Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Карми

ModernLib.Net / Фэнтези / Кублицкая Инна / Карми - Чтение (стр. 21)
Автор: Кублицкая Инна
Жанр: Фэнтези

 

 


— Это та девица, из-за которой Рыжий потерял голову.

— Ну-ну, — возразила Карми, — Рыжий голову так просто не потеряет, и уж во всяком случае не из-за меня.

— Он принял на себя вину за то, что упустил тебя, — объяснил Ролнек.

— Ты-то в этом виноват не меньше его, — ответила Карми.

— Виноват, — согласился Ролнек. — И что с того? — Он обернулся к девушке в вытертых штанах и келани, которая только что подошла к столу и собралась было сесть: — В чем дело, Гелати? Почему опаздываешь?

— Старик задержал, — ответила Гелати. — У нас в Ралло, оказывается, объявилась знатная особа. — Она окинула оценивающим взглядом Карми. — Но на знатную ты что-то не похожа, госпожа, — добавила она вольно.

— Меня зовут Карми.

— К услугам твоим, госпожа Карми, — преувеличенно почтительно поклонилась девушка.

— Меня зовут Карми, а не госпожа и не как-нибудь еще, — последовал упрямый ответ.

— Карми! — фыркнула Гелати. — И имени-то такого нет! — Она растолкала мальчишек и села за стол напротив Карми.

— Что ты топорщишься? — упрекнул Ролнек гостью. — Я еще летом сказал Логри, что ты из высокой семьи.

— С чего ты взял? — отозвалась Карми. — Неужто я так похожа на знатную даму?

— На знатную даму — нет, конечно. Но крови ты самой благородной, аоликанской, держишься вольно, а такая привычка за один день не возникает, да и уши у тебя…

— Что «уши»? — подозрительно переспросила Карми.

— Дырочки для серег у тебя длинные — сразу видно, что серьги тяжелы были. А простолюдинкам тяжелые серьги запрещено носить королевским указом.

Карми задумчиво потрогала мочку уха, уже год как забывшую тяжесть серег.

— А Смирол этого не заметил, — хвастливо продолжал Ролнек. — Знала бы ты, как ему попало от Старика за ненаблюдательность !

— Если бы не Смирол, — напомнила Карми, — вы бы не заметили моего побега из Инвауто.

— Да, — согласился Ролнек. — Уж это точно.

— Если бы вы не заметили меня, я бы почти наверняка погибла, — говорила Карми. — Я ведь вплавь хотела одолеть пролив между Ваунхо и берегом, а там течение сильное, меня бы в море унесло.

— Да-а, пожалуй, — кивнул Ролнек, раздумывая. — Лодки сильно сносило.

— Так что Смирол спас меня, — завершила Карми.

— Можно и так сказать…

— Да здравствует Смирол! — насмешливо воскликнула Гелати. — Он спас знатную даму и достоин награды.

— Ты что-то имеешь против Смирола? — обернулась к ней Карми.

Гелати не ожидала вопроса и чуть не поперхнулась.

— Рыжий над Гелати смеялся, — вдруг сказала одна из девушек, сидевших на другом конце стола.

— О, еще бы! Он ведь Особенный! — наконец выговорила Гелати. — Представляешь ли, госпожа моя, он механику изучал — это в свободное-то время, когда отдыхать положено.

— Что же плохого в механике? — вяло отозвалась Карми. — Механика — дело полезное.

— Да для кого дело? — возразила Гелати. — Для хокарэма?

— Чудной он — Смирол, — снисходительно проронил Ролнек.

— А где он сейчас? — поинтересовалась Карми.

— В Байланто, — ответил Ролнек. — Сама высокая госпожа Байланто-Киву приезжала выбрать себе хокарэма. И выбрала, — фыркнул Ролнек. — Самого что ни на есть лучшего…

Карми после паузы произнесла:

— Не знаю достоинств сидящих за этим столом молодых людей, но, если бы мне предложили выбирать между тобой и Рыжим, я бы выбрала Рыжего.

— Почему? — запальчиво отозвался Ролнек, уверенный, что по сравнению со Смиролом выглядит куда привлекательней.

Карми хотела было объяснить ему, что со Смиролом не в пример приятнее общаться, но в это время над ее ухом раздался грозный окрик:

— Что за посиделки?

Она подняла голову. Сердитый Герхо счел своим долгом разогнать разболтавшихся учеников. Карми улыбнулась. Она рассмеялась бы ему в лицо, если б знала, что Герхо только что получил от Логри выволочку за то, что тянет в Ралло бог знает кого. Появление бывшей сургарской принцессы создавало для Логри трудноразрешимые проблемы. С одной стороны, высоким особам обычай запрещал появление в замке Ралло, с другой — ради спокойствия Майяра принцессу Карэну надлежало удержать в своих руках. Куда проще жилось бы Логри, если бы Герхо не обратил внимания на девушку в хокарэмской одежде!

Решить обе проблемы одним махом было бы возможно, если отправить странную госпожу Карэну в Горячие ключи. Но, сообразил Логри, при ее-то прыти, девушку лучше иметь постоянно в поле зрения. Если она сумела пройти через храм Катахли, то кто может поручиться, что у нее в запасе нет больше сюрпризов, которые могут обмануть самого опытного хокарэма? Будь она не принцесса, а простая хэйми, Логри приказал бы ей неотлучно находиться около него, как говорится спал бы с ней в одной постели и ел из одной миски. Высокий же сан требовал уважения к этой голоногой девчонке.

Выход, который придумал Логри, ему не нравился, и в глубине души он был убежден, что совершает ошибку: Логри приставил к беглой принцессе Гелати.

Гелати была не в восторге от свалившейся ей на плечи обязанности, но ее мнения никто не спрашивал. Однако девушка, которую велел ей опекать Логри, показалась ей довольно занятной. Карми была похожа на хокарэми — и в то же время совершенно другая. «И это принцесса? — думала Гелати. — Да нет, Логри шутит!»

— Госпожа моя, — почтительно обратилась Гелати к Карми, — пойдем, я покажу тебе покои, где ты будешь жить.

Карми даже не повернула к ней головы.

— Госпожа, — Гелати коснулась ее плеча, — пойдем.

— Так ты ко мне? — обернулась Карми. — А я-то думаю, кого здесь госпожой называют… Ведь я — Карми, я говорила уже…

Издевка, явственно звучащая в словах Карми, могла бы рассердить любого, но не хокарэма. Гелати сказала:

— Логри велел называть тебя госпожой.

— Вот как? — Карми наконец встала с опустевшей скамьи. — Пойдем-ка поищем Логри.

Искать его не пришлось — он сам появился на пороге, собираясь завтракать.

— Мастер, — обратилась к нему Карми, — кто из нас путает? Кому я госпожа? Я просто Карми.

— Хорошо, — согласился Логри. — Карми так Карми. Но я полагал, приставляя к тебе служанку, что будет лучше, если она будет обращаться к тебе как это принято в Майяре.

— Служанку? — подняла брови Карми. — О, Логри! Я в растерянности. Зачем мне служанка? Я все могу делать сама.

— Тебе нужна служанка, — твердо сказал Логри. — Помимо всего прочего, Гелати будет присматривать за тобой…

— Тогда это называется совсем другим словом, — рассмеялась Карми. — И это меняет дело. — Она обратилась к Гелати: — Пойдем, сестренка…

Гелати привела ее в большую комнату на верхнем этаже Южной башни. Комната уже давно не знала жильцов: пыль и грязь лежали толстым слоем. В нише за обтрепанным занавесом стояла большая кровать — сколоченный из досок ящик, заполненный соломенной трухой и тряпками. Рядом с большим полукруглым окном валялся на полу щелястый щит-ставень; холодный осенний ветер свободно гулял в этом неуютном жилье.

«В том замке, где я хотела устроиться на зимовку, было бы не лучше», — равнодушно подумала Карми. Ни в какое сравнение с Руттуловым домом в Тавине эта комната идти не могла.

Но Гелати была настроена оптимистичней. Оглядев комнату, она далеко высунулась из окна и заорала, обращаясь куда-то вдаль:

— Эй, Караиту, а ну не бездельничай! Живо тащи сюда ведра с водой. А ты, Даллик, искупаться потом успеешь, идем помогать, слышишь?

Она сползла с подоконника и обернулась к Карми:

— Не переживай, сестренка, сейчас порядок наведем…

— Холодно здесь, — заметила Карми.

— Да нет, не очень, — отозвалась Гелати. — Хотя ты же южанка… Потеплее одевайся.

Она сорвала прикроватный занавес, расстелила на полу и стала сгребать на него слежавшуюся солому из кровати. Карми взялась помогать. Пришла Даллик — девушка, которая за завтраком сказала, что Смирол смеялся над Гелати; заглянула

Нелама, поманила за собой Даллик, увела. Появился с двумя ведрами на коромысле коренастый подросток. Гелати тут же погнала его за стремянкой и палками — обметать пыль и паутину с потолка. Вернулась Даллик, принесла с собой три соломенных веника. Потом пришла еще одна девушка, Тануми, тоже взялась за работу.

Сначала Карми казалось, что подобный беспорядок за день разобрать не удастся, но уже через два часа комната преобразилась. Покоробившуюся ставню выкинули во двор. Ролнек в это время сколотил раму и обил ее промасленным полотном, он же поправил чуть покосившуюся расшатанную кровать и как следует укрепил жердь, на которую потом повесили новый занавес. Принесли гору душистого сена и заново наполнили, вместо матраса, ящик. Нелама дала Даллик плотные домотканые покрывала и пуховые подушки, полость из меха серого тохиара и этого же меха огромное одеяло из двух слоев шкурок, — действительно царское ложе. Карми с раннего детства не доводилось спать по-северному, в мехах, она с сомнением потрогала постель рукой, не решаясь лечь. Зато Гелати сомнений не имела: с воплем восторга прыгнула в кровать, потянув за собой Даллик. Даллик покорно откинулась в серый мех.

— И в самом деле хорошо, — мечтательно проговорила она. — Можно к тебе в гости приходить, Карми? Понежиться в постели…

Карми, решившись, легла рядом с ней и потянула на себя пушистое одеяло.

— Святые небеса, — вздохнула Карми. — Тепло, мягко… Век бы не вставала.

На лестнице послышались стуки и сопение. Спотыкаясь на неровных ступеньках, Караиту приволок почерневшую жаровню. Следом за ним Ролнек, с трудом поворачиваясь на тесной лестнице, внес широкую доску, с одной стороны обитую сеткой из бронзовых проволочек. Все это было поставлено в угол, и Ролнек велел Караиту принести растопку, а сам рухнул на кровать, придавив ноги Карми и Даллик. Даллик немедленно отогнала его. Ролнек откатился к краю кровати, растянулся во весь рост на спине, закинул руки за голову.

— Не постель, а чудо, — заявил он, кося глаз на Карми. — Хотя тебя, госпожа моя, такой постелью, наверное, не удивишь. Всю жизнь небось на таких спала?

— Нет, — отозвалась Карми. — Варварство какое — меховая постель…

— А я думала, вся знать в таких спит, — неожиданно проговорила Даллик.

— Зачем в Сургаре меховая постель? — возразила Карми. — У нас там тепло круглый год. Редко в какую зиму вода ледком покрывается.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво промолвил Ролнек. — Сургара вроде не южнее Ваунхо, а на Ваунхо зима бывает. Паршивая, правда, зима — слякоть да снежная каша.

— В Сургаре зима теплее, — сказала Карми. — Сургара от трех ветров горами закрыта, а с юга ветер не холод, а дождь приносит.

— Так ты мерзнешь, наверное, в одном келани? — спросила Даллик.

— Мерзну, — призналась Карми. — В Тавине в такую погоду уже в зимнем плаще ходила, а у вас здесь она летней считается.

На лестнице послышались привычные уже спотыкающиеся шаги. Караиту принес в охапке поленья и сложил в углу. Следом за ним тенью появился Логри. Увидев его, Ролнек и хокарэми тут же покинули постель. Карми села, натягивая на спину угол одеяла.

Логри осмотрел комнату, остановил взгляд на Карми:

— Как тебе твои покои? Все ли удобно?

— Чересчур роскошно, — ответила Карми.

— Ей нужна теплая одежда, — сказал Ролнек. — Она южанка — мерзнет.

— Нелама даст, — кивнул Логри. Карми спросила:

— Могу ли я приглашать твоих учеников в гости?

— Ты можешь распоряжаться ими, как тебе угодно, — сказал Логри. — Они должны знать, что ты из высокого сословия.

— Но, мастер… — начал Ролнек.

— Тебе запрещается только одно — покидать пределы замка, — продолжил Логри, не обращая на него внимания.

— Хорошо, — сказала Карми. — Да меня и не тянет никуда на зиму глядя.

Ее и в самом деле никуда не тянуло: замок Ралло, которого она так боялась раньше, оказался местом совсем не страшным. И радушие обитателей замка целебным бальзамом проливалось на сердце. Карми, правда, знала, что в этом радушии мало действительно дружеских чувств; она отлично понимала, что хокарэмы бесстрастно относятся к любому, кто не принадлежит к их замкнутому клану.

Карми быстро разобралась в порядках замка Ралло. Были они довольно суровыми, но как раз к пленникам отношение было самым мягким. Труднее всего жилось младшим ученикам — коттари; именно среди них была самая высокая в Майяре смертность, именно им доставалась жизнь, полная опасностей и тревог. Однако, если коттари ухитрялся дожить лет до четырнадцати, он считался уже взрослым, совершеннолетним, почти полноправным хокарэмом. В этом случае его называли уже гэнкар. После сурового детства жизнь гэнкара казалась райской, однако не надо забывать, что не всякий человек выдержал бы тренировки, которыми продолжали заниматься гэнкары. В это самое время к ним присматривались посланцы высоких принцев, подыскивающие своим господам хокарэмов. И после принесения клятвы кому-либо из майярских государей гэнкары становились товиахо-танай, «услужающими», или, как это точнее переводится с древнего языка, «рабами». Вывести хокарэма из этого состояния могла либо смерть хозяина — и тогда хокарэм назывался райи, «свободный», либо неизлечимая болезнь или тяжелое увечье — и тогда он становился гелаки, «отосланным».

Если вспоминать знакомых Карми хокарэмов, то Смирол был сейчас товиахо-танай, Ролнек — гэнкар, Гелати и Даллик — гэнкари, Таву-аро и Караиту — коттари, Логри и Герхо — райи, а Нелама — гелакин.

Стенхе, рыскающий по Майяру в поисках сургарской принцессы, считался товиахо-танай, а безвестно сгинувший Маву попадал в разряд «молчащих» — эрраи.

Распорядок в замке тоже был весьма прост — два раза в день звонили в колокол, созывая на завтрак и поздний обед; можешь приходить, можешь не приходить — никто не станет выяснять, почему у тебя нет аппетита. Коттари и гэнкары спали в одних и тех же комнатах, но если гэнкарам разрешалось заворачиваться в одеяла, коттари в суровые зимние ночи спали, сбившись в клубок, на жиденькой подстилке из соломы. Заболевшим тоже разрешалось взять одеяло, но много ли тепла могло дать оно в выстуженных комнатах замка, где спокойно гулял ветер? Одеждой коттари чаще всего были обноски, правда неизменно чистые — чистота среди хокарэмов считалась одним из важнейших условий здоровья. Гэнкары одевались в лучшие одежды, но и гэнкары, и коттари за пределами замка выглядели одинаково — старшие порой даже позволяли себе небрежность. Гораздо большее внимание хокарэмы уделяли обуви. Мальчишка мог быть почти голым даже в мороз, но у него обязательно были хорошие сапожки и две пары шерстяных носков. Сапожничание или вязание поэтому считались в замке Ралло отдыхом; портянки или крестьянская обувка — талари — полагались почти неприличными.

Девушки, насколько заметила Карми, одеждой почти не отличались от парней. Хотя хокарэмы довольно мягко относятся к женщинам, хокарэми никаких снисхождений не делалось. Хокарэми не женщина, считалось в Майяре. Удел женщины — рожать детей и вести хозяйство, а хокарэми трудно представить в таком качестве. По традиции велось, что хокарэми должны хранить невинность для своего хозяина, но практически мастера замка сквозь пальцы смотрели на любовные приключения гэнкари; главное, чтобы девушка не оказалась беременной. При этом за нравственностью мальчишек следили безукоризненно. Всякие любовные истории в стенах замка Ралло наказывались жесточайшим образом, хотя поведение их за пределами долины Горячих ключей оставалось неконтролируемым.

Гелати в этом отношении жизнь вела очень веселую и не видела в своем поведении ничего дурного. Она в первый же вечер спросила, не хочет ли Карми пригласить кого-нибудь из парней — погреть постель.

— Нет, — качнула головой закутавшаяся в одеяло Карми. — Ролнека, может быть? — настаивала Гелати, уверенная в том, что Карми смущается.

— Ролнека? — презрительно переспросила Карми. — Вот уж счастье-то…

— Можно и другого, — отозвалась Гелати, стоя на бортике кровати и поправляя сбившийся занавес.

— Ну уж нет, — заявила Карми. — Последней дурой буду, если позову в постель хокарэма. Меня все предают, а хокарэмы — дважды и трижды предатели.

— Неправда, — возразила Гелати. — Хокарэмы не предают.

— Предают, — сказала Карми. — Только делают это изощренно — так, что вроде и упрекнуть не за что.

— Ты о чем?

Карми вздохнула. Если бы Стенхе не скрывал от нее прошлой осенью, что в Сургаре затевается неладное! Он ведь что-то знал, Карми могла спорить, что знал и намеренно удерживал ее в Миттауре. А что делал Маву в долине Праери, когда его встретил Арзравен Паор? Он должен был находиться при Руттуле. Руттул послал его к ней? Когда? Только когда заболел, чтобы она помогла Руттулу добраться до глайдера и попробовала его излечить? Или же гораздо раньше — для того, чтобы опять-таки подольше удержать ее в Миттауре?

А ведь если бы она узнала о происходящем сразу же, как вести дошли до Миттаура, все могло быть. иначе. В глайдере есть механизм-лекарь, и, может быть, он сумел бы вылечить внезапно заболевшего Руттула. Кто виноват в том, что больной Руттул не смог добраться до глайдера, а супруга его, сургарская принцесса, в это время глазела на нтангрские храмы? Кто виноват в этом? Она, ее хокарэмы или же сам Руттул? Кто виноват? Он умирал, а она в это время готовилась праздновать Атулитоки. И когда она, догадавшись обо всем, мчалась в Сургару, он уже умер.

Карми подняла голову и глянула на Гелати. Гэнкари безмятежно спала.

Глава 14

Логри пришлось затратить немало времени, пока он разыскал Стенхе. Определенного его местонахождения он не знал, поэтому пришлось «распускать паутину» — слать гонцов-райи во все места, отмеченные в этом году бурной деятельностью сургарской принцессы. Удовольствие получилось довольно дорогое — по всем канонам «распускание паутины» на такой большой территории требовало групп хокарэмов численностью не менее трех человек, поэтому для прочесывания потребовалось тринадцать райи — трое на Лорцо, трое на Колахи, трое на Миттаур и четверо на Сургару. На Миттаур, если уж честно признаться, потребовалось бы гораздо больше, но отправить туда большую группу Логри не рискнул: уж очень нетерпимо в Миттауре относились к хокарэмам.

Карми ничуть не возражала против поисков, даже написала Паору письмо, в котором просила помочь. Паор немедленно ответил, что, к сожалению, гонцы несколько припоздали: Стенхе был у него, но уже давно ушел, не сообщив куда. Паор слал также сургарской принцессе свои наилучшие пожелания и небольшой подарок.

Тючок, который притащил в Ралло гонец, и в самом деле был не очень велик и довольно легок. В нем оказался полный убор миттауской княжны: платья, сорочки, нижние юбки, вуали, покрывала, узорчатые шали, браслеты, ожерелья, наголовные украшения и в довершение всего — роскошный плащ из пятнистого меха горного льва.

— Кажется, он сватается к тебе, — сказал Логри, глядя, как Карми перебирает подарки.

— Да, — согласилась Карми.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил хокарэм.

— Ничего, — отозвалась Карми. — Я не хочу выходить замуж. Да и права такого пока не имею. Прошел только год после смерти Руттула.

— Но не похоже, чтобы ты была в трауре, — заметил Логри.

— Руттул не хотел, чтобы я носила траур. И потом, видишь ли, Логри, если я надену траур, меня неправильно поймут. На родине Руттула траурный цвет — черный.

— Да, — усмехнулся Логри. — Черная одежда — это уже чересчур.

Черный цвет — цвет Ангела Судьбы, а Карми в последнее время объявила божество своим хэйо.

Логри бросил еще один взгляд на подарок и ушел. На лестнице он разминулся с Даллик. Та вошла и как зачарованная уставилась на разложенное на кровати платье.

— Я посмотрю, — спросила Даллик, неожиданно оробев. — Можно?

— Конечно, — улыбнулась Карми.

— Интересно, и каково чувствовать себя принцессой…— проговорила Даллик.

— Интересно? — переспросила Карми. — Раздевайся! Что глядишь? Раздевайся, сейчас примеришь…

Когда заявилась Гелати, ходившая за водой, Даллик стояла все еще полуодетая. Карми пристраивала к ее шее богатое ожерелье — настоящий воротник из золотых пластинок. Этот воротник был довольно высок, и Даллик тянула шею, пытаясь избавиться от его давления.

— У них что, шеи длиннее, чем у нас? — спросила она, переводя дыхание.

— Длинная шея — это очень красиво, — отозвалась Карми, возясь с застежками. — Погоди, сейчас эту цепочку освобожу. Вот… Так удобнее?

— Да.

Карми поправила застежку, потом, осмотрев ожерелье придирчивым взглядом, взялась надевать на Даллик тяжелый вышитый лиф.

— Помоги-ка, — бросила она Гелати. Гелати тронула шнуровку.

— Затягивай, — приказала Карми.

— О-ох, — выдохнула Даллик. — Дышать-то как?

— Терпи. Теперь подними руки. — Карми обрушила на нее шелестящее платье.

— Ты правильно надеваешь? — засомневалась Гелати. — Ожерелий же наполовину не будет видно.

— Они должны виднеться через кружево, — ответила Карми. — Все правильно, не беспокойся.

Она взяла кушак из золотой парчи и завязала на поясе узлом «цветок ириса», после этого велела сесть и принялась за волосы.

— Счастье твое, что волосы у тебя короткие, — заметила Карми. — Если бы у тебя волосы были как у меня раньше, пришлось бы часа два укладывать.

— Два часа! — ужаснулась Даллик. Ее волосы доходили до ключиц, но и с ними Карми провозилась довольно долго, пока не пристроила на голову Даллик пять золоченых гребней и налобник с крупными рубинами.

После этого Карми повязала на голову Даллик ажурную шаль, концы шали спустила за спину, скрепив на уровне лопаток золотым диском размером с ладонь. Затем пришла очередь наголовника — шапочки из золотых бусинок: Карми старательно укрепила его на голове Даллик, следя за тем, чтобы на лбу из-под него не выбивалась шаль. В золотые кольца у висков Карми пропустила еще одну шаль — очерчивающую овал лица и подчеркивающую подбородок.

— Теперь шубу? — спросила Гелати.

— Это плащ — керэна, — пояснила Карми.

Керэна сшит по странной моде — в нем сделаны коротенькие, по локоть, широкие рукава.

— Неудобно, — заметила Гелати. — В ветер мороз будет под плащом гулять.

— Какой мороз? — возразила Карми. — Миттауские женщины всегда дома сидят.

После керэна пришел черед вуали. Карми тщательно расправила складки и надела поверх меховую шапочку.

— Боже, — выдохнула Даллик. — А зачем же мы тогда все это золото на голову цепляли?

— Летом поверх вуали вот этот обруч надевают. — Карми показала литую золотую диадему с множеством подвесок.

Даллик скосила глаза на остатки наряда:

— О боги! Неужели все это должно висеть на мне? Карми оглянулась:

— Чертовщина, браслеты забыла. Гелати, придержи вуаль. Тяжелые браслеты сковали руки Даллик от кисти до локтя.

— Ой! — вскрикнула Даллик. — Кожу защемила.

— Извини, сестренка, — проговорила Карми. — А теперь, наконец, покрывало.

Она накинула на Даллик богато вышитое покрывало и отступила в сторону, любуясь делом своих рук.

— Ну как? — заинтересованно спросила Гелати. — Пошевелиться можешь?

Даллик сделала несколько шагов.

— Подумать только, — выговорила она. — Выходит, дамы эту красоту потом поливают.

— Да уж, — согласилась Карми. — До сих пор помню свое свадебное платье. Я в нем самостоятельно двигаться не могла — оно больше меня весило.

— Ужасно, — сказала Даллик. — Всю жизнь быть закованной в этот панцирь… Неудивительно, что тебя после нее к хокарэмской одежде потянуло.

— Как раз нет, — ответила Карми. — Разве ты ничего не слыхала о сургарском стиле?

— Ролнек идет, — воскликнула Гелати, прислушавшись к шагам на лестнице. — Удивим его, а?

Карми и Гелати нырнули за занавеску у кровати. Даллик осталась стоять посреди комнаты. До сих пор с Карми Ролнек обращался свободно, но сейчас, увидев даму, сияющую в солнечном луче богатством украшений и золотом вышивок, немного оробел. Вуаль скрывала лицо, и Ролнек решил, что это Карми.

— Что с тобой, госпожа принцесса? К чему такой блеск?

Из-за занавесок послышалось смешливое прысканье. Ролнек ринулся туда. Гелати и Карми, обнявшись, смеялись друг другу в плечо.

— О-ох, — выговорила Карми. — Стоит девку в золоченые тряпки обрядить — и она уже принцесса… О-ох… — Она рукавом вытерла веселые слезы.

— А это кто ж? — спросил Ролнек.

— А угадай, — предложила Гелати.

— Даллик, Тилина или Крати, — сказал Ролнек, собираясь приподнять вуаль.

— Ну нет, не заглядывай.

— Даллик, — уверенно сказал Ролнек.

— Почему Даллик?

— А Тилина и Крати — во дворе, — показал он в окно. Гелати выглянула:

— И верно. У-у, глазастый, и как тебя обмануть?

— Обманывать? — спросил Ролнек. — Зачем?

— Девочки! — закричала Гелати, высунувшись в окно. — Идите сюда, полюбуйтесь.

— Нет, — сказала Даллик. — Давай лучше я вниз спущусь. Хочется мастеру показаться и Неламе.

— Ты полагаешь, это так просто?

Даллик попробовала приподнять вуаль — покрывало поползло с головы. Гелати придержала покрывало и откинула вуаль назад.

— Ролнек, вперед, — скомандовала она юноше. — Будешь страховать, если Даллик оступится.

Ролнек вышел на лестницу, Даллик двинулась за ним. Стало слышно, как Ролнек отгоняет подозванных девушек:

— Назад, назад, мы уже спускаемся.

Даллик, изображая из себя знатную даму, преувеличенно охала и говорила томным голосом:

— О, неужели эти ступени никогда не окончатся?..

В этот день в замке Ралло царило веселье. Гэнкары откуда-то вытащили паланкин и, усадив в него Даллик, взялись носить его по замку и окрестностям. Все встречные мальчишки кланялись и выпрашивали у «госпожи принцессы» какие-то невероятные милости. Даллик кивала надменно и отвечала: «Я распоряжусь. Напомни, Гелати». Карми, войдя в роль, палкой принялась разгонять зрителей, когда с головы «принцессы» соскользнуло покрывало. Малышня со смехом разбежалась, чтобы, когда приличия будут восстановлены, снова собраться вокруг Даллик и ее свиты.

— Она совсем ребенок, — бормотала Нелама, глядя на поднявшуюся веселую суматоху.

Логри понял, кого Нелама имеет в виду.

— Она и есть ребенок, — отозвался он. — Балованный ребенок. Ей слишком многое разрешалось в доме Руттула. Правда, жизнь ее немножко побила в этом году… Но она быстро придет в себя.

Нелама смотрела на бывшую сургарскую принцессу и думала о том, что сегодня у нее хороший смех, идущий от души. А раньше, сколько видела ее Нелама, девочка улыбалась редко, да и сама улыбка ее была неприятной, недоброй.

— Отпусти ее на праздник Кавили, — сказала Нелама. — Зачем ей сидеть в замке?

Логри демонстративно поморщился. Неламе слишком приглянулась эта сургарская девчонка. Нелама ее жалеет. А нужна ли Карми жалость?

Глава 15

О прибытии Стенхе Логри узнал до его появления, правда гонец с сообщением не намного опередил хокарэма сургарской принцессы. Стенхе передвигался по Майяру с необычной для ею лет прытью. А был он уже немолод, и силы оставили его, когда Логри пришел к своему брату, отдыхающему после дороги.

— Что-то ты, приятель мой, плохо выглядишь… — проговорил Логри. Стенхе в ответ выругался, и это тоже было признаком его плохого самочувствия. Жизнь в Сургаре разнежила его, и события последнего года оказались слишком тяжелой ношей.

— Как я еще жив, не знаю…

— Видел уже свою госпожу?

— Что мне перед ее глазами в таком виде появляться…

— А ты не сомневаешься, что это именно твоя госпожа?

— Ты сомневаешься, я вижу.

— Уж очень она бойкая, брат. Хотя Арзравен Паор принял ее письмо за подлинное.

— Это она, — уверенно сказал Стенхе. — Не представляю другой такой девицы, которая стала бы разгуливать по Майяру в хокарэмской одежде.

Логри пожал плечами.

— Как ты мог упустить ее? — задал Логри вопрос, который его давно беспокоил. — Ты был болен? Ранен? И где Маву?

— Она не говорит? Логри качнул головой.

— И я тоже говорить не буду, — сказал Стенхе. — Мне еще во многом надо разобраться.

Считалось неприличным хокарэму говорить о тайнах хозяина. Правда, этот обычай соблюдался не строго, но Логри оставил Стенхе в покое. Встретив Карми, Логри сообщил ей, что прибыл Стенхе. Она равнодушно восприняла известие, спросила, где он, но не выразила желания немедленно повидаться с ним.

Стенхе, отдохнув немного, сам пошел искать ее и нашел в комнате на верхнем этаже башни. Она сидела в постели, укрывшись теплым одеялом, и вязала носок; рядом сидела Гелати, зашивая обширные прорехи в обветшавшей меховой куртке. В ногах кровати на широкой доске стояла жаровня, но проку от нее было мало — в нише, где расположена кровать, было не намного теплее, чем на открытом воздухе.

Стенхе сел рядом с Карми и жестом прогнал Гелати из комнаты. Гелати не возражала, подхватила куртку и ушла.

— Вот и довелось встретиться, госпожа моя, — грустно промолвил Стенхе.

— Лучше бы нам вообще не встречаться, — сказала Карми, уставившись на спицы. — Что тебе за радость слоняться за мною?

Она знала, что ее слова больно ранят Стенхе, но не могла сдержать раздражение. Слишком яркими были воспоминания о том, как он обманом удерживал ее в Миттауре.

— Послушай, госпожа…

— Послушай, Стенхе, — резко перебила его Карми. — Госпожа Сава умерла и похоронена рядом с Руттулом. Ее уже не воскресить. А я тебе век не забуду, что ты обманывал меня в Миттауре. Никогда, слышишь? Можешь больше не считать меня своей госпожой. Если нужны отпускные письма, я напишу их, не беспокойся. Но слуги мне больше не нужны, и тем более мне не нужны хокарэмы.

Непроизвольным жестом она сунула руку за пазуху и, вытащив Руттуловы бусы, провела пальцами по гладким теплым камешкам. Стенхе, собравшийся было уйти, остановился.

— Они опять у тебя, — медленно проговорил он. — Не к добру это. Амулет не приносит счастья, госпожа моя. Прошу, не бери его в руки.

Карми вспомнила, как Логри принял бусы за собственность Стенхе.

— Погоди-ка, — сказала она. — А ну-ка говори, что ты знаешь об этих бусах…

— Нет, — качнул головой Стенхе. — Не надо тебе этого знать.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39