозможно. Значит, пришлось бы этого человека убить.
      Чаще всего вампиры убивают именно поэтому. Стоит по городу пойти гулять слуху, что поблизости завелся вампир, – и можно устраивать «большой пост». Годика на полтора. А «большой пост» штука сложная. В него надо уметь войти, а также уметь и выйти. И силы рассчитать так, чтобы через полтора года их хватило хотя бы один раз поохотиться.
      Излишний риск для того, кому перевалило за три сотни лет, совершенно ненужный.
      А посему: да здравствуют открытые окна!
      Кстати, пора было отправляться домой.
      Лисандра быстро шмыгнула к кровати, заботливо укрыла барашка одеялом и ласково чмокнула его в лоб.
      Пусть спит покрепче. Пусть набирается сил. Через месяц-полтора она его снова навестит.Вампирша ловко шагнула на подоконник, сладко потянулась и вытянула вверх руки. Словно вымаливая у луны прощение.
      Прощение?
      Лисандра хихикнула.
      Каким образом? Может ли получить хоть какое-то прощение от кого бы то ни было тот, кто уже почти три сотни лет как отрекся от человеческой сущности, стал монстром и живет лишь за счет крови других людей? Да и нужно ли ей это прощение? Что она с ним будет делать?
      «Нет, пора возвращаться домой, – подумала она. – Утро вот-вот наступит. В голову лезут всякие идиотские мысли. Пора, пора улечься в свой уютный гробик и заснуть на недельку, а то и на две».
      Она развела руки в стороны, подпрыгнула и превратилась в летучую мышь...
      Кожистые крылья почти беззвучно месили ночной воздух. Свежая кровь согрела вампиршу, и ей было хорошо и покойно. Она уже видела крышу своего дома, уже предвкушала, как задвинет крышку гроба, плотно, так чтобы внутрь не попало ни одного лучика света. А потом наступит блаженный сон. И может, ей приснится что-то очень хорошее.
      Хотя какое это имеет значение? Сны, они всего лишь сны. Не более.
      Как раз в этот момент псоглавец, сидевший на скамейке в одном из городских садиков, поднял голову вверх. Проводив внимательным взглядом силуэт гигантской летучей мыши, он покачал несуразно большой головой и, радостно клацнув зубами, пробормотал:
      – Вампирша? Просто прекрасно. Удача сама плывет мне в руки.
      Все люди – психи. Кот тщательно вылизал правую переднюю лапку, еще раз посмотрел на труп хозяина и подумал, что некоторые из людей психи – вдвойне. Его хозяин, конечно, не принадлежал ни к первой, ни ко второй категории. Он был гораздо хуже. Судя по его поведению, он был кретином в тридцать восьмом поколении. Другими словами – в тридцать восьмой степени.
      «Единственное утешение, – меланхолично подумал кот, – это то, что тридцать девятого поколения кретинов уже не будет. Хозяин был настолько глуп, что прежде чем дать себя убить, не побеспокоился о продолжении рода. Может, это даже правильно».
      За окном послышался слаженный топот отряда дэвов.
      Кот искоса посмотрел в сторону окна. Конечно, открыть его будет непросто, но не труднее, чем спереть мясо из кастрюли с закипающей водой. Ему же случалось откалывать штуки и похлеще. Однако стоит ли это делать вообще?
      Хорошо, он откроет окно и окажется на свободе. Что дальше? Стать бродячим котом, самому заботиться о пропитании, ночлеге, о том, как убежать от врагов? Не слишком ли кисло? Может, имеет смысл подождать? Вдруг через часик-полтора сюда явится один из друзей хозяина? Он обнаружит труп, а также жалкого, полуживого от страха котика. И если он, кот, поведет себя правильно, то еще сегодня обзаведется новым хозяином.
      Просто, как вылизать тарелку сметаны.
      Вот только что он будет делать, если этот пресловутый друг не появится ни сегодня, не завтра? Может, ему стукнет в голову прийти сюда только через неделю? Что он это время будет есть и пить?
      Кот снова посмотрел на труп хозяина и решил, что насчет еды можно не беспокоиться. А вот с водой было хуже. Заглянув в миску, кот прикинул, что ее хватит дня на три, не больше. Ну, еще денек он потерпит а потом?
      «Хорошо. – подумал кот. – Значит, я жду четыре дня, а потом делаю ноги».
      Он подошел к креслу и стал внимательно разглядывать черную нить. Один конец ее плотно охватывал шею хозяина, другой исчезал в стене.
      По идее, сделав свое дело, она должна была исчезнуть. Однако осталась. Почему? Может, тот, кто убил хозяина, рассчитывает с помощью этой нити сделать что-то еще?
      Что именно? Ответ на этот вопрос кот получил почти мгновенно.
      Нить ожила, зашевелилась. Тотчас вслед за этим труп хозяина шевельнул рукой и повернул голову в сторону кота. Тот от ужаса взвыл.

* * *

      – Завтра приедут последние, – сказал Хантер.
      Христиан бросил в большую кастрюлю мелко нарезанную морковь, помешал в ней здоровенной деревянной ложкой и пробормотал.
      – Точно. Только учти, к завтрашнему дню в этом доме не останется ни кусочка съестного.
      – Но ты же ходил на базар, – напомнил Хантер.
      – Ходил. Только не мог я предположить, что господа охотники будут так жрать. Это что-то ужасное. Они едят так, словно постились по крайней мере пару недель.
      Хантер хмыкнул.
      – И правильно делают.
      – Почему? – искренне удивился мальчик.
      – Потому, что завтра мы наверняка выработаем план действий. Стало быть, послезавтра выступим. А перед тем как начинать большую, серьезную войну, никогда не мешает хорошенько подкрепиться. На всякий случай.
      Христиан пожал плечами.
      – Ну, тогда мне придется сходить сегодня на базар еще раз.
      – И сходишь. Только сначала сваришь обед.
      – Я одного никак не пойму... – пробормотал Христиан.
      – Какого черта ты согласился пойти ко мне в ученики, не так ли?
      – Не совсем так, но где-то около этого, – пробормотал мальчик.
      Хантер видел по его линиям судьбы, что ничего подобного он на самом деле не думает. Просто мальчишке надо поворчать. Это свойственно большинству людей: приготовляя еду или стирая одежду, на кого-нибудь ворчать. Однако преподать небольшой урок все-таки стоило.
      Тот, кто слишком жалеет своего ученика, ведет его прямиком к гибели.
      – Стало быть, ты хочешь услышать ответ на этот вопрос? – проговорил Хантер.
      – Точно.
      Мальчишке было явно не по себе, но он все еще храбрился. Хантер подумал, что так и должно быть.
      – И ты, значит, полагаешь, что не дело охотника заниматься приготовлением пищи?
      – Нет. отчего? Время от времени можно. Но последние дни я только этим и занимаюсь. Больше ничем. Это неправильно.
      – Понятно. В таком случае можешь идти.
      – На базар?
      – Нет, вообще. На базар схожу я сам. И пищу тоже сготовлю. А ты иди прочь. Не получится из тебя охотника. Сказав это, Хантер заглянул в кастрюлю, взял деревянную ложку и, хотя это совсем не было нужно, стал в ней помешивать.
      «Только бы не заплакал, – думал он. – Если заплачет, придется его и в самом деле прогнать».
      Заплачет? Ха! Как бы не так.
      Христиан молча снял фартук, кинул его на стол и, гордо вскинув голову, направился к выходу из кухни. Очень уверенно и очень гордо.
      Хантер и ухом не повел. Продолжал себе помешивать в кастрюле. Он-то прекрасно знал, что мальчишка никуда не уйдет. Вот только ему было интересно, какой тот выберет способ, чтобы попросить у него прощения.
      Христиан открыл дверь, шагнул было в соседнюю комнату, но потом передумал и вернулся. Остановившись рядом с Хантером, он глухо спросил:
      – Почему?
      – В каком смысле?
      Хантер повернулся к мальчику, встретился с ним глазами и вдруг понял, что никакого прощения тот просить не собирается. Точно так же, как и уходить. Будет стоять вот так, посреди кухни, хоть целую вечность, смотреть из-под насупленных бровей, задавать глупые вопросы, но не сделает ни того, не другого. Ни за какие сокровища.
      А еще Хантер понял, что оказался в довольно глупом положении. Вместо того чтобы проучить строптивого ученика, он будет вынужден отвечать на его вопросы.
      «Дудки, – подумал охотник. – Вот это ему со мной проделать не удастся».
      – Почему ты так со мной поступаешь?
      Хороший вопрос. Очень хороший. Вопрос, ответить на который не так-то легко.
      Понимая это, Хантер тяжело вздохнул. Он провел рукой по лицу, словно убирая с него невидимую паутину, и проговорил:
      – Потому, что ты должен понять одну вещь. Завтра мы, охотники, начнем войну. Мы должны во что бы то ни стало ее выиграть, иначе этот мир окончательно попадет в руки черных магов. Ждать больше нельзя. С каждым годом черных магов будет становиться все больше и больше, а нас все меньше и меньше.
      Он присел на край стола и закурил сигарету.
      – Да знаю я это, – пробурчал Христиан.
      – И все-таки я повторю еще раз, – ровным, спокойным голосом сказал Хантер. – Повторение, как известно, мать учения.
      Он снова посмотрел Христиану в глаза, и мальчик потупился.
      Ну да, можно побиться о любой заклад, что он сейчас мысленно костерит себя за несдержанность последними словами. Однако выслушать Хантера ему придется. И если он осмелится слушать невнимательно, наказание будет более суровым.
      – Итак, мы начинаем войну, – сказал Хантер. – Отложить ее нельзя. Война будет тяжелой и кровопролитной. Может быть. мы ее выиграем, но наверняка очень дорогой ценой. Учитывая это, я должен оставить тебя здесь, в городе. Тебе нельзя участвовать в этой войне, хотя бы потому, что ты еще ученик.
      Христиан бросил на Хантера умоляющий взгляд. Сделав вид, что его не заметил, тот продолжил: Так я и решил, по крайней мере, два дня назад. Однако черные маги нанесли удар первыми. Они убили уже трех охотников. Это означает, что, оставшись в городе, ты можешь оказаться еще в большей опасности, чем отправившись с нами. Поэтому, думаю, было бы логичным взять тебя с собой. Но если ты будешь вести себя как ребенок...
      Он сделал паузу и с удовольствием затянулся табачным дымом.
      Христиан бросил на него умоляющий взгляд, но потом, опомнившись, подошел к плите и заглянул в кастрюлю. Помешав в ней, он взял баночку со специями.
      Хантер не торопился. Он неожиданно осознал, что все еще колеблется, все еще не пришел к какому-то окончательному решению.
      «И это нужно сделать сейчас, – подумал он. – Потом уже не хватит времени».
      Он сделал еще одну затяжку.
      Война еще толком не началась, а у них уже трое погибших. А что, если им ее не выиграть, если они все по дороге к долине магов погибнут? Имеет ли он право вести за собой мальчика на смерть? Хотя... Если черные маги победят, то Христиан погибнет в любом случае. Где бы он ни находился.
      Мальчик кинул в кастрюлю щепотку специй и вдруг, повернувшись к Хантеру, сказал:
      – Я больше не буду.
      Охотник усмехнулся.
      Если бы дело было только в этом. Нет. все гораздо сложнее. И проще. Хотя бы потому, что выбора-то на самом деле у него и нет. Мальчишку надо брать с собой.
      – Хорошо, – сказал Хантер. – Ты пойдешь с нами. Но учти, еще только раз...
      Договорить он не успел. В кухню вошел Алвис.
      – Ага, кажется, скоро можно будет перекусить. Хантер подумал, что это появление, как никогда, кстати. Теперь можно было с чистой совестью прекратить воспитание строптивого ученика. Уж чего-чего, а воспитывать он не любил страшно.
      Между тем Алвис протопал к кастрюле, понюхал поднимавшийся над ней пар и с видом знатока сказал:
      – Маловато специй.
      Христиан хотел было что-то буркнуть, но вовремя одумался и прикусил язык. Единственное, что он себе позволил, это бросить на Алвиса недовольный взгляд.
      А тот уже уселся рядом с Хантером, отобрал у него окурок и, с удовольствием затянувшись. сказал:
      – Приехал Венедикт.
      – Ну вот и хорошо, – кивнул Хантер. – Если уж не опоздал этот, то завтра все будут в сборе.

* * *

      Она спала.
      Сон был цветным, и это ее радовало. Почему-то за последние двадцать лет приснившиеся ей цветные сны можно было пересчитать по пальцам.
      Возможно, причиной этому был ее возраст? Все-таки три сотни лет срок немалый. Хотя по меркам жизни вампира она была еще довольно молода. Почти девочка.
      Может быть, почти полное отсутствие цветных снов было временным явлением? Пройдет еще лет десять, и ей начнут сниться только они?
      Лисандра на это надеялась.
      Ее наставник ровно через неделю после того, как она перестала быть обычным человеком, погиб. Поэтому первую сотню лет ее жизни в качестве вампира благополучной назвать было нельзя. Однако она уцелела. В основном благодаря тому, что сумела многому научиться сама.
      Многому, но не всему.
      О снах, например, она знала далеко не все. Если точнее – то совсем немного. Конечно, она научилась гасить в зародыше плохие, так называемые «черные сны». Она умела управлять течением сна и самое главное – его длительностью. Вез этого она не смогла бы устраивать «большой пост».
      Собственно, на этом перечень ее умений по части снов и заканчивался. Определить, почему ей так редко последнее время снятся цветные сны, она была не способна.
      Конечно, она могла, если уж очень сильно приспичит, найти другого вампира и навести у него справки. Могла. Но не хотела. Прежде всего, найти другого вампира было не так-то легко. Для этого ей, как минимум, пришлось бы отправиться в длительное путешествие. А за последнее время она напутешествовалась всласть, и сама мысль о переезде вгоняла ее в дрожь. Кроме того, ей совсем не хотелось обращаться к кому бы то ни было за помощью.
      Просить о помощи она не привыкла и не собиралась.
      Таким образом, ей ничего не оставалось, как смотреть по большей части черно-белые сны и уповать лишь на то, что когда-нибудь на смену им придет полоса цветных.
      Кстати, о снах...
      Лисандра шла по прозрачной, слегка зеленоватой, словно вода в тихом лесном озере, дороге, протянувшейся сквозь странное, заполненное оранжевыми облаками пространство. Облака были повсюду; сверху, снизу, с боков. Они заслоняли обзор. Благодаря им было совершенно невозможно разглядеть, где кончается эта дорога, куда она ведет. Впрочем, для Лисандры это сейчас не имело никакого значения. Она просто шла, перебирала ногами, ощущая подошвами слегка шероховатую, теплую поверхность дороги. Ей было приятно. Может, потому, что дорога согревала ее ноги, дарила возможность почувствовать себя человеком, пусть и на короткое время. И еще, сейчас, она это знала точно, ей не угрожала ни малейшая опасность. Конечно, абсолютно безопасных снов не бывает. В любой момент из облаков могло вынырнуть очередное порождение кошмара, какая-нибудь зубастая и клыкастая тварь. Безусловно, она попытается напасть. И естественно, у нее ничего не получится. Лисандра остановилась и оглянулась.
      Все верно. Те же самые облака, не дающие рассмотреть начало дороги. Да и существует ли оно? Этот сон снился ей уже много раз, но откуда и куда идет дорога, она так и не выяснила. В конце концов, имело ли это хоть какое-то значение? Шагая по дороге, она вовсе не хотела куда-нибудь прийти. Единственное, что ее интересовало, это путники. Они встречались довольно часто. С ними было интересно поболтать. А еще они ее не боялись.
      Вампирша двинулась дальше.
      Она надеялась, что в этот раз ей встретятся очень забавные собеседники. А может, и не очень? Собственно, какая разница? Главное – собеседники, с которыми можно поговорить на странные, не имеющие никакого отношения к реальной жизни темы. О вкусе эвкалиптовых листьев, о величине серебряных крючков или о преимуществах бизнеса с раскиданными веером пальцами. Поговорить...
      Облака слегка раздвинулись в стороны, и она смогла увидеть дорогу метров на сто дальше. И конечно, конца ее там не было. А были две фигуры. Одна явно принадлежала человеку, а вторая кентавру. Облака сдвинулись вновь, фигуры путников закрыло оранжевой дымкой. Лисандру это нисколько не обеспокоило. Она знала, что встреча неизбежна. И произойдет она не более чем через пару минут. Она не пыталась ускорить шаг. К чему? Они все равно встретятся. Минутой раньше, минутой позже...
      Ее рвануло вверх и в сторону. Дорога стала стремительно удаляться, исчезать, растворяться. В следующую секунду она проснулась, настолько, насколько это возможно для вампира до тех пор, пока солнце еще не село. И конечно, для этого неожиданного пробуждения была причина. Да еще какая! В ее дом-убежище проник посторонний.
      Кто?
      Лисандра прислушалась. Ей не понадобилось много времени, чтобы определить местонахождение визитера. Он пока орудовал наверху, в комнатах. Это обнадеживало. Визитер мог оказаться самым обыкновенным воришкой.
      На такой случай у Лисандры всегда в одном из ящиков стоявшего в гостиной старинного красного дерева секретера лежала толстенькая пачка сувориков. Она была приготовлена для какого-нибудь начинающего, не очень уверенного в себе вора. Обнаружив такую сумму денек тот вполне мог решить. что с него хватит, и убраться восвояси. Профессионала эти деньги могли только раззадорить и подтолкнуть на тщательный обыск дома. Но профессионалы приходят, как правило, ночью. А уж ночью Лисандра могла справиться хоть с десятком воров, причем абсолютно бесшумно.
      Впрочем, тот, наверху, двигался вполне уверенно. Не топтался на месте, разглядывая какую-нибудь безделушку, не шарил бестолково на полках, на которых не могло лежать ничего ценного. Он уверенно переходил из комнаты в комнату, причем двигался, не соблюдая особых мер предосторожности.
      «Странно, – подумала вампирша. – Он как будто знает, что до тех пор, пока солнце не сядет, ему бояться нечего. Кто же это?»
      Благодаря великолепно развитому чувству времени, она знала, что до заката осталось не менее полутора часов. Довольно большой срок. За это время визитер мог добраться и до подвала. Безусловно, подойти к гробу ему будет нелегко. Но все-таки... все-таки...
      «Поживем – увидим, – философски подумала вампирша. – Пока еще бить тревогу слегка рановато».
      Между тем воришка наконец добрался до гостиной. Вот он подошел к секретеру. Слух у Лисандры был просто великолепный. Она явственно услышала, как один за другим стали выдвигаться ящики секретера.
      Первый, второй, третий... Стоп. Пауза. «Нашел деньги, – с удовлетворением подумала вампирша. – Что он будет делать дальше?»
      А ничего особенного. Обследовав остальные ящики, визитер и не подумал сматывать удочки. Он по-прежнему продвигался к подвалу. Ловко, уверенно, как будто заранее знал, где находится ведущая в него лестница.
      «Стало быть, профессионал, – подумала Лисандра. – Днем? Очень странно. Ну-ну...»
      Визитер обследовал еще одну комнату и наконец подошел к двери в подвал. Несколько секунд он стоял возле нее неподвижно, видимо, что-то обдумывая, потом дернул за ручку. Фигушки! Заперто.
      Лисандра удовлетворенно улыбнулась. Ну все, сейчас он должен уйти. Теперь у него есть довольно приличная сумма денег, перед ним прочная, закрытая на замок дверь. Неужели он станет рисковать дальше? Еще как станет.
      Лисандра уловила тихий звон вынутых из кармана отмычек и вздрогнула.
      Ого, кажется, дело и в самом деле принимало серьезный оборот. Визитера интересовал подвал. Похоже, он залез в ее дом-убежище лишь для того, чтобы его обследовать. Что он рассчитывает найти в подвале? Глупый вопрос. Конечно, ее, собственной персоной. А значит визитер явился по ее душу.
      Лисандра огорченно прищелкнула языком.
      До захода солнца оставалось еще вагон и маленькая тележка времени. Явись этот любопытный человечек попозже, уж она бы с ним поговорила по-своему. А так...Да, придется смирно лежать в гробу и уповать на маленькие сюрпризы, приготовленные ею для слишком уж настырных визитеров.
      Отмычкой визитер действовал довольно ловко. Не прошло и минуты, как замок был побежден. Дверь открылась, и едва слышно заскрипели ступеньки ведущей вниз лестницы. Угу, спускается. Сейчас все и начнется.
      Лестница была длинная. Первый сюрприз Лисандра соорудила на ней. Стоит непрошеному гостю наступить на пятнадцатую или шестнадцатую ступеньку...
      Прах возьми, наступил! Не так-то он уж и ловок!
      Лисандра услышала тихий щелчок сработавшей пружины, а вслед за ним тяжкий грохот, с которым здоровенная двухпудовая гиря ударилась в стену подвала. Она пронеслась поперек лестницы и, по идее, должна была смести с нее любого непрошеного гостя.
      Вот только не смела.
      «Неужели успел нагнуться? – с тревогой подумала вампирша. – Да нет, не может обычный человек обладать такой реакцией».
      Однако, судя по всему, визитер все еще находился на лестнице. Вот он тихо заскулил, словно раненая собака.
      Ага. стало быть, он не так-то уж и верток. Гиря его все-таки задела. Может, по плечу, а может, по голове. Лисандра, конечно, предпочла бы последнее.
      «Интересно, – подумала она. – Хватит ли у него ума понять, что это только первое предупреждение?»
      Не хватило. Визитер двинулся вниз по лестнице. Теперь он спускался медленнее, осторожнее. Стало быть, понял, что яблочко, за которым он пришел, сорвать не так-то просто.
      Яблочко? Сорвать? Да кто он все-таки такой, в самом деле?
      Лисандра представила себе здоровенного типа с огромной бородой и мрачным лицом, сжимающего в толстых ручищах осиновый кол. На шее у него, конечно, как и положено, связка чеснока, в кармане флакон со «святой водой», жидкостью, рецепт приготовления которой известен лишь немногим.
      Сейчас этот охотник за вампирами должен познакомиться со следующей приготовленной ею ловушкой. Как только он сойдет с лестницы и ступит на пол...
      Как же!
      Ненадолго задержавшись на последней ступеньке, визитер вдруг прыгнул. Он легко перемахнул через доски, прикрывавшие яму с острыми кольями на дне, и двинулся в глубь подвала.
      Вот это Лисандре уже совсем не понравилось.
      «Какого черта? – подумала она. – Как он догадался об этой ловушке? Как он ее углядел? Любой нормальный человек... Полно, да обычный ли он человек? Может быть – охотник?»
      Эта мысль повергла вампиршу в панику. Если визитер и в самом деле настоящий, стопроцентный охотник, то ее песенка спета. До тех пор, пока солнце не перевалит за горизонт, она не сможет выбраться из гроба. А значит, охотник прикончит ее так же легко, как опытная кухарка сворачивает шею намеченному в котел гусю.
      Что делать?
      Глупый вопрос. Лежать и надеяться, что в этот раз пронесет. А потом, когда опасная ситуация минует, сделать все, чтобы она не повторилась.
      «Прекрасная мысль, – подумала Лисандра. – Правда, для начала надо хотя бы уцелеть сейчас. Выжить, сохранить это бренное тело, которому три сотни лет отроду. Похоже, шансы такого исхода не очень велики».
      В самом деле, теперь визитеру оставалось всего лишь благополучно миновать последнюю ловушку. Если он проскочит мимо нее так же без осложнений, как и мимо предыдущих, можно с уверенностью сказать, что никакого «потом» для одной вампирши уже никогда не будет.
      Эта последняя ловушка, на которую так уповала Лисандра, была устроена в дальнем конце подвала, метрах в десяти от ее гроба. В свое время вампирша потратила на нее приличное количество времени и теперь надеялась, что это оправдается.
      Стоит непрошеному гостю задеть ногой тоненькую, совершенно незаметную в полутьме подвала ниточку, как в него вопьются несколько небольших, смазанных ядом стрелок. Это ему наверняка не понравится, да так, что он забудет о существовании вампирши, причем, если его организм не обладает просто чудовищной сопротивляемостью к растительным ядам, навсегда.
      Только бы он попался. Только бы потерял бдительность.
      Ни на что другое у Лисандры надежды уже не оставалось. Она прекрасно знала, насколько трудно отделаться от охотника, вознамерившегося тебя прикончить. Почти невозможно. Хотя...
      Хантер? Точно, это мог быть и Хантер. Только что ему от нее надо? Наверняка собирается втравить в очередные неприятности.
      «Ну уж дудки, – подумала Лисандра. – Не соглашусь. У меня до сих пор при воспоминании о том небольшом приключении с тенью мага волосы встают дыбом. Больше с этим проходимцем никаких дел иметь не собираюсь. Пусть даже он предложит расплатиться собственной кровью».
      Между тем незваный гость продолжал уверенно продвигаться в глубь подвала. Вот он наконец-то задел ниточку. Лисандра это поняла, услышав, как просвистели стрелки. Свист одной был несколько короче, чем у других. Это означало, что она все-таки попала в визитера.
      Имей Лисандра возможность потеть, она наверняка уже была бы мокрой, как попавшая под ливень курица. То, что стрелка попала в визитера и вслед за этим не послышалось звука падения тела, ее самочувствия никак не улучшило.
      Если точнее, вслед за попаданием стрелки кое-какие звуки все-таки послышались. Визитер тихо заскулил. Словно собака, в которую угодил ботинок хозяина. «Нет, это кто угодно, только не охотник, – подумала Лисандра. – Вернее – не человек... Не человек? Ого! Кто же тогда?»
      Тут ей в голову пришло, что, поскольку визитер благополучно миновал последнюю ловушку, ответ на этот вопрос она получит через несколько секунд. Стоит тому сделать еще пять шагов... нет, уже четыре, и тогда...
      Непрошеный гость остановился.
      Он простоял неподвижно не менее минуты, а потом пошел прочь от гроба.
      Лисандра подумала, что вот теперь она вообще ничего не понимает. Кто он такой, этот странный тип, преодолевший все ловушки и отказавшийся от мысли познакомиться с ней поближе как раз в тот момент, когда до цели оставалось буквально несколько шагов? Почему он передумал?
      Между тем визитер выбрался из подвала. Судя по всему, он намеревался уйти тем же путем, которым пришел.
      Ну и дьявол с ним. Пусть уходит. А почему он так сделал, она узнает, когда наступит ночь.
      Лисандра прикинула, сколько прошло времени с тех пор, как она уснула. Получалось, она спала всего лишь один день. Может, это не так и плохо? По крайней мере сейчас она может заняться этим неожиданным визитером, не отвлекаясь на поиски пищи. И не только это. Вероятно, ей придется покинуть дом-убежище. Даже наверняка – придется. На сытый желудок отправляться в странствия гораздо легче. Она подумала, что фокус с почтовым ящиком у нее не получится. Конечно, путешествовать в нем гораздо легче и безопаснее. Достаточно найти подходящий по размеру ящик, снабдить его крышку надежным замком, а также уговорить какого-нибудь простофилю забрать его от двери ее дома и доставить на почту. После этого нужно написать на крышке ящика несуществующий адрес, ночью вытащить его из дома и залезть внутрь.
      Все. После этого можно спать, мечтать, думать, скучать, предаваться воспоминаниям. Кому как нравится. Независимо от этого, тебя доставят в нужный город. Однако подготовка путешествия в ящике требует не менее двух дней. У нее же осталась лишь одна ночь. Эта. А значит, если она решит уйти из города, придется это делать более простым способом. В виде летучей мыши. Так даже быстрее. По крайней мере, если тому, кто приходил сегодня в подвал, придет в голову ее преследовать, сделать это будет нелегко. Даже если он поскачет за ней на игуанодоне. Поскольку прямых дорог не бывает, то летучей мыши, для того чтобы попасть из одного города в другой, нужно преодолеть меньшее расстояние. Она-то может лететь кратчайшим путем, а стало быть, доберется куда угодно быстрее.
      Да, так она и сделает. Конечно, если ей понадобится срочно уносить ноги. Может быть, все не так и плохо? Может, этот визитер и в самом деле приходил лишь за деньгами? Может, ему на нее и вовсе наплевать?
      «Ну уж нет, – решила Лисандра. – В эту ловушку я не попадусь. Надеяться на то, что все обойдется, – глупо. Более того, будь я к этому склонна, никогда бы не сумела прожить три сотни лет. От силы десяток. Да и то при очень большом везении».
      Она вспомнила один случай, когда ее спасло только то, что она вовремя сменила дом-убежище. И другой... И еще... А потом уже настала ночь. и пора было покидать гроб.
      Она откинула крышку, перевернулась на живот и, приподняв голову, внимательно оглядела подвал. Нет, никаких подозрительных предметов после визитера не осталось.
      Ну вот и отлично. Пора действовать. Разлеживаться, как обычно, нет времени.
      Она спрыгнула на пол и осторожно, то и дело оглядываясь, двинулась к лестнице. И все-таки что остановило визитера? Почему он не смог подойти к ее гробу? Что...
      Черта! Все верно, именно она.
      Несколько месяцев назад, готовя сюрпризы на случай неожиданных визитеров, она провела ее соком священного меловника по полу, как раз метрах в пяти от гроба, от стены к стене. Сделала она ее машинально, поскольку это входило в ритуал подготовки дома-убежища. Эту черту ее научил проводить ее наставник, тот самый, которого убили через неделю после того, как она стала вампиром. Какая-то черта не двухпудовая гиря, и Лисандра на нее совсем не надеялась. Просто делала ее согласно ритуалу. По привычке. Машинально.
      И вот... Да, визитер не смог миновать сделанную соком священного меловника черту.
      Кто же он такой, что его не остановила ни одна ловушка, а задержала всего лишь проведенная по полу черта?
      Вот тут вампирше стало по-настоящему страшно.

* * *

      Как-то, еще будучи юным, несмышленым созданием, кот пожалел человека. И закаялся, раз и навсегда усвоив, что жалеть людей никчемное и очень опасное занятие. Кстати, люди и сами-то жалеют друг друга очень редко. Так какого праха они ждут жалости от бедного, несчастного кота?
      Короче, жалеть хозяина кот не собирался.
      Вот еще. Сам виноват. Кто ему, этому балбесу, мешал оглянуться и вовремя заметить подкрадывающуюся к нему нить? Никто. Только собственная глупость.
      И все-таки кот остался. Преодолев страх. Из чистого любопытства. А может, и не из чистого?
      Кот привык считать, что хозяин ему достался сильный. Все-таки он мог видеть нити судьбы. А на это способен не каждый человек. И вот, нашелся кто-то, способный не только убивать нитями, но и с их помощью управлять мертвым телом. Может быть, как-то получится сделать его своим хозяином?
      Это было бы неплохо. Чем сильнее хозяин, тем лучше живется его любимым домашним животным. Вот именно – любимым. А уж кот умел стать любимым как никто другой. Правда, существовала еще одна проблема. Как сделать хозяином этого неведомого кого-то, если он не подозревает о твоем существовании? Ответ: надо сделать так, чтобы он тебя увидел. И умилился. И захотел сделать тебя своей собственностью. А для этого нужно следовать за телом своего бывшего хозяина. Наверняка рано или поздно оно попадет к этому неведомому новому хозяину. Иначе зачем бы ему было им управлять? Наверняка хочет полюбоваться на мертвого врага. Кот понимал, что он может и ошибаться. Однако рискнуть стоило. Попытка – не пытка. В любом случае, стать бродячим он всегда успеет.
      Между тем труп его хозяина рассиживаться в кресле и в самом деле не собирался. Встав, он пошатываясь двинулся в соседнюю комнату. Впрочем, с каждым шагом движения его становились все увереннее.
      Похоже, тот, кто управлял мертвым телом, все более осваивался в роли кукловода. Неслышно, словно преследуя мышь, кот пошел вслед за мертвецом. Кто знает, что могут выкинуть эти ходячие покойники, стоит лишь выпустить их из поля зрения?
      Оказавшись в соседней комнате, служившей спальней, бывший хозяин остановился и быстро огляделся. После этого он направился к здоровенному старинному секретеру и принялся шарить по его ящикам.
      Кот пристроился за ящиком, доверху наполненным пожелтевшими от времени пергаментами, и, высунув из-за него голову, не без иронии стал наблюдать за манипуляциями бывшего хозяина.
      В том, что в мертвом теле не осталось и следа личности хозяина, кот теперь не сомневался. Иначе какого черта он стал бы искать деньги в секретере? Безусловно, все обычные люди только там их и держат. Все. Да только не его бывший хозяин. У него хватило тяму устроить тайник.
      Тот, кто управлял мертвецом, похоже, и не подозревал о его существовании.
      «Забавная мысль, – подумал кот. – Получается, я все-таки могу общаться с тем, кому суждено стать моим новым хозяином. Он видит меня через глаза мертвеца. И стало быть, имеет смысл немного подсуетиться, обратить на себя внимание».
      Тайник, конечно же, был устроен за совершенно идиотской картиной в массивной деревянной раме. На картине была нарисована красавица, с умилением взиравшая на продолговатый, плоский предмет с крылышками. Для чего эта, предположительно, летающая штука служит, кот не имел ни малейшего понятия. Впрочем, его это ни капли и не интересовало.
      В данный момент он ломал голову над тем, как бы половчее подсказать новому хозяину, где находится то, что он ищет Так, чтобы тот запомнил, кому он этим обязан, но одновременно не заподозрил его в каком-то особом уме. Слишком уж умных животных хозяева побаиваются и берут к себе не очень охотно. Идеальное амплуа домашнего животного – очаровательный, то и дело попадающий в нелепые ситуации балбес.
      «Вот и не будем за рамки этого амплуа выходить», – подумал кот.
      Он замяукал и вскочил на ящик, рванул когтями манускрипты. Бывший хозяин тотчас перестал шарить в ящиках секретера и повернул в его сторону голову. Глаза у него были пустые, словно бы ничего не видящие. Однако кот мог бы поклясться, что он его увидел.
      Вот и прекрасно. Теперь можно продолжать валять дурака.
      Кот завертелся волчком, пытаясь поймать собственный хвост. Ему было неизмеримо стыдно за собственное поведение, но останавливаться на полдороге он не собирался.
      Бывший хозяин издал странный, похожий на кашель звук. Лицо его перекосилось, словно сделанная неумелым бутафором театральная маска. Может быть, новый хозяин таким образом выражал одобрение, может, пытался засмеяться. Думать об этом у кота не было времени.
      Он упал на спину, несколько раз, словно сражаясь с невидимой птицей, ударил воздух лапами, потом издал хриплое, очень противное мяуканье и прыгнул на стену. Сдирая с нее клочья обоев, кот добрался до картины и уцепился за ее раму когтями. После этого осталось лишь посильнее оттолкнуться от стены задними лапами – и картина сорвалась с гвоздя, на котором висела. Прежде чем она ударилась об пол, кот умудрился отпрыгнуть в сторону и, приземлившись на все четыре лапы, юркнул за ящик.
      Все, дело сделано. Теперь остается только убедиться, что у нового хозяина хватит ума догадаться взглянуть на тот участок стены, который закрывала картина.
      Хватило. Взглянул. Заинтересовался. Подошел. Открыл дверцу. Оба-на! Дело сделано.
      Пока мертвец вытаскивал из тайника деньги и оружие, а также складывал их в черную кожаную сумку, валявшуюся до поры до времени рядом с секретером, кот вылизывал заднюю лапку.
      Он был доволен. Пока все получалось так, как ему хотелось.
      Мертвец закинул туго набитую сумку на плечо и взялся за ручку двери. На кота он даже не посмотрел.
      «Ну и прах с тобой, – подумал кот. – Мне достаточно и этого. Главное – не прибил. А мог. Значит, не зря я устраивал для него комедию. Теперь главное – не отстать. Пришло время пошевелить лапками».
      Он успел в самый раз. Дверь уже закрывалась, когда кот проскочил в нее и как ни в чем не бывало побежал рядом с мертвецом.

* * *

      Итого – пятнадцать, – проговорил Алвис. – Меньше, чем мы рассчитывали.
      Он взял со стола кружку с эюпсным соком, отхлебнул пару глотков и подошел к окну. До темноты оставалось часа два, не больше, и поэтому парочка дворников-блумксов, вывешивавшая на видных местах лозунги, отчаянно торопилась. Лозунги были самые обычные, из тех, которые вывешивают каждую ночь нищих.
      «Нищета – признак настоящего величия духа». «Мы имеем не больше вашего. Вам только кажется, что мы богаче». «Сумеречное состояние духа настоящего нищего один из признаков трансцендентности мира». «Каждому нищему ежедневно по тарелке наваристого супа».
      – На три человека, – сказал Хантер. – Сомнений нет: они уже не появятся.
      – Похоже, – поморщившись, пробормотал Алвис.
      Там, на улице, проезжала крестьянская повозка. Возница усиленно нахлестывал игуанодона. Очевидно, торопился попасть домой засветло.
      Ну да, крестьяне больше всех не любят ночь нищих. Они считают, что голодать в этом мире может лишь отъявленный лентяй.
      – Таким образом, – сказал Хантер, – можно уверенно сказать, что в долине магов нам приготовлена горячая встреча. Очень горячая.
      – Не обязательно, – подал голос Брум. Он сидел в самом углу, покуривая сигаретку, с совершенно безмятежным видом, словно все происходящее его не больно-то касалось.
      Хантер подумал, что этим своим видом крутого парня, которому море по колено, он может обмануть кого угодно и где угодно, но только не тех, кто сейчас собрался в этой комнате. Любой опытный охотник довольно точно определит по нитям судьбы настроение любого человека. А уж у того, кого знаешь не первый год...
      – Ты хочешь сказать, что это не более чем совпадение? – спросил Марвин, круглолицый охотник с большими отвислыми усами. – Что-то не верится. Тем более, как вы все знаете, уж кто в этом мире самый большой специалист по странным совпадениям, так это черные маги.
      – При чем тут совпадения? – пожал плечами Брум. – Просто надо признать, что маги нанесли удар первыми. Кстати, чертовски ощутимый удар. Только с каких это веников вы решили, что они разгадали все наши планы и знают о каждом нашем шаге? Мне кажется, все гораздо проще. Наверняка маги наконец-то сообразили, что их убивает кто-то посторонний. Нетрудно сообразить, что вслед за этим они стали искать тех, кто их убивает. И нашли. Троих. И расправились с ними.
      Будут ли они продолжать поиски? Несомненно, будут. Только теперь это не имеет значения. Через несколько дней мы нанесем ответный удар по долине магов. После этого настанут очень горячие деньки. Маги будут знать совершенно точно, кто с ними воюет и зачем. А нам... у нас будет масса дел. Надо будет убивать магов, надо будет следить за тем, чтобы в этом мире не возникло новых долин магов, надо будет выяснить, кто в приютах для сирот занимается отбором кандидатов в черные маги, и сделать так, чтобы этого больше не было... И прочее, прочее, прочее... Дел будет и в самом деле невпроворот. Давайте лучше думать об этом.
      – И все-таки, – покачал головой Хантер, – что-то тут нечисто. Уж больно точно и вовремя нанесен удар. Тютелька в тютельку. Как раз перед намеченным для сбора днем. Думаю, мы должны еще раз отложить атаку на долину магов.
      – Почему? – поинтересовался Брум.
      – Потому что мы прежде всего обязаны узнать, что случилось с нашими товарищами. Как они погибли? Кто их убил? Может быть, нам удастся выяснить, каким образом черные маги проведали о наших планах.
      – Ты хочешь сказать, что среди нас может быть предатель? – тихо, словно бы размышляя вслух, спросил Статли, длинный, худой, как птеродактиль, охотник. – Однако это невозможно. Нити судьбы не врут. Будь среди нас черный маг. мы определили бы это в течение минуты.
      – Верно, – поддержал его Брум. – Что угодно, только не это.
      – Как же тогда обитатели долины магов узнали о наших планах? – спросил Хантер. Брум пожал плечами.
      – Да откуда я знаю? И вообще, почему ты считаешь, будто черные маги знают все наши планы? Откуда такая уверенность? И почему ты не пытаешься объяснить их всеведение другим образом?
      – Каким?
      – Да каким угодно. Объяснений может быть множество.
      – Назови хоть одно.
      – Могу и назвать.
      – Я внимательно слушаю. Говори. Хантеру и в самом деле было интересно. Брум частенько выдвигал совершенно завирательные теории, но в некоторых из них ощущалось присутствие «благородного безумия».
      – Хорошо, – Брум пожал плечами. – Вот тебе одно из очень простых объяснений. Как ты знаешь, нитями судьбы обладают не только люди, но и животные, а также и птицы. Мы как-то на это не обращаем внимания, поскольку что нам животные? Они нам не опасны. Стало быть, приглядываться к их нитям судьбы и вовсе не стоит. Тут бы с верными магами сладить. Вот только есть у животных нити судьбы. А если есть, значит, можно с помощью этих нитей ими и управлять. И те, кто наводнил этот мир черными магами, вполне возможно, умеют читать нити животных. И управлять ими тоже. А какая-нибудь белка или ворона может следить, и подслушивать не хуже опытного шпиона. Даже лучше, поскольку на нее никто внимания не обращает. Вот так-то. Брум плюхнулся на стул и скрестил руки на груди. Лицо у него было довольное. Как же, утер нос Хантеру. Пусть-ка он попробует его слова опровергнуть. А тот и не пытался. Теория была любопытная и объяснявшая многое. Почти все объяснявшая. И спорить, вроде бы, даже было не о чем. А стало быть, – добавил Брум, – нечего рассусоливать и зря тратить время. Если противник в курсе всех твоих планов, надо от них отказаться. Действовать наудачу. Или пан – или пропал. Так чтобы ты и сам не знал, что в следующую секунду выкинешь. Тогда и для противника твои действия будут полной неожиданностью.
      – Ну да, – осуждающе покачал головой Алвис. – И полагаться только на голую удачу. Удача, она имеет скверное обыкновение покидать тебя тогда, когда ты в ней более всего нуждаешься. Нет, действовать наобум означает почти наверняка завалить все дело.
      – А по-другому ты завалишь его обязательно, – парировал Брум. – Хуже, чем действовать без плана, может быть только одно. Действовать по плану, известному твоему врагу.
      – Но тогда нам придется разбиться на несколько отрядов.
      – Почему?
      – Тогда шансы, что хоть один из них прорвется к долине магов, значительно увеличатся.
      – И при этом мы распылим своим силы.
      – Это не страшно. Любой охотник знает, что маги очень опасны только на расстоянии. Если же сумеешь к ним подобраться поближе, то справиться с ними можно. Если в долину прорвутся хотя бы пятеро из нас, песенка магов спета.
      – Это-то понятно. А вот как же их хозяева – лендлорды? С ними никто еще не имел дела. Никто и не знает, что от них можно ожидать.
      Тут в разговор вступили и другие сидевшие в зале охотники, стали высказывать соображения.
      Хантер молчал.
      На душе у него было неспокойно, причем не так, как бывает перед хорошей дракой, а так, словно впереди, в будущем, его ждала большая-большая неприятность, этакая бочка с дерьмом. Стояла себе, спокойненько ждала, когда он в нее плюхнется. А еще он обдумывал одну интересную мысль, которая никак не хотела уходить у него из головы. Хорошо, они могут узнать любого предателя по нитям судьбы. Почему? Потому что нити судьбы не врут и подделать их невозможно. А если все-таки можно? Если эти самые лендлорды могут подделывать нити судьбы? Что он о них знает? Почти ничего. Почему бы не предположить, что хозяева черных магов обладают и такими способностями?

* * *

      Рейс обещал быть тяжелым. Самолет попался с норовом, и пилот, прежде чем пригнал его на взлетную полосу, проклял весь белый свет, очень подробно, с массой вставок и добавлений, причем проделал эту операцию раз пять, не меньше.
      На взлетной полосе выяснилось, что заправщики еще не приехали. А до взлета оставалось не более получаса. Пилот в шестой раз стал высказывать вслух все, что он думает о хозяине аэропорта, о заправщиках, о погонщиках самолетов, о пассажирах, о погоде, о ближайших и дальних родственниках хозяина аэропорта, о...
      Ничего интересного в этой ругани Фахрада не находила. Она спустилась по трапу, который почему-то уже прикатили, на взлетное поле и пошла в сторону здания аэровокзала. У нее было предчувствие, что, в довершение всего, ей придется лететь одной.
      Так оно и оказалось. Диспетчер сказал, что ее напарница заболела, а на смену, как раз сейчас, нет никого. Так что придется ей, голубушке, постараться.
      Фахрада вспомнила кое-какие из выражений летчика и пошлепала к самолету.
      У нее была надежда, что случится еще какая-нибудь неприятность и полет отменят вовсе. По техническим причинам. Этим надеждам, конечно, не суждено было сбыться. Заправщики прибыли с опозданием минут на пятнадцать. Они подкатили к самой морде самолета свою телегу и стали суетливо скидывать на поле тюки с сеном. Пилот спустился из пилотской кабинки по веревочной лестнице, потрогал сено, понюхал и схватил старшего заправщика за грудки.
      – Что же ты, гад, делаешь? – почти ласково спросил он. – С каких это пор самолеты кормят таким дерьмом?
      Заправщик стал путано объяснять, что другого сейчас нет, но вот завтра как раз прибудет новая партия. Свежее, кондиционное сено, отборное, сладкое как мед. И вот когда они прилетят назад... А один рейс можно сделать и на этом. Ничего с самолетом не случится. Вон какая зверюга.
      – А если я обратно не вернусь? – продолжал вопрошать летчик. – Если у самолета во время полета начнутся колики?
      Фахрада не стала дожидаться, когда он в очередной раз примется высказывать мнение о хозяине аэропорта, о его родне и вообще об окружающем мире, и полезла в пассажирскую кабину.
      Она пятый год работала стюардессой и сейчас поняла, что рейс все-таки состоится. Так зачем же зря тратить нервы?
      Минут через пять кабина заходила ходуном – самолет начал заправляться.
      Фахрада прикинула, что рейс задержится минут на двадцать, не больше. Почти в пределах нормы. Хотя пассажиры, которым придется проторчать лишних двадцать минут в аэропорту, залезут в кабину не в самом лучшем расположении духа. А стало быть...
      Стюардесса огорченно вздохнула.
      Эх, чему быть, того не миновать.
      Опыт пяти лет полетов на самых различных самолетах, от совсем юных, так и норовивших устроить в небе нечто непотребное, до стариков, то и дело пытавшихся заснуть на высоте нескольких сотен метров, ее не подвел. Пассажиры ввалились в кабину и стали ругаться, даже не успев рассесться по креслам.
      Единственный способ поставить на место пребывающих в скверном расположении духа пассажиров – это продемонстрировать им, что твое настроение еще хуже.
      Фахрада это знала.
      К тому времени, когда самолет, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону и громко хлопая гигантскими крыльями, побежал по летному полю, пассажиры были полностью укрощены. Они сидели, вжавшись в спинки сидений, плотно закрыв рты, и мечтали лишь о том, чтобы рейс окончился побыстрее.
      Победа далась Фахраде нелегко.
      Усевшись на свое место, она достала из кармана подаренную знакомым дэвом палочку дерева флю, подожгла ее и с наслаждением затянулась дымом.
      «Ну все, – удовлетворенно думала она. – А теперь, когда враг разбит, надо немного снизить обороты. Не дай бог к концу рейса кто-то из них придет в полное отчаяние и подаст жалобу на плохое обслуживание. Поэтому с данного момента я должна проявлять вежливость и внимание. Конечно, распускать пассажиров не стоит, но пришло время сделать так, чтобы они немного оттаяли».
      Она вооружилась подносом, поставила на него несколько высоких стаканов с соком и двинулась к хвосту самолета, милостиво улыбаясь и приговаривая:
      – Кто желает сока? Кому хочется пить? К тому времени, когда она поравнялась с последним креслом и уже хотела вернуться, сидевший на нем пассажир настолько опомнился, что рискнул пискнуть:
      – Я... мне...
      – Желаете сока? – переспросила Фахрада.
      – Я... да, конечно.
      – Держите.
      Подавая стакан, она почувствовала странный, довольно неприятный, какой-то гнилостный запах. Фахрада принюхалась.
      Нет, пахло не от этого пассажира, а от его соседа. Точно! Она теперь смогла его хорошенько рассмотреть. Плотный, явно очень сильный мужчина с бледным, неподвижным лицом, в больших черных очках. На плече пассажира сидел странный, никогда до этого не виданный ею зверек.
      И все-таки чем это от него пахнет? Гадость какая...
      Она было задумалась над этим, но тут остальные пассажиры, ободренные успехом одного из своих товарищей, стали просить принести сока и им.
      Раздав все стоявшие у нее на подносе стаканы, Фахрада вернулась к своему сиденью и стала наполнять новые. Наливая сок в третий стакан, она подумала, что так мерзко пахнуть может не от самого пассажира, а от его зверька. Кто знает, чем тот питается?
      Она пожалела, что не обратила внимания на запах при посадке. Был бы еще один повод поставить пассажиров на место. А сейчас? Нет, сейчас этим заниматься не стоит. Вот если кто-то из соседей этого странного пассажира пожалуется на запах, она поднимет бучу. А до этого ничего предпринимать не надо. Тем более что с ее места никакого запаха не чувствовалось.
      Она раздала стаканы, собрала пустые и вернулась на свое место.
      В этот раз, проходя мимо странного пассажира, она никакого запаха не почувствовала. Может, его и не было вовсе? Может, ей только почудилось?
      «Нет, – решила Фахрада. – Надо с этими палочками дерева флю завязывать. Не зря ими балуются только дэвы. Может быть, у людей от их употребления бывают отрицательные последствия? И начинается все с запахов?»
      Она еще раз прошлась мимо пассажира со странным зверьком.
      Нет, никакого запаха. Явно почудилось.
      Фахрада еще раз посмотрела на пассажира. Конечно, человек он странный. Цвет лица у него бледноватый. Зверек этот чудной... Все пили сок, некоторые даже урвали по два стакана, а он так и не попробовал. И все-таки запах ей почудился. А пассажир... каких только чудиков не летает самолетами? Неужели она должна на всех обращать внимание?
      Фахрада вернулась на свое сиденье и твердо решила, что больше не прикоснется ни к одной палочке дерева флю.

* * *

      Второй лендлорд оторвался от раздумий и, ловко подхватив одной из нитей деревянный кубик, метнул его в лоб нерадивому младшему магу.
      Попал.
      Младший маг ошарашенно помотал головой, но в обморок падать не стал. Второй лендлорд остался этим доволен. Он терпеть не мог чуть что падающих в обморок младших магов.
      – Нет должного старания, – прошипел второй лендлорд. – Предупреждаю.
      Наказанный младший маг поспешно поднял глаза к небу и снова предался медитации. Убедившись, что цвет его нитей судьбы изменяется и постепенно приобретает необходимый оттенок, второй лендлорд снова задумался.
      Итак, первый лендлорд поступил с ним самым неподходящим образом. Следовало внимательно рассмотреть данное обстоятельство и сделать из него соответствующие выводы. Вслед за выводами могут последовать поступки. Если им придется уйти из этого мира, то великий хурал лендлордов потребует от них объяснений. А это означает, что их поступки подвергнутся тщательному анализу. Поэтому выводы, к которым он придет, обдумывая поступок первого лендлорда, должны быть безупречными. Если в них не найдется ни единого изъяна, то все его последующие поступки великий хурал оправдает. Все. Пусть даже результатом их станет гибель первого лендлорда.
      Остановившись на этом заключении, второй лендлорд позволил себе им полюбоваться, насладиться его утонченной завершенностью. Он потратил на это пять минут, а потом, словно просыпаясь от сладкого сна, помотал головой и огляделся. До захода солнца оставалось не более получаса. Тень от священного дерева уже добежала до горной гряды, с трех сторон окружавшей долину. Монотонно и безнадежно бубнили младшие маги. Первый лендлорд так и не соблаговолил выбраться на вечерний урок.
      Ну да, ему некогда. Он составляет планы. Он придумывает, как победить охотников.
      Людей...
      Эти ничтожные существа, не способные владеть своими несовершенными эмоциями, надумали их уничтожить. Как будто это возможно!
      А если невозможно, то, стало быть, первый лендлорд использовал угрозу нашествия охотников лишь для того, чтобы его унизить, подчеркнув свое первенство.
      Да, все верно. Именно для этого.
      Второй лендлорд прислушался к бормотанию младших магов.
      – ...Осиянное лучами справедливости, могучее и недосягаемое, оно стоит, раскинув над миром ветки, и готовится к последнему дню. когда станут известны сокровенные, наизапретнейшие истины...
      – ...Переходя с одной плоскости видимых линий судьбы на другую, надо опасаться возможных ошибок. Чаще всего их вызывают...
      – ...Для того чтобы извлечь сокрытый под многими пластами других следов нити судьбы...
      Второй лендлорд порылся в своей памяти. нашел чувство удовлетворения и позволил ему на секунду пробудиться. Не больше. Эти людишки не заслуживали большего.
      И все-таки обучение шло полным ходом. А это означало, что он может подумать о чем-то другом. Например, о том, каким образом можно попытаться доказать первому лендлорду, что он его недооценивает.
      Месть? Ни в коем случае. Только в интересах дела. Чисто в интересах дела.

* * *

      Лисандра прикинула, что у нее не более получаса. Ну, в лучшем случае, час, не больше. За это время она должна собраться и улететь как можно дальше от города. Завтра утром явится визитер. За ночь он наверняка найдет способ убрать охранявшую ее гроб черту. А если не придет?
      «Не валяй дурака, – сказала себе вампирша. – Придет обязательно. И еще – для того чтобы от него избавиться, потребуется нечто большее, чем бегство».
      Если она не ошибается... то единственным способом обрести покой будет схватка. Но только не здесь и не сейчас. Сначала к ней нужно подготовиться и как следует вооружиться. Где-нибудь подальше отсюда. Лучше всего в одном из южных городов. Может быть, в Блакермене или в Кахре. Кажется, в Кахре она не была уже лет сто пятьдесят. Вполне достаточный срок, чтобы о ее предыдущем визите забыли.
      Угу, значит, она направится в Кахру. Город на краю пустыни, утопающий в цветах. По ночам цветы пахнут особенно сладко, возбуждающе. Кровь у местных жителей – с особым сладковатым привкусом.
      Лисандра потянулась и мечтательно улыбнулась.
      Вот только сначала надо убрать за собой следы. Ни к чему это. Рано или поздно кто-нибудь из местных жителей забредет в покинутый ею дом. И если он найдет кое-какие следы ее пребывания, то вполне может догадаться, кто именно здесь проживал. А это нежелательно. Лисандра заглянула в секретер. Да, все верно, пачка денег, приготовленная ею для обыкновенных грабителей, была на месте. Теперь она пригодится. Конечно, ее состояние хранится в банке, но ночи на юге коротки. А при свете дня навестить это учреждение она не сможет. Стало быть, наличные ей не помешают.
      Захватив сверток с кое-какими документами прежнего владельца дома, она двинулась в подвал. Сверток был приготовлен ею давно, на случай если кто-то из властей заинтересуется, куда подевался хозяин дома и почему в нем проживает какая-то странная женщина. На этот случай у вампирши была заготовлена легенда, согласно которой она является дальней родственницей владельца дома, согласившейся последить за его собственностью, пока тот не вернется из путешествия. Документы, в том числе и доверенность, написанные хозяином, прежде чем она отведала его крови, так и не понадобились. Теперь от всего этого надо было избавиться. Лучше всего – зарыть. В одном из углов подвала лежала старая лопата. Воспользовавшись ей, Лисандра выкопала небольшую ямку, опустила в нее сверток и завалила его обломками камней.
      Вот и все. Конечно, можно было бы эти бумаги сжечь, но мысль о том, чтобы развести в доме хотя бы маленький огонь, Лисандре не нравилась.
      Она остановилась возле гроба, ласково провела ладонью по его крышке.
      Да, от гроба тоже придется избавиться. Она вынесет его из дома и оставит в паре кварталов от дома. А потом улетит.
      Примериваясь, как бы половчее взвалить гроб на плечо, Лисандра пробормотала:
      – По крайней мере, этим людям не приходится самим тащить собственные гробы. Всегда находится кто-то, кто это делает за них. В то время как мы...
      Резко, тревожно прозвенел дверной звонок. Вампирша на секунду застыла.
      Какого праха?
      За все время, что она жила в этом доме, ее не посетил ни один человек. Да и в самом деле, кто бы мог заявиться к ней в гости? Ни друзей, ни родственников, понятное дело, у нее не было. Ни единого человека.
      Ни единого? А как же Хантер, охотник? Он вполне мог ее выследить, и у него хватило бы наглости явиться к ней, после всего что между ними было, как ни в чем не бывало.
      «Ну, я этому поросенку сейчас покажу, – подумала Лисандра. – Он у меня узнает...» Она со всех ног бросилась наверх. Прежде чем вампирша оказалась у парадного входа, звонок успел прозвенеть еще раз.
      – Сейчас... сейчас... – пробормотала Лисандра.
      Она криво ухмыльнулась и, выпустив клыки и когти, отодвинула тяжелый засов.
      – Если ты, полупочтенный негодяй... Слова застряли у Лисандры в горле. За дверью стоял сын змеи.
      – Угу, стало быть, именно так ты и принимаешь своих гостей, – холодно сказал сын змеи. – На будущее буду знать и в следующий раз, прежде чем явиться к тебе, надену железный воротник.
      Может быть, он пошутил. Сыновья змеи – они такие. Никогда до конца не знаешь, в шутку они говорят или всерьез. Лисандра поспешно убрала когти и клыки. Шагнув в сторону, она изящно взмахнула рукой.
      – Прошу, заходите. Честно говоря, я не рассчитывала на ваше появление и прошу извинить за проявленную грубость.
      С кредиторами надо по возможности сохранять хорошие отношения, по крайней мере пока не выяснится, что у них на уме. Хотя, как правило, ничего хорошего они придумать не в состоянии, однако все-таки сразу портить с ними отношения не стоит.
      Сын змеи с шипеньем втянул воздух в ноздри, потом с достоинством проследовал в дом. Лисандра закрыла дверь, заложила засов и сказала:
      – Следуйте за мной. Прошу извинить за убогость обстановки, но я живу здесь не более полугода.
      Сын змеи тихо зашипел. Может быть, это означало доброжелательное «да-да», а может, и «плевал я на вашу обстановку, на весь этот дом и на вас самих тоже».
      Как бы то ни было, но Лисандра проводила его в зал, достала из бара покрытую пылью бутылку и наполнила высокий бокал красным как кровь вином.
      Понюхав содержимое бокала, сын змеи сделал небольшой глоток и прошипел:
      – У вас неплохой погреб. Насколько я понимаю, этому вину цены нет.
      – Да, прежний владелец этого дома и в самом деле понимал в хороших винах, – согласилась вампирша. – Меня же, как вы понимаете, они интересуют лишь как возможность хорошо принять желанных гостей.
      Сын змеи отстегнул меч, поставил его к стене и опустился на стул, стоявший возле камина, в котором уже полгода не зажигали огня. Сделав еще один глоток, он покрутил головой и промолвил:
      – Прелесть, просто прелесть... Кстати, свечи мы зажигать не будем?
      – Вы же знаете, что я не выношу огня, пусть даже в виде крохотного пламени свечи, – ответила Лисандра. – Тем более что мы оба прекрасно видим в темноте и в дополнительном освещении не нуждаемся.
      Сын змеи задумчиво покивал, осторожно поставил бокал на невысокий резной столик и сказал:
      – Тогда, может быть, имеет смысл перейти к цели моего визита?
      Я бы не возражала. Тем более что этой ночью у меня и в самом деле совсем нет времени для отвлеченных бесед.
      – Тогда так тому и быть. – сын змеи бросил на Лисандру задумчивый взгляд. – Я пришел поговорить насчет долга.
      – Всегда готова расплатиться, – пожала плечами вампирша.
      – Иного ответа я и не ожидал, – промолвил сын змеи. – В таком случае, у нас есть для вас: одно небольшое поручение.
      – Небольшое?
      – Совсем крохотное.
      – И конечно, совершенно безопасное? Сын змеи взял бокал и, отхлебнув глоток, поставил его обратно на столик.
      – Если, конечно, вы не будете пренебрегать элементарными правилами безопасности.
      Лисандра подошла к большому зеркалу, провела пальцем по его пыльной поверхности. Конечно, ее отражения не было. Наверное, тем, кто живет там, в Зазеркалье, кажется, что эта линия возникла сама. Может быть, какого-то обитателя прохладного стеклянного мира эта черта до конца жизни поставила в тупик.
      – Кажется, вы колеблетесь? – небрежно спросил сын змеи.
      Глаза у него теперь были почти закрыты желтыми, непрозрачными перепонками. И все-таки он зорко следил за своей собеседницей.
      «Кажется, пришло время брать быка за рога», – подумала вампирша.
      – Ни в коей мере, – резко сказала она. – Я всегда плачу свои долги. Год назад один сын змеи оказал мне очень большую услугу. Его совет, можно сказать, спас мне жизнь. Однако...
      – Однако?
      – Однако, прежде чем мы продолжим разговор, мне бы хотелось кое о чем уговориться.
      – О чем же?
      Вопрос этот был задан совершенно безмятежным тоном, однако вампирша заметила, как сын змеи бросил мимолетный взгляд на меч. Может быть, он сейчас пожалел, что не поставил его ближе.
      – Для начала давай-ка оставим официальный тон, – предложила Лисандра. – Если ты намерен вести себя только как кредитор, явившийся к должнику, то это твое право. Однако я бы предпочла более простые отношения. Все-таки ваше племя знает меня не первую сотню лет.
      Сын змеи издал тихое, едва слышно шипение. Бляшки у него на морде слегка порозовели. Может быть, он от души веселился, а может, чувствовал себя оскорбленным. Лисандре в данный момент было на это совершенно плевать.
      – Хорошо, давай оставим официальный тон, – промолвил сын змеи. – Я согласен. Что дальше?
      – А дальше ты подробно и обстоятельно расскажешь мне, что я должна сделать. И если ты о чем-то умолчишь, то потом, выполнив ваше треклятое поручение, я найду тебя, сдеру с тебя кожу и сделаю из нее модную сумочку.
      Сын змеи одним прыжком преодолел разделявшее его и меч расстояние. Остро наточенное лезвие с легким звоном выскочило из ножен.
      – Ты меня оскорбила!
      – Но ты оскорбил меня первым. Разве я похожа на глупую, несмышленую девочку? Почему тогда ты со мной так разговариваешь?
      Секунду казалось, что сын змеи на нее все-таки бросится. Однако здравомыслие взяло верх. Отправив меч в ножны, он снова уселся на стул и сказал:
      – Хорошо, я принимаю твои претензии. Но если ты еще хоть раз посмеешь...
      – Ни в коем случае, – поспешно сказала Лисандра. – Конечно, если ты снова не попытаешься вести себя со мной так, словно мне семь лет от роду. Давай выкладывай, в чем состоит ваше поручение.
      – Оно и в самом деле очень простое. Есть один городок – Мравен. Недалеко от него находится долина, закрытая с трех сторон горами. В центре долины стоит огромное дерево. Мы хотим, чтобы ты отправилась туда и недельку понаблюдала за этой долиной. Мы хотим знать обо всем, что в ней будет происходить. Обо всем, до мелочей.
      – Конечно, долина обитаема?
      – Да.
      – И ее обитатели опасны?
      – Очень опасны. Но сейчас, для тебя – нет.
      – Почему они не опасны для меня и опасны для вас?
      – Потому что ты – вампирша. Появись возле долины кто-то вроде сына змеи – и его песенка будет спета. На вампиршу же ее обитатели не обратят никакого внимания. Им и в голову не придет, что ты интересуешься ими. Они думают, что| обычного вампира ничего, кроме глотка свежей крови, не интересует.
      – И все-таки чем могут быть опасны обитатели долины?
      – Ну... – сын змеи сделал небольшую паузу – Они могут некоторым образом влиять на судьбу.
      – Что? – вот тут Лисандра и в самом деле испугалась. – А случайно, это не черные маги? Сын змеи развел руками.
      – Они самые.
      – В таком случае, – решительно заявила Лисандра, – я отказываюсь.
      – И тем самым нарушишь свое слово?
      – Да, нарушу. Конечно, твои собратья попытаются меня убить. Но я предпочитаю войну с вами, нежели встречу с одним из черных магов. Гм... а тут их целая долина! Нет и еще раз нет. Разве тебе не известно, что я просила вас о помощи лишь для того, чтобы избавиться от проклятья одного из черных магов? И вот теперь вы желаете, чтобы я сунулась в долину, в которой их живет, может быть, десятки, а то и сотни. Нет, этот номер у вас не пройдет.
      – Но сейчас это совершенно безопасно.
      – Это вы так говорите.
      – Да, это говорим мы. Какой смысл нам посылать тебя на смерть? Если ты погибнешь, мы не получим тех сведений, на которые рассчитываем. В течение ближайшей недели черным магам будет не до тебя, можешь поверить. – Зачем вам знать о происходящем в этой долине?
      Сын змеи тонко улыбнулся, показав длинные кривые зубы.
      – Это наше дело. Единственная стоящая вещь на свете – это знания. Золото не бесконечно, жизнь рано или поздно заканчивается смертью. Остаются лишь знания. За них можно заплатить чем угодно.
      – Например, жизнью одной глупой вампирши, – осклабилась Лисандра.
      – Говорю тебе. ты можешь наблюдать за долиной совершенно безопасно. Если, конечно, проявишь определенную осторожность и не станешь вмешиваться в происходящие события. Я думаю, у тебя на это ума хватит.
      – Ума-то у меня хватит. Вот как со временем? Ты должен понимать, что я смогу наблюдать за долиной только ночью. Днем мне придется прятаться.
      – Солнечный свет, а?
      – Как ты догадался? – усмехнулась Лисандра. – Именно он. Нам, вампирам, загорать противопоказано.
      – Мы это учли, – заявил сын змеи. – Поэтому держи-ка вот это.
      Он вынул из висевшей на боку сумки небольшой амулет и протянул его Лисандре. Вампирша взяла его.
      Амулет был из кованого железа, размером с детский кулачок, и представлял собой круглую пластинку с зубчиками, являющуюся символом солнца. На одной стороне пластинки была вырезана клыкастая физиономия, на другой тянулось несколько рядов странных иероглифов.
      – Ты хочешь сказать, что благодаря этой штуке я смогу не бояться солнца?
      – Точно. Стоит тебе надеть амулет на шею – и солнечных лучей можно не бояться.
      Лисандра задумалась.
      Этот амулет притягивал ее как магнит Для нее он являлся бесценным сокровищем, ради обладания которым стоит рискнуть многим. Еще бы! Он давал возможность охотиться днем так же, как и ночью!
      Лисандра решила, что, выполнив поручение сына змеи, она обязательно придумает, как оставить его у себя навсегда. Уж тут-то она постарается.
      Конечно, сначала нужно поручение выполнить. Но разве у нее есть выбор? Тем более что ей так и так нужно уносить ноги из города. Почему бы не заглянуть на недельку в эту проклятую долину? В конце концов, попросив помощи у сына змеи. она знала, что расплачиваться за нее придется. Плата могла быть и более тяжелой. И еще...
      Вампирше вдруг пришла в голову еще одна мысль.
      Может быть, сын змеи явился как нельзя кстати. Кто мешает ей попытаться с его помощью решить еще одну проблему?
      Лисандра искоса взглянула на своего гостя.
      Чем черт не шутит, когда бог спит?
      – Итак, ты согласна? – спросил сын змеи.
      – Безусловно, – сказала Лисандра. – Долги надо отдавать. Только...
      – ТОЛЬКО?
      – Боюсь, мне могут помешать и очень сильно. У меня в течение последних суток возникли кое-какие неприятности.
      Сын змеи снова отхлебнул из бокала и обнажил в улыбке клыки.
      – Мы знаем об этих неприятностях. Конечно. мы могли бы тебя от них избавить... но тогда нам придется заключить новый договор. Услуга за услугу.
      Лисандра решительно тряхнула головой. Нет уж, по новой в эту кабалу она не полезет. С нее хватит и одного раза.
      Сын змеи, видимо, угадав ее мысли, решительно рубанул воздух лапой.
      – А, ладно! Так и быть, мы избавим тебя от этих неприятностей, причем в счет старого долга. Мы очень заинтересованы в том, чтобы тебе никто не мешал выполнить наше поручение.
      Вампирша облегченно вздохнула.
      Такой оборот ее устраивал. Если сын змеи обещал избавить ее от преследователя, то он это сделает. Значит, о бегстве можно забыть. Она покинет этот дом всего лишь на недельку, а потом вернется, и все будет по-старому. Хотя... похоже, эта неделька обойдется ей дорого.
      Ну, да где наша не пропадала!
      – Таким образом, – сказала она, – никаких препятствий больше нет. И я могу отправляться в путь. Конечно, вы желаете, чтобы я вылетела прямо сейчас?
      – Желаем.
      Сын змеи поднял бокал над головой. Пробившийся между шторами лучик луны заиграл на его гранях призрачными искрами, окрасил наполнявшую его жидкость в розовый, удивительно глубокий и в то же время нежный цвет.
      – Чем скорее, тем лучше, – проговорил сын змеи.
      И улыбнулся.
      Лисандре его улыбка напомнила улыбку крокодила, только что слопавшего неосторожного купальщика.

* * *

      Кот подумал, что иногда люди бывают очень даже неплохи. Как верховые животные, например. По крайней мере гораздо удобнее путешествовать на чьем-то плече, чем бегать за хозяином по пыльным улицам на коротких лапках. Опять же, меньше вероятность, что какой-нибудь глупый мальчишка кинет в тебя камнем.
      Пахло, правда, от бывшего хозяина уже не очень хорошо. Чем пахло? Ну конечно же, мертвечиной. Люди пока этот запах не ощущали, а вот он чувствовал великолепно. Это был большой минус.
      Впрочем, поездка на плече, кроме удобства, таила в себе и еще одну выгоду. То, что труп прежнего хозяина не пытался согнать его с плеча, означало, что тот, кто им управлял, вообще-то не возражает против его, кота, присутствия. Может быть, он уже мысленно зачислил его в кандидаты на звание своего домашнего животного. Кот подумал, что если все обстоит именно так, то это первый шаг на пути к домашнему любимцу. А о чем еще может мечтать нормальный кот без особых запросов? .
      Ночь нищих уже была в разгаре. Мертвый хозяин шел теперь по одной из главных улиц города, и то один, то другой побирушка подбегали к нему, уродливо горбясь или припадая на одну ногу, тянули к нему похожие на крысиные лапы руки и жалобными голосами причитали:
      – Подайте, ради всех богов, нам, нищим и убогим, несущим все тяготы этой ужасной жизни! Кто, как не мы, молится за вас, вкушающих у пиршественного стола, в то время как нам достаются лишь объедки!.. Отсыпьте нам от щедрот своих. ибо тот. кто дает нищему, спасает свою душу!.. Неужели при виде наших ужасных увечий и язв у вас в груди не трепещет сердце? Неужели кто-то из вас захотел бы оказаться на нашем месте? Знайте, это может произойти в любой момент Единственный способ отвести беду – это быть с нами милостивым!
      Конечно, старый хозяин не обращал на нищих ни малейшего внимания. Очевидно, в планы того. – кто управлял его телом, раздача милостыни не входила.
      Кот этого не мог не одобрить. Его опыт подсказывал. что у хозяев, которые раздают свои деньги направо и налево, они быстро кончаются. Из-за этого их домашние животные чаще всего живут не самым лучшим образом.
      – Подайте!.. Подайте!.. Подайте!
      Старый хозяин свернул на другую улицу. Теперь впереди него шли два человека. Один из них, судя по одежде, был путешественник, приехавший из другого мира, второй – местный житель.
      Несмотря на гомон нищих, кот прекрасно слышал, как они разговаривают.
      – И эта ночь нищих бывает у вас каждый год? – спросил путешественник.
      – Конечно, – пожал плечами его собеседник. – Так же, как и любая другая ночь. Каждый год они повторяются строго по порядку. Почему одна из них должна быть исключением? Причем, насколько я знаю, ни в одном из двадцати пяти принадлежащих Ангро-майнью миров, за исключением нашего, ничего подобного не происходит.
      – Верно. Но согласись и с тем, что в каждом из двадцати пяти миров есть что-то свое, особенное, непохожее на другие. Я побывал во многих и могу поклясться, что они не менее необычны, чем ваш.
      – За исключением того, что наш мир связан с несколькими сотнями других. Конечно, с каждым из них мы сталкиваемся всего лишь раз в год, но все-таки... Более чем три сотни миров! Наверняка ничего подобного нет нигде!
      – Вполне возможно, вполне возможно, – неохотно пробурчал путешественник.
      Похоже, мысль о том, что он оказался в очень необычном мире, радовала его не особенно. Может быть, он только делал вид, что является бывалым путешественником, а на самом деле был обыкновенным бакалейщиком, случайно раз в жизни выбравшимся в другой мир?
      Тут один из нищих, сидевший возле стены новенького двухэтажного дома на низенькой скамеечке, подскочил к ним и, странно кривляясь, как-то ненатурально затянул:
      – А вот мне тоже нечего есть... и не на что жить... И вообще я самый из всех нищих убогий, самый несчастный. Подайте же мне как можно больше.
      Путешественник полез было в карман, очевидно, за деньгами, но его спутник отрицательно покачал головой.
      – Не стоит. Не надо.
      Нищий бросил на него злобный взгляд, но продолжал гнусить:
      – И жизнь-то моя вся порушенная. Как есть с самого детства ничего, кроме несчастий, я не знаю. И все-то у меня неблагополучно. И жена от меня ушла, а дети выгнали на улицу. И все встречные игуанодоны норовят меня обязательно лягнуть, а дэвы не дают покоя. В прошлую ночь белых всадников меня едва не рубанули шашкой.
      Поскольку те, у кого нищий просил подаяние, шли довольно быстрым шагом, он, не переставая причитать, топал за ними какой-то странной вихляющей походкой.
      – Может быть, все-таки ему подать? – спросил путешественник. – Вон сколько на него свалилось несчастий. И дети... и жена...
      – Каких, к дьяволу, несчастий? – ответил местный житель. – Да он такой же нищий, как я старшина дэвов. Это владелец почты, богатый и уважаемый в городе человек.
      – Зачем же он тогда переоделся нищим? . – А многие переодеваются. Так у нас принято, для того чтобы почувствовать себя в шкуре нищего. Для того чтобы проникнуться ко всем нищим сочувствием.
      – А, старые традиции, – понимающе покивал путешественник.
      – Конечно! – не без гордости заявил местный житель. – Они у нас еще очень сильны. Причем, согласно этим традициям, мы должны в некоторые ночи совершать определенные ритуальные действия. И мы обязательно делаем все, что положено. Хотя, если дело касается ночи нищих...
      – И что там с этой ночью?
      Местный житель оглянулся. Как раз в этот момент хозяин почты в костюме нищего, видимо, решил, что все его попытки выудить монету-другую обречены на провал. Злобно что-то пробормотав, он заковылял к своей скамеечке. Удовлетворенно кивнув, местный житель, понизив голос, сказал:
      – Дело в том, что этой ночью многие переодеваются в лохмотья не только из почтения к традициям. За полчаса до рассвета нищие подводят итог этой ночи и объявляют своего короля. Конечно, им становится тот, кто наберет денег больше всех.
      Путешественник фыркнул.
      – Быть королем нищих? Невелика честь. Тем более всего на одну ночь.
      – А если я скажу, что король получает половину всех сборов за эту ночь? Половину всех денег, которые нищие соберут по всему миру этой ночью. Как, неплохо?
      Путешественник почесал в затылке.
      – Да, тут ты прав. Это наверняка огромная сумма. Но принимают ли нищие в расчет местных жителей? Они ведь приходят к вам из другого мира.
      – Принимают. Лет десять назад мэр одного из северных городов умудрился стать королем нищих. Он, конечно, как политик, оказался вне конкуренции.
      – Так может, и нам стоит попытаться? Путешественник остановился. Его спутник был вынужден сделать то же самое. Мертвый хозяин миновал их и свернул в какой-то переулок. Последнее, что услышал кот, это слова местного жителя: Нет, ничего у нас не получится. Видишь ли, чтобы конкурировать с настоящими нищими, нужна определенная подготовка. И вообще...
      Переулок был длинный, узкий и извилистый. Он тянулся и тянулся. Мертвый хозяин шел мерно, ровно, словно большая кукла. Собственно, именно так и было. Теперь он был всего лишь неодушевленным куском мяса, уже начинавшим ощутимо пахнуть, большой марионеткой, которой управлял невидимый кукловод.
      Кот устроился на плече мертвого хозяина поудобнее и впал в дрему. Любой нормальный кот при каждом удобном случае должен впадать в дрему. Это так же необходимо для его здоровья, как обычной собаке два раза в день прогуляться на улицу. Сонная пелена то накатывала, то отступала, а кот то бродил по холмам страны снов и охотился на птичек, то принимался обдумывать, с какого угла он начнет метить жилье нового хозяина.
      Кстати, сколько может быть в его жилище углов? И как он относится к тому, что кто-то их будет метить? Эти люди, как только порядочный кот начинает метить свою территорию, обычно сходят с ума. Почему-то им это не нравится.
      Может, они тоже метят свое жилье, причем каким-нибудь странным людским способом, так, что ни одна кошка не может этих меток унюхать?
      Между тем переулок кончился, и мертвый хозяин вышел на другую улицу. Она была более узкая, чем предыдущая. Да и дома на ней стояли в основном старые, с облупившейся штукатуркой и обшарпанными дверями.
      В очередной раз вынырнув из полусна, кот заметил, что его мертвый хозяин находится теперь уже явно на окраине города. Где-то за домами поблескивала лента реки. Нищих попадалось все меньше и меньше.
      «Куда он все-таки идет? И зачем это нужно тому кто им управляет? – подумал кот, снова проваливаясь в полудрему. – Хотя, мое ли это дело?»
      Проснулся он от неожиданного толчка. Результатом этого толчка стало то, что кот едва не свалился с плеча мертвого хозяина. Его спасла лишь хорошая реакция. Совершенно машинально запустив когти в куртку мертвого хозяина, кот все-таки удержался.
      Сна у него, понятное дело, не осталось ни в одном глазу. Да и вообще стоило осмотреться.
      Кот так и поступил.
      Выяснилось, что разбудивший его толчок был следствием того, что мертвый хозяин остановился. Теперь он стоял неподвижно, словно жена Лота, уже удовлетворившая свое любопытство, и, похоже, готовился пребывать в этом состоянии бесконечно долго. Или пока что-то не случится. Или пока не превратится в скелет. Или...
      «Похоже, он достиг цели своего путешествия», – подумал кот.
      Место, в котором оказались он и его мертвый хозяин, являлось всего лишь самой обыкновенной лесной дорогой. Причем город, судя по доносившимся до кота звукам, был не очень недалеко.
      Пахло прелыми, прошлогодними листьями, пометом каких-то неведомых лесных зверьков, цветами, пряными грибами и еще сотней-другой запахов, определить которые кот был не в состоянии.
      Он вдруг осознал, что едва ли не первый раз находится в лесу. Ему стало одновременно и страшно, и любопытно, захотелось плюнуть на все, спрыгнуть с плеча мертвого хозяина и отправиться на разведку.
      «Наверное, это было бы интересно, – подумал кот. – Может, удастся определить, кто или что испускает хотя бы некоторые из всех этих незнакомых запахов? Может быть, я обнаружу добычу и даже сумею ее поймать?.. А за это время, кстати, мертвый хозяин может куда-нибудь уйти».
      Последняя мысль коту вовсе не понравилась, и он решил с разведкой повременить. Не хватало еще потерять то, ради чего он последние несколько часов валял такого дурака, каким не был за всю жизнь.
      Да, повременить. Подождать. Должна же все-таки существовать причина такого длинного путешествия его мертвого хозяина? Должна. И будь он проклят, если не узнает, в чем тут дело.
      Кстати, а пока не мешает немного подремать.
      Кот уже и в самом деле собирался снова впасть в дрему, когда неподалеку послышались чьи-то шаги.
      Кот благоразумно приготовился, чуть что, шмыгнуть в кусты.
      Ему вдруг пришло в голову, что это путешествие для него могло окончиться и не совсем благополучно. Кто знает, может, мертвый хозяин пришел в это пустынное место лишь для того, чтобы совершить некий религиозный обряд? Например, принести в жертву неведомому, безусловно, злобному богу одного очень умного и красивого, но излишне доверчивого кота.
      При мысли о таком варианте кот издал тихое шипение. Мертвый хозяин на него никак не отреагировал. Стоял себе, словно большая механическая кукла, у которой кончился завод, и ждал.
      Шаги приближались.
      Вскоре кот уже смог определить, что идут несколько человек. Еще через минуту он их увидел. Ветки росших неподалеку кустов зашевелились, и из-за них появились двое. Когда они подошли к мертвому хозяину, кот почти сразу определил, что они от него ничем не отличаются. Такие же мертвые люди. Вооруженные... И нити...
      От головы каждого из них тянулась нить судьбы. Точно такая, как та, что управляла мертвым хозяином.

* * *

      Нищие за окном орали просто немилосердно. Псоглавец поморщился. Нищих он не любил, и жителей этого мира, похоже, в силу своей глупости их обожавших, презирал до глубины души.
      Хотя, может быть, особая любовь к нищим у местных жителей проявляется всего лишь нынешней ночью?
      Он находился в этом мире уже несколько дней и никакой особой любви к побирушкам до сих пор не наблюдал. Но вот настала ночь нищих...
      «Что они в них нашли? – думал псоглавец. – И зачем устраивать такой тарарам? Странный, очень странный мир. Предыдущей ночью по городу шастали какие-то полудурки с дудочками, сейчас – грязные проходимцы в лохмотьях. Откуда они каждую ночь берутся?»
      Он плотнее задернул шторы на окне и, сев на расшатанный, скрипучий стул, задумчиво провел ногтем по зубам. Завтра, прежде чем отправиться в дом вампирши, он обязательно еще раз отполирует зубы. Такое событие надо хоть как-то отметить. Его первый слуга в этом мире. Да к тому же еще настоящая, сильная, достаточно опытная вампирша.
      Редкая удача.
      Оборотней, с тех пор как он покинул дом родителей и стал самостоятельно обзаводиться слугами. у него перебывало достаточно. Вампиров же он выловил всего трех. Объяснялось это тем, что вампиры в его мире, да пожалуй и во многих других, попадались редко. Кроме того, они были по своей природе одиночками. В то время как те же оборотни, как правило, охотились стаями. Выловил одного – можешь смело в этой же местности искать еще несколько. Вампиры с себе подобными вступали в контакт очень неохотно.
      Псоглавец знал, что если в каком-либо городе жил вампир, искать там же второго было бесполезно.
      Таким образом, получалось, что ему здорово повезло. Уже через несколько дней пребывания в новом мире наткнуться на след вампирши было редким везением. Теперь надо было ее не прошляпить.
      Да, не прошляпить!
      Псоглавец скрипнул зубами и от огорчения едва не завыл.
      Ну кто мог знать, что эта глупая вампирша знает старый, казалось, всеми уже забытый рецепт и проведет возле своего гроба ту проклятую черту? Как она вообще до такого додумалась?
      Он встал и заходил по комнате, нервно размахивая руками, время от времени от избытка чувств щелкая зубами.
      Все-таки он лопух. Настоящий, стопроцентный лопух. Прежде чем отправиться в гости к вампирше, надо было подготовиться ко всему. Даже к тому, что она его появление предугадала.
      Вампирша! Редкая рыбка. Это тебе не какой-нибудь вонючий оборотень. Ради такого слуги стоит и постараться. А уж если поймаешь, все твои труды окупятся сторицей.
      Глупых оборотней, для того чтобы они стали добывать золото и драгоценности, приходится натаскивать, да еще как. Им главное разорвать добычу на клочки и, утолив жажду убийства, отправиться восвояси, оставив после себя массу следов, по которым их может выловить любой недотепа-дэв.
      Вампиры другие. Они умеют обделывать свои дела бесшумно, не оставляя лишних следов, понимают толк в золоте и ценностях, да и вообще гораздо умнее.
      Конечно, те три вампира, которых ему удалось сделать своими слугами, с течением времени погибли. Это неизбежно. У вампиров слишком медленный обмен веществ. Им после каждой охоты нужно хорошенько выспаться. На это уходит неделя или две. С его точки зрения – совершенно недопустимая трата времени. Он не может давать своим слугам так долго отдыхать хотя бы потому, что срок его жизни такой же, как и у обычного человека. Нескольких сотен лет безбедного существования у него в будущем нет. А стало быть, он должен торопиться. И соответственно, его слуги должны действовать более энергично.
      «Да, энергично, – подумал псоглавец, останавливаясь посреди комнаты. – Я не могу тратить по две недели, ожидая, пока мой слуга выспится и будет готов выполнить очередное задание. Не мо-гу. До постройки логова остался всего год. Если я не соберу достаточное количество золота, щенки могут появиться на свет слабыми. А ведь, кроме поисков золота, необходимо еще найти самку. За ней наверняка придется возвращаться в свой родной мир».
      Вот этого псоглавцу уже никак не хотелось. Он только что еле унес из него ноги, причем только благодаря тому, что бросил все накопленные для постройки логова запасы. А также стаю отлично выдрессированных оборотней.
      При воспоминании об бегстве из родного мира псоглавец тихо заскулил.
      А ведь все началось так просто и обыденно. Он нашел, казалось, вполне подходящий город, устроился, обзавелся слугами и даже приступил к постройке логова. Он уже собирался отправиться на поиски самки, когда случилась катастрофа.
      Его оборотни напали на караван купцов из южных земель. Действуя четко и слаженно, стая чудовищ мгновенно перебила охрану, а также всех караванщиков. Караван был разграблен. То, что осталось от трупов, после того как оборотни насытились. исчезло в одной из окружавших город бездонных трясин. Сокровища, и в том числе несколько шкатулок из прекрасного драконьего камня, были доставлены в логово.
      Короче, все было сделано без сучка и задоринки. Все. За исключением одной мелочи.
      С караваном, о чем псоглавец не знал, возвращалась из предпринятого в целях поправки здоровья путешествия дочь мэра города.
      Когда караван в назначенный срок не появился, мэр отправил на его поиски несколько кожчулков – местных следопытов. И конечно, они обнаружили следы каравана, а также дознались об участи ехавших с ним людей.
      Узнав, что его любимая дочь погибла, мэр пришел в дикую ярость. Поскольку кожчулки доложили, кто уничтожил караван, мэр поднял на ноги всех дэвов в городе. А те довольно быстро обнаружили логово.
      Узнав о том, что на него началась охота, псоглавец приказал своим оборотням рассеяться по лесу. Он считал, что там их охотники не найдут, пусть даже им помогает хоть сотня следопытов. Он думал, что через пару дней мэр успокоится, и он снова сможет вернуться в город.
      Подумаешь, какая-то дочь! Было бы из-за чего поднимать шум.
      Не тут-то было.
      Убедившись, что оборотней уже не поймаешь, мэр приказал выловить главного виновника. С течением времени ярость его не утихала, а наоборот, казалось, усиливалась.
      Вот тут-то и начался кошмар.
      Дэвы и кожчулки под предводительством пылающего жаждой мести мэра много дней и ночей гнали псоглавца сначала по лесу, а потом по саванне, почти до самой пустыни. В пустыне он от них оторвался, но, оказавшись на границе княжества Шек, снова обнаружил идущих по своим следам кожчулков. Более того, преследователи умудрились каким-то образом предупредить о его появлении местных дэвов. Засады, топкие болота, преследователи, летящие вдогонку стрелы. Дэвы верхом на здоровенных, очень смахивающих на огромных зайцев тварях. Лесные жители в одеждах из шкур. маленькие, жутко злобные и коварные. Прикрытые ветками ямы, утыканные острыми кольями, смазанными растительным ядом. Здоровенные хищники, приходящие из темноты и недвусмысленно дающие понять, что мечтают набить желудок его плотью. Слизистые призраки, пытавшиеся завести его в трясину и отставшие только тогда, когда он пожертвовал им клок шерсти с головы. Пара-другая сердобольных старичков и старушек, согласившихся приютить его на ночь, для того чтобы опоить сонной травой, ограбить и убить. И многое, многое другое...
      Он нахлебался этого выше крыши. К тому моменту, когда лесная дорога, по которой он удирал от преследователей, уткнулась в ворота миров, псоглавцу уже стали приходить в голову мысли о том, что самый лучший способ избавиться от подобных мучений – это сесть на дорогу и дождаться дэвов. Какую бы казнь они для него ни придумали, он, несомненно, получит две выгоды. Во первых: хоть немного отдохнет. Во вторых: его неизбежно убьют, а стало быть, кошмар кончится.
      К счастью, он оказался у ворот миров раньше. чем это желание стало непреодолимым.
      Конечно, ворота охраняли два дэва. Он быстро соорудил личину и проскользнул мимо них на перемычку, ведущую к воротам в соседний мир. Оказавшись возле них, псоглавец оглянулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть подъезжавший к воротам, которые он только что миновал, отряд преследователей.
      «Ускользнул, – подумал псоглавец. – Преследовать меня в другом мире они не посмеют».
      У него еще хватило сил добраться до ближайшего городка и устроиться в первую попавшуюся гостиницу. Следующие три дня он отсыпался и отъедался. Но вот силы были восстановлены, и он решил, что пора выйти на охоту. Времени на постройку гнезда оставалось совсем мало.
      Сказано – сделано.
      Хорошо зная, что в это время оборотни несколько теряют бдительность, он вышел на охоту под утро. И уже через полчаса увидел возвращавшуюся с удачной охоты вампиршу. Еще не старую, достаточно опытную и сильную. Как раз такую, какая ему и была нужна.
      Это было прошлой ночью.
      Псоглавец мечтательно улыбнулся.
      Даже если вампирша покинет свое убежище н попытается спастись бегством, ей от него не уйти. Он станет преследовать ее хоть по всему миру и рано или поздно поймает. Ему уже приходилось проделывать подобное. Нет, добыче не уйти. И старые рецепты ей не помогут. В отличие от прошлой ночи, он приготовился.
      Теперь остается только дождаться дня, Псоглавец уже хотел лечь на кровать и немного поспать, когда в дверь его комнаты тихо постучали.
      Это еще что такое?
      На мгновение остановившись возле старого, треснувшего зеркала, чтобы наложить личину, превратившую его морду во вполне стандартное человеческое лицо, он подошел к двери.
      Стук повторился.
      Кому он мог понадобиться?
      – Кто там? – осторожно спросил псоглавец. Из-за двери послышалось тихое шипение, и хриплый голос сказал:
      – Мне нужно с тобой поговорить. У меня к тебе есть предложение.
      – А кто ты?
      – Открой дверь, тогда узнаешь.
      Псоглавец хмыкнул. Единственным существом, которое в этом мире пока могло желать его смерти, была вампирша. Но она, если помнит, кто такие псоглавцы, никогда не рискнет вступить с ним в схватку. По крайней мере, пока не окажется в совершенно безвыходном положении. Выход у нее пока есть – убежать. Да и голос неожиданного визитера совсем не похож на женский. В то же время это тихое, доносящееся из-за двери шипение, хотя он и не мог определить, кому оно принадлежит, показалось псоглавцу знакомым.
      Эх, была не была!
      Псоглавец отодвинул засов и открыл дверь. Увидев того, кто за ней стоял, он моментально пожалел о проявленной беззаботности. Гостем оказался сын змеи.
      Проскользнув в дверь, он осторожно ее прикрыл и, улыбнувшись так, что псоглавец прекрасно рассмотрел длинные кривые клыки, проговорил:
      – Давненько я не сталкивался с такими, как ты. Думал, больше и не встречусь. И ошибался. С чем к нам пожаловал?
      Псоглавец сейчас же отскочил к окну и приготовился к драке. Конечно, у сына змеи было определенное преимущество. На боку у него висел короткий меч в потертых ножнах. Если и в самом деле придется сражаться, этот меч, конечно, даст сыну змеи определенное преимущество. Однако сдаваться было рано. У псоглавца оставались в запасе кое-какие козыри.
      – Да убери ты свою личину. Не люблю разговаривать с теми, кто прячет морду.
      – Могу и убрать.
      Псоглавец снял закрывавшую его лицо маску и продемонстрировал собственный набор клыков. Они были едва ли не длиннее, чем у сына змеи.
      – Ну вот и отлично. – проговорил тот. – А теперь побеседуем?
      Псоглавец бросил на сына змеи недоверчивый взгляд.
      – Ты и в самом деле пришел лишь поговорить?
      – Это будет зависеть от результатов нашего разговора.
      – Угу, понятно. Значит, поговорить... И о чем? Псоглавец недоверчиво покачал головой.
      – О твоем будущем. – Сын змеи привалился к двери спиной и снова улыбнулся. – Я так понимаю, ты намерен устроить в этом городе логово?
      – Намерен.
      – В таком случае, я пришел тебя предостеречь. Этого делать не стоит. Где угодно, только не здесь. Этот город для тебя закрыт.
      – Почему?
      – Потому что нам так хочется.
      – А если я не соглашусь?
      – Мы даже не будем пачкать о тебя руки. Зачем? Есть и менее хлопотные способы. Кстати, у тебя очень хорошая личина. Наверняка ты заплатил за нее какому-нибудь волшебнику приличную сумму денег Стоит намекнуть местным дэвам, что один из приезжих скрывает свое истинное обличье под маской, как они сейчас же этим заинтересуются и пожелают увидеть твое настоящее лицо. Как думаешь, что они сделают обнаружив вместо него мохнатую морду?
      Псоглавец рассеянно почесал за ухом.
      Да, сын змеи вполне мог претворить свою угрозу в жизнь. А дэвы таких, как он, не жаловали. И даже если удастся доказать им, что он не опасен, о постройке логова можно будет забыть.
      Плохо, очень плохо.
      Однако не все еще потеряно.
      – Хорошо, я уеду, – сказал псоглавец. – Завтра к вечеру. Это все, что ты хотел мне сказать?
      – Нет – сын змеи сделал шаг вперед и положил лапу на рукоять меча. – Еще не все. Я так понимаю, ты положил глаз на проживающую в этом городе вампиршу?
      – Об этом можете не беспокоиться. Я заберу ее с собой. При этом так милый вашему сердцу город только выиграет, избавившись от вампирши. Я же получу...
      – Ты не прикоснешься к ней и пальцем, – приказал сын змеи. – Напрочь забудешь о ее существовании. Доходит?
      Вот это уже было скверно. От вампирши псоглавец отказаться никак не мог. А поскольку сын змеи отступать не намерен...
      Псоглавец прислушался. Крики нищих вроде бы стихали. Ну-да, ночь-то на исходе. Пора и честь знать.
      Он подумал, что, наверное, намерен сделать большую ошибку. Вот только выхода у него иного не было. Не мог он отказаться от вампирши. А шансы на то, что он в течение года нападет на след другого вампира, были исчезающе малы. Собственно, на это не стоило и надеяться.
      Значит, придется драться. Сейчас. Здесь. С сыном змеи. Плохо, очень плохо. Особенно если он успел сообщить своим соплеменникам, куда и по какому делу отправился.
      – Ну так как?
      Псоглавец решительно тряхнул головой.
      – Хорошо. Сам не знаю, почему я сегодня такой сговорчивый. Пусть будет так.
      Сын змеи тихо зашипел, потом спросил:
      – Значит, ты принимаешь наши условия?
      – А что мне еще остается делать? Не начинать же войну со всем вашим племенем? В одиночку ее не выиграешь. Стало быть, не стоит и затевать. Выпьешь со мной стакан эюпсного сока. в знак приязни и доверия?
      Сын змеи колебался всего лишь секунду.
      – Выпью. Но один глоток, не больше.
      – Вот и хорошо.
      Псоглавец шагнул к небольшому столику, на котором стояли бутылка с перебродившим эюпсным соком и два граненых стакана. Наполнив стаканы на треть, он протянул один сыну змеи. Тот подошел поближе и взял стакан.
      – В знак приязни и взаимопонимания, – еще раз сказал псоглавец.
      Сын змеи одобрительно кивнул и глотнул из стакана. Ставя его на столик, он слегка наклонился вперед. Как раз в этот момент псоглавец и полоснул его когтями по горлу.
      Он ошибся. Костяные пластинки, закрывавшие горло сына змеи, оказались толще, чем он рассчитывал. Острые словно ждихадские клинки когти нанесли сыну змеи глубокие раны, но нервных узлов не достали.
      Зашипев, как десяток рассерженных кобр, пятная пол зеленой, густой словно сироп кровью, сын змеи отпрыгнул в угол и вырвал меч из ножен. Псоглавец, бросившийся к нему, чтобы довершить начатое, умудрился увернуться от нацеленного в живот клинка и зацепил когтями левое плечо сына змеи.
      Не обращая внимания на боль, тот снова взмахнул мечом и отхватил противнику ухо. Завизжав, псоглавец покатился к окну, по пути опрокинув столик. Бутылка с эюпсным соком и стаканы разбились об пол.
      Мгновенно вскочив на ноги, псоглавец бросил взгляд в сторону окна. По крайней мере теперь у него была возможность выбить стекло, выскочить на улицу и дать деру. Вот только он воспользуется этой возможностью лишь в самом крайнем случае. Если он сейчас не убьет этого ужа-переростка, его песенка спета.
      – Стало быть, решил расторгнуть наше соглашение? – прошипел сын змеи.
      – Как ты догадался?
      – Из-за вампирши?
      – Конечно.
      – Лучше бы ты оставил ее в покое.
      – Я слишком долго удирал, там, в своем мире. Здесь я удирать больше не буду. У меня на это нет уже времени.
      Сын змеи слегка опустил меч. В глазах его на секунду мелькнул странный желтый огонек.
      – Я понимаю. Жаль, очень жаль, но я пообещал и свое слово сдержу.
      – В таком случае...
      Они прыгнули навстречу друг другу. Псоглавец рассчитывал полоснуть когтями сыну змеи по глазам. Тот вовремя отскочил в сторону и ударил с разворота. Острое лезвие рассекло псоглавцу грудь и достало сердце...
      Некоторое время сын змеи стоял над трупом, напряженно прислушиваясь к доносившимся из коридора звукам. Убедившись, что никто из постояльцев не собирается поднимать тревогу, он вытер лезвие меча об одежду псоглавца и сунул его в ножны.
      Псоглавец лежал на спине. Мохнатая морда была повернута к окну, в мертвых глазах отражался лунный свет. Что-то в них еще было. Может быть, укор?
      Сын змеи вздохнул и снова прислушался. Гостиница жила своей обычной жизнью. Никого доносившиеся из этой комнаты звуки и в самом деле не всполошили. Да и с каких фиников? Дрались они почти бесшумно, и все произошло очень быстро. А ночь сегодня безопасная.
      Сын змеи провел рукой по горлу. Кровь все еще текла, хотя и не очень интенсивно. В любом случае, первым делом нужно было позаботиться о горле и левом плече. Потом придется уничтожить все следы и убрать труп. Кое-кто видел, как он входил в эту гостиницу Значит, надо сделать так, чтобы труп псоглавца нашли в другом месте. Конечно, хозяин гостиницы озаботится исчезновением жильца. Но видел он его лишь в личине и в найденном на окраине города чудовище не опознает Сын змеи снова взглянул на труп псоглавца. Конечно, придется повозиться, но главное – свои обязательства он выполнил. Теперь очередь Лисандры.

* * *

      Все-таки вы приняли неправильное решение, – сказал Христиан. Хантер покрутил головой и ничего не ответил. Он и сам знал, что неправильное. Однако большинство охотников высказалось за то, чтобы разделиться. В результате на долину магов наступало два отряда. В одном было семь охотников, в другом восемь.
      Полный кретинизм.
      «А виноват в этом ты, собственной персоной, – сказал себе Хантер. – Потому что пустил все на самотек. Вместо того чтобы взять командование на себя. понадеялся на всеобщую сознательность. И зря. Какой сознательности можно ожидать от людей, всю жизнь действовавших в одиночку?»
      Город уже кончился, и теперь отряд, в котором было семь охотников и один строптивый ученик, двигался по лесной дороге бодрым, уверенным шагом. Если они сохранят такой темп, то часа через четыре дотопают до следующего города. А там еще несколько часов, и вот она – долина магов. Возле нее они соединятся со вторым отрядом – и можно начинать штурм. Скорее всего, до наступления ночи все уже закончится. Или пан, или пропал. Или грудь в крестах, или голова в кустах. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Кто смел, тот и съел. И вообще, сказал Христиан, – тебе просто не хватило тяму взять власть в свои руки. А ;зря. У этого сборища индивидуалистов должен быть хоть какой-то предводитель. Командир, понимаешь?
      Хантер чертыхнулся.
      Он понимал. Он еще как понимал. И даже собирался так поступить. Вот только на всеобщем собрании сделать этого не смог. Не получилось.
      Каждый раз, как только на роль предводителя намечалась кандидатура, за которую горой стояло хотя бы несколько человек, тотчас обнаруживалось, что такое же количество охотников намерено голосовать против.
      Теперь, вспоминая это собрание, Хантер признавал, что сделал все возможное. Брум – тоже. В результате ни тот, ни другой перевеса не добились. Когда собрание зашло в тупик, кто-то предложил разделиться на два отряда.
      Хантер и Брум, конечно же, стали протестовать. Однако всем к этому времени уже так надоело спорить, что предложение было принято. Вот так оно все и получилось. Легко и просто. Как и положено любой несусветной глупости. Впрочем, сейчас Хантер уже стал склоняться к мысли, что в этом поступке имелся какой-то смысл. По крайней мере, в концепцию поступать неожиданно и ничего не делать по плану он укладывался просто идеально. Хантер и Христиан шли в хвосте отряда. Вообще-то они вроде бы должны были беседовать. Только вся беседа сводилась к тому, что мальчишка осуждающим тоном, с большими интервалами, высказывал свое мнение о собрании. Когда Христиан в очередной раз заговорил, Хантер был уверен, что ничего нового этот зарвавшийся ученик уже придумать не сможет. И ошибся. В четвертый раз.
      Мальчик сказал:
      – И все это произошло всего лишь потому, что вы, кретины этакие, прежде чем шевелить мозгами, обожрались. Ясность ума и сытый желудок – вещи совершенно несовместимые.
      Мысль эта показалась Хантеру настолько неожиданной, что он не выдержал и даже буркнул:
      – Ну?
      – Точно, – Христиан со злостью пнул валявшийся на дороге камешек. Тот попал в ногу идущему впереди них Марвину. Оглянувшись, Марвин погрозил Христиану пальцем. Мальчик, естественно, принял совершенно невинный вид.
      Хантер подумал, что Марвин все равно, благодаря нитям судьбы, поймет, кто пнул камешек. Зачем же тогда было делать невинное лицо?
      Как учитель, он должен был напомнить об этом Христиану, но решил пока обождать. Тот мог принять напоминание за попытку свести счеты и обозлиться еще больше.
      А этого Хантеру в данный момент не хотелось вовсе. У него и так на душе было достаточно паршиво. Ему хотелось сесть на дорогу, прямо в пыль, и по-волчьи завыть. Ни для чего. Просто чтобы отвести душу.
      Да, завыть. Хорошее дело.
      Хантеру почему-то казалось что после этого ему станет легче. Или не станет? Какая, собственно, разница? Главное попробовать.
      Он не попытался претворить эту мысль в жизнь лишь потому, что не знал, как на его странное поведение отреагируют другие охотники. Кстати, о других охотниках... Судя по нитям судьбы, настроение у них тоже не шибко радужное.
      – Интересно, – сказал Христиан. – Понимают ли другие члены вашей веселой команды обалдуев, какую глупость они сделали?
      Хантер окинул взглядом идущих впереди охотников. Он мог бы поклясться, что никто из них об этом пресловутом собрании уже и не помнит.
      Ну, было – значит было. Дело сделано, и незачем теперь о нем вспоминать. Тем более что ничего изменить невозможно.
      Очень правильное и трезвое отношение к жизни. Достойное людей, всю жизнь рассчитывавших только на себя, привыкших жить только своим умом и учитывавших только свое собственное мнение.
      Браво! Гип-гип ура! Банзай!
      – А тебе не приходило в голову, что, разделившись, вы, кретины этакие, сыграли на руку черным магам? Может быть, так им легче будет вас перебить? И вообще, случайно ли это произошло?
      Хантер вздрогнул и бросил на Христиана испытующий взгляд.
      Нет, ни о каком лукавстве не могло быть и речи. Судя по всему, эта мысль и в самом деле пришла мальчику в голову именно сейчас. А раз пришла, то он ее и высказал.
      И все таки что именно ее вызвало?
      – Почему ты так думаешь? – спросил Хантер. Теперь удивляться пришел черед мальчику.
      – О чем ты? – спросил он.
      – Ну, ты сказал, что мы на собрании проголосовали за то, чтобы разделиться, не случайно. У тебя есть какие-то факты, или ты это ляпнул, не очень подумав?
      Христиан почесал в затылке.
      – Нет, никаких фактов. Да... гм... похоже, я и в самом деле это сказал случайно. Хантер покачал головой.
      – Плохо.
      – Почему?
      Хантер не ответил.
      Христиан еще некоторое время донимал его вопросами, но убедившись, что учитель отвечать не намерен, отстал.
      Немного погодя дорога, по которой шли охотники, вывела их к реке.
      Река была неширокая и очень быстрая. И конечно, мост через нее был в наличии. А еще на этом мосту застряла запряженная игуанодонами повозка какого-то купца.
      Подойдя поближе, охотники углядели, что повозка застряла благодаря довольно крупному плезиозавру. Может быть, он за что-то очень не любил купцов и их повозки, хотя скорее всего ему просто хотелось поиграть. Как бы то ни было, но плезиозавр, высунув из воды длинную шею, увенчанную небольшой, изящной головкой, вцепился зубами в край повозки и, судя по всему, отпускать его не хотел ни за какие коврижки.
      Игуанодоны ревели, купец ругался, мальчишка, слуга купца, орал как оглашенный. Плезиозавр держал край повозки и отпускать, похоже, не собирался.
      Конечно же, Христиан бросился к мосту со всех ног и, прежде чем подоспели охотники, успел дать купцу несколько ценных советов. Выслушав их, купец послал мальчишку подальше и не сделал ни малейшей попытки последовать хотя бы одному из его советов.
      Как всякий купец, он был не лишен некоторой житейской мудрости. Кроме того, он, похоже, никак не мог решить, что его больше пугает: то, что плезиозавр держит повозку, или то, что произойдет, когда он ее отпустит. В самом деле, отпустив повозку, плезиозавр мог уцепиться за что-то другое. Например, за ногу ее хозяина.
      Впрочем, когда на мосту оказалось еще семь взрослых, сильных мужчин, купец взмолился о помощи. Хантер прикинул, что наступила пора устроить небольшой привал. Причем тот, кто желал, мог помочь торговцу в освобождении его повозки от живого плавающего якоря.
      Поскольку купец обещал щедро наградить своих избавителей, таких нашлось аж четверо. Пока Аск, Статли, Микс, Дет и, конечно же, примкнувший к ним Христиан возились с плезиозавром, остальные охотники уселись на траву недалеко от моста и закурили.
      Глядя на то, как длинный, худой Статли пытается всунуть плезиозавру в пасть здоровенный шест. Хантер снова вернулся к мыслям о пресловутом собрании.
      Итак, случайно ли то, что охотники разделились на два отряда? Может быть, да – а может быть – нет. По крайней мере, никакого реального выигрыша это решение не сулило. Кстати, полгода назад они приняли еще одно странное решение. Конечно, тогда им казалось, что оно оправданно. Теперь они знают, что оно являлось ошибкой. Из-за него они упустили благоприятный момент для атаки, а также потеряли трех человек. Может быть, решение разделиться приведет к еще худшим результатам?
      И еще...
      Мальчик. Он заявил, что ему кажется, будто они пришли к решению разделиться не случайно. Может быть, он, благодаря молодости, а стало быть, и более тонкому восприятию мира, уловил, что их принять это невыгодное решение заставили? Заставили? Каким образом? И кто?
      Черные маги?
      Нет, ни один из них не способен воздействовать на охотника так, что он этого не заметит.
      Тогда, может быть, хозяева черных магов, эти самые таинственные лендлорды?
      Вполне возможно, вполне возможно.

* * *

      Первый лендлорд плыл через туман забытья, в котором словно драгоценные камни светились воспоминания. Он ловко лавировал между ними, быстро продвигаясь к центру страны своих воспоминаний.
      Конечно, он мог остановиться и, прикоснувшись одной из своих нитей судьбы к ближайшему воспоминанию, вновь ощутить то, что происходило с ним год, десять лет, сто лет назад. Однако он этого не делал.
      Зачем? Сейчас у него на это не было времени. Он заглянул в страну воспоминаний для другого. Ему нужно было задать кое-какие вопросы и получить на них правдивые ответы.
      Конечно, добиться этого будет нелегко, но первый лендлорд надеялся, что сегодня ему повезет. По крайней мере, несколько раз такое случалось. Он миновал очередное воспоминание, машинально отметив, что, кажется, оно содержит в себе ощущение восторга, которое он испытал, сразив в одном из принадлежащих первородному дереву миров зеленого пятиголового сиама.
      Та еще была драка. Первую схватку он проиграл вчистую. Сиам даже умудрился отрезать его от центральной нити первородного дерева и тем самым лишить притока новой энергии. Враг уже готовился нанести последний удар, когда первый лендлорд неожиданно наткнулся на след жемчужного панцирника. Дальше ему повезло еще больше. То и дело уворачиваясь от ударов сиама, он отправился по следу, нашел панцирника и убедился, что тот находится в добром здравии. Панцирь, похожий на отполированную до блеска тарелку, метров трех в диаметре, он использовал как щит. Это позволило подобраться к сиаму вплотную. Ну, а дальше все пошло как по маслу.
      Эх, славное было дельце.
      Первый лендлорд просканировал окружающее пространство.
      То, что он искал, снова переместилось и теперь находилось совсем рядом.
      Прекрасно! Такое везение обязательно надо использовать. Пока модель первородного дерева не надумала переместиться, например в одну из дальних областей, где хранились воспоминания предков первого лендлорда.
      Это было бы очень досадно. Плыть куда-то к черту на кулички, да еще мимо воспоминаний, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия! Нет, этого допустить было нельзя.
      Первый лендлорд поплыл быстрее.
      Он так торопился, что даже не задержался возле одного из своих самых любимых воспоминаний, у которого до этого останавливался всегда. У воспоминания о том, как он, прослышав в одном из подвластных дереву миров о некоем способе игры со словами, называемом стихосложением, попытался им овладеть.
      Результатом этого явилась совершенно прелестная вещичка, начинавшаяся словами: «Я помню, как однажды, чудным летом, я стаю уток подстрелил дуплетом...». Конечно, он мог бы насочинять таких стихотворений хоть целую кучу. Но зачем? У него было воспоминание, и он в любой момент мог снова пережить те ощущения, которые сопутствуют их созданию. Этого было вполне достаточно.
      Как-то, размышляя о внутренней структуре других мыслящих созданий, в том числе и людей, первый лендлорд вдруг сообразил, что большинство их поступков обусловлены жаждой вновь пережить те или иные ощущения. Ему же было достаточно сделать что-то интересное всего лишь один раз.
      Сообразив это, он едва не пожалел людей, но, вовремя вспомнив, что в его хранилище вполне достаточно подобных воспоминаний, передумал.
      Первый лендлорд еще раз просканировал пространство.
      Просто отлично! Еще одно небольшое усилие. Еще одна совсем крохотная коррекция курса.
      Теперь, зная направление, он уже мог различить исходящее от модели первородного дерева сияние. А это означало, что он управится быстрее, чем рассчитывал. Если только модель в самый последний момент не надумает переместиться.
      Не надумала.
      Он соприкоснулся с аурой модели и резко сбавил скорость. Все, теперь спешка не нужна. Модель почувствовала его присутствие и, до тех пор пока с ним не пообщается, никуда не денется.
      Подобравшись к цели как можно ближе, первый лендлорд выпустил несколько нитей. Нежно. словно невесомые пушинки, они скользнули по нитям модели первородного дерева и тотчас же отпрянули, чтобы уже через две милиединицы времени прикоснуться к ним вновь. На этот раз нити разделились не сразу, да и сделали они это медленно, словно неохотно.
      Первый лендлорд ощутил, как по его телу пробежала короткая дрожь.
      Вот и отлично. Теперь он был полностью уверен, что модель его узнала.
      Новое соприкосновение. На этот раз нити разъединяться не собирались. Еще милиединица времени – и они превратились в единое целое. Теперь можно было начинать ритуал, традиционно предшествующий разговору.
      Будь перед первым лендлордом не модель, а настоящее первородное дерево, этот ритуал должен был длиться очень долго. При общении с моделью его можно было сократить раз в десять. Первый лендлорд так и поступил. Излишками времени он не располагал.
      Быстро проговорив все необходимые слова, он настроил свой мозг на восприятие исходящих от модели первородного дерева образов. Тотчас же у него в мозгу зазвучал гулкий, словно большой медный колокол, голос:
      – Ты готов впитывать мои мысли?
      – Да, – ответил первый лендлорд.
      – Что ты хочешь узнать?
      Согласно обычаю, первые три вопроса не должны иметь отношения к тому делу, по которому он явился.
      – Насколько красный цвет опаснее синего?
      – Настолько, насколько наступающая заря коварнее отступающего моря.
      – Но ведь есть еще и зависимость между цветом отступающей зари и ее скоростью, цветом моря и его глубиной. Как быть с ними?
      – Конечно, они оказывают определенное влияние, но в конце концов все обязательно упирается в объем. Все знают, что чем насыщеннее цвет, тем он объемнее, а стало быть, сильнее и опаснее.
      – Известны ли случаи, когда объем поглощал силу цвета, делал его менее опасным?
      – Изредка, когда тому, кто пользуется объемом, случается нарушить его пропорции. Вот тогда сила и насыщенность растворяются в объеме. Как правило, вслед за ними исчезает и нарушивший объем неумеха.
      Да, все пока было отлично. Перед тем как ответить на третий вопрос, модель священного дерева сделала крохотную паузу, и это означало, что он ей слегка понравился.
      Хороший знак. Может быть, она даже станет отвечать на заготовленные для нее вопросы попонятнее. Такое с ней случалось. Конечно, за настоящим первородным деревом ей было не угнаться, но именно за это-то ее первый лендлорд и ценил.
      Иногда, на кое-какие вопросы, нужны очень четкие, простые и понятные ответы. Конечно, настолько, насколько это возможно для подобия первородного дерева. Совсем уж просто и понятно отвечать модель не сможет.
      Однако... Первый лендлорд знал, что в предстоящей схватке с охотниками ему может пригодиться все, пусть даже и несколько туманных ответов на мучающие его вопросы.
      – Как победить охотников?
      – Только с помощью мыслей. Любая победа становится победой только при помощи правильных мыслей.
      – Сумею ли я победить охотников?
      – Безусловно.
      «Тут что-то не так, – подумал первый лендлорд. – Слишком категоричный ответ. Ну-ка. попробуем по другому».
      – Сумеют ли охотники победить меня?
      – Несомненно.
      «Вот теперь все в порядке, – соображал первый лендлорд. – Достаточно туманно и запутанно. А переспрашивать нельзя. Получишь совсем уж невразумительный ответ. Хотя, может быть, рискнуть?»
      – Так кто все-таки победит? Я или охотники?
      – Любое событие, на которое ты обращаешь свой взор, видится тобой лишь с той точки, с которой ты на него способен смотреть. Если тебе удастся перешагнуть на иную точку, то событие увидится совсем с другим знаком. Благодаря этому наш мир так разнообразен и неповторим.
      – Стало быть, я придумал неверный план?
      – Нет.
      – Но он не сработает?
      – Нет.
      – Тогда почему я не смогу победить охотников?
      – Ты сможешь это сделать.
      – Тогда...
      Задать следующий вопрос первый лендлорд не успел. Нити разомкнулись, и модель исчезла. На этот раз она появилась очень далеко. Лендлорд прикинул, что, добираясь до нее, потратит слишком много времени. Да и стоит ли это делать?
      Хм, поговорили. Хотя...
      У первого лендлорда было ощущение, что в словах модели имелась какая-то зацепка, некая мысль, которая должна ему помочь. Какая? Он должен хорошенько все обдумать и найти ее. Может быть, она ему поможет в предстоящей схватке.
      А сейчас он должен уйти из этого мира, вернуться туда, где его поджидают охотники, младшие маги и второй лендлорд, несомненно, что-то задумавший. Что именно? Нетрудно догадаться. Конечно, он хочет отыграться, жаждет реванша.
      «Ну, это мы еще посмотрим, – подумал первый лендлорд. – Я ему устрою такой реванш, что он его запомнит очень надолго».

* * *

      До Мравена оставалось всего несколько часов лета.
      Лисандра углядела охотничью хижину и опустилась возле нее на землю. Хижина была сложена из огромных древесных стволов. Крышу ее покрывали листья зонтичной пальмы. Толстые. широкие, напоминающие цветом ломти слегка подгоревшего сала, они были уложены ровными рядами, причем так, чтобы внутрь хижины в случае дождя не попало ни капли воды.
      В общем, хижина Лисандре понравилась. Более того, судя по всему, в ней никто не жил уже по крайней мере несколько месяцев. А стало быть, вероятность того, что кто-то появится возле нее именно сегодня, была достаточно мала. Достаточно для того, чтобы сделать ее своим убежищем. Если это, конечно, понадобится.
      Лисандра озабоченно взглянула на небо. До рассвета оставалось совсем немного времени. Если сын змеи ее не обманул, если его амулет действительно обладает магическими свойствами, то солнечные лучи не причинят ей ни малейшего вреда.
      Вампирша усмехнулась. Ей припомнилась старая пословица: «Тот, кто полностью верит сыну змеи, подобен путнику, пускающемуся в плавание по бурному морю в старом корыте».
      Конечно, за долгую трехсотлетнюю жизнь ей приходилось не раз иметь дело с тем или иным сыном змеи. Ни одного из них в прямом обмане уличить ей так и не удалось. Однако какое бы соглашение они ни заключали, рано или поздно Лисандра обязательно обнаруживала в нем подвох. Иногда небольшой и не очень опасный, а иногда такой, что только держись.
      Именно поэтому Лисандра предпочла встретить солнце рядом с надежным убежищем. Если амулет сына змеи не сработает, прежде чем солнце превратит ее в пепел, она успеет спрятаться в хижине охотников.
      И все-таки...
      Вампирша мечтательно улыбнулась.
      Было бы здорово вновь увидеть этот мир при свете дня, пройтись по улицам какого-нибудь города, посмотреть на прохожих, заглянуть на базар, может быть, даже с кем-нибудь поговорить. Не с каким-нибудь барашком, интересующим ее всего лишь как источник крови, а с самым обыкновенным человеком. Может быть, они поговорят с ним о погоде, а может, о том, какое сегодня яркое солнце.
      «Хм, солнце, – сказала себе Лисандра. – А не слишком ли ты торопишься? Вдруг амулет от его лучей не спасает?»
      Ей даже на мгновение захотелось, чтобы так и оказалось. Если выяснится, что амулет не обладает никакой волшебной силой, она не погибнет, поскольку успеет спрятаться в хижине. А вот договор между ней и сыном змеи потеряет всякую силу.
      Впрочем, она тут же сообразила, что на это не стоит надеяться. На такое явное нарушение договора сын змеи не пойдет.
      «Все-таки в чем тут подвох? – подумала вампирша. – В чем? Ладно, поживем – увидим. Подождем. Кстати, не так уж и долго осталось».
      И она стала ждать. Что-что, а уж это, как и каждый вампир, она умела великолепно. Кстати. долго ждать ей и не пришлось.
      Первый солнечный луч коснулся ее минут через пятнадцать.
      Лисандра съежилась и непроизвольно зашипела. Она была готова к тому, что на нее вот-вот обрушится волна боли, что ее плоть, как это случалось уже несколько раз в прошлом, задымится, источая удушливый запах. Она готовилась к прыжку в сторону спасительной хижины. Однако ничего этого не произошло.
      Солнечный свет не причинил ей никакого вреда. Он ласкал ее кожу, он был теплый и совсем неопасный.
      Вампирша зашипела снова. Вот только на этот раз она шипела от удовольствия, от странного ощущения, которое было недоступно ей в течение трех сотен лет. Ей казалось, что солнечные лучи странным образом впрыснули ей под кожу солидную порцию тепла, вернули ей то время, когда она была живой, такой, как все, обычной девчонкой, мечтающей лишь о хорошем парне, с которым можно было бы завести семью, вырастить детей и, утолив заложенную в нее природой жажду продолжения рода, в свой срок тихо отойти в страну теней.
      Она прищурившись посмотрела на видневшийся над кромкой леса краешек солнца. А ведь она уже забыла, как оно выглядит. Забыла. И вот пришлось вспомнить. Благодаря амулету.
      Гм, амулету. Интересно, как давно эти жабьи морды могут делать такие амулеты? Наверное, очень давно. И ведь молчали же, поганцы. Может, они даже нашли средство от вампиризма? Может, и нашли, да только, с их точки зрения, объявлять об этом на весь мир невыгодно. В самом деле, какую выгоду дети змеи могут получить от того, что сделают пару десятков чудовищ самыми обычными, тривиальными людьми? Да никакой.
      А вот, в случае чего, поманить чудодейственным амулетом одного из вампиров очень даже выгодно. Она, например, за эту штучку что угодно сделает:
      Так ли?
      Да, так. И если бы она знала, как надавить на сына змеи, то уж наверняка бы сообразила, что именно у него потребовать.
      Лисандра тяжело вздохнула.
      Все, что она сейчас напридумывала, скорее всего не более чем глупые мечты и фантазии. Как же, человеком ей стать захотелось! Не получится.
      Почему? Да хотя бы потому, что она, фактически, ничего о сыне змеи не знает. И с чего она решила, что его соплеменники способны излечивать от вампиризма?
      Бред, чистейший бред.
      Между прочим, она не знает даже, сколько будет действовать этот амулет. Может быть, через неделю он превратится в обыкновенный кусок железа? Должен же был сын змеи как-то подстраховаться, на случай если она надумает дать деру? Будь она поглупее, наверное, так бы и сделала. Однако... Лисандра снова взглянула на солнце. Надо же – желтый, слепящий диск. И только. Теплый, живой, здоровенный диск, на который она не могла взглянуть три сотни лет. Вот теперь взглянула. А что дальше?
      Вампирша подпрыгнула и, превратившись в летучую мышь, полетела в сторону города.
      Она не боялась сбиться с дороги, поскольку чувство направления не подводило ее еще не разу. Может быть, оно было у нее с рождения, может, появилось, когда она стала вампиршей. Этого Лисандра уже не помнила. По правде говоря, это ее и не интересовало. Просто она всегда попадала куда нужно – и все.
      Когда лес внизу стал редеть, вампирша вспомнила об осторожности.
      Ночью ее защищала темнота. Кто обратит внимание на мелькнувшую по ночному небу тень? А если даже и заметит, то летящая куда-то по своим делам летучая мышь никого не удивит. Слишком большая? Может быть. Только кто может точно определить размеры того или иного предмета в темноте? Особенно если видел его всего лишь несколько мгновений.
      Другое дело – днем. Тут надо держать ухо востро. Стоит ее заметить какому-нибудь человеку как по округе тотчас же пойдет гулять слух, будто в лесу появилась особенная, гигантская летучая мышь. И конечно, найдется идиот, который попытается ее прикончить. Причем наверняка не один. Люди – они такие. Их хлебом не корми, дай только убить что-нибудь необычное. Просто мания у них какая-то. Когда лес стал еще реже, Лисандра углядела дорогу. Прикинув, что она ведет в город, вампирша приземлилась на ее обочине. Вытащив из висевшей на шее сумки платье, она быстро оделась.
      Ну вот, теперь осталось только напроситься к кому-нибудь в попутчики. Конечно, так она потеряет несколько часов, но зато попадет в город, не вызвав ничьих подозрений. Кстати, придется, видимо, снять комнату в гостинице. Ей нужно отдохнуть. А уж после этого она полетит к той самой долине и узнает, почему она так заинтересовала сына змеи.
      Однако это будет потом. Сейчас ей нужно напроситься к кому-то в попутчики.
      Ха, с ее-то внешностью...
      Через пять минут послышался топот лап игуанодона. Судя по всему, всадник ехал в город.
      То, что нужно.
      Лисандра пригладила волосы и, шагнув с обочины на дорогу, подумала, что судьба, кажется, к ней благосклонна. Теперь лишь бы что-нибудь в самый последний момент не сорвалось.
      Не сорвется.
      Вампирша поняла это, едва увидев всадника.
      Это был полный юноша в богатой одежде, с круглым, довольно наивным лицом. Конечно, на боку у юноши висел меч, но, судя по отделанным золотом ножнам и рукояти, он был скорее парадной игрушкой, нежели грозным боевым оружием. Короче, этакий великовозрастный сынок богатого купца или чиновника. Как раз то, что и требовалось.
      «Ну, этот-то от меня никуда не денется», – решила Лисандра.
      В самом деле, поравнявшись с вампиршей, всадник остановил своего скакуна и гаркнул:
      – Эй, девка, тебе что, в город? Чем будешь расплачиваться?
      – Это вы мне?
      Вампирша бросила на юнца ледяной взгляд и презрительно скривила губы, так, словно увидела самое ничтожное создание во всем мире. Это возымело действие. Юнец смутился и забормотал:
      – Э-э-э... Леди, я никоим образом не хотел вас оскорбить... даже наоборот... был бы счастлив... если смогу, подбросить вас до города.
      – Ладно, поехали, – махнула рукой Лисандра. – Но учти, будешь грубить – укушу. Очень больно. Хотя, кто знает, может быть, тебе это понравится.
      Она закинула сумку на плечо и, ловко вскарабкавшись на игуанодона, устроилась позади юноши. Тот ошарашенно помотал головой, хотел было что-то сказать, но передумал.
      – Вот и правильно, – одобрила Лисандра. – Совершенно незачем задавать разные глупые вопросы. Много будешь знать, плохо будешь спать. Поехали.
      Она хлопнула игуанодона по крупу. Тот покорно затрусил в сторону города. Юнец попытался обернуться, чтобы еще раз взглянуть на нее. Очевидно, он все еще не мог сообразить, как получилось, что он везет на своем скакуне красивую девушку, не взяв с нее обычной в таком случае платы.
      – Не вертись, – прикрикнула на него Лисандра. – Того и гляди, из седла выпадешь.
      Юнец затих. Видимо, что-то задумал.
      Лисандра усмехнулась.
      Ах, если бы у нее все противники были такими опасными, как этот шалопай. Но нет, с теми же детьми змеи шутки плохи.
      «И все-таки, – подумала она, – где же подвох? Амулет и в самом деле спасает от солнечных лучей. А подвох в этой сделке с сыном змеи должен, просто обязан быть. Стало быть, он в чем-то другом. В чем? Когда я его обнаружу? И чем он мне грозит? Вот три вопроса, ответ на которые я хотела бы услышать немедленно».

* * *

      Шондибан Уховерт вытащил из кармана глиняную трубку, набил ее корой дерева руг и, выудив из костра уголек, прикурил. Сделав несколько затяжек, он взглянул в сторону вещих стариков и одобрительно кивнул.
      Вещие старики уже впали в транс. Некоторые настолько соединились с великим духом, что катались по земле, издавая странные звуки, более всего напоминающие собачий лай. Те, кому это не удалось, все еще плясали вокруг огромного, вырезанного из ствола рубинового дерева идола. У идола были красные, кровожадные глаза, пышные, сделанные из голубого моха усы и острые, акульи зубы. Прежде чем начать пляску, старики вылили возле идола чашку крови, и теперь над пятном влажной земли вилась стайка мух.
      – Йа-ха-ха... кровавый поход... очень кровавый поход! – взвыл самый старый из вещих стариков. – Много мертвых! Много крови! Духи предков будут довольны.
      Шондибан довольно улыбнулся. Предсказание можно было считать благоприятным. Если только он понял его правильно. , С этими предсказаниями всегда так. Полной уверенности они не дают. В конце концов всегда может оказаться, что куча мертвецов, обещанная предсказателем, будет состоять из воинов его отряда.
      Шондибан снова затянулся ароматным дымом и подумал, что этого не будет. За последние пять лет предводительствуемые им отряды всегда возвращались с победой, обильной добычей и минимальными потерями. Он знал, что некоторые молодые воины, хлебнув больше, чем положено, настойки черного гриба, уверяли друг друга, что это не более чем везение.
      Везение? Ха! Благоволение богов, вот что это такое. Он, в отличие от других военных вождей, всегда строго следовал всем ритуалам, и, как положено, перед походом устраивал ритуальные пляски. И боги щедро оделяли его удачей. Так же будет и сейчас. Он был в этом уверен. Он это знал.
      Самый старый вещий старик высоко подпрыгнул, круто развернулся на месте, выдрал из бороды клок волос и, потрясая им, завопил:
      – Слава! Кровь! Золото! Враги для выкупа! Трупы! Кровь! Трупы! Те, кто не почитает наших богов, должны умереть. Они созданы только для того. чтобы мы их убивали, чтобы приносить нам славу и богатство, чтобы нам было дано почувствовать наше превосходство.
      Шондибан удовлетворенно кивнул.
      Верно излагает. Надо будет, вернувшись из похода, сделать вещим старикам богатое приношение. Они это заслужили. Такой ритуальной пляски не устраивали со времен великих завоевателей прошлого. Да, славное было времечко. Тогда, много лет назад, все эти жители городов, услышав слово «мальб», бледнели и портили воздух от ужаса. Эх, вернуть бы его обратно!
      Кстати, а почему и нет? Еще несколько удачных походов, и его имя войдет в историю. И вещие старики, прежде чем начать очередную ритуальную пляску, будут произносить его вместе с именами других легендарных героев прошлого.
      Он неторопливо докурил трубку, выбил ее о ствол ближайшего дерева и поглядел на своих воинов, кольцом окружавших поляну, на которой шла ритуальная пляска. Похоже, она произвела на них большое впечатление.
      Отлично. Это ему как раз и нужно.
      Шондибан снова взглянул на вещих стариков.
      Все они, за исключением самого старого, уже валялись на земле, корчились и вопили по-звериному. Похоже, ритуальная пляска близилась к концу. Еще немного, и вещие старики потеряют сознание, самый старый из них сядет к костру и, выпив чашу крука, приготовленного из свежего молока игуанодонихи, объявит, что пляска закончена. И начнет возвращать вещих стариков в сознание. Именно поэтому он соединяется с богами не до конца. Кто-то должен следить за тем, чтобы старики не ушли к богам навсегда. Конечно, в любое другое время – скатертью дорожка. Но только не во время ритуальной пляски.
      Шондибан вздрогнул. Ему послышалось тихое бормотание, причем так, словно говоривший сидел прямо у него в голове.
      Да нет, так не бывает. Это ему всего лишь показалось. Хотя... Говорят, многим великим воинам, перед тем как они совершали всякие подвиги, были видения. Может, и он удостоился?
      «Ты похож на большого глупого диплодока, – сказал себе Шондибан Уховерт. – Все эти бредни о видениях и пророчествах придумывают сказители, для того чтобы завлечь доверчивых слушателей и сшибить с них монету. На самом деле все проще. Большой, сильный парень типа тебя идет и режет горло ничтожным горожанам. Он забирает у них все, что пожелает, трахает их дочерей, а также жен, сжигает их дома и с победой возвращается обратно в горы. И если ему очень везет, то он захватывает столько добычи, что даже может подкинуть кое-что подвернувшемуся под руку сказителю. Конечно, в благодарность тот сочиняет песнь, в которой расписывает победителя могучим, отважным и жутко благородным. Естественно, другие сказители, озабоченные обновлением репертуара, сейчас же начинают это сказание распевать, что-то в нем меняют и переделывают. Через пару лет его невозможно узнать. Крой ведет себя как умалишенный, его буквально осаждают всяческие предчувствия, предсказания и голоса. А враги у него этакие кровожадные бестии, мечтающие только о том, чтобы искупаться в крови невинных людей и сделать герою как можно большее количество пакостей. Нет, то, что якобы звучит у тебя в голове, всего лишь следствие солидной порции крука».
      Подумав так, он успокоился. Да и бормотание стихло. На пару минут. По истечении этого срока оно снова появилось. Причем на этот раз голос слышался громче, так что Уховерт смог различить даже отдельные слова.
      – Оружие... мгмгммм... враги... мгмгммм... богатство... гмгмггг... слава....
      Шондибан чертыхнулся.
      Нет, так просто он не дастся. Происходящее с ним можно было объяснить двумя причинами. Либо все эти духи, время от времени снисходящие до разговоров со смертными, существуют, либо причиной слуховой галлюцинации послужил крак. В самом деле, некоторые из его воинов, достигнув определенной стадии опьянения, начинали слышать какие-то голоса и даже видели призрачные существа.
      «Какие, к дьяволу, духи? – подумал Шондибан. – Конечно, всему виной крак».
      Он попытался вспомнить, что рассказывал о своих видениях тот самый любитель крака. Вроде бы, они появляются после третьей чашки и исчезают после пятой. По крайней мере, у него.
      «Надо попробовать, – решил Шондибан. – Сколько я выпил? Как раз три. Стало быть, надо хлобыстнуть еще парочку».
      Он неторопливо огляделся. Ритуальная пляска, собственно, уже закончилась. Самый старый вещий старик сидел рядом и с совершенно безмятежным видом рассматривал бадью с краком. Вот он зачерпнул из нее здоровенной глиняной чашкой и, сделав глоток, крякнул от удовольствия.
      «Ишь, старый хрыч, – подумал Шондибан. – Лакает, словно ничего вкуснее за всю жизнь не пробовал. А ведь про него рассказывают, что в свое время он был неплохим воином. И отрядами попредводительствовал, и кровушки полил, и много чего награбил. Должен он был, должен попробовать и городских вин, и их разносолов. Неужели не напробовался всласть? Хотя когда все это было! Теперь ему и в самом деле осталась только одна радость – ритуальная пляска да чашка простого крака».
      Он тряхнул головой. Не о том сейчас нужно было думать, не о том. Если с ним и в самом деле происходит что-то неладное, воины это узнают быстро. Почувствуют по его поведению, по тому, как он отдает приказы. И тоща – все. Можно забыть о набеге. Если воины не уверены в своем командире – удачи не жди. Значит, прямо сейчас надо сделать все, чтобы избавиться от этих проклятых голосов.
      Шондибан неторопливо выбил трубку, сунул ее в карман и тоже придвинулся к бадье.
      Самый старый из вещих стариков вытер рот рукавом и, оскалив почерневшие клыки, сказал:
      – Хороший будет поход. В благодарность притащишь мне горожанку. Белую, мягкую, не очень старую, и чтобы волосы у нее были длинные.
      Шондибан фыркнул.
      Ишь чего захотел, старый лис! Горожанку! Да ее здесь, наверху, хватит всего лишь на пару месяцев. А потом, когда подуют зимние ветры, она уйдет в страну теней. Однако обычай требовал, чтобы желание отвечавшего за ритуальную пляску было исполнено точь-в-точь.
      – Ладно, будет тебе горожанка, – сказал Шондибан.
      Про себя он подумал, что проследит, чтобы женщину для вещего старика подобрали потолще. Толстые, они живут дольше. Пока не похудеют. А там все равно помирают.
      Наполнив чашку краком, он выцедил ее и зачерпнул из бадьи следующую. Самый старый вещий старик удивленно поднял бровь. Уж он-то знал, что Шондибан никогда на крак сильно не налегал. Впрочем, ритуалом священной пляски это не возбранялось. Да и в бадье еще оставалось немало.
      Они выпили еще по чашке. Помолчали. Наконец самый старый вещий старик не выдержал и сказал:
      – А духам ты пожертвуешь отрез красивой материи, три золотые монеты и какую-нибудь диковинку, на твое усмотрение.
      – Ладно, – промолвил Шондибан. Бормотание у него в голове вроде бы стихло. И то хорошо. Может, и в самом деле обойдется. А с краком надо поосторожнее. В следующую ритуальную пляску он выпьет всего лишь одну чашку. ТУ, которую должен выпить обязательно. И не больше.
      – А еще ты не забудешь про тех, кто так славно сегодня разговаривал с духами, – гугнил самый старый вещий старик. – Каждому привезешь по хорошей вещи. Да смотри, чтобы были прочные. В прошлый раз кривому Хмыру досталась цветная коробка. Красивая она была – ужас. да только стоило на нее один раз сесть, как она и развалилась. Выбери уж, чтобы подарки были прочными.
      Шондибан мысленно чертыхнулся.
      – Ладно, прослежу, – покорно сказал он. – Будут подарки прочными и красивыми.
      – То-то, уж погляди, – самый старый вещий старик вновь продемонстрировал клыки и поспешно припал к чашке.
      – Все? – спросил Шондибан.
      – Вроде все, – оторвавшись от чашки, сказал старик.
      – Ну тогда приношу духам благодарность за пляску. Можешь дуть по холодку.
      Самый старый вещий старик умильно взглянул на бадью.
      – Ладно, можешь забирать с собой, – махнул лапой Шондибан. – Только давай вали отсюда. Дело сделано. Все положенные слова сказаны. Подарки и приношения будут.
      – Только не забудь, у горожанки должны быть длинные волосы.
      – Не забуду Лично прослежу. Волосы будут ниже пояса.
      – Ну вот и ладно.
      Старик проворно подхватил бадью и потрусил прочь. В самом деле, что еще ему оставалось делать? Ритуальная пляска закончена, а вещие старики через некоторое время очнутся и расползутся по пещерам сами.
      «Небось сейчас залезет в свою берлогу, – подумал Шондибан. – Упьется краком и будет вспоминать о походах, битвах, богатых городах. Что ему еще остается? Кстати, с тобой будет то, же самое. Только когда это случится? А пока...»
      Пока ему еще предстоит много, очень много набегов. Может, десять, а если повезет, и пятнадцать. Целая вечность".
      Он снова вытащил трубку и, набив ее корой, прикурил от уголька.
      На второй затяжке его словно ударило. Он услышал голос. Не невнятное бормотание, а ясный, четко слышимый голос.
      – Стало быть, слушать ты меня не желаешь? – с легким злорадством спросил он. Шондибан едва не выронил трубку. Зажмурился. «А, горный дух ухвати меня за пятку, – подумал он. – Зря я позволил самому старому вещему старику утащить бадейку. Надо было для верности хватить еще пару чашек».
      – Крак тут тебе не поможет, – проговорил голос. – Поскольку я не являюсь слуховой галлюцинацией. Я – то, что вы называете духом. Я хочу предложить тебе сделку.
      Шондибан открыл глаза и тряхнул головой, словно для того чтобы тот, кто в ней засел, вывалился, будто забежавший в ухо муравей.
      – И я хочу тебе, ничтожный человечишка, отдать приказ, – продолжал вещать голос. – ТЫ должен немедленно...
      – Стоп, – пробормотал Шондибан. – Ну-ка, немного осади. С каких это фиников я должен выполнять твои приказания?
      – А с таких, что я могу сделать так, что не будет тебе удачи, пусть даже вещие старики запляшутся до смерти. И я же могу сделать твой поход очень удачным, таким, что слава о нем пойдет гулять по всем окрестным горам.
      – Чем докажешь?
      – Доказательства? Ну ты и наглец!
      – А ты что думал? Или ты считаешь, что предводитель отряда воинов должен только уметь махать мечом? Нет, не только это. У него еще и масло в голове должно быть. Иначе после первого же похода воины изберут себе другого командира.
      Дух замолчал.
      Шондибан удовлетворенно усмехнулся.
      Вот так-то. Знай наших. Хоть жители городов и говорят, что мальбы тупые, что мальбы такие-сякие, настоящего предводителя отряда на мякине не проведешь. Водить в набег воинов не каждый способен. Для этого надо уметь не только приказы отдавать, надо еще и суметь всем угодить, заставить всех себя слушаться, а при случае и торговаться не хуже купца.
      – Хорошо, я докажу тебе, – промолвил голос. – Взгляни на своих воинов.
      – Что?
      – Что слышал. Взгляни. И если после этого не поверишь, я устрою тебе такое, что небесам станет жарко.
      Шондибан послушно поглядел на тех воинов, которые стояли неподалеку, и, чертыхнувшись, быстро обвел поляну взглядом.
      Да уж, вид у них был неважнецкий. За последние пять лет Шондибану приходилось видеть своих воинов всякими. Как-то, попав в засаду дэвов возле одного города, они даже побежали. Для того чтобы их образумить, Уховерту пришлось убить троих. Только благодаря этому его отряд уцелел. На следующее утро они захватили и разграбили соседний городок. Однако таких странных лиц у его воинов не было даже тогда, когда они бросились наутек.
      – Как, нравится?
      Шондибан судорожно сглотнул.
      – Что... что ты с ними сделал?
      – Ничего особенного. Просто я в них вселился. Ты, надеюсь, слышал, что духи могут вселяться?
      – Слышал.
      – Зачем тогда задаешь глупые вопросы? Шондибан откашлялся.
      – И долго это с ними будет продолжаться?
      – Столько, сколько я захочу. Ну как, теперь ты выполнишь мои приказания?
      Уховерт еще раз прошелся взглядом по лицам солдат. Ближе всех к нему стоял мохнатый Хрук. На его плоской физиономии, на которой Шондибан за все предыдущие пять лет наблюдал лишь различные вариации угрюмых ухмылок, теперь было написано неизмеримое блаженство. Он улыбался так, словно увидел самую красивую и милую его сердцу вещь на свете. Улыбался, совершенно по-идиотски открыв рот, пуская слюни. Рядом с мохнатым Хруком стоял узколобый Брюх. С первого взгляда Уховерт его даже не узнал. Брюх был известен всему отряду совершенно непроходимой тупостью. Теперь же, сунув палец в рот, сведя глаза к переносице, он о чем-то напряженно думал. А дальше...
      Шондибан поспешно потупился и глухо сказал:
      – Ладно, твоя взяла. Освободи их.
      – Немного погодя.
      – Нет, я хочу, чтобы ты это сделал прямо сейчас, – упрямо проговорил Шондибан.
      – Зачем торопиться? Кроме того, ты, я думаю, совсем не желаешь, чтобы твои воины увидели, как их предводитель разговаривает сам с собой. Не так ли?
      Тут неведомый дух был прав.
      – Ладно, – сказал Уховерт. – Что тебе от меня надо?
      – Ничего особенного. Ты и твои воины должны убить из засады семь путников.
      – И только-то?
      В голове Шондибана послышался странный звук, более всего похожий на тихое хихиканье.
      – Учти, эти семеро очень сильные воины.
      – Пусть они даже будут такими же сильными, как дэвы, мои воины их убьют.
      – Они гораздо сильнее дэвов. Но твои люди их убьют, поскольку один из них служит мне.
      – Хорошо, мы это сделаем. Как мы их найдем?
      – Слушайся моих указаний, и я приведу их к тебе.
      Шондибан глухо заворчал.
      – Стало быть, ты не уберешься прочь из моей головы?
      – Пока нет. Пока... Я буду подсказывать тебе, куда идти. Отвечать мне не надо. Просто выполняй все мои приказания.
      Шондибан еще раз затянулся дымом коры из трубки, глянул на своих воинов, все еще пребывающих в состоянии транса, и кивнул.
      – Ладно, пусть будет так.
      – Тем более что выбора у тебя нет.
      – Но ты должен сейчас же освободить моих воинов.
      – Я это сделаю, как только мы закончим разговор. Итак, ты согласен выполнять мои приказания?
      – Согласен, – промолвил Шондибан. – Однако за это ты должен послать моему отряду удачу.
      – Да, так и будет.
      – Очень большую удачу?
      – Больше не бывает.
      После этих слов Шондибану снова послышался тихий злорадный смех.

* * *

      Эти трусливые создания, именующие себя людьми, на самом деле так никогда и не поймут, в чем настоящая прелесть охоты. Они настолько боятся за свое драгоценное здоровье, что стремятся убивать дичь на расстоянии, с помощью ловушек, луков и ружей. Вот попробовали бы они охотиться, рассчитывая лишь на собственную реакцию и смекалку, а также зубы и когти! Уж наверняка тогда бы они осознали все удовольствия настоящей охоты.
      Подумав это, кот осторожно приподнялся и еще раз взглянул на лесную ушастую мышь. Та безмятежно жевала колосок дикой пшеницы. Похоже, настал момент переместиться к ней поближе.
      Кот ловко шмыгнул за ствол тоненькой сосенки и, немного помедлив, выглянул снова. Мышь все еще не подозревала о его присутствии. Так и должно было быть. Похоже, ей все-таки суждено окончить свои дни у него в зубах.
      Со стороны дороги послышался тихий скрип колес. Кот насторожил уши.
      Нет, повозка была пока далеко, и все же стоило поторопиться. Через несколько минут мертвый хозяин и его приятели передвинутся на обочину дороги. Ходить бесшумно они не умеют, а значит. спугнут мышь. Он должен поймать ее раньше, чем это случится.
      Мышь...
      Кот снова выглянул из-за сосенки. Глупая мышь все еще занималась своим колоском. Не стоило дальше испытывать судьбу. Пора было это безобразие прекратить. Метнувшись к мыши, кот на мгновение остановился и вслед за этим прыгнул. Как всегда, он не промахнулся. Острые когти вонзились в тельце мыши, клыки резанули по горлу. Чувствуя, как под его лапами трепещет тельце умирающего зверька, кот подумал, что вот это и есть настоящая охота.
      Видеть, как жизнь покидает пойманную добычу, ощутить вкус ее крови, поймать мгновение, когда ее глаза заволочет пелена смерти, почувствовать, что ты и в самом деле отнимаешь жизнь у живого существа... Охотясь с помощью дурацких инструментов, люди лишают себя самой лучшей части охоты. И поделом им. Незачем так дрожать за собственную шкуру.
      Кот вновь сомкнул клыки на шее мыши, дождался, пока маленькое тельце перестанет дергаться, и с довольным ворчанием поднял голову. Вот сейчас он еще немного поиграет с добычей, и тогда...
      Как раз в этот момент мертвый хозяин двинулся к дороге.
      Кот колебался недолго. Он решил, что забавы с дичью придется отложить. Гораздо интереснее понаблюдать за тем, как будет охотиться тот, кто управляет его мертвым хозяином. Он, похоже, понимал в этом гораздо больше, чем обычные люди. К тому времени когда он увидел дорогу, ехавшая по ней повозка как раз поравнялась с поджидавшими ее мертвым хозяином и его товарищами. Кот увидел, как управлявшие ими нити судьбы стали более яркими. Тотчас после этого три мертвеца выскочили на дорогу.
      Повозка принадлежала человеку с худым лицом, пышными усами и обширной лысиной, одетому как мелкий торговец. Увидев бегущую к его повозке троицу, он, видимо не надеясь на резвость своего игуанодона, коротко вскрикнул и, спрыгнув на дорогу, кинулся наутек. Бегал он. впрочем, неуклюже и довольно медленно. Так что уйти ему удалось недалеко. Один из друзей мертвого хозяина кота ударил его на бегу плечом и сшиб на землю. Не успел несчастный торговец поднять крик, как руки мертвеца сжали его горло.
      Кот разочарованно помотал головой.
      Он это уже видел. Причем за последние несколько часов не менее десяти раз. Конечно, можно было сходить за мертвой мышью и слегка заморить червячка, но он остался. Действие на дороге пока еще не закончилось. Вот-вот должна была начаться самая интересная его часть.
      Один из мертвецов запрыгнул в повозку торговца и стал рыться в наваленных на нее тюках и коробках. Кот знал, что он ищет. Конечно, оружие. По крайней мере у всех предыдущих путников, попавших в лапы мертвецов, искали только это. И как правило, находили. Припомнив, что уже давно ходят слухи о готовящемся набеге мальбов, кот подумал, что ничего необычного в этом нет. Поскольку дорога стала опасной, люди вооружались.
      Правда, против мертвецов это оружие не помогало. Те действовали стремительно и ловко. Кот. даже ощутил что-то похожее на гордость за своего мертвого хозяина.
      Все-таки он понимал в охоте несколько больше остальных людей. Благодаря этому, тому, кто им сейчас управлял, было гораздо легче убивать путников.
      Хм, убивать путников...
      Когда тело торговца перестало дергаться, к нему подошел мертвый хозяин. Он и убивший торговца мертвец простерли над телом руки. Кот видел, как с кончиков их пальцев к трупу устремились малиновые с синими прожилками нити судьбы. Вот они коснулись груди торговца, и мертвое тело затрепетало.
      Через полминуты все было кончено. Мертвый торговец встал и, слегка пошатываясь, сошел с дороги. Вот он скрылся среди деревьев. Наверняка присоединился к группке убитых до него прохожих. Как раз в этот момент обыскивавший повозку мертвец вскрыл очередной тюк и замер. Тотчас же мертвый хозяин И его товарищ устремились к повозке.
      «Все правильно, – подумал кот. – Нашли оружие. Это я уже видел».
      Он уселся поудобнее, поднял заднюю лапку и. время от времени искоса поглядывая на дорогу, стал ее вылизывать.
      Война войною, а гигиена превыше всего. Наверняка вскоре он предстанет перед новым хозяином. Для того чтобы ему понравиться, он должен выглядеть самым наилучшим образом.
      Хотя кто знает, что его удовлетворит? Людям в основном нравятся ласковые опрятные кошки с ухоженной шерстью. А новый хозяин может оказаться гостем из другого мира. Вдруг он пожелает, чтобы его кот не реже трех раз в день валялся в грязи?
      «Ну уж нет, – решил кот. – Этого он от меня не дождется. И вообще, чем меньше потакаешь хозяину, тем легче живешь. Конечно, ссориться с ним не имеет смысла, но отстаивать свои права – необходимо».
      Он снова взглянул в сторону повозки и замер.
      Мертвецы как раз сгружали с нее найденное оружие. Очень необычное. По крайней мере, до сих пор ничего похожего кот не видел.
      Найденный в повозке предмет имел округлую форму и размерами был с голову взрослого мужчины.
      Что за такая забавная штука? Может, это и не оружие вовсе?
      Мертвецы сгрузили найденный предмет с повозки и замерли, словно тот, кто ими управлял, на некоторое время задумался. Прошла минута, другая... Коту надоело ждать, что решит неведомый новый хозяин, и он вновь занялся вылизыванием.
      Он уже заканчивал вторую лапку, когда наконец мертвецы пришли в движение. Один из них уселся в повозку, хлестнул игуанодона и, съехав с дороги, скрылся в лесу. Два оставшихся подняли странное оружие и осторожно понесли его в другую сторону. Кот отправился за ними. Ему было интересно, что они с этой штукой будут делать. Оказалось, ничего особенного. Сойдя с дороги, мертвецы углубились в лес шагов на десять, осторожно опустили странное оружие на землю и замерли. Похоже, тот, кто ими управлял, снова задумался.
      «Что это все-таки может быть? – гадал кот. – И если это оружие, то как оно действует?»
      Впрочем, инстинкт подсказывал ему, что в ближайшее время ничего интересного не случится. А стало быть, можно смело отправиться и вплотную заняться мышью. Пока ей не заинтересовался какой-нибудь мелкий птеродактиль. За последние три-четыре часа кот видел их несколько штук.
      Ничего хорошего от этих крылатых, зубатых, противных тварей он не ждал. Уж во всяком случае, спереть чужую добычу они не постесняются. А значит, следует поторопиться. Иначе останешься голодным.
      Решив так, кот направился туда, где он убил мышь. Когда до полянки, на которой лежала его добыча, осталось совсем немного, кот услышал доносившееся с нее мерзкое шипение.
      «Опоздал! – ахнул он. – Проклятые воришки до нее добрались!»
      Так оно и было. Выскочив на поляну, кот узрел небольшого, всего раза в полтора превосходящего его размерами птеродактиля. Тот как раз примеривался, как половчее заглотать тельце мыши.
      Издав яростный вопль, кот ринулся в атаку.
      Он хотел схватить птеродактиля за шею. В этом случае схватка закончилась бы, едва начавшись. Однако крылатый хищник проявил, казалось, совершенно несвойственную ему ловкость.
      Вовремя заметив опасность, тот ударил кота крылом и, отскочив в сторону, злобно зашипел. Кот тоже отпрыгнул в сторону и прижался к земле.
      Эта летучая мышь-переросток оказалась опаснее, чем он считал.
      Маленькие глазки птеродактиля горели неукротимой злобой, кожистые крылья громко хлопали, длинные, острые как шило зубы щелкали. Кошмар какой-то.
      «Может, ну ее к дьяволу, эту мышь? – подумал кот. – Поймаю другую. Уж больно грозно выглядит противник».
      Он даже стал потихоньку отступать назад, но тут птеродактиль, видимо, решив, что кошатина явится неплохим добавлением к обеду, бросился в атаку. Страшные клыки щелкнули у самой мордочки кота. Тому ничего не оставалось, как защищаться.
      Упав на спину, кот заработал задними лапами. Острые когти вонзились в живот летающего ящера, провели по нему кровавую борозду. Еще одну... еще... Птеродактиль подался назад, налетел на куст боярышника и рухнул на землю. Развернувшись как пружина, кот снова попытался схватить его за шею.
      И получил чудовищный удар в бок. Спасла кота длинная шерсть. Зубы птеродактиля вырвали огромный клок шерсти и лишь слегка задели кожу. Все же боль была адская. Заорав дурным голосом, кот кинулся наутек.
      Противный ящер и не думал оставить его в покое.
      Кот успел пробежать всего несколько метров, когда птеродактиль напал на него снова. Проклятая тварь все-таки желала полакомиться кошатиной!
      Услышав за спиной хлопанье крыльев, кот опять упал на спину и пустил в ход задние лапы. Это было сделано вовремя. Летающая рептилия была вынуждена отступить.
      «Боже, какого черта я с ним связался! – подумал кот, вскакивая и снова бросаясь наутек. – Нет, в этом лесу кошки жить не могут».
      Он уже толком не разбирал, куда именно бежит. Лишь бы скрыться от преследующего его по пятам крылатого ужаса.
      Вот именно – преследующего. Птеродактиль следовал за ним По пятам. Похоже, он считал, что добыча от него не уйдет.
      «Добыча?! – лихорадочно думал кот. – Я – добыча! Нет, так не бывает. Так не должно быть. С каких это пор благородные коты стали тривиальной добычей?»
      Он продрался через какие-то кусты, скатился в неглубокую яму и гигантским прыжком выскочил из нее. Это спасло его от нового знакомства с зубами ящера.
      Услышав, как за спиной щелкнул клюв, кот перепрыгнул через поваленное дерево и вдруг увидел мертвого хозяина и двух его товарищей. Те все еще стояли возле найденного в повозке торговца предмета.
      Рассчитывать на помощь мертвеца было глупо, но кот уже не мог думать логично. Он кинулся к мертвому хозяину. Шансы на то, что тот его защитит, были самые мизерные. Однако они существовали, и отказываться от них не стоило.
      Увидев, что добыча бежит к трем неподвижным фигурам, птеродактиль преследования не прекратил. И допустил ошибку.
      Кот упал на спину возле ног своего хозяина и приготовился к последнему бою. То, что тот будет именно последним, он не сомневался. Эта тварь не успокоится, пока его не убьет. А раз так, то он постарается, чтобы победа досталась птеродактилю как можно дороже. Хотя бы из принципа. Настоящие коты погибают с музыкой. Да еще какой.
      Наверное, птеродактиль в этот момент испытывал большое удовлетворение. Как же, добыча, которую он все никак не мог ухватить, наконец-то осознала, что ей не уйти. Может быть, он дополнительно к этому предвкушал обильное пиршество. Вероятно, он даже считал себя великим охотником, способным поймать любую бегающую по земле дичь.
      Впрочем, что бы он ни испытывал, о чем бы ни мечтал, сбыться этому не было суждено.
      В тот момент, когда летающий хищник навис над котом и уже приготовился нанести последний, смертельный удар, мертвый хозяин протянул руку и схватил его за крыло.
      Птеродактиль отчаянно запищал и затрепыхался, пытаясь освободиться. Как бы не так. Мертвец пустил в ход вторую руку, в одну секунду свернул ему шею и отбросил прочь.
      Все это произошло так быстро, что к тому времени, когда тушка птеродактиля упала на землю, кот все еще ожидал смертельной схватки.
      Ему понадобилось не менее пары секунд на осознание того, что все на этот раз обошлось благополучно. Через четыре он уже настолько пришел в себя, что сумел благодарно потереться о ноги мертвого хозяина. Тот на это никак не отреагировал.
      Оно и понятно. Мертвец, он и есть мертвец. «И все-таки кто меня спас? – думал кот, направляясь к тушке птеродактиля. – Может быть. мертвый хозяин? Вдруг он умер не до конца? Вдруг он еще способен что-то чувствовать?»
      Он подошел к птеродактилю и оглянулся. Мертвый хозяин и два его друга стояли неподвижно, как статуи. Вот они дружно, как по команде, повернулись лицом к дороге. Наверняка приближался очередной путник.
      Кот понюхал птеродактиля. Пахло от него не очень-то аппетитно. Можно даже сказать – совсем неаппетитно.
      «Нет, это я есть не буду, – решил кот. – А схожу-ка я за своей мышью. Пока ей не заинтересовался еще какой-нибудь воришка».
      Он еще раз взглянул на мертвого хозяина и мяукнул. Тот даже не шевельнулся. Ну да, с каких это веников? Он ведь мертвый. И стало быть, своим спасением кот был обязан только новому хозяину.
      «Что он задумал? – подумал кот; брезгливо трогая лапой мертвого птеродактиля. – К исходу дня на другой стороне дороги наберется человек двадцать – двадцать пять. Да еще эти трое. Кого они ждут? С кем это воинство будет сражаться? Ладно, поживем – увидим».
      Он еще раз понюхал птеродактиля и, окончательно решив, что эту гадость есть не будет, отправился за мышью.

* * *

      Старая карга так долго копалась среди банок с горохом, что Элкинсону Зеленому Одуванчику захотелось проломить ей голову. Вместо этого он взял тряпку и во второй раз за последние три часа протер прилавок. Протирал он его очень тщательно, минут пять, не меньше, надеясь, что старая Марта за это время сумеет сделать выбор.
      Как же! Отложив тряпку, Элкинсон увидел, что старуха перебралась к стеллажу, на котором стояли банки с цветной капустой.
      – Блин! – пробормотал Элкинсон. – Задница тираннозавра.
      – Что вы сказали? – спросила старуха, разглядывая очередную банку.
      Вид у карги был такой, словно она вот-вот попробует ее крепость зубами.
      – Ничего, – нагло соврал Элкинсон. – Я просто кашлянул. – Вы в этом уверены?
      – Абсолютно.
      За несколько лет, в течение которых старая Марта чуть ли не ежедневно покупала в его лавке провизию, Зеленый Одуванчик ее великолепно изучил и собрался отпираться до последнего.
      – А мне все-таки послышалось...
      – Вам это всего лишь послышалось.
      – Ну-ну..
      В голосе старой Марты чувствовалось сомнение. Понимая, что допрос вот-вот возобновится, Элкинсон поспешно сказал:
      – Кстати, поступила новая партия бобов в банках. Они лежат вон там.
      Он ткнул пальцем в один из дальних стеллажей.
      Старая карга смерила его подозрительным взглядом и просеменила к стеллажу. Элкинсон облегченно вздохнул. Кажется, на этот раз миновало. И дернуло же его за язык...
      Тут пришел носатый Хонк. Физиономия у него была расцарапанная, на лбу красовалась здоровенная шишка. Не теряя времени даром, он потребовал пачку листового табака, полфунта голубого чая и коробку макарон. Взвешивая чай, Элкинсон поинтересовался:
      – Что, опять твоя кобра разбушевалась?
      – Точно, – кротко вздохнул Хонк. – Будь она неладна.
      Вручая покупки, Элкинсон осуждающе покачал головой.
      – Но когда-нибудь, – зловещим голосом сказал Хонк, – когда-нибудь мое терпение кончится. И тогда...
      Он мечтательно закатил глаза, забрал покупки и потопал прочь. ГЪлова у него была лысая, спина сутулая, а при ходьбе он сильно шаркал ногами. Провожая его сгорбленную фигуру взглядом, Зеленый Одуванчик подумал, что чаяниям этого несчастного не суждено сбыться. Женщины, как и крокодилы, весьма неохотно отпускают попавшую им в зубы жертву.
      Потом заявились два охотника за броненосными крысами и выложили перед ним целый список того, что им требовалось. Обслужив их и получив деньги, Элкинсон наконец-то вспомнил о старой Марте. Та к этому времени уже перебралась к стеллажу, на котором стояли банки с маринованными ананасами.
      Взглянув на часы, лавочник увидел, что время обеда уже наступило.
      Конечно, старуха была его постоянной клиенткой. Однако пожертвовать ради нее обеденным перерывом Элкинсон был не в силах. Следующие пять минут он занимался выпроваживанием занудливой старушенции. В результате она купила на две банки меньше, чем обычно, но обеденный перерыв – дело святое.
      Захлопнув за старой грымзой дверь. Зеленый Одуванчик повесил на нее красивую табличку, возвещавшую, что наступил обеденный перерыв, и облегченно вздохнул.
      Слава Великому Духу. Кажется, у него есть полчаса, чтобы немного отдохнуть.
      Элкинсон поддернул штаны, протопал к стойке и, пошарив под ней, извлек сверток с бутербродами, а также бутылку дешевого напитка из ягод свистовника. Бутерброды были с мясом. Покончив с ними и ополовинив бутылку, Элкинсон удовлетворенно рыгнул и вынул из-под стойки жестяную коробку. Вытащив из нее сигару, он откусил кончик, выплюнул его и чиркнул спичкой.
      Сделав несколько затяжек, он подумал, что через три дня надо будет оплатить закладную. Что ж, месяц можно назвать удачным. Денег наберется. Если так пойдет дальше, то через год-два он получит этот магазин в полную собственность.
      Главное – бережливость и предприимчивость. Он еще заткнет за пояс всех конкурентов. Лет через десять у него будет уже два или три магазина. А там...
      В дверь магазина легонько постучали. Элкинсон пробормотал короткое ругательство. Тот, кто стучал в его магазин, либо был неграмотным, либо большим наглецом. Впрочем, сейчас, утолив голод, лавочник пребывал в благодушном настроении.
      Направляясь к двери, он подумал, что надо было все-таки дождаться, пока старая Марта переберет все банки. Его нетерпеливость послужила причиной потери прибыли от продажи двух банок. Это плохо. Ну да ничего, в следующий раз он будет ждать хоть до второго пришествия. Бережливость и предприимчивость. За дверью стояла красивая черноволосая девушка с очень бледной кожей. Конечно, редкой красавицей ее назвать было нельзя, но все же... все же... что-то в ней было, от чего Элкинсон почувствовал слабость в коленях, от чего у него захватило дух.
      – Кажется, у вас закрыто на обед? – поинтересовалась девушка.
      – Да... гм... конечно, закрыто... – пробормотал лавочник. – Но для вас... Вы можете войти и получить все. в чем нуждаетесь.
      – Все-все? Девушка улыбнулась.
      – Все! – с жаром подтвердил Зеленый Одуванчик.
      – Отлично. В таком случае, я и в самом деле зайду.
      Она вошла в лавку. Элкинсон покорно отступил в сторону, а когда она оказалась внутри, поспешно закрыл дверь.
      С ним происходило нечто странное, но что именно, он понять не мог. Розовый, мягкий, обволакивающий, растворяющий в своем сладком теле туман опустился на его сознание, мешая думать, не давая сообразить, что именно с ним происходит. Благодаря этому туману девушка казалась ему более красивой, чем на самом деле, а каждое ее слово, каждый жест приобретали особенное, очень важное значение.
      – Ага, стало быть, эта лавка и в самом деле торгует всем, что способно утолить голод любого усталого путника?
      – Всем, – подтвердил Элкинсон. У него почему-то появилось непреодолимое желание вытянуть руки по швам и встать «во фрунт».
      – Даже если этот путник пожелает нечто очень необычное?
      – Любое желание посетителя будет удовлетворено, – отрапортовал лавочник.
      – Это прелестно. Просто прелестно.
      Девушка прошла в глубь лавки, к стойке. Остановившись возле нее, она еще раз окинула помещение скучающим взглядом и поманила Экинсона пальчиком.
      – Я вижу, ты очень услужливый лавочник. А подойди-ка сюда. голубчик. Кажется, пора приступать к делу.
      Четко печатая шаг. Зеленый Одуванчик двинулся к девушке. Теперь она казалась ему воплощением всего самого красивого на свете. Он любил, он обожал каждый ее жест, движение губ, нежную точеную шею, грудь, выглядывавшую из глубокого выреза платья, даже висевший на ней странный медальон.
      С каждым шагом все это великолепие приближалось к нему, становилось все более желанным. Ему хотелось броситься вперед, рухнуть к ногам этой чудом посетившей его убогую лавчонку феи. прижаться лицом к подолу ее платья и забыть обо всем, утонуть в море неизмеримого, запредельного блаженства.
      Вместо этого он шел, стараясь не сбиться с ритма, и от его тяжелых шагов вздрагивали и тихо стукались стоявшие на полках и стеллажах банки. кувшины и бутылки. Он подошел. И остановился. И застыл, ожидая дальнейших приказаний.
      – Молодец, просто молодчина, – хихикнула девушка. – Такая доблесть и самопожертвование, безусловно, нуждаются в награде. Как ты считаешь?
      – Нуждаются, – гаркнул Элкинсон. Девушка поморщилась..
      – Не надо кричать. Зачем? Я и так вижу, что ты готов принадлежать мне душой и телом. Не правда ли?
      – Правда!
      – Ну вот и отлично. В таком случае, не пришла ли пора меня накормить?
      – Пришла.
      – Рада слышать. А подойди-ка ко мне еще ближе... Еще... Вот так. Какой молодчина!.. А подними-ка голову повыше, чтобы лучше было видно шею... у тебя явно талант. Увы, наше знакомство будет коротким. Но ты ведь об этом не жалеешь?
      – Никак нет, – ответил лавочник.
      – Вот и хорошо.
      Девушка издала странный горловой звук, слегка похожий на рычание, а потом прижалась к Элкинсону и быстро, отработанным движением, укусила его за шею...

* * *

      Аск шел самым первым. На вершине холма он, конечно, оказался раньше всех. Остановившись, Аск взглянул вперед и возвестил:
      – Мравен.
      Поравнявшись с ним, остальные охотники тоже остановились и стали рассматривать город.
      До него оставалось не более полутора километров. Город как город. Ничего особенного. Несколько сотен домов. Сады. Лабиринт улиц. Река, разделяющая город на две неравные половинки, словно пирог, разрезанный неловким поваренком. Площади. На центральной вроде бы какой-то причудливый памятник.
      Да, самый обычный, ничем не примечательный, тихий городок. Если не останавливаясь пройти сквозь него и отправиться дальше, то километров через десять будет развилка. Левая дорога еще через пару километров приведет их к долине магов.
      Просто и легко. Три часа пути, и они начнут бой за этот мир. Бой, об исходе которого никто из простых людей не узнает. Да и к чему им об этом знать? Чем меньше будут знать, тем лучше.
      Вот так. Дет закурил сигарету и спросил:
      – А где дорога, по которой должен прийти отряд Брума?
      – Вон там, – показал рукой Хантер. – Видишь, левее? Только мы их должны были опередить. Похоже, придется их немного подождать.
      – А если они явятся только к ночи?
      – Тогда будем драться ночью. Нам это ничуть не помешает. Магам, думаю, тоже.
      Дет кивнул, сделал еще одну затяжку, а потом спросил:
      – Кстати, ты знаешь, какая сегодня будет ночь?
      – Еще бы, – ответил Хантер. – Ночь драконов.
      – Вот-вот...
      Хантер еще раз окинул взглядом расстилавшийся перед ними город.
      Конечно, безопасной ночь драконов не назовешь. Может, это не так и плохо? Чем больше неожиданных факторов – тем лучше, тем выше вероятность того, что они выиграют эту схватку.
      Христиан подобрал с дороги круглый камешек, взвесил его на ладони и кинул вниз.
      – Итак, – сказал он. – Получается, самое позднее сегодня ночью все и решится.
      – Точно, – кивнул Хантер. – Этой ночью. А теперь не пора ли нам спуститься вниз?
      – В какой гостинице мы должны встретиться с отрядом Брума? – поинтересовался мальчик.
      – В «Скрещенных ключах», – ответил Статли. Он сплюнул на дорогу и, бросив угрюмый взгляд на город, добавил:
      – Не нравится мне это поселение. Есть у меня некое нехорошее предчувствие. Может, не будем останавливаться именно в этой гостинице?
      – Предчувствие? – Хантер поправил шляпу на голове и бросил на Статли испытующий взгляд. – Ты уверен?
      – Как можно быть уверенным в предчувствиях? Но что-то мне в идее поселиться именно в этой гостинице очень не нравится.
      – Однако если мы устроимся в другой, то можем разминуться с отрядом Брума.
      – Тоже верно. И все-таки... Хантер покачал головой. Он уже принял решение. О чем немедленно и сообщил:
      – Мы остановимся в гостинице «Скрещенные ключи» и будем ждать отряд Брума. А теперь хватит чесать языком. Пора идти дальше.
      Он стал спускаться с холма. Остальные охотники неохотно двинулись вслед за ним. Похоже, они рассчитывали еще минут на пять-десять отдыха. Однако Хантер был командиром отряда, а стало быть, его приказания надо было выполнять.
      В полукилометре от города им встретился небольшой отряд дэвов. Глава отряда, важно выступавший во главе своих воинов, бросил на охотников подозрительный взгляд. Может быть, при других обстоятельствах Хантеру и его товарищам не удалось бы избежать допроса или даже обыска, но в данный момент дэвы торопились. Очень.
      Интересно, зачем и куда?
      Хантер подумал, что в другое время он бы обязательно это выяснил. Но не сейчас. Какие бы важные события ни происходили в этом мире, их отодвигает на второй план предстоящая схватка. – Скорее всего она и в самом деле будет ночью. Другими словами, еще до рассвета будущего дня станет понятно, кому принадлежит этот мир – его жителям или черным магам.
      «Наверное, этот мир еще не знал подобной битвы, – подумал Хантер. – Забавно, но получается, что его судьбу будут решать всего пятнадцать человек. И противостоять им будет вряд ли большее количество врагов. Гм. великая битва!»
      Он посмотрел вслед отряду дэвов. Судя по их линиям судьбы, они и в самом деле спешат по очень важному делу. По какому? Впрочем, его-то это как касается?
      Следующая встреча с дэвами прошла не так гладко.
      Когда они входили в город, их остановил патруль, состоящий из трех дэвов. Эти никуда не торопились.
      – Стоять! – приказал начальник патруля. Это был здоровенный дэв в доспехах из голубого железа. В правой лапе он сжимал чудовищных размеров дубинку, усеянную железными шипами.
      Охотники остановились. Пока особых причин для беспокойства они не видели.
      Ну патруль. Ну дэвы. Ну остановили. Дальше-то что?
      – Куда направляетесь?
      Хантер выступил вперед и ответил:
      – В славный город Мравен. Куда же еще?
      – Зачем?
      – Хотим остановиться в гостинице и переждать ночь драконов. Разве это запрещено?
      – Нет, не запрещено. Для законопослушных граждан.
      Хантер развел руками.
      – А мы кто? Разве мы дали хоть малейший повод считать нас незаконопослушными гражданами?
      – Может быть, так оно и есть. Мы должны вас обыскать.
      – Зачем?
      – А это уже наше дело. Или вы предпочитаете проявить неповиновение?
      Дэв взмахнул свой здоровенной дубиной, да так, что воздух загудел. Очевидно, этот жест должен был навести на мысли, что сопротивление бесполезно.
      На Хантера он не произвел ни малейшего впечатления. Безусловно, дэвы лучше всех следят за порядком во всех принадлежащих Ангро-майнью мирах. Именно поэтому охотники старались дэвов не трогать. В чем-то они даже считали их союзниками. Но только не сейчас.
      В данный момент его отряду надо было попасть в город. Любой ценой.
      Хантер оглянулся и встретился глазами со Статли и Миксом. Те едва заметно кивнули. Они были готовы действовать. Ну вот и отлично.
      – Вы можете нас обыскать, – объявил Хантер, поворачиваясь к дэвам. – Мы не будем вам в этом препятствовать. Однако прежде хотелось бы узнать, по какой причине вы подозреваете нас в злом умысле.
      – Мальбы, – объяснил дэв. – Наши лазутчики нам доложили, что они вот-вот отправятся в набег. Есть большая вероятность, что они нападут именно на наш город.
      – Разве мы похожи на мальбов? – не без иронии спросил Хантер.
      – Нет, не похожи, – отрезал дэв. – Однако вы похожи на отряд лазутчиков. До нас доходят слухи, что довольно часто бандиты и мальбы действуют заодно. Мы обязаны убедиться, что у вас нет оружия.
      Видимо, считая, что и так объяснил слишком много, он шагнул к Хантеру. Двое его подчиненных сделали то же самое.
      Дэвы понимали, что наступил самый опасный момент. Если эти несколько человек надумали оказать сопротивление, то они нападут именно сейчас. Именно поэтому маленькие глазки дэвов горели подозрительностью, а лапы держали оружие так, чтобы в случае сопротивления его можно было пустить в ход немедленно.
      Отряду из семи обычных человек победить трех дэвов было бы немыслимо. Однако сейчас против стражей порядка были охотники.
      В тот момент, когда дэвы оказались на достаточном расстоянии, Хантер сделал неуловимое движение рукой. Ловко поймав одну из нитей судьбы дэва, он крепко сжал ее. Дубинка, уже почти опустившаяся ему на голову, застыла в воздухе.
      Взглянув на Статли и Микса, Хантер убедился, что два других дэва тоже обездвижены, и облегченно вздохнул.
      – Кажется, пронесло, – сказал он. – А теперь надо сделать так, чтобы они забыли об этой встрече.
      Пальцы охотников замелькали в воздухе, дергая, сдавливая и переплетая нужные нити. Через полминуты все было кончено.
      Еще раз взглянув на неподвижные фигуры дэвов, Хантер приказал:
      – А теперь уходим. Они скоро очнутся. К этому времени мы должны уже исчезнуть из их поля зрения.
      Охотники поспешно двинулись дальше. Христиан, до этого момента благоразумно державшийся позади всех, догнал Хантера и зашагал с ним рядом.
      – Вот это да! – возбужденно сказал мальчик. – Вот это здорово! Чистая работа. Я тоже хочу научиться проделывать такие штуки. ТЫ научишь меня, правда?
      Хантер пожал плечами.
      – Всякому овощу свое время. Рано или поздно ты этому научишься. Только сначала тебе надо узнать очень многое и еще – тренироваться, тренироваться и тренироваться. Так что секрет прост. Трудолюбие и еще раз трудолюбие.
      – А способности? Мне кажется, таким образом оперировать нитями судьбы может не каждый охотник.
      – По крайней мере научиться этому мог бы каждый. Просто некоторые охотники считают, что, научившись так оперировать нитями судьбы, они приблизятся к черным магам. Вот те владеют этим искусством в совершенстве. Именно оно и делает их такими опасными.
      – При чем тут черные маги? Хантер хмыкнул.
      – При том, что любой охотник, если станет думать только о себе, рано или поздно превратится в черного мага. Происходит это не сразу, постепенно. Небольшая сделка с совестью, потом еще одна и еще. И каждая такая сделка является шагом в сторону превращения в черного мага. Наконец, наступает момент, когда остается только один путь, и вернуться назад уже невозможно. Каждый охотник знает об этом, и поэтому некоторые считают умение оперировать нитями судьбы таким первым шагом.
      – А ты?
      – Я тоже.
      – Но несмотря на это, ты все же научился этому искусству.
      – Да, научился. Взамен мне приходится контролировать себя жестче, чем это делают те, кто , умеет только читать нити судьбы и не стал учиться ими управлять. Христиан безмятежно улыбнулся и заявил: – Я обязательно научусь управлять нитями судьбы.
      Хантер пожал плечами.
      – Зачем? Если мы выиграем последнюю схватку, в этом не будет нужды. А если проиграем... тогда мы все погибнем.
      – Но даже если мы выиграем, – возразил мальчик, – останутся еще сотни черных магов по всей стране. Нам придется их обезвредить, и это займет много времени.
      – Наверное, ты прав, – сухо сказал Хантер. – Однако это будет потом. Сначала нужно выиграть главное сражение.
      Он остановился и спросил:
      – Кто-нибудь бывал в этом городе раньше? Охотники переглянулись. Наконец Дет признался, что года два назад он здесь был.
      – Знаешь, где находится нужная нам гостиница? – спросил Хантер.
      – Не имею ни малейшего понятия, – признался Дет. – Придется, видимо, узнать у местных жителей.
      Через пару кварталов они остановили какого-то прохожего, и тот подробно объяснил им, как пройти к гостинице «Скрещенные ключи». Оказалось, она находится совсем рядом.
      Ничем особенным эта гостиница не отличалась. Она представляла собой массивное каменное двухэтажное здание. На вывеске были, конечно же, изображены два скрещенных ключа. Прочные ставни на окнах первого этажа, по случаю того, что наступающая ночь являлась ночью драконов, были плотно закрыты и крепились здоровенными болтами.
      Возле гостиницы слонялось несколько зевак. Ничего особенного они собой не представляли. ТАК, обычное отребье, выискивающее способ облегчить кошелек какого-нибудь постояльца на несколько монет. Увидев охотников и безошибочно угадав в них приезжих, парочка самых предприимчивых сунулась было к ним. Особой оригинальностью их предложения не отличались. Для того чтобы дать понять, что приезжие не собираются развлекаться, хватило одной фразы и нескольких тумаков. Охотники вошли в гостиницу и оказались в обширном обеденном зале, большинство столиков в котором было занято. А почему, кстати, нет? Все-таки эта ночь относилась к разряду опасных. Между столиками не спеша прохаживалась служанка – девица лет тридцати, сдобная, с густыми каштановыми волосами, в белоснежном фартуке. За стойкой сидел хозяин гостиницы, небритый тип с хитренькими глазками. Больше всего он напоминал кота, караулящего целый выводок жирных мышей. Мышами, понятное дело, были постояльцы.
      Хантер уселся за крайний столик. Остальные охотники сделали то же, что и их командир. Служанка, от которой не ускользнуло их появление, подошла тотчас же.
      – Свободные комнаты есть? – поинтересовался у нее Хантер.
      – Может, и есть, – настороженно сказала служанка. – Смотря для кого...
      – Для нас найдется, – объяснил Хантер. – Мы заказывали четырнадцать мест. Так вот, имей в виду, семеро прибыли. Остальные будут позже.
      Служанка помялась и сказала:
      – Мы приготовили для вас две большие комнаты. Каждая на семь человек. Других нет.
      – Пойдет, – махнул рукой Хантер. – Сколько с нас?
      Служанка бойко отрапортовала:
      – Двести пятьдесят сувориков.
      – Ого! – Хантер неприятно улыбнулся. – А не слишком ли много?
      Служанка пожала плечами.
      – Можете попытаться устроиться в другое заведение. Только учтите, дешевле вы в этом городе не переночуете нигде. Дороже – запросто, а вот дешевле ни в коем случае. Еще учтите, что чем меньше времени останется до заката, тем дороже вам обойдется комната. В чем-то она была права. И все-таки поторговаться стоило.
      – Ночь драконов, конечно, считается опасной, – заявил Хантер. – Но все-таки не такой, как, например, ночь красных дьяволов. Так что снизь цену до двухсот сувориков, и ударим по рукам. Учти, комнату на семь человек тебе будет сдать трудновато. Мало кто захочет провести опасную ночь в компании незнакомых людей.
      – За час до заката ее могут взять. И тогда она будет стоить в полтора раза дороже.
      – Это если тебе очень повезет. А если нет? Неужели ты хочешь, чтобы в опасную ночь в твоей гостинице пустовала такая большая комната?
      Служанка пожала плечами.
      – Если вы намерены торговаться и дальше, вам придется поговорить с хозяином.
      Хантер еще раз посмотрел на хозяина и решил, что выторговать десяток сувориков он, наверное, у него сможет. Вот только для этого придется затратить слишком много сил. А от десяти сувориков он не разбогатеет.
      – Хорошо, мы согласны, – сказал он. Служанка слегка улыбнулась и, бросив кокетливый взгляд, спросила:
      – Может, вам еще что-нибудь требуется?
      – Конечно. Надеюсь, нас накормят?
      – Обязательно.
      Охотники заказали служанке ужин, и та через недолгое время сноровисто уставила их стол тарелками с едой...
      Полчаса спустя Статли откинулся на спинку стула и, удовлетворенно вздохнув, достал сигарету.
      – Кормят здесь неплохо, – сообщил он.
      – В мясо положили слишком много перца, – пробормотал Аск.
      Отложив ложку, он удовлетворенно похлопал себя по туго набитому животу и принял такую же позу.
      Христиан бросил на Статли недовольный взгляд. По мнению мальчика, тот курил слишком много. Впрочем, обильный обед оказал на него такое благотворное влияние, что Христиан решил не обращать на сигаретный дым внимания.
      – Полгода назад, – сообщил мальчик, – за такой обед я отдал бы что угодно.
      Аск посмотрел Хантеру в глаза и слегка приподнял брови.
      – До того как встретиться со мной, малыш несколько лет бродяжничал, – объяснил Хантер. Аск понимающе кивнул и сказал:
      – Выжить на дороге в течение нескольких лет сумеет не каждый. А уж вовремя уйти с нее под силу только очень неординарным личностям.
      Хантер погрозил ему пальцем.
      – Не испорти мне ученика. У него и так характер не сахар. Сам знаешь, в нашем деле излишняя самонадеянность смертельно опасна.
      – Это точно, – промолвил Статли. – Box помню, как-то мне пришлось охотиться на одного мага, у которого была привычка...
      – Стоп, – сказал Хантер. – Я подозреваю, что нам предстоит выслушать очень забавный, но длинный рассказ. Между тем мне необходимо сделать еще одно дело. Если же я вместе с вами устрою вечер воспоминаний, то из этой гостиницы до темноты так и не выберусь.
      – Ага, значит, ты не хочешь слушать мой рассказ? – слегка обиделся Статли.
      – Конечно, хочу. Просто я должен уйти, пока он не начался. Потом это будет сделать гораздо труднее.
      – Куда ты собрался? – спросил Христиан.
      – Туда, куда всегда захожу, очутившись в незнакомом городе. В лавку торговца магическими принадлежностями. Иногда в них попадаются очень интересные предметы. Причем, как правило, приобрести их удается довольно дешево.
      – Правда? – встрепенулся Микс.
      – Конечно. Кстати, я думал, все остальные поступают так же. Микс приосанился.
      – У меня свой, персональный поставщик. Он. конечно, дерет с меня три шкуры, но зато и товар поставляет только высшего качества.
      – А мне помнится, как ты жаловался, что в прошлом году у тебя не сработал камень-болтушка. Помнишь? Из-за этого ты чуть не лишился ноги, – проговорил Статли.
      Микс пожал плечами и сказал:
      – Все знают, что полностью стабильных магических камней не бывает. Чем сильнее волшебник-создатель, тем дольше существует камень. Но рано или поздно они распадаются все. Через десять или через тысячу лет, но они исчезают, причем, как правило, в самый неподходящий момент.
      Статли кивнул.
      – Все верно. Только твой камень-болтушка не распался. Он просто не сработал. А это значит, что твой поставщик напортачил.
      – Ас чего ты решил, что он не сработал?
      – Да ты сам мне говорил.
      – Мало ли, что я говорил... А тебе не приходило в голову...
      Хантер махнул рукой и направился к выходу. Христиан догнал его и спросил:
      – Можно, я пойду с тобой?
      – Можно, – разрешил Хантер. – И даже нужно. По крайней мере, узнаешь кое-что про магические камни. И не только про них.
      Десять минут спустя, после того как Хантер узнал у какой-то старушенции, где находится лавка магических принадлежностей, и уверенным шагом двинулся в указанном направлении. Христиан промолвил:
      – И еще я хотел спросить про умение манипулировать нитями судьбы. Получается, тот, кто способен это делать, рискует превратиться в черного мага гораздо больше остальных охотников?
      – Верно.
      Христиан поддел ногой валявшийся на брусчатке камешек. Тот попал в колесо проезжавшей мимо повозки, отскочил от него и пролетел на расстоянии пальца от носа подметавшего тротуар дворника-кликса. Тот резко отпрянул в сторону, закрутил остроконечной головкой, пытаясь определить, откуда прилетел камень. Христиан хихикнул.
      – Еще одна такая шалость, – предупредил его Хантер, – и я тебя накажу. В конце концов, какой из меня учитель, если я не наказываю своего ученика.
      – Самый лучший, – весело проговорил Христиан.
      Он еще раз оглянулся на кликса, все еще ошарашенно крутившего головой, и сказал:
      – Но ведь если какой-нибудь охотник превратится в черного мага, остальные это обязательно заметят. По линиям судьбы. Или я ошибаюсь?
      – Нет. так оно и будет, – заверил его Хантер. «Если, конечно, отступник не научится изменять цвет своих нитей судьбы, – подумал он про себя. – Вот тогда распознать предателя будет невозможно. Почти».

* * *

      Лисандра закрыла дверь лавки, быстро огляделась и перешла на другую сторону улицы. Вот так будет безопаснее. Хм... безопаснее.
      А чего ей теперь бояться? Она свободна, по-настоящему свободна, может быть, первый раз за все три сотни лет существования в облике вампира. Ей не страшен солнечный свет. Она может охотиться днем. Она не обязана каждую ночь ложиться в гроб в каком-нибудь подвале, сплошь пропахшем мышами и сыростью, единственным достоинством которого является полная темнота.
      Темнота! Ха! Она, Лисандра, перестала от нее зависеть. Это ли не свобода?
      Она с размаху едва не налетела на здоровенного мальба, тащившего огромную и наверняка очень тяжелую корзину. В самый последний момент ей удалось отпрыгнуть в сторону. Мальб и его корзина проплыли мимо.
      «Вот так обычно оно и бывает, – подумала Лисандра. – Всего лишь на мгновение теряешь бдительность и в результате попадаешь в жуткий переплет».
      Конечно, столкновение с мальбом и его корзиной ей ничем не угрожало. Но только на первый взгляд. При неблагоприятном стечении обстоятельств рядом мог появиться патруль дэвов. Махом определив ее как приезжую, они могли заинтересоваться ее скромной особой.
      Дальше? Ну, дальше могло быть по-всякому. Вот только ни один из рассматриваемых вариантов ничего хорошего ей не сулил.
      «А стало быть, – сказала себе вампирша, – с этого момента ты будешь вести себя очень, очень осторожно. И кстати, насчет свободы... Не рано ли ты, голубушка, обрадовалась? Какая, к дьяволу, свобода? Прежде всего ты должна выполнить задание сына змеи. После этого тебе, очевидно, придется хорошенько пошевелить мозгами, проявить все свое хитроумие, чтобы оставить чудесный амулет себе навсегда. Наверняка сын змеи попытается забрать его обратно. Вот тут-то ты должна подсуетиться. И лишь потом, если все закончится благополучно, можешь считать себя свободной. Если все закончится благополучно».
      Она настороженно огляделась и, сориентировавшись, пошла в сторону центра города. Собственно, никаких дел у нее там не было. Просто стоять на месте ей казалось более опасным.
      До нее вдруг дошло, что она оказалась в мире, в котором не была уже три сотни лет. В мире дня. Здесь правили совсем другие законы. И опасностей было ничуть не меньше, чем ночью, просто других, совсем других.
      А ей лично первым делом надо было изменить поведение. Она привыкла передвигаться крадучись, стараясь оставаться как можно дольше незаметной. Сейчас, днем, такое поведение могло показаться подозрительным. Поэтому чем непринужденнее она будет себя вести, тем меньше шансов на то, что ее в чем-нибудь заподозрят.
      «Правильно, – подумала Лисандра. – Открыто и беспечно. Так, словно тебе ничего, в принципе, и угрожать-то не может. Ты должна научиться вести себя именно так. По крайней мере днем».
      Следующего встреченного ей мальба, тащившего огромный ящик с фруктами, она решила не пропускать. Смело, так, словно его не существовало, шагнула она навстречу носильщику. И это подействовало. Мальб, бормоча извинения, уступил ей дорогу.
      Вот так-то! Знай наших.
      Она настолько уверилась в своих силах, что, когда ей навстречу все-таки попался патруль дэвов, прошла мимо стражей порядка совершенно спокойно. Ей даже захотелось подмигнуть одному из них, но она сдержалась. Самое главное – не зарываться.
      Лисандра шла по улице незнакомого ей города, а вокруг нее кипела настоящая дневная жизнь. Люди, те самые люди, которых она почти три сотни лет видела только ночью, сейчас, днем, ходили толпами с совершенно беспечным видом. Они ничего не боялись, не пытались отгородиться от нее толстыми дверями и стражниками, они были так доступны, что у вампирши аж заныли челюсти.
      Она остановилась возле лотка торговца жареными ракушками и сделала вид, что раздумывает, не купить ли ей порцию желтоватого, слегка пахнущего морскими водорослями и дешевым жиром, завернутого в капустный лист мяса. На самом деле ее заинтересовали две кумушки, остановившиеся неподалеку от этого лотка поболтать. Одна из них, слегка полноватая женщина лет тридцати пяти, несомненно, должна была обладать вкусной и питательной кровью. Лисандра определила это с одного взгляда.
      Делая вид, что внимательно разглядывает один кусок мяса за другим, вампирша попыталась сообразить, как лучше к этой женщине подобраться.
      Как? Да очень просто. Как только две домохозяйки наговорятся и потопают каждая в свою сторону, она отправится за той, которая ей так понравилась. После этого останется лишь подождать, пока она зайдет в свой дом. Небольшой отвлекающий маневр – и дело в шляпе.
      – Уважаемая госпожа уже сделала свой выбор? – деликатно поинтересовался торговец жареными ракушками.
      – Пока еще нет, – проговорила Лисандра. – И вообще, мне вот сейчас пришло в голову, что свежая рыба гораздо лучше жареных ракушек.
      Торговец бросил на нее злобный взгляд, но сказать ничего не решился.
      «Так и должно быть, – с удовлетворением подумала Лисандра. – Все-таки кое-какие законы, по которым живут днем, плохими назвать нельзя».
      Она торчала у лотка до тех пор, пока домохозяйки не обсудили все свои насущные проблемы, в которые, конечно, входили отношения с соседями, проделки детей, самочувствие всей семьи, еженедельные загулы муженьков и многое, многое другое. За это время торговец несколько раз безуспешно пытался всучить Лисандре мясо ракушек. Когда она отказалась в последний раз, тот непроизвольно схватился за огромный, висевший на поясе нож. К счастью, как раз именно в этот момент мимо прошел еще один патруль дэвов. Отпустив сквозь зубы короткое ругательство, торговец отвернулся от Лисандры и сделал вид, что она для него не существует.
      «Вот так-то лучше, – подумала вампирша. – Терпи, терпи. Такая у тебя работа».
      Но вот наконец кумушки наговорились, вспомнили о неотложных делах и разошлись. Лисандра, конечно, последовала за той, которая ей приглянулась.
      Она шла мягким, кошачьим шагом, делая вид, что никуда особенно не торопится, время от времени поглядывая на намеченную жертву, предвкушая, с каким наслаждением вонзит клыки ей в шею.
      И это будет скоро. Может быть, через несколько минут!
      Вампирша очнулась только тогда, когда женщина вошла в небольшой, крытый створками золотистых ракушек дом. Очевидно, тут она и жила. Впрочем, Лисандра за ней не последовала. Она вдруг сообразила, что кровь этой несчастной сейчас ей вовсе не нужна. Она сыта, и очередная – порция крови будет излишней. Зачем же тогда охотиться? Зачем понапрасну рисковать?
      Конечно, риск был минимальный, но все-таки существовал. И забыть о нем она не могла, не имела такого права. Почему? Да хотя бы потому, что сейчас она себе не принадлежала. Прежде всего надо было выполнить поручение сына змеи.
      Лисандра в сердцах топнула ногой, еще раз посмотрела на дом, в котором скрылась та, кого она наметила в жертву, и быстрым шагом пошла прочь.
      Вот так-то. Все правильно. Умничка. Браво.
      Она усмехнулась.
      Только не надо кривить душой насчет чувства долга. При чем тут оно? Просто все слишком легко и просто. Так не бывает. Если все легко и просто, значит, жди какого-нибудь подвоха. В чем он? Будущее покажет. А пока не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что зарываться не стоит.
      Зарываться? Конечно. Именно это она только что намеревалась сделать.
      Старая как мир истина: не зная брода, не суйся в воду.
      Вампирша прошла несколько кварталов, свернула на другую улицу, более узкую, более замусоренную, и вдруг остановилась, едва не натолкнувшись на танцующего божка.
      Какого пола божок, понять было невозможно. Утонченное, красивое лицо могло принадлежать как женщине, так и мужчине. Из одежды на нем была пестрая, украшенная цветами хламида, рукава которой представляли собой некое подобие Крыльев. Танцуя, божок размахивал ими так, словно и в самом деле собирался с их помощью полететь. Остановившись перед Лисандрой, он запрокинул голову вверх и протяжно завыл.
      Вампирша застыла.
      Кого-кого, а уж танцующих божков она знала хорошо. Те любили устраивать в гостиницах дебоши. А когда этим удобнее заниматься, как не ночью?
      Как-то раз Лисандра даже хотела попробовать кровь танцующего божка. К счастью, прежде чем напасть на жертву, она решила за ней понаблюдать. И увидела, как божок вколол себе в руку полный шприц какой-то гадости.
      Этого оказалось достаточно. Ни одна уважающая себя вампирша не станет пить кровь, в которой есть неизвестные примеси. Кто знает, как они подействуют на ее организм? Осторожность, прежде всего – осторожность.
      Итак, Лисандра застыла. Она знала, что лучшим способом не нарваться на неприятности было не привлекать к себе внимание танцующего божка. Повоет, – подергается, побеснуется. А потом обязательно отправится своей дорогой.
      Им, божкам, главное – обратить на себя внимание. А каким методом – не важно. Однако в этот раз танцующий божок, похоже, завелся всерьез.
      Он трясся, как паралитик, махал возле ее лица руками и брызгал слюной. Лисандра хотела уже было хорошенько ему врезать, вспомнив, что иногда это и в самом деле помогает:
      Она уже прикидывала, куда его половчее ударить, когда божок вдруг перестал танцевать. Уставившись на вампиршу, словно обнаружив нечто очень занимательное, он глупо хихикнул, дернул себя за толстую косу, торчавшую из-под здорово смахивающей на воронье гнездо шапки, и проговорил:
      – Ночная пташка, я тебя знаю. ТЫ прилетела в этот город для того, чтобы встретить свою судьбу. ТЫ правильно сделала. Тот, кто пытается пойти наперекор своей судьбе и изменить написанное в небесных книгах, обязательно проигрывает.
      Лисандра пожала плечами.
      Эти танцующие божки все время предсказывали разную чепуху. Слушать их было так же бесполезно, как пытаться в журчании ручья обнаружить логический смысл.
      Видимо, божок как-то угадал ее мысли. Его красивое, густо намазанное ароматическим кремом лицо исказилось, изо рта вырвалось шипение, которому могла позавидовать и королевская кобра.
      – Ты мне не веришь?
      «Все, надоело, – решила Лисандра. – Пора это прекратить».
      – Конечно, не верю, – призналась она. – С каких это веников я должна верить каждому обратившему на меня внимание бродячему шуту?
      – Скоро ты убедишься, что я прав, – зловеще усмехнулся танцующий божок. – Очень скоро.
      Он изящно развернулся и пошел прочь, пританцовывая и напевая какую-то песенку.
      «Жалкий фигляр, – подумала вампирша. – Подумаешь – предсказатель. Да такие, как это, пророчества я могу делать по сто штук на дню».
      Она фыркнула и, пожав плечами, двинулась в противоположную сторону. Еще раз встречаться с танцующим божком у нее не было ни малейшего желания. Вдруг тому взбредет в голову еще что-нибудь предсказать?
      Конечно, в предсказания Лисандра не верила, но слегка их побаивалась. Она считала, что предсказания – что-то вроде колдовства, И глупое предсказание способно повлиять на судьбу. Безусловно, совсем немного, но частенько для того, чтобы случилось несчастье, не хватает сущей малости.
      Она зябко передернула плечами. Прах побери! И угораздило же ее встретить этого проклятого танцующего божка. Вот кретин. Иначе не скажешь.
      И вообще, имело смысл отдохнуть, посидеть на какой-нибудь скамеечке.
      Она прошла еще с квартал и обнаружила небольшой. тенистый и совершенно пустынный садик. Ну да, эти глупые горожане настолько обеспокоены своими якобы неотложными делами, что им даже некогда посидеть на скамейке и подумать о том, правильно ли они живут. А вот если бы они задумались...
      «Стоп, стоп, – сказала себе Лисандра. – Давай-ка для начала разберись в собственных делах. А о горожанах подумаешь потом. Если останется время».
      Она уселась на первую же попавшуюся скамейку, вольготно откинулась на ее спинку и попыталась поглядеть на солнце. Амулет был хорош, но все же недостаточно. По крайней мере глаза у нее заболели.
      Хотя, возможно, так и должно было быть. По правде сказать, за три сотни лет она напрочь забыла, каково это – смотреть на солнце.
      «Итак, – подумала вампирша. – Все прекрасно и просто удивительно. Сбылось то, о чем ты и мечтать не смела. Ты можешь расхаживать днем, охотиться и, может быть даже, когда-нибудь привыкнешь смотреть на солнце. Почему же у тебя, голубушки, так тяжело на душе? Из-за дурацкого предсказания?»
      Маленькая птичка с забавным голубым хохолком уселась в метре от нее на землю и стала поспешно склевывать рассыпанные кем-то хлебные крошки.
      Лисандра взглянула на нее и довольно хмыкнула. Вид у птахи был презабавный.
      «Что же тебя так гнетет? – снова спросила она себя. – Чем ты недовольна?»
      Недовольна? Ну конечно.
      Лисандра вдруг осознала, что этот проклятый амулет пробил брешь в ее защите, в той броне, которой она окружала себя все три сотни лет, с тех пор как она стала вампиром.
      Тогда, первый раз попробовав человеческую кровь, она сказала себе, что происшедшая с ней метаморфоза сделала ее высшим существом. Она твердила себе день за днем, годы и годы, что эти жалкие людишки не более чем бараны, скот, созданный для удовлетворения ее потребностей.
      Она выше, а значит, может делать с ними все, что ее душа пожелает. И это будет только правильно, хотя бы потому, что жизнь людская коротка и ничтожна. И не будет большой беды, если она оборвется лет на пять раньше, а то и на десять. Какая, собственно, разница?
      Она настолько в этом уверилась, что до сего момента даже не пыталась объяснить себе некоторые поступки, странные с точки зрения любого вампира. А сейчас объяснила. И пришла в ужас. Еще бы!
      Получалось, что та глухая стена, та могучая защита, которой она себя окружила, уже давно дала трещину. И эта трещина со временем расширялась и расширялась, пока, наконец, не превратилась в пролом. А сквозь этот пролом вырвались желания, о которых она до поры до времени вроде бы и не подозревала.
      Желания!
      Она вдруг поняла, что страстно, до боли хотя бы на несколько часов мечтает стать обыкновенным человеком, обыкновенной женщиной.
      Забыть о безумных ночах, наполненных кровью и насилием. Стереть из своей памяти дни и дни полусна-полубодрствования в гробу, наполненные глухой тоской и несбыточными мечтами, а также настороженным ожиданием того, кто откроет ее убежище и придет, чтобы пронзить ее сердце осиновым колом.
      Стать опять человеком! Пусть даже ненадолго. Амулет давал ей такую возможность. Нет, не возможность, а иллюзию, всего лишь иллюзию.
      Лисандра вдруг осознала, что сидит на скамейке боком, скорчившись, словно младенец в материнской утробе. Правая рука ее судорожно стискивала амулет.
      Амулет! Проклятый сын змеи! Подсунул ей штучку.
      Лисандре захотелось сорвать с себя колдовскую пластинку и отшвырнуть ее прочь.
      Конечно, она этого не сделала, вовремя вспомнив, что без амулета моментально превратится в кучку пепла.
      А может, так будет лучше?
      «Ну уж нет, – сказала себе вампирша. – Не дождетесь. Не выйдет. Да, я попала в ловушку. Я же сумею из нее и выпутаться. И баста. И кончено».
      Она выпрямилась, снова откинулась на спинку скамейки, постаралась сесть как можно непринужденнее.
      Все верно. Она что-нибудь придумает. Да и ловушка ли это? Скорее всего – нет. Она просто перенасытилась впечатлениями, и вот наступила реакция. Да, у нее сдали нервы. Но с кем этого не бывает? Очень скоро она овладеет собой и придет в норму. Она уже пришла в нее, про крайней мере настолько, чтобы правильно оценить то, что с ней происходит.
      Вернее – происходило.
      Лисандра криво усмехнулась.
      Да, все в порядке. Пора приниматься за дела. И вообще она явилась в этот город не для того, чтобы заниматься самокопанием. У нее есть обязательства. Она должна их выполнить.
      А судьба?
      Глупости. Бред сивой кобылы. Ни одному слову танцующих божков верить нельзя. Кстати, она и не собирается.
      Намеренно неторопливо, стараясь получить от этого максимальное удовольствие, она потянулась.Вот так. Отлично. Превосходно. Она чувствует себя просто превосходно. Она довольна тем, что будет жить вечно. И никто ее никогда не поймает. Потому что она самая хитрая, самая умная, самая опытная. И очень-очень опасная. Лисандра хихикнула.
      Да уж, пять-десять минут назад ее можно было взять голыми руками. Подходи и бери. Но только не сейчас. В данный момент она готова дать отпор любому.
      Чувствуя во всем теле привычную легкость, она встала и, прикинув, в какую сторону нужно идти, чтобы быстрее выбраться из города, вышла из садика.
      Пора и в самом деле заняться делом. Сейчас она выйдет за окраину города, превратится в летучую мышь и полетит искать ту пресловутую долину, о которой ей говорил сын змеи. Хорошо хоть, городок небольшой. Не придется долго топать пешком.
      Она прошла пару кварталов, ненадолго остановилась возле лотка торговца редкостями, конечно, ничего не купила, поскольку действительно ценных вещей в продаже у него не было. К ней было привязался какой-то нищий, но Лисандра послала его подальше. Нищий понял, что ему ничего не обломится, и отстал.
      Чувствуя, как к ней постепенно возвращается хорошее настроение, вампирша свернула на широкую, прямую, как нос цапли, центральную улицу и вдруг остановилась. По противоположной стороне улицы, о чем-то увлеченно разговаривая с мальчиком лет тринадцати, шел человек, которого она меньше всего рассчитывала встретить здесь и именно в этот момент.
      «Бред, – подумала Лисандра и помотала головой. – Может, все-таки предсказание танцующего божка было верным?»

* * *

      Венедикт остановился и, отцепив от пояса фляжку, сделал из нее несколько глотков. Вот так будет лучше. Хуже нет, когда в пути мучает жажда.
      Он вспомнил Жоржету и улыбнулся. Интересно, что бы она сказала, узрев, как тот, кого она считает самым большим весельчаком на свете, вот уже который час плетется по жаре в компании еще шестерых таких же, как и он, балбесов и за это время выкинул всего лишь три фокуса?
      Позор, да и только. Нет, создавшееся положение надо исправить.
      Срочно, прямо сейчас.
      Брум оглянулся и буркнул:
      – Ты задерживаешь отряд. Имей в виду, никто тебя ждать не будет.
      Венедикт прицепил фляжку на пояс и в несколько быстрых шагов догнал остальных охотников. Толкнув Алвиса в бок, он показал глазами на Брума и тихо сказал:
      – Большое начальство гневается.
      Алвис пожал плечами.
      – Ты вполне мог пойти с отрядом Хантера.
      – Мог, – сказал Венедикт. – Но предпочел ваше общество. До сих пор не пойму, зачем я это сделал? Хотя кое-какое объяснение у меня есть.
      – И какое? – поинтересовался Алвис. Венедикт усмехнулся.
      – Да не пойди я с вами, вы бы уже со скуки засохли.
      Алвис кивнул.
      – Может быть. Однако хочу напомнить тебе. что мы идем не на веселый пикник с вином и девочками. Мы идем сражаться.
      Венедикт покрутил головой.
      – Это точно. Не на пикник. Только я никак не пойму, почему надо спасать мир обязательно с постной физиономией.
      Алвис парировал:
      – А почему ты решил, что это можно сделать, дурачась, словно школьник, под шуточки и прибаутки?
      – Ага, значит, полная конфронтация? – деловито осведомился Венедикт.
      – Если точнее, то полное неприятие несерьезного отношения к очень серьезному делу.
      – Просто блеск! – восхитился Венедикт. Нагнувшись, он подхватил с земли сосновую шишку и, тщательно прицелившись, кинул ее в Галена. Шишка попала ему точнехонько в затылок. Мгновенно отпрыгнув в сторону, охотник выхватил магический кинжал и закрутил головой, пытаясь определить, откуда грозит опасность.
      – Проверка реакции, – с самым невинным видом объяснил Венедикт. – Результат: реакция великолепная, а вот прыжки в сторону нуждаются в некоторой доработке. Сказывается отсутствие должной тренировки.
      Гален сунул кинжал за пазуху и мрачно сказал:
      – Ох, и врезал бы я тебе...
      – Ничего иного я и не ждал, – сокрушенно покачав головой, сообщил Венедикт. – Кстати, такая реакция на самую невинную шутку свидетельствует о полном отсутствии юмора.
      – Отсутствие юмора лучше, чем полное отсутствие здравого смысла. По крайней мере сейчас, – изрек Гален и, еще раз окинув Алвиса недобрым взглядом, двинулся дальше.
      – Ну, а будь это вражеская стрела? – поинтересовался Венедикт, пристраиваясь с ним рядом.
      – Тогда я был бы уже мертв. И никакие тренировки тут не помогут. Сколько ни тренируйся, третий глаз на затылке вырастить не удастся.
      Венедикт подумал, что, пожалуй, Гален в чем-то прав. Может быть, последняя шутка была несколько неуместной. Хотя, с другой стороны, нет ничего хуже, чем топать час за часом к какому-то неизвестному городу, слушать мерный топот ботинок, глотать поднятую над дорогами этими ботинками пыль и видеть перед собой спину Брума, наверняка жутко довольного тем, что у него в подчинении аж целых шесть других охотников.
      Как тут не предпринять что-нибудь веселенькое? Он уже стал прикидывать, что сделает Брум, если подобраться к нему сзади и легонько дернуть одну из его нитей судьбы. Вон ту, которая отвечает за координацию движений. После этого Брум наверняка ткнется носом в дорогу. Конечно, потом он вскочит и станет ругаться. Может быть, его запала хватит на полчаса, а может, и надольше. Может, он дальше скажет что-то такое, чего Венедикт еще не слышал.
      Так что, рискнуть?
      Венедикт еще раз взглянул на нити судьбы Брума.
      Искушение было слишком велико. Скорее всего преодолеть его он не сможет. Так зачем и пытаться?
      Решив так, Венедикт ускорил шаг.
      Хорошая шутка должна, просто обязана быть неожиданной. Если этот «большой начальник» сейчас обернется, то все пропало.
      Ну же...
      Венедикт уже протянул руку, чтобы ухватить одну из нитей судьбы Брума, как вдруг с ним самим произошло нечто странное. Почувствовав на мгновение головокружение и тошноту, Венедикт вдруг обнаружил себя лежащим на дороге. Быстро вскочив, он крепко выругался.
      В следующую секунду до него дошло, что остальные охотники весело хохочут.
      – Ну, как шуточка? – поинтересовался Алвис. Чудовищным усилием совладав с собой, Венедикт прохрипел:
      – Просто высший класс.
      – И достаточно неожиданно, как ты считаешь?
      – Достаточно, – сказал Венедикт.
      «Ага, значит, это Алвис, – подумал он. – Прекрасно. Дальнейшую дорогу к долине магов скучной назвать будет трудно. Я его достану».
      Он с достоинством встал, отряхнул одежду и радостно улыбнулся.
      Судя по нитям судьбы, Алвису его улыбка не понравилась.
      «Дальнейшее тебе понравится еще меньше, – подумал Венедикт. – Вызов брошен. Ничего не остается, как его принять».
      – Надеюсь, ты не ушибся? – поинтересовался Асбьерн, самый молодой из охотников, с худым, слегка смахивающим на лисью мордочку лицом.
      – Ни в малейшей степени, – отчеканил Венедикт. – Шутка была, конечно, хороша, но слишком примитивна, чтобы выбить меня из седла.
      Он еще раз взглянул в глаза Алвису. Просто так. Чтобы окончательно убедиться, что тот все правильно понял. Понял, еще как понял.
      Как раз в этот момент Брум и сделал то, что должен в таких ситуациях делать предводитель отряда. Он шагнул к Венедикту и, положив ему руку на плечо, спросил:
      – Ты ведь не сделаешь то, что задумал? Правда?
      – Правда, – совершенно безмятежно отозвался Венедикт. – Да и что такого особенного я мог задумать? По плечу ли задумывать хоть что-то тому, кто легко покупается на самую простую шуточку?
      Говоря это, он постарался придать своему лицу выражение типа: «Мне абсолютно на все наплевать». Правда, с Брумом в этом искусстве соревноваться было трудно. У того на лице было такое выражение, словно ему наплевать на все не только в квадрате, но и в кубе. Конечно, его нити судьбы говорили о другом. Судя по ним, Брум был намерен закатить кому-то хорошую взбучку. И кому именно – догадаться нетрудно.
      – Если ты посмеешь устроить склоку, я тебя...
      – Понял, – быстро проговорил Венедикт. – Уточнять не нужно.
      «Ладно, похоже, придется отложить возмездие на некоторое время, – подумал он. – На очень короткий отрезок времени. Может, на час, а то и два. Ничего, я могу и подождать. Чем дольше откладываешь месть, тем слаще она бывает».
      – Вот то-то, – внушительно сказал Брум. На долю секунды выражение его лица изменилось, и Венедикт понял, что нити судьбы предводителя отряда были прочитаны им совершенно верно. Тот и в самом деле, похоже, находился на грани принятия решения о его пребывании в отряде.
      «Ладно, я могу потерпеть и три часа, – решил про себя Венедикт. – Больше будет времени, чтобы придумать что-то и в самом деле оригинальное».
      – А теперь двинулись дальше, – объявил Брум. – Хантер и его ребята уже наверняка добрались до города и сейчас, дожидаясь нас, ругают на все корки за нерасторопность.
      Охотники двинулись дальше. Венедикт хотел было пристроиться за Алвисом, но Брум приказал, чтобы тот шел самым первым. Безропотно выполнив его приказание, Венедикт хитро улыбнулся.
      Ничего, подобные штучки его не остановят. Когда надо, он окажется в нужном месте и устроит такую штучку, что негодник Алвис будет вспоминать ее еще очень долго. Дорога, по которой шел отряд охотников, петляла между поросшими редким леском холмами. Через полчаса холмы кончились, лес стал гораздо гуще, а дорога так и осталась извилистой и очень пыльной.
      Еще через полчаса Венедикт пропустил вперед идущего вслед за ним Хольма, и таким образом оказался поближе к Алвису. Брум был начеку.
      – Я сказал тебе идти первым, – напомнил он.
      Снова заняв место во главе отряда, Венедикт зловеще усмехнулся.
      Итак, первая попытка окончилась неудачей. Скверно, но через часик он сделает новую. Может быть, ему повезет. А пока... А пока у него еще есть время, чтобы обдумать шутку, которую он учинит с Алвисом. Это должна быть супершутка, всем шуткам шутка.
      «Может, и в самом деле нахимичить что-то с нитями судьбы? – подумал Венедикт. – Конечно, сделать так, чтобы Алвис ткнулся носом в землю, проще пареной репы. Но это не то. Может быть, срочно отправить его в кусты помочиться, да так, чтобы он не успел до них добежать?»
      Через полчаса Венедикт остановился на варианте, показавшемся ему идеальным. Состоял он из трех этапов. На первом этапе он должен был оказаться как можно ближе к Алвису. Вряд ли тот подпустит его на расстояние ближе полутора метоов. Значит, надо было устроить так, чтобы между ними был по крайней мере один охотник.
      Венедикт оглянулся.
      Сейчас рядом с Алвисом шел Ион, средних лет охотник довольно простоватого вида. Венедикт знал, что Ион не принадлежит к числу больших профессионалов. Это было хорошо. Итак, второй этап состоял в том, чтобы отвлечь внимание Иона и захватить контроль над его телом. Сделать это будет трудно, и долго удерживать другого охотника под контролем он не сможет. Однако, как Венедикт прикинул, для выполнения третьего этапа ему хватит десяти секунд.
      Собственно, третий этап состоял в том, чтобы руками Иона внести в нити судьбы Алвиса кое-какие изменения. Самые незначительные. Однако этих изменений будет вполне достаточно, чтобы обидчик опозорился самым жутким образом.
      Венедикт весело хихикнул.
      Кстати, если решение принято, почему бы не попытаться претворить его в жизнь прямо сейчас?
      Он оглянулся.
      Похоже, самое время сделать еще одну попытку.
      – И сколько я буду топать впереди всего отряда? – спросил Венедикт. – Пора меня кому-то сменить.
      – Пора, – согласился Брум. На физиономии у него было обычное «наплевательское» выражение.
      – И кто будет этот счастливец? – поинтересовался Венедикт.
      – Ты сам.
      – Почему?
      – Потому, – сказал Брум, – что, судя по твоим нитям судьбы, ты еще не успокоился. До тех пор пока этого не произойдет, будешь идти впереди всех. Понимаешь?
      – Это произвол! – заявил Венедикт. – Я отказываюсь...
      Докончить фразу он не успел, поскольку его горло обожгло как огнем. Машинально схватившись за него рукой, Венедикт вдруг нащупал оперенное древко стрелы. Он все еще пытался понять, что же все-таки произошло, когда из ближайших кустов выскочили несколько десятков мальбов и, размахивая саблями, кинулось к отряду охотников.

* * *

      Первый лендлорд посмотрел на второго лендлорда, дающего наставления младшим магам, и подумал, что этого недотепу надо было все-таки оставить в форме подчинения. По крайней мере до тех пор, пока схватка с охотниками не закончится. Однако при этом он терял главного свидетеля своей будущей победы. А это было бы нежелательно.
      Второй лендлорд как раз в этот момент перешел к заключительной части наставления:
      – ... и тогда, окончательно убедившись в своей власти над стихией вероятности, следует переходить к ее практическому использованию. Сделать это не так сложно, как кажется. Достаточно лишь представить себя в центре паутины, состоящей из нитей судьбы, сделать так, чтобы она приобрела реальный знак, и, ни в коем случае не торопясь. перейти...
      Первый лендлорд подхватил с пола резную пластинку, представлявшую карту этого мира. Осторожно пробежав одной из своих нитей по выпуклостям материков и впадинам океанов, он подумал, что населяющие этот мир существа очень несовершенны. Они даже не могут удержать в голове очертания собственного мира. Для любого лендлорда это сущий пустяк.
      И все-таки эти несовершенные создания мечтают о свободе. Гм, о свободе! Зачем она им? Что они е ней будут делать? Если хорошо подумать, то она им вовсе ни к чему. И все-таки они ее хотят так. что даже готовы за нее драться. Конечно, не все. Пока этим неблагодарным занятием занялись охотники. Их мало, хотя, если судить беспристрастно, кое-какие неприятности принести они вполне способны. Их, конечно, раздавят. А что потом?
      Первый лендлорд отложил карту и бросил взгляд на младших магов.
      Пока их столько же, сколько и охотников. Шеренга черных плащей, опущенных голов, скрывающих лица капюшонов.
      Если задуманное им пройдет без сучка и задоринки, то, в самом худшем случае, против одного охотника окажутся два младших мага. С его поддержкой они победят. Но что будет дальше?
      Рано или поздно появятся другие борцы за свободу. Более сильные и, стало быть, более опасные. Кто именно? Совершенно не важно. Дело не в этом.
      Просто в населяющем этот мир народе есть жажда свободы, независимости. Народ об этом может даже и не подозревать. Но пока она существует, будут появляться и появляться желающие эту жажду утолить.
      Рано или поздно они своего добьются. Конечно, скорее всего это произойдет очень не скоро. и. разумеется, лендлорды постараются отдалить этот момент как можно дальше. Но произойдет. Случится. Что потом?
      Глупый вопрос. Конечно, хаос и агония, а потом – гибель. Если только кто-то более умный, чем другие, не встанет на страже свободы. Никакой всеобщей свободы он, безусловно, защищать не будет, а просто подгребет ее под себя и станет очередным тираном.
      Будет ли он хуже лендлордов? Обязательно. Так зачем им, тем, кто населяет этот мир, нужна борьба за свободу? Что она им даст? Выбор между гибелью и еще большей кабалой?
      Первый лендлорд снова было хотел взять пластинку-карту, но потом передумал. К чему? Свое дело эта безделушка сделала. Навела его на мысли. Теперь нужды в ней не было. Теперь о ней можно забыть.
      Второй лендлорд вещал:
      – ...но самое опасное препятствие, которое стоит между вами и путем к совершенству, конечно же, находится внутри вас самих. Что это такое? Конечно, ваше осознание того, что вы люди. Почему? Потому что оно ложное. Вы перестали быть людьми, как только надели черные плащи. Скоро, очень скоро вам придется сменить их на одежду черных магов. Каждый из вас выберет ее в соответствии со своим вкусом. А это значит, что вы получите кое-какую свободу. И еще более отдалитесь от обычных людей. Помните, обратного пути нет, и если у вас возникнут сомнения...
      Будь он человеком, первый лендлорд обязательно бы усмехнулся. Вместо этого он подумал, что все-таки совпадения штука забавная. Стоило ему подумать о свободе, как он о ней тотчас услышал. Конечно, слова второго лендлорда были ложью. Став черными магами, эти полтора десятка бывших людей приобретут что угодно, только не свободу. Они смогут управлять судьбами своих соплеменников, они будут, по их меркам, очень богаты и влиятельны, но только не свободны. Как может быть свободен тот, кто уже не является самим собой?
      Пройдет несколько десятков лет, и из каждого черного мага вылупится ньюк. К тому времени об охотниках не останется и воспоминаний. На смену им придет кто-то другой. Вот с этими другими и будут воевать ньюки. И конечно, победят. И конечно, через несколько десятков лет подвергнутся метаморфозе. И так будет продолжаться до тех пор. пока, в результате многих превращений, не появятся новые лендлорды. После этого можно будет уйти и оставить этот мир его судьбе. Его жители заражены свободой. Это страшная болезнь, от которой пока нет излечения. Благодаря ей будущее этого мира предрешено. Он погибнет. Но не раньше, чем появятся новые лендлорды.
      Уж он постарается. Конечно, второй лендлорд тоже что-то сделает, но главное придется совершить самому.
      Первый лендлорд подключил ту часть сознания, которая следила за делами вне долины.
      Все пока складывалось так, как он и задумал.
      Мертвецы стояли в засаде. Собственно, после одной очень забавной находки нужды в них не было. Если только он придумает, как доставить найденный ими предмет в долину, атаку мертвецов можно отменить.
      Или не стоит? Все-таки столько затрачено энергии. Неужели зря?
      Лендлорд решил, что еще подумает над этим, и взглянул, как там дела у мальбов. Те только что вступили в бой, и дела у них шли неплохо. Переметнувшийся охотник все еще втирал очки своим товарищам. И правильно делал.
      Мальбы, Может быть, стоило взять контроль над их командиром? Хотя... Нет, он поступил совершенно правильно. Слишком много объектов воздействия. В самый ответственный момент он может не успеть вовремя отреагировать и провалит весь план.
      А стало быть, пусть мальбы действуют самостоятельно. Пока их командир надеется, что он выполнит свое обещание, его воины будут сражаться как дьяволы. Конечно, рано или поздно он сообразит, что его надули. Вот только какое это будет тогда иметь значение?
      Первый лендлорд хотел было извлечь из своей памяти сожаления по поводу неисполненного слова, но передумал. Не стоило, пусть даже на несколько минут, терять ясность мышления. Кроме того, при других обстоятельствах он наверняка бы свое слово сдержал. Но только не сейчас. В данный момент он должен был экономить каждую крупицу энергии. Каждую. А значит...
      – Я закончил наставление, – отрапортовал второй лендлорд. – Могу я отпустить младших магов?
      – Можешь, – разрешил первый лендлорд. – Пусть хорошенько отдохнут. Сегодня ночью им придется изрядно потрудиться. Перед заходом солнца пусть предадутся глубокой медитации у священного дерева. Это прибавит им сил в предстоящем сражении. Ты понял меня?
      – Абсолютно и совершенно.
      В знак уважения второй лендлорд взмахнул пятью главными нитями судьбы и сплел их перед собой в причудливое кольцо. После этого он повернулся к младшим магам и стал отдавать им приказания.
      Первый лендлорд придирчиво оглядел все его нити, но ничего подозрительного не заметил. Только глубочайшее почтение, осознание собственной вины и полная покорность.
      Слишком уж полная. Нет, за вторым лендлордом стоит присматривать. Он может выкинуть какую-то штуку. Интересно, настолько ли он глуп, чтобы попытаться сквитаться прямо во время сражения?
      Первый лендлорд задумался.
      Это был серьезный вопрос. Собственно, лично для него он означал выбор. Стоило ли выделить часть сознания на то, чтобы следить за вторым лендлордом во время сражения?
      Он потратил целых пять секунд на то. чтобы прийти к выводу, что стоит. Если только дела не пойдут из рук вон плохо. Тогда придется контроль снять. Совсем ненадолго.
      Впрочем, дойдет ли до этого? Скоре всего – нет. А значит, не о чем и думать.
      Придя к этому заключению, первый лендлорд еще раз подключил ту часть сознания, которая контролировала происходящие за пределами долины события. Надо было еще раз удостовериться, что все в порядке.

* * *

      Как ты думаешь, – спросил Христиан у Хантера. выходя вслед за ним из лавки торговца магическими предметами. – Почему эти проклятые черные маги и их хозяева решили захватить именно наш мир?
      – Хороший вопрос, – хмыкнул Хантер. Он был в неплохом настроении. Поход в лавку неудачным назвать было нельзя. Результатом его явились два камешка проклятия сонной ведьмы. Завернутые в тонкую замшу, они теперь покоились в самой глубине одного из карманов его куртки.
      – А все-таки какого праха они надумали поселиться именно у нас?
      – Может быть, дело в том, что наш мир очень необычен, – высказал предположение Хантер.
      – Что в нем такого необычного?
      – Ночи.
      – При чем тут они? Ночи как ночи.
      – Тут ты ошибаешься. Во всех подвластных Ангро-майнью мирах ночи другие. У нас они особенные. Каждую ночь наш мир соединяется с одним из находящихся где-то в других вселенных миров, на следующую с другим, еще на следующую – с третьим. И так до наступления следующего года. Тогда все начинается по новой. По кругу. Год за годом. Понимаешь, чем является наш мир?
      – Нет, – честно признался Христиан. – Откуда мне это знать?
      – А зря.
      Хантер бросил очень неласковый взор в сторону двух типов в кожаных плащах, стоявших у подъезда дома, мимо которого они проходили. Судя по их нитям судьбы, эти ребята были не прочь поживиться содержимым карманов беспечных прохожих. Конечно, не сейчас, а поближе к вечеру. Хотя близость ночи драконов и то, что улица была пустынной, могла их подтолкнуть и на совершенно необдуманный поступок.
      Взгляд возымел свое действие. Типчики, кажется, сообразили, что тут им не обломится. По крайней мере, пока Хантер и Христиан не отошли от них на пару десятков шагов, руки из карманов они не вынули и с места не двинулись.
      Молодцы. Умные мальчики.
      Хантер подумал, что надо поторопиться. Скорее всего отряд Брума уже в гостинице. А стало быть, вся компания ждет только их двоих.
      Он невольно ускорил шаг.
      Тут Христиан опять спросил:
      – А все-таки чем является наш мир?
      – Воротами, – сказал Хантер. – Большими воротами в другие миры. Для того, кто знает, как ими пользоваться, он бесценен.
      – Ты хочешь сказать, что черные маги это знают?
      – Вряд ли. А вот их хозяева, эти лендлорды, вполне могут. Хотя я могу и ошибаться. Возможно, они выбрали этот мир для своих делишек чисто случайно.
      Христиан хмыкнул и задумался.
      Хантер посмотрел на него и улыбнулся. Мальчик Явно взрослел. Какой, к черту, мальчик? Уже подросток, почти юноша. Да к тому же еще и научившийся задавать неглупые вопросы.
      Они перешли на другую сторону улицы. Христиан чисто машинально перепрыгнул через лепешку. оставленную игуанодоном, и, чертыхнувшись, снова пристроился рядом с Хантером.
      – А Ангро-майнью? – спросил юноша.
      – Что – Ангро-майнью?
      – Он знает, что наш мир является воротами?
      – Наверняка.
      – Почему ты так думаешь? Хантер остановился, нащупал в кармане сигарету и, закурив ее, двинулся дальше.
      – Потому. – сказал он, – что в свое время прочитал немало исторических книг. В них приводятся кое-какие любопытные факты.
      – Например?
      – Ну, например, пару сотен лет назад один из претендентов на владычество этими мирами сделал нестандартный ход. Вместо того чтобы явиться ко дворцу Ангро-майнью и вызвать его на бой, он втихую захватил парочку миров. Причем действовал так хитро и собрал такое большое войско, что, когда решил выступить открыто, Ангро-майнью оказался перед большой проблемой. Следующий мир, который планировал захватить этот хитрец-претендент, был наш. Ангро-майнью мог ему это позволить. Любой другой маг на его месте так бы и поступил.
      – Но почему? – удивился Христиан. – Зачем ему было отдавать свои миры?
      Хантер многозначительно поднял указательный палец к небу.
      – Стратегия – великая вещь! Для того чтобы удержать в подчинении три мира, претенденту пришлось бы распылить войско. Кроме того, отдав еще один мир, Ангро-майнью выигрывал время, чтобы собрать подходящее войско и разнести претендента в пух и прах.
      – Что же сделал он?
      – Кинул все, что имел на тот момент, в бой. Он уложил почти всех своих драконов, потратил столько волшебства, что в течение следующего года с большим трудом отражал атаки других претендентов, но наш мир не отдал.
      – Может, он просто плохой стратег?
      – Плохие стратеги властелинами двадцати пяти миров не бывают. Нет, он не хотел отдавать наш мир никому даже на день. Кстати, там же, в исторических книгах, упоминается еще о паре нашествий других волшебников. Судя по всему, целью их был именно наш мир. Естественно, каждый раз Ангро-майнью делал все возможное, чтобы они до него не добрались.
      – Тогда в чем дело? Не нужно никаких схваток. Нам достаточно лишь дать знать Ангро-майнью, что на его мир покушаются какие-то черные маги.
      Хантер щелчком отправил окурок к ближайшей водосточной трубе.
      Мы уже с тобой об этом говорили. Нам до него не добраться. Да и потом, что-то я сомневаюсь. что Ангро-майнью справится с черными магами и их хозяевами.
      – Но он же великий волшебник.
      – Правильно. А они черные маги. Если вдруг надумают драться тираннозавр и плезиозавр, кто победит?
      – Тираннозавры живут на суше, а плезиозавры в воде.
      – Верно. Если тираннозавр сунется в воду. то плезиозавр его слопает. А если сам он надумает выбраться на сушу, то станет добычей тираннозавра. Понимаешь?
      – Кажется, понимаю, – Христиан почесал в затылке. – Кстати, а если тираннозавру и плезиозавру придется драться на болоте?
      Хантер пожал плечами.
      – Исход схватки будет зависеть от того, насколько это болото топкое и сколько в нем воды.
      – Ага, понятно.
      Христиан снова задумался.
      Хантер облегченно вздохнул и подумал, что вопросы взрослеющих подростков вещь хорошая. Конечно, если их не переизбыток.

* * *

      Венедикт, похоже, выкинул последнюю – шутку в жизни. Удачной ее назвать было трудно. Алвис осторожно переломил древко торчащей из горла охотника стрелы.
      Если Венедикту прямо сейчас сделать операцию, его еще можно спасти. Вот только где они сейчас, посреди дороги, возьмут врача?
      Алвис взглянул на мальбов. Передний был уже шагах в десяти. Здоровенный воин, отчаянно завывающий и размахивающий огромной саблей. Несколько десятков бегущих за ним соплеменников были чуть-чуть поменьше, но зато завывали более громко и свирепо, а саблями размахивали не менее яростно.
      Вот такой компот. Шли драться с черными магами, а нарвались на мальбов. Случайно. Или не случайно? Какая, собственно, теперь разница?
      – Всем рассыпаться, – приказал Брум. – Магические кинжалы беречь. Они пригодятся против черных магов.
      Алвис хмыкнул.
      Очень ценный приказ. Конечно, пригодятся. Если кто-то из них останется после этой схватки в живых.
      Впрочем, дальше размышлять над приказами командира ему стало некогда. Передний мальб добежал до него и замахнулся саблей. Ничего более глупого он сделать не мог. Увернувшись от удара, Алвис врезал ему ногой в живот и, когда мальб стал падать на землю, попытался вырвать оружие.
      Как бы не так. Уж что-что, а саблю мальб держал крепко.
      Алвис хотел уже было пнуть своего противника еще раз, но тут на него набежало сразу три мальба. Один из них нанес такой ловкий удар, что его клинок просвистел на расстоянии пальца от виска охотника.
      – Пробиваемся к городу! – послышалось следующее приказание Брума. – Это засада!
      Ценное наблюдение. Уклоняясь от очередного удара саблей, Алвис с иронией подумал, что до этого момента считал, будто они нарвались на воскресную экскурсию школьников.
      Однако пришла пора обзавестись оружием. Использовать магический кинжал против мальбов Алвису и в самом деле не хотелось. Да и, если честно сказать, коротковат он был. Фехтовать им против вооруженных саблями мальбов было несподручно.
      Улучив момент, Алвис рубанул одного из мальбов по горлу ребром ладони. Удар достиг цели. Боец захрипел и, выпустив из рук саблю, упал, словно мешок. Теперь оставалось ее только подобрать.
      Это оказалось нелегким делом.
      Уворачиваясь от клинков, которые норовили разделать его не хуже топора мясника, Алвис сбил с ног еще парочку мальбов. Один из них, падая, умудрился ухватить его за полу куртки. Резкий рывок сбил Алвиса с ног. Прежде чем он успел подняться, здоровенная лапа ближайшего мальба впечаталась ему в живот.
      Охотника спасло только то, что мальбов было слишком много и они друг другу мешали. Будь их хотя бы двое, ему ни за что не удалось бы подняться.
      Удалось, и даже более того...
      Пнув уже ухватившего его за ногу горного разбойника, Алвис подхватил с земли саблю и полоснул ею по груди подвернувшегося под руку противника. Еще два точных удара – и вокруг него стало немного посвободнее.
      Быстро оглядевшись, Алвис понял, что нападавшие разбились на несколько группок. В центре каждой из них был охотник, беспрестанно двигающийся, уворачивающийся от ударов, делающий все, чтобы выжить. И не только это. Охотники убивали, сокращая и сокращая число врагов. К сожалению, тех было слишком много, и они тоже в бирюльки играть не собирались.
      Алвис увидел, как упал Гален. Здоровенный мальб почти начисто снес ему голову. Остальные охотники пока еще держались. Пока...
      «Все-таки этот Брум – дурак, – подумал Алвис, отбивая очередной удар. – Хантер на его месте приказал бы отступить. Конечно, это могло нанести сильный удар по нашему самолюбию. Однако мы остались бы жить».
      Ловко упав под ноги одного мальба, он перекатился и, воспользовавшись тем, что противники не сразу сообразили, что именно произошло, резанул по животу другого. В кольце клинков врагов образовалась брешь. Проскользнув в нее, Алвис кинулся на помощь к Асбьерну. Тому приходилось туго. Рубанув по спине очередного горца, Алвис ворвался в круп центром которого был юноша, и вовремя отбил нацеленный ему в спину клинок.
      – Надо соединиться! – крикнул он Асбьерну.
      – Что ты имеешь в виду? – спросил юноша. Из его правого плеча обильно текла кровь.
      – Поодиночке они нас перережут, как баранов! В город мы сумеем пробиться только все вместе.
      – Понял!
      – Сейчас! Это нужно сделать сейчас! Двигаем к Иону.
      Два клинка ударили почти одновременно, прорубая проход в окружавшем охотников кольце. Мальбы замешкались. Это позволило Алвису и Асбьерну пробиться к Иону.
      Через полминуты таким же образом к ним присоединился Хольм. Теперь охотников было четверо. Крут врагов под напором четырех клинков значительно расширился, но и стал плотнее. Теперь с четырьмя охотниками сражался почти весь отряд мальбов. Был тут и его командир. Его сабля уже провела кровавую борозду по левому плечу Иона и легко ранила Асбьерна в голову.
      И все-таки драться стало легче. Можно было даже, под прикрытием клинков друзей, на секунду перевести дух.
      – Что будем делать с Брумом? – спросил Хольм, воспользовавшись такой передышкой.
      Алвис отбил еще один удар, с размаху полоснул по морде нападавшего на него горца и быстро огляделся.
      За пределами кольца врагов было еще одно, конечно, меньшее диаметром. В нем сражался Брум. Судя по всему, ему приходилось туговато.
      – Придется пробиваться к нему, – сказал Алвис. – Прямо сейчас. Еще немного, и они его одолеют.
      – Если бы не приказы этого недоумка, – со злобой сказал Хольм, – мы бы уже сделали ноги. Все знают, что мальбы бегают плохо. Догнать нас они бы не смогли. И вообще, какой он, к черту, командир, если не выслал вперед разведку?
      – Тот самый, которого мы выбрали, – ответил Алвис. – Прежде всего он наш товарищ. То, что он оказался недоумком, совсем не означает, что мы должны его бросить. Пробиваемся к нему!
      – Ну, тебе виднее, – пробормотал Хольм. – Хотя...
      На этот раз прорвать кольцо оказалось труднее всего. Вообще, это удалось лишь благодаря тому, что мальбы, несмотря на природную тупость, кажется. начали понимать, что связались с противниками, которые могли оказаться им не по зубам.
      Однако их командир, похоже, отдавать приказ об отступлении не собирался. Ему зачем-то надо было во что бы то ни стало уничтожить охотников. Это наводило на размышления.
      Увидев пробившихся к нему товарищей, Брум вполне искренне крикнул:
      – Черт, вы живы? Ну, сейчас мы им покажем!
      – Уже показали, – сказал ему Алвис. – Потеряли двоих. Да и сейчас, если не случится чуда, можем полечь все. Давай уходить.
      – Я как командир – против! – заявил этот остолоп.
      На лице у него даже на мгновение вновь мелькнуло знаменитое «на все наплевательское» выражение.
      – А ты уже не командир, – промолвил Адвис. – Всеобщим голосованием мы отстранили тебя от должности.
      – Каким голосованием? – опешил Брум.
      – Всеобщим, – уточнил Алвис.
      Тут на него насел командир отряда мальбов. Противник он был серьезный. Алвис фехтовал с ним секунд двадцать, прежде чем улучил момент, когда тот открылся. Но все-таки улучил.
      Клинок Алвиса рубанул командира отряда мальбов поперек груди. Прежде чем упасть, тот взвыл:
      – О великий дух, неужели ты нас покинул?!
      – Все они чокнутые, – подумал Алвис, схватываясь со следующим противником. – При чем тут какие-то духи? Голову на плечах иметь надо. Убедившись, что противник не по зубам, надо уносить ноги. По крайней мере так поступают все разумные люди".
      Несколько мгновений спустя погиб Асбьеря. Похоже, он здорово ослабел от потери крови. Один из мальбов умудрился попасть ему кончиком клинка в шею. Юноша умер почти мгновенно.
      – Ну; вы у меня сейчас получите – взревел Брум.
      Алвис подумал, что он псих. Хотя, надо отдать должное, трусом его назвать трудно.
      И все-таки они проигрывали. Теперь их осталось лишь четверо. Мальбам тоже досталось на орехи. Они потеряли командира. Для любого другого войска такая потеря почти наверняка обернулась бы паникой и неразберихой. Но только не ^ля мальбов. Они, похоже, считали, что если командир погиб, то прежде чем решать, как действовать дальше, нужно выполнить его последний приказ. А последним приказом командира было искрошить этих людей в капусту.
      Иона легко ранили в плечо. Он перехватил саблю в другую руку и продолжал фехтовать как ни в чем не бывало. Хольм получил по голове кулаком и на несколько мгновений потерял сознание. К счастью, Брум схватил его за руку и не дал упасть, а Алвис и Ион прикрыли клинками. Придя в себя, Хольм помотал головой, словно вынырнувший из воды тюлень, и кинулся в бой.
      Кольцо мальбов стало уже. Кажется, горцы почувствовали, что победа за ними. И тут наконец случилось чудо.
      Из леса вынырнул отряд дэвов. Не издав ни единого звука, стражи порядка развернулись в цепь и кинулись на горных разбойников.
      Не ожидавшие такого поворота дела мальбы взвыли. Закипела отчаянная, безнадежная схватка, результат которой предугадать было нетрудно.
      – Уходим к городу! – крикнул Алвис.
      Кольцо окружавших охотников врагов поредело, и прорвать его не составило труда. Охотники побежали по дороге в сторону города.
      Конечно, в обычное время встреча с дэвами им ничем особенным не грозила. Только не сейчас. Стражи порядка вполне могли задержать их для дачи показаний. А дача показаний – процедура длительная. Их запросто могли отпустить лишь утром. Соответственно, атаку долины пришлось бы перенести на следующую ночь. А терять сутки охотники себе позволить не могли.
      Они бежали по дороге, удаляясь от места схватки. Их никто не преследовал. И мальбам, и дэвам было не до них.
      – Нет чтобы дэвам явиться пораньше, – пробурчал Брум.
      – Молчи уж, – сказал ему Алвис. – Мы с тобой еще разберемся. Потом, когда окажемся в гостинице.
      – А что ты имеешь против... – начал было Брум.
      Договорить он не успел, поскольку ему в живот вонзилась стрела. Вторая попала выше, точне-хонько в сердце.
      – Лучники! – ахнул Ион.
      Так оно и было.
      С десяток мальбов-лучников перегораживали охотникам дорогу. Алвис выругался самыми последними словами. Вот об этом он должен был помнить. Это была уже его ошибка.
      – К ним! – скомандовал Алвис.
      Собственно, ничего иного охотникам и не оставалось. Если они будут топтаться на дороге, между сражающимися дэвами и мальбами, лучники перестреляют их как крольчат.
      Стрелы свистели вокрус но больше ни одна из них в охотников не попала. Теперь, зная о грозящей им опасности, те вовремя уклонялись.
      Пробежав разделявшее их и лучников расстояние, охотники пустили в ход сабли. Лучники не смогли оказать им сколь-нибудь достойное сопротивление. Все-таки они больше привыкли стрелять из засады, а не орудовать саблями. На то, чтобы покончить с ними, охотникам понадобилось совсем немного времени.
      Когда последний из лучников упал, Алвис вытер о его одежду саблю и сказал:
      – Кажется – все.
      Он оглянулся на поле боя. Там все еще сражались дэвы и мальбы. Мальбы явно проигрывали.
      Алвис подумал, что, не будь охотников, дэвам пришлось бы значительно хуже. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Главное было в том, что их осталось только трое. И еще они должны были дойти до города, чтобы соединиться с отрядом Хантера.
      – Уходим в город? – спросил Ион.
      – Конечно, – сказал Алвис.
      Он еще раз посмотрел на сражающихся. Там, на этом поле боя осталось четверо его товарищей. Их надо было похоронить. Только на это уже не оставалось времени.
      – Может, закопаем хотя бы Брума? – сказал Алвис.
      – Некогда, – покачал головой Хольм. – Кроме того, о мертвых позаботятся дэвы. Они ик похоронят. Можно сказать уверенно, что наши таварищи не попадут в одну могилу с мальбами. Дэвы не так глупы, как кажутся.
      – Наверное, ты прав, – сказал Алвис. – Тогда в город.
      – Да, Хантер и его ребята нас уже ждут, – согласился Ион.
      Они двинулись по направлению к городу Хольм споткнулся о труп одного из лучников и едва не упал. При этом у него из кармана выпала прямоугольная черная коробочка. Поспешно наклонившись, Холъм подобрал ее и сунул обратно в карман. Алвис заметил, что нити судьбы Хольма на мгновение словно раздвоились, причем вторые, тотчас же исчезнувшие нити показались ему странно знакомыми. Где-то он их уже видел.
      На то, чтобы осознать, что именно он увидел, Алвису понадобилось некоторое время. Он даже успел сделать несколько шагов. И тут до него дошло...
      Хольм выхватил магический кинжал и метнулся к нему. Единственное, что Алвис успел сделать, это пнуть его по ногам. Хольм потерял равновесие и, падая, все-таки успел выбросить вперед руку с кинжалом. Острое как бритва черное лезвие было нацелено Алвису точно в грудь. Он успел отпрыгнуть. Острие кинжала прорезало воздух в сантиметре от его тела.
      После этого Хольм упал. Конечно, он тотчас же вскочил, но момент был упущен. Ион вонзил ему в бок кинжал.
      Хольм издал глухое рычание и попытался отпрыгнуть в сторону. Второй удар кинжалом попал ему в грудь. Хольм еще раз упал. Послышалось тихое шипение.
      – Вот черт! – проговорил Ион.
      С трудом оторвав взгляд от рассыпавшегося в прах тела Хольма, он ошарашенно покачал головой.
      Алвис стал с ним рядом и, совершенно не понимая, зачем это делает, спросил:
      – Ты тоже видел его вторые нити? Ион молчал, наверное, с полминуты, потом сказал:
      – Я видел их лишь мельком. И поэтому не был до конца уверен. Но когда он кинулся на тебя с кинжалом...
      Алвис представил, какой выбор стоял только что перед Ионом, и содрогнулся. Тому пришлось за какое-то мгновение решить сложную задачу. Он видел, как два охотника чуть ли не одновременно выхватили магические кинжалы и кинулись друг на друга. Это могло означать лишь только, что один из них является черным магом. Во всех других случаях драчуны могли использовать сабли. Если бы Ион не увидел мельком вторые нити судьбы Хольма...
      «А все-таки интересно, – подумал Алвис, – что случилось бы, не увидь он эти нити? Кого из нас он мог посчитать черным магом? Если меня, то наверняка сейчас предатель вместе с ним уже шел бы к городу».
      – Пойдем, – сказал Ион. – Нам пора. До темноты осталось совсем немного. А нам еще надо добраться до города.
      – Погоди.
      Алвис поворошил носком ботинка оставшуюся от Хольма кучу пепла. Нет, бесполезно. Черная коробочка тоже обратилась в прах. Интересно, чем она была? Устройством, с помощью которого предатель передавал сведения своим хозяевам? О чем-то подобном, кажется, рассказывал Хантер.
      Впрочем, сейчас это и в самом деле не имеет никакого значения.
      – Мы теряем время, – напомнил Ион. Алвис взглянул на сражающихся. Мальбов осталось совсем мало, но удирать, похоже, они не собирались. Решили драться до последнего. Что ж, это их право.
      Он еще раз поворошил ботинком пепел и убедился, что запасных магических кинжалов там тоже нет. Еще бы, откуда им взяться? Хольм против своих хозяев воевать не собирался.
      – Ладно, пошли, – неохотно сказал Алвис. Ион не говоря ни слова повернулся и зашагал в сторону города. Алвис догнал его через несколько шагов.

* * *

      Харвард шлепнул служанку по заду; Та, как и положено, взвизгнула. Харвард, как и положено, довольно усмехнулся.
      Конечно, жизнь хозяина гостиницы легкой не назовешь. Угоди тому, угоди этому, дай на лапу одному, дай на лапу другому, потом третьему, а после этого можешь начинать все по новой. Однако были и кое-какие преимущества, небольшие, но очень ценные радости.
      Например – служанка.
      Безусловно, она может вертеть хвостом перед кем угодно, а также завлекать, намекать и строить глазки. Сколько угодно. Он был не против. Даже, наоборот, поощрял, поскольку все эти женские фокусы шли на пользу делу. Она могла, если хотела, подняться в номер к особо настойчивому постояльцу. Он понимал и это. У нее тоже должен быть свой приработок. И если там, в номере, что-то пойдет не так, он ее, конечно, выручит. Один раз. Однако если скандал повторится... Нет, он выручит ее и вторично, но день второго скандала станет последним днем ее работы в этой гостинице.
      Прежде чем взять служанку на работу, он ей все это и объяснил. Просто и ясно, без подходов и намеков. Тогда же он ей объяснил и про свое собственное право. Тоже просто и ясно. Он всегда разговаривал со служанками именно так, раз и навсегда уверившись, что с ними можно только так.
      Его право. Оно было незыблемо. В любой момент, как только ему захочется, она придет и выполнит все, что он от нее потребует. Даже если он захочет, чтобы она отдалась ему именно сейчас, прямо под стойкой.
      Харвард взял со стоики стакан и задумчиво провел по нему пальцем.
      Чистый, но не очень. Можно было бы помыть его и более тщательно. Со старой Фреей надо поговорить. Последнее время она моет посуду не так тщательно, как когда-то.
      Может, ее пора выгнать? Взять на ее место молоденькую, готовую на все девчонку...
      «Ну уж нет, – подумал Харвард. – Это было бы ошибкой. Это могло повредить делу».
      Он еще раз провел по краю стакана пальцем, и тот тихо, едва слышно загудел.
      А стекло хорошее. Надо будет прикупить в лавке еще штук двадцать. Да наливать в такие стаканы вино лишь приличным покупателям. Целее будут. Хотя поди пойми, кто из них приличный, а кто нет. Бедняки частенько обращаются с посудой бережнее, чем богачи. Как же, за разбитое ведь надо платить. А богатым деньги считать не нужно.
      Служанка притиснулась к нему крутым боком и медовым голоском сказала:
      – Пришли мальбы-охранники.
      Харвард кивнул.
      В другое время он, пожалуй, мог бы поручить переговоры с ними и служанке. Но только не сейчас. Ходят слухи, что горные мальбы выступили в поход. Если наймешь кого попало, можно и погореть.
      – Присмотри тут, – бросил он служанке. Трое мальбов ждали неподалеку от гостиницы. У одного из них шерсть на плечах уже поседела, но выглядел он еще достаточно крепко. В отличие от своих товарищей, вооруженных крупнокалиберными пулеметами, старичок сжимал в лапах здоровенную винтовку, ложе которой было украшено разноцветными ленточками, а также серебряными гвоздиками и набойками.
      – Этот не пойдет, – Харвард указал пальцем на старого мальба.
      – Это почему? – спросил тот.
      – Стар. Да и оружие неподходящее. Дракона таким не отпугнешь.
      – Еще как отпугнешь, – ухмыльнулся старик, показав желтые, сточенные клыки. – Из моего ружьеца как раз на драконов и охотиться.
      Харвард недобро прищурился.
      – Значит, шутки сюда шутить пришли?
      – Никаких шуток, – проговорил старик. – Мое ружьецо, может, и не такое скорострельное, как пулемет, но зато дракона, если надо, уложит за милую душу.
      – Каким образом? Может, увидев его, он помрет от смеха?
      – Нет, не от смеха. Это ружье уже убило двух драконов. Хочешь знать как?
      Старик многозначительно поднял палец к небу, так, словно там сейчас кружили те самые два якобы убитых дракона.
      – И как же? – мрачно спросил Харвард.
      Он уже понял, что от старика отделаться не удастся. Таким образом, этой ночью его гостиницу будут охранять снаружи всего лишь два охранника. А платить ему придется троим. И избежать этого невозможно. Если он отошьет старика, то, возможно" уйдут и два других мальба. Скорее всего они его сыновья. А то и внуки. Учитывая. что родственная солидарность для мальбов вещь нерушимая, они так и сделают. Ему же, если он будет настаивать на своем, придется за полдня найти новых охранников. Перед ночью драконов – вещь почти невозможная.
      «Вот дьявол, – подумал Харвард. – Вечно эти мальбы выкидывают какие-нибудь фокусы».
      Конечно, он мог обратиться к дэвам. Но только не сейчас. Ходили слухи, что с гор спустился отряд диких мальбов. Если они надумали напасть на город, то лучше бы его гостиницу охраняли именно мальбы. Вряд ли горцы нападут на дом, охраняемый соплеменниками.
      Конечно, мальбы-охранники с горцами не якшаются, но все же... так будет вернее.
      Старик между тем вытащил из ствола допотопной винтовки толстый, увенчанный чудовищных размеров пулей патрон.
      – Вот чем! – гордо заявил он.
      – И что же это?
      Харвард тяжело вздохнул и подумал, что сегодня. похоже, не очень удачный день. Может, даже совсем неудачный.
      – Это, между прочим, – заявил старый мальб, – свинцовая пуля, начиненная прахом василиска. Дракона враз уложит Если, конечно, попасть в особое место. Ну да я это место знаю. Можешь не сомневаться.
      «Нет, точно, он меня считает за дурака», – подумал Харвард.
      – Прах василиска-то у тебя откуда? – спросил он.
      Старик хитро прищурился.
      – Дедушка-то мой был известным словознатцем. От него и остался рог с прахом.
      – Понятно, от дедушки, значит, – сказал Харвард.
      «Чего я дурака валяю? – подумал он. – Все равно придется эту троицу нанимать. Так зачем зря терять время? Пусть охраняют гостиницу снаружи, а внутрь я их не пущу. Там будет караулить Имбец. Поскольку он тоже мальб, то уж как-нибудь за своими соплеменниками проследит. Конечно, туповат он, но дело свое знает глухо».
      – Ну так что, договоримся? – поинтересовался старик мальб.
      – Ладно, пусть будет так, – неохотно проговорил Харвард.
      Он объяснил охранникам их обязанности и отсчитал им задаток. Мальбы заверили его, что с наступлением темноты будут на месте и ушли в сторону ближайшей забегаловки. Харвард проводил их обеспокоенным взглядом и, озабоченно сплюнув на мостовую, подумал, что мальбы могут и напиться.
      «В таком случае, – решил он, – остальной платы они у меня не увидят как своих ушей».
      Воспользовавшись тем, что оказался на улице, он заглянул в норку к кликсу-дворнику и сунул ему пару медяков. Это чтобы мостовую возле гостиницы подметал потщательнее. Иногда богатого клиента может отпугнуть такая мелочь, как плохо выметенная мостовая.
      Вернувшись в гостиницу, он подозвал служанку и вполголоса ей сказал:
      – Отправь мальчишку к Имбецу. Пусть напомнит ему, чтобы тот пораньше пришел на работу. Все-таки ночь драконов – не хухры-мухры. И пусть приглядывает за теми, кто будет охранять гостиницу снаружи, в оба глаза.
      Служанка обеспокоенно спросила:
      – А что. не понравились тебе охранники? Вроде ничего. Бравые ребята. Дедок у них вон даже ущипнуть меня попытался. Вполне крепенький дядька.
      – Ох и глупая ты девка, – нахмурился Харвард. – И вообще, с каких это пор ты позволяешь всяким грязным мальбам себя трогать?
      – А я и не позволяю, – улыбнулась служанка. – Я же сказала «попытался ущипнуть», а не «ущипнул». Я-то знаю, кому меня позволено трогать.
      Сказав это, она вроде бы случайно привалилась к Харварду теплым, округлым плечом.
      – Ладно, давай топай, обслуживай клиентов. Да мальчишку отправить не забудь.
      – Не забуду, – хихикнула служанка и пошла на кухню, похоже, за очередной порцией тушеного мяса.
      Харвард проводил ее взглядом до самой двери кухни.
      «Всем хороша девка, – подумал он. – Тело пышное. Шибко умной не назовешь, да и дурой тоже. Нрав веселый. Женской сучности, этой самой подлой расчетливости, вроде не замечалось. Эх, а не жениться ли мне на ней? В самом деле, старость не за горами. Будет кому кружку воды поднести». Он тряхнул головой. Ну нет, не те это мысли, не те. Если и жениться, то на вдовушке с приданым. Все эти веселые служанки, стоит им попасть в дамки, разительно меняются. Откуда что берется. Уж он-то знает. Был как-то женат. Целых полгода. Харвард мечтательно улыбнулся. И все-таки Сюзэн была великолепна. А какой темперамент! Формы!
      И надо же было тому волшебнику заглянуть в его гостиницу... Впрочем, не появись этот волшебник, ее мог увезти кто-то другой. Богатый купец, гость из другого мира, чиновник Ангро-майнью. Ей просто на роду было написано променять его жалкую гостиницу на что-то более великолепное.
      На роду? А если нет? Кто знает, может быть, не появись тот волшебник в своем шитом золотом халате, все могло остаться и по-прежнему? Он бы стоял за стойкой, а Сюзэн, весело напевая, сновала бы от кухни к столам постояльцев...
      Служанка тихо толкнула его бедром и показала глазами на крайний столик.
      Недовольный тем, что его оторвали от размышлений, Харвард взглянул в указанную ею сторону и замер.
      Компания, устроившаяся за столиком, выглядела очень подозрительно. Шестеро довольно опасного вида мужчин и подросток, почти мальчик.
      Понаблюдав за подозрительными постояльцами с минуту, Харвард кивнул и осведомился у служанки.
      – Надеюсь, ты сказала им, что у нас все комнаты заняты?
      – Нет. Ничего не получится.
      – Почему?
      – Потому что они зарезервировали комнаты. Помнишь тот заказ на четырнадцать человек? Его сделали они.
      Харвард плеснул в стакан перебродившего эюпсного сока, сделал несколько глотков, потом осторожно спросил.
      – Значит, вскоре заявятся еще семеро?
      – Угу.
      До служанки, кажется, тоже дошло.
      – Ой, ой, ой, – сказал Харвард. – Это что же получается, к вечеру здесь будет четырнадцать головорезов?
      – Получается, – согласилась служанка. – Те бутылки с дорогим вином со стойки, значит, убрать?
      – Немедленно. И еще кое-какую посуду. Сама знаешь какую.
      – Я сейчас.
      Служанка метнулась выполнять приказание. «Стоп, – сказал себе Харвард. – А не слишком ли рано я начал паниковать? Ну да, ребята, похоже, в гостинице остановились страшненькие. Эти если разойдутся, то мальбов-охранников сметут не моргнув глазом. Однако с каких это фиников они должны устраивать бучу? Все чин чинарем. Заказали комнаты, других постояльцев пока не трогают. Может, пронесет?» Он еще раз взглянул на подозрительных постояльцев. Один из них встал и в сопровождении подростка направился к выходу.
      «Ага, двое решили осмотреться, – подумал Харвард. – Их осталось пятеро. Может, самое время послать за дэвами?»
      Он тщательно обдумал эту мысль и решил, что пока за дэвами идти рановато. Нет, лично для него – так в самый раз. Пока не случилось какой-нибудь беды. Вот только дэвы первым делом начнут задавать разные вопросы. И первый из них будет: что плохого сделали эти постояльцы? Пока ничего, ответит он. После этого дэвы лишь пожмут плечами.
      Он, безусловно, начнет им объяснять, что кожей чувствует – от этих ребят можно ожидать чего угодно. Ну один, ну два... Парочка подозрительных личностей ему не опасна. С ними справится и Имбец. Но аж четырнадцать человек!
      Харвард снова посмотрел на крайний столик. За ним пока царили мир и спокойствие.
      «Ладно, – с неожиданной злостью подумал хозяин гостиницы. – Пусть только рыпнутся».
      Он как бы мимоходом заглянул под стойку. Там у него лежал короткоствольный кавалерийский карабин. Наклонившись, Харвард снял его с предохранителя. Положив оружие так, чтобы взять его не составило никаких проблем, Харвард почувствовал себя несколько лучше.
      «Именно так, – подумал он. – Если эта компания попытается тут слегка поразвлечься, для того, чтобы вооружиться, мне достаточно будет слегка наклониться и протянуть руку».
      Между тем пятеро так заинтересовавших его постояльцев продолжали мирно беседовать.
      Служанка, как раз убиравшая наиболее дорогую посуду, заметив его манипуляции с карабином, осторожно спросила:
      – Может, дать знать дэвам?
      – И что ты им скажешь? – с иронией сказал Харвард. – Что у нас постояльцы, которых мы подозреваем в нехороших намерениях? Знаешь, что они тебе на это ответят?
      Служанка развела руками.
      – Ты хозяин, тебе и решать.
      «Это точно, – подумал Харвард. – Я хозяин. Если что – мне и отвечать. С другой стороны. если я подниму ложную тревогу, отвечать тоже мне. Вот так. Жизненный путь хозяина гостиницы отнюдь не устлан розами».
      Чтобы успокоиться, он прошелся по залу, улыбаясь постояльцам, спрашивая то у одного, то у другого, довольны ли они обслуживанием, то и дело незаметно поглядывая в сторону подозрительного столика.
      Там пока все было тихо и спокойно. Опасные парни ели, пили и вполголоса разговаривали, судя по выражениям лиц, о пустяках.
      Харвард вернулся за стойку, оценил проделанную служанкой работу. Стойка почти не изменила свой вид. Наверное, только завсегдатай мог определить, что на месте дорогой посуды стоят дешевые бутылки, стаканы и кувшины. Спустя несколько минут подозрительные постояльцы расплатились за обед и поднялись по широкой деревянной лестнице на второй этаж, в свои комнаты.
      Провожая их взглядом, Харвард подумал, что. может быть, все еще обойдется. Наверняка обойдется.
      Эта мысль его несколько успокоила, и он занялся своими привычными делами. Вскоре вернулся мальчишка, которого посылали к Имбецу, и доложил, что охранник согласился прийти пораньше. Это известие успокоило Харварда окончательно.Он был из тех редких счастливцев, которые умеют забывать о грозящих неприятностях. На время, до того момента, когда потребуются конкретные действия. Вспомнил он о них через несколько часов, когда постояльцы спустились поужинать. К этому времени те двое. уходившие на прогулку, присоединились к своим товарищам. До наступления ночи оставалось часа полтора. Зал был переполнен. Однако, несмотря на это, Харвард выделил подозрительную семерку из числа постояльцев моментально. Досадливо поморщившись, он подумал, что эта проблема, похоже, так же, как и беременность гимназистки, сама не рассосется. Надо было что-то делать. Или не делать ничего. Вот такой выбор.
      «А собственно, чего ты волнуешься? – сказал он себе. – Безусловно, постояльцы выглядят, как люди, способные на что угодно. Однако ведут они себя тихо-мирно, никого пока не обидели».
      Пока. Впереди еще ночь. И если они что-то задумали, то осуществят свой план именно ночью, когда небо будет гудеть от крыльев драконов. Вот тогда уже точно о помощи дэвов можно будет забыть. Следующие пятнадцать минут он усиленно обдумывал эту проблему, но так и не смог ни на что решиться. Потом произошло событие, уничтожившее все его сомнения. В обеденный зал с улицы проскользнули два человека. Они тотчас же уселись за стол, за которым уже сидели семеро подозрительных постояльцев. Судя по всему, произошло что-то неприятное, поскольку за столом, за которым сидели теперь уже девять человек, начался оживленный разговор. Харвард обратил внимание на внешний вид новых постояльцев. Честно сказать, он был неважнецкий. Одежда у них была во многих местах порвана и запачкана кровью. Похоже, им пришлось выдержать нешуточную драку. Причем совсем недавно. Харвард убедился в этом, прогулявшись по обеденному залу и постаравшись пройти недалеко от стола, за которым сидели подозрительные постояльцы. Кровь на их одежде была совсем свежей, причем, судя по всему, не только чужой.
      Вернувшись за стойку, Харвард жестом подозвал служанку. Бросив быстрый взгляд в сторону подозрительных постояльцев, она спросила: – Ну, а теперь что ты скажешь?
      – Что я скажу? – пожал плечами тот – Беги за дэвами. Пора положить этому конец.
      Когда служанка, делая вид, будто проверяет, все ли в порядке за столами, двинулась к выходу, он заглянул под стойку. Карабин был на месте. Оставалось только протянуть руку и взять его.

* * *

      Лисандра ругалась на чем свет стоит. В городе, на какой-нибудь крыше или карнизе, она вполне могла устроиться со всеми удобствами. Но в лесу!
      Она вдруг осознала, что за последние три сотни лет почти не была в лесу. Конечно, ей довольно частенько случалось над ним пролетать. Но и только. Что ей делать в лесу? Люди там встречаются довольно редко. Все больше лесовики да охотники. Найти их трудно. Да еще к тому же в отличие от городских жителей они гораздо лучше чувствуют опасность. Стало быть, подобраться к ним труднее.
      Нет, в лесу ей делать нечего. В обычное время. А сейчас...
      Дерево, на котором Лисандра устроилась, было жутко неудобное, сучковатое, все усеянное какими-то наростами и длинными острыми шипами, Прежде чем найти подходящее место, Лисандра несколько раз поранилась об эти шипы. Обычно такие ничтожные раны были ей как слону дробина, но только не сейчас. Как выяснилось, шипы гнусного дерева были смазаны очень жгучей клейкой смолой. Попав в ранки, она вызывала неприятный зуд. Лисандра села на сук поудобнее, в очередной раз чертыхнулась и стала прикидывать, стоит ли ей перебраться на другое дерево. Стоит-то оно, конечно, стоит. Однако...
      Она еще раз огляделась.
      Нет, все верно. Это было единственное дерево, которое как нельзя лучше подходило ее целям. Оно росло на одной из вершин окружавшей долину с трех сторон горной гряды. С него удобнее всего было наблюдать за выходом из долины, начинавшемся на краю обширного пустыря.
      Почему-то Лисандре казалось, что наиболее интересные события должны произойти именно на этом пустыре.
      «И все-таки что тут должно случиться?» – в который уже раз спросила себя вампирша.
      Ответ на этот вопрос мог быть только один: поживем – увидим.
      Неделю, не меньше.
      Лисандра представила, что ей придется просидеть на суку этого дерева в окружении отравленных шипов целую неделю, и содрогнулась.
      Амулет, конечно, штука хорошая, но не слишком ли дорогой ценой он ей достанется?
      Лисандра принялась было размышлять на эту тему, но тут же укололась еще об один шип, и ее мысли невольно приняли другое направление.
      «Решено, – подумала она. – Так и быть, эту ночь я как-нибудь промаюсь. Но днем обязательно нужно обломать все ближайшие шипы и устроить себе что-нибудь типа насеста».
      Она представила, как соорудит себе из ветвей уютную площадку, и почувствовала себя лучше. Удобная площадка из веток. Вот то, что ей нужно. Прямо сейчас. На худой конец – завтра.
      Конечно, она не заменит ей ее любимый, очень удобный гроб, но поможет как-то перекантоваться неделю.
      «Неделю? – подумала Лисандра. – Всего-то? А если завтра пойдет дождь и будет лить день за днем?»
      Она поежилась.
      Вот этого не надо. Пусть всю неделю стоит хорошая погода. О великий нетопырь, покровитель всех вампиров, сделай так, чтобы дождя не было!
      Вампирша посмотрела в сторону долины. Ее обитатели, похоже, зашевелились. Человек пятнадцать направились к росшему посреди долины огромному дереву.
      Вообще, поначалу Лисандра приглядела именно его. На вершине этого дерева можно было устроить очень удобный наблюдательный пункт. С него она могла увидеть все что угодно, а если повезет, то и что-нибудь подслушать. И еще, на этом дереве не было никаких колючек. Вместо них росли большие круглые плоды. А листья у дерева были большие, широкие. За такими очень удобно прятаться. Короче, устроив на этом дереве наблюдательный пункт, она выигрывала многое.
      Проигрывала она только в одном. В том случае, если вдруг ей понадобится уносить ноги, сделать это незаметно будет невозможно. Поразмыслив, Лисандра решила пренебречь удобствами в пользу безопасности. Конечно, это было мудрое решение.
      Для того чтобы лучше рассмотреть заинтересовавшее ее шествие к дереву, Лисандра слегка передвинулась влево и тут же укололась о шип.
      «Может, все-таки стоило выбрать удобства? – подумала она. – Рискнуть на авось?»
      То и дело поглядывая на процессию, она тщательно обдумала этот вопрос и пришла к выводу, что лучше подождать. Если за пару дней не произойдет ничего опасного, она переберется на дерево в центре долины. А два дня она вытерпит и на этом наблюдательном пункте, как бы плох он ни был.
      Что-то опасное...
      Почему она, собственно, решила, будто ничего опасного в этой долине не произойдет? Почему? Сын змеи, например, думает наоборот. Произойдет. И нечто очень важное. Иначе не стал бы он прилагать столько усилий, чтобы послать ее сюда, не стал бы давать ей амулет. Она хмыкнула.
      Возможно, он даже не ошибся. Особенно если учесть, что в Мравене она видела Хантера. Этот типус на мелочевку не разменивается.
      А может, все-таки совпадение? Хантер был в Мравене по каким-то своим делам. Она же, увидев его, вообразила невесть что и запаниковала.
      Кстати, а почему? Чем могла быть ей опасна эта встреча? Вообще, Хантер должен быть ей признателен. Хотя бы за то, что она помогла ему справиться с черным магом. Она же, кретинка, помогла ему во второй раз. И что за это получила? Едва не погибла. Спаслась буквально чудом. Из-за того, что погода случилась ненастная. А то гореть бы ей от солнечных лучей, как сухое березовое поленце...
      Жители долины между тем подошли к дереву на достаточное расстояние и пали на колени.
      «Ну конечно, – подумала Лисандра. – Теперь они будут о чем-нибудь просить своего идиотского бога. Потом, может быть, принесут ему жертву. А после, с чувством выполненного долга, отправятся заниматься всякими глупостями, как и положено обычным людям».
      Обычным?
      Она вгляделась в охватившее дерево полукольцо людей в черных плащах с капюшонами.
      Не нравились они ей. Да и как, собственно, ей могли нравиться черные маги? Особенно если учитывать, что они ее пару раз чуть не прикончили.
      Лисандра подумала, что все-таки понаблюдать, как они ведут себя в быту, было бы забавно. За свое долгое трехсотлетнее существование в обличье вампира она встречала немало сектантов, мелких религиозных общин, сатанистов и прочих... прочих... Как-то раз ей даже попалась секта, поклонявшаяся великому вампиру. Входившие в эту секту чудики пришлись ей по вкусу. Кровь у них была вкусная, питательная. Лисандра провела с сектантами полгода. По истечении этого времени некоторые из них прозрели. А поскольку секта состояла в основном из детей больших чиновников, купцов и знати, когда кое-что выплыло наружу, за своих чад вступились их богатые и могущественные папаши. Лисандре. конечно, удалось унести ноги, но все-таки был момент, когда ее чуть не поймали. Именно после этой истории она зареклась иметь дело с сектантами.
      Те, что сейчас собрались возле дерева, совсем не походили на обычных неврастеников, как правило, составлявших основной костяк всяческих мелких сект.
      Ну да, еще бы! Все-таки черные маги.
      «Может, Хантера тоже заинтересовала эта долина? – подумала Лисандра. – А если так, то в одиночку он сюда не сунется. Возможно, он торчит в Мравене потому, что ждет еще нескольких приятелей, таких же, как и он, охотников?»
      Охотников?
      Ну конечно. Разве может охотников не заинтересовать долина, в которой живут черные маги?
      Лисандра вполголоса выругалась.
      «Ах ты, сукин сын, – почти ласково подумала о сыне змеи Лисандра. – Втравил-таки меня в историю, в которой вероятность погибнуть больше, чем у спелого яблока рано или поздно упасть на землю. Старый чешуйчатый ублюдок. Надул. словно малолетнюю девчонку. Чтоб первый же кусок мяса, который ты надумаешь съесть, превратился в твоей глотке в камень».
      Она еще раз взглянула на полукруг коленопреклоненных людей вокруг огромного дерева.
      Скорее всего охотники скоро заявятся в эту долину, и тогда начнется светопреставление. Черные маги против охотников, и она, дура набитая – посреди этой войны. Причем так просто черные маги не сдадутся. Вероятно, у них тут святилище, в котором они совершают свои религиозные обряды, а также обучают молодежь. И она, дура набитая, сунулась в это осиное гнездо! Поддалась на обещания подлого сына змеи...
      «Стоп, – сказала она себе. – Хватит эмоций. Давай-ка еще раз обдумаем все, причем очень спокойно и очень расчетливо».
      Итак, она осознала, что попалась в ловушку. Самое время смыться. Однако надо решить, сможет ли она это сделать. С сыном змеи заключено соглашение. Он свою часть обязательств выполнил. Дал ей вовремя правильный совет, вручил амулет и избавил ее от преследователя. Что будет, если она нарушит соглашение?
      Конечно, неприятности. Но насколько серьезные? Что, собственно, этот сын змеи может ей сделать?
      Ответ был неутешителен: да все что угодно! Дети змеи – самое таинственное племя этого мира.
      Никто не знает, где они живут. Может быть, под землей, в непроходимых лесах или на вершинах гор, туда, куда не добираются даже мальбы. А вернее всего, они живут в каком-то другом мире, дорога в который известна только им. Время от времени они появляются среди людей, обделывают свои делишки и исчезают в неизвестном направлении. Иногда надолго, иногда – нет. Но как бы надолго они ни уходили, рано или поздно они появляются вновь. Какова конечная цель этих появлений? Неизвестно. Да и способны ли ее понять обычные люди?
      Дети змеи...
      Никто не ведает наверняка, что они умеют и на что способны. Не раз и не два они доказывали, что знают законы, по которым живет этот мир гораздо лучше, чем люди. Наверное, если бы это было им нужно, с помощью своих знаний и умений дети змеи могли захватить мир и подчинить себе людей. Однако не захватили. То ли это им вовсе не нужно, то ли они этого не хотят, осознавая, что любая победа с течением времени обязательно оборачивается поражением. И все-таки что ей предпринять? Удариться в бега и всю оставшуюся жизнь скрываться от детей змеи? Выполнить свою часть сделки и с честью погибнуть?
      Лисандра едва не застонала.
      Выбор! Она всегда гордилась тем, что ни разу не нарушила своего слова. Если она обещала, то обязательно делала. С другой стороны, она два раза сталкивалась с черными магами и оба раза едва не погибла. Причем спасалась она лишь благодаря тому, что рядом был Хантер.
      Сейчас она одна и в нескольких сотнях метров от долины черных магов, в которой вот-вот разразится жуткая бойня. Если ее заметят...
      «Спокойно, – сказала она себе. – Давай без эмоций. Да, ты заключила соглашение. Однако сын змеи не поставил тебя в известность, насколько опасно выполнение твоей части сделки. Достаточно ли этого, чтобы посчитать соглашение расторгнутым?»
      Ей понадобилось не так много времени, чтобы придумать ответ на этот вопрос.
      Конечно, сын змеи будет настаивать на том, что она не выполнила свою часть соглашения. А стало быть, ближайшие три-четыре сотни лет жизни ей придется спасаться от преследования.
      Вряд ли дети змеи откажутся от мысли найти и покарать ее раньше. Они мстительны, и у них чертовски хорошая память.
      Поскольку с этого момента она с детьми змеи в состоянии войны, то амулет она оставит себе. Он дает дополнительный шанс на выживание. Было бы глупо его не использовать.
      Уносить ноги надо прямо сейчас. Конечно. можно дождаться темноты. Однако, насколько она помнила, черные маги видят в темноте не хуже охотников. Таким образом, рисковать не стоило. Если уходить, то прямо сейчас. Пока чего не случилось.
      Лисандра уже хотела было превратиться в летучую мышь и вдруг оцепенела. Ей показалось, что ее коснулось нечто. Невидимое, легкое, словно пух от одуванчика, почти неощутимое. Коснулось и исчезло.
      Она просидела неподвижно еще несколько минут. Странное ощущение больше не возникало.
      «Показалось, – облегченно подумала вампирша. – Вот сейчас спорхну с ветки и поминай как звали»
      Выполнить свое намерение она не успела. У нее в голове зазвучал голос. Безжизненный и холодный – такой, каким могла бы разговаривать глыба льда.
      – Ладно, – сказал голос. – Повеселилась и – хватит. А теперь лети сюда. ко мне. Видишь неподалеку от священного дерева большой дом? Вот к нему. У меня есть к тебе дело. Кстати, не советую пытаться удрать. Ты уже попалась. Так что не суетись. Бесполезно.

* * *

      – Ассгам зажег палочку дерева флю и, несколько раз вдохнув ее ароматный дым, подсел за стол, на котором Фаррах и Громм играли в покер шестью кубиками. Фаррах проигрывал, Громм, соответственно, выигрывал.
      Фаррах швырнул кубики на стол и сказал:
      – Прах забери, я уже думал, что наберу каре. Громм криво ухмыльнулся.
      – Кто тебя неволил? Надо было пропустить еще пару ходов и подкопить бросков. Фаррах стукнул кулаком по столу.
      – Кто же знал, что пойдет такая невезуха? Всего-то и делов осталось, что набрать каре.
      – А стрит?
      – Ну, стрит-то я запросто. Мне бы только...
      – Ты и про каре так говорил.
      – Кто же знал... Ладно, давай кидай кости. Кажется, тебе осталось выкинуть пятерки?
      – Угу.
      – Ручаюсь, ты их ни за что не наберешь.
      – Посмотрим.
      Громм кинул кубики. Выпало три пятерки. Довольно хмыкнув, он отодвинул их в сторону и метнул оставшиеся три кубика. Выпала еще одна пятерка.
      Фаррах тихо застонал.
      Громм удовлетворенно кивнул.
      Ассгам еще раз вдохнул дым палочки флю и подумал, что Фаррах проигрывает вот уже целый месяц. Многовато. А может, и не очень. Года полтора назад Фаррах вот так же проигрывал месяца два, а потом судьба перестала на него дуться, и он за две Недели обыграл всех дэвов этого города. Полностью вернул все проигранное, да еще с лихвой.
      Интересно, сколько на этот раз продлится его полоса невезения?
      Громм отложил в сторону еще один кубик и плотоядно улыбнулся.
      – Ну вот, у меня осталось еще шесть бросков. И надо выкинуть всего одну пятерку. Тебе не кажется, что твои шансы на выигрыш равны нулю?
      Фаррах потер морду лапой и сказал:
      – Иногда случается, что нужное число не выпадает и с шести бросков, и с двенадцати. Кидай, не тяни время.
      – Хорошо. Ты сам этого хотел.
      Громм кинул кубик на стол. Выпала пятерка. Фаррах разразился жуткой бранью. Громм сгреб деньги и предложил сыграть еще партию.
      Ассгам вдохнул следующую порцию ароматного дыма, осторожно потушил палочку флю и сунул оставшуюся ее часть за ухо.
      Пора было сделать очередной обход. Вот-вот начнут возвращаться патрульные. Наверняка приведут с собой одного-двух задержанных. Надо будет допросить их и поместить в камеру. Поскольку он сегодня дежурный – это его прямая обязанность.
      Дежурный! Не будь этого, он наверняка уже присоединился бы к игре. Кто же откажется сыграть с Фаррахом, когда тот попал в полосу невезения? Вот только бы еще научиться отказываться с ним играть, когда эта полоса заканчивается и начинается тотальное везение. Он обладал "каким-то непостижимым даром втягивать других дэвов в игру. Причем с наступлением полосы везения этот дар так усиливался, что отказаться сыграть с Фаррахом, когда тот об этом просил, могла разве что каменная статуя.
      Выходя из комнаты, Ассгам услышал, как Громм сказал:
      – Спорим, выкину большой фол с шести ударов?
      И ответ Фарраха:
      – Ничего, ты мне еще попадешься. Вот кончится полоса невезения...
      Интересно, когда же она кончится? Может, к этому времени, недели на две-три, устроить себе – командировку в другой город? Для переговоров о более тесном взаимодействии в случае нападения банд горных мальбов.
      Ассгам стал спускаться по винтовой лестнице. Ее ступеньки едва слышно поскрипывали под его ногами. Почему-то дэву этот скрип нравился. Что-то он ему напоминал. Что именно? А тираннозавр его знает. Да и какая вообще-то разница? Ну нравится и нравится. Есть более важные поводы для размышлений.
      Какие? Да например, о том, что через пару часов наступит ночь драконов. И можно будет отдохнуть. Конечно, наутро им прибавится работы. Драконы запросто могут разрушить несколько домов и убить их владельцев. Но если дэвы попытаются их защитить, возмущению местных жителей не будет предела.
      Странные у них обычаи. Да и мир не назовешь обычным.
      Ассгаму довелось служить и в песках второго мира, по которым бродят одуревшие от жары зомби, и охранять поселения кентавров в двадцать втором мире, и даже наводить порядок среди нимфоидов в болотах пятнадцатого. Однако такого странного мира, как этот, он не встречал.
      Чего стоит одно то, что каждую ночь в этом мире появляются пришельцы из других, неведомых миров. И буквально делают что хотят. Конечно, будь его воля, он бы в этом мире живо навел порядок.
      Правда, некоторые ночи настолько опасны, что без помощи волшебства не обойтись. Но Ангро-майнью могучий волшебник. Кто мешает ему заглянуть в этот мир несколько раз и помочь с наведением порядка?
      Однако когда он полгода назад отправил на имя Ангро-майнью рапорт е подробным планом наведения порядка в этом мире, ответ был прост и понятен. Оставить все как есть и не пытаться воздействовать на ночных гостей.Конечно, Ангромайнью виднее. На то и волшебник. И все-таки... не дело это... ох, не дело.
      Спустившись на первый этаж, Ассгам открыл массивную дубовую дверь и шагнул в обширное помещение для отдыха. Большинство патрульных уже вернулись и теперь занимались своими делами. Несколько дэвов чинили амуницию и оружие, другие ужинали за большим, массивным деревянным столом. Трое патрульных, очевидно, явившихся в помещение первыми, уже устроились на лежанках и зажгли палочки дерева флю.
      Ассгам окинул помещение внимательным взглядом и покачал головой.
      1Ъд назад, явившись в этот город, он признал работу патрульных неудовлетворительной. Сейчас ему удалось этих лентяев слегка подтянуть. Однако признать их работу отличной еще рановато.
      Когда патрульный свободен, он волен заниматься чем угодно. Железный закон. Но почему вся эта компания так рано оказалась в помещении для отдыха, за два часа до наступления ночи? Это непорядок.
      Он нахмурился и громко сказал:
      – Боррон, Краббс, Синник. Быстро сюда. Трое патрульных вскочили с лежанок и, быстро затушив палочки дерева флю, кинулись к Ассгаму. Выстроившись перед ним, они замерли, ожидая дальнейших приказаний.
      «Ну, этому я их все-таки научил, – подумал Ассгам. – Хоть какой-то результат».
      – Сколько времени до наступления темноты? – сурово спросил он.
      Дэвы молчали.
      «И правильно делают, – подумал Ассгам. – Пусть только попробуют квакнуть. За каждое сказанное в свою защиту слово им придется дорого заплатить».
      – Я, кажется, задал вопрос, – сказал он. – Для тех, у кого плохой слух, могу повторить. Кстати, учтите, дэвы с плохим слухом увольняются со службы в течение суток. Ну так как?
      Боррон вздохнул и сказал:
      – Осталось полтора часа.
      – А если точнее, то почти два, – ухмыльнулся Ассгам.
      Боррон приложил правую лапу к груди и гаркнул:
      – Вы совершенно правы. Ассгам подумал, что из этой троицы Боррон самый умный, и, громко хмыкнув, спросил:
      – А сколько времени занимает дорога от того района, который вы должны патрулировать, до казармы?
      – Час. – заявил Боррон, изо всех сил стараясь придать своей морде честное выражение.
      – А по-моему, всего полчаса. Причем в данный момент вы все трое уже поели и даже успели улечься на лежанки. Это означает, что вы покинули район патрулирования как минимум на два часа раньше положенного. Неужели вы думаете, что этот проступок сойдет вам с рук?
      Вопрос был чисто риторический.
      Выждав надлежащую паузу, Ассгам махнул рукой в сторону пирамиды с оружием.
      – Наказание вам я придумаю. И легким его назвать будет нельзя. Но для начала вы немедленно отправитесь на патрулирование и покинете свой район только за полчаса до темноты. Как и положено образцовым стражам порядка. Он ухмыльнулся, постаравшись, чтобы ухмылка получилась в высшей степени зловещей. Судя по тому, как поспешно троица лентяев бросилась к пирамиде с оружием, это ему вполне удалось.
      Конечно, оказавшись на улице, они начнут честить его на все корки. Но это всегда пожалуйста. Подчиненные должны ругать начальство, а также его приказы. Это их право. Лишь бы они эти приказы выполняли.
      Как только трое наказанных покинули зал, он прошел в караульное помещение, думая о том, что сегодня преподал кое-кому хороший урок. Завтра большинство тех, кто находился в зале отдыха, дважды подумают, прежде чем решатся покинуть район патрулирования раньше времени. Причем наверняка таких будет немного. В караульном помещении находились дежурный, два его помощника и двое задержанных. Задержанными оказались маленькая заплаканная девочка и толстый негодующий господин в дорогой, обильно замаранной грязью одежде.
      Как только Ассгам вошел, он сейчас же кинулся к нему и, брезгливо оттопырив нижнюю губу, сказал:
      – Милейший, кажется, вы в этом заведении главный?
      Ассгам принюхался.
      Да, ему не показалось, от толстяка ощутимо несло вином.
      Дежурил сегодня Карраб. Поймав вопросительный взгляд Ассгама, он подошел и объяснил:
      – Пьян. Приставал с гнусными намерениями к дочке одного из добропорядочных граждан. Оказал сопротивление.
      – Понятно, – кивнул Ассгам. – Заявление потерпевшей стороны есть?
      – А как же. По полной форме.
      – В камеру. Завтра разберемся. Сейчас на это уже нет времени. Вот-вот наступит ночь.
      Помощники дежурного сейчас же подскочили к толстяку, подхватили его под руки и потащили прочь из караульного помещения. Тот, конечно, стал ругаться, поминать имена больших людей и грозить страшными карами. Ассгам поморщился.
      Скорее всего толстяк является чиновником средней руки, приехавшим в их город по какому-нибудь не очень важному делу. Что-нибудь вроде ревизии оборачиваемости остатков выделенных на благоустройство города денег. Перепил вина и принял порядочную девицу за проститутку. И только. Скорее всего, не будь заявления потерпевшей, его пришлось бы отпустить уже завтра утром. Но заявление есть.
      Проспавшись и протрезвев, толстяк поймет, что влип В неприятную историю. Сначала будет пугать, потом попытается подкупить. И так далее, по сценарию, вплоть до криков «не губите», покаянных слез и попыток броситься в ноги. Не поможет ничего.
      Местный судья очень суров к приезжим, решившим, что можно безнаказанно обижать добропорядочных местных жителей.
      Ассгам кивнул в сторону девочки.
      – А с этой что?
      – Похоже, потерялась, – объяснил Карраб. – Говорит, что ее родители зашли в какую-то лавку, а ее оставили ждать на улице. Она ждала, пока ей не надоело. Потом вошла в лавку. Ее хозяин заявил, что никакие родители к нему не заходили, и выгнал ее на улицу. Понятное дело, она отправилась искать родителей и заблудилась. Потом ее обнаружил патруль.
      – Давно это случилось?
      – Ее обнаружили час назад.
      – Угу, понятно, – кивнул Ассгам. Он подумал о том, что скорее всего девочку просто бросили. Эти люди иногда способны на такие поступки, до которых не додумается даже последний вонючий горный мальб. Бросили? А может, он ошибается? Да нет. Иначе родители этой девочки уже оказались бы здесь. Все-таки с того момента, как они ее «потеряли», прошло более часа. Скорее всего родители этой девочки уже покинули город и теперь улепетывают со всех ног. Подонки.
      – 1де находится лавка, в которой исчезли ее родители, она, конечно, не помнит? – спросил Ассгам.
      – Нет. Вроде бы там торговали рыбой. Но она не уверена.
      "Ничего, не все еще потеряно, – подумал Ассгам. – Конечно, бегство родителей без помощи лавочника организовать было нельзя. Родителей скорее всего уже не догонишь, а вот лавочник...
      лавочник свое получит. Завтра надо будет сделать так, чтобы девочку провели по всем лавкам. В городе их не так уж и много. Наверняка она узнает. в какой именно исчезли ее родители".
      Он подумал, что все происшедшее с маленькой девочкой можно объяснить и по-другому. Ее родители вовсе не негодяи. Они зашли в рыбную лавку, и там их пристукнули. Или похитили. Вариант, конечно, маловероятный, но вполне возможный.
      Только при таком раскладе торговец не должен был отпускать девочку. Она обязана была разделить судьбу своих родителей. Но он ее прогнал. Зачем? Может, в тот момент, когда девочка вошла в лавку, в ней были покупатели? А хозяин лавки не осмелился причинить ей зло при свидетелях?
      – Ладно, сейчас мы ничего не успеем сделать. Вот-вот наступит ночь, – сказал Ассгам. – Препроводи ее в комнату для гостей, накорми, успокой и уложи спать. Мы займемся ее делом завтра.
      Отдав это распоряжение, он, с чувством выполненного долга, вернулся на второй этаж.
      Фаррах все еще проигрывал, а Громм выигрывал.
      Ассгам зажег палочку дерева флю и, несколько раз вдохнув ароматный дым, стал наблюдать за их игрой.
      Четверть часа спустя явился один из помощников Карраба и сказал, что пришла служанка из гостиницы «Скрещенные ключи». Она сообщила, что в их гостиницу устроились на ночь какие-то головорезы. Было бы неплохо проверить, кто они такие на самом деле и что замышляют.
      – Сколько их? – спросил Ассгам.
      – Служанка говорит, что пока девять, – сообщил дежурный. – Но не исключено, что вот-вот подойдут еще несколько.
      – Ого!
      Ассгам раздумывал недолго.
      Девять головорезов, устроившихся в одну гостиницу. Они могут представлять собой серьезную угрозу. А стало быть, надо действовать, и очень оперативно.
      – Поднимай всех, кто свободен, – приказал он помощнику. – Отряд поведу я.
      Когда помощник кинулся вниз по лестнице, он приказал Фарраху и Громму:
      – Игра прекращается. Немедленно поступаете в распоряжение дежурного. Всех возвращающихся патрульных держать в боевой готовности. Вполне возможно, понадобится подкрепление.
      Игроки отложили кости и, вооружившись усеянными железными шипами дубинами, спустились вниз. Ассгам задержался на пару минут. Вытащив из своего сундука два украшенных тонкой резьбой кремневых пистолета, он тщательно их зарядил и сунул за пояс. У него было предчувствие, что без схватки не обойдется. А в серьезной драке любое оружие лишним не окажется.

* * *

      Что мы теперь будем делать? – спросил Христиан. Хантер криво ухмыльнулся.
      – Не имею ни малейшего понятия.
      – Но мы не повернем назад? – с тревогой спросил юноша.
      – Возможно, и повернем.
      Хантер вытащил из кармана сигарету и стал разминать ее в пальцах.
      Какое, к черту, «возможно»? Они повернут. Они обязаны это сделать. Отряд, потерявший, до того как вступил в бой, чуть ли не половину бойцов. обязан отступить. Их осталось всего девять. Неужели можно рассчитывать с такими силами победить черных магов?
      – А как они выглядели, эти двойные нити? – спросил Статли.
      – Я уже объяснял, – вздохнул Алвис. – Никак. Просто на мгновение его нити судьбы раздвоились, Причем другие нити были несколько тоньше и... как бы бледнее, что ли. Не знаю. Я увидел эти нити лишь благодаря чистейшему везению.
      Ион добавил:
      – И благодаря чистейшему везению ты остался в живых.
      Хантер наконец прикурил сигарету и спросил:
      – А что, Хольм умел манипулировать нитями судьбы?
      Охотники переглянулись. Мик сказал:
      – Может быть, и умел. Только никогда этим своим умением не хвастал.
      – И у него на это были причины, – промолвил Алвис.
      – Да, были, – кивнул Хантер. – По крайней мере мы теперь избавились от предателя. Но какой ценой!
      Он сокрушенно покачал головой.
      – Но несмотря на это, мы отправимся дальше и покажем черным магам, где раки зимуют, – сказал Христиан.
      – Или они это же самое покажут нам, – пробормотал Марвин.
      – Точно, – сказал Хантер. – Запросто могут и показать. Поэтому сейчас мы должны решить, как поступим дальше. Пока еще мы можем отступить. До ночи осталось больше часа, и улететь мы не успеем...
      – И не смогли бы, – вставил Статли. – В ночь драконов самолеты не летают. Пилоты боятся нападения драконов.
      – ...поэтому, – продолжил Хантер, – мы можем спокойно пересидеть ночь в гостинице, а завтра утром отправиться восвояси.
      – И стать самыми последними трусами, – сказал Христиан.
      – Но остаться в живых, – буркнул Марвин.
      – И всю оставшуюся жизнь чувствовать себя жалким червяком, – фыркнул Христиан. – Ничтожеством.
      – Стало быть, я ничтожество? – насупился Марвин.
      – А кто же еще? Кто?
      – Ах ты мелкий, злобный...
      – Стоп. – сказал Хантер. – Поберегите эмоции. Марвин, неужели ты превратился в пожирателя младенцев?
      – Я не младенец, – сейчас же заявил Христиан.
      – Правильно, ты не младенец, – сказал ему Хантер. – Ты мой ученик. И, как ученик, сейчас заткнешься. Еще одно слово, и я придумаю, как тебя наказать. Уверяю, тебе это не понравится. Дошло?
      – Дошло, – мрачно буркнул юноша. – Но я не могу молчать, когда люди, которых я уважаю, празднуют труса.
      – Да кто тебе сказал, что мы струсили? Мы пока еще ничего не решили. Может быть, мы продолжим поход на долину магов. Теперь у нас появилось некоторое преимущество. Они больше не сумеют узнать наши планы. Однако я бы предпочел отступить. Чтобы иметь возможность через некоторое время вернуться и победить.
      – Ас чего ты решил, что нам удастся вернуться? – спросил Алвис. – Мне кажется, что, отступив сейчас, мы вернуться уже не сможем.
      – Почему? – спросил Мик.
      – Кто нам это позволит? Или ты думаешь, что хозяева черных магов оставят нас в покое? Война началась, и остановить ее невозможно. Вероятно, раньше, пока мы убивали допустивших неосторожность черных магов, наше существование их не сильно беспокоило. Может быть, оно их даже устраивало. Выживали сильнейшие. Сейчас – другое дело. Мы знаем, где логово хозяев черных магов, , и это делает нас опасными. Они понимают, что мы рано или поздно вернемся, и поэтому будут травить нас, словно стаю волков. Если мы сейчас повернем назад, то нас неизбежно перебьют поодиночке.
      За столом воцарилось молчание. Охотники чувствовали, что Алвис сказал правду. Есть войны, в которых перемирий не бывает. Наконец Ион сказал:
      – Таким образом, нам осталось только идти вперед, навстречу гибели.
      – Почему ты решил, что мы обязательно погибнем? – чуть не закричал Христиан. Хантер осуждающе покачал головой.
      – Мы, кажется, договорились... Христиан виновато опустил голову.
      – Между прочим, – сказал Статли, – хозяин гостиницы явно что-то замышляет. И куда-то делась служанка. За последние двадцать минут она ни разу не появилась в зале.
      – У нее могут быть свои важные дела, – пожал плечами Мик. – И вообще, при чем тут какая-то служанка? Мы обсуждаем наше положение. Хорошим я бы его не назвал.
      – А я бы поглядел на нити судьбы хозяина гостиницы, – сказал Статли. – Похоже, если мы не обратим на них внимания, то новые неприятности нам обеспечены.
      Хантер взглянул в сторону стойки и беззвучно присвистнул.
      – Не знаю, как там насчет неприятностей лично для нас, – сказал он. – Но вот у хозяина гостиницы они, похоже, назревают. Он здорово испуган. Интересно, с каких это веников?
      – Будь ты хозяином гостиницы, и если бы у тебя в зале сидела компания таких подозрительных людей, как мы... – проговорил Статли.
      – А почему ты думаешь, что он нервничает из-за нас? – спросил Мик. – Он вполне может волноваться и по другому поводу.
      Алвис затушил окурок в глиняной, причудливого вида пепельнице и сказал:
      – Хорошо, допустим, хозяину не понравился наш вид. Что он может предпринять?
      – А он уже. похоже, предпринял, – проговорил Статли. – Служанка. Она явно побежала к дэвам.
      – Прекрасно. Явятся сюда дэвы. В чем они могут нас обвинить? Сидим мы тихо-мирно, никого не трогаем. Да и не собираемся трогать. К чему могут прицепиться стражи порядка?
      – Да хотя бы к тому, что двое из нас, – Хантер показал глазами на Иона и Алвиса, – судя по их одежде, недавно участвовали в нешуточной драке.
      Возразить никто не попытался. Да и не имело смысла. В самом деле, надеяться на то, что дэвы не заметят порезы и пятна крови на одежде Алвиса и Иона, было глупо.
      Статли сделал из кружки несколько глотков, потом поставил ее на стол, утер рукой рот и спросил:
      – Когда они явятся?
      – Зная наших стражей порядка, можно сказать, что довольно скоро, – промолвил до этого молчавший Дет. – Что будем делать? Драться?
      Алвис усмехнулся.
      – Зачем сразу драться? Почему бы не сказать правду? Что наши товарищи попали в засаду горных мальбов. Что с трудом от них отбились. Наверняка тот отряд, который уничтожил горцев, вернется в город и подтвердит наши слова.
      – Завтра, – сказал Хантер.
      – Что?
      – Я говорю – они вернутся в город завтра. А до этого дэвы нас задержат и отведут в свое управление как подозрительных личностей. Уж можете мне поверить. Таким образом, ночь драконов мы проведем за решеткой. Нам это не подходит.
      – Кстати, а почему? – хитро усмехнулся Статли. – Завтра все выяснится. Нас отпустят, и мы сможем убраться из Мравена восвояси. Конечно, таких удобств, как в гостинице, дэвы нам не предоставят, но одну ночь можно и потерпеть.
      – А если мы им накостыляем? – спросил Марвин.
      – Тогда для нас начнутся неприятности. Мы накостыляем дэвам и переночуем в гостинице. Утром они вернутся в гораздо большем количестве. И нам придется выдержать настоящее сражение. Конечно, мы их одолеем, но какой ценой! И как мы после этого уйдем из города? Улетим на самолете? Куда? Единственное, что нам дадут, это выйти из самолета. А потом будет еще одно сражение с дэвами. Конечно, можно побить их еще раз, а потом разъехаться в разные стороны. Но таким образом мы разделимся, и черные маги нас перещелкают поодиночке. Поэтому, думаю, с дэвами лучше не ссориться.
      – Это в том случае, если мы решили отказаться от похода на долину черных магов, – вставил Алвис.
      – А разве мы от него откажемся? – спросил Христиан.
      Лицо у него было обиженное. Точь-в-точь мальчишка, которому сообщили, что заезжий цирк не будет давать ни одного представления.
      Хантер тяжело вздохнул и подумал, что мальчишку, наверное, придется-таки сдать дэвам. А что? Очень удобный вариант. Переночует у дэвов. Удрать от них ему не удастся, а к утру, наверное, сражение с черными магами уже кончится. В чью пользу?
      Ну, это как повезет. Скорее всего они проиграют Хотя есть кое-какие шансы и победить. По крайней мере теперь черные маги не смогут следить за каждым их шагом. Это неплохо. Но какой ценой!
      И мальчишка... Как все-таки его сдать дэвам? Не может же он их просто попросить забрать мальчишку и подержать его одну ночь под замком? Обязательно придется объяснить, что этой ночью у них важное дело, в котором Христиану "совсем не стоит принимать участие. Стражи порядка, естественно, поинтересуются, что это за такое важное дело. И вот на этот вопрос он уже ответить не сможет.
      Алвис и Марвин стали обсуждать возможные последствия драки с дэвами, буде она и в самом деле случится. Им удалось обменяться всего лишь несколькими фразами, когда в этот процесс включились остальные охотники. И конечно, стали предлагаться совсем уже дикие версии, вроде той, согласно которой они должны были взять под контроль весь отряд дэвов и привести его к долине магов, тем самым увеличив собственные силы. Алвис высмеял этот план, заявив, что они, в конце концов, не черные маги и захватить отряд дэвов просто не в состоянии. А если им даже это и удастся, то, вместо того чтобы драться, они вынуждены будут тратить всю энергию на поддержание контроля над дэвами. Естественно, это только ослабит их силы...
      Хантер закурил очередную сигарету и, сделав несколько затяжек, окинул зал задумчивым взглядом.
      Как и положено перед опасной ночью, большинство столиков было занято. За ними сидела довольно пестрая компания. За парой столов виднелись даже зеленые плащи лесовиков. Эти, как правило, в гостиницах ночевали редко. Только в такие ночи. как та, что наступит через какие-нибудь час-полтора.
      Оно и понятно. В лесу можно скрыться от кого угодно. От белых всадников и красных дьяволов, от фениксов и предсказателей. Лес, если ты его хорошо знаешь, укроет даже от тираннозавров. Вот только не от драконов.
      Эти найдут где угодно. У них своя, какая-то особенная, недоступная даже таким властелинам, как Ангро-майнью, магия. И если уж они решили поохотиться на человека, то лес не защитит. Только гостиница, да и то, если она построена правильно, с умом, на надлежащем месте.
      «С этой, стало быть, все в порядке, – отметил про себя Хантер. – Иначе лесовики здесь бы не остановились».
      Он еще раз затянулся ароматным табачным дымом, стряхнул в пепельницу образовавшийся столбик пепла. И до него вдруг дошло, что вот сейчас, именно сейчас, истекают последние минуты, когда еще можно не торопясь вспомнить свою жизнь, додумать что-то очень нужное и важное, то самое, что он пытался осознать всю предыдущую жизнь, понять какие-то простые и мудрые истины, после которых умирать будет гораздо легче.
      Умирать? Да, скорее всего именно так. Что бы они сейчас ни решили, исход наверняка будет один. Они умрут. И перед смертью на все эти раздумья уже не будет времени. Перед смертью они обязательно будут драться, да еще как. И времени на то, чтобы осознать надвигающуюся гибель, уже не останется.
      «Да что ты разнюнился! – мысленно прикрикнул на себя Хантер. – Мысли какие-то дурные в голову лезут. Умирать собрался. Нет, мы еще крутанемся под звуки старого граммофона. И черным магам от нас достанется по первое число. Как не раз до этого бывало. Так что хватит сопли распускать. Действовать надо».
      – А если их обмануть? – спросил Мик. – Сказать, что в долине спрятались горные мальбы. А Алвис и Ион от них якобы только что удрали. Дэвы обязательно решат прочесать долину и нарвутся на черных магов. Завяжется бой, а мы – тут как тут. Ударим по магам неожиданно.
      – Не пойдет, – решительно сказал Алвис. – Маги дэвов положат в пять минут. Они и понять не успеют, что происходит. А вернее всего, возьмут их под контроль и кинут на нас. Уж у черных магов-то это получится. Они мастера управляться с нитями судьбы. Конечно, драться толком они не умеют, но вот действовать чужими руками – тут им нет равных.
      – И это верно, – поддакнул ему Марвин. – С дэвами мы должны разойтись мирно.
      – Как ты это сделаешь? – не без иронии спросил Дет. – С дэвами договориться не выйдет. Эх, если бы хозяин гостиницы не струхнул... Может сделать ему фокус? Чтобы в следующий раз знал...
      – Не будем мы ему ничего делать, – сказал Хантер. – Хотя бы потому, что сейчас же уйдем. Единственный шанс разойтись с дэвами мирно – это уйти из гостиницы. Поэтому прямо сейчас мы должны забрать свои вещички и уйти.
      – Куда? – спросил Христиан. Прежде чем ответить, Хантер секунду помедлил. «А мальчишку все-таки придется взять с собой, – подумал он. – К дэвам его пристроить не удастся. А если мы проиграем, то маги обязательно проверят, всех ли они охотников уничтожили. И найдут его. И убьют. Так что куда ни кинь – везде клин».
      – В долину, – сказал он вслух. – Отступать уже поздно. Сейчас или пан, или пропал.
      Никто ему возразить не решился. Да и не было на это времени. Все понимали, что время дискуссий кончилось. Охотники встали из-за стола. Хантер расплатился с хозяином. Тот, когда охотник протянул ему деньги, ощутимо напрягся, но все-таки овладел собой, даже улыбнуться попробовал радушно. Вот только улыбка у него получилась совсем неискренняя, слишком уж льстивая.
      После этого охотники поднялись в отведенные для них комнаты и в полном молчании спустились вниз. Сообразив, что они, похоже, уходят, хозяин гостиницы едва не грохнулся в обморок, но опять совладал с собой. Правда, спросить, точно ли они уходят, все-таки не решился.
      Хантеру было на это совершенно плевать. Он уже прикидывал, как будет удобнее прорваться в долину и где черные маги могут поставить своих воинов. Вышел из гостиницы он первым. Вышел и увидел...
      Отряд из десятка дэвов как раз подходил к гостинице. Рядом с командиром отряда семенила служанка из гостиницы. Увидев Хантера и выходивших вслед за ним охотников, она не придумала ничего лучше, как закричать на всю улицу: – Вот они! Это они и есть. Те самые! Дэвы взяли дубины наизготовку и пошли на охотников, стараясь взять их в кольцо.
      «Вот черт, – подумал Хантер. – Совсем немного не успели. Ну, сейчас начнется».

* * *

      Существо было очень забавным. Таких первый лендлорд еще не видел. Человек... Человек?
      Ну уж нет. Человеком его назвать было нельзя. Ни при каких условиях. Разве может человек иметь такое странное строение организма?
      Надо узнать, о чем оно сейчас думает. Может быть, неожиданное пленение вызвало у него какие-то необычные эмоции?
      Первый лендлорд осторожно прикоснулся одной их своих нитей к голове пойманного существа и замер, погрузившись в мир его мыслей.
      Странные? Нет, странными эти мысли, эти ощущения было назвать нельзя. Обычные. Человеческие. Почти... И это «почти» включает в себя такое небольшое отличие, такую крохотную разницу...
      Первый лендлорд убрал от головы существа нить судьбы.
      Нет, оно недостаточно отличается от человека, чтобы заинтересовать его как объект для исследования. Хотя использовать его в приближающейся схватке можно. И даже нужно. Мелочей в таком деле. как война, не бывает. Потом он от него обязательно избавится. Незачем засорять долину всякими уродцами, ошибками природы. Ошибками природы? Хм...
      Первый лендлорд покопался у себя в памяти и вдруг обнаружил кое-какие сведения. Конечно, они были обрывочные и неточные, но на основе их можно было определить, что именно он захватил в плен.
      Вампир. Это называется – вампир. А если точнее, принимая во внимание существующую у людей дурацкую систему разделения полов, то вампирша.
      Да, именно так – вампирша.
      «Ну, и какое ей найдется применение? – подумал первый лендлорд. – Кажется, она шпионила за долиной. Стало быть, и я смогу ее использовать как шпиона. А что? Неплохая мысль. Особенно если учитывать, что мой осведомитель в стане охотников как-то подозрительно долго молчит. Может, его уже раскрыли и прикончили?»
      Если это так, то он поймал вампиршу очень кстати. Она пригодится. И не только для того, чтобы шпионить. С помощью ее можно, например, доставить ту вещь, которую обнаружили мертвые охотники. Сюда. В долину магов. И не только доставить, но и использовать.
      Со стороны священного дерева послышался тихий мелодичный звук.
      Первый лендлорд подумал, что, после того как охотники будут побеждены, придется устроить церемонию снятия со священного дерева одного из плодов.
      Но это будет потом, после схватки, которую надо еще выиграть. Выиграть...
      Он прикинул, что пока, на данный момент, сделал все что мог, для того чтобы победить. Все. Заслал в ряды противника лазутчика и с его помощью оттянул выступление охотников, насколько возможно, устроил две засады из мальбов и мертвецов, а также загородил вход в долину отрядом младших магов. От мальбов охотники отобьются, через мертвецов наверняка пройдут, а вот младшие маги их неизбежно прикончат.
      Если этого не случится, то у него в запасе кое-что есть. Некий сюрприз, который охотникам не понравится. Может быть, стоит поберечь младших магов и использовать его, как только охотники вступят на пустырь?
      Да, диспозиция просто идеальная. Проиграть в подобных условиях может только полный кретин. А уж кем-кем, но кретином первый лендлорд себя не считал. Значит, и гадать нечего. Впереди его ждет только победа.
      Эта мысль первого лендлорда удовлетворила, и он подумал, что, похоже, настал момент испытать удовлетворение. Должен же он получить хоть какую-то награду за проделанную работу?
      Он уже собрался было нырнуть в хранилища своей памяти и отыскать там самое глубокое, самое полное, самое длительное чувство удовлетворения из всех, но тут его коснулась нить второго лендлорда.
      Ничего особенного не произошло. Второй лендлорд сообщал, что младшие маги закончили объединение со священным деревом и теперь готовы перекрыть вход в долину.
      «Пусть перекрывают, – приказал первый лендлорд. – И немедленно».
      Когда второй лендлорд убрал свою нить, он с большим трудом подавил возникшее было ощущение раздражения. Но подавил, сделал так, чтобы оно исчезло, не оставив ни малейшего следа. И даже подумал, что второй лендлорд, окажись он на его месте, мог сплоховать. Да что там – мог. Обязан был сплоховать. Именно поэтому он и второй. Кстати, первым он станет не скоро, если вообще станет...
      Тот. кто достоин – повышения, уж конечно, сообразит. что отвлекать старшего от его важных размышлений по пустякам не стоит. Однако же не сообразил.
      Первый лендлорд решил, что не стоит тратить энергию на обдумывание того, что и так ясно. А вот лучше сейчас он еще раз проверит, как там дела у мертвецов.
      Проскользнув в ту область своего сознания, которая до этого момента автономно управляла действиями мертвецов, он мгновенно оценил обстановку.
      За последний час по дороге не проехало ни одного путника. Наверное, уже и не проедет. Все-таки наступающая ночь будет ночью драконов. Все люди попрятались в убежища.
      Он посчитал тех мертвецов, которые лежали на другой стороне дороги.
      Ровно двадцать. Пожалуй, больше и не надо. Все-таки в отличие от трех мертвых охотников эти воинами не были. Купцы и бродяги, парочка гонцов, один лесовик. Нет, эта компания сгодится лишь на то, чтобы отвлечь внимание нападающих и дать мертвым охотникам убить хотя бы одного-двух своих бывших товарищей. Если это произойдет, то энергия, потраченная на то, чтобы оживить и доставить сюда трех мертвых охотников, будет оправдана. Она не будет потеряна зря даже в том случае, если мертвецы никого не убьют. Главная задача этого заслона – вовремя предупредить его о появлении охотников.
      Сейчас, когда лазутчик в стане охотников замолчал, у первого лендлорда осталась надежда только на мертвецов. Благодаря им охотники не застигнут его врасплох.
      Он попытался прикинуть, какова вероятность, что они не появятся вовсе. Получалось, что она не так и мала. В схватке с мальбами пала большая часть одного из двух отрядов охотников. Теперь их осталось не более десятка. Возможно, эти жалкие людишки струсят и бросятся наутек.
      Что ж, он перебьет их поодиночке, найдет в тех норах, в которых они попытаются от него скрыться. Всех до одного... Вот только если он вздумает всерьез надеяться на такой исход схватки с охотниками, то неизбежно проиграет. Нет; надо было готовиться к худшему.
      А стало быть, самое время привести в порядок тех, которых убили мертвые охотники. Однако Стоит ли на это тратить энергию? Может быть, и в самом деле мертвецы уже сделали то, ради чего он их сюда привел?
      Они нашли предмет, который ему так необходим. И еще... Зверек... Первый лендлорд решил потратить немного времени на зверька одного из мертвых охотников.
      Очень любопытный зверек. Очень. Может быть, не дожидаясь начала схватки, отправить его в долину, а потом, когда все закончится, внимательно исследовать?
      Кстати, а где он?
      Первый лендлорд отправил одного из мертвых охотников на поиски зверька. Тот отыскался недалеко от поляны, возле небольшой лужицы. Наклонившись над водой, зверек жадно лакал.
      «Забавная зверушка, – подумал первый лендлорд. – Умеет видеть нити судьбы и даже иногда на них воздействовать. Судя по моим данным, ни один зверь этого мира такими способностями не обладает. Стало быть, в каком-то из соседних миров должно быть много таких созданий. Это очень ценная информация. Ее надо будет тоже обдумать. Но потом... А сейчас хорошо бы сделать так. чтобы зверек во время схватки не погиб. Впрочем, раз он способен разбираться в нитях судьбы, это маловероятно».
      Он прикинул, сколько у него накопилось дел, отложенных на потом.
      Не так и много. После того как он покончит с охотниками, надо будет провести церемонию открытия плода священного дерева, а потом... Вот потом ему предстоит очень сложное дело. Конечно, не такое, как схватка с охотниками, но все-таки... Согласно его данным, кое-кто из черных магов, осевших по большей части в городах, расположенных недалеко от долины магов, задумал выйти из подчинения.
      Кретины! Если бы они подозревали, в кого они со временем превратятся! Но нет, это знание для них преждевременно. Стало быть, придется устроить небольшую чистку. В разумных пределах, конечно...
      Первый лендлорд еще раз полюбовался на зверька и, убедившись, что процесс приведения в боевую готовность убитых мертвыми охотниками путников приостановился, вернул свое сознание обратно в долину.
      Теперь надо было прикинуть, что сделать с захваченной им вампиршей. Если точнее, то когда он введет ее в дело. Может быть, отправить ее в город прямо сейчас?
      Обдумав этот вопрос, первый лендлорд решил, что пока имеет смысл подождать. Слишком большое расстояние до города. Вампирша может разминуться с охотниками. А стало быть, он введет ее в дело попозже, когда охотники сразятся с мертвецами. Таким образом, сейчас, в данный момент, ему остается только одно – ждать, ждать и еще раз ждать. се готово. Теперь дело за охотниками.
      Впрочем, первый лендлорд не сомневался – они скоро появятся.

* * *

      Мальбы разворачивались в полукольцо. Дубины они держали так, что в любую секунду могли пустить их в дело. Хантер понял, что должен немедленно что-то предпринять.
      Конечно, охотники со стражами порядка справятся. Вот только во время схватки кто-нибудь из его отряда может пострадать. Мальбы – отнюдь не кроткие голубки. Если хоть один из них умудрится хорошенько приложить дубиной какого-нибудь охотника, отряд уменьшится еще на одного бойца.
      Этого допустить нельзя. – Стойте! – крикнул Хантер и выступил перед.
      Дэвы, видимо, тоже не особенно рвались в бой. Безусловно, пренебрегать своими обязанностями они не собирались. Однако догадывались, что перед ними достаточно опасные люди, способные дать серьезный отпор.
      Они остановились, и их командир двинулся в Хантеру. Когда расстояние между предводителями двух отрядов сократилось до пары шагов, дэв остановился.
      Хантер прикинул, что судьба свела его с достаточно серьезным противником. Дэв – тоже. Правда, он наверняка не представлял, насколько на самом деле серьезны те, кого он принял за обыкновенных головорезов. Хантера это беспокоило. Если дэв после разговора решит что противник ему по зубам, драки не избежать. Если же ему продемонстрировать свое превосходство слишком явно. он отдаст приказ нападать из чувства уязвленной гордости.
      – Вы сдаетесь? – спросил дэв. Тон у него был жутко самоуверенный. Хантер подавил желание немедленно показать этому наглецу, кто на самом деле хозяин ситуации, и ответил вопросом на вопрос:
      – А собственно, почему? Сказано это было вполне миролюбиво, но и одновременно достаточно уверенно.
      – Потому что я вам это приказываю.
      – А на каких основаниях?
      Дэв впал в некое недоумение.
      Не положено было головорезам разговаривать именно так. Они должны были вести себя либо очень агрессивно, либо заискивающе, униженно. А эти... Нет, с ними что-то не то.
      Хантер понимал, что сейчас его собеседник насторожился. Так, как должен насторожиться умный страж порядка, попавший в непредвиденную ситуацию. Слишком умный. Лучше бы он был поглупее. И не слишком любопытным. В данном случае излишнее любопытство ему может выйти боком.
      – Да что с ними разговаривать, с этими побродяжками? Вяжите их да тащите в управление. Там разберетесь. Это была служанка.
      «Браво, крошка! – подумал Хантер. – Ты льешь воду на нашу мельницу. Еще несколько таких криков, и нам удастся разойтись подобру-поздорову».
      Предводитель дэвов ухмыльнулся и рыкнул одному из своих подчиненных:
      – А этой заткните рот. Мы сами знаем, что нам делать, и в указаниях не нуждаемся.
      Подчиненный не стал очень уж деликатничать. Поднес дубину к носу служанки и сказал:
      – Кажется, ты пытаешься оказать давление на стражей порядка? Предупреждаю, еще звук – и ты проведешь эту ночь в одной из наших очень уютных камер. Это возымело действие. Служанка бочком, бочком стала пробираться к двери гостиницы. Наверняка намеревается юркнуть в нее и вызвать на подмогу хозяина.
      – Кто вы такие и зачем явились в наш город? Вопрос, старый как мир.
      – Кто бы мы ни были, – ответил Хантер, – и по какому бы делу ни явились в этот город, сейчас нам хочется лишь одного – беспрепятственно его покинуть. Дэв ухмыльнулся. Эта песня ему, похоже, была знакома.
      – Однако, – продолжил Хантер, – если стражи порядка желают узнать о нас как можно больше, мы можем их любопытство удовлетворить. Прямо сейчас. И здесь.
      Он слегка улыбнулся.
      Дэв, кажется, сообразил, о каком «любопытстве» идет речь. И чем его удовлетворение может закончиться.
      Хантер подумал, что сейчас в душе начальника дэвов происходит ожесточенная борьба между служебным рвением и благоразумием. Интересно, что победит? По крайней мере дэв должен сообразить, что так просто препроводить себя в каталажку те, кого он сначала принял за обычных головорезов, не позволят.
      Что он предпочтет? Мирное разрешение конфликта или ожесточенную схватку, в результате которой и с той стороны, и с этой могут быть потери?
      Дэв выбрал нейтральный вариант. Сделал вид, что намека не понял.
      – Можно и здесь. Пока. Так все-таки кто вы такие и что вам нужно в этом городе?
      «Вот теперь пришла пора продемонстрировать дружелюбие и добрую волю, – сказал себе Хантер. – Но в разумных пределах, Тут главное – не переборщить».
      – Мы паломники. Поклоняемся священному божеству золотой нити. Ищем его живое воплощение в этом мире. День за днем, год за годом бродим мы по этому миру. И ищем.
      Хантер мысленно хихикнул. Версия хорошая. Доказать, что он врет, дэв не сможет.
      – Почему же вы так поспешно стремитесь покинуть город? Вот-вот наступит ночь драконов.
      – Двое наших братьев явились к нам и сообщили, что нашли следы живого воплощения. Оно находится очень далеко отсюда, и поэтому мы вынуждены спешить, чтобы успеть преклонить перед ним колена, прежде чем оно поменяет свою сущность.
      – Вон те? – Дэв указал на Алвиса и Иона. Несомненно, он уже успел рассмотреть, что одежда у них порвана и запачкана кровью.
      – Да. Это они и есть.
      – С кем тогда твои благочестивые братья сражались? И в обычаях ли паломников сражаться с кем бы то ни было?
      – Наша религия позволяет нам защищать собственную независимость любыми методами, – стараясь выглядеть несколько смущенным, объяснил Хантер. – Тем более когда на нас нападают истинные разбойники.
      – Вот как? – поднял одну бровь дэв. – В черте города объявились разбойники?
      Прежде чем ответить, Хантер помедлил.
      Он увидел, как служанка наконец-то юркнула в дверь гостиницы.
      Ага, сейчас, стало быть, появится сам хозяин. И он, конечно, заинтересован в том, чтобы дэвы препроводили Хантера и его друзей в свое управление. Ну-ну, посмотрим, как с ним обойдется предводитель дэвов. Хозяин гостиницы не какая-нибудь служанка. Ему так просто рот не заткнешь.
      – Нет, мои братья встретили разбойников за пределами города, – наконец сказал Хантер. – Это были мальбы.
      – Мальбы?
      Дэв бросил удивленный взгляд на Алвиса и Иона. Похоже, он только сейчас сообразил, что саблями, которые оба охотника держали в руках, обычно вооружаются мальбы. Это косвенным образом подтверждало слова Хантера.
      – Да, они самые. Этим двум братьям, прежде чем они смогли к нам присоединиться, пришлось отстаивать свою свободу с оружием в руках.
      – И много было мальбов?
      Хантер повернулся к Алвису и кивнул, будто бы разрешая тому говорить.
      Алвис подыграл. Шагнул вперед и, постаравшись придать своему лицу довольно туповатое выражение, забубнил:
      – Возле самого города мы встретили народ под названием мальбы. Было их числом около сорока. Причем вели они себя так, словно намеревались лишить наши тела свободы. Увещевания не возымели действия, и нам тогда пришлось принять меры для защиты. Пятеро наших товарищей получили окончательную и истинную свободу. Им повезло.
      – Около сорока мальбов? Недалеко от города?
      «Браво! – подумал Хантер. – Молодец, Алвис. Теперь у командира дэвов есть повод нас отпустить, не потеряв лица. Теперь он поверил, что возле самого города сшивается целая банда мальбов, а стало быть, ему совсем невыгодно затевать с нами, грешными, бой».
      – Скольких мальбов вы убили?
      – Около десяти.
      – Угу, понятно.
      Предводитель мальбов уже собирался отдать своим людям приказ возвращаться в управление, когда из двери гостиницы выполз ее хозяин. Старому хорьку хватило одного взгляда, чтобы понять, что по какой-то причине стражи порядка решили с головорезами не связываться. Вслед за этим послышался его возмущенный вопль.
      – Стало быть, вы решили отпустить этих субчиков? Интересно, за что вам платит город? И что скажет по этому поводу мэр? А также господин Лакстоун. И его вездесущее всеосиянство. Оставить без защиты одно из лучших заведений города! Да стоит вам уйти, как эти бродяги вернутся, и тогда наверняка пострадают добропорядочные граждане, выбравшие мою гостиницу местом своего пристанища.
      Дэв поморщился и, повернувшись к хозяину гостиницы, промолвил:
      – Мы получили сведения, что банда мальбов находится недалеко от города. Я обязан принять определенные меры.
      – А побеспокоиться о безопасности моего заведения вы не обязаны? По крайней мере засадите этих бродяг до утра в каталажку. Утром допросите с пристрастием, и могу поклясться чем угодно, выяснится, что они не те, за кого себя выдают.
      Конечно, никак не прореагировать на эти слова дэв не мог. Он обязан был что-то сделать. С другой стороны, ему, похоже, вовсе не улыбалось затевать драку с охотниками. А без драки их арестовать не удастся. В этом он теперь был уверен на сто процентов.
      Таким образом, предводителю дэвов нужно было немедленно найти компромиссное решение. И он его, надо отдать должное, нашел.
      Повернувшись к Хантеру, он спросил:
      – Значит, вы намерены покинуть город?
      – Как можно быстрее, – уловив, куда он клонит, сказал Хантер.
      – Вот и отлично. У нас есть еще некоторое время. Мы проводим вас до границы города. Учтите, если вы надумаете вернуться...
      – Мы не вернемся, – заверил Хантер. Предводитель дэвов спросил у хозяина гостиницы:
      – Ну, вас это устраивает? . Тот подумал-подумал и наконец сказал:
      – Ладно... если вы и в самом деле проводите этих типов до границы города и проследите, чтобы они не вернулись...
      Дэв вздохнул.
      – Провожу. И прослежу. Все?
      – Все, – сказал хозяин гостиницы и утопал в свое заведение.
      Кажется, такой вариант и в самом деле его устраивал.
      Предводитель дэвов сейчас же отрядил одного из своих солдат в управление с приказанием всем. кто там находился, оторвать задницы от лежанок. вооружиться и приготовиться к возможной драке.
      Пока он этим занимался, к Хантеру подобрался Христиан и шепотом предложил спеть одну замечательную песню, конечно, как только охотники отойдут подальше от гостиницы. Песня эта здорово смахивает на псалом. Глупые дэвы. услышав ее, окончательно уверятся, что перед ними настоящие паломники.
      Хантер, тоже шепотом, обрисовал мальчишке. какое наказание его ждет, если он претворит этот замысел в жизнь. Христиан разочарованно покрутил головой, но все-таки пообещал, что никаких фокусов самовольно выкидывать не будет. Наконец посланный предводителем дэвов гонец опрометью бросился прочь. Хантер сделал знак рукой, и остальные охотники перестроились во что-то наподобие каре, в центре которого «совершенно случайно» оказался Христиан.
      Ну да, все верно. Единственный, кто сможет теперь выкинуть нечто неожиданное и испортить все дело, был мальчишка.
      Смеркалось. Улицы были пустынны, хотя до появления драконов оставалось еще какое-то время. Когда охотники отошли на некоторое расстояние от гостиницы, Хантер оглянулся.
      Как раз в этот момент к ней подошли трое мальбов-охранников. Кажется, один из них был довольно почтенного возраста и вооружен допотопным ружьецом. Кроме этого, старикан, похоже, не утратил определенной остроты зрения. По крайней мере уходящие охотники заинтересовали его чрезвычайно. Вроде бы он даже присвистнул от удивления.
      Впрочем, любой, кто имеет хоть немного масла в голове, на его месте поступил бы так же.
      Хантер подумал, что со стороны шествие двух отрядов, состоящих из людей и дэвов, и в самом деле выглядит странновато. Охотники четко занимали середину улицы и шли тесной труппой. Дэвы, стараясь не подходить слишком близко, окружали отряд кольцом. Надо полагать, на тот случай, если уход охотников из города является всего лишь уловкой, призванной притупить их бдительность.
      Когда до окраины города осталось совсем немного, Хантер вытащил из кармана черные очки и надел. Остальные охотники поступили так же. Все, кроме Христиана. Ему пока черные очки были без надобности.
      Предводитель дэвов, шедший рядом с Хантером в голове процессии, поинтересовался:
      – Гм... какой-то религиозный обычай?
      – Точно, – сказал Хантер. – Нам можно смотреть на темноту только через черные очки. Иначе темнота через глаза может проникнуть в наши души и поселиться там навсегда.
      Дэв недоверчиво хмыкнул, однако сказать ничего не решился.
      Хантер попытался прикинуть, что он мог бы сказать, увидев, как в темноте светятся глаза охотников. Наверное, посчитал бы их демонами. А что дальше? Стал бы он с ними сражаться? А может быть, ударился бы в бегство?
      «Нет, – решил Хантер. – Что то не очень верится, что этот страж порядка способен настолько поддаться панике. Скорее всего он приказал бы своим подчиненным отступить. Дисциплинированно и без малейших признаков паники. А мог и решиться на драку».
      В любом случае проверять на практике эти предположения не стоило.
      Через несколько минут они достигли последнего дома. Дальше тянулись лишь поля, ограниченные у горизонта кромкой леса. И еще была дорога. Та самая, одно из ответвлений которой должно было привести охотников к долине магов.
      Оба отряда остановились. Повинуясь приказанию своего начальника, дэвы перестроились. Теперь они стояли цепью, отрезая охотников от города.
      «Прощальный эскорт – подумал Хантер. – А может... рискнуть? Чем черт не шутит? Рассказать предводителю дэвов о черных магах и попросить помощи. Он, похоже, способен поверить, какой бы дикой сказкой ни казалась рассказанная история. С дэвами сражаться против черных магов будет легче».
      Он еще раз окинул предводителя дэвов взглядом.
      Нет, поверить-то он, может, и поверит Но даже и тогда с ними не пойдет. Не может он оставить город без стражей порядка. Тем более сейчас, когда, по его мнению, рядом рыщет банда мальбов.
      Тогда, может быть, имеет смысл сказать, что мальбов уже можно не опасаться? Нет, не стоит Узнав, что мы ему солгали даже в этом, дэв не сможет поверить до конца в историю с черными магами.
      Вот и выходит, что куда ни кинь – везде клин. Черные маги – головная боль охотников. И рассчитывать на чью-либо помощь не приходится.
      Хантер еще раз взглянул на предводителя дэвов и сказал:
      – Мы не вернемся в твой город. Можешь не беспокоиться.
      Дэв помолчал, видимо, обдумывая его слова. потом промолвил:
      – Вы не бандиты... И вовсе не паломники... У вас какое-то важное дело. И вы должны его сделать несмотря ни на что. Я знаю – вы и в самом деле не вернетесь. Желаю вам удачи.
      – Желаю удачи и тебе, – сказал Хантер. Он хотел было добавить про мальбов, но потом передумал. Уже завтра предводитель дэвов узнает о сражении с мальбами и, конечно, сообразит, что они не совсем его обманули. По крайней мере он поймет, кто были те неизвестные люди, бившиеся с мальбами до подхода отряда дэвов.
      Повернувшись к дэвам спиной, Хантер сказал охотникам:
      – Пошли. У нас очень мало времени. Нужно поторопиться.
      Шагов через пятьдесят он оглянулся. Дэвы все еще стояли и смотрели им вслед. Заметив, что Хантер оглянулся, предводитель дэвов отсалютовал ему своей дубиной. Хантер в ответ махнул рукой и двинулся дальше.
      – А все-таки интересно, – спросил Христиан. – Что могло получиться, если бы дэвы узнали о существовании черных магов?
      – Ничего хорошего, – сказал Хантер.
      – Почему?
      – Потому что тогда черным магам пришлось бы их убить. Всех. Слишком уж дэвы опасны.
      – А могли они взять их под контроль?
      – Запросто. Но только все равно потом черным магам пришлось бы всех дэвов убить. Ни один черный маг не может держать под контролем несколько десятков объектов. А именно столько дэвов, как правило, находится постоянно в любом небольшом городке. В тех, что покрупнее, их, понятное дело, еще больше. Улавливаешь мою мысль?
      – Конечно, улавливаю. Стало быть, то, что дэвы не знают о существовании черных магов, не так и плохо?
      – Не знаю, – пожал плечами Хантер. – По крайней мере, есть кому бороться с обычными преступниками, всякими там бандитами и воришками. Хотя когда черных магов припекает, они запросто могут взять на время под контроль парочку дэвов и творить их руками свои черные дела.
      Поля кончились. Теперь дорога шла через лес.
      Охотники шли и шли, тем размеренным шагом, которым человек бывалый может идти хоть сутки напролет. Ночь накрыла их своим черным плащом, раскинула у них над головами звездное небо. пробудила ночных птиц и животных, наполнила лес треском сучьев и разнообразными шорохами.
      Потом над лесом пронеслась огромная крылатая тень и удалилась в сторону города.
      «Ну да. – подумал Хантер. – Драконы. Крылатые ящерицы. Эта ночь принадлежит им. Вот бы здорово было оседлать одного из драконов и ударить по долине магов с воздуха».
      Он потратил некоторое время на то, чтобы придумать, каким именно образом это можно осуществить. И конечно, потерпел фиаско. Да и не мог он ничего придумать. Никому из обычных людей дракона оседлать не удавалось. На это были способны лишь великие волшебники вроде Ангро-майнью.
      Хантер попытался прикинуть шансы нанести магам серьезный урон, направив на их долину стадо тираннозавров. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что и этот вариант не выгорит.
      Маги легко перехватят управление тираннозаврами и, конечно, повернут их на охотников. Нет, единственными существами, на которых не действовали все эти штучки с нитями судьбы, были драконы. Но как раз именно поэтому никаких шансов привлечь их на свою сторону не было.
      «Ну и черт с ними, с этими летающими ящерицами, – подумал Хантер. – Вообще, хватит мечтать о нереальном. Надо придумать что-то более стоящее».
      А что придумывать-то? Все будет очень просто. Маги наверняка встретят их у входа в долину. И там... Да, там все тоже будет до крайности просто и обыденно. Кто – кого. Сила против силы. Если точнее: воинское умение охотников и их возможность видеть нити судьбы – против почти полного отсутствия воинских качеств, компенсированного доведенным до совершенства искусством управлять нитями судьбы.
      Результат предсказать совершенно невозможно. Почему? Да хотя бы потому, что похожих схваток до сих пор не было. Нет, конечно, схваток между магами и охотниками было вполне предостаточно. Но они всегда были один на один. Сейчас – другое дело. В открытую. Куча на кучу. Кто – кого. И никаких хитростей...
      Кстати, а почему он так думает? Конечно, у охотников просто не было времени придумать что-то стоящее. Вот у черных магов его было хоть завались. Они наверняка что-то и приготовили.
      Мальбы. Как-то не верилось в то, что они наткнулись на отряд Брума случайно. Конечно, и Ион, и Алвис утверждают, что мальбы действовали сами по себе. Никто ими не управлял.
      Так-то оно так. Однако мальбами совсем не обязательно управлять. Достаточно привести их в определенное место, поставить в засаду и предоставить им свободу действий.
      Может быть, так все и было...
      Хантер подумал, что лендлорды могли и не удовлетвориться одним сюрпризом. Да и время для того, чтобы придумать еще кое-что, у них было. А значит, вполне возможно, вот-вот что-то случится. Да какое там – вполне возможно. Наверняка случится.
      Впереди всех шел Алвис.
      Хантер догнал его и вполголоса сказал:
      – Давай повнимательнее и поосторожнее. Мне кажется, что черные маги могут выкинуть какой-нибудь фокус.
      – Гляди-ка, додумался, – ухмыльнулся Алвис. – Если хочешь знать, эта мысль не дает мне покоя с тех пор, как мы вышли из города. А поэтому можешь не беспокоиться. Если маги приготовили нам западню, мы ее распознаем заранее.
      Как раз в этот момент из придорожных кустов выскочили какие-то люди и бросились к охотникам...

* * *

      Лисандра в очередной раз попыталась разорвать сковывавшие ее путы и – конечно, потерпела неудачу.
      У нее было ощущение, что она находится внутри эластичного и в то же время достаточно жесткого, чтобы она не смогла выбраться, кокона. Так ли это на самом деле, Лисандра не знала. Глаза ее были широко открыты, но, несмотря на это, ничего не видели.
      За время своего пленения вампирша уделила достаточно времени обдумыванию этого парадокса. Если ее каким-то образом ослепили, то она должна была видеть хотя бы темноту. Но нет, она не могла увидеть и ее. Словно бы пленивший вампиршу маг лишил ее не только глаз, но и выжег в ее мозгу центр, ответственный за зрение.
      Выжег? Скорее всего отключил. И тем самым получил дополнительную гарантию, что она не сбежит. Трудно сбежать, когда об окружающем пространстве имеешь представление лишь с помощью осязания и обоняния.
      И все-таки вампирша не утратила надежды. За свою долгую трехсотлетнюю жизнь ей случалось попадать и в более тяжелые положения.
      Конечно, она в плену, и это в будущем не сулит ничего хорошего. Однако сейчас ее не уничтожили. Стало быть, она нужна, ее планируют для чего-то использовать. Почему бы, воспользовавшись этим, не попытаться смыться?
      Как она это сделает, вампирша еще не знала. однако надеялась, что случай ей представится. Как бы бдительны и хитроумны ни были тюремщики, возможность побега останется всегда. Может быть, совсем крохотная, но она есть, и ее нужно использовать.
      А пока... А пока надо пытаться удрать даже тогда, когда никаких шансов на это вроде бы нет вовсе.
      Лисандра прикинула, не пора ли ей попытаться еще раз разорвать путы, и решила, что сделает это немного погодя. Сначала нужно отдохнуть. Совсем чуть-чуть.
      И подумать. О чем? Да о том, как это она. дубина стоеросовая, попала в такой переплет. Теперь ей нужно хорошенько все обдумать, для того чтобы в будущем подобное не повторялось.
      Ну конечно, все началось с сына змеи. Надо было наотрез отказаться лететь к этой, будь она неладна, долине. Хотя могла ли она отказаться? Наверное – нет. Долги нужно платить...
      Стало быть, все началось еще раньше, когда она обратилась за помощью к сыну змеи. А сделала она это потому, что попала в ловушку черного мага. Так по крайней мере ей объяснил Хантер.
      Может быть, он ей солгал? Кстати, а почему бы и нет? Эти охотники, они довольно коварные создания. Обмануть какую-то вампиршу для них считается доблестью. Тем более что в свободное от охоты на магов время любой охотник может просто так, ради удовольствия, угостить оборотня серебряной пулей или воткнуть какому-нибудь кровососущему кол в живот.
      Мысль была забавная, и ее стоило хорошенько обдумать.
      Этим Лисандра и занялась. И даже потратила на обдумывание некоторое время. А потом пришла к выводу, что Хантер сказал правду. Почему? Да потому что она это чувствовала. Ей хотелось в это верить, и она верила. Хотя бы постольку, поскольку речь шла о Хантере. Об этом глупом, противном, смертном человечишке, которому она по крайней мере два раза спасла жизнь. И которому, если придется, спасет ее еще раз. Почему? Да потому что она к нему неравнодушна. И объяснить это нельзя. Не стоит даже пытаться. В тот, первый раз, когда они встретились, произошло нечто необъяснимое и странное, нечто не поддающееся определению, оставившее в ее душе семечко, из которого постепенно выросла любовь. Что именно? Она не знала и сама. Просто это произошло именно тогда. Что сказал или сделал для этого Хантер? Да ничего.
      «Может быть, это случилось благодаря довлевшему над ней тогда проклятию черного мага?» – подумала Лисандра. Да нет. Потом, когда проклятие исчезло, ее любовь к Хантеру не пропала, а только еще усилилась.
      «Девочка, а не брешешь ли ты себе? – подумала Лисандра. – Может быть, ты выдаешь желаемое за действительность? Три сотни лет ни один мужчина не мог тронуть твое сердце. Да и как это было возможно? Нельзя же, в самом деле, влюбиться в бутерброды, которые ты поедаешь, или в жареную картошку... А потом тебе попался мужчина, оказавшийся сильнее...»
      Сильнее.
      «Забавная мысль, – решила Лисандра. – Просто удивительная. Перед кем следующим ты поднимешь лапки вверх? Может быть, перед тем уродцем, который держит тебя в плену? А потом, когда ты выберешься из этой проклятой долины, придется сдаться еще кому-то. И кончится все тем, что ты будешь пасовать перед каждым мужчиной, пожелавшим доставить тебе неприятности. Нет уж, вариант с проклятием черного мага гораздо предпочтительнее».
      Кстати, в чем состояло это проклятие? В том, что ее преследовало жуткое невезение. Каждый раз, когда она пыталась прокусить горло очередному барашку, происходило нечто скверное, да такое, что ей приходилось выбирать: или глоток крови, или немедленная смерть. Пока Хантер не убил черного мага, пришлось ей попоститься. Да еще как!
      Ну а как только черный маг умер, проклятие исчезло. Без следа... И без последствий?
      Может быть, эта необъяснимая любовь к Хантеру является всего лишь последствием проклятия черного мага? И осталось оно даже тогда. когда само проклятие исчезло окончательно. Причем все сходится. Ее угораздило влюбиться в мужчину, который занимается истреблением таких, как она. Он должен был, он обязан был ее убить. Однако не убил. Может быть, потому, что знает о том, что с ней происходит? И ничего ей не сказал? Не предупредил?..
      А собственно – зачем? Да и когда бы он мог это сделать? Во время последних двух встреч им было вовсе не до разговоров. И все-таки? Так ли уж чист в этой истории Хантер?
      Лисандра почувствовала, что устала. Устала от этой неподвижности, от кружащихся в голове беспорядочным хороводом мыслей, образов, воспоминаний.
      Может быть, все эти мыслили внушает тот, кто ее пленил? Очень, знаете ли, удобно. Пусть пленница копается в своем прошлом, пусть пытается найти ответ на вопросы, в данный момент не имеющие ответа, пусть делает что угодно. Лишь бы не пыталась освободиться. . Возможно ли такое? Еще бы, конечно, возможно. Тот, кто сумел залезть к ней в голову и запросто лишить ее зрения, способен внушить и определенные мысли. И не только это...
      Может быть, тот самый кокон, в котором она якобы находится, существует лишь в ее воображении? И попытки его разорвать являются всего лишь попытками разрушить барьеры, понаставленные в ее сознании пленившим ее уродцем?
      Стоп, но тогда получается, что и ключ от этих барьеров находится здесь же, в ее голове. Надо только его отыскать, а также суметь использовать. Тогда, может быть, ей удастся освободиться.
      Ключ? Что он может собой представлять? И как его искать? Собственная голова, она же не сундук? С ним все просто – открыл крышку и шарь на здоровье. А вот как найти в собственной голове то, о чем не имеешь ни малейшего понятия?
      И все-таки она должна попытаться. Тем более что копаться в памяти, планировать будущие набеги на барашков, тщательно и неторопливо обдумывать одну мысль за другой для нее дело привычное. Чем еще можно заниматься долгими днями, лежа в гробу? Особенно если учитывать, что вампиры никогда до конца не засыпают Глубокий сон для них является непозволительной , роскошью, платой за которую может явиться пробуждение от вонзившегося в грудь осинового кола.
      Она решила начать с воспоминаний. Это было легче всего, поскольку за свою долгую жизнь Лисандра предавалась воспоминаниям бесчисленное количество раз.
      Кстати, а почему бы, в самом деле, не использовать идею начет сундука?
      Она представила свою память как огромный, битком набитый сундук. На самом верху, под крышкой, конечно, хранятся воспоминания о .самых последних событиях. О том, как она летела к этой треклятой долине, о встрече с сыном змеи, о разговоре с ним. Глубже, еще глубже...
      Она устремилась вниз. Мимо проплывали воспоминания о бесчисленных охотах, удачных и не очень. Вот та самая охота, когда она так объелась, что не смогла до наступления утра вернуться в дом-убежище. Ей пришлось тогда спрятаться в подвале полуразрушенного дома, в который она заползла в самый последний момент, когда первые, еще очень слабые солнечные лучи уже стали припекать ей кожу.
      Лисандра мысленно усмехнулась. Это было то еще приключение. Она сидела в подвале весь тот бесконечно долгий день. К обеду какие-то мальчишки устроили в подвале свою глупую игру в войну. Они ушли целыми и невредимыми лишь потому, что далеко в глубь подвала забежать никто из них не решился. Лисандра сидела, забившись в самый темный угол подвала, слушала, как маленькие поганцы спорят о том, кому из них быть главным волшебником, и кляла собственную жадность на чем свет стоит.
      Да, именно тогда она поклялась никогда больше не переедать. И свое обещание сдержала... если, конечно, не считать двух-трех незначительных случаев.
      Она опускалась все глубже и глубже. Мимо воспоминаний о других охотах, о погонях за добычей, о поспешном бегстве от дэвов, о росянке, оставшейся в горящем доме, о глупцах, пытавшихся ее убить и в результате расставшихся с собственной кровью...
      Сейчас это все ее не интересовало. Она стремилась к самому дну, туда, где хранились воспоминания о времени, когда она еще не была вампиром. У нее было ощущение, что искать надо именно там, в очень светлом и неимоверно глупом прошлом, отдаленном от настоящего на три сотни лет.
      Она опускалась. Совсем забыв о том, что раньше ее свидания с тенями прошлого проходили совсем по-другому, и тот порядок, которому она следовала сейчас, является для нее чуждым, неестественным. Словно бы кто ей его навязал, заставил ее вспоминать именно таким образом.
      Хотя, собственно, какое это сейчас имело значение?
      Она спускалась...
      А потом остановилась, вдруг натолкнувшись на непреодолимую стену у самого дна сундука, уже почти коснувшись воспоминаний, к которым так стремилась. Стена эта казалась такой несокрушимой, что Лисандра едва не впала в отчаяние. Но отступить она не могла, потому что отступить для нее сейчас означало сломаться, сдаться окончательно, потому что на карту было поставлено нечто большее, чем попытка удрать из плена.Ее самоуважение. Ради него Лисандра была готова на многое.
      Она еще раз обследовала вставшую на ее пути стену, пробуя один за другим каждый подозрительный участок. И нашла-таки трещину, едва заметную, узенькую. Но все-таки она была, а значит, теперь вампирше оставалось только сквозь эту трещину просочиться на другую сторону.
      Что может быть легче? Это для нее-то?
      С радостным хихиканьем Лисандра проскользнула в трещину... и вдруг оторопела.
      На той стороне стены было что угодно, только не ее воспоминания. Никакого столь вожделенного дна сундука, на котором должны были лежать аккуратно упакованные в дымку прошедших столетий воспоминания, не было. А была всего лишь пыльная комната, в которой сидел старый, худой лис в ветхом халате и высокой квадратной шапочке, полностью закрывавшей уши. Склонившись над здоровенной книгой, он что-то записывал в нее большим гусиным пером.
      Лисандра кашлянула. Лис неторопливо поднял голову, поглядел на нее и, удовлетворенно кивнув, сказал:
      – Ага, стало быть, пришли. Вам – вниз...
      – Что? – удивилась Лисандра.
      – Что сказал, то и будет, – пробурчал лис и. наклонившись, дернул за торчащее из пола массивное бронзовое, позеленевшее от времени кольцо. Почему-то Лисандра рассмотрела это кольцо очень хорошо, хотя и видела его всего какое-то мгновение.
      Вслед за этим послышалось низкое, утробное рычание, и вампирша куда-то провалилась. Уже в падении она успела подумать, что, наверное, все-таки смогла освободиться от пут. Иначе как можно было бы объяснить то, что она вдруг обзавелась телом, а также вновь научилась видеть?
      Впрочем, эта мысль почти сразу же забылась, поскольку рычание звучало все громче. Вампирша откуда-то совершенно точно знала, что оно возвещает о близящейся опасности. И конечно, от нее надо было каким-то неведомым образом уклониться.
      «Знать бы еще. как это сделать», – подумала Лисандра.
      Она проваливалась... проваливалась... пока наконец не провалилась окончательно. И кто-то там, наверху, воспринял это, как нечто небывалое. И конечно, принял соответствующие меры.
      Благодаря этому небо поменялось местами с землей, и те, кто был командиром в степени минус, переквалифицировались в командиров мнимых, а верховные тени, на секунду проявившись, растворились окончательно в мутной воде, где, как известно, так хорошо ловятся инакомыслящие. И их ловили. Пока не поймали великих и ужасных Гама, Срама и Хама. А они уж, в свою очередь, так взялись за дело, что в скором времени возникло многочисленное племя людей с квадратными головами, все время падающими из карманов зелеными листьями и кривыми пальцами. Предназначением этого племени было хапать, лопать и давить, а потом набивать и забивать, приобретать и прикарманивать, а также создавать резиновых големов.
      А Лисандра тем временем погружалась все глубже в провал, и кто-то в кожаной, разрисованной голубыми незабудками маске нашептывал ей на ухо, что все в мире относительно. И тут же доказывал это, утверждая, что любая найденная вещь обязательно куда-то относится, а всякая отнесенная хоть куда-то вещь в конечном результат те оказывается кем-то найденной.
      Это длилось до тех пор, пока не появились два мрачных, небритых мужика и не схватили типа в маске за руки. После этого они его сноровисто сложили вчетверо, упаковали в большой картонный конверт и с радостными воплями куда-то унесли.
      Лисандра осталась одна, и, конечно, ею попыталась овладеть меланхолия. Делала она это грубо, поспешно и неумело, отпуская сальные шуточки и дыша в лицо водочным перегаром. Для того чтобы она развеялась, хватило пары пощечин.
      Когда с меланхолией было покончено, Лисандра сноровисто вскочила на ноги и бросилась прочь. Она понимала, что времени осталось не очень много.
      Вот только ей в очередной раз не повезло, поскольку она почти сразу же натолкнулась на чей-то взгляд. Тот радостно хихикнул и, состроив загадочную мину, шмыгнул в туман. Мина была состроена плохо и, несмотря на все заложенные в нее загадки, вместо того чтобы взорваться, тотчас развалилась.
      Правда, перед этим она успела своим существованием напугать туман, и тот рассеялся, уступив место далекому горизонту, вместившему в себя бесчисленные плантации цветов всеобщей радости. Цветы были большими, красивыми, пахли просто одуряюще и, конечно, являлись всеобщими, а стало быть, обещали со временем превратиться в плоды просвещения. Делали они это так настойчиво и в таких высокопарных выражениях, что у Лисандры, собиравшейся нанести визит вежливости горизонту, отчаянно заболела голова. Да и горизонт ни на какие визиты не соглашался, мотивируя отказ тем, что занят.
      Вампирша даже слегка обиделась, поскольку занят он был не сильно. Так, маячил на нем какой-то уходящий в бесконечность туннель, да и тот заворачивался наподобие раковины. Куда именно он ведет, было понятно из большой, прикрепленной над входом таблички, на которой жуткими каракулями было выведено "В конечность без... тернии через... звездам ".
      Между тем Лисандре надо было спешить. Она прекрасно понимала, что ей нужно убежать как можно дальше. Только в этом случае побег будет удачным. И была еще одна вещь, которую она сообразила только сейчас.
      Лисандра подпрыгнула и полетела. Причем для того чтобы это сделать, ей не пришлось превращаться в летучую мышь. Почему? Да за ненадобностью.
      Все очень просто и логично. Где она находится? Правильно, в мире, которого не существует и не может существовать. В воображаемом мире. Здесь действуют совсем другие законы. В частности, здесь, для того чтобы что-то случилось, этого нужно сильно захотеть. Нет, не просто приказать в пространство: «Я хочу, чтобы случилось то-то и то-то...», а достаточно реально представить себе, как это происходит.
      Значит, для того чтобы освободиться от наложенных на нее пут, ей нужно поверить, что это возможно. Всего лишь поверить... Так, как она поверила, что может летать не только в виде летучей мыши.
      К слову сказать, это-то ей было сделать легко, а вот насчет пут... Как она может представить, будто они исчезли, если понятия не имеет, что они собой представляют?
      Однако попытаться стоило. И она попыталась. Причем, как прикинула вампирша, для начала нужно было вернуться в первоначальное состояние, распроститься с воображаемым миром.
      Вернуться. Эта мысль ей не понравилась. Однако есть вещи, которые нужно делать независимо от того, нравятся они или нет.
      Она вернулась и, конечно, снова утратила зрение, снова обрела неподвижность.
      Ничего, это ненадолго. Если, конечно, у нее все получится так, как нужно.
      Она попробовала внушить себе, что снова может видеть, что свобода здесь, рядом, и обрести ее совсем несложно. Достаточно лишь протянуть руку и взять, достаточно лишь поверить.
      И конечно, с первого раза у нее ничего не вышло. Тогда она попробовала снова и снова. На третий раз у нее что-то получилось. По крайней мере, вампирше показалось, что она что-то видит. Некое белесое, светящееся облачко.
      Показалось? Как бы не так. Она видела, она ясно видела какой-то свет. И он становился все ярче, приобретал очертания.
      Свобода. Вампирша чувствовала, что до освобождения осталось совсем немного. Чуть-чуть. Еще мгновение...
      Она не успела.
      В ее сознании возник низкий, нечеловечески спокойный голос. Хозяин его, казалось, не испытывал никаких чувств, не мог их испытывать. Он просто констатировал факт.
      – Нет, этим путем от меня не скрыться. И вообще пора тебя приспособить к делу. Настало время.

* * *

      Хантер качнулся вправо, потом влево, ловко уклонился от лопаты, которой здоровенный, с пышными усами мужик пытался снести ему голову, и крикнул:
      – А ведь они мертвые!
      – Ну конечно, – сказал Ион. – По нитям судьбы видно. Причем, судя по всему, убили их совсем недавно.
      – Точно, зомби, – согласился Алвис и сильным ударом сабли отхватил руку пожилому толстяку, двигавшемуся для своего возраста чрезвычайно прытко. Впрочем, потеря руки ничуть не уменьшила энтузиазма, с которым тот пытался ухватить Алвиса за горло.
      – Ими кто-то управляет, – промолвил Хантер. – А значит, драться с ними смысла нет никакого. Управляют ими с помощью нитей судьбы. Стало быть, надо их перерезать.
      – Точно! Именно это и нужно сделать! – крикнул Христиан.
      В очередной раз уклонившись от лопаты, Хантер вдруг отпрыгнул в сторону и кинулся со всех ног к юноше.
      Вот уж кому в этой схватке участвовать не стоит Только зазря подвергаться опасности. Помочь ничем не сможет, поскольку еще не умеет толком даже основного, что обязан знать настоящий охотник. а по голове получить может запросто.
      – А ну-ка, брысь отсюда! – рявкнул Хантер, подбегая к Христиану. – Бегом назад по дороге и не смей подходить ближе ста шагов.
      Воспользовавшись подвернувшимся случаем. он полоснул магическим кинжалом по одной из нитей судьбы мертвеца, с которым сражался юноша. Мертвец сейчас же повалился на дорогу, словно большая кукла.
      Не сразу сообразив, что с противником покончено, Христиан еще пару раз махнул кинжалом и лишь потом, остановившись, спросил:
      – Что это с ним? Неужели это я его?
      – Кишка еще тонка с зомби драться! – рявкнул Хантер. – Ну-ка, прочь, говорю, отсюда!
      – Ага, с черными магами, стало быть, мне сражаться можно?! – крикнул в ответ Христиан. – На это у меня силенок хватит? Нет уж, если взяли с собой, то все должно быть по честному. Я такой же, как вы, и имею право на эту драку.
      Хантер саданул плечом налетевшего на него худого дядьку в богатой купеческой одежде. Тот отлетел в сторону, упал, неестественно раскинув ноги, потом, не сделав ни единого лишнего движения, стал подниматься.
      «А ведь парень не так уж и не прав, – подумал Хантер. – Взяли с собой на серьезное дело, так нечего теперь нянькаться, как с малым дитем».
      – Ладно, черт с тобой, – бросил он Христиану – Только учти, кинжалом этих субчиков не возьмешь. Мертвые боли не чувствуют. Поэтому просто старайся подрезать им сухожилия на руках и ногах. Будут не такими прыткими.
      – Понял, – крикнул юноша и кинулся к ближайшему мертвецу.
      – Вот так-то лучше, – улыбнулся Хантер. Он поднырнул под руку старичка в неописуемо грязных лохмотьях и, определив нужную нить, полоснул по ней острием магического кинжала. Старичок упал на землю.
      Кинувшись к следующему противнику, Хантер подумал, что, наверное, было бы лучше настоять на своем и удалить Христиана с поля боя.
      Вот только как это сделать? Парень рвется в драку И по-своему он прав. Если его приняли как равноправного члена отряда, он должен он обязан участвовать и в сражениях. А если при этом он потеряет голову? Значит, так ему суждено.
      И все-таки... Судьба судьбой, но за парнем все-таки стоит присмотреть. Какой он, к черту, учитель, если позволит своему ученику погибнуть. как последнему идиоту?
      Собственно, а какая разница? Этой ночью охотники либо погибнут все, и он в том числе либо уничтожат гнездо черных магов, место, в котором из собранных по приютам или просто украденных детей делают черных магов.
      Будет ли это окончательной победой? Конечно, нет: Останется еще довольно много черных магов в городах. Их надо будет уничтожить. Одного за другим. Всех. И конечно, это будет трудно, очень трудно. Но сегодня ночью должно быть сделано главное. Сегодня ночью охотники обязаны изменить весь ход войны с черными магами. Хотя бы потому, что последние несколько лет они ее проигрывали. Ловко уворачиваясь от рук следующего зомби и прикидывая, как бы удачнее подобраться к его линиям судьбы, Хантер вдруг подумал, что знает; почему охотники согласились устроить атаку на долину магов, почему они ввязались в эту авантюру. От отчаяния, вот от чего. Потому, что этот безрассудный поход является последним шансом уйти от неизбежного, от поражения и гибели. Еще год-два, и магов станет еще больше, а охотников – меньше. Тогда у охотников не хватит сил даже на этот безумный поступок...
      Додумать Хантер не успел. Произошло это потому, что он вдруг разглядел лицо своего противника.
      Великий дух! Этого не может быть! Орник!
      Как раз в этот момент оказавшийся рядом с ним Ион, видимо, тоже узнав одного из зомби, разразился жуткой бранью. Подскочив к Хантеру, он спросил:
      – Ты видишь?
      – Еще бы, – проговорил Хантер. – Так вот куда исчезли трое наших товарищей. Их и в самом деле убили черные маги. А потом заставили с нами воевать.
      – Скоты! – с ненавистью пробормотал Ион. – Они за это заплатят.
      – Им за многое придется платить, – сказал Хантер. – Однако именно сейчас у нас другие заботы. Прежде всего надо сделать так, чтобы наши противники вернулись в состояние, более естественное для покойников.
      Шок от осознания того, что против них выставили мертвых товарищей, прошел у охотников быстро. Снова заработали магические кинжалы. Зомби один за другим стали падать на дорогу.
      Когда последний из них словно подрубленный растянулся на земле, а управлявшая им нить судьбы исчезла в чаще леса, Алвис сунул кинжал под куртку и сказал:
      – А теперь нам придется заняться похоронами.
      – Но для того чтобы выкопать несколько десятков могил, нам понадобится дней пять-шесть, – ужаснулся Марвин.
      На правой щеке у него красовалась здоровенная ссадина. Видимо, один из зомби оказался более прытким, чем его товарищи.
      Слышавший этот разговор Хантер подошел к ним и покачал головой:
      – Боюсь, на то, чтобы устраивать похороны, у нас нет времени. Мы должны управиться со всем до рассвета.
      Он бросил взгляд вверх. Не так уж далеко, над кронами деревьев, пронеслась гигантская тень.
      Дракон. Больше некому. Таких огромных птеродактилей просто не бывает.
      – И все-таки мы должны похоронить хотя бы наших товарищей, – сказал остановившийся рядом с ним Алвис. – Кто знает, может быть, как только мы отправимся дальше, хозяева черных магов снова заставят их восстать и ударят нам в спину. Лучше подстраховаться и зарыть в землю хотя бы мертвых охотников.
      Хантер подумал, что он прав. Кроме того, час-полтора на то, чтобы выкопать общую могилу для троих товарищей, у них есть.
      – Хорошо, мы сделаем это, – сказал он.
      – Ну вот и отлично, – промолвил Алвис. – Кстати, для этого, как специально, даже приготовлен инструмент.
      Он сделал несколько шагов и поднял с земли лопату, выпавшую из рук одного из зомби.
      – Пойду посмотрю, может, поблизости прячется еще кто-то, – пробормотал Статли и двинулся вдоль дороги, внимательно вглядываясь в придорожные кусты. На то чтобы заметить первую спрятанную в них повозку, ему понадобилось пройти всего несколько десятков шагов. Неподалеку от нее стояла вторая, а там и третья...
      Минут через пятнадцать Статли вернулся. В руках у него было еще три лопаты.
      К этому времени Марвин, Аск и Алвис уже вовсю копали рядом с дорогой яму. Бросив рядом с ней лопаты, Статли снова исчез в лесу. Хантер подумал, что это он сделал правильно. Теперь будут копать сразу шесть человек.
      Он хотел было взять одну лопату, но потом передумал. Он сделает это через полчасика, сменит кого-нибудь. А пока неплохо было бы кое-что обдумать.
      Статли рыскал по лесу, пятеро охотников и Христиан копали, Марвин один из другим оттаскивал трупы с дороги на обочину. Хантер достал из кармана сигарету и закурил.
      Привилегия командира – стоять и вроде бы ничего не делать. Вроде бы...
      На самом деле ему нужно было обдумать кое-какие любопытные факты. Что-то их накопилось...
      Прежде всего ему было совершенно непонятно, почему в Мравене не обнаружилось не только ни одного черного мага, но даже их следов. Это было странно, особенно если учитывать, что до долины магов рукой подать.
      Конечно, лендлорды могли перед приходом охотников убрать из города контролировавшего его черного мага. Если они это сделали несколько суток назад, то маг даже мог успеть свернуть свою сеть. Однако при этом должны были остаться следы от нитей судьбы, из которых она состояла. А их нет. И это означает, что в Мравене черного мага нет уже не менее месяца. Зачем лендлорды его так рано убрали? Да и был ли он в этом городе?
      Кстати, если черного мага в Мравене никогда и не было, то не говорит ли это о том, что лендлорды не очень доверяют своим подчиненным? Может, именно поэтому они смогли убить всего лишь трех охотников и предпочли дать бой буквально на пороге собственного дома?
      Кого они могут выставить? Очевидно, лишь тех младших магов, которые сейчас находятся в долине. Сколько их может быть? Наверное, десятка два, не больше. Причем некоторые из них уже полностью готовы стать черными магами, а кое-кто начал обучение недавно и совсем не опасен. И все-таки самые опасные – это лендлорды.
      Вот с ними придется повозиться. А самое главное, они могут выкинуть нечто неожиданное и очень опасное. Предугадать, что за сюрприз они приготовили, совершенно невозможно. И это очень плохо, это хуже всего.
      Хантер рассеянно стряхнул пепел на землю и посмотрел вверх. В ночном небе кружила огромная тень.
      Хлопанье могучих крыльев. Сгусток огня, вырвавшийся из пасти дракона и почти мгновенно погасший, при свете которого Хантер успел разглядеть огромную, похожую на змеиную голову, частокол клыков, выглядевших на фоне пламени раскаленными добела штыками, и почему-то отдельно, словно он существовал сам по себе, исполненный мудрого, мрачного веселья глаз с вертикальным зрачком.
      Хантер хотел было уже приказать охотникам спрятаться в лесу, но тут хлопанье крыльев стало удаляться. Огромная тень исчезла за вершинами деревьев.
      Улетел.
      Ну и черт с ним. Ну и прекрасно. Для полного счастья не хватает только, чтобы ими заинтересовался дракон. Все остальное уже было. Вплоть до нападения зомби.
      Зомби... Они-то лендлордам зачем были нужны?
      Вообще-то на организацию их нападения наверняка ушла уйма энергии. И почти никакой отдачи. Если не считать времени, потраченного на то, чтобы обездвижить мертвецов, выкопать могилы и захоронить трех мертвых охотников.
      Ну хорошо, придут они к долине на два часа позже. Что от этого выиграют лендлорды? Да ничего. Совсем ничего. И какой тогда смысл был в этой засаде? Никакого? Или все же он был?
      Может быть, зомби были нужны лендлордам для того, чтобы предупредить их о появлении охотников? Поскольку предатель разоблачен и мертв... Да нет, при чем тут это? Откуда лендлорды могли знать, что они разоблачат предателя именно сейчас? По идее, они должны были рассчитывать, что это случится в самый последний момент. Или все же каким-то образом знали? Хантер кинул окурок на землю и придавил его Каблуком. Нет, и так ничего не получается. Если бы лендлордам надо было всего лишь узнать вовремя об их приближении, они могли посадить в этом месте Всего лишь одного мертвеца. И дело бы сделал, и много энергии не потребовал. Они же собрали здесь целую армию. Но почему-то эта армия, вместо того чтобы дать серьезный бой, дралась очень вяло, и уничтожить ее охотникам не представило никакого труда.
      Зачем лендлордам была нужна эта никчемная армия? Может быть, они все-таки намеревались с ее помощью дать серьезный бой, но в последний Момент передумали? С каких веников? Что заставило их так круто поменять свои планы? Что у них случилось там, в долине магов, совсем недавно, может быть, даже за несколько минут до того, как мертвецы напали на охотников? Наверное, что-то серьезное. Об этом говорит хотя бы то, что так тщательно подготовленная операция прошла вяло, безынициативно и поэтому закончилась провалом.
      Вообще-то забавно...
      Лендлорды вдруг стали экономить энергию. Раньше они этого не делали. Может, у них возникли какие-то неприятности? Это было бы неплохо. Неприятности врагов почти всегда можно превратить в собственную удачу. Знать бы еще, в чем они состоят....
      – Эй, большой начальник, – сказал Алвис. – А не хочешь ли ты немного поработать руками? Тут кое-кого надо заменить.
      Хантер спустился в яму, взял лопату у Иона и стал копать.
      Слой дерна уже кончился, и теперь лопаты вонзались в песок. Благодаря этому где-то через час яма была закончена. Охотники опустили в нее три трупа и засыпали их землей.
      После этого Алвис проговорил короткую молитву Великому Духу, и на этом церемония похорон была закончена.
      Когда охотники снова выбрались на дорогу, из леса вышел Статли.
      – Знаешь, что я обнаружил? – спросил он у Хантера.
      – Сундук, набитый по самую крышку золотом, – предположил Христиан.
      – Еще несколько трупов. Похоже, черные маги хотели их оживить и бросить вместе с другими зомби на нас в атаку. А потом передумали. Забавно, да?
      Хантер кивнул.
      – Действительно, забавно.
      Про себя он подумал, что его предположения подтверждаются. Лендлорды в самом деле стали экономить энергию. Вот только гадать, что у них произошло, не имеет смысла. Тем более что часа через полтора это и так станет ясно.
      – Идем дальше? – спросил Ион.
      – Да, – сказал Хантер. – Идем дальше. Учтите. черные маги могли устроить на дороге и другие сюрпризы. Поэтому советую сохранять осторожность.
      Как раз в этот момент неподалеку от них, на то место, в котором недавно стояли в засаде три мертвых охотника, совершенно бесшумно спикировала огромная летучая мышь. Едва коснувшись земли, она подхватила с нее довольно массивный округлый предмет и стала подниматься вверх. Набрав нужную высоту, летучая мышь развернулась и полетела в сторону долины магов. Уж в чем, в чем, а в засадах эти глупцы люди не понимают ни грамма. И это совершенно естественно. Им же не приходится часами высиживать за каким-нибудь пеньком, чтобы обеспечить себе сносный ужин. Конечно, если их здорово подожмет и люди способны придумать что-нибудь на более или менее приличном уровне, но исполнение...

* * *

      Никогда, никогда они не сумеют подобраться к добыче, как нужно. Ни за какие коврижки они не научатся четко, с точностью до доли секунды определять время последнего, самого главного прыжка, когда добыча менее всего готова к бегству или защите.
      Нет, людям это не дано от природы, и думать дальше на эту тему не имеет смысла. Лучше посмотреть, чем закончится одна очень идиотская засада.
      Решив так, кот вспрыгнул на ближайший пенек и стал наблюдать за схваткой. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что мертвецы ее безнадежно проигрывают. Безнадежно и бездарно.
      Ну да, каково начало, таков и конец. А начало было просто отвратительным.
      Мертвецы выскочили из засады преждевременно, может быть, секунд на пятнадцать, а то и больше. Атаковали они двумя группами. С левой стороны дороги было трое, и в том числе мертвый хозяин, с правой – почти все те, кто проезжал по дороге раньше и попал в засаду. Причем те, кто выбежал из леса с правой стороны дороги, опоздали еще секунд на десять. Таким образом, те, на кого была устроена засада, получили возможность расправиться сначала с одной группой нападающих, потом с другой.
      Вот только, как и положено людям, они этот шанс упустили.
      "У них что, честный бой или игра в поддавки? – подумал кот. – Нет, видел я психов людей, но таких... Почему они деликатничают? Надо было захватить с собой парочку огнеметов и выжечь эту дохлятину, не подпускать ее к себе. ...Ах, не знали? Ах, не предполагали? А почему? Должны были приготовиться к любым неожиданностям.
      Кретины! Нет, хуже. Жалкие подобия кретинов, у которых не хватает толку даже на настоящую глупость.
      Коту стало слегка стыдно.
      Все-таки, если по-честному, его бывший хозяин наименование «дохлятины» не заслуживал. По-своему он был даже добр. По крайней мере кот помнил несколько случаев, когда любой другой человек, кроме хозяина, мог запросто ударить его головой об угол. Похоже, бывший хозяин даже понимал, что некоторые вещи кошки не могут не проделывать.
      Однако... теперь он стал не более чем мертвой плотью, тухлятиной, перестал быть его хозяином. Конечно, он двигался и совершал кое-какие действия, но только как марионетка, которую дергает за ниточки умелый кукловод.
      Умелый? Или – умелые? Сколько их, тех. кто управляет мертвецами? Один или несколько? Если один, то подобные ошибки простительны. Если их много, то они такие же лохи, как обычные люди.
      Кот сел поудобнее, вытянул левую переднюю лапку, осторожно лизнул ее и снова поглядел на сражающихся.
      Нет, посмотреть на них стоило. Живые люди уже пришли в себя и теперь дрались ловко и расчетливо. Мертвые по-прежнему двигались неуклюже, медленно и один за другим падали на дорогу. Живые, используя ножи, ловко перерезали нити, с помощью которых кукловод управлял марионетками.
      Было ясно как божий день, что драку он проиграл. А хотел ли он ее выиграть? Может быть, мертвецы были нужны ему лишь для того, чтобы на какое-то время задержать врагов?
      Что же теперь будет с ним, с котом? Куда он подастся и где найдет себе нового хозяина?
      Вот ведь проблема...Кот еще раз взглянул на дерущихся и занялся Правой лапкой. Но зачем он новому хозяину, этому кукловоду, был нужен? Между прочим, так, что тот даже позволил ему ехать на мертвом хозяине. И защитил от птеродактиля. А потом вдруг самым беззастенчивым образом бросил посреди леса. Мог бы, кстати, выделить одного зомби, чтобы тот доставил его на место. Или не мог?
      Да нет, мог, еще как мог. Один зомби в этой безнадежной драке не играл никакой роли.
      Может быть, новый хозяин о нем просто забыл? Сомнительно. Скорее всего он устроил ему что-то вроде испытания. Проверка на сообразительность, вот что это такое. И для того чтобы ее пройти, нужно добраться до нового хозяина собственными силами. Пробежать, может быть, большое расстояние на своих собственных четырех лапах. Вот это предположение коту не понравилось окончательно.
      Он спросил себя. а стоит ли играть по правилам, которые тебе пытается навязать хозяин? Как правило, они уродские, глупые и совершенно невыгодные. Конечно, несколько раз он встречал котов, которые такие эксперименты делали и даже, кажется, были этим довольны. Однако каждый раз при ближайшем рассмотрении он убеждался, что эти коты – очень глупые, а положение их совсем не блестяще.
      И если он отправится на поиски нового хозяина, то не согласится играть по правилам хозяина, а то он уподобится одному из этих глупцов.
      Вот так.
      А если он не согласится, то сохранит самоуважение и навсегда останется в лесу. В гордом одиночестве. В полном одиночестве. В одиночестве гордого идиота.
      Гм, выбор...
      Кот еще раз взглянул на людей.
      С мертвецами было покончено. Теперь люди предавались одному из своих излюбленных занятий. Они совещались. И можно было заранее сказать, что ничего хорошего они не придумают.
      Кстати, а ему даже и посовещаться не с кем. Все приходится решать самому.
      Что за поганая жизнь...
      Кот спрыгнул с пенька и стал подбираться к людям.
      Кажется, наступило время оказаться к ним поближе. На всякий случай.
      Они так похожи на его прежнего хозяина. Может быть, кто-то из этих людей мечтает завести себе умного, чистоплотного, умеющего в достаточной мере презирать своего хозяина кота? Если – да, то он вполне может согласиться.
      «А что, – подумал кот. – Чем не выход? По крайней мере, прежний хозяин никогда не ставил ему никаких условий. Просто кормил и заботился, а также терпел. Очень похожие на него люди наверняка будут поступать так же».
      Однако пока время для окончательных решений еще не пришло.
      Кот устроился под кустом-черемишницы и стал наблюдать за людьми.
      Они разделились. Один ушел в лес, туда. где стояли повозки на свою беду этим днем проезжавших по дороге людей, еще трое принялись рыть яму, а остальные продолжили совещание.
      Кота это устраивало – Таким образом, время окончательного решения опять оттягивалось. А там, глядишь, что-нибудь случится, и в нем вообще отпадет всякая надобность.
      И все-таки, если ничего не произойдет, ему придется сделать выбор. Остаться одному посреди незнакомого леса не очень большая радость. Конечно, здесь водятся вкусные мыши, но одновременно, похоже, нет недостатка и в птеродактилях. жутких, зубастых и подлых.
      Нет, что угодно, только не одиночество. Кошкам вообще одиночество противопоказано. Можно одичать и растерять все навыки, помогающие жить вместе с людьми. А это прямой путь к тому, чтобы стать бродячей кошкой.
      Что может быть хуже? Жить в грязном подвале или в вырытой в земле норе, есть на помойках, бояться людей и считать их всех своими потенциальными врагами. Кроме того, жизнь бродячей кошки гораздо короче, чем у той, которая имеет хозяина. Конечно, иногда попадается такой хозяин, что жизнь превращается в ад, но все-таки нет ничего хуже, чем так называемая свобода.
      Кот вздохнул и подумал, что он этой свободой уже насытился. С него хватит. Пора обзаводиться хозяином.
      Легкий ночной ветерок принес из леса тяжелый, маслянистый, опасный запах.
      Кот принюхался и решил, что принадлежит он хищнику. Может быть, гораздо более опасному. чем птеродактиль. Судя по всему хищник пока еще находился далеко. Но кто ему мешает перебраться поближе?
      Кот почувствовал себя довольно неуютно. Еще раз понюхав воздух и убедившись, что запах неведомого хищника стал сильнее, он пришел к убеждению, что лес для проживания порядочных котов совсем не предназначен.А стало быть, к черту принципы. Нужно сделать выбор. Хотя, если честно, разве он у него был? На самом деле ему ничего иного не оставалось, как пойти и сдаться тем людям, которые оказались ближе всего.Прямо сейчас выйти к ним, жалобно замяукать и принять совершенно пришибленный вид. Эти люди на подобный фокус клюнут. Они-из таких. Сдаться... И распрощаться с мыслью приобрести себе хозяина, ради которого он вытерпел столько лишений. Может быть, и получше, чем люди, которые сейчас так трудолюбиво роют землю, видимо, собираясь предать ей тела своих товарищей.
      Вот сейчас...Кот еще раз понюхал воздух и пришел к выводу, что хищник остановился. Может быть, он почуял запах находящихся на дороге людей? Может, он сейчас передумает и отправится в другую сторону? А стало быть, вряд ли имеет смысл так торопиться.
      Люди на дороге наверняка являются врагами того, кого он уже мысленно называл новым хозяином. А иначе зачем ему было бы устраивать засаду мертвецов?
      Стало быть, это война, в которой победит кто-то один. Ему же нужно угадать, – кто это будех и вовремя сделать его своим хозяином. Очень сложная задача. Рискованная. Но если ему повезет, то до конца своих дней он будет жить припеваючи. Вот только как сделать правильный выбор? Как определить, кто из них сильнее? Эти люди или кукловод? Кто из них одержит победу?
      Вернулся человек, осматривавший спрятанные в лесу повозки, и принес еще несколько лопат. Теперь копали почти все люди.
      Кот прикинул, что сейчас имеет смысл подобраться к ним поближе. На всякий случай. Вдруг тот хищник все-таки надумает на него поохотиться?
      Углядев лежавшую совсем рядом с ямой, которую копали люди, кучу хвороста, кот осторожно прокрался к ней. Конечно, будь перед ним обыкновенные люди, он мог бы устроиться в паре шагов от них, будучи уверен в полной своей безопасности.
      Однако кот помнил, что его хозяин видел в темноте просто великолепно. У этих людей, как и у него, светились глаза. Стало быть. зрение у них было такое же.
      Спрятавшись за кучей валежника, кот приготовился ждать. Высовываться и рисковать быть увиденным он не собирался. Впрочем, теперь ему хватало слуха. Если люди надумают двинуться дальше, он узнает об этом немедленно. А может быть, этого не произойдет? Может быть, его новый хозяин преподнесет свои врагам еще какой-нибудь сюрприз?
      Возможно, после этого отпала бы всякая надобность делать выбор.
      Кот понюхал воздух.
      Кажется, хищник решил поискать пропитание в другом месте. По крайней мере его запах стал заметно слабее. Зато появился кое-какой другой.
      Кот вздрогнул. Если только нюх его не подводил, пахло чем-то вкусненьким. Чем же это? А не копченым ли мясом? Интересно, откуда оно взялось? Наверняка его принесли с собой люди.
      Кот вдруг понял, что он не прочь заморить червячка. Даже более чем не прочь. Он очень хочет чего-нибудь съесть. И не возражает, если это окажется некое мясо.
      Он прислушался. Люди копали и прекращать работу, похоже, не собирались.
      А мясо, стало быть, лежит где-нибудь неподалеку. И вот если к нему пробраться, то...
      Угрызения совести? Чушь. Каких-либо угрызений совести кот не испытывал. Тот, кто беспечно обращается с едой и дает возможность ее спереть, лучшей участи не заслуживает. Ей-ей, не заслуживает..
      Кот решился.
      Он выглянул из-за кучи валежника и, убедившись, что вниманием людей целиком завладел процесс копки, пополз к мясу. Конечно, один из этих олухов все еще прогуливался по лесу, и его надо было учитывать, но у кота было предчувствие, что с этой стороны ему пока ничего не грозит. Прежде чем он осмотрит все повозки, пройдет много времени. По крайней мере гораздо больше, чем понадобится на то, чтобы стащить кусок мяса.
      Конечно, был еще один человек, которого стоило опасаться. Он стоял на краю ямы и как раз в этот момент покуривал сигарету. Однако смотрел он совсем в другую сторону и, судя по всему, раздумывал. Если люди начинают думать, то делают они это основательно и довольно продолжительное время.
      Таким образом, шансы поживиться за счет людей были неплохие. Иногда коту приходилось добывать пищу и при менее удачном раскладе.
      Используя небольшую ложбинку, он добрался до невысокого деревца и выглянул из-за него.. Пока все обстояло просто превосходно. Те, которые копали, продолжали свое нелегкое дело. Тот. который думал, отвлекся от своего занятия лишь для того. чтобы швырнуть на землю сигарету.
      Швырнул. Снова задумался. Просто молодец! Браво! Так держать!
      Кот уже видел сумку, в которой лежало мясо. Надо сказать, она была не очень большая. И наверняка, кроме еды, эти чудаки люди напихали в неё какой-нибудь дряни. С них станется, они такие.
      Спрятавшись за дерево, кот попытался прикинуть. что он сделает, если кусок мяса окажется совсем маленьким, крохотным. Да ничего не будет: съест, и вся недолга. Хотя так сильно какой-нибудь крохотный огрызок пахнуть не мог.
      «Нет, там столько мяса, что его хватит наесться до отвала, – решил кот. – А может, и больше...»
      Тут тот, кто думал, и один из копавших землю поменялись местами. Коту пришлось просидеть за деревом лишних пять минут, прежде чем оказавшийся не у дел человек закурил и, повернувшись спиной к вожделенной сумке, стал наблюдать за своими товарищами, продолжавшими усердно трудиться.
      Кот прикинул, что отделявшее его от мяса расстояние можно преодолеть в несколько хороших прыжков.
      Сейчас или никогда! Он метнулся к сумке, бесшумно, словно тень, перепрыгнул через кучку сухих листьев, припал к земле и прополз под ветками тоненькой ели, сделал прыжок, еще один и еще...
      Все! Он был рядом с сумкой. Шедший от нее запах мог свести с ума. Кот едва и не сошел. Сунув голову внутрь сумки, он моментально обнаружил бумажный сверток, в котором было мясо, вцепился в него зубами и потянул на себя. Бумага зашуршала. Кот замер, потом осторожно выглянул из-за сумки.
      Кажется, никто ничего не услышал. Острым слухом эти олухи люди похвастать не могут Кроме того, шуршание бумаги заглушил стук лопат, шорох падающей на траву земли. И все-таки надо было быть осторожнее. Кот еще раз понюхал мясо и вдруг решил послать к черту всякую осторожность. Ему хотелось есть. И баста! И будь что будет. Зверски рванув на себя пакет, он вытащил его из сумки и поволок прочь от ямы, от людей, от опасности. Только бы эти уроды его не Заметили! Тогда – все пропало.
      Ему неслыханно повезло. Люди ничего не заметили.
      Спрятавшись за все ту же кучу хвороста, он все-таки не удержался и, снова вытянув из-за нее, удостоверился в своем везении.
      Эти потсы продолжали копать, причем довольно усердно.
      Ну и прах с ними. Кот рванул когтями бумагу. Дальше ждать не было никакой возможности.
      Он расправился с мясом за считанные минуты и, чувствуя приятную тяжесть в животе, подумал, что сейчас неплохо было бы немного вздремнуть. Найти какую-нибудь норку и пропасть в ней до утра. А там видно будет. Там он что-нибудь придумает. Как раз в этот момент ветер снова принес запах неведомого хищника. Кот почувствовал, как по его животу пробежала судорога страха.
      Этот неведомый, страшный, очень опасный зверь все-таки рыскал поблизости. Когда люди уйдут, зверь за него возьмется. Почему-то кот был уверен, что на этот раз его не спасут ни быстрота, , ни даже глубокая нора или высокое дерево. Хищник его достанет. Он так решил, и он это сделает.
      Таким образом, ничего не оставалось, как пойти и сдаться людям. Прямо сейчас, пока они еще не собрались уходить, пока у них есть время пожалеть его и взять с собой. Потом, закончив свое дело, они будут спешить и в спешке почти наверняка турнут его прочь.
      Стало быть, сейчас...
      Мясо! Чертово мясо!
      Кот вдруг сообразил, что именно сейчас-то он к людям выйти и не может. Они как пить дать соединят вместе пропажу мяса и появление кота. И не только прогонят его прочь, но могут и прибить.
      Вот таким образом.
      Коту не понадобилось много времени, чтобы найти выход. Он не пойдет к людям, но одновременно и не останется один в этом чужом, очень опасном лесу. Когда люди отправятся дальше, он побежит за ними.
      Судя по всему, люди идут воевать с тем, кого он называл новым хозяином. Ну и ладно. Может быть, все даже к лучшему. Он будет следовать за людьми до тех пор, пока не произойдет сражение, а потом сделает своим хозяином того, кто победит. Беспроигрышный вариант.
      Конечно, придется побегать. Но чего не сделаешь ради будущего благоденствия?
      «По крайней мере, – подумал кот, – с голоду я теперь не умру. А это уже кое-что...»

* * *

      Будж выпустил из кончиков пальцев правой руки пять черных словно уголь нитей и ловко вплел их в основание сети. Еще часа полтора, и работа будет закончена.
      Тогда он сможет отдохнуть. Впрочем, вряд ли отдых окажется продолжительным. Судя по всему, враги стремительно приближались. А стало быть, еще до восхода солнца начнется битва. Чем она закончится? Что за вопрос! Будж был уверен на все сто процентов, что. охотники проиграют. Иначе просто не могло быть. Иначе все, чему его научили в долине магов, не имеет никакой цены, а вся его жизнь, начиная с того момента, как его забрали из приюта, не стоила и ломаного гроша.
      Тяжелые, изнурительные тренировки, многочасовые медитации, унижения перед этими монстрами, голод и отчаяние, страх и осознание, что наказание может последовать за любую неосторожную мысль – тяжелый деревянный кубик, летящий прямиком в голову... И все это псу под хвост? Ну уж нет, он не позволит.
      Никто не может отнять у него то, к чему он стремился все последние годы, что уже почти ощущал у себя в руках, предвкушал, как некую награду за все, что ему пришлось вынести. За страдания и унижения, за все... за все... Власть, и богатство, и осознание, что ты сможешь сделать с любым обыкновенным человеком все что угодно. Все, что тебе придет в голову.
      И может быть, даже отомстить... Им, тем самым мерзким нелюдям, им, которые...
      Он содрогнулся от страха.
      Нет, только не это. Только не сейчас. Только не эти мысли. Если кто-то из лендлордов обратит внимание на его нити судьбы, это будет катастрофой. Тут уже кубиком по голове не отделаешься. Тут лендлорды за него возьмутся основательно. И узнают все. Они это умеют – узнавать.
      И полетит не только его голова, но также головы многих и многих черных магов. Уж что-что, а такое чувство, как жалость, лендлордам неизвестно.
      А поэтому надо выбросить эти мысли из головы. К черту. Забыть, как будто их и не было, от греха подальше. До поры до времени.
      Будж быстро огляделся и облегченно вздохнул, обнаружив, что ни одной нити лендлорда поблизости нет. И все-таки надо быть осторожнее. Иначе он завалит все дело, причем тогда, когда до конца осталось не так и много.
      Совсем чуть-чуть. Может быть, несколько дней. Конечно, о времени выступления решать не ему. Где-то там, на большом расстоянии от долины магов, соберется тайный совет и примет решение.
      Но Будж мог бы поклясться, что выступить придется в ближайшие дни. В самом деле, когда еще представится такой удобный случай? Наверняка после того как с охотниками будет покончено, лендлорды на некоторое время расслабятся. Они просто обязаны будут это сделать, чтобы восстановить потраченную энергию.
      Между тем ни один из настоящих черных магов в схватке участвовать не будет. Так решили лендлорды. Может быть, они о чем-то подозревают? Нет, вряд ли. Скорее всего считают, что сумеют справиться с охотниками лишь с помощью младших магов.
      Или они не только подозревают, но и знают о заговоре магов? Может быть, они позволили охотникам напасть на долину только для того, чтобы спровоцировать черных магов на открытый мятеж? Вообще-то это в их стиле.
      Будж сделал неловкое движение, и ярко-оранжевая нить, которую он вплетал в сеть, перехлестнулась с другой, в синюю и меловую полоску.
      Будж чертыхнулся.
      Безусловно, ничего очень уж плохого не случилось, но повозиться придется.
      Откуда-то сбоку донесся злорадный смешок. Буджу не нужно было глядеть в ту сторону. Он и без того знал, кто это. Конечно, толстый Осборн. Тот самый, с которым он враждовал последние два года.
      Собственно, открытой враждой это назвать было нельзя. Лендлорды строго следили за тем, чтобы их питомцы вели себя достойно. И все-таки иногда можно было улучить момент и устроить недругу какую-нибудь, почти незаметную для других, пакость. Такая тихая, незаметная, тайная война приносила особенное, ни с чем не сравнимое наслаждение.
      «Ага, злорадствуешь, – подумал Будж. – Ну ничего. Скоро наступит моя очередь веселиться».
      Насколько он знал, Осборн не имел о заговоре ни малейшего понятия. Когда с лендлордами будет покончено и будет сформирован совет черных магов, в который он, Будж, наверняка войдет. наступит его время.
      Мечтательно улыбнувшись, Будж стал распутывать перехлестнувшиеся нити. Делать это надо было очень осторожно. Любое неверное движение могло привести к тому, что сеть, избавившись от контроля, кинется на своего хозяина. Будь сеть обычной, это было бы не так уж и страшно. Но сейчас, и именно эта, приготовленная для охотников сеть...
      Когда последний узелок был распутан, Будж позволил себе слегка расслабиться. Искоса взглянув в сторону Осборна, он увидел, что толстяк настолько занят собственной сетью, что, кажется. потерял обычную осторожность.
      Будж криво ухмыльнулся.
      Похоже, настало время для небольшой, невинной шутки.
      Выпустив из указательного пальца очень тонкую, голубенькую в желтую полоску нить, он отправил ее в сторону толстяка. Она достигла Осборна за несколько секунд и, ткнувшись тому в ногу, сейчас же отпрянула.
      Будж затаил дыхание.
      Ну, сейчас...
      Толстяк продолжал возиться со своей сетью и, видимо, так увлекся, что ничего не заметил.
      Вот и прекрасно!
      Нить снова исчезла под плащом толстяка. Будж заставил ее прикоснуться к ноге Осборна и, убедившись, что толстяк и в этот раз ничего не заметил, заставил нить подняться выше. Вот она скользнула по ягодицам жертвы, по спине, достигла шеи.
      Сейчас, сейчас...
      Тонкая желто-голубая нить соединилась с одной из нитей судьбы Осборна, послала импульс и сейчас же стала укорачиваться. Когда она исчезла совсем, Будж облегченно вздохнул.
      Сделано! Теперь осталось только немного подождать. А также принять кое-какие меры предосторожности. Нельзя допустить, чтобы о его выходке проведал один из лендлордов.
      Будж закрыл глаза. Ему не понадобилось почти никаких усилий, чтобы увидеть собственные нити судьбы. Изменив цвет нескольких из них, он открыл глаза и с большим трудом подавил желание хихикнуть.
      Все, теперь его не смогут поймать даже лендлорды.
      Все-таки хорошо быть настоящим черным магом, а не тем зеленым сопляком, которым он был несколько лет назад. Вздумай он отколоть подобную штуку тогда, наказание было бы неизбежным. А сейчас...
      Хо-хо, сейчас поймать его не так-то легко.
      Если черные маги не устроят свой переворот в ближайшие дни, то через пару недель он пройдет последний, окончательный экзамен и станет настоящим черным магом. После этого останется только попрощаться с долиной, доехать до того города, который ему укажут лендлорды, и наступит настоящая жизнь. Жизнь в свое удовольствие. Хорошая еда, отличная выпивка, соблазнительные женщины и возможность откалывать любые шуточки, какие только придут ему в голову.
      Хо-хо...
      Осборн издал тонкий, придушенный вопль.
      Будж взглянул в его сторону и все-таки не удержался, хихикнул.
      Толстяк отчаянно сражался с собственной сетью. Вот из его правой руки вырвалась толстая нить золотистого цвета. Взмахнув ей, словно мечом, Осборн отсек несколько нитей, пытавшихся захлестнуться на его горле.
      После этого сеть опала на землю. Составлявшие ее нити слабо шевелились, но нападать на своего хозяина не пытались. Облегченно вздохнув, Осборн убрал золотистую нить и уже протянул руку, чтобы, прикоснувшись к одной из сторожевых нитей, определить, что именно произошло с его сетью.
      Он не успел. Резко, словно разворачивающиеся пружины, взвились в воздухе три нити. Две из них, лимонного цвета, оплели руки толстяка, третья, угольно-черная, потянулась к его горлу.
      Осборн забился, словно пойманная в сеть рыба. Из горла его теперь вырвался не крик, а придушенный хрип.
      Будж опять хихикнул. Все получилось, как он и рассчитывал.
      Черная нить остановилась в двух пальцах от горла Осборна. Немного поколебавшись, она бессильно опала на землю. Еще немного погодя то же самое проделали и лимонного цвета нити.
      Толстяк повалился на спину и застыл, беззвучно хватая ртом воздух.
      Будж взглянул чуть в сторону и увидел нить одного из лендлордов. Изогнувшись, словно готовая к прыжку кобра, она слегка покачивалась из стороны в сторону. На кончике ее виднелось фиолетовое утолщение, с помощью которого лендлорд мог видеть так же хорошо, как и глазами.
      Интересно, давно ли он наблюдает за всем происходящим?
      У Буджа было ощущение, что совсем недавно. А значит, он не видел, кто именно проделал эту штуку с Осборном. Да и догадается ли он, что в этом виноват кто-то помимо толстяка? Скорее всего лендлорд решит, что тот просто допустил при плетении сети несколько грубых ошибок.
      И все-таки подстраховаться стоило.
      Будж еще раз проверил собственные нити судьбы и, убедившись, что с ними все в порядке. почувствовал облегчение.
      Кажется, все обойдется и на этот раз.
      Он искоса взглянул на нить лендлорда. Та, похоже, пока ничего предпринимать не собиралась. Это обнадеживало. Если бы лендлорд его застукал, то наверняка уже приступил бы к экзекуции.
      А может, он все видел и просто не хочет терять одного из воинов накануне тяжелой битвы? Отложил наказание виновного на более позднее время и вспомнит о нем тогда, когда с охотниками будет покончено?
      Будж выпустил из руки бледно-голубую нить и вплел ее в собственную сеть.
      Нет, все обойдется... Все должно обойтись.
      Нить лендлорда двинулась к нему. Увидев это. Будж чудовищным усилием воли подавил зарождающийся страх.
      Вот уж чего не нужно сейчас делать, так бояться. Это хуже всего. Это нежелательная улика.
      Нить остановилась. Для того чтобы почувствовать это, Буджу совсем не надо было оборачиваться. Он знал, что она здесь, может быть, в шаге от него, стоит, покачиваясь из стороны в сторону, как готовящаяся к прыжку кобра. Вот сейчас она прыгнет, и тогда – все, быстрая и ужасная смерть.
      Время судорожно захлебнулось и затаило дыхание, окружающий мир треснул и стал с тихим и нежным звоном осыпаться, пока еще маленькими, совсем незначительными осколками, предвестниками неизбежной катастрофы, в горле рос ком, готовящийся перекрыть дыхание, отправить в небытие нового перерождения.
      А потом нить ушла, уползла прочь, и Будж вдруг обнаружил, что руки его сотрясает дрожь. а по спине течет ручеек холодного пота. Он проглотил стоявший в горле ком и жадно глотнул холодный ночной воздух.
      И конечно, он не удержался, оглянулся.
      Нить была уже далеко, переместилась к другому краю шеренги младших магов, и теперь это можно было сделать. Можно было даже посмотреть в сторону Осборна.
      Тот уже настолько пришел в себя, что даже начал восстанавливать сеть. Давалось ему это пока с трудом.
      Будж подумал, что шутка, конечно, получилась классная, но не слишком ли дорогую цену он за нее заплатит? Если лендлорд догадался, кто именно подшутил над Осборном, то обязательно возьмет его в оборот. После сражения, понятное дело, но от этого не легче.
      Он снова протянул руки к собственной сети, но тут же их отдернул. Нет, еще рано... надо успокоиться. И кое-что обдумать.... обдумать...
      Он все-таки поймал эту до поры до времени ускользавшую от него мысль. И поразился, насколько простой она оказалась.
      А вдруг лендлорды на самом деле прекрасно знают о всех его шуточках и о шуточках других младших магов? Может быть, они наказывают за них лишь тогда, когда шутникам не удается достаточно хорошо замести следы? Наказывают не за само преступление, а за неспособность его скрыть. И он до сих пор не подвергся наказанию лишь потому, что не оставлял улик?
      Вполне возможно, вполне возможно...
      Будж вдруг понял, что устал от всех этих мыслей, от собственного тщательно скрываемого страха и от попыток предугадать будущее. К черту. Пусть будет так, как будет. Что бы ни ждало его завтра, этой ночью он должен выполнить самую главную задачу – уцелеть. Чего бы это ни стоило и какую бы цену ни пришлось заплатить. Потому что потом будет все. Деньги, девочки. еда, праздное времяпровождение. Может быть, черным магам даже удастся избавиться от опеки лендлордов, может быть, нет. Сейчас это не имеет никакого значения. Ему нужно пережить эту ночь, и для того чтобы это произошло, надо на время забыть обо всем, о том, что будет и чего не будет о планах и мечтах, о собственных страхах и комплексах. Для того чтобы они не мешали основному инстинкту – желанию выжить.
      Именно сейчас... Выжить...

* * *

      Второй лендлорд еще раз оглядел шеренгу младших магов.
      Кажется, плетение сетей близилось к концу. Во всяком случае, до того как появятся охотники, они будут готовы. И стало быть, младшие маги встретят противника во всеоружии.
      Может быть, даже удастся обойтись лишь их силами. И это было бы совсем неплохо. Сейчас, когда близилось открытие одного из плодов священного дерева, энергию надо было поберечь. В тот день, когда плод выбросит из себя семена, она еще пригодится.
      Второй лендлорд подумал, что есть еще один способ сэкономить некоторое количество энергии, но тут же стер эту мысль, уничтожил даже самые малейшие ее следы.
      Еще не время.
      Конечно, ждать ему осталось немного, но все-таки дело пока еще не сделано. А стало быть, расслабляться преждевременно. Расслабляться.
      Второй лендлорд подумал, что это было бы неплохо. Расслабиться, найти в своей памяти какое-нибудь сильное чувство и отдаться ему без остатка. Скорее всего это будет чувство безмолвного торжества, но он вспомнит его лишь после того, как сделает все задуманное. После того как ему никто в этом не сможет помешать. Кто именно? Да конечно, первый лендлорд. Кто же еще? Ничего, ждать осталось недолго. А потом... Второй лендлорд вспомнил о тех людях, которых другие люди называли наркоманами. Кто, собственно, они такие? Несчастные создания, подверженные пагубной страсти к определенным веществам, способствовавшим появлению у них определенных чувств, ощущений.
      Может, с точки зрения людей, он тоже является наркоманом?
      А почему бы и нет? Конечно, настоящим наркоманом его назвать было нельзя. Для того чтобы пережить какие-то ощущения, ему не нужно ничего принимать, а достаточно было всего лишь найти их в своей памяти. Стало быть, в отличие от людей-наркоманов, погибавших от тех веществ, которые они принимали, никакого вреда собственному организму он не наносил.
      Но все-таки... все-таки...
      Второй лендлорд знал, что на самом деле по своей сути он от них ничем не отличается.
      Наркоман ощущений. Вот так.
      Пока он был вторым лендлордом, обнаружить это было почти невозможно. Да и кто станет этим заниматься? Положение изменится, если он попытается стать первым. Там, в его родном мире, тот, кто пытается стать одним из первых лендлордов, должен пройти обязательную проверку большого хурала.
      Вот тут-то тайное и станет явным. Другими словами, путь в первые лендлорды ему был закрыт. Или почти закрыт, поскольку все-таки существовала одна, гипотетическая, почти нереальная, возможность.
      Если бы сейчас, в этом мире, накануне большой битвы с сильным врагом, с первым лендлордом что-то произошло, то ему ничего не оставалось бы, как занять его место. И если бы враг был благополучно отбит, то он мог остаться первым лендлордом навсегда. Без какой бы то ни было проверки.
      Вот такие условия.
      И любой другой второй лендлорд на его месте охотно бы признал, что такого не случится. По крайней мере в ближайшую тысячу лет. Но только не он. У него был порок, то, что отличало его от других вторых лендлордов. У него был совершенно незаметный со стороны дефект, состоявший в том, что он что-то испытывал. Постоянно. Нет, чувствами это назвать было нельзя. Какие могут быть чувства у лендлорда, конечно, если не считать те, которым он позволяет время от времени возникнуть, чтобы полюбоваться их красотой и надежно упрятать в сейф своей памяти?
      Нет, это было тихое, постоянное нашептывание, некое эхо, преследующее его, не до конца стертое воспоминание, побуждающее вновь и вновь шарить в памяти, извлекать из нее то один заключенное в ней драгоценный камень, то другой, для того чтобы вновь пережить хранящееся в нем, почувствовать, вспомнить.
      Эхо чувств. Оно у него было. Дефект. Аномалия. Недостаток.
      Только не бывает недостатков, которые время от времени не превращались бы в достоинства.
      В данном случае это эхо. эта неутолимая жажда ощущений подвинула его на то, что на его месте не смог бы совершить ни один второй лендлорд.
      Что именно?
      Хо-хо!..
      Если обстоятельства никак не желают складываться в твою пользу, можно сдаться и поднять лапки кверху. А можно постараться сделать так, чтобы они все-таки сложились как нужно.
      Для этого требуется не очень много. Всего лишь решиться, а потом не остановиться на полдороге...
      Теперь, для того чтобы все случилось строго по плану, второму лендлорду оставалось лишь выполнить последнюю часть этого рецепта. Не остановиться.
      Он, кстати, и не собирался. Не видел в этом ни малейшего смысла.
      Необходимые нити уже были протянуты. Теперь оставалось лишь дождаться подходящего момента, отдать им приказ, и они мгновенно перережут те нити, которые соединяли первого лендлорда со священным деревом. После этого у второго лендлорда будет лишь одно мгновение на то, чтобы завершить свой план и выиграть, а может, и проиграть.
      Одно мгновение, которое либо уничтожит его, либо вознесет на ту высоту, о которой он совсем недавно не мог и подумать. Стать первым лендлордом. Второй лендлорд подумал, что если бы у него сейчас было время, то он мог бы сочинить об этом неплохое высказывание и даже применить его потом в одном из споров, посвященных, конечно, не поискам истины, поскольку истина является самой собой лишь до того момента, пока ее не пытаются определить, а поискам совершенства ведения спора.
      Ничего, время у него еще будет, потом, когда он станет первым лендлордом. Впрочем, он может им и не стать. Но тогда и эта мысль растворится, бесследно исчезнет вместе с ним.
      Второй лендлорд еще раз оглядел шеренгу младших магов.
      Плетение сетей уже практически закончилось. Собственно, занимались им теперь только двое младших магов. Отстали они от своих товарищей потому, что одному из них захотелось испортить сеть своего товарища.
      Совершил он это, не просчитав всех возможных последствий. За что и должен поплатиться. Но это потом. Сейчас у него на счету каждый боец. Он не сделает ошибки, которой не избежал первый лендлорд, разбазаривший кучу энергии на атаку мертвецов, не принесшую ровным счетом никаких результатов.
      Конечно, теперь они знают, что охотники решили напасть на них этой ночью. Теперь известно, сколько их, этих охотников, и даже можно высчитать, когда они окажутся возле долины. Однако не слишком ли дорогой ценой дались им эти знания? И почему первый лендлорд в самый ответственный момент, когда атака мертвецов могла увенчаться успехом, потерял к ней почти всякий интерес?
      Почему он изменил свои планы? Что произошло? Что он задумал?
      Впрочем, сейчас это не имело значения. Второй лендлорд подумал, что, как только он захватит власть, все пойдет по его личному плану. Он Сам. своими силами выиграет схватку с охотниками. Его не интересует, что там придумал первый лендлорд, хотя бы потому, что он не может позволить себе ни единой ошибки. И никаких импровизаций. Никаких обходных маневров.
      Он раздавит охотников своей силой и силой младших магов. Просто и без затей. Тем, кто потом, когда он вернется в свой мир, будет анализировать схватку, нельзя давать ни единой зацепки, на основании которой они могли бы усомниться в правильности его действий. А значит, все должно быть просто и понятно.
      Пришли охотники. Первый лендлорд, по причине, о которой он не имеет ни малейшего понятия, самоуничтожился. Ему ничего не оставалось, как занять его место, собрать всех, кто способен сражаться, и кинуть их на врага. Конечно, были большие потери, но зато враг уничтожен навсегда, а лично он, несомненно, доказал, что имеет право занимать место первого лендлорда.
      Все. Подкопаться не к чему.
      Первый лендлорд прикоснулся к нему одной из своих нитей.
      Поспешно убирая в глубь сознания все предыдущие мысли, а также уничтожая их следы, второй лендлорд едва успел ответить ритуальным сигналом, означавшим, что он готов к общению. Безусловно, он несколько задержался, но все-таки успел вписаться в положенный правилами вежливости интервал, и первый лендлорд не счел нужным проверить, с каких это пряников он так медлит. Скорее всего посчитал, что строго спрашивать с какого-то второго лендлорда не имеет смысла.
      А зря.
      Если бы он это сделал да заглянул поглубже в его сознание, то совершил бы не очень приятное для себя открытие. Однако же не сделал? Так пусть теперь пеняет на себя.
      – Младшие маги готовы? – спросил первый лендлорд.
      Второй лендлорд мгновенно обшаривает взглядом шеренгу одетых в плащи с капюшонами фигур и рапортует.
      – Готовы и ждут возможности это доказать. Формулировка подобрана правильно. Именно так должен отвечать тот, кто совсем недавно не по своей воле побывал в состоянии покорности.
      – Охотники приближаются. Осталось совсем немного. Приказываю тебе не вмешиваться в сражение. Твоя обязанность оберегать священное дерево. Оно не должно пострадать.
      – Я буду оберегать его, – пообещал второй лендлорд.
      – Это твоя обязанность. А теперь убери от младших магов все свои нити. И если посмеешь протянуть на поле боя хоть одну, пусть даже следящую нить, мне придется придумать тебе наказание.
      – Я выполню твое пожелание, – сообщил второй лендлорд.
      – Я буду рад получить от тебя это одолжение. Второй лендлорд начал втягивать охранные нити, а также следящую за младшими магами. И тут всплывшая из глубины его сознания мысль подсказала, что момент выбора настал.
      Он должен это сделать именно сейчас. После, когда первый лендлорд займет поле боя своими нитями, будет поздно, поскольку он перестанет быть ему нужен. И конечно, первый лендлорд снова ввергнет его в состояние подчинения. Выйти из этого состояния он позволит ему лишь тогда, когда все уже закончится. А стало быть, шанс повысить свой статус исчезнет, растворится, развеется.
      Сейчас. Пора.
      Второй лендлорд привел в действие необходимые нити, и они сократились, отрезая первого лендлорда от священного дерева. А потом наступило то мгновение, в течение которого все и должно было решиться.
      Оно наступило и длилось бесконечно долго, поскольку вместило в себя отчаянную, жестокую схватку. Его хватило на то, чтобы первый лендлорд понял, что именно с ним произошло, и попытался дать отпор.
      Второй лендлорд, между прочим, тоже время зря не терял. Отрезав противника от священного дерева, он вторгся в его сознание, безжалостно выжигая те участки, которые были способны оказать сопротивление. Одна из его атакующих нитей ворвалась в память первого лендлорда, сокрушая все попавшиеся на пути воспоминания. Все остальные ринулись в глубь сознания противника, для того чтобы разрушить его, уничтожить, стереть, превратить в безжизненную пустыню.
      Первый лендлорд защищался. Из глубины его сознания навстречу атакующим нитям устремились серебристые, окруженные зеленоватой защитной аурой сгустки энергии. Соприкоснувшись с ними, нити второго лендлорда останавливались, теряли энергию и исчезали.
      И все-таки первый лендлорд проигрывал. Вместо исчезнувших атакующих нитей появлялись новые, а сгустки энергии таяли, и новых на смену им не возникало.
      Хорошо понимая, что энергия у противника еще до конца не растрачена, а стало быть, его пассивность может объясняться только тем, что он готовит какой-то сюрприз, второй лендлорд кинул в бой последние резервы энергии. Защитные сгустки исчезли, и он наконец-то снова устремился в глубь сознания противника, туда, где скрывалась его личность. Если удастся ее уничтожить, первый лендлорд перестанет существовать.
      Он мчался, походя чисто машинально выжигая попавшиеся на пути активные участки сознания. Вот только почему-то количество этих активных участников, вместо того чтобы увеличиваться, наоборот, сокращалось. В чем дело, второй лендлорд понял немного погодя. Когда наткнулся на непреодолимую стену.
      Некоторое время его нити пытались ее преодолеть и совершенно без толку сгорали. Потом второй лендлорд прекратил это расточительство и попытался сообразить, что же произошло.
      Ему понадобилась десятая доля секунды, чтобы определить, с чем он столкнулся.
      Стена оказалась состоящей из осколков воспоминаний. Обнаружив это, второй лендлорд проверил ту нить, которая должна была уничтожить память врага, и убедился, что она перестала существовать. Память, кстати, тоже. Получалось, что, подвергшись нападению, первый лендлорд отвлек его внимание и, используя выигранное время, стянул все, что являлось его личностью, в самый дальний уголок сознания. После этого ему оставалось лишь уничтожить память и построить из ее обломков стену, надежно отгородившую его от любых попыток воздействия.
      Вот таким образом.
      Потыкавшись в стену еще некоторое время, второй лендлорд убедился, что она непреодолима. По крайней мере сейчас. Потом, когда у него будет время, а также лишняя энергия, он ее все-таки разрушит и уничтожит то, что осталось от личности первого лендлорда.
      Он это сделает потом. Сейчас у него на носу сражение с охотниками, и легким оно не будет. Да и что там могло сохраниться, за этой стеной? Жалкие остатки личности первого лендлорда? Так ли они опасны?
      Он устремился прочь от стены. Конечно, несколько нитей возле нее остались. На всякий случай. Вдруг первый лендлорд попытается выбраться наружу? Хотя... Нет, это маловероятно.
      Итак, он убрался из сознания первого лендлорда. И конечно, проверил, как там дела у младших магов. Они были готовы. Все сети были закончены. После этого второй лендлорд подкачался от священного дерева энергией. И только после этого до него дошло, что все уже кончилось.
      Он победил. И стал тем, кем стать и не надеялся. И заняло это чуть больше мгновения. А теперь, чтобы все вообще было хорошо, осталось только уничтожить охотников.
      И сделать это будет нетрудно.
      А еще он подумал, что, возможно, лендлорды не являются последним звеном в длинной цепи метаморфоз. Может быть, через многие сотни лет он впадет в спячку, и тогда из его тела появится кто-то другой. Новое, более могущественное существо.
      И оно, это существо, может быть, сохранит в себе воспоминание об одержанной им победе.
      Может, так и должно быть? И все предопределено, даже то, что он только что сделал? Возможно, уничтожив первого лендлорда, он сдал какой-то экзамен, доказал, что такие, как он, имеют право на существование? Может быть, право на существование имеют только такие, как он? И для того чтобы это доказать, нужно уничтожить и других первых лендлордов?
      Последняя мысль показалась ему забавной. Ее стоило запомнить, чтобы хорошенько обдумать. Но только потом. Сейчас в первую очередь ему нужно было расправиться с охотниками.

* * *

      До вершины холма оставалось совсем немного. Христиан шел предпоследним. Ему хотелось пить, но он крепился. Наверняка сейчас кто-то из охотников тоже не прочь сделать глоток-другой, но, однако же, никто из них ради этого не останавливается и не задерживает своих товарищей.
      Не будет и он. Потерпит, ничего не случится. Тем более что когда он бродяжничал, временами приходилось терпеть и подольше.
      Христиан услышал, как где-то там. впереди, Хантер сказал:
      – Ну, осталось совсем немного. Думаю, с вершины этого холма мы увидим проход в долину.
      – А ты откуда знаешь?
      Судя по голосу, вопрос этот задал Ион.
      – Знаю.
      – Говорят, – не унимался Ион, – что ты вызнал о черных магах всю их подноготную, после того как схватил атакующую нить одного из них руками.
      – Было дело. И как видишь, остался жив.
      – А каково это – схватить атакующую нить руками? Какого она была цвета?
      – Голубая с прозеленью.
      Христиану тоже хотелось задать несколько вопросов, но он молчал. Пока попадаться Хантеру на глаза и тем самым напоминать о своем существовании не стоило. Чего доброго, еще опять надумает запретить ему участвовать в сражении.
      А что? Запросто. С него станется!
      Чего-чего, а уж упускать первое и последнее сражение с черными магами Христиан не собирался. Конечно, после него работы останется выше крыши, но все это будет не то. Хитрить, искать лазейки в охранной сети черных магов, убивать их по одному, когда они этого меньше всего ожидают. Все это было здорово, но однако...
      Ему хотелось настоящего сражения, а не этой игры в прятки. Чтобы прямо перед глазами был злобный враг, которого надо во что бы то ни стало уничтожить. Ему хотелось сойтись с каким-нибудь черным магом лицом к лицу, глаза в глаза.
      Почему? Он не мог дать на этот вопрос прямого, однозначного ответа. Хотелось, и все.
      Может быть, причиной было укоренившееся за годы бродяжничества отвращение ко всяким ударам ножом в спину? Может, желание удостовериться, такие ли они исчадия ада, эти черные маги? Может, желание принять участие в событии. решившем судьбу этого мира?
      Христиан мог бы назвать еще полтора десятка других причин, но какая из них главная, сказать не мог «По совокупности, – наконец решил он. – Я хочу участвовать в сражении с черными магами, поскольку у меня для этого есть целая куча причин».
      И вообще, большинству его сверстников, для того чтобы совершить не менее безумный поступок, требуется всего-навсего одна причина, да и то самая пустячная, вроде желания худосочной и конопатой подружки, кажущейся в данный момент образцом красоты.
      – Ну-ка, погоди, – промолвил Хантер.
      Охотники остановились.
      Христиан, конечно же, не удержался, сунулся вперед, пристроился рядом с Хантером. И увидел....
      Впереди, там, где должен был быть проход в долину, полускрытое кронами деревьев, мерцало и переливалось всеми цветами радуги сияние, словно от десятка больших фейерверков.
      – Ага, – сказал Хантер. – Они тоже зря время не теряли.
      – А ты как думал? – пробормотал Марвин. Лицо у него было мрачное. Похоже, ничего хорошего это зарево предвещать не могло.
      – Откуда у них столько энергии? – спросил Статли. – Это же сколько ее надо вбухать...
      – Священное дерево, – пояснил Хантер. – Маги могут брать у него энергию. По крайней мере те, кто находится в долине.
      Христиану очень хотелось спросить, что означает это зарево. И при чем тут энергия, которую используют черные маги? Вот только мозолить глаза Хантеру он не собирался.
      Придвинувшись к Алвису, он шепотом спросил:
      – Что это?
      Алвис хмыкнул и тоже шепотом ответил:
      – Там, впереди, черные маги сплели огромную сеть. Она настолько большая, что зарево аж поднялось на кронами деревьев. Хотя, может быть, они сделали ее наподобие купола, и он просто закрывает проход в долину. Как бы то ни было, но они знают о том, что мы решили напасть на долину именно этой ночью. И конечно, приготовились.
      – Такая огромная сеть? – удивился Христиан.
      – Угу – сказал Алвис. – Очень большая. Или десяток-полтора не очень больших. Разницы нет. Хрен редьки не слаще.
      Хантер, видимо, услышал его слова, потому что задумчиво сказал:
      – Может быть, и есть.
      – Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Дет.
      – Если маги сплели не большую сеть, а десяток-полтора поменьше, у нас есть шансы победить. Во время боя маги неизбежно станут друг другу мешать. Они, как и мы, индивидуалисты и не умеют драться сообща, командой.
      – Ты хочешь сказать, что мы все-таки попытаемся пробиться в долину? – удивился Статли.
      – Точно. Попытаемся, – кивнул Хантер. – А разве у нас есть выбор?
      – Ну конечно. Повернуться и уйти. Рано или поздно маги успокоятся, снимут сеть или уменьшат ее до минимальных размеров, и вот тогда мы вернемся.
      Хантер отрицательно покачал головой.
      – Нет, у нас нет на это времени. То, что ты предлагаешь, не более чем отсрочка. Больше мы ничего откладывать не будем. Полгода назад нас было восемнадцать. Сейчас вместе с учеником – девять. Вот во что нам обошлась отсрочка. И больше ничего подобного не будет. Если мы не добьемся удачи сегодня, то не увидим ее никогда.
      Статли вытащил сигарету и, закурив ее, сказал:
      – А может, мы все-таки передумаем? Хантер некоторое время молчал и только тогда, когда Христиан уже стал думать, что он так ничего и не скажет, произнес:
      – Нет, это невозможно.
      – А что думают остальные? – спросил Статли. Алвис встал рядом с Хантером и сказал:
      – Я тоже думаю, что отступать не стоит. Идя пан, или пропал.
      Христиан вдруг понял, что сейчас охотники займутся совсем зряшным делом. Они некоторое время будут спорить, решая, идти вперед или не идти. И смысла в этом не будет ни на грош. Почему? Да потому что все уже решено. И повернуть обратно они не в силах. Потому что на самом деле они уже готовы, они уже решились. И будут спорить лишь потому, что с годами люди приобретают некую иллюзию, будто можно предусмотреть и рассчитать если не все свои поступки, то хотя бы основные, самые главные.
      На самом деле это невозможно. Всяческие предосторожности и расчет имеют смысл только до того момента, когда они касаются обыденных дел, вроде выбора партнеров для игры в покер. Как только происходит нечто необычное, осторожность и предусмотрительность теряют всякую цену.
      Происходит это потому, что в игру вступает мрачная шутница – судьба. Она совершенно непредсказуема и в любую секунду может выстроить цепь событий так, что тот, кто, казалось бы, гарантированно должен был получить богатство, до конца дней прозябает в жуткой нищете, а тот, кто не ударил для собственного успеха и пальцем о палец, женится на дочери могучего волшебника и получает в наследство полмира.
      Кроме того, пытаться обыграть судьбу не имеет смысла. Нельзя обыграть того, у кого на руках все козыри. Если же их не хватает, то судьба вытаскивает из рукава дополнительную колоду и сдает из нее те карты, которые ей угодны.
      А стало быть, какой смысл слушать спор охотников? Впрочем, Христиан этого делать и не собирался.
      Он еще раз взглянул на зарево и попытался прикинуть, сколько там, у входа в долину, собрано нитей судьбы. И конечно, у него ничего не получилось. Совсем ничего.
      Юноша вдруг понял, что он не в силах представить такое скопление нитей судьбы в одном месте. Для этого у него просто не хватало опыта.
      Тогда он попытался вычислить, далеко ли до входа в долину. В определении расстояний у него опыт был. Получалось, что если охотники отправятся в путь немедленно, то смогут сразиться с черными магами через какой-нибудь час.
      Вот только для того, чтобы закончить спор, им понадобится еще какое-то время.
      Христиан сделал несколько шагов в сторону от дороги и прислушался, так, как это умеют делать только бывалые бродяги. Голоса охотников остались где-то в стороне, словно отсеченные невидимой стеной, уступили место шорохам, хриплому сопению, треску веток, тихому топоту – самым обычным звукам ночного леса.
      Большинство из них юноша без труда идентифицировал. Они не представляли никакой опасности. Для того чтобы определить, что собой представляют остальные, понадобилось некоторое время. Оно у Христиана было.
      Юноша замер, прислушиваясь. Через некоторое время ему показалось, что он что-то уловил. Вот сейчас... вот-вот...
      На его плечо легла рука Мика.
      – Малыш, что-то случилось? Христиан раздраженно поморщился. Черт, как не вовремя. Неужели этот охотник не мог подождать еще немного? Почему взрослые, как только ты пытаешься проявить хоть какую-то самостоятельность, считают нужным тебя опекать? Почему им ни разу не приходит в голову, что ты тоже кое на что годишься?
      – Ты что-то услышал?
      – Нет, ничего, – пробормотал Христиан. – Мне просто показалось...
      Он снова присоединился к стоявшим тесной кучкой охотникам. Спор уже закончился, и теперь они снова разглядывали поднимающееся над входом в долину сияние.
      – А вообще это красиво, – задумчиво сказал Статли.
      – Вот погоди, – пообещал Алвис. – Еще часок, и ты с этой красотой столкнешься вплотную. Ух и жаркая же будет схватка...
      – Точно, – согласился с ним Марвин. – И нам придется худо. Никто из нас до сих пор в открытом бою еще не участвовал. Засады, неожиданные нападения, ловушки. Но вот чтобы так, глаза в глаза, сойтись с магами...
      – Им, кстати, придется не лучше, – сказал Хантер. – Они тоже в сражениях не участвовали.
      – Это верно. – Марвин задумчиво пригладил свои большие усы и вдруг, повернувшись, подмигнул Христиану. – Ну, малыш, кажется, боевое крещение у тебя будет такое, что ты его надолго запомнишь.
      Христиан сплюнул себе под ноги и мрачно сказал:
      – Ничего, и не такое видели.
      Охотники заулыбались, закрутили головами.
      – Да ты, я гляжу, парень не промах, – хохотнул Марвин.
      Христиан прикинул, стоит ли ему заехать в нос, и решил, что не стоит. Пока еще, против того же Марвина, у него кишка тонка. Но ничего, когда-нибудь будет и на его улице праздник.
      – И вообще, я тут подумал... – начал было Марвин.
      – Держи-ка свои мысли при себе, – прервал его Хантер. – И вообще, сейчас не место и не время для глупых шуточек.
      Мгновенно посерьезнев, Марвин немного поколебался и все-таки сказал:
      – Похоже, я и в самом деле перегнул палку. Христиан кивнул.
      – Я принимаю твои извинения.
      В глазах Марвина на секунду мелькнуло удивление и что-то похожее на уважение.
      – А ты и в самом деле парень не промах.
      Христиан пожал плечами и подумал, что ничего особенного в нем нет. Это не он, это дорога, многие сотни километров, оставшиеся у него за спиной, люди, в основном плохие, завистливые, подлые, жадные, порочные. Конечно, случалось, он встречался и с хорошими людьми, но их было так мало по сравнению с остальными. Дорога, укравшая его детство, истребившая в нем веру в людей, научившая выживать вопреки любым обстоятельствам, а также смеяться, когда становится очень плохо, наедаться до полного изнеможения, когда удастся к кому-нибудь напроситься на обильный ужин, и стойко терпеть голод, когда это не получается.
      Дорога. Сделавшая, сотворившая, слепившая его из того, что подвернулось под руку.
      Христиан подумал, что, судя по рассказам Хантера, среди охотников был еще один человек, прошедший школу дороги. Алвис. Он, прежде чем стать охотником, тоже бродяжничал несколько лет. Интересно, он-то что о нем думает?
      Юноша посмотрел на Алвиса. Он мог бы поклясться, что тот ему едва заметно подмигнул. Не так, как это недавно сделал Марвин, а заговорщически, понимающе.
      Ага, кажется, он угадал верно. На его стороне не только Хантер. И если бы за него не вступился учитель, то это мог сделать Алвис.
      – Пора идти дальше, – напомнил Хантер. – Времени у нас осталось в обрез.
      – Да, пора, – согласился Ион. – Времени действительно осталось не много.
      И все-таки, прежде чем отправиться дальше, охотники еще с минуту постояли на месте, молча, с отрешенными, спокойными лицами.
      «Словно опытные пловцы, перед тем как кинуться в бурную, опасную реку». – подумал Христиан.
      Минута прошла, и охотники снова ступили на дорогу, а та послушно повела их вниз по склону холма.
      Христиан задержался. Он вдруг понял, что на самом деле произошло за эту минуту.
      Она нужна была охотникам для того, чтобы совершить что-то вроде ритуала, преодолеть некий барьер, за которым останется вся предыдущая жизнь, забыть о ней, дать своему разуму почувствовать неизбежные ярость и отчаяние предстоящего боя.
      Этот ритуал был необходим. Его наверняка проходят не только охотники, но и все настоящие воины перед особо кровавым сражением. Конечно, если у них есть на это время.
      Ритуал отторжения воспоминаний, чтобы они не мешали в горячке боя. Ритуал превращения врагов из живых, думающих, чувствующих, способных испытывать боль людей в объекты, которые надо любой ценой уничтожить, и по возможности остаться в живых. По возможности, поскольку самым главным остается все-таки уничтожить, обездвижить, убить...
      Христиан тряхнул головой.
      Все, хватит об этом. Тем более что была еще одна причина, по которой он задержался на вершине холма. Ему хотелось еще раз послушать лес.
      И он послушал. Теперь, когда ему никто не мешал, сделать это было легче.
      Охотники уходили все дальше и дальше, а он слушал и все-таки сумел уловить то, что не удалось некоторое время назад. Очень тихий, очень осторожный шорох, удалявшийся вслед за охотниками.
      Теперь Христиан окончательно уверился, что охотников кто-то преследует. Скорее всего кто-то небольшой, очень ловкий и осторожный.
      Кто это мог быть? Просто любопытный ночной зверек или соглядатай черных магов?
      «Поймать бы его, – подумал Христиан. – Выловить и хорошенько допросить. Наверное, удалось бы узнать что-то интересное».
      Вот только на это уже не было времени. Кроме того, соглядатай, очевидно, знал о том, что охотники прекрасно видят в темноте, и передвигался только под прикрытием кустов.
      Во всяком случае, увидеть его Христиану так и не удалось. Жаль, а он-то надеялся...
      Юноша уже хотел было двинуться с места, когда вдруг услышал новый звук. Тихое хлопанье крыльев. Словно бы неподалеку над самыми кронами деревьев пролетела большая летучая мышь.
      «Это еще что такое? – ошарашенно подумал Христиан. – Страдающий бессонницей птеродактиль, которому вдруг вздумалось поискать ночных приключений? Да нет, птеродактили так не летают. А вот летучие мыши – именно так. Но таких больших летучих мышей просто не бывает. Или все же бывают? В лесу, как известно, можно встретить все что угодно. И даже то, что в природе вроде бы существовать не должно. Впрочем, мне-то какое до нее дело?»
      В самом деле, ему-то какое дело? Кроме того, надо догнать охотников и сообщить Хантеру, что, вполне возможно, за их отрядом ведется слежка.
      Решив так. Христиан бросился бежать вслед за охотниками. Он торопился. У него было ощущение, словно он вот-вот пропустит что-то интересное.

* * *

      Когда сковывающие ее разум путы исчезли, Лисандра зашипела и едва не выпустила металлический округлый предмет из лап.
      Ей было так больно, что она на мгновение поверила, будто снова превратилась в обыкновенную, живую женщину.
      Вот только разве обыкновенные женщины летают по воздуху в образе летучей мыши, да еще таская в лапах очень тяжелые и абсолютно бессмысленные предметы?
      Она немедленно уселась на ветку ближайшего дерева и вернулась в человеческий облик. Ей почему-то казалось, что это верный способ избавиться от боли. Боль и в самом деле несколько утихла, но все-таки...
      В первую очередь у нее болела голова, да так, будто ей в затылок вонзили раскаленную иголку Кроме этого, у нее здорово болели руки, ноги и вообще все тело. Словно ее долго и методично избивали большие мастера этого дела.
      Немного поразмыслив, Лисандра пришла к выводу, что в боли, терзавшей ее тело, виноват тот уродец, который управлял им последние двенадцать – четырнадцать часов.
      Ну да, кто же еще? Именно он.
      Очевидно, ее мускулы все-таки улавливали отдаваемые мозгом приказы. Конечно, выполнить их они не могли. Но пытались, черт бы их побрал, пытались. Таким образом, последние двенадцать – четырнадцать часов ее тело воевало само с собой.
      И большое счастье, что враг заодно отключил в ее мозгу участки, отвечающие за болевые ощущения. Если бы не это, наверняка все то время, что она выполняла приказания чужого разума, превратились бы для нее в ужасную, нестерпимую пытку.
      Она посмотрела на металлический предмет, который держала в руках.
      Кажется, она знала, что это такое. Если только память ей не изменяет, то это очень мощная бомба, с помощью которой можно кое-кому доставить большие неприятности.
      Кому именно?
      Лисандра радостно улыбнулась.
      Уж одна-то кандидатура у нее во всяком случае имелась. Кажется, с помощью этой смертоносной штучки можно отомстить одному противному типу, вволю поиздевавшемуся над ее телом, целиком и полностью виноватому в том, что сейчас ей очень больно.
      Гм, очень, очень неплохая мысль. И конечно, стоит потратить некоторое время на ее обдумывание. И не только стоит, но и нужно. Хотя бы потому, что она хотела придумать нечто особенное.
      Как же, этот мерзавец умудрился сделать то, что не удавалось никому за последние три сотни лет. Лишить ее свободы, подавить ее волю, превратить ее в обычную марионетку.
      Месть, и только месть!
      Лисандра скрипнула зубами и едва не прикусила язык.
      Это ее несколько охладило.
      Заставив клыки уменьшиться до обычных размеров, она решила, что ветка дерева не совсем удобное место для размышлений. Особенно с бомбой в руках.
      Для того чтобы спуститься вниз, ей снова пришлось превратиться в летучую мышь. Углядев недалеко от дерева небольшую поляну, Лисандра опустилась на нее, вернула себе человеческий облик и осторожно положила бомбу на траву.
      Вот так, пусть полежит. А она хорошенько все обдумает и заодно примет кое-какие меры, чтобы унять терзавшую ее тело боль.
      Меры были самые простые. Вампирша принялась ловко растирать сначала одну за другой руки, а потом сосредоточила свое внимание на ногах. Минут через пятнадцать ей стало легче.
      Теперь можно было попытаться прикинуть, что она станет делать дальше.
      Месть, конечно, штука хорошая. Но не слишком ли большую цену ей придется за нее заплатить? Тот, кто захватил ее разум, может в любую минуту сделать это вновь.
      Может ли, вот в чем вопрос? Уж слишком неожиданно кончился ее плен. Да и бомба. Она так и не успела доставить ее кукловоду. А ведь она была ему наверняка очень нужна. И Лисандра догадывалась, против кого он ее собирался использовать. Конечно же, против охотников, сейчас двигавшихся к долине магов. Может быть, эта бомба была его последней надеждой их уничтожить. А что, запросто!
      Вот только бомба не была доставлена на место, а она неожиданно обрела свободу. Почему? Может быть, кукловод изменил свои планы? С чего бы это? Да и в любом случае, даже раздумав использовать бомбу, он не должен был отпускать ее на свободу. Он наверняка и не собирался это делать.
      Но отпустил. Почему? Что произошло там, в долине магов? Какие события заставили кукловода забыть напрочь о ее существовании, отказаться от своих планов?
      Лисандра тяжело вздохнула.
      В долине магов, судя по всему, произошло что-то очень серьезное. И ей ничего не оставалось, как отправиться к ней, чтобы узнать, что именно. Пусть даже при этом она сильно рискует вновь оказаться в плену.
      Ничего не попишешь. Она заключила с сыном змеи договор и теперь обязана его выполнить. Любой ценой. Она должна увидеть все, что будет происходить в долине, и потом рассказать об этом сыну змеи.
      Договор, будь он неладен! Проклятый договор. Не слишком ли дорого ей обойдется амулет? И что еще ей придется ради него претерпеть?
      Целиком погрузившись в раздумья, Лисандра сидела совершенно неподвижно. Маленький, похожий на бурундука зверек показался на краю поляны, осторожно понюхал воздух и, деловито перебирая лапками, потопал прямиком к бомбе.
      Обойдя ее кругом, зверек осторожно понюхал металлический цилиндр и наконец потерся о него боком. Потом еще раз. Очевидно, тереться боком о цилиндр зверьку понравилось, потому что он довольно запыхтел.
      Лисандра быстро протянула руку и щелкнула зверька по уху пальцем. Взвыв, тот опрометью кинулся прочь.
      Вот так-то. Ходят тут всякие... Интересно, что могло случиться с ее телом, если бы бомба, после того как любопытный зверек почесал о нее спину, взорвалась? Наверное, ее разорвало бы на куски, и тогда она перестала бы существовать, умерла по-настоящему. Кстати, ее могло и просто хорошенько покалечить. В этом случае ее тело наверняка бы самовосстановилось.
      «О чем это я? – подумала вампирша. – Какие глупые мысли лезут в голову».
      Мысль и в самом деле была глупой. Она знала, как действует этот тип бомб. Знала, как заставить ее в нужный момент взорваться. Для подобного типа оружия не представляла ровным счетом никакой опасности даже целая стая бурундуков.
      Лисандра меланхолично подумала, что всему виной ее нервы. Все-таки пребывание в плену оказало на нее некоторое влияние. Ничего, еще пара часов, и она вернется в норму. Ее несколько успокоила мысль, что любой обычный человек, оказавшись на ее месте и пережив то, что она пережила, наверняка превратился бы в сумасшедшего.
      А она – нет. Она выдержала. Значит, выдержит и все дальнейшее. И выполнит условия договора. И оставит амулет себе. А для этого нужно совсем немного. Полететь к долине, разузнать, что в ней все-таки случилось, и понаблюдать за всем, что случится в дальнейшем.
      Всего-навсего... Всего-навсего? Ого!
      Она еще раз взглянула на бомбу. Для того чтобы она взорвалась, нужно было сдвинуть в сторону находившийся на ее корпусе щиток и нажать спрятанную под ним кнопку. После этого оставалось лишь швырнуть бомбу в тот объект, который надлежало взорвать. Стоило ей удариться о любой достаточно твердый предмет, и следовал взрыв.
      Просто и эффективно.
      «Я возьму эту штуку с собой, – решила вампирша. – И если представится случай, отомщу. И плевать мне на то, что я обещала быть лишь наблюдателем. Тот, кто осмелился лишить меня свободы, должен за это поплатиться».
      Она кивнула, словно соглашаясь сама с собой.
      Да! И он, конечно, поплатится. А случай для мести обязательно подвернется. Если достаточно сильно хочешь кому-то отомстить, удобный случай всегда подворачивается.
      Теперь, когда решение было принято, Лисандра не собиралась медлить.
      Одну за другой она еще раз растерла свои руки и ноги, потом превратилась в летучую мышь и, подхватив бомбу, полетела в сторону долины.
      Она поступит так, как решила. Выполнит договор и, улучив момент, отомстит. Тот, кто осмелился лишить ее свободы, должен за это поплатиться. Была еще одна причина, по которой она хотела вернуться на свой наблюдательный пункт Лисанд-ра вспомнила о ней, уже оказавшись в воздухе.
      Может быть, проклятие тут ни при чем и она в самом деле по-настоящему любит того, кого, по идее, должна была бы ненавидеть всем сердцем?
      Кого? Ну конечно, этого негодяя, этого мерзавца, этого противного охотника. Хантера.

* * *

      Люди по большей части совершенно безобидны. Конечно, если ты знаешь, как себя с ними вести. Однако, случается, им приходит в голову поиграть в какие-нибудь идиотские игры. Вот тут уж надо смотреть в оба, держаться от них подальше и помнить, что, играя в свои игры, люди напрочь забывают такое понятие, как «правила», а уж понятие «милосердие» не может вызвать у них ничего, кроме веселого смеха.
      Кот это знал и именно поэтому бежал за людьми очень осторожно, стараясь не попадаться им на глаза. Его хозяин отлично видел ночью. Эти люди, так похожие на него, судя по всему, тоже. Стало быть, если он проявит беспечность, люди его увидят. А уж они, как сказано выше, принимаясь за свои идиотские игры, жалости не ведают.
      В том, что люди решили слегка поразвлечься. кот не сомневался. Это было видно хотя бы по тому, что никакого рационального объяснения их действиям он придумать не мог. И стало быть – надо ждать беды.
      Кот ловко поднырнул под увешанную спелыми, похожими на земляничины ягодами ветку какого-то куста, метнулся к ближайшему дереву, вонзил в его кору когти и стал взбираться вверх. Он устроился на толстой ветке, нависавшей над дорогой, и стал ждать.
      Судя по звукам шагов, люди были уже близко. Он пропустит их вперед, потом опять перегонит, потом снова пропустит вперед. При этом люди могут даже догадываться, что за ними кто-то следит, но определить, где именно он в данный момент находится, не смогут.
      А пока... А пока можно и отдохнуть.
      Кот вытянул переднюю лапку, полюбовался, как блестит на ней шерсть при свете луны, несколько раз ее лизнул и удовлетворенно фыркнул.
      Люди и в самом деле были близко. Конечно, именно эти люди двигались, не в пример другим, гораздо тише и осторожнее, но все-таки... все-таки... до него, настоящего кота, им было далековато.
      Кот подумал, что если бы он вздумал когда-нибудь передвигаться с таким шумом, то не сумел бы поймать ни одной мышки. Ни единой, пусть даже самой захудалой.
      Эх, люди, люди... Какого черта природа сотворила их такими огромными, а кошек такими маленькими? Если бы все было наоборот, то главными в этой природе были бы отнюдь не люди...
      Кот попытался прикинуть, что было бы, если бы он и в самом деле был размером с человека, а люди были бы не больше обыкновенной кошки. Уж наверное бы сейчас он не бегал по опасному лесу, а сидел в собственном домике, попивал сладкую сметанку и, может быть, если бы был в хорошем настроении, кидал маленькие кусочки хлеба парочке-другой крохотных человечков, жалобно попискивавших, чтобы привлечь к себе внимание. и время от времени устраивавших потасовку за право вылизать шерсть на его задних лапах.
      «Ну уж нет, – подумал кот. – Не выйдет. Вылизывать шерсть на своих лапах я каким-то там людям не позволю. Тем более что они ничего в вылизывании не понимают. Совсем ничегошеньки».
      Он осторожно приподнялся и взглянул вниз, на дорогу. Как раз в этот момент из-за поворота показались люди. Они шли молча, один за другим, – то и дело настороженно оглядываясь, держа оружие наготове.
      «Ага, осторожничают, – подумал кот – Боятся засады... Впрочем, может, это и правильно. Противник у них, судя по всему, серьезный. С таким шутки не пошутишь. Махом останешься без головы».
      Он прикинул, что будет делать, если вдруг обнаружит устроенную на людей засаду. Может быть, стоит их предупредить? И тем самым потерять верный шанс обзавестись могучим хозяином. Хотя, с другой стороны, те же люди с большим удовольствием возьмут его с собой.
      «Нет, – решил кот. – Пока не выяснится, кто. на самом деле сильнее, я должен сохранять нейтралитет. Во всех этих сражениях выигрывает тот, кто сумел угадать победителя и вовремя на его сторону переметнется».
      Конечно, есть какие-то шансы, что ему не повезет. Но кот готов был рискнуть. Во всяком случае, если он еще на некоторое время сохранит свою независимость, хуже не будет.
      А там... а там видно будет.
      Он дождался того момента, когда последний человек исчез за очередным поворотом дороги, соскочил на землю и со всех ног помчался вслед за ними.
      Все-таки бегать вслед за этими дылдами было несколько утомительно. Некоторым котам везет. Они всю жизнь живут со своими хозяевами, сытно едят, долго спят и в ус не дуют.
      Спать – это здорово!
      Кот подумал, что люди, наверное, точно так же, как и во многом другом, ни черта не понимают в снах. Может быть, им даже закрыт путь в мир снов, и они довольствуются лишь тем, что им подсовывает их убогий, ничтожный мозг. Ничтожный? Нет, конечно, мозг у людей гораздо больше, чем у кошек. Только это не имеет никакого значения.
      Разве может попасть в мир снов тот, кто относится к жизни так, как это делают люди? Ни за что! Разве люди, озабоченные только тем, чтобы набить свои карманы деньгами, перегруженные сложными, выходящими за рамки понимания нормального разума отношениями, могут открыть дорогу в мир снов?
      Он перепрыгнул небольшую, бирюзового цвета лужицу, в центре которой торчал чахлый кустик травы. Из кустика вдруг вслед за ним метнулась тонкая нить, оканчивающаяся зазубренным жалом. Кот успел отпрыгнуть в сторону, и жало вонзилось в землю.
      «Вот оно как! – подумал кот. – Значит, тут и такое водится. Нет, жить в лесу я не желаю. Пусть даже меня пообещают увешать золотом от кончика хвоста до кончика носа и каждый день закармливать самым свежим и вкусным мясом».
      Он побежал дальше. Самое главное было не отстать от людей, но и не оказаться к ним ближе необходимого. Короче, он должен был соблюдать необходимую дистанцию.
      Уж что-что, а именно это кот умел превосходно. Правильно оценивать расстояние до дичи, знать, куда она двинется в следующий момент, – одно из главных правил любой охоты.
      Кот остановился и прислушался.
      Люди были недалеко и, кажется, не особенно торопились. Во всяком случае, можно слегка сбавить обороты. Теперь главное – не попасться им на глаза. Хотя... возможно, в скором времени им станет не до него. Если его догадки верны, то им придется столкнуться с новым хозяином, тем, кого он называет кукловодом. И вот тогда этим бравым ребятам станет уже не до его скромной персоны. Кот мог поклясться, что у кукольника в заначке кое-что еще есть. И наверняка почище, чем засада мертвецов.
      Правда, против него выступают не сопляки. Его хозяин в лучшие времена мог тоже откалывать такие фокусы, что только – ой-ой-ой.
      Кто же из них окажется победителем? На кого поставить?
      Кот прекрасно понимал, что для него сейчас это самое главное – не ошибиться.
      Впрочем, он твердо верил в свою счастливую звезду. Она вроде бы его еще не подводила. По крайней мере – пока.

* * *

      Фараох парил над кронами деревьев. Время от времени до него долетали восторженные крики молодняка, резвившегося над городом. По идее, Фараох, как образцовый воспитатель, должен был находиться с ними, на случай возникновения неприятностей. Однако мир этот был довольно безопасен, да и дракончики в его группе были как на подбор – сильные, ловкие и понятливые. А образцовый воспитатель должен время от времени оставлять своих подопечных одних, давать им возможность действовать самостоятельно.
      Потом, когда период ученичества кончится и молодые дракончики отправятся в свободный полет по звездному эфиру, это пригодится. Кроме того, именно в этом мире, по уже укоренившейся традиции, он давал своим воспитанникам возможность отдохнуть от занятий и повеселиться, побаловаться, сбросить пар, слегка разрядиться.
      Мир подходил для этого просто идеально. Обитатели не отличались агрессивностью и пытались нанести воспитанникам вред лишь только тогда, когда те слишком уж им досаждали. Конечно, в лесах водилось несколько видов хищных ящеров, способных здорово поранить молодого, неопытного дракона, но Фараох, зная об этом, запретил своим подопечным садиться на землю.
      Для почти взрослого дракона провести всю ночь в воздухе – плевое дело.
      – Наставник, дома местных жителей такие смешные! Можно, я посмотрю, какие они внутри?
      – Этого делать нельзя. Ни в коем случае.
      – А если мне очень хочется?
      – А если мне хочется придумать для тебя какое-нибудь особо суровое наказание? Как ты смотришь на возможность провести недельку-другую в мире с повышенной гравитацией, населенном единственным видом жизни – огромными и очень противными слизняками, начисто лишенными даже элементарных псиониченских способностей?
      – Неужели вы подвергнете меня такому суровому наказанию за такой невинный проступок?
      – Еще как. Разве ты забыл, что за последние несколько десятков циклов в этом мире было четыре несчастных случая?
      – Но ни одного из них не было в группе, которую опекал ты.
      – Да, в моей группе ничего подобного не было. Знаешь почему?
      – Почему, воспитатель?
      – Потому что я никогда не разрешаю воспитанникам смотреть, какие внутри дома местных жителей. И еще... если я обещал кого-то наказать, будь уверен, так и случится. Джоливер, ты меня понимаешь?
      – Воспитатель... гм, как вы узнали мое имя?
      – Не умей я этого, какой же был бы из меня воспитатель?
      Фараох ухмыльнулся.
      При общении телепатическим способом, да еще на большом расстоянии, узнать, с кем именно ты общаешься, довольно трудно. Вот только настоящий воспитатель должен знать не только, как говорят и действуют его подопечные, но также и каким образом они думают. А еще он должен уметь надлежащим образом ставить на место особенно ретивых воспитанников. В тот день, когда ему это не удастся, его авторитет даст трещину. Вслед за ней неизбежно последует еще одна, потом еще, и наконец – полный крах.
      Взять того же Джоливера. Собственно, он затеял весь этот разговор лишь для того, чтобы проверить, сможет ли воспитатель определить, с кем разговаривает. В случае если бы Фараох этого сделать не смог... Ну тогда Джоливер мог решить, что бывают моменты, когда воспитатель не может его контролировать. Первая трещина. Пусть крохотная, но все-таки...
      К счастью, этого не произошло. Пока.
      Фараох был вовсе не склонен тешить себя несбыточными надеждами. Конечно, когда настанет время, он проиграет. Это неизбежно. Воспитанники должны познать вкус победы над своим наставником. Но только когда для этого наступит подходящее время. Не раньше и не позже. Иначе развитие его воспитанников может пойти нежелательным путем.
      – Воспитатель, тут, внизу, жилище, возле которого ходят несколько местных жителей. Они похожи на людей, но только более массивные и очень волосатые. У них в руках железные палки. Можно мне с ними поиграть?
      – Ни в коем случае. Железные палки на самом деле являются оружием людей. Возможно, очень опасным. ТЫ понял меня? Ни в коем случае.
      – Хорошо, не буду. А если я увижу человека без этого оружия? Можно мне с ним поиграть?
      – Можно. Только сначала убедись, что он и в самом деле безоружен.
      Фараох поднялся повыше. Теперь ему стал виден больший кусок леса. Если пролететь еще немного, то он упрется носом в подножия гор. Хотя... Что это такое? Уж не проход ли между ними, ведущий в долину?
      Точно, он самый! Забавно. Может быть, стоит посмотреть, что находится в этой самой долине? Вдруг что-то любопытное?
      – Воспитатель, я вижу садик, почти сплошь заросший чудными колючими кустами. Можно мне спуститься и почесать о них брюхо?
      – Можно. Только ненадолго. Если ты вздумаешь заодно почесать бок о ближайшие дома, то делай это очень осторожно. Кто знает, может быть, в этом доме живут вооруженные до зубов люди.
      – Хорошо, я так и сделаю.
      Фараох подумал, что его воспитанники пока еще не достигли того уровня, чтобы представлять для воспитателя серьезную опасность. Вот через несколько циклов... Ну ничего, каждый опытный воспитатель всегда знает тот момент, когда нужно выйти из игры. Опять же не раньше и не позже, а тютелька в тютельку.
      Тот. кто не научился это делать с первого раза, никогда уже опытным воспитателем не станет.
      Долина была теперь совсем близко, но Фараох вдруг круто заложил вираж и резко нырнул к земле. Там, где начинался проход в долину, находилось нечто очень интересное. Дракон со свистом пронесся над кронами деревьев, едва не задевая их крыльями. Когда лес сменился усыпанным каменными обломками пустырем, в дальнем конце которого начинался проход в долину, он резко взмыл вверх.
      Сделано это было вовремя.
      С земли, наперехват ему, метнулась черная как уголь нить. Она, конечно, пролетела мимо и упала обратно на землю. Несмотря на это, Фараох стал стремительно набирать высоту. Он знал, что в любой момент вслед за ней может последовать еще несколько других нитей. И вот тогда ему придется худо.
      Кроме того, он уже успел увидеть все что хотел. И увиденное его отнюдь не обрадовало.
      Там, внизу, у самого входа в долину, расположился толстый жгут нитей кнюка. Нити исчезали в долине, и это значило, что кнюк сидит именно там. Здоровенный злобный кнюк, в возбужденном состоянии и готовый к бою. Вот именно, готовый к бою. Интересно, с кем? Кто в этом мире может быть опасным такому созданию, как кнюк? Люди?
      Нет, только не они. Людям, за редкими исключениями, не дано видеть нити судьбы. Это умеют только драконы, кнюки и какие-то хищные зверьки, названия которых Фараох не помнил, знал лишь, что они живут достаточно далеко от этого мира.
      Стоп, стоп. Что-то там. внизу, было еще. Нечто очень интересное и забавное.
      Фараох еще раз снизился, а потом снова быстро набрал высоту. За ним опять, словно щупальце гигантского осьминога, метнулась черная нить. И конечно, промахнулась...
      Набрав безопасную высоту, он прислушался к мыслям своих воспитанников и, убедившись, что пока ничего из ряда вон выкинуть никто из них не собирается, решил пока не торопиться с возвращением в город.
      Время пока еще есть, а тут, кажется, происходит что-то странное, загадочное. Любой воспитатель, столкнувшись с подобным, просто обязан дознаться, в чем тут дело, и удостовериться, что его воспитанникам ничего не угрожает.
      Удостовериться. Каким образом? Конечно, он мог напасть на кнюка и, может быть, при некотором везении, даже его уничтожить. Однако что это ему даст? Исчезнет потенциальная опасность для молодых дракончиков? Ну конечно. Только он уже никогда не узнает, существовала ли она на самом деле. Никогда не поймет, зачем кнюк явился в этот мир. Никогда не увидит, на кого он все-таки собрался поохотиться.
      Фараох попытался прикинуть, стоит ли обратиться за помощью к другим воспитателям. Сделать это было легко, поскольку псионическая связь не знает такого понятия, как расстояния. Стоит ему пожелать – и тучи драконов закроют небо над этой долиной. Однако стоит ли это делать? Не рано ли? И что подумают о своем воспитателе дракончики, если он, столкнувшись с каким-то кнюком, сейчас же впадает в панику и просит помощи?
      Размышляя об этом, Фараох выписывал над входом в долину широкие круги, стараясь не терять его из виду. У него было предчувствие, что ответы на мучающие его вопросы найдутся. Нужно только немного подождать. Вот-вот там, внизу, что-то произойдет.
      Да, и еще люди. Он почти забыл о них, а ведь они представляли собой загадку не менее интересную, чем появление кнюка.
      Люди, способные не только видеть нити судьбы, но и манипулировать с ними. Вот это да! Эти-то откуда взялись? Нет, конечно, до него доходили слухи, что некоторые воспитатели видели в этом мире людей, способных видеть нити судьбы. Но всегда они держались особняком от других людей, как и положено исключениям из правила, и ни разу не пытались причинить вреда дракончикам.
      Тут же, рядом с кнюком, их было десятка полтора. И у каждого была наготове сеть из очень опасных нитей. Для кого они их приготовили? Может быть, все-таки кнюк решил поохотиться на молодых дракончиков? И привел себе на подмогу людей, способных управлять нитями судьбы? Где он их столько набрал? Собирал по всех городам этого мира целый цикл?
      Вызывало недоумение также то, что кнюк не пытается его атаковать. В любое другое время в небе уже было бы несколько десятков пытающихся дотянуться до него нитей. Однако ничего подобного не происходило. Та, одна-единственная нить, пытавшаяся его перехватить, – не в счет. Кнюк выпустил ее лишь для того, чтобы предупредить: уходи, иначе будет плохо.
      Почему? Может быть, кнюк пытается усыпить его бдительность? Или ему и в самом деле сейчас не до драконов? С кем он все-таки собрался драться? Кто в этом мире может быть настолько опасен, что для схватки с ним требуется кнюк, да еще десятка полтора людей, способных управлять нитями судьбы?
      – Воспитатель, Глеукук поджег дом людей. Очень красиво. Можно, я сделаю то же с соседним?
      – Можно. Только учти, что Глеукук пару секунд назад заработал одно из самых суровых наказаний. Он на десять следующих миров лишается возможности носить на кончике хвоста почетные золотые чешуйки.
      Тотчас же вслед за этим послышался возмущенный вопль Глеукука.
      – Но почему, воспитатель? За что?
      – А за то, что ты забыл одно из основных правил.
      – Какое?
      – Никогда не делай того, последствия чего ты не можешь хотя бы приблизительно просчитать. Что ты знаешь о живущих в этом мире людях? Насколько они свирепы? Каким оружием располагают? Учти, мы вернемся сюда через цикл. У тебя есть гарантия, что местные жители не встретят тебя пушками или чем-нибудь вроде них в благодарность за этот поджог?
      – Воспитатель, но ведь вы говорили...
      – Мало ли что я говорил? Ты должен убедиться во всем сам. Лично. Ты должен проверить каждое мое слово. Потом, когда ты отправишься в свободный полет, помочь тебе будет некому. Ты должен будешь рассчитывать на свои силы и помнить, что обитатели многих и многих миров только и мечтают, чтобы убить дракона. В одном мире это признак доблести, в другом за убитого дракона выплачивают богатую премию, в третьем наши внутренние органы используют для приготовления чудодейственных лекарств. И везде ты должен быть осторожен и предусмотрителен во имя сохранения своей жизни, во имя продолжения рода драконов. Смекаешь?
      – Да, воспитатель.
      – И прямо сейчас снимешь золотые чешуйки? Глеукук тяжело вздохнул.
      – Да, сниму.
      – Ну вот и отлично, – промолвил Фараох. – Кстати, а ты, Серулук, все еще желаешь поджечь пару-другую домов местных жителей?
      – Что-то мне расхотелось этим заниматься.
      – Ну вот и отлично.
      Фараох довольно улыбнулся.
      Нет, пока еще он держит все под контролем, и до появления первой трещины далеко. А стало быть, не о чем беспокоиться.
      Кстати, а как там дела у кнюка и его команды?
      Дракон сделал еще несколько кругов и стал снижаться. Прежде чем черная нить предприняла новую попытку до него дотянуться, он успел хорошенько разглядеть и нити кнюка, и шеренгу стоявших совсем рядом с ними людей.
      Шеренга. Фараох знал, что люди обычно строятся так, чтобы отразить нападение. Шеренга перекрывала проход в долину. Стало быть, тот, кого поджидали кнюк и его люди, появится со стороны леса. Придет он скорее всего по дороге, которую Фараох заметил во время пролета к долине, и придет очень скоро.
      Любопытно, очень любопытно. А может быть, имеет смысл на него взглянуть? Но только сначала...
      Дракон проверил одного за другим своих воспитанников. Все у них было в норме. Вот только Джоливер все еще пытался придумать, как бы ему заглянуть внутрь одного из домов местных жителей, причем так, чтобы не подвергнуться наказанию. План, который вырисовывался у него в голове, был очень даже неплох, но требовал много времени и помощи еще двух дракончиков.
      Фараох хотел было сразу же сказать Джоливеру, что ничего у него не выйдет, но потом передумал. Все-таки план у дракончика был довольно оригинальный. А стало быть, надо ему дать хотя бы частично претворить этот план в жизнь. Конечно, остановить его придется, но только в самый-самый последний момент и так, чтобы воспитанник подумал, будто ему просто очень не повезло.
      Да, он сделает именно так. Иначе у Джоливера могут возникнуть сомнения в своих силах. А это нежелательно. Уничтожить их потом будет довольно трудно.
      Фараох сделал еще один крут и решил, что настало время слегка прочистить легкие. Выдохнув огненный шар, он проводил его взглядом, дождался, когда тот взорвется, разбрасывая в стороны целый ворох пылающих капель.
      Вот так. А теперь можно слетать и посмотреть, кого это поджидает кнюк. Время пока есть. Почему бы его не употребить на то, чтобы удовлетворить собственное любопытство?
      Он завершил круг и полетел над дорогой, прочь от входа в долину, то и дело зорко поглядывая вниз.
      Долго лететь ему не пришлось.
      По дороге шли около десятка людей. Фараоху хватило одного взгляда, чтобы понять – они тоже разбираются в нитях судьбы. Однако, кроме этого, они умели и кое-что еще. Они были воинами. Дракон мог бы в этом поклясться. Людьми, обычным занятием которых стало убийство себе подобных. Профессионалами.
      Фараох сделал над двигавшейся по дороге группой широкий круг.
      Неужели это те, кого ждут кнюк и его люди? Что-то их маловато. Может быть, он ошибся, и это всего лишь авангард двигающегося по дороге войска?
      Он полетел дальше. Для того чтобы добраться до города, ему понадобилось совсем немного времени. Дорога была пустынна. Ни единой живой души. Значит, те люди и в самом деле шли на бой с кнюком.
      Забавно. Очень забавно. Может быть, стоит позвать к долине своих воспитанников? Наверняка намечающееся сражение покажется им любопытным. Еще бы, такое увидишь не часто.
      Безусловно, сначала он должен убедиться, что оно и в самом деле состоится. А также надо удостовериться, что его воспитанники, наблюдая за ним, не будут подвергаться опасности. Но если все будет в порядке, пропустить такое зрелище они не должны.
      Решив так, Фараох развернулся и полетел обратно к долине.

* * *

      Над пустырем висела тишина. Ветер стих совершенно, и колючие кусты, кое-где украшавшие пустырь, словно редкие прядки голову преждевременно облысевшего человека, перестали раскачиваться. Как следствие этого смолк и негромкий скрип, который издавали колючки, цепляясь друг за друга. На дальнем конце пустыря виднелась шеренга черных магов. Они тоже стояли молча и неподвижно, как статуи.
      Хантер бросил взгляд на своих соратников. Охотники, видимо, чисто инстинктивно, тоже выстроились шеренгой. Конечно, она была неровной, и охотники стояли не так уж неподвижно, но все-таки какое-то сходство было. Хантер кивнул.
      Вот так. Шеренга на шеренгу. Последний бой, от победы в котором зависит все. В том числе и будущее этого мира.
      Христиан, стоявший рядом, тихо спросил:
      – Почему черные маги ничего не делают?
      – Нас разделяет слишком большое расстояние, – объяснил Хантер. – Они ждут, когда мы подойдем поближе. Вот тогда все и начнется.
      Он вытащил из кармана сигарету, прикурил ее и с наслаждением затянулся дымом.
      Вот и все. Последняя сигарета. Все-таки здорово, что есть время ее выкурить. Следующая будет только тогда, когда все уже кончится. Если, конечно, он останется в живых. Если, конечно, они этот бой выиграют.
      Против них полтора десятка черных магов и еще один из лендлордов. Второй куда-то делся. Может быть, отлеживается в глубине долины и ждет начала схватки, чтобы вступить в нее в самый неожиданный момент.
      Вот так. И отступать уже поздно. Остался только один путь – вперед.
      Хантер усмехнулся.
      Насколько он знал, черные маги, пока не покинут долину, такой роскоши, как курение, позволить себе не могут Интересно, что они думают, увидев перед собой врагов, закуривших, перед тем как кинуться в бой? Может быть, кто-то из них сейчас, до судорог мечтает о сигарете? Нет, вероятнее всего, каждый из них настолько ушел в себя, слился с собственной сетью, что не обратил на это внимания.
      Забавно, а ведь они тоже считают, что олицетворяют собой если не добро, то некую справедливость, определенный порядок, направленный на благо людям. Они защищают мир, где все заранее предопределено, где каждый отдельный человек не значит ровным счетом ничего, поскольку судьбу его определяет очередной черный маг.
      – Мы сейчас на них нападем? – спросил Христиан.
      – Угу, сейчас. – отозвался Хантер.
      Он отшвырнул окурок и хотел уже было скомандовать охотникам двигаться вперед, но тут со стороны города послышался звук хлопающих крыльев. Он стремительно нарастал, накатывался. наваливался, пригибал к земле.
      – Что это? – прокричал Ион.
      – Драконы, – ответил Алвис. – Всего лишь драконы.
      – Какого праха им надо?
      – Скорее всего они хотят посмотреть. Поздравляю, у того представления, которое мы намерены закатить, даже будут зрители. Статли, не желаешь ли подкалымить на билетах?
      Это и в самом деле были драконы. Их было несколько десятков. Над самым пустырем они резко набирали высоту, а потом стали выписывать круги. Точно – ни дать ни взять зрители. Если бы дело происходило днем, они, наверное, закрыли бы солнце.
      – Вот бы как-то суметь привлечь хоть одного из них на нашу сторону, – проговорил Алвис.
      – Какая от них польза, – сказал Марвин. – Они слишком большие, и поэтому по ним трудно промахнуться. Несколько черных нитей – и с твоим драконом было бы покончено.
      – Фига с два, – проговорил Алвис. – Драконы могут дышать огнем. Один дракон, если ему повезет, может сжечь все сети черных магов. А для того чтобы сплести новые, у них уже не будет времени.
      Хантер покачал головой.
      – На это надеяться нечего. Драконы и в самом деле .прилетели лишь полюбопытствовать. Кстати, до рассвета осталось не так уж и много. Нам пора.
      – Да, пора, – как эхо повторил за ним Алвис.
      Охотники зашевелились. Каждый вооружался магическим кинжалом. Многие вытаскивали из-под одежды и засовывали за пояс один, а то и два запасных.
      «Вот и все, – подумал Хантер. – Началось. Сейчас все и выяснится. Или пан, или пропал».
      Он сделал шаг к Христиану, резко протянул руку и, ухватив одну из нитей судьбы юноши, сильно ее сжал. Христиан ничком повалился на землю.
      Алвис подошел поближе, посмотрел на лежавшего ничком Христиана и сказал;
      – Я думал, ты не решишься. Хотел это сделать сам. Кстати, ты не переборщил?
      – Нет. Он очнется не более чем через полчаса. Как раз тогда, когда все уже будет кончено.
      – Учти, он тебе этого не простит.
      – Простит. Потом, когда станет старше.
      – Ну так что, вперед?
      – Вперед, – громко сказал Хантер. – Всем рассыпаться в стороны. Главное – не попасть под первый удар и подобраться к ним вплотную.
      Нащупав в кармане один из камешков заклятия сонной ведьмы, он вынул его и крепко зажал в левой руке. После этого осталось только вытащить правой из-за пояса магический кинжал, и броситься к черным магам.
      Так Хантер и сделал.

* * *

      На этот раз дерево Лисандра выбирала долго и тщательно.
      Наконец выбрала. Самое удобное. И никаких колючек.
      Бомбу она положила в корнях дерева. Положила и забыла. Сейчас было не до нее. Конечно, кто-то другой на ее месте мог и обеспокоиться. Все-таки очень мощное оружие. Вдруг оно сработает само собой? Вот только Лисандра знала, что бомба не взорвется, пока кто-нибудь не повернет расположенное у нее на боку колечко вокруг своей оси. И даже после этого до взрыва останется восемь секунд.
      Она устроилась на суку и решила, что отныне будет заниматься только тем делом, ради которого и прилетела сюда. Наблюдать, ничем не выдавая своего присутствия. Собственно, наверняка от нее ничего иного и не потребуется.
      Лисандра была на сто процентов уверена, что охотники справятся с черными магами играючи. Ну, если и не играючи, то достаточно легко – наверняка. По крайней мере ее вмешательства, для того чтобы в очередной раз спасти этого дурака Хантера, не понадобится.
      Вмешательства? Спасти? Лисандра едва не чертыхнулась.
      Нет, она не станет вмешиваться, даже если это будет необходимо. Ни за какие блага. Каждый раз, когда она помогает Хантеру, все заканчивается для нее очень плохо. В первый раз сгорел ее дом – дом-убежище, очень удобный, в котором она прожила многие годы. Потом она сама едва не сгорела под лучами солнца и спаслась лишь чудом. Нет, еще раз подобную глупость она не совершит.
      Дерево стояло на самом краю пустыря, и с него. .было хорошо видно шеренгу черных магов. Те застыли неподвижно, словно истуканы. Того монстра, который совсем недавно захватил ее в плен, не было видно. Лисандра искренне надеялась, что он умер. По какой причине? Не важно. Умер – и умер. Главное, он больше не опасен. Лисандра машинально поежилась.
      Все-таки то время, что он владел ее разумом, наверняка было самое худшее из всех предыдущих трех сотен лет. Еще она подумала, что есть вещи, которые настолько стали второй натурой, что избавиться от них она не сможет никогда.
      Почему, вспомнив о плене, она все-таки поежилась? Как будто ей было холодно. Как будто ей могло быть холодно. Оказывается, даже она, вампирша, не смогла избавиться от некоторых людских привычек. Сможет ли она это сделать когда-нибудь?
      Может быть, и сможет. Лет через триста-четыреста, а то и через пятьсот. Как бы то ни было, но наступит момент когда она утратит последние крохи привычек, рефлексов, чувств, мыслей, все еще связывающих ее с расой людей. И окончательно превратится в вампира. На все сто процентов. Холодного, бесчувственного, озабоченного только продлением бесконечной и совершенно бессмысленной жизни.
      Б-р-р...
      Лисандра вдруг поняла, что ей это не нравится. Ну совсем не нравится, и все тут.
      Может, то, что она так отчаянно, рискуя раз за разом жизнью, преследует Хантера, пытается превратить его в вампира, объясняется тем, что она, совершенно инстинктивно, старается отдалить момент окончательного превращения? Зацепиться за этого глупого охотника, сделать его своей собственностью, перенять от него что-то человеческое, шагнуть назад, к тому времени, когда она еще была обыкновенной девчонкой, а не кровожадным чудовищем?
      Вампирша скрипнула зубами.
      А вот об этом не надо. Совсем не надо. Не стоит думать на такие темы. По крайней мере сейчас. Сейчас от нее требуется совсем другое. Следить за всем происходящим. Запоминать каждую мелочь. А потом, когда все кончится, вернуться и отчитаться перед сыном змеи.
      Да, и еще не забыть оставить себе заветный амулет.
      После этого она сможет заниматься чем угодно. Сможет перебраться в любой приглянувшийся ей город или, если ей так уж приспичит, устроит охоту на Хантера, будет гнать его по всему этому миру и в конце концов добьется того, чтобы он стал вампиром, превратился в ее подопечного.
      Но только – потом. А сейчас она должна ни во что не вмешиваться и наблюдать, наблюдать...

* * *

      Второй лендлорд творил одно из своих самых лучших воспоминаний. Любой другой на его месте занялся бы проверкой готовности младших магов к бою или попытался узнать, как далеко находятся охотники.
      Однако воспоминание получалось и в самом деле замечательное. Сильное, долгое, редкое. Воспоминание о чувстве удовлетворения, возникшем в связи с победой над своим собратом. Второй лендлорд не мог оторваться от его создания. Просто не мог, и все.
      Если бы охотники напали на младших магов именно в этот момент, он, наверное, не смог бы оторваться от изготовления воспоминания даже ради того, чтобы отбить их атаку.
      Когда воспоминание было закончено, второй лендлорд потратил некоторое время на то, чтобы подобрать для него надлежащее место в своей памяти. Такое редкое сокровище нельзя было сунуть куда попало. Оно требовало надлежащего обращения.
      Покончив и с этим делом, убедившись, что воспоминание получилось в высшей степени статичное, второй лендлорд поместил его в самом центре своей памяти и наконец разрешил себе вернуться в действительность.
      Немного погодя на краю пустыря, начинавшегося перед входом в долину, появились охотники. Пересчитав их, второй лендлорд подумал, что выиграть эту битву не составит никакого труда. И не надо никаких хитростей, которые нагородил его предшественник. Никаких засад мертвецов, вооруженных бомбами вампиров. Все будет просто и без затей.
      Охотники пойдут в атаку, младшие маги направят на них свои сети. И конечно, не промахнутся. После этого магам останется лишь пойти и прикончить тех охотников, кто по чистой случайности останется в живых.
      Просто и результативно. Кстати, лишней энергии все это не потребует вовсе.
      Второй лендлорд подумал о том, что вовремя взял власть в свои руки. Иначе этот неудачник, первый лендлорд, окончательно запутавшийся в бесполезных хитростях, чего доброго, допустил бы перерасход энергии. Кстати, благодаря этому раскрытие плода священного дерева могло и не состояться.
      Таким образом, то, что он сделал, было сделано вовремя, к месту и на благо общего дела.
      Следящая нить второго лендлорда торопливо оглядела шеренгу младших магов. Кажется, тут все обстояло самым лучшим образом. Младшие маги ждали начала боя. спокойно и холодно прикидывая, как будут уничтожать врага.
      Будут, еще как будут!

* * *

      Так же торопливо проверив собственные ресурсы, второй лендлорд убедился, что сможет уничтожить этих охотников и сам.
      Может быть, так и сделать? Это позволит ему создать еще одно, просто шикарное воспоминание. Пополнить память. Увеличить его авторитет.
      Охотники стояли на краю пустыря неподвижно, так же, как и младшие маги. Похоже, собирались с духом, прежде чем шагнуть навстречу смерти.
      Второй лендлорд ощутил, как откуда-то из глубин его сознания поднялась тень злорадства. А также удовлетворения. Еще бы! Все пока получалось так, как он рассчитывал. И для того чтобы выполнять обязанности первого лендлорда, не нужно было каких-то особых способностей.
      Все-таки он решил пока не вмешиваться. Младшие маги должны пройти боевое крещение. Сразу . же после битвы он сделает большинство из них черными магами и отправит захватывать города. Да, именно так. Они должны будут уничтожить других черных магов и захватить их города. Почему? Да потому что это будут его черные маги. И уничтожат они черных магов первого лендлорда.
      Он не может доверять тем, кто помнит его вторым лендлордом. Л если не может, то они должны исчезнуть. Обязаны. И исчезнут. Уж он об этом позаботится. И даже, если это понадобится, поможет своим собственным черным магам.
      Так будет длиться до тех пор, пока в этом мире не останутся только его черные маги. Собственные. И вот тогда он сможет...
      Додумать второй лендлорд не успел. Следящая нить донесла ему, что охотники двинулись в атаку.
      «Вот и прекрасно, – подумал второй лендлорд. – Пока все идет так, как я и рассчитывал. Как и должно быть. Еще немного, и с охотниками будет покончено. А потом... потом... Кстати, а почему существуют только первые лендлорды? Может быть, со временем, когда он укрепит свои позиции, можно будет подумать о том, чтобы ввести титул верховного лендлорда? И кому же этот титул будет присвоен, как не тому, кто его придумал?»
      Очень, очень важная мысль. Второй лендлорд решил, что хорошенько ее обдумает. Но только потом, когда с охотниками будет покончено. Черные маги метнули свои сети тогда, когда до них осталось не более сотни шагов. Хантер этого ждал и в тот момент, когда первая сеть взвилась в воздух, крикнул:
      – Берегись! Сети!
      Сразу же вслед за этим он метнулся в сторону. Конечно, совсем ускользнуть от сети ему не удастся, но вот оказаться не в середине ее, а с краю было бы предпочтительно.
      Так и получилось. Центр сети, основу которого составляли наиболее опасные нити, пришелся точнехонько на то место, где он перед этим стоял. Противнику нельзя было отказать в меткости. Только толку-то с нее?..
      Прежде чем сеть упала на землю, Хантер успел рубануть по опускавшимся на него нитям магическим кинжалом. Удар был точен, и край сети развалился. Нити, словно распрямляющиеся пружины, так и брызнули в стороны.
      Хантер упал на четвереньки, перекатился и снова вскочил на ноги.
      Ни одна нить его и не задела.
      Везение! Удача! Счастье!
      Он со всех ног кинулся к шеренге черных магов. Позади послышался исполненный муки вопль кого-то из охотников, оказавшегося менее удачливым, чем он. Судя по голосу, это был Дет.
      Конечно, Хантер мог вернуться и попытаться помочь товарищу. Только скорее всего в этом не было уже никакого смысла. Сети черных магов были буквально нашпигованы смертельно опасными нитями. Спасти того, кого коснулась хотя бы одна из них, было уже невозможно.
      Кроме того, главным сейчас было добраться до черных магов, сойтись с ними вплотную, врезаться в их ряды и пустить в дело магический кинжал.
      Если ему это удастся – бой выигран.
      Хантер на бегу оглянулся.
      Сеть, от которой он ускользнул, продолжала разваливаться. Однако центр ее все еще держался, и из него, словно тычинки из чашечки цветка, вырастали толстые нити самых зловещих расцветок. Вот одна из них упруго откачнулась назад и. будто пущенная из лука стрела, полетела к нему.
      О-ля-ля!
      Резко метнувшись вправо, Хантер рубанул кинжалом пролетавшую мимо нить и рассек ее надвое.
      Вот так! Вот таким образом! Хрен вы меня возьмете! Кишка тонка!
      Он вспрыгнул на небольшой холмик и хотел было броситься дальше. Вершина холмика под его ногой съехала в сторону, и Хантер повалился на землю. Вскакивая, он увидел, как возле его левого плеча пронеслась синяя, опутанная спиралью ядовито-зеленого цвета нить.
      Ага, мгновенная остановка сердца. Это серьезно.
      Рубанув нить кинжалом, Хантер услышал, как зашипело вошедшее с ней в соприкосновение лезвие. Обрубок нити упал на землю и стал извиваться, словно змея, которой отрубили голову.
      Перепрыгнув через него, Хантер устремился дальше.
      Фигушки! Вам меня не взять. Не на такого напали.
      Прежде чем расстояние между ним и магами сократилось до двадцати шагов, Хантер успел увернуться от еще одной сети и перерубить штук пять пытавшихся добраться до него нитей.
      Еще раз оглянувшись, он успел заметить бегущего неподалеку Алвиса. Тот отставал шагов на десять. Там, где на них опустились сети черных магов, лежало два тела. Одно наверняка принадлежало Дету. Но вот кто был второй?
      Не важно. Сейчас это не имеет значения.
      Хантер вдруг понял, что наступила пора использовать кое-какие сюрпризы. Сунув на бегу кинжал за пояс, он переложил в правую руку камень проклятия сонной ведьмы и, широко размахнувшись, кинул его в шеренгу магов. Не медля ни мгновения, он выдрал из кармана второй камешек и отправил его вслед за первым.
      Вот так. А теперь...
      Посреди шеренги черных магов одна за другой выросли призрачные фигуры сонных ведьм. Заливаясь зловещим хохотом, ведьмы почти синхронно подняли синевато отсвечивающие кривые ятаганы. Стоявшие рядом с ними черные маги истошно завопили.
      Ятаганы ударили раз, другой. Хохот сонных ведьм стал стихать, призрачные фигуры на глазах растворялись, исчезали. Четыре черных мага упали как подкошенные.
      Оба-на! Что, не ожидали? То-то же! В другой раз будете знать, что попадаться под руку тем, кого неожиданно пробудили от глубокого сна, не рекомендуется.
      Хантер помчался так, как уже давно не бегал.
      Момент был самый подходящий. Черные маги, после знакомства с сонными ведьмами, впали в полный ступор. Но продлится это недолго. Если он успеет добежать до их шеренги, прежде чем они очнутся. – дело будет в шляпе.
      Метрах в пяти от шеренги он выхватил из-за пояса магический кинжал.
      Вот сейчас... еще немного...
      Хантер остановился.
      Из-за шеренги черных магов вдруг поднялся и устремился к нему целый частокол иссиня-черных нитей. Их было так много, что проскользнуть между ними не было никакой возможности. Хотя бы одна заденет обязательно.
      «Лендлорд, – подумал Хантер. – Чертов лендлорд. Кажется, это все».

* * *

      – Воспитатель, это и есть кнюк? – Да, он самый. Причем, как вы успели заметить, кнюк, готовящийся к драке. Еще немного, и он нападет вон на тех людей.
      – Вон тех?
      – Да, они как раз воюют со своими соплеменниками.
      – Но ведь их меньше, чем тех, на кого они напали.
      – Правильно. Только именно эти люди относятся к очень опасному виду. Они не только могут видеть нити судьбы, они, кроме всего прочего, и хорошо умеют владеть оружием. Запомните этот вид и старайтесь к ним не приближаться.
      – Воспитатель, а кнюк тоже опасен?
      – Безусловно.
      – А можно, я его убью?
      – А если он убьет тебя?
      – Да ну, с чего бы это? Разве я не дракон?
      – Джоливер, сколько раз тебе повторять? Настоящий дракон – это не разинутая пасть, безостановочно изрыгающая огонь, и не гора мускулов, тупо бросающаяся на все, что выглядит как добыча. Настоящий дракон – это точный расчет, глубокие знания и в первую очередь осмотрительность. Понимаешь? Осмотрительность!
      – Понял, все понял. Настоящий дракон – это осмотрительность. А все-таки неужели этот кнюк так уж опасен?
      Фараох хмыкнул.
      – Ну, некоего молодого, слишком самоуверенного дракончика он сожрет и даже не поморщится.
      – Так уж и сожрет?
      – Пренепременно.
      – Ух ты! Какое страшилище! А если на него нападет взрослый, опытный дракон?
      – Тогда все будет наоборот;
      – Почему?
      – Потому что взрослый, опытный дракон знает, как убивать кнюков, умеет выбрать самый для этого благоприятный момент и будет действовать осмотрительно.
      – Вот это да! Вот это здорово! А...
      – Джоливер, ты, кажется, испытываешь мое терпение на прочность? Уверяю, это бесполезный труд. По крайней мере в отношении юных и пока еще совершенно не знающих жизни драконов. Повторяю – бесполезный труд. Дошло?
      – Еще бы.
      – Вот так. И не задавай мне больше глупых вопросов. Лучше послушай, что я тебе расскажу. Кнюки, как правило, живут...
      – Воспитатель, а что, если...
      – Джоливер, ты хотел спросить, что будет; если я все-таки надумаю тебя наказать за непослушание? Отвечаю – ничего хорошего. По крайней мере для тебя. И вообще, тебе не кажется, что ты мешаешь своим товарищам получать знания, которые им в будущей жизни, несомненно, пригодятся?
      – Воспитатель, я не прав. Но все-таки мне бы хотелось задать один вопрос. Один-разъединственный. Совсем крохотный вопросик.
      Фараох обреченно вздохнул.
      – Хорошо, задавай. Но только самый последний. И если ты думаешь...
      – Воспитатель, судя по твоим словам, убить кнюка может любой достаточно опытный, взрослый дракон?
      Фараох щелкнул клыками.
      Все. Ловушка захлопнулась. Если он допустит, чтобы Джоливер задал следующий вопрос, то проиграет в любом случае. Не нужно большого ума, чтобы угадать, каким он будет.
      Может ли их воспитатель убить кнюка?
      Ответ: конечно, может.
      Вот только если он, Фараох, допустит, чтобы Джоливер задал этот вопрос, то обязательно проиграет. Потому что ответ на этот вопрос может быть только утвердительный или отрицательный. Если он ответит отрицательно, то воспитанники подумают, что он испугался. Если положительно, то ему придется в доказательство своих слов убить кнюка. В этом случае воспитанники поймут, что можно с помощью определенным образом заданных вопросов заставить воспитателя плясать под свою дудку.
      Таким образом, единственный метод с честью выбраться из этой ловушки – упредить следующий вопрос.
      Фараох вздохнул.
      – Ладно, воспитанники, сознаюсь, в мои планы входило не только показать вам кнюка, но также продемонстрировать, как его может убить опытный, взрослый дракон.
      – Прямо сейчас?!
      – Ну конечно, прямо сейчас. Ночь вот-вот кончится, и нам придется уходить из этого мира. А настоящие, злобные кнюки не так уж и часто встречаются.
      – Воспитатель, и ты этого кнюка нисколько не боишься?
      – Нисколько, – безмятежно ответил Фараох. – Потому что знаю, как это делается, и намерен действовать осмотрительно.
      Он взглянул вниз.
      Кнюк решил вмешаться в битву людей. Его боевые нити потянулись к сражающимся.
      Итак, подходящий момент, чтобы его убить, Настал.
      Устремляясь к земле, Фараох подумал, что иногда обязанности воспитателя бывают не только обременительны, но и опасны. Вообще, может быть, когда настанет время расставаться с этой группой дракончиков, вместо того чтобы взять новую, он попробует зарабатывать на жизнь каким-нибудь другим образом?

* * *

      Откуда именно появился дракон, Алвис не заметил. Собственно, у него на это даже не было времени.
      Когда Хантер с помощью магических камней вверг черных магов в шоковое состояние, Алвис понял, что наступил самый главный момент сражения. Тот самый, когда решается, кто именно победит:
      Или сейчас, или никогда.
      Если охотникам удастся добежать до черных магов, прежде чем те придут в себя, победа за ними. В ближнем бою черные маги против них не выдюжат Не привыкли они к рукопашной схватке. Не приходилось им этим заниматься.
      Эти мысли проносились в голове Алвиса в то время, когда он бежал к шеренге черных магов.
      Еще немного, еще несколько шагов, перепрыгнуть через вон тот холмик, продраться через куст. оставив на его колючках куски одежды, поскольку обегать вокруг него уже некогда. Вперед!
      Алвис на ходу перехватил кинжал за лезвие. Если он даже не успеет добежать несколько шагов, прежде чем черные маги начнут действовать, можно его метнуть в ближайшего врага. Благо во внутреннем кармане куртки есть еще два запасных. Вперед!
      И тут он увидел, как из-за шеренги магов по пологой дуге, словно пущенные стрелы, полетели толстые, отвратительно черные нити. Целая лавина нитей, и все они, казалось, были нацелены в него. Алвис понял, что жить ему осталось всего лишь несколько мгновений.
      Черт, и до магов еще далеко. Кидать кинжал нет никакого смысла. Все равно промахнешься.
      Он прикинул, что успеет сделать еще пару шагов, а потом упадет на землю и – будь что будет. Может быть, ему несказанно повезет и в него не попадет ни одной нити...
      А потом над пустырем, оглушительно хлопая крыльями, пронесся дракон и выпустил струю огня, целясь во что-то позади шеренги черных магов. Там что-то яростно вспыхнуло и почти тотчас же оглушительно рвануло. Черные нити судьбы перестали удлиняться и с сухим треском стали исчезать.
      Алвис ошарашенно помотал головой.
      Так не бывает!
      Кстати, а почему бы нет? И вообще, какого праха он стоит столбом и ждет у моря погоды? Надо шевелиться.
      И все-таки он не удержался, еще раз посмотрел на дракона, по пологой дуге уносившегося вверх, в ночное небо, туда, где парила стая его соплеменников.
      Счастья тебе, дракоша! Похоже, сейчас ты совершил самый лучший поступок в своей жизни?
      А теперь – вперед!
      Он побежал к магам. Хантер, опередивший его шагов на десять, уже врезался в шеренгу и вонзил кинжал одному из них в живот. Кажется, рядом с ним уже орудовал Ион.
      Алвис был в двух шагах от ближайшего черного мага, когда тот сделал неуловимое движение правой рукой. Фиолетовая, тонкая как струна нить полетела Алвису в грудь. Охотник попытался отпрыгнуть в сторону, зацепился ногой за какой-то некстати подвернувшийся камень и стал падать на левый бок. Именно поэтому нить вонзилась ему не в грудь, а в плечо.
      Чувствуя, как его тело терзает жуткая боль, Алвис еще успел подумать о том, что нити фиолетового спектра, как правило, не бывают смертельно опасными. Обычно черные маги их используют для того, чтобы оглушить кого-нибудь. И стало быть, ничего страшного не произойдет. Может быть, он даже потеряет сознание. Но потом, когда с черными магами уже будет покончено, обязательно очнется. Конечно, черный Mаг не обладая достаточным опытом, мог, создавая эту нить, допустить какую-то ошибку. И тогда теоретически она могла стать смертельно опасной.
      Вот только вероятность этого была настолько мала. что ее можно и не учитывать.
      Стало быть, не стоит беспокоиться. Он потеряет сознание, а потом очнется, и отпразднует с другими охотниками победу, и вернется к Жанет...
      Он наконец-то упал на землю и даже успел перекатиться на живот. Ему почему-то казалось, что в этом положении он наверняка не потеряет сознание. Но тут боль стала просто нестерпимой, и Алвис умер.

* * *

      Ночь уходила.
      Нет, это еще был не рассвет, но небо на востоке уже слегка посветлело, воздух словно бы стал чище и прозрачнее, а в кустах зашевелились и подали первые голоса лесные птахи. Среди их голосов резким диссонансом выделялись пронзительные вопли серых птеродактилей, самых маленьких среди своих собратьев и, конечно, самых крикливых.
      Хантер посмотрел вверх. Драконы один за другим исчезали, уходили куда-то в другой мир, туда, откуда появлялись раз в году, туда, где, возможно, все по-иному, где наверняка живут странные, невиданные создания, такие, что он, Хантер, даже и не может себе представить. Может быть, там, в этом мире, откуда прилетают драконы, можно жить совсем по-другому, не лгать, не обманывать, не испытывать угрызений совести за ошибки, потому что эти ошибки не совершаются, и самое главное – не убивать. И еще там живут драконы, красивые и гордые, недосягаемые для житейских мелочей, ведающие самый простой и короткий путь к мудрости, пониманию, состраданию...Хантер устало провел ладонью по лицу.
      Великий дух, о чем он думает? Какая чушь лезет ему в голову! Подумать только...
      Он встал и только сейчас заметил, что все еще сжимает в руке магический кинжал. Лезвие его почернело, обуглилось и явно уже ни на что не годилось.
      Отбросив кинжал в сторону, Хантер достал из внутреннего кармана куртки другой. Последний. Тот, который уже не понадобится, потому что все кончилось. Потому что они победили.
      Вот только какой ценой далась им эта победа?
      Он огляделся.
      Христиан, Ион и он сам. Все! Остальные погибли. Та самая пресловутая цена, которую пришлось заплатить за свободу этого мира.
      Дорого? Очень. Только на что он рассчитывал? Что все обойдется без крови? Нет, так не бывает;
      За все в жизни надо платить. Причем, как правило, чем больше ты хочешь, тем дороже это тебе обходится. В конечном итоге всегда выясняется, что цена, которую с тебя берет жизнь, всегда гораздо выше, чем то, что ты за нее получаешь. Значительно выше.
      – ...И вот когда-нибудь ночью, когда ты этого меньше всего ожидаешь, – сказал Христиан, – я прокрадусь в твою комнату и шарахну тебя ножкой стула по голове, да так, что ты сразу отдашь концы.
      Хантер машинально кивнул, потом до него дошло, что именно сказал ученик, и он спросил:
      – За что?
      – А за то, что ты оглушил меня. За то, что ты не дал мне сразиться с черными магами.
      Он явственно всхлипнул.
      Хантер ошарашенно помотал головой, потом еще раз посмотрел на Христиана. Точно, у того по щекам бежали слезы. И это Хантера добило окончательно.
      – Ты что – чокнутый? – зло спросил он. – Да если бы я этого не сделал, ты сейчас был бы мертв. Понимаешь? Мертв окончательно и бесповоротно.
      – Почему это?
      – Потому что в драках с черными магами раненых не бывает. Или мертв, или жив. Иного не дано. Так вот ты лично был бы сейчас мертв. И на моей совести сейчас были бы не только охотники, здоровые, сильные мужики, знавшие, на что шли, а еще и юный сопляк, которого я вовремя не шандарахнул по голове, чтобы он не лез туда, где его присутствие совершенно нежелательно. Ты хоть понимаешь, что мы победили буквально чудом? Если бы не этот дракон, которому вдруг захотелось помочь нам, кретинам, решившим совершить групповое самоубийство, мы бы полегли все до одного, даже не нанеся черным магам серьезного урона. Все, понимаешь? И после этого...
      Он вдруг понял, что уже кричит, и резко замолчал. Потому что это была слабость, непростительная для охотника и вдвойне непростительная для учителя. Потому что на самом деле он кричал это не Христиану, а себе. И ученик, по большому счету, тут был совсем ни при чем. Он говорил то. что думал. Это было его право.
      Кстати, существовала еще одна причина, может быть, самая главная.
      Что сделано – то сделано. И изменить ничего уже нельзя. Нельзя повернуть колесо времени вспять, переиграть все по-другому, исправить ошибки, не дать погибнуть друзьям.
      Нельзя. Сделано. Припечатано. Изменению не подлежит.
      Остались лишь воспоминания и, конечно, угрызения совести. Впрочем, он тоже знал, на что шел.
      Хантер махнул рукой, подошел к Иону, устроившемуся на небольшом пригорке, и, сунув кинжал за пояс, сел рядом с ним. Ион молча вынул из кармана коробочку сигарет, выудил одну, сунул в рот, другую протянул Хантеру.
      Они прикурили, сделали несколько затяжек, и тогда Ион сказал:
      – А все-таки мы победили.
      – Могли и проиграть, – буркнул Хантер.
      – Но все-таки победили. Понимаешь? Утерли этим мерзавцам нос. Конечно, остались еще те, в городах, и с ними придется повозиться. Но главное – сделано.
      – Да, главное – сделано, – согласился Хантер. – Но кто будет его заканчивать? Мы, втроем? Я, ты и Христиан?
      – Появятся новые охотники, – убежденно сказал Ион. – Они уже есть. Надо прошерстить те приюты, в которых маги отбирали себе учеников. Теперь делать это будет некому. А мы... мы вырастим из этих мальчишек новых охотников.
      – Возможно, ты прав, – кивнул Хантер. – Только надо все это хорошенько обдумать.
      – Вот и обдумаем. Время у нас теперь есть.
      Он выкинул окурок и посмотрел сначала в сторону долины, потом туда, где лежали трупы охотников и черных магов.
      – Пошли? – спросил Хантер. Встав, он кинул окурок на землю и придавил каблуком ботинка.
      – Хоронить наших? – спросил Ион.
      – Мы их похороним, – сказал Хантер. – Только сначала надо осмотреть долину. Мы должны убедиться, что никому из черных магов не удалось уцелеть. И еще лендлорды... Их было двое. Одного сжег дракон. А куда делся второй?
      – Скорее всего, дракон накрыл их обоих. Если бы один из них уцелел, он бы уже до нас добрался.
      – Конечно, ты прав. Но все-таки надо проверить. На всякий случай.
      Хантер вытащил из-за пояса магический кинжал. И как только его ладонь ощутила шероховатую, очень удобную рукоятку, почувствовал, как к нему возвращаются собранность, воля-, уверенность в себе.
      Потому что ничего еще не кончено. Да, они победили, да, у врага сломан хребет. Но понадобятся еще годы и годы, для того чтобы можно было уверенно сказать, что в этом мире больше никогда не будет черных магов.
      И сейчас он должен перестать терзать себя бесполезными угрызениями совести. Для них нет времени. Надо пойти и для начала хотя бы убедиться, что в долине и в самом деле не осталось ни одного черного мага.
      Пойти и убедиться.
      Он посмотрел на Христиана.
      А тот уже стоял на ногах, и в руке у него, конечно, был кинжал, а глаза так и светились надеждой. И вовсе не нужно было смотреть на его нити судьбы, чтобы определить, о чем он сейчас думает. Конечно, о том, как было бы здорово, если бы один маг все-таки уцелел. Лично для него.
      – Понятно, – хмыкнул Хантер. – Значит, ты готов?
      – Еще бы, – сказал Христиан.
      – А ножкой от стула меня по голове бить не будешь?
      – Если ты больше никогда не станешь обзывать меня «сопляком».
      – Не буду.
      – Ну, тогда и я не буду. Так мы идем?
      – Конечно, идем. Только ты будешь держаться в пяти шагах позади меня. И если ты сейчас рискнешь мне возражать или надумаешь выкинуть очередную штучку, опять получишь по кумполу. И будешь отдыхать до тех пор, пока мы не сделаем все дело. Дошло?
      – Дошло, – вздохнул Христиан.
      – Вот то-то, – сказал Хантер.
      – Ладно, – добродушно сказал Ион. – Кончай его запугивать. А то вырастет у тебя не охотник, а маменькин сынок.
      – Вот обзаведешься собственным учеником, будешь воспитывать его, как пожелаешь. А моего не тронь... И вообще, дай-ка еще одну сигарету.
      Хантер взял у Иона сигарету, прикурил ее и с наслаждением затянулся табачным дымом. А потом они пошли к долине. Хантер и Ион рядом, Христиан – на пять шагов сзади.

* * *

      Ха, эти болваны все-таки победили. Кот спрыгнул с ветки, с которой наблюдал за пустырем, и остановился, чтобы принюхаться. Удостоверившись, что поблизости нет хищников, которые могли бы угрожать его драгоценной жизни, он неторопливо побежал через пустырь, туда, где начинался проход в долину.
      Итак, люди победили других людей. Потом они немного отдохнули и отправились посмотреть, из-за чего же они все-таки резали друг другу глотки.
      Можно держать пари, что они сейчас в хорошем настроении. А стало быть, наступил тот самый благоприятный момент; которого он так долго ждал. Еще одно. последнее усилие, и он обзаведется настоящим хозяином. И наверняка сможет отдохнуть. А также съесть чего-нибудь вкусненькое.
      У людей наверняка после такой яростной драки разыгрался аппетит. А что делают люди. когда хотят есть? Правильно, они насыщаются. Так неужели ни один из этих проглотов не пожалеет и не накормит заодно жалкого, бездомного, мечтающего о новом хозяине котика?
      Конечно, накормят. А уж после этого они попались. Тот, кто накормит его в первый раз, сделает это и во второй. А там и в третий. Кот самодовольно мяукнул.
      Кстати, а куда делся тот, кого он называл своим новым хозяином? Сбежал? Спрятался внутри долины? Решил сдаться на милость победителей?
      Может быть, еще не все кончено, и тех троих уцелевших в схватке людей ждет в долине «очень душевный» прием? Да нет, не похоже. Скорее всего этот новый хозяин и в самом деле сделал ноги. Попросту – смылся.
      А это значит, что из двух возможных вариантов остался только один. Какой? Ну конечно, победители. Кто-то из этой троицы. Кто именно? Ну-у-у... может быть, тот, который помоложе... Вот именно. Скорее всего – он.
      Кот остановился, плюхнулся на бок и с состраданием посмотрел на свои лапы.
      Между прочим, людям, на их ходулях очень даже хорошо. Вон они у них какие длинные. А его бедные лапки... Эх, сейчас бы отдохнуть. А потом попить теплого молочка. И снова отдохнуть. Уйти в страну снов... надолго... очень надолго.
      Кот почувствовал, что у него слипаются глаза, и, поспешно вскочив, побежал дальше.
      Кукиш. Фигушки. Дуля.
      Заснуть, когда до конца осталось совсем немного! Проспать самый ответственный момент! Такую глупость он себе позволить не может.
      Вперед, к молоку и теплой лежанке. К ласковой руке хозяина и вкусной пище. К уважению и безопасности.

* * *

      Там, снаружи, что-то происходило. Первый лендлорд был в этом почти уверен. Либо его вероломный подчиненный наконец-то вступил в сражение с охотниками, либо потерял к нему всякий интерес. По крайней мере, он уже некоторое время не делал попыток разрушить возведенную первым лендлордом защиту.
      Нелогично. По всем прикидкам получалось, что второй лендлорд должен быть заинтересован в том, чтобы покончить с ним как можно быстрее. Однако он почему-то медлил.
      Неужели в этом все-таки виноваты охотники? Если этот недоумок вступил с ними в бой, то может и проиграть. Почему – может? Наверняка проиграет. И потеряет все, чего они достигли в этом мире, может быть, даже погубит дерево. Кретин. Болван. Недоумок. Имбецил. Все было учтено, все рассчитано. Он, первый лендлорд, мог покончить с этими возомнившими о себе черт знает что людишками одним ударом, мощным и эффективным. Причем так. чтобы это кое-кому запомнилось надолго. Так, чтобы кое-кто из черных магов призадумался. А стоит ли устраивать заговоры, пытаться подставить своим учителям подножку, стремиться захватить власть? Стоит ли идти против тех, кто способен покончить с такими сильными врагами, как охотники, всего лишь одним мощным ударом?
      И ведь все, все было для этого готово. Судьба, казалось, сама дала ему в руки все козырные карты.
      Бомба. А также вампирша, управляя которой можно было ее скинуть на головы охотников в самый подходящий момент.
      Если бы не этот честолюбивый недоумок...
      Первый лендлорд вдруг понял, что уже некоторое время испытывает самые настоящие, неподдельные эмоции. Более того, он не только их испытывает. Они его переполняют, они его захлестывают, не давая мыслить логично и холодно, так, как он это привык делать многие, многие сотни лет.
      Кстати, а почему?
      Может быть, потому, что он утратил большую часть своих воспоминаний, сам разрушил их, пытаясь спасти собственную жизнь? Может быть. потому, что большая часть его сознания теперь представляла выжженную пустыню, и, стало быть, уровень его мышления катастрофически снизился. Наверняка он сейчас не дотягивал даже до второго лендлорда, а то и до третьего, четвертого...
      Главное, он сейчас был жив. И единственное, что от него требовалось, это уцелеть и в дальнейшем. Для того чтобы все, кому надо, узнали о предательстве, совершенном вторым лендлордом, для того чтобы его удалось остановить. То, что произошло в этом мире, не должно остаться тайной для других лендлордов. И предатель должен быть уничтожен.
      Месть? Чушь! Какая, к дьяволу, месть?
      Просто монстр, которым стал второй лендлорд, не остановиться. Он уже не может остановится. Он познал вкус убийства себе подобных, и теперь, где бы он ни находился, чем бы ни занимался, его будет тянуть совершить это еще раз. А потом еще, и еще... И с каждым разом он будет становиться все сильнее и сильнее. А если ему удастся продержаться достаточно долго, то остановить его уже не сможет никто. И это будет концом всех лендлордов.
      Первый лендлорд пришел в такой сильный ужас, что ему захотелось немедленно запомнить это чувство, сделать из него самый лучший экспонат своей памяти, поместить его...
      Он вовремя остановился.
      Какие могут быть воспоминания? И куда он собирается их помещать, если большая часть его памяти разрушена? Да и не время сейчас для подобного.
      Он должен действовать. Причем немедленно. Если узурпатор сейчас и в самом деле сражается с охотниками, то после окончания поединка, независимо от его исхода, он, первый лендлорд, проиграет.
      Если победит второй лендлорд, то он обязательно вернется, чтобы его прикончить. Причем тогда у него будет время и силы, чтобы пробить барьер, сделанный из воспоминаний. Если победят охотники, то они разрушат священное дерево. И тогда ему уже не удастся уйти из этого мира. Он останется в нем навечно. А если точнее, то до тех пор, пока его не обнаружат охотники. Первый лендлорд сильно сомневался, что они не попытаются его убить. Причем, учитывая, что у него почти не осталось сил, это будет сделать довольно легко.
      Вот так. Выбора нет. И если он хочет остаться в живых, если он желает остановить предателя, то должен действовать. Немедленно.
      Существовала только одна загвоздка.
      Затишье, а также уход из его сознания второго лендлорда могли быть всего лишь хитростью. Самой элементарной ловушкой. И стоит ему убрать защитный барьер, как последует новое вторжение. Причем второй раз создать такую же мощную защиту он уже не сможет.
      «С другой стороны, – сказал себе первый лендлорд, – у меня нет времени на то, чтобы действовать осторожно и расчетливо. Надо рискнуть. Может быть, первый раз в жизни».
      Осознание этого наполнило его новыми, доселе неведомыми ощущениями. И опять, для того чтобы их запомнить, не было ни времени, ни сил.
      Осторожно убрав защитный барьер, первый лендлорд стал лихорадочно восстанавливать основные функции своего сознания. Через некоторое время он уже настолько в этом преуспел, что, замирая от страха и неуверенности, сумел выпустить первую следящую нить.
      Конечно, она была пока еще тонкой и очень слабой. Но все-таки позволила осмотреться.
      Осмотр первого лендлорда порадовал. Ни предателя, ни охотников поблизости не было. Может быть, они еще сражались. Может быть, они даже уничтожили друг друга. Это, конечно, было бы самым лучшим исходом, но, как все самое лучшее, наименее вероятным.
      «Нет, – сказал себе первый лендлорд. – И не надейся. Кто-то из них победил. Или вот-вот победит. А поэтому давай-ка, дружок, ползи к священному дереву. Защита и спасение только там. И если ты успеешь до него добраться, то получишь доступ к энергии. Единственное, что тебе сейчас нужно более всего прочего, это энергия. Много энергии. Для того чтобы восстановиться и, конечно, для того чтобы отомстить».
      Первый лендлорд пополз к священному дереву, еще даже до конца не восстановив двигательные функции организма. У него было ощущение, что время стремительно уходит. Если он не успеет слиться с деревом до того, как его заметит одна из выигравших схватку сторон, кто бы это ни оказался, его песенка будет спета.
      А поэтому – вперед. Расходуя последние капли энергии. Несмотря на пронзающую тело жуткую боль. Вперед. Когда до дерева осталось всего несколько шагов, первый лендлорд почувствовал, что его энергия настолько иссякла, что он может и не доползти.
      И тогда он решился на самый последний шаг. Убрал следящую нить, сэкономив тем самым жалкие крохи энергии, и пополз вслепую. Благо разминуться с деревом уже было невозможно.
      Он дополз. И, чувствуя, как его сознание буквально вопит от боли, вызванной нехваткой энергии, медленно создал нить, которая коснулась коры дерева, прошла через нее, соприкоснулась с наполнявшей дерево жизнью.
      Он дошел! Он сумел!
      Чувствуя, как в него вливается энергия дерева, первый лендлорд рванулся ей навстречу. Он проскользнул в дерево, исчез в нем полностью, растворился. спрятался. Теперь он был в безопасности. Теперь он победил.

* * *

      Стало быть, вот тут они, эти гребаные черные маги, и жили? – мрачно сказал Ион.
      Хантер задумчиво почесал за ухом и еще раз окинул залу взглядом.
      – Да нет. Скорее всего тут жили их хозяева. Эти самые лендлорды.
      Христиан пнул носком ботинка большой деревянный кубик, и тот с грохотом покатился по выложенному мраморными плитами полу.
      – А это еще для чего? – спросил юноша. – Они тут в кости играли?
      – Вряд ли, – сказал Ион. – Наверное, кубик служил им для каких-то упражнений. Или, может быть, они здесь проводили всякие магические ритуалы. Вообще эти их хозяева, лендлорды, как ты их называешь, были довольно странными созданиями. Как они хоть выглядели?
      Хантер потер лоб, потом ответил:
      – Да как тебе сказать? Больше всего они похожи на осьминогов, только головы у них почти человеческие. Рот, нос, глаза. И щупальцев у них не восемь, а пять.
      – Б-р-р... уродцы какие-то, – сказал Христиан. – И все-таки жаль, что не пришлось ни с одним из них схлестнуться. Уж мы бы им показали.
      – Скорее, они бы показали нам, – промолвил Ион. – Если у них было пять щупальцев, то совершенно понятно, почему они могли одновременно управлять большим количеством нитей судьбы.
      – Ага, понятно, – согласился Хантер. – Кстати, не пора ли нам продолжить осмотр?
      Они пошли дальше и вскоре попали в еще один зал. Потом были тесные клетушки, в которых хранились одежда и инструменты младших магов. потом еще какие-то подсобные помещения, здоровенная кухня, кладовые, зал для занятий.
      Наконец дворец кончился. Магов не было и в помине.
      – Похоже, они выгнали на пустырь всех, кого смогли, – заключил Ион. – Никого больше в этой долине нет. Пошли, похороним наших и вернемся в город. Не нравится мне здесь. Что-то здесь неладно, совсем неладно. Может, раздобудем пару ящиков динамита и через месяц-другой вернемся? Взорвем вход в долину, и в нее больше никто никогда не попадет. Как ты думаешь?
      – Может быть, – сказал Хантер. – Только еще одно дело у нас есть.
      – Какое?
      – Увидишь.
      Они вышли из дворца. Солнце уже успело подняться довольно высоко. В небе парила парочка каких-то странных, похожих на аистов птиц. Вокруг дворца были разбиты поросшие короткой зеленой травкой газоны, но пахло почему-то пылью и полынью. Словно они находились посреди сожженной зноем степи.
      – Так какое у нас еще осталось дело? – спросил Ион.
      – Священное дерево, – сказал Хантер. – С ним что-то надо сделать. Спилить, выкорчевать, уничтожить. Понимаешь, это не совсем дерево. Это словно бы проход в тот мир, из которого к нам явились лендлорды. Если дерево уничтожить, они больше никогда не появятся.
      Ион сплюнул себе под ноги и задумчиво почесал за ухом.
      – И как мы это сделаем?
      – Не знаю, – пожал плечами Хантер. – Что-нибудь придумаем. Давай сначала на него посмотрим.
      – Хорошо, давай.
      Они отправились к дереву, благо идти было недалеко.
      Дерево окружала высокая стена. Попасть к нему можно было через огромные ворота, в данный момент широко распахнутые.
      Хантер покачал головой.
      Дверь открыта, и можно смело заходить. Лозунг над входом в любую мышеловку.
      Ион хмыкнул и слегка улыбнулся.
      – Кажется, нас ждут.
      – Давай проверим, – предложил Хантер. – Христиан, держись в стороне. Что-то тут нечисто.
      Юноша скорчил недовольную мину, но все-таки остановился, не доходя до ворот шагов десять.
      «Вот и молодец, – подумал Хантер. – И охотник из мальца получится хороший. А первого черного мага он убьет скоро, очень скоро. Но только не сейчас и не здесь».
      Он осторожно приблизился к воротам, бросил почти равнодушный взгляд на дерево, поскольку сейчас было не до того, чтобы его рассматривать, и быстро оглядел огороженное забором пространство.
      Ничего опасного он не увидел, если не считать двух каменных големов, расположенных по обеим сторонам от дерева. Здоровенные, высеченные из базальта, со свирепыми, тупыми лицами и огромными руками.
      Гм, стражи... А-что, почему бы и нет?
      Ион встал рядом, окинул взглядом дерево и занялся рассматриванием каменных истуканов.
      Через полминуты он тихо кашлянул и сказал:
      – Если что-то тут и есть, то эти два болвана.
      – Похоже, – сказал Хантер. – Только сами они двигаться не будут. Все-таки черные маги, да и лендлорды, не волшебники вроде Ангро-майнью. Заклинание оживления им не по зубам. А вот управлять ими с помощью нитей – это они вполне могут. Давай-ка посмотрим на этих стражей поближе.
      – Только осторожнее, – предупредил Ион. – . Возможно, ловушка срабатывает, когда к ним приближается чужой.
      – А как еще иначе? – ухмыльнулся Хантер. – Значит так, тебе тот, что слева, а мне – который стоит справа. Договорились?
      – Угу.
      Стараясь особенно не приближаться к голему, Хантер зашел сбоку и, конечно, увидел. От правой ноги голема к дереву шла тонкая нить пестрой расцветки. Такой он за всю свою жизнь еще не видел. Очень сложная нить, и, наверное, изготавливать ее лендлордам пришлось долго. А может, и нет.. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.
      Хантер бросил взгляд на Иона и спросил:
      – Видишь?
      – Еще бы, – буркнул тот – Что будем делать?
      – Резать нити, что же еще? Только это надо сделать быстро, очень быстро.
      – Хорошо. На счет три.
      Хантер взял кинжал поухватистее, быстро досчитал до трех и ринулся к своему голему.
      Когда лезвие кинжала перерезало нить, та тоненько тренькнула, ни дать ни взять тетива от лука. Единственное, что големы успели, это со страшным скрипом повернуть к ним головы да коротко зарычать. И все. На большее их не хватило.
      Хантер вытер вдруг выступивший на лбу холодный пот и взглянул на Иона. Тот покачал головой и сказал:
      – Ага, ну и фокусы у этих лендлордов. Они аккуратно обошли големов стороной и встретились на дорожке, ведущей к дереву, в десяти шагах от него.
      – Кстати, ты заметил, что управлявшие этими големами нити протянули так, что заметить их можно было только с близкого расстояния? – спросил Хантер.
      – Ну и что?
      – А то, что младшие маги близко к дереву не подходили. И стало быть, этих нитей не видели. А лендлорды наверняка втирали им, что управляет этими големами какое-то сложное, недоступное пониманию людей волшебство.
      – Может, и так, – согласился Ион. Хантер взглянул в сторону ворот. Христиан, конечно, не выдержал и уже стоял возле них, ждал, когда ему разрешат приблизиться. Хантер кивнул, и юноша кинулся к ним едва ли не бегом.
      – Это и есть священное дерево? – спросил он, останавливаясь рядом с Хантером.
      – Точно. Оно самое. Для младших магов оно было деревом мира, лендлорды называли его священным деревом, – сказал Хантер.
      Он повернулся к дереву лицом и тоже посмотрел на него. И вдруг понял, что перед ним и в самом деле необычное дерево. Да и дерево ли это?
      Оно было не очень высоким, но зато имело очень толстый ствол, могучие ветки, увенчанные широкими листьями и множеством округлых, смахивающих на маленькие бочонки плодов, покрытых лоснящейся кожурой. Были даже какие-то мелкие насекомые, летающие возле плодов, что-то там делавшие, может быть, откладывавшие личинок.
      И все-таки у Хантера было ощущение, словно он смотрит на некое живое существо, способное дышать, чувствовать, думать, действовать. А еще ему казалось, что он стоит на вершине горы, и дерево является каким-то жутким провалом, пропастью, которая его притягивает, словно магнитом, пытается заставить прыгнуть вниз, в темноту и вечное падение, прямо сейчас, забыв обо всем, раздирая легкие истошным, бессильным криком...
      – Да-а-а... – несколько растерянно сказал Ион. – И что же мы с ним сможем сделать?
      Хантер пожал плечами и, все еще частично находясь под властью наваждения, промолвил:
      – Уничтожим.
      – Как?
      – Не знаю, как именно, но мы должны это сделать. Иначе в один прекрасный день в этот мир из него посыплются новые лендлорды. Может быть, уже завтра. Или сегодня.
      – А давайте его все-таки взорвем, – предложил Христиан.
      – Чем? – спросил Ион.
      – Порыскаем в кладовых дворцов лендлордов. У них там чего только нет. Наверняка и взрывчатка найдется. Можно еще попробовать поджечь. Дерево должно гореть.
      – Вряд ли, – сказал Хантер. – Мне кажется, эта штука может и не загореться. Уж больно она странная.
      – Точно, – поддержал его Ион. – Штучки с огнем оставим на самый крайний случай. Слишком уж просто. Мне кажется, лендлорды должны были придумать какую-то защиту на тот случай, если их священное дерево кто-то попытается поджечь. А вот поискать взрывчатку стоит. В кладовых лендлордов и в самом деле чего только нет.
      – Ну, тогда пошли? – предложил Христиан.
      – Да, пойдем, – сказал Хантер.
      Однако с места он не тронулся. Стоял, смотрел на священное дерево, чувствуя, как в голове зарождается, кристаллизуется какая-то странная мысль.
      «А ведь это дверь, – вдруг подумал Хантер. – Дверь в тот мир, из которого к нам пришли лендлорды. И может быть, не стоит ее уничтожать? А вместо этого шагнуть к дереву, пройти через дверь и свалиться этим тварям прямо на голову, оказаться в мире, где они дома, где они чувствуют себя в полной безопасности. И если это сделать достаточно быстро, то можно прикончить их всех, всех. И навсегда избавить от угрозы нашествия не только наш мир, но еще и множество других. Наверняка эти любители обделывать делишки чужими руками орудуют и в других мирах. Может быть, таких миров десятки, сотни».
      – Мы идем? – спросил Христиан.
      – Да, конечно, – сказал Хантер, но с места не тронулся.
      И тогда Ион вдруг крепко ухватил его за руку и оттащил на несколько шагов от дерева.
      – Это зря, – сказал он. – И что бы ты ни придумал, все это чушь. И не надо на эту штуку долго смотреть. Опасно.
      – Точно, опасно, – машинально повторил за ним Хантер.
      Он очнулся как-то вдруг разом, словно сбросил с себя наваждение. И ему, конечно, стало стыдно. Потому что все, о чем он только что думал, было полной чепухой. Потому что они не лендлорды и не смогут пройти через дерево в их мир. А если и смогут, то что они могут сделать там, двое взрослых и ученик, почти еще мальчишка? Ну конечно, только погибнуть. Быстро, бесславно и бесполезно.
      – Идем, – сказал Ион. – Поставим кладовые этих лендлордов на уши.
      И они пошли прочь от священного дерева. А когда отошли от него шагов на пятнадцать и даже миновали ворота, из дерева выскочила толстая бирюзовая в желтую крапинку нить и с резким свистом метнулась к ним.

* * *

      Первый лендлорд восстанавливался. Он знал, что, для того чтобы восстановиться полностью, ему понадобится очень много времени. И конечно, этого времени у него не было. Именно поэтому он в первую очередь восстанавливал органы, служившие ему оружием.
      И не нужно было обладать большим умом, чтобы сообразить, что они ему скоро понадобятся. Очень скоро. Наверняка даже раньше, чем восстановятся окончательно.
      Нет, лендлорд вовсе не собирался драться с узурпатором. В этом отпала необходимость, хотя бы потому, что узурпатор, и первый лендлорд знал это совершенно точно, – погиб. Он узнал об этом. слившись в деревом.
      Он знал даже, как именно погиб тот, кто до недавнего времени назывался вторым лендлордом. Дерево получило об этом подробную информацию, вплоть до того мгновения, когда узурпатора коснулся огонь.
      Дракон. Кто бы мог подумать? Здоровенная, чешуйчатая, крылатая ящерица, одна из прилетавших раз в году, резвившихся в меру своего ума и силы, а потом, так и не обратив внимания на долину, возвращавшихся в свой мир.
      Почему он надумал помогать охотникам? Как они заставили его это сделать? В то, что дракон напал на его соплеменника по собственной воле, первый лендлорд не верил. Он просто не видел причин, по которым тот мог это сделать. Причем в самый неподходящий для лендлордов момент Совпадение? Нет, таких совпадений не бывает. Или все-таки...
      «Нет, – решил первый лендлорд. – Это шуточку и подготовили, и блестяще воплотили в жизнь охотники».
      Как они заставили дракона работать на себя, пока узнать было невозможно. Однако потом, когда восстановление будет закончено и лендлорд снова вернет себе утраченную силу, он это сделает.
      Умение управлять драконами. Очень полезная штука. Лендлорд решил, что должен ему научиться. Но только потом... потом...
      А пока неплохо было бы узнать, чем закончилась схватка.
      Первый лендлорд надеялся, что младшие маги все-таки победили. Конечно, его соплеменник погиб. Но к тому времени, когда это случилось, дела охотников обстояли не лучшим образом. Если младшие маги не ударили в грязь лицом, то ему не о чем беспокоиться.
      А если ударили?
      Лендлорду очень хотелось выпустить несколько следящих нитей и наконец узнать, в чем там дело. Но этого делать было нельзя. Пока, по крайней мере. Если победили охотники, то они могут эти следящие нити заметить. И конечно, догадаются, что один из лендлордов остался жить. И конечно, определят, где он скрывается. И сделают что-нибудь с деревом. Сохранить священное дерево! Это сейчас было самым главным. Пока оно существует, существует и проход в этот мир. Если с деревом что-то случится, ни один лендлорд не попадет в этот мир несколько следующих сотен лет.
      А значит, нужно проявить терпение и ждать, ждать. Рано или поздно кто-то придет к дереву. Либо младшие маги, либо охотники. Вот тогда-то он все и узнает.
      Именно поэтому лендлорд сидел внутри дерева, восстанавливался, ждал и даже не пытался высунуть из него хотя бы одну нить.
      И дождался.
      Пришли охотники. Всего лишь трое, причем один из них явно был учеником.
      «Сколько их уцелело после сражения? – думал лендлорд. – Только эти? Или есть еще кто-то, кто сейчас обыскивает долину?»
      Он видел, как два охотника обезвредили каменных големов, и не сделал попытки им помешать. К чему? Эти истуканы для серьезной схватки не годились. Они вообще стояли здесь на тот случай, если какой-нибудь слишком прыткий младший маг попытается как-то повредить дереву.
      Охотники покончили с големами и. остановившись в нескольких шагах от дерева, стали его рассматривать. К ним присоединился ученик. Время от времени они перебрасывались фразами.
      Лендлорд выпустил самый кончик одной из своих нитей и стал слушать их разговор. Его он интересовал чрезвычайно. К тому времени, когда охотники вознамерились уйти, он уже знал все, что его интересовало.
      Во первых: их и в самом деле осталось только трое. Во вторых: они намеревались убить дерево. В третьих: сейчас они отправлялись искать взрывчатку.
      Лендлорд знал, что она там есть. Причем найти ее не очень сложно. Стало быть, не пройдет и нескольких часов, как охотники вернутся и убьют дерево.
      Вывод: этого нельзя допустить ни в коем случае. И попытаться убить охотников нужно сейчас. Почему? Да потому что сейчас они этого меньше всего ожидают.
      И несколько часов, в течение которых враги будут искать взрывчатку, не решают ничего. Этого времени на то, чтобы более-менее восстановить себя, не хватит А вернувшись со взрывчаткой, охотники будут вести себя более осторожно. Кроме того, если он нападет на них именно тогда, то подвергнет дерево дополнительной опасности. Для того чтобы взорвать самодельную мину, нужно не очень много. Если он не убьет охотников сразу, то они, чего доброго, еще успеют это сделать.
      «Вот сейчас, – решил первый лендлорд, – я сделаю это одним очень быстрым ударом. Пока еще на моей стороне неожиданность. Не использовать ее было бы глупо».
      Охотники собрались уходить. Один из них почему-то все еще медлил. И это лендлорду было на руку. Он быстро прикинул, чем располагает.
      Негусто, очень негусто.
      Он может выпустить всего лишь две боевые нити. Если ему очень повезет, то он убьет ими двух взрослых охотников. Останется ученик. Но в одиночку повредить дереву он не сможет. Скорее всего, увидев смерть своих старших товарищей, он кинется наутек. А стало быть, станет неопасен.
      Вот только что он, первый лендлорд, станет делать, если промахнется? Безропотно ждать, когда его прикончат? Нет, что угодно, только не это. Что?
      И тогда он стал просматривать ресурсы, заложенные в священное дерево при его создании.
      К тому времени, когда охотники в полном составе пошли прочь от дерева, он нашел...
      Когда-то, при создании дерева, в него заложили еще одно свойство. Создавать поле-ловушку. Если ее активизировать, то он сможет поймать охотников в плен и удерживать их сколько угодно времени.
      Отлично! Даже если он промахнется, то у него будет достаточно времени, чтобы что-то придумать.
      Между тем охотники уходили. Вот-вот они достигнут границы действия поля.
      Первый лендлорд решился.
      Он активизировал поле-ловушку. Когда из дерева вырвалась нить поля-ловушки и ринулась к охотникам, лендлорд мгновенно развернул ее до размеров купола шагов трех-четырех в диаметре и накрыл этим куполом всех трех охотников.
      Браво! Получилось!
      Тотчас же вслед за этим лендлорд ударил по охотникам боевыми нитями. Один из них был убит. Второму удалось увернуться. Более того, выхватив кинжал, охотник перерезал боевые нити и приготовился обороняться.
      «Поздно, – чувствуя восхитительное по силе и чистоте удовлетворение, подумал первый лендлорд. – Капкан захлопнулся. Я выиграл».
      Через некоторое время выяснилось, что он ошибся.
      Поле-ловушка лишь на треть состояло из нитей судьбы. Большая его часть являлась некоей энергетической субстанцией, созданной лендлордом, давным-давно отправившимся в один из отдаленных миров. Как действует это поле, из чего оно состоит, первый лендлорд не знал. Собственно, это его не сильно и интересовало. Главное – эта штука удерживала охотников на месте, и их магические кинжалы не могли причинить ему вред.
      Действительно, не могли. А нитям судьбы, из которых состояла меньшая часть поля, – еще как! Оставшийся в живых охотник сообразил это достаточно быстро.
      Приказав ученику сесть в центре поля и не мешаться под ногами, он стал методически перерезать все нити, до которых смог добраться. Поле держалось, однако с каждой перерезанной нитью оно все больше и больше теряло энергию и, стало быть, слабело.
      Охотник отбросил использованный магический кинжал, забрал другой у своего мертвого товарища и принялся за дело.
      Вот тут-то лендлорд и понял, что его план потерпел фиаско. Еще полчаса, час – и поле-ловушка настолько ослабеет, что охотнику удастся выбраться. Не нужно обладать большим умом, чтобы понять, что он предпримет дальше.
      И если он, лендлорд, сейчас же не придумает, как этого мерзавца уничтожить, дерево погибнет:
      Вампирша!
      Ну да, она самая. Как он мог забыть? Если только эта тварь не надумала избавиться от бомбы, то охотнику скоро придет конец. Конечно, взорвать бомбу так близко от дерева было рискованно. Осколки, возникшие в результате взрыва, могли повредить дереву.
      Однако выбора не было. Пусть даже дерево пострадает. Его раны можно залечить. Самое главное, чтобы оно осталось здесь, в этом мире, чтобы не закрылась дверь.
      Первый лендлорд немедленно отправил несколько нитей на поиски вампирши. И конечно, он ее обнаружил. Причем ему не пришлось ее долго искать. Эта тварь опять устроилась на ближайшем дереве и спокойненько себе наблюдала за всем происходящим в долине.
      Взять ее под контроль не составило труда. Порывшись в памяти у вампирши, лендлорд обнаружил, что она оставила бомбу совсем неподалеку, возле растущего на краю пустыря дерева. После этого осталось только отправить ее за этой бомбой.
      Короче, не прошло и получаса, как вампирша уже повисла метрах в десяти над куполом поля-ловушки. Теперь требовался лишь правильный расчет.
      Первый лендлорд решил, что уберет поле-ловушку в тот момент, когда бомба полетит вниз. В этом случае охотники не успеют отбежать так, чтобы оказаться вне радиуса взрыва.
      «Да, на этот раз ошибки не будет, – решил первый лендлорд. – Охотникам конец. Я – победил».
      Он заставил вампиршу повернуть кольцо, активизировавшее бомбу. Оставаясь летучей мышью, сделать это было нелегко. Но кольцо все же было повернуто.
      До взрыва осталось восемь секунд.

* * *

      Кот подкрался к воротам и осторожно заглянул внутрь. Ничего особенного внутри забора не было. Так, стояло какое-то дерево.
      Ну большое, ну красивое. Но толку-то ему с этого?
      Люди. Они были там. Кот лег на живот, внимательно посмотрел на людей и испытал жуткое разочарование.
      Эти полудурки опять занимались своими глупыми играми. Теперь их осталось всего двое, причем тот. третий, судя по всему умер совсем недавно.
      «Эге, – подумал кот. – Количество хозяев стремительно сокращается. Если так пойдет дальше, то скоро их не останется вовсе».
      Он покачал головой и решил, что пока приближаться к людям, не говоря уже о том, чтобы завязать с ними знакомство, – не стоит.
      Пусть они закончат все свои идиотские дела, например, избавятся от дурацкого купола, который зачем-то создали над собой, и уж тоща он сделает все, что нужно. Если только к этому времени и в самом деле будет кого назвать своим хозяином.
      Психи... И еще раз психи... И в довесок, третий раз психи...
      Кот презрительно усмехнулся и попытался прикинуть, стоит ли сейчас отправиться на охоту. По всему выходило, что стоит. Мышей в этой долине водилось видимо-невидимо. А он как раз испытывал жуткий голод. Решено, он отправится заморить червяка и вернется через часик-другой, чтобы проверить, чем занимаются люди. И если они не одумаются, ну тогда... он просто будет вне себя.
      Прежде чем уйти от ворот, кот еще раз взглянул на дерево...Он вздрогнул.
      От дерева отходила очень знакомая нить судьбы. Просто ну очень знакомая. Кукольник! Тот самый, которого он так долго считал своим новым хозяином.
      Кот от возбуждения даже мяукнул.
      Где он, где?
      Кот увидел. Один конец нити уходил куда-то прочь, но другой-то, другой... Он уходил в проклятое дерево, был его частью.
      Это могло означать только одно. Что вот эта деревяшка, это будущее полено, этот корм для древоточцев и был тем, кого он называл будущим хозяином, кукольником, будь он неладен.
      Кот пришел в ярость.
      Так подло и цинично его еще не обманывали. Сверхподло и сверхцинично. Причем не только обманули, но еще и жестоко надсмеялись. И кто? Убогая, наверняка прогнившая до самого основания деревяшка. Водила его за нос. Выставила полным кретином, олухом царя небесного, жалким недоумком. Заставила совершать всяческие глупости, бегать, хитрить, подвергать свою драгоценную жизнь опасности.
      А ведь он мог бы проделать этот путь с комфортом, в безопасности, на плече какого-нибудь человека. И даже более того – вообще никуда не отправляться. Он мог найти себе хозяина прямо в городе. Да, прямо там, может быть, в соседнем доме.
      Последняя мысль кота доконала. Он пришел в такую ярость, что издал хриплый, утробный вой, Все его здравомыслие исчезло напрочь. Сейчас, в данный момент, он не мог думать уже ни о чем, кроме мести.
      Собственная безопасность? Чушь! Он забыл о ней. Ее не существовало.
      Главное – отомстить. Все остальное не имеет никакого значения. Абсолютно! Он должен отомстить, даже если ему придется заплатить за это собственной жизнью.
      Кот бросился к дереву, мечтая только об одном – вонзить в него когти, зубы и терзать, рвать, кусать эту подлую деревяшку, так жестоко его обманувшую.
      Кусать! Рвать! Царапать!
      Он уже не видел, что над прикрывавшим людей куполом появилась сжимавшая в лапах знакомый ему округлый предмет огромная летучая мышь. А если бы и увидел, то не обратил внимания.
      Ну – мышь, ну – летает, ну – что-то притащила. Какое это теперь имеет значение?
      Когда люди и прикрывавший их дурацкий купол остались позади, кот на секунду остановился, но только для того, чтобы вновь издать хриплый, яростный вопль.
      Враг, ну держись! Я иду!
      Он прыгнул вперед, и тут ему на глаза попалась идущая от дерева нить судьбы. Нить принадлежащая врагу. Его собственность, часть его тела.
      Доводы разума? При чем тут они? Кот вовсе не думал о том, что не сможет причинить дереву существенного ущерба. Он вообще уже ни о чем не думал, кроме как о мести. Просто нить была ближе.
      Кот бросился к ней. Нить была тонкой, слабой, и кот перервал ее одним ударом лапы, вооруженной острыми как бритва когтями. Лисандра повернула кольцо и приготовилась швырнуть бомбу вниз.
      До взрыва оставалось восемь секунд.
      Секундой позже кот перервал нить, благодаря которой лендлорд держал вампиршу под контролем. На то чтобы осознать, что она теперь свободна, ей хватило всего лишь секунды.
      За последующие две секунды Лисандра успела очень много. Прежде всего она поняла, что в лапах у нее находится бомба, которая вот-вот взорвется, . и если она от нее немедленно не избавится, то погибнет. Конечно, можно было швырнуть бомбу вниз и постараться улететь как можно дальше. Но там, внизу, был Хантер.
      Что-что, а уж убивать его вампирша не хотела. Стало быть...
      Она приняла решение и что было силы отшвырнула бомбу в сторону. Чисто случайно это оказалась именно та сторона, в которой стояло дерево. Бомба упала к самым его корням.
      Вампиршу это ничуть не интересовало. Вернувшись в человеческий вид, она стала камнем падать к земле, к Хантеру. И это было сделано не случайно.
      Лисандра совершенно четко просчитала, что уж ей-то осколки бомбы большого вреда не нанесут. А если и нанесут, то раны заживут очень быстро. В то время как Хантер, самый обычный человек, мог запросто погибнуть. Для того чтобы отправить его на тот свет, хватило бы и осколка размером с горошину. Спасти его можно было только одним образом. Упасть рядом, сшибить его с ног и прикрыть своим телом. Никакого героизма. только голый, холодный расчет. Вот только ничего у вампирши не получилось.
      Не долетев до земли несколько метров, она врезалась в невидимый купол. Крыша его была округлая и очень упругая. Вампиршу отшвырнуло прочь. Она упала шагах в пяти от купола, плашмя, на что-то живое и мягкое. Оказавшееся под ней существо протестующе замяукало. Действуя скорее на уровне рефлексов, чем сознательно, Лисандра схватила его и крепко прижала к груди.
      Теперь, зная о том, что Хантера защищает какой-то невидимый купол, очевидно, вызванный волшебством охотников, она могла подумать и о собственном спасении. А стало быть – дай бог вторые ноги!
      Все еще крепко прижимая к себе орущего и яростно царапавшего ее руки зверька, вампирша вскочила и бросилась прочь от дерева. Она даже успела сделать пять шагов и ничком кинуться на землю.
      Потом взорвалась бомба.

* * *

      Хантер прислонился спиной к остаткам дерева, щелчком сбил с рукава куртки маленькое пушистое семечко, здорово смахивающее на семечко одуванчика, и посмотрел на Христиана. Тот уже присел на корточки и теперь сосредоточенноченно гладил кота. На правой щеке у юноши красовался здоровенный синяк, куртка была перемазана землей. Кот тоже выглядел довольно потрепанно, но под рукой Христиана подобострастно выгибал спину и блаженно мурлыкал. Хантер хмыкнул и сказал:
      – Кажется, он признает тебя за хозяина– А чего? – пожал плечами Христиан. – Возьмем его с собой. Собственно, он нас спас.
      Прогнать его было бы верхом неблагодарное.
      – Это точно, – согласился с ним Хантер. – Возьмем его с собой.
      – А меня? – спросила Лисандра, сидела прямо на траве, на самом солнцепеке.
      Она задорно улыбнулась, показывая ослепительной белизны зубы, и недвусмысленно подмигнула Хантеру.
      – И тебя тоже, – сказал тот. – Если ты, конечно, этого хочешь. Только ты, кажется, забыла – мы охотники.
      – А я – вампирша, – весело сказала Лисандра. – И что же вы теперь со мной будете делать? Пойдете в ближайшую рощицу, вырежете осиновый кол и, проливая горькие слезы по моей загубленной жизни, воткнете мне его в сердце?
      Она снова улыбнулась, поймала целую горсть летавших в воздухе семян и кинула их в сторону Хантера. Семена были очень легкие и, не долетев до охотника, повисли в воздухе пушистым белым облачком.
      Хантер подумал, что на месте Лисандры он бы себя так беспечно не вел. Все-таки это были семена священного дерева. Кто знает, как они действуют? Да и семена ли это в самом деле?
      Насколько он помнил, у черных магов был ритуал, согласно которому они каждый год открывали один плод священного дерева, брали десятка полтора семян и, проделав с ними какие-то таинственные манипуляции, развеивали их по ветру. После этого они торжественно сжигали оставшиеся семена, и ритуал заканчивался. Смысл его так и остался для Хантера полной тайной.
      А жаль. Чем-то он был для магов очень важен. И вряд ли они рассеивали семена священного дерева для того, чтобы оно распространилось по всему миру. Будь так. то хотя бы некоторые из этих семян уже могли и прорасти. Однако этого не случилось. Во всем мире пока существовало только одно священное дерево.
      Существовало.
      Хантер покосился на оставшийся от дерева пенек и вдруг понял, что за последние пятнадцать минут он сильно уменьшился. Наверняка он будет уменьшаться и дальше.
      «Ну и ладно, – подумал Хантер. – Мы и добивались того, чтобы эта штука убралась из нашего мира. Интересно, что останется на месте пенька, когда он исчезнет вовсе? Яма? Ровное место?»
      И еще семена... Все-таки чем они являются? Когда бомба разнесла дерево, выяснилось, – что каждый висевший на его ветках плод был под завязку набит этими семенами. Причем вполне созревшими. Почему лендлорды открывали только один плод в год?
      Хантер устало прикрыл глаза. Все тело у него болело, словно его усердно обработали молотильным цепом. Теперь можно было отдохнуть. И забыть, к чертовой бабушке, обо всем... обо всем... даже о семенах священного дерева.
      После взрыва их всех буквально засыпало этими семенами, и если они в самом деле чем-то опасны, суетиться поздно. Остается только ждать и надеяться, что пронесет.
      – Кстати, – сказал Христиан. – Лисандра., а тебе обязательно пить именно человеческую кровь? Вампирша хитро улыбнулась.
      – А тебе обязательно есть пирожные, пить пиво, лопать жаркое? Может быть, ты можешь прожить на заплесневелых сухарях и обычной воде?
      – Если надо будет, то смогу, – твердо сказал Христиан. – Если будет очень надо.
      – А я – нет, – сказала Лисандра. – И вообще, я пошутила. Нужны вы мне! Вот посижу с вами, отдохну и полечу по своим делам. А если вы надумаете меня сейчас пришить, то лучше и не пытаться. И выслеживать меня смысла не имеет. Как вы заметили, солнечный свет для меня теперь не опасен. А стало быть, мне вовсе не обязательно спать днем. Как вы меня теперь выследите?
      Хантер подумал, что она права. Конечно, она – монстр, которого следует убить. Вот только сейчас у них не было для этого не сил, ни возможности. И вообще, почему именно эта вампирша постоянно появляется на его пути? Случайность ли это? Почему она раз за разом спасает ему жизнь? Даже сейчас. Ведь она запросто могла швырнуть бомбу в него. Причем убила бы одним ударом двух зайцев. Уничтожила бы опасного врага и избавилась от бомбы. Несмотря на это, она швырнула бомбу в сторону, в дерево.
      Почему?
      Может быть она в него влюблена?
      Хантер улыбнулся.
      Нет, так не бывает. Любовь монстра и охотника на монстров?
      А впрочем... почему и нет? По крайней мере это предположение многое объясняет. Очень многое.
      Он открыл глаза и с интересом посмотрел на Лисандру.
      Та сейчас же приняла очень недоступный вид и, снова собрав в воздухе горсть семян, кинула их в Христиана. Юноша взял на руки кота, подошел к Хантеру и, сев рядом, спросил:
      – В самом деле, что мы с ней будем делать?
      – А ничего. – сказал Хантер. – Она права. Если мы сейчас затеем драку, то она нас хорошенько отделает. Тебе надо было спросить о другом. Что она намерена делать с нами?
      – Ладно, живите, – Лисандра милостиво махнула рукой. – Я не такая, как вы. Мне вовсе не обязательно, увидев кого-то на себя не похожего, сейчас же стремиться его во что бы то ни стало убить.
      – Впрочем, – сказал Хантер, – у меня есть ощущение, что мы еще встретимся.
      – Конечно, – промолвила вампирша. – Эта история еще не закончена. У нее будет продолжение. Обязательно будет. Потом.
      Она довольно хихикнула, потянулась за новой порцией семян и вдруг удивленно уставилась на Хантера.
      – У меня что, рога выросли? – спросил тот. Лисандра судорожно сглотнула, потерла глаза и снова посмотрела на Хантера, а потом и на Христиана. Лицо ее становилось все более и более удивленным.
      – Что происходит?
      Хантер встревожился всерьез. Лисандра была не из тех, кто занимается глупыми шутками.
      – Не знаю, как насчет рогов, – хихикнула вампирша. – Но какие-то странные разноцветные нити у тебя на голове выросли точно. С ними у тебя довольно забавный вид.
      – Нити? – ошарашенно переспросил Хантер.
      – Ну да, они самые, – Лисандра весело засмеялась. – Кстати, они, оказывается, есть даже у кошки. Вот потеха-то, вот умора.
      – Умора... – мрачно сказал Хантер. – Значит, это все очень смешно?
      – Да что происходит? – спросил Христиан. – Ну, нити она какие-то увидела.
      – Нити? – Хантер ударил себя кулаком по ноге. – Нити судьбы, вот что это. Понимаешь? И она их видит... Теперь дошло?
      – Но с чего она вдруг стала видеть нити судьбы?
      – Из-за семян священного дерева. Сказав это, Хантер нервно вытащил из кармана сигарету, прикурил ее и зло посмотрел на Лисандру.
      – Ага, – сказала вампирша. – Стало быть, я стала такой же, как вы? И тоже могу заниматься всякими штучками-дрючками? Видеть нити судьбы, обходить стороной проклятия?
      – Мало видеть нити судьбы, – назидательным тоном сказал Христиан. – Надо еще в них разбираться. Знать, что они обозначают. Понимаешь? А этому нужно учиться. Интересно, кто возьмет тебя в ученики?
      – Все равно, – весело хохотнула вампирша. – Теперь вам меня ни в жизнь не поймать.
      Хантер поморщился.
      При чем тут Лисандра? Дело совсем не в ней. А в семенах, вот в чем.
      Он теперь знал, для чего маги каждый год проводили ритуал открытия плода священного дерева. Для того, чтобы появлялись новые люди, способные видеть нити судьбы. Маги рассеивали семена по ветру, и те разлетались по всему миру. Может быть, семена даже каким-то образом умели находить людей, обладающих определенными свойствами.
      Да, наверняка умели. Иначе как можно объяснить, что среди тех, кто вдруг начинал видеть нити судьбы, были только мальчики? А может быть, и не умели. Может, эти свойства придавали им лендлорды? Что-то же они делали с семенами, перед тем как развеять их по ветру? Сигарета обожгла ему пальцы, и Хантер машинально отбросил ее в сторону.
      Да, скорее всего верно последнее предположение. И доказательство у него перед глазами. Лисандра. Женщина. Да еще, к тому же, и вампирша.
      – Эй, Хантер, послушай, – сказал Христиан. – Но если эти семена такие вредные, то их надо немедленно уничтожить.
      – Поздно, – ответил охотник. – Большую часть их унес ветер. Они такие легкие, что будут летать долго, очень долго. И конечно, разлетятся по всему миру. Миллионы и миллионы семян.
      – Дьявол меня побери! – воскликнула вампирша.
      – Вот-вот, – почти ласково сказал Хантер. – Пройдет совсем немного времени, и большая часть населения этого мира тоже станет видеть нити судьбы. Лисандра, как ты думаешь, сможет ли человек, способный видеть нити судьбы, определить по ним, что идущий навстречу прохожий – вампир?
      – Чтоб вы все сдохли, – пробормотала вампирша. – Получается, бросив в это дерево бомбу, я...
      – Конечно, – кивнул Хантер. – Когда бомба взорвалась, наш мир изменился. Собственно, с этого момента мы уже живем в другом мире. Через несколько месяцев, когда последние семена найдут своих людей, преобразование будет закончено.
      Христиан восхищенно присвистнул.
      – Это получается, что все люди этого мира станут охотниками?
      – Нет, просто они получат талант видеть нити судьбы. Почти все. Конечно, на чью-то долю семян не хватит, кто-то останется обыкновенным человеком. Но чувствовать он себя будет, словно слепой среди зрячих.
      – Но ведь я тогда умру с голоду, – жалобно сказала Лисандра.
      – Не обязательно, – промолвил Христиан. – Просто тебе придется перейти на заплесневелые сухари и обычную воду. Удовольствия в этом мало. но с голоду ты не помрешь.
      – Лучше уж помереть, – глухо проговорила Лисандра.
      – Твое дело, – сказал Христиан. – Кстати, через несколько месяцев тебе для этого будет достаточно всего лишь выйти на улицу и пожелать крови первого встречного.
      Он снова машинально погладил кота, и тот блаженно замурлыкал, всем своим видом давая понять, что готов для нового хозяина на что угодно, вообще на что угодно. И если ему так уж хочется, то согласен терпеть его неуклюжие ласки хоть до скончания века... Но все-таки лучше бы он их прекратил.
      Кот ловко вспрыгнул юноше на колено, устроился на нем поудобнее и сейчас же заснул.
      – И таким образом, – сказала вампирша, – мне остается только одно. Употребить оставшееся время на то, чтобы добраться до ворот миров и эмигрировать.
      – Угу, только эмигрировать, – согласился Хантер. – Может быть, в одном из соседних миров великой цепи тебя ждет просто роскошное житье. Вдруг там слыхом не слышали о вампирах и даже не представляют, как с ними бороться?
      – Вам, кстати, тоже придется несладко. – мстительно сказала Лисандра.
      – Ничего, что-нибудь придумаем, – промолвил Христиан. – Ты лучше подумай о себе.
      Вампирша скорчила презрительную гримасу, но ничего не сказала. Вид у нее становился все более задумчивым. Христиан посмотрел на кота и уже протянул руку, чтобы его погладить, но вдруг опустил ее и тоже о чем-то задумался.
      «Все верно, – подумал Хантер. – Сейчас, прежде чем что-то предпринимать, нужно хорошо все обдумать».
      Он вытащил из кармана новую сигарету и, закурив ее, попытался прикинуть, что им, в самом деле, делать дальше.
      Семян священного дерева становилось все меньше. Ветер потихоньку уносил их прочь, поднимал все выше и выше, для того чтобы рассеять по всему миру.
      Четыре существа, расположившиеся возле все уменьшающегося пня священного дерева, почти не двигались. Наверное, им надо было куда-то спешить и что-то делать, но пока они предпочитали не действовать, а думать.
      Даже кот. Он не спал, а всего лишь делал вид, что спит.
      Нет, на самом-то деле ему жутко хотелось уйти в мир снов, но он мужественно в себе это желание подавлял.
      Он лежал закрыв глаза и думал о том, что неплохо было бы отправиться на охоту и поймать жирную мышь. А лучше двух. Вот только он боялся, что новый хозяин за время его отсутствия опять совершит какую-либо глупость и погибнет.
      Хватит, этот от него не уйдет. Конечно, этот новый хозяин пока еще не умел гладить кошек так, как они это любят. Но ничего, он научится. Кот почему-то был в этом уверен.
      По крайней мере сейчас он добился того, чего хотел. Обзавелся хозяином. Остальное – приложится. Уж он, кот, об этом позаботится. Надо только все хорошенько рассчитать...
      Христиан думал о том, что теперь им с Хантером и в самом деле придется туго. Но они выкрутятся, что-нибудь придумают. Уж во всяком случае, без куска хлеба не останутся. Самое главное, что они победили. Жаль, конечно, что ему не пришлось участвовать в сражении. Ну да ничего. Осталось еще много черных магов в городах. Кто-то их должен уничтожить. А кто, если не они с Хантером? Надо только сделать так, чтобы Хантер убедился, что он уже совсем настоящий охотник, и перестал его опекать.
      Лисандра думала о том, что у нее в запасе есть по крайней мере пара месяцев. Потом в этом мире станет жарко. Но даже и тогда она сможет в нем продержаться какое-то время. На сухарях и воде.
      Может быть, ее любовь к Хантеру была последствием наложенного проклятия, может быть, нет. Сейчас это не имеет никакого значения. Для того чтобы сделать охотника своим, его надо превратить в вампира. Лично она сможет это сделать через двадцать лет. Значит, за оставшееся время она должна найти соплеменника, готового сделать укус, передающий обычному человеку вампирские качества.
      Времени мало, но попробовать стоит. Чем черт не шутит, когда бог спит?
      Конечно, она могла бы попробовать и другой вариант. Кто мешает ей отправиться в один из соседних миров, найти там могущественного волшебника и попросить его излечить ее от вампиризма?
      Конечно, это был вариант, так сказать, на крайний случай. Но все-таки, может быть, стоило попробовать?
      Хантер думал о том, что новый мир, который возник сегодня, будет совсем другим. Конечно, черные маги никуда не денутся. Да и мало ли на свете просто плохих людей? Вот только те, кто раньше против них был бессилен, сегодня получили в руки неплохое оружие.
      Знание.
      Отныне подлецы и негодяи больше не смогут прятаться под масками приличных людей. И тот, кто замыслил обмануть своего ближнего, не сумеет это сделать, поскольку его выдадут нити судьбы. И люди вдруг узнают о своих знакомых и близких много нового. И многое из этого нового им не понравится. И если они не научатся мириться с недостатками своих ближних, не станут терпимее, этот мир погибнет в братоубийственной войне, где каждый будет воевать с каждым.
      Но нет. Люди выживут. Они приспособятся и к этому, как приспособились ко многому другому. Просто отныне они смогут более точно определять, кто чего стоит. И может быть даже, те, кто заслуживает уважения, его получат, а те, кого действительно стоит презирать, превратятся в изгоев.
      Черные маги? Отныне они потеряли все свое могущество. И для того чтобы бороться с ними, охотники больше не нужны. Каждый в любом из захваченных черными магами городов увидит их паутину, поймет, чем она является и, конечно, начнет действовать. Когда взорвалось священное дерево. и его семена разлетелись по всему миру, черные маги потеряли свое главное преимущество – анонимность. Произойдет это не сразу, поскольку пока на стороне черных магов есть еще одно преимущество – умение манипулировать нитями судьбы. Вот только долго они им пользоваться не смогут. И те из них, кто поумнее, уже сейчас должны сбежать в какой-нибудь другой мир. Тот, кто этого не поймет, обязательно погибнет.
      Хантер вздрогнул.
      Он вдруг понял, что уже не нужен этому миру. Ни он, ни Христиан. Их способности больше не являются чем-то уникальным. Конечно, некоторое время им придется учить простых людей читать нити судьбы, но обязательно, и очень скоро, многие ученики догонят и перегонят своих учителей. И вот тогда им, Хантеру и Христиану, придется выбирать. Либо становиться простыми обывателями, либо вслед за черными магами уйти в другие миры, туда, где в них еще нуждаются, где, возможно, никто еще и не подозревает о том, что рядом с ним живет кто-то, способный управлять судьбами, заставить любого человека помимо его воли служить своим корыстным и злым целям.
      Хантер подумал, что он наверняка предпочтет уйти. Не сможет он стать обыкновенным обывателем, уже не сможет. Христиан? Вот ему придется выбирать. И Хантер не уверен, какой Христиан сделает выбор. Слишком долго юноша бродяжничал, слишком долго не имел собственного дома. И он, Хантер, если Христиан решит остаться, отговаривать его не станет. В конце-концов это его выбор, его судьба.
      Еще он подумал, что через поколение мир может вновь стать прежним. Это произойдет, когда умрет большинство тех, кого коснулись семена священного дерева. Хотя... кто знает? Охотниками и черными магами становились сплошь мужчины. Семена священного дерева не трогали женщин. Почему? Может быть, этого хотели черные маги?
      И если это так, то почему они не хотели, чтобы появлялись женщины, способные видеть нити судьбы? Почему обрабатывали семена священного дерева так, чтобы они передавали свои свойства лишь мальчикам, полностью игнорируя девочек? Может, потому, что женщина, наделенная такими способностями, передаст их своим детям? И если он прав, а интуиция подсказывала Хантеру, что он не ошибается, не значит ли это, что новый мир, возникнув, уже никогда не исчезнет?
      Хантер хотел было вытащить из кармана сигарету, но тут же о ней забыл.
      До него вдруг дошло, что ничего конечного в этой жизни не бывает. И обязательно новый, только что возникший мир станет развиваться. А умение читать нити судьбы, умение ими манипулировать будет совершенствоваться. И неизбежно появятся те, кто, используя эти умения, научится маскировать свои нити судьбы, подделывать их, скрывать.
      Рано или поздно история сделает виток. Снова появятся мошенники, способные с помощью поддельных нитей судьбы обманывать своих ближних, просто ловкачи и преступники, черные маги. Черные маги? Да, конечно, именно они. Только эти новые маги будут более сильными, более могучими и, конечно, более жестокими. А если появятся черные маги, то возникнут и охотники. И все повторится сначала. Правда, священного дерева, которое надо взорвать, уже не будет. И вполне возможно, в будущем черные маги победят. Избежать этого уже невозможно.
      Если только... Если только этот мир, живущие в нем люди, все, или по крайней мере большинство, не изменятся. Люди нового мира должны лучше понимать, что такое добро, а что зло, они обязаны научиться бороться со злом. А еще они должны стать более мудрыми, чтобы не порождать борьбой со злом нового зла.
      Если это произойдет, то новых черных магов не появится.
      Умение видеть нити судьбы само по себе ничего изменить не может, как сама по себе не может ничего изменить возможность во всеуслышание говорить правду. Просто оно ставит мир перед выбором. Куда идти, к добру или ко злу? Оно указывает, где они находятся, и оставляет за людьми право выбора.
      «Все правильно, – сказал себе Хантер. – Все логично. Этот мир должен сделать выбор. И если он повернет ко злу или хотя бы останется на месте, не пойдет дорогой добра, неизбежно, как раковые опухоли, снова появятся черные маги. И мир погибнет, потому что миры, в которых всю власть взяли черные маги, неизбежно погибают».
      Он все-таки вытащил из кармана сигарету, но не прикуривал ее, мял в пальцах.
      Выбор. Этот мир должен сделать выбор. И чем скорее, тем лучше. Сам, неосознанно. Живущие в нем люди получили сегодня либо чудесный дар. либо вечное проклятие. Чем именно станет этот дар, зависит от того, как они его используют.
      И как-то подтолкнуть их в нужную сторону невозможно. Они должны все решить сами. И как можно скорее. Пока еще этот выбор можно сделать.
      Сами.
      Хантер подумал, что никуда он из этого мира не уйдет. Хотя бы потому, что он здесь нужен. Конечно, усилия одного человека почти ничего не решают. Но он должен, он обязан сделать все возможное, чтобы этот мир повернул в нужную сторону, сделал правильный выбор. А для этого...
      Они сидели и думали. Четыре существа, недалеко от все уменьшающегося пня священного дерева. Каждый из них знал, что пора начинать действовать. Но они сидели и думали. Пока.