Эта девочка, пока еще безымянная для Марутту, была чуть пониже сургарской принцессы, покрепче той и куда худшей породы; конечно, полукровка, что с нее взять, и благородного воспитания она не получила, но все же, если окрасить волосы в черный цвет, лишив их этого ржавого невольничьего оттенка, ее можно будет принять за чистокровную аоликану.
      Черные волосы, платье в сургарском стиле, немножко благородных манер... и, пожалуй, чуть-чуть смуглой пудры,прикинул Марутту. Да, это именно то, что нужно. Лет через пять вряд ли кто отличит эту рабыню от настоящей принцессы Карэны. "Значит,- решил принц, пора подумать, как выкрасть полубезумную сургарскую принцессу и подменить ее поддельной."
      - Как ее зовут?- спросил Марутту Ролнека.
      - Сэллик,- немедленно отозвался тот, припомнив первое подвернувшееся женское имя.
      "Сэллик...- принц попробовал имя на вкус.- Низкое имя, разве что для торговки. Как ее назвать? Высокую госпожу принцессу называли Савири или Сава... Саур,- придумал принц.- Саур - буду называть ее так".
      После обеда Марутту захотел увидеть умения рыжей Сэллик.
      - Принеси мне лаангра, Сэллик,- сказал он ей, указывая в конец двора.- Посмотрим, какая ты ловкая.
      Ролнек обеспокоенно привстал.
      Эрван проговорил тихо, уловив это беспокойство:
      - Я полагаю, она с этим не справится, государь.
      - Пусть попробует,- сказал Марутту.
      Сэллик, не говоря ни слова, отправилась в тот угол двора, где стояли клетки с лаанграми - небольшими ушастыми зверьками, похожими на куцехвостых лисят. Используются лаангры на охоте, их запускают в лисьи или тохиарьи норы, и зверь этот, пожалуй, еще более дикий, чем сами лисы. В норы лаангров запускают не иначе, как на цепях, а брать их в руки в замке Марутту мог только один, специально приставленный к ним человек.
      Марутту наблюдал за действиями Сэллик. Эрван, оставив его, подошел к Ролнеку.
      - Что ты тревожишься?- Негромко спросил он.- Ну покусает ее лаангр... Она же из Орвит-Ралло, должна быть привычной.
      - Она не из наших,- сдавленно отвечал Ролнек.- Сколько себя помню, в Ралло ее не видал.
      - Как же так?- спрашивал Эрван.- А мне показалось, я видел ее там. Лицо знакомое...
      - Не было ее там, хоть у Рыжего спроси...
      Эрван глянул на Сэллик. Она, пройдя неспешно около клеток, выбрала зверька, открыла дверцу и сунула туда обе руки сразу. Извлеченного из клетки зверька она держала одной рукой за загривок, другой - за ухо, где сжимала пальцами определенное, редко кому известное место. От резкой боли зверьку пришлось забыть, как кусаться.
      Марутту, с удовольствием посмотревэто представление, шепнул что-то стоящему рядом с ним охраннику. Тот кивнул и пошел навстречу девушке.
      Эрван все еще стоял рядом с Ролнеком.
      - Я ее видел,- повторил он.- Но где? Видишь ли, малыш, у меня непростительно плохая память на лица...
      - Я не знаю, кто она,- сказал Ролнек.- Но может быть, тебе помогут два обстоятельства: волосы у нее не рыжие, а сама она беглая из Инвауто-та-Ваунхо.
      Да, эти сведения Эрвану помогли. Ролнек впервые в жизни увидел, как у хокарэма от изумления отвисает челюсть.
      - Что?- спросил Ролнек тревожно.
      Эрван, опомнившись, возвратил челюсть на место и повернул голову к Сэллик.
      - О небеса!- выдохнул он.- Ее сейчас убьют!
      Воин, пошедший навстрече девушке, выдернул из ножен меч и преградил ее дорогу. Сэллик чуть недоумено попробовола обойти его, но он не позволил, протянул меч вперед и слегка кольнул ее. Девушка отступила на шаг; поняв же, что стражник не отстанет от нее, что ему приказано вызвать рыжую Сэллик на поединок, она бросила взгляд на Марутту.
      Воин не собирался прережидать ее сомнения: он взмахнуд мечом - девушка едва успела отскочить в сторону.
      Марутту хотел, чтобы она показала, какова она в защите. Но чем, собственно говоря, защищаться - хокарэмы ученики, как всем известно, оружия при себе обычно не носят, особенно вот так, в гостях. Все, чем могла защищаться Сэллик, это небольшой бурый зверек в руках. Зверек, которого Марутту требовал принести ему.
      Чтобы принять решение, понадобилась доля мгновения. Сэллик, не отнимая пальцев от уха зверька, сунула лаангра за пазуху, освободив этим вторую руку. Эта рука, взметнувшись над головой, сделала знак"стрела", на который у всякого нормального хокарэма есть одна реакция - метнуть лапару.
      И Эрван мгновенно бросил свою лапару в руку Сэллик и только потом сообразил, что жест "стрела" - чисто хокарэмский жест, как и лапара - чисто хокарэмское оружие.
      Сэллик, едва поймав лапару, сразу приняла на нее удар меча - таким же отработаннным движением, каким бы встретили удар и сам Эрван, или Ролнек, или Смирол. И увидев это, Ролнек наполовину восхищенно, наполовину удивленно чертыхнулся. Лапара, хокарэмская лапара была знакома загадочной девчонке.
      Конечно, ее умение вовсе не было совершенным, да и сила у нее не мужская: удар она могла принимать только на вытянутую навстречу руку, но в ее уверенных движениях была та автоматическая тренированность, которая выдавала довольно долгие упражнения с лапарой.
      Другой человек, менее опытный, уже давно бы лишился пальцев, пытайся он отбивать удары лапарой. Но меч стражника неизменно опускался на железо - пусть даже в полудюйме от нежной девичьей кисти.
      И Сэллик не только отбивала удары стражника, но и ухитрилась неожиданным маневром оказаться за его спиной. Острие лапары тут же оказалось в опасной близости с сонной артерией...
      - Хватит,- закричал Марутту, вовсе не ожидавший такого оборота.- Прекрати!
      Сэллик, оотолкнув стражника, чуть заметно пожала плечами и продолжила путь к Марутту.
      Полузадохшегося зверька она бросила под ноги принцу. Лаангр, не имея силы убежать, вцепился в сапог Марутту. Принц брезгливо пнул зверя и протянул Сэллик перстень и кошелек с десятком золотых эрау.
      Девушка поклонилась коротким, не очень старательным совершенно хокарэмским - поклоном и отошла. Золотые он отдала Ролнеку, перстень надела на большой палец правой руки.
      Смирол сказал озабоченно:
      - Рука не болит?
      - Пока нет,- ответила она.
      - Будет болеть,- знающе проговорил Смирол.- У тебя плечо слабое.
      Девушка кивнула.
      - Компресс сделать?- спросила она.
      - Конечно,- сказал Смирол.- И лучше сейчас, пока синяки не запеклись. Пойдем, я помогу.
      Они ушли. Эрван проводил их взглядом.
      - Так ты знаешь, кто она?- спросил Ролнек.
      - Знаю,- кивнул Эрван.- Да, знаю.
      3
      Майярские армии, растекаясь от устья Вэнгэ, заполнили Сургару, практически не встречая сопротивления. Только в районе Тавина, где местное, исконно сургарское население разбавлено значительной долей пришлых майярских мятежников, армии были остановлены. Но положение сургарских войск оставалось безнадежным; зажатые в кольцо, они не могли надеяться на отход, поэтому сражались с ожесточением смертников. Горту и Марутту, которые привели майярцев, тратить время на затяжную осаду не могли; следовало опасаться, что саутханцы воспользуются этой войной, чтобы напасть на побережье Майяра - то есть в первую очередь на территории Горту и, возможно, Марутту.
      Поэтому мир нужен был обеим сторонам - и Майяру, раз уж не удалась быстрая война, и Тавину, потому что его граждане хотели сохранить свои жизни и жизни своих семей.
      Малтэр, ставший из-за болезни Руттула правителем Тавина, выслал к Горту тайных посланцев. Действовал он от имени Руттула; никто не подозревал, что сургарский принц умирает, и Малтэр понимал: узнай об этом майярцы, мир с ними был бы не так уж выгоден. Руттул - это имя имело вес, Малтэр - увы, было не таким весомым. И Малтэр с внезапной злостью понял, что остался для Майяра только второстепенной фигурой. Даже третьестепенной - осознал Малтэр, когда получил ответ от Горту. Горту мог заставить Майяр пойти на мир с Руттулом, но Малтэр был совершенно неприемлем в качестве портнера по переговорам - он мог быть представителем сургарской стороны, на это Майяр соглашался, но договор о мире не мог быть подписан его рукой.
      Малтэр бесился от негодования. А кого, скажите на милость, он мог представить Майяру? Руттул при смерти, а юная его супруга, принцесса Карэна Оль-Лааву в настоящее время находится бог знает где. И Малтэр тянул, тянул время, уже мало на что надеясь, а майярцы пока верили его объяснениям.
      Руттул умер на рассвете третьего дня года Грифона. В иное время подобное событие отменило бы новогодние праздники и погрузило страну в траур, но сейчас не было желающий праздновать в разоренной наводнением и чужими войсками стране - она и так была в трауре.
      Малтэр, призрачные надежды которого на выздоровление Руттула развеялись, решил дожидаться двенадцатой новогодней ночи, когда, согласно майярскому обычаю, строжайше запрещено убивать, и идти с тавинцами на прорыв кольца, ибо больше ждать было уже нечего, но вдруг в начале пятой ночи в Тавине объявилась принцесса Карэна. Ее появление Малтэр был склонен объяснять не иначе как чудом; будто какие-то могущественные духи перенесли ее через майярские заставы и ощетинившуюся оружием цепь защитникой Тавина. Разве она могла незамеченной пробраться на осажденный остров?
      Но она была здесь, и Малтэр, получив отсрочку смертного часа, повеселел и тут же послал человека к Горту с сообщением, что договор будет заключен от имени принцессы Карэны.
      Горту получил это известие в тот момент, когда его сын показывал ему сундуки с добытыми в Савитри документами. Записи Руттула Горту счел незначащими, на табличках и тетрадях, заполненных скорописью на неизвестном языке, задержал взгляд и велел сохранить, а архив принцессы, в большинстве состоящий из переписки с Малтэром и красочных эскизов платьев, счел сокровищем даже большим, чем сундук с драгоценными шелковыми и бархатными нарядами, также прихваченный молодым Горту из Савитри.
      Гонец вошел, когда Горту рассматривал платье, в котором принцесса явилась на заседание Высочайшего Союза.
      - Ладно, спрячь,- бросил Горту сыну и обернулся к посланцу.- Ну как там Малтэр?
      Гонец пересказал послание.
      - От имени принцессы?- поднял брови Горту.- Разве она в Тавине?
      - Да, господин,- ответил гонец, кланяясь.- Я видел государыню. Она в Тавине.
      Горту, ничего пока не знавший о смерти Руттула, вовсе не ломал голову над тем, почему вдруг принцесса Карэна решила взять власть в свои руки. Горту давно понимал, что принцесса одержима, а смысл действий одержимых - хэймов всегда остается темным для обычных людей. Но удивительным показалось Горту, что Руттул позволил принцессе поступать по своему. Впрочем, решил Горту, Руттул не сумашедший. Если самолюбие не позволяет ему подписать договор, кто его осудит, когда он предоставит эту неприятную обязанность своей высочайшей супруге.
      К подписанию договора уже все было готово; Малтэр и Горту успели обсудить все статьи договора и прийти в конце-концов к единогласию. У Горту порой возникало подозрение, что за Малтэром никого нет. Казалось Горту, что Малтэр ведет переговоры с двумя сторонами сразу; его топтания на месте и сомнения казались вызванными тем, что он не имел поддержки в Тавине. Горту готов был уже оборвать с ним переговоры и поискать связи с самим Руттулом, но вот, наконец, Малтэр чего-то добился и в самом Тавине.
      - Примут ли наших парламентеров?
      - Да,- ответил гонец.- Все готово к встрече.
      Малтэр действительно тщательно готовился к подписанию договора. Не в его, конечно, власти было ликвидировать все следы недавнего наводнения в городе Тавине, но по крайней мере дом Руттула, где он готовил встречу, должен был выглядеть достойно. Поэтому в доме, который повелением Малтэра приводили в порядок, возникла суматоха. В Большой зале, куда придут парламентеры, переставляли мебель; часть вытаскивали в другие комнаты, а кое-что и вносили. Роскошные шандалы принесли из дома Малтэра, оттуда же приволокли ковры и стелили их на изуродованный водой паркет. Малтэр клялся, что повесит всякого, кто грязной лапой ступит на ковер, но несколько отпечатков уже запятнали ворс, и слуги отчищали грязь мокрыми щетками.
      За этими хлопотами Малтэр забыл о принцессе, рассудив, что если ей что-то понадобится, она всегда найдет кому приказать; когда же лодки с парламентерами отплыли от того берега, Малтэр вспомнил о сургарской государыне.
      - Где госпожа?- спросил он.
      - В кабинете Руттула,- ответили ему.
      Малтэр бросился туда. Едва он распахнул дверь, в лицо ему ударил отвратительный запах горелой кожи.
      Малтэр остолбенел. Принцесса жгла архив Руттула. Ей помогали трое слуг: один поддерживал в камине большой огонь, другой выдирал из книг и тетрадей листы, третий скоблил вощеные дощечки.
      Принцесса выдергивала их шкафов свитки и книги, бегло просматривала их и бросала то своим помощникам, то в угол, где грудой валялись документы, уничтожению не подлежащие.
      - Госпожа моя,- воскликнул Малтэр.- Что ты делаешь?
      Принцесса обернулась к нему, и Малтэр, обожженый ее полубезумным взглядом, решил, что видит перед собой не юную девушку, пусть даже и королевской крови, а какое-то потустороннее существо, принявшее ее облик.
      "О боги,- пронеслось у него в голове.- Оборотень, настоящий оборотень. И в черное с золотом вырядилась... И тело Руттула схоронила в воде..."
      В миг в сознании Малтэра выстроилось непротиворечивое объяснение происходящего. Существуют бессмертные хэйо, демоны, пожирающие человеческие души. Они вселяются в тело человека, подчиняют его своей воле и поглощают душу его, лишая надежды возродиться после смерти. И доев душу (а бренные тела от этого умирают), подыскивают другое тело. Грешник или праведник одинаково беззащитны против хэйо; существуют заклятия, которые навеки могут заключить хэйо в захваченном теле, но спасти от захвата не может ничто. И Малтэр мысленно восхвалил богов за то, что страшная участь минула его.
      Почему никто не подозревал, что Руттул одержим хэйо? Ведь это очевидно. Хэйо захватил Руттула (да нет, какого-то безвестного человека) и провел его по жизни, подчинив своей воле. Обычно такие люди умирают очень быстро, но хэйо Руттула был, возможно, изгнанным ангелом, ведь такие духи редко проявляют алчность, а больше стремятся возвыситься хотя бы в земной жизни, раз уж не вышло это среди богов.
      И следующей своей жертвой ангел-хэйо выбрал не абы кого, а высокорожденную даму, обладательницу знака Оланти.
      Принцесса изменила своим привычкам; принцесса надела, как Руттул, черное платье с золотом - вопреки траурным обычаям; принцесса похоронила тело мужа в озере - зная, вероятно, что процедура похорон ничего не даст уничтоженной душе покойного.
      "Но меч,- вспомнил Малтэр.- Почему она похоронила принца с оружием? Это имело бы смысл, если бы душа Руттула была жива. Ох, темны дела хэйо..."
      - Прошу прошения, государыня,- с поклоном проговорил Малтэр,- сейчас прибудут майярские послы. Ты должна их встретить...
      - Должна?- нахмурилась принцесса.
      Малтэр, испугавшись, что ляпнул неподобающее, низко склонился перед ней.
      - Я уже почти все закончила,- сказала принцесса.- С ними ничего не случится, если минуту подождут.
      - Прошу прощения, государыня,- повторил Малтэр.Но... Как же знак Оланти?..
      Принцесса ответила:
      - Да, принеси его. Он у меня в спальне в лаковом ларце.
      Малтэр, торопливо поклонившись, метнулся за ларцом.
      Парламентеры уже высадились на тавинской пристани, когда он, запыхавшись, преподнес ларец принцессе и бросился встречать майярцев.
      Он успел принять почтенный вид и с достоинством проводить послов в Большую залу Руттулова дома. Для майярцев были приготовлены мягкие кресла; напротив них стояло почти такое же кресло, но более высокая спинка подчеркивала сан той, кто займет это кресло.
      Раз уж принцесса запаздывает, это должно выглядеть церемониально, решил Малтэр, и когда принцесса, завершив сожжение Руттулова архива, направилась к Большой зале, Малтэр шепотом спросил, как объявлять титул -"вдова Руттула" или "жена Руттула".
      - Объяви - Карэна и все,- сказала принцесса.- Нечего лишний раз марать имя Руттула о их подлые уши.
      Подлые? Тут Малтэр мог бы возразить, но перечить не стал. Майяр выслал послами знатных господ; выше прочих сан молодого Горту, но он еще слишком юн, и главой посольства был объявлен Ваорутиан, второй сын младшего Ирау.
      Герольд выкрикнул имя принцессы, и та вошла, принимая поклоны послов. Она была побежденной, но высокий сан защищал ее от неуважения.
      Она села. Дождавшись этого, опустились в свои кресла знатные майярцы. Малтэр встал рядом с принцессой. Он принял от майярцев заготовленный документ, уже утвержденный печатями Горту, Марутту и Кэйве, передал писцу, прочитавшему его вслух, а потом вручил принцессе.
      Она взяла в руки развернутый пергаментный свиток, просмотрела каллиграфически выписанный текст и протянула руку за пером.
      - У меня еще нет печати с моим полным титулом,- сказала она, подняв синие глаза на Ваорутиана.- Устроит ли великий Майяр моя рукописная подпись?
      Ваорутиан склонил голову:
      - Разумеется, государыня. Но прошу подписаться полным титулом.
      Принцесса задержала на нем взгляд, потом опустила глаза и решительно начертала на пергаменте:"Принцесса Карэна, государыня Сургары, владетельная госпожа Арлатто и Арицо, дочь Лаави, сына Аргруу, потомка Нуверре отважного, вдова Герикке Руттула, сургарского государя".
      Писец тут же посыпал написанное песком.
      Принцесса встала и этим заставила майярцев стоя выслушать следующее:
      - Госудать Сургары, мой супруг , умер. Волею его я назначена наследницей. Прошу передать это Высочайшему Союзу.
      "После чего,- вспоминал Ваорутиан,- государыня удалилась."
      - Лиса,- отозвался Горту о Малтэре.- Крутил, крутил, а все-таки нашел принцессу. Какова она?- спросил он сына.
      - Мне показалось, она больна,- ответил юноша.- В зале холодно было, а она ворот теребила - задыхалась. И лицо горело...
      - Когда займем Тавин, первым делом отыщешь ее,- приказал Горту.- Будь предупредительным и старайся ей не перечить, но будь рядом, понял?
      - Да, конечно,- сказал юноша. Он сдержал слово; не тратя времени, он занял дом Руттула, выставив оттуда Малтэровых слуг, оставив только тех, кто служил прежде Руттулу. Принцесса была там, и вид ее подтверждал предположения оее болезни. Она куталась в плащ из золотистых лис и бродила по дому, как показалось молодому Горту, в совершенно невменяемом состоянии. Слуги готовили ей обжигающе-горячее ранаговое питье, но она, согревая руки о кружку, делала несколько глотков и рассеянно отставляла кружку в сторону. Если она присаживалась в какой-нибудь комнате, слуги тут же начинали разводить огонь в камине или печи, но надолго она нигда не задерживалась, вскакивала на ноги и продолжала свое бесцельное кружение по комнатам.
      Молодой Горту изредка объявлялся рядом с ней, уговаривал прилечь или сьесть что-нибудь, но она только качала головой:"Нет".
      Когда к дому Руттула приехал принц Горту, сопровождаемый малтэром, молодой принц, выбившись из сил, дремал в кресле у дверей кабинета. Увидев отца, он вскочил на ноги.
      - Она больна,- доложил он.
      - Этого и следовало ожидать, принц,- заявил Малтэр, уже успевший изложить Горту свою догадку о хэйо.- Когда в человека вселяется демон, он первое время болеет, пока не привыкнет,- сказал он.
      Горту качнул головой:
      - Она и раньше была одержимой,- ответил он.- Разве ты не замечал, Малтэр?
      - Не замечал,- отозвался Малтэр.- Она всегда была обычным ребенком; может быть, чуть более непоседливой, чем это полагалось бы девочке.
      - А ты никогда не спрашивал себя, почему ее отдали в Сургару?- спросил Горту.
      - Из государственных интересов,- ухмыльнулся Малтэр.
      - Не только,- покачал головой Горту.- А скажи-ка, Малтэр, где ее знак Оланти?
      - У нее,- ответил Малтэр.
      - У нее,- подтвердил молодой Горту.
      - Необходимо заставить ее отказаться от Оланти,- сказал Горту.- Безразлично, кому она его передаст, главное, чтоб отдала.
      Молодой Горту заметил сигнал одного из своих людей.
      - Она идет сюда,- предупредил он, и почти сразу же в дверях появилась бредущая как во сне принцесса. Она равнодушно кивнула в ответ на поклоны мужчин.
      - Прошу прошения, государыня моя...- проговорил Горту, и она остановилась, выжидающе глядя в сторону.
      "Небеса святые!- вздохнул Горту, разглядывая ее.Бедная, она и в самом деле больна..."
      Спутанные волосы, обмотанные парчовым шарфом, наброшенный на плечи невесомый лисий плащ, оттеняющий бледное лицо и глядящие бесчувственно потухшие глаза.
      - Как ты собираешься теперь жить, государыня?- спросил Горту.
      Она, чуть двинув плечом, подтянула сползающий плащ и сказала тихо:
      - Не знаю.
      - Позволю себе посоветовать, государыня,- мягко сказал Горту.- Тебе надо сейчас уйти от дел, отдохнуть от суеты жизни в тихом месте, а управление Сургарой поручить... ну скажем... Малтэру.
      - Ладно,- равнодушно согласилась она.
      -...А твой знак Оланти надо отдать на хранение Пайре или кому другому из твоих вассалов.
      - Ладно,- опять согласилась она.
      - Где же твой Оланти?- спросил Горту.
      Принцесса рассеянно провела ладонью по груди и сказала тихо:
      - Не знаю.
      Горту метнул в сына убийственный взгляд:"Не уследил!". Тот, при всем своем почтениик отцу, только пожал плечами: разве было приказано следить за Оланти?
      Принцесса между тем побрела дальше. Горту, придя в себя, велел обыскать весь дом, а сам занялся устройством дальнейшей судьбы принцессы, пока дух, которым она одержима, никак не проявлял себя. Следовало торопиться, и Горту, как только нашлась возможность, тут же отослал принцессу в один из монастырей острова Ваунхо.
      Безучастно повинуясь учтивым просьбам свиты, принцесса села в портшез и ее унесли к короблю, который доставит ее на Ваунхо. Она не протестовала, даже слова не сказала, молчала, как немая - да и похоже, обращенные к ней речи слышала плохо: они проходили мимо ее сознания.
      А через три дня в Тавин пришел усталый путник. Одежда его была обыкновенной; если судить по ней, был путник небогатым человеком из воинского сословия, однако когда его попытались задержать майярцы, он властно прикрикнул на солдат и дружески поздоровался с хокарэмом принца Марутту.
      - Одного поля ягоды,- сказал кто-то из солдат, когда эти двое отошли.- Тоже хокарэм, волчья кровь...
      - Где ты разгуливал, Стенхе?- спросил телохранитель Марутту.- Или при принцессе ты оставлял Маву?
      - Где принцесса?- спросил Стенхе.- Она здесь? Ты видел ее?
      - Здесь ее нет,- ответил Эрван.- Третьего дня ее отправили на Ваунхо.
      - Третьего дня?- переспросил Стенхе и прибавил задумчиво:- Однако...
      - Что?- полюбопытствовал Эрван.
      - Ничего,- качнул головой Стенхе.- Ты извини, Эрван, но я не расположен откровенничать, пока сам во всем не разберусь.
      - Почему принцесса осталась без охраны?- не унимался Эрван.
      - Это мой просчет,- отозвался Стенхе.- А в какой из монастырей отправили принцессу?
      - Спроси у Горту. По-моему, об этом знает только он.
      Стенхе пожал плечами. Приставать с расспросами к высочайшему принцу? На это он был совершенно неспособен.
      - Ты не можешь расспросить?- спросил он.- Может. из свиты Марутту кто-то знает?
      - Попробую,- пожал плечами Эрван.- Но вряд ли. Горту послал с принцессой своих людей. И по-моему, они с Ваунхо отправятся сразу в Лорцо.
      Стенхе несколько дней потерся в разоренном Тавине, и, не найдя никаких сведений о принцессе, исчез.
      4
      Все это пронеслось в сознании Эрвана; Ролнек между тем спрашивал:
      - Так кто же она?
      Эрван глянул на него:
      - Извини, малыш, но это я скажу только Старику.
      Ролнек отозвался настойчиво:
      - Это так серьезно?
      - Еще бы!- воскликнул Эрван.- Ее обязательно надо доставить в Ралло, да только боюсь, ты с ней не справишься. Не оставлять же мне ее при себе?
      - Не думаю, что выйдет лучше,- медленно проговорил Ролнек.- Мне кажется, она относится к твоему принцу так же неприязненно, как и к нам, хокарэмам.- Он пересказал реплики девушки, которые были ответом на подтрунивания Смирола.
      - Очень может быть.- согласился Эрван.- И оставлять ее рядом с ним очень опасно.
      - Опасно для нее или для принца?
      - Опасно для обоих. Святые небеса, девочка с такими задатками! Как я защищу от нее принца? Разве что лягу третьим в их постель... Нет, малыш, девочку здесь оставлять нельзя. Но только ты ее упустишь, я думаю; наверняка упустишь.
      Эрван поговорил и со Смиролом - опять-таки скрывая, кто эта беглянка из Инвауто. И на прощание он сказал Ролнеку, что месяца через полтора, когда Марутту отпустит его на пару недель, он обязательно доберется до Ралло, чтобы рассказать обо всем Старику.
      Ролнек и Смирол. как и предполагал Эрван, не укараулили свою пленницу.
      Примерно через месяц, после неспешного путешествия по Золотой Реке на парусных лодках, Ролнек выгрузил свою группу на обрывистом берегу у крепости Гатавис и повел по тропе на Катрано.
      Сэллик, как продолжал называть ее Ролнек, не пыталась удрать, но по-прежнему грубила, находя удовольствие в том, чтобы выводить из себя самоуверенных мальчишек. Покорное ее поведение успокаивало Ролнека, но все больше настораживало Смирола, несмотря на то, что как раз у него налаживались с Сэллик теплые отношения. Даже чересчур теплые, с раздражением отмечал Ролнек. Рыжий то и дело норовил облапить девушку или ненароком прижаться и с невинным видом отходил в сторону, услышав окрик Ролнека. Сэллик находила в этом еще один повод позлить Ролнека:
      - Ревнуешь?- спрашивала она с усмешечкой, и Ролнек злился, тем более, что доля истины в этом была.
      На дневных привалах она снимала куртку и подставляла солнцу небольшие округлые груди, а Ролнек, сначала спокойно относившийся к ее наготе, теперь виновато, как будто видел что-то недозволенное, отводил глаза. Смирол же как ни в чем не бывало бесстыже перебрасывался с Сэллик насмешливыми словами. Ролнек, стиснув зубы, пытался уследить за тем, чтобы эти веселые перепалки так и остались невинными, не имеющими следствий беседами, но лукавое благоволение Сэллик к Смиролу непременно должно было перерасти в нечто большее.
      Правда, Ролнек, встревоженный словами Эрвана, предполагал, что Сэллик имеет какой-то особый статус, и однажды, отведя Смирола в сторону, посоветовал ему быть осторожнее.
      - Идиот!- прошептал в ответ Рыжий.- Девка прямо в руки падает; думаешь просто так, по бабьей слабости? Задумала она что-то, друг мой Ролнек, задумала... Не хочет в замок Ралло идти. А я,- продолжал он насмешливо,- я, слабый, легкомысленный рыжий полукровка, буду ходить за ней, как привязанный, надеясь где-то в укромном месте урвать свое, соображаешь, дубина?
      - Соображаю,- тихо отозвался Ролнек.- Крутишь ты что-то, приятель...
      - Следи за мной,- сказал Смирол с нажимом.- А я постараюсь уследить за ней. Не нравится мне, что она начала приучать меня к прогулкам под вечерним небом - как будто за день мало нагуливаемся! Замышляет она что-то, точно говорю. Только куда она собирается улизнуть среди этих пустошей - не понимаю.
      - Тут много пещер,- напомнил Ролнек.- И есть довольно большие.
      - Она не сунется в пещеры без должного снаряжения,возразил Смирол.
      И в тот же день Ролнек запретил Сэллик и Смиролу далеко уходить от группы.
      - Очень нужно, скотина,- отозвалась насмешливо девушка.
      И в тот же день, едва солнце склонилось к закату, Сэллик, шедшая со Смиролом чуть поодаль от остальных, внезапно исчезла.
      - Обманула,- заорал Смирол, и все мальчишки кинулись к нему, а он уже ринулся в темную нору, прикрытую кустом.
      Впрочем, почти сразу же он выскочил обратно.
      - Огня!- крикнул он, а Ролнек уже чиркал огнивом, пытаясь зажечь сухой мох.
      Рыжий подхватил наспех зажженую хворостину и бросился опять в пещеру. Ролнек, вооруженный факелом посолиднее, скоро присоединился к нему.
      - Ушла,- сказал Смирол запальчиво.- Ушла девка, ай, молодец какой!
      - Отыщем,- решил Ролнек.
      - Где уж...
      Смирол вернулся к входу в пещеру и посветил там.
      - Обжитое место, приятель,- сказал он.- Тут и трасса была проложена вглубь пещеры.
      - Разбойнички или люди Малтэра?- осведомился Ролнек задумчиво.
      - А может, и те, и другие,- отозвался Смирол.- Ай да мы! Так осрамиться, это ж надо...
      - Может, пещера не так уж и велика, и второй выход где-нибудь поблизости?
      - Наврядли,- вздохнул хитроумный Смирол.- Думаю, выход где-то за ираускими заставами. А может, и за катранскими. Место, клянусь небесами, уж больно удачное... Ну, пошли в Ралло, порадуем Старика, что ученички у него лопухи, каких мало...
      Пошли в Ралло, порадовали Логри и стали дожидаться появления Эрвана, который бы все объяснил. Но вместо него пришли вести о чуме, охватившей Сургару, а потом и княжество Марутту и - частью - Горту.
      Эрван не пришел. Он умер в девятый день первой недели месяца инхасо.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      1
      Высокая государыня Карэны и Сургары, принцесса Ур-Руттул Оль-Лааву пережидала короткий весенний дождик в вымытой полой водой нише глинистой стены глубокого оврага. Теперь она опять была свободной, но что делать с этой свободой, не знала.
      При побеге из Инвауто она не преследовала никакой цели, кроме как избавиться от докучливой опеки святых сестер.
      Во всем, даже в смерти Руттула, винила она майярцев. Может быть, это было несправедливо, но логика, трезвая рассудочность, которая когда-то беспокоила Стенхе, оставила ее. Безусловно, это была болезнь.
      Потрясение, которое принцесса испытала, когда поняла, что Руттул нарочно держит ее в Миттауре, лихорадочная гонка по пути в Сургару - верхом, пешком, а потом на глайдере - все эти страхи и усталость не могли не повлиять на нее, но все бы прошло после отдыха, короткого или продолжительного. Да только отдыха в конце пути не было.