На мостике появился капитан Топп. Он одобрил решение; примчавшийся с кормы Цилиакс тоже счел, что все делается правильно - нужен полный ход в направлении своей базы и максимальное противодействие авиации.
      Все понимали, что это самолет с авианосца, ибо ни один базирующийся на берегу "Альбакорас" не обладал такой дальностью полета. Следовательно, авианосец находится где-то сравнительно недалеко и в ближайшем будущем следует ожидать торпедной атаки.
      Но знали они и другое: ничего страшнее "Альбакорас", которые, конечно, немного более скоростные, чем "суордфиши", но не превосходят по своим ТТД гидропланы линкора, в ближайшее время не появится. Возможно, что "Арадо" смогут отогнать торпедоносцы или по крайней мере серьезно усложнить задачу преследователей - и удастся войти под прикрытие Люфтваффе и береговой обороны до того, как подойдут главные силы неприятеля.
      Цилиакс так и сказал: "как только мы поднимем самолеты в воздух, мы двинемся прямо на восток под прикрытие Вест фьорда и Нарвика."
      Но терять время было нельзя и был запущен только один гидроплан. В восемь тридцать "Арадо" поднялся в воздух; сразу же после этого лейтенант Томас Миллер на разведывательном "Альбакоросе" и ещё два английских самолета-разведчика увидели, что Тирпиц повернул на восток.
      Немецкий гидросамолет быстро набрал высоту и, используя преимущество в скорости, стал "гонять" разведывательные "Альбакорос". Он атаковал по очереди каждого из разведчиков, ранил пилота одного из них в ногу, но израсходовал боеприпасы; линкор, естественно, не стал бы замедлять ход, чтобы принять на борт гидроплан и тот направился в сторону норвежского побережья.
      Лейтенант Т. Миллер, который первым с "Альбакороса" заметил Тирпица, сразу же отправил радиосообщение о своем визуальном наблюдении, которое было с восторгом встречено на флоте, особенно экипажами самолетов авианосца, готовыми к взлету. Память об успехе торпедной атаки на "Бисмарка" и желание отомстить за гибель отважной эскадрильи Юджина Эсмонда - сильный мобилизующий фактор.
      Тови просигналил капитану "Викториеса":
      Морское сообщение.
      От Командующего Внутренним флотом
      Кому: "Викториес"
      Замечательная возможность. Может принести самые ценные результаты. Да будет с вами Господь. 0721/9
      Двенадцать самолетов взлетели один за другим и скрылись на юго-востоке.
      ...Ведущий эскадрильи лейтенант В. Лукас поднял свои самолеты на высоту 3500 футов, чтобы подойти к Тирпицу в облаках и, как он надеялся, незамеченным с кораблей.
      Для Лукаса и его пилотов, которые находились примерно в 20 милях за кормой Тирпица, шансы на удачную атаку казались хорошими. "Альбакоросы" недавно поступили на вооружение флота. Они были быстрее и лучше по всем параметрам, чем старые "Суордфиши", которые год назад поставили к стенке "Бисмарк". Облачные условия также благоприятствовали нападению, и кроме того, Тирпица сопровождал только один эсминец.
      Но были и отрицательные предпосылки.
      Лукас недавно стал командиром эскадрильи и ещё ни разу не летал вместе со своими партнерами. Кроме того, эскадрилья также ещё не проводила практических учений по осуществлению торпедной атаки на боевые корабли в условиях сильного зенитного противодействия.
      В данном типовом случае (одиночная цель) стандартным, отработанным "на бумаге" методом нападения для двенадцати самолетов-торпедоносцев было: выйти на позицию далеко впереди цели, затем разбиться на подгруппы по три самолета в каждой. Две "тройки" вели атаку по левому борту, остальные - по носовой части и с правого борта. Таким образом самолеты как бы покрывали дугу в 90 градусов с тем, чтобы независимо от того, куда повернет корабль, оставалась хорошая возможность для попадания торпеды в цель.
      Однако, ещё приближаясь к цели, Лукас отказался от этого плана. Поскольку Тирпиц шел со скоростью в 30 узлов при попутном ветре в 35 узлов, то "Альбакоросы" с их скоростью едва в 100 узлов опережали его не более чем на милю в каждые две минуты. Визуального контакта с противником (и со всеми своими самолетами) не было - машины шли в сплошной облачности; если они проскочат мимо линкора, догонять будет очень трудно. Лукас передал команду подгруппам: самостоятельно атаковать противника. Это давало торпедоносцам свободу маневра, но лишало всех преимуществ скоординированной атаки.
      В 9. 17 эскадрилья вынырнула из облаков.
      Подгруппа Лукаса оказалась в миле от кормы Тирпица, а три самолета второй подгруппы - справа по его борту. Поскольку корабль не открывал огня, то Лукас ошибочно предположил, что его не заметили, и потому немедленное нападение может принести больше результатов, чем атака спереди корабля, когда наводчики орудий будут готовы к встрече самолета. Он дал команду начала атаки. Все три самолета снизились почти до уровня воды и сбросили торпеды. Однако расстояние до корабля достигало одной мили, что вдвое превышало рекомендуемые для подобных случаев нормативы.
      Тем временем Тирпиц (и "Фридрих Инн") открыли мощный заградительный огонь из тяжелых орудий, орудий среднего калибра и артиллерии ближнего боя.
      Топп спокойно смотрел, как упали торпеды, затем прокричал, перекрывая грохот канонады, рулевому "Лево руля!". Но у Цилиакса, который командовал "Шарнхорстом" ещё до войны, были другие идеи. "Нет, - закричал он, - вправо руля!" Рулевой заколебался, но не надолго. "Я командую кораблем, а не вы, заорал Топп, - Рулевой, слушай мой приказ. Лево руля!"
      ...Штурвальное колесо бешено закрутилось. Наклоняясь на правый борт, корабль повернул налево. Командование Тирпица с облегчением наблюдало с мостика, как торпеды прошли далеко за кормой.
      Ведущий одного из остальных звеньев увидел, что Лукас атакует и, ожидая, что корабль повернет влево, подошел к его левому борту, выбирая наилучшую для атаки позицию. Спустя три минуты после попытки Лукаса, он сбросил свои торпеды. Снова они все прошли за кормой корабля.
      Однако поворот Тирпица влево улучшил положение двух оставшихся звеньев, которым удалось срезать угол и выйти впереди корабля. В 9. 25 шесть самолетов появились вместе по носу линкора с правого борта, совершив дугу в 45 градусов. Однако к этому времени орудия Тирпица нащупали дистанцию, и два самолета были сбиты в момент, когда они сбрасывали торпеды. Один из "Альбакорос", влекомый вперед по инерции, ударился о водную поверхность почти прямо перед носом корабля, и Бидлингмайер увидел с мостика, как пилот вскарабкался на ещё державшуюся над водой хвостовую часть самолета и махал рукой, пока линкор не прогромыхал мимо.
      Из выпущенных четырех торпед три прошли на довольно большом расстоянии от корабля, а четвертая - всего в десятке метров от его кормы. Если бы её направили хотя бы на какую-то долю градуса вперед, то история с "Бисмарком" - когда торпеда с "Суордфиша" смяла его рули и заставила почти полностью остановиться, - могла бы превратиться в историю и самого Тирпица.
      К 9. 27 все было кончено, и "Альбакорос", кроме двух сбитых самолетов, легли на курс возвращения на авианосец.
      Палубы Тирпица были усыпаны пустыми снарядными гильзами. За 10 минут корабль произвел более 4500 боевых выстрелов. Кроме того, прогремело два залпа бортовых 15-и дюймовых орудий. (Находившийся слишком близко от одного из них лейтенант Кюнен частично оглох до конца своей жизни).
      На мостик поступили сообщения от всех подразделений корабля: попаданий торпед и повреждений не обнаружено, хотя трое матросов были ранены пулеметным огнем "Альбакороса".
      Чувство облегчения и благодарности заставили Цилиакса извиниться перед Топпом за свое ранее нетактичное поведение. "Прекрасно, капитан сказал он, - Вы замечательно водите свой корабль" - и как командующий на поле брани, он снял с себя Железный Крест и приколол его на грудь Топпу.
      ...Два часа спустя корабль подходил к Вест фьорду, где к нему присоединились "Z-25" и "Герман Шоеманн", а также истребители с базы в Беде, которые были бы так кстати совсем недавно. В пять часов вечера корабль бросил якорь в заливе Боген, недалеко от Нарвика.
      От группы Север
      Кому: адмиралу, командующему линкорами
      Намерен оставить Тирпица в Нарвике, пока путь к Тронхайму не будет снова свободен от противника.
      До этого действия против подлодок в Вест фьорде и действия немецких ВВС против военно-морских сил, особенно авианосцев.
      Доложите предпочтительный курс для Тирпица.
      ...Он находился там три дня, и все это время союзные подлодки занимали свои наблюдательные позиции между Вест фьордом и подходами к Тронхайму.
      Согласно последнему приказу Топп должен был направить свой корабль в Тронхайм ранним утром в пятницу 13 марта, однако будучи суеверным человеком, он отдал приказ поднять якорь 12 марта в 23. 00.
      В сплошной темноте Тирпиц прошел Вест фьорд на скорости в 30 узлов, затем повернул на юг вдоль берега. В 1. 30 ночи флотилия английских эсминцев из Скапа Флоу, действуя согласно полученной из перехватов "Ультра" информации, закрыла побережье между Беде и Тронхаймом и повернула на север. Эскадра и Тирпиц шли навстречу друг другу со скоростью не менее 60 узлов. Но в 3. 30 утра английские суда повернули домой с тем, чтобы к рассвету уйти от вражеского побережья и вражеской авиации. Тирпиц вошел в их район поиска через шесть часов и, избежав ожидавших его подлодок, вошел в Тронхайм фьорд. На следующий день уже снова был в своем убежище в Фоеттен фьорде.
      Конвой PQ 12 оставил свой след в тактике и немецкой и английской сторон. Немецкий флот возлагал на эту операцию большие надежды, и, если бы не перехваты "Ультра", которые предупредили Тови о возможном районе поиска Тирпица, и дали возможность конвою сменить свой курс и уйти от опасности, то операция несомненно завершилась бы удачно. Однако дело обернулось таким образом, что, израсходовав больше 8000 тонн драгоценного топлива, немецкая эскадра могла похвастаться только потоплением "Ижоры". Более того, внезапное появление "Альбакоросов" и их последующая атака стали большой неожиданностью для немцев, и только искусное маневрирование кораблем Топпом отвело большую катастрофу.
      В докладе Гитлеру Редер обратился с просьбой о двух вещах: завершение строительства авианосца "Граф Цеппелин", который находился в забвении в доках Гдыни, и переводе в Северную Норвегию самолетов-разведчиков и бомбардировщиков для поиска и нападение на английские боевые корабли, охраняющие конвои в Россию.
      Гитлер согласился на обе просьбы. Позднее приказ о "Графе Цеппелин" был отменен, когда выяснилось, что он не сможет принимать участия в военных операциях ещё два года, но группа самолетов-разведчиков дальнего действия и две эскадрильи торпедоносцев были направлены на аэродромы северной Норвегии.
      Однако Гитлер сделал следующую оговорку. Из-за присутствия английских военно-воздушных сил, базирующихся на авианосцах, Тирпицу не следовало далее рисковать длительными выходами в открытое море; его ценность состояла в факте присутствия, постоянной угрозы союзникам.
      Он заявил Редеру, что с этого момента он не даст согласия Тирпицу атаковать русские конвои, если только не будут обнаружены и нейтрализованы сопровождающие их авианосцы. Этой директивой Гитлер обрекал Тирпиц корабль, получивший свое имя в честь основателя немецкого флота дальнего радиуса действия, - на неподвижное прозябание в норвежских фьордах.
      Если бы английское адмиралтейство знало об этой директиве Гитлера, такая информация избавила бы его от многих хлопот. Правда, перехваты "Ультра" спасли конвой и почти приблизили англичан к нанесению повреждений, или даже к уничтожению Тирпица, однако на такой поворот судьбы нельзя было полагаться все время.
      Несмотря на всю ценность информации "Ультра", Адмиралтейство редко знало со всей достоверностью, где находится или будет находиться Тирпиц. Оно могло лишь сказать (ввиду временной проволочки между перехватом и расшифровыванием), где он недавно был. В непогоду ничто не помешало бы ему прорваться незамеченным в Атлантику.
      Это так беспокоило Первого лорда Адмиралтейства адмирала флота сэра Дадли Паунда, который так опасался за уязвимость конвоев, что представил Черчиллю меморандум об их временном прекращении в летние месяцы, когда стоят длинные дни. Однако Рузвельт убедил Черчилля не соглашаться на это, и предложил в помощь американский линкор и два крейсера.
      В последующие месяцы началось то, что лучше всего было бы назвать "охотой на "Тирпица". При этом использовался самый широкий набор средств едва ли не все, что можно было придумать для борьбы с надежно упрятанным и "хорошо прикрытым" линкором, учитывая, что планы его использования командованием Кригсмарине и Гитлером были никому не известны. До тех пор, пока существовал в боеготовности "Тирпиц", пока существовала опасность, что британские, американские и советские корабли в любой момент превратятся в его добычу, должна была идти и шла охота на охотника. Можно сказать, это была длительная планомерная осада, в которой разведка и спецоперации сыграли важную роль.
      Разведка.
      В числе мер, которые в эти ранние месяцы 1942 года англичане могли предпринять и предприняли, было усиление наблюдения за линкором. Как только Тирпиц появился в Норвегии, стало жизненно важно иметь самую свежую информацию о его местонахождении, - хотя бы для того, чтобы иметь возможность собрать силы для атаки, в случае выхода корабля в море.
      Да, стоявшие у входа в Тронхайм подлодки и самолеты-разведчики, которые летали над стоянкой, регулярно докладывали о состоянии дел. Но были, естественно, периоды, когда подлодки, отойдя на безопасное расстояние, выходили на поверхность для перезарядки батарей, а самолеты из-за плохой погоды не могли летать и, следовательно, не могли обнаружить корабль. Нужно было что-то еще.
      ...Именно поэтому храброго норвежца по имени лейтенант Бьерн Рерхолт вызвали на беседу в Адмиралтейство из Стенмора, где он помогал полякам сооружать миниатюрные передатчики.
      Голубоглазый блондин с копной вьющихся волос, Рерхолт жил ранее в Осло, но изучал радиотехнику в Тронхаймском политехникуме. Когда немцы вторглись в Норвегию, он был кадетом военной академии. В первые дни оккупации Бьерн активно применял свои знания для доброго дела, посылая радиопередачи в Англию, но в сентябре 1941 года немцы запеленговали его; солдаты окружили дом, откуда он вел передачи. Отстреливаясь, Рерхолт бежал в Швецию, а затем переправился в Англию. Поскольку за его голову было назначено вознаграждение, то англичане согласились не посылать его во время войны в Норвегию. Он сам сказал, что не может гарантировать, что он выдержит пытки и не заговорит.
      Однако исключительные события требовали принятия исключительных мер. Когда ему объяснили, что самым важным делом в настоящее время для флота является точная и регулярная информация и место нахождении Тирпица, он согласился вернуться в Тронхайм и организовать там агентурную сеть с передатчиком.
      В конце января, покрасив в черный цвет свою шевелюру, он вылетел в Шетландию и там погрузился на рыбачье судно "Артур", которое вел знаменитый своей ролью в норвежском Сопротивлении шкипер Лайф Ларсен (который позднее в том же году принял ещё более активное участие в "охоте на Тирпица"). На борту было размещено три передатчика.
      Ларсен высадил Рерхолта на одном из внешних островов на побережье Норвегии, откуда тот и прибыл в Тронхайм на борту обычного пассажирского парохода. Немецкий солдат даже помог ему поднести вещи при высадке, заметив, что чемодан пассажира очень тяжелый!
      Рерхолт поселился временно у своего друга, затем отправился повидаться с другим старым приятелем, управляющим доками Биргером Гренном. У того уже была полезная информация об убежище Тирпица в Фоеттен фьорде, которую Рерхолт и передал в Лондон.
      Рерхолт обсудил с Гренном места наилучшего размещения трех передатчиков. Было решено, что один будет в городе, один - в Фоеттен фьорде и один в Агденесе, прямо у входа в Тронхайм.
      "Я знаю хорошего человека в Агденесе, - заметил Гренн, - Его зовут Магн Хассель.. Я знаю его брата Арна, и он нам поможет. Но есть одна закавыка. Его дом, окна которого выходят на фьорд, расположен в объявленной запретной военной зоне."
      Это не остановило Рерхолта. Получив временную работу страхового агентства фирмы Тобиаса Лунда, он упаковал в передатчик в дешевый фанерный чемодан с документами страховки и одеждой. Приехав в Агденес, он отправился в морское караульное помещение.
      "Меня зовут Рольф Кристиансен, - сказал он дежурному унтер-офицеру. Я страховой агент. Могу я видеть командира форта?"
      Его доставили к дружелюбно настроенному лейтенанту, и Рерхолт объяснил ему цель визита.
      "Я пришел к клиентам, которые живут в Агденесе. Прошу прощения, что я не получил разрешения на поездку в комендатуре Тронхайма, но я только что приехал из Осло."
      "Вы продаете страховки? - спросил немец, - Может, и мне продадите?"
      Рерхолт не понял, шутит он или нет. "К сожалению, - заметил он, - нам не разрешено продавать страховки немецким офицерам. Слишком большой у вас риск."
      Немец засмеялся, затем приказал матросу сопровождать Рерхолта. Дом Хасселя был маленьким зеленым домом, и Рерхолт отметил для себя, что из дома открывается отличный вид на фьорд. Он вошел в дом, оставив матроса у ворот. Хассель ожидал его, поскольку уже был предупрежден братом Арном о приезде Рерхолта.
      "Поможешь?" - спросил Рерхолт.
      "Да, - сказал Хассель, - но я не знаю "морзе".
      "А и не надо, - заметил Рерхолт, доставая специальную таблицу, - это очень простой код. Этот сигнал, если Тирпиц выходит в море, а этот, когда он возвращается. Это - для других кораблей. Понятно?"
      "Понятно"
      "Хорошо. Теперь давай найдем укромное место для передатчика, пока этот матрос не начнет терять терпение."
      Они нашли место под полом в самом фундаменте дома.
      "До свидания, Магн, - сказал Рерхолт, - удачи."
      В сопровождении матроса Рерхолт вернулся на базу, где улыбчивый лейтенант предложил ему вернуться в Тронхайм на катере форта.
      Рерхолт обосновался в Тронхайме, завербовал с десяток добровольцев, чье присутствие в море в течение пяти или шести недель не вызывало ни у кого подозрений. Он отправил их "Шетландским автобусом24" в Англию для обучения радиотелеграфу на кратких курсах.
      Затем он поехал в Осло и создал там такую же сеть. В начале мая Рерхолт пересек границу с Швецией и через неделю вернулся в Лондон.
      Специальная операция.
      Следующим шагом англичан была ликвидация главной потенциально возможной безопасной стоянки и базы ремонта Тирпица на французском атлантическом побережье, если он сможет прорваться в Атлантику.
      Был только один водный бассейн, который смог бы принять Тирпица огромный (420 на 50 метров) док в Сан-Назере, сооруженный свое время для гигантского французского пассажирского лайнера "Нормандия". Английская авиация уже неоднократно совершала налеты на порт, верфи и доки Сен-Назера, но те реальные повреждения, о которых удавалось узнать воздушной разведкой и по агентурным сообщениям, не только не соответствовали объему усилий и потерям, но, главное, не давали гарантии вывода дока из строя. Он, по своим конструктивным особенностям, был менее уязвим с воздуха. Бомбы, которые в то время несли английские бомбардировщики, не обеспечивали надежного поражения.
      Было решено провести специальную операцию, нацеленную именно на этот док. Основной план сводился к тому, что старый эсминец "Кэмпбеллтаун"25, начиненный тремя тоннами аммонала, в сопровождении восемнадцати канонерок и десантных катеров отправится ночью к месту (это в пяти милях от устья Луары) и затем на скорости врежется в ворота дока. Заряды замедленного действия взорвут потом и корабль, и сам док. А тем временем группы коммандос высадятся на берегу и разрушат оборудование и механизмы дока.
      Операцией командовал капитан 2-го ранга Р. Райдер. Отряд вышел из Фалмута 26 марта после обеда и направился на юго-запад. В отряде прикрытия были два эсминца "Тайиндейл" и "Атерстоун". Непосредственно к французскому берегу они не приближались.
      На следующее утро в Бискайском заливе сопровождавшем эсминцы вывесили немецкие флаги - обычное маскировочное мероприятие, которое на этот раз сработало. Погода была сырой и облачной. В семь часов вечера, примерно в семидесяти милях на запад, юго-запад от Сен-Назера, отряд изменил свой курс и направился к устью Луары.
      В 10 часов вечера ожидавшая отряд английская подводная лодка "Стерджен" просигналила точное навигационное определение места назначения, а около полуночи семьдесят бомбардировщиков "Веллингтон" начали налет на город, чтобы глаза защитников отвлеклись от моря и устремились в сторону суши. Вскоре после этого отряд пересек песчаные отмели в устье реки и, минуя обводной канал, вошел в Луару, миновали маяк в двух милях от порта и пошли в акваторию, где между ним и целью уже не было ни плавучих бонов, ни минных полей.
      Менее чем в трех милях от доков, в 1. 22 корабли попали под свет прожекторов. С берега световым семафором запросили сигнал для опознания. Сигнальщик на одном из катеров, знавший немецкий язык, в ответ просигналил позывные Люфтваффе, и пока немцы разбирались, "Кэмпбеллтаун" просигналил по-немецки. "Два корабля повреждены вражескими действиями, просим разрешения немедленно войти в гавань." Это опять озадачило немцев, и только тогда, когда отряд был менее чем в восьми минутах от цели, немцы, поняв, что их дурачат, открыли огонь из всего, что только было у них под рукой.
      На таком расстоянии промахнуться было трудно. Снаряды попадали и в катера, и в "Кэмпбеллтаун", в машинном отделении эсминца начался пожар. Но стрельба началась слишком поздно. На скорости восемнадцать узлов "Кэмпбеллтаун" взломал ворота и прочно застрял в них. Коммандос высадились на берег; началась ожесточенная схватка, когда они попытались разрушить механизмы дока. Одновременно немцы прекратили обстреливать "Кэмпбеллтаун" и сосредоточили огонь на катерах.
      Катера шли двумя колоннами; первый катер правой колонны сразу же получил прямое попадание; капитану удалось выбросить суденышко на берег и уцелевшие коммандос вступили в бой. Тяжелые повреждения получили четвертый и пятый катера. Шестой, высадив коммандос, помчался подбирать экипаж с "Кэмпбеллтауна". Большие потери были и в левой колонне: все три первых катера были повреждены или потоплены, а три оставшиеся не смогли приблизиться к берегу.
      С таким большим количеством уничтоженных и поврежденных канонерок и десантных катеров было невозможно спасать тех, кто высадился на берег, и когда схватка закончилась, то, что осталось от отряда, устремилось вниз по течению. Четырнадцать из восемнадцати кораблей оказались потопленными, оставшихся пришлось срочно уводить. Из 630 моряков и десантников, которые отправились на задание, 144 были убиты и 259 взяты в плен. Подобрать коммандос, которые высадились (некоторым пришлось добираться до берега вплавь с горящих и тонущих катеров) не удалось; выполнив в основном боевую задачу, оставшиеся в живых попытались прорваться в горы и уйти в Испанию, но удалось это только троим.
      На следующее утро, когда большая группа немецких офицеров и солдат обследовали "Кэмпбеллтаун", на баке взорвались три тонны аммонала. Немцы запаниковали, и, приняв рабочую одежду хаки своих солдат за форму англичан, открыли по ним стрельбу. К общему переполоху присоединились по своей инициативе и силы французского сопротивления. Всего в то утро было убито 60 немецких офицеров и 320 солдат.
      Итак, для англичан рейд на Сен-Назер был достаточно удачным - хотя, поскольку Гитлер и не собирался разрешать Тирпицу использовать этот порт довольно бессмысленным. Соотношение потерь оказалось примерно равным: в сущности, для десантной операции совсем неплохо.
      Пять участников операции были награждены Крестом Виктории.
      Реальные итоги.
      Крупнейший док на французском побережье был выведен из строя до конца войны. Теперь Тирпиц даже теоретически не мог им воспользоваться; о том, что он и не должен был использоваться для рейдовых операций вне североатлантического ТВД, англичане, естественно, не знали. Но у рейда оказались и иные последствия. Редер в докладе Гитлеру акцентировал на том, что все произошло исключительно по вине Люфтваффе - большой тихоходный отряд просто не имели права не заметить ещё в Бискайском заливе, вдали от берега, будь организована нормальная авиационная патрульная служба.
      Кроме того, десант, с точки зрения Редера, прояснил общую слабость обороны атлантического побережья; фюрер согласился с доводами Редера и с того времени все больше усилий стало уделяться созданию "атлантического вала". В конечном итоге, как показала массированная высадка в Нормандии в 1944 году, он не стал непреодолимо-мощным, но крови союзникам пришлось пролить немало.
      Действия непосредственно против линкора.
      Самым быстрым и "реальным" средством выведения линкора из строя в условиях хорошо защищенной стоянки было, несомненно, нападение с воздуха. Через две недели после появления Тирпица в Норвегии созрел план воздушного рейда на Фоеттен фьорд. Предполагалось атаковать эскадрой в шестнадцать бомбардировщиков.
      Однако рейд несколько раз отменяли из-за нелетной погоды. Только спустя два месяца, в ночь с 30 на 31 марта, состоялся рейд - по-настоящему массированный, в нем принимала участие эскадра из тридцати четырех "Галифаксов". Однако он не удался из-за сплошной дымовой завесы, которая была поставлена из канистр-дымогенераторов, расположенных по склонам фьорда, как только стало известно о появлении английской авиации. Сильным и хорошо организованным оказалось и зенитное противодействие. Скорострельные зенитные пушки, установленные в скалах вокруг фиорда, встретили армаду плотным эшелонированным огнем. Шесть бомбардировщиков не вернулись обратно и практически ни один не вышел из боя без пробоин и повреждений.
      Следующая атака состоялась в ночь с 27 на 28 апреля, когда сначала 26 "Галифаксов" и 10 "Ланкастеров", а затем вторая волна из одиннадцати "Ланкастеров" сбрасывали бомбы и глубоководные мины, которые взрывались на глубине тридцать футов. Тактическое построение было таким: сначала на цель на большой высоте выходили "Ланкастеры"; их бомбы должны были подавить зенитный огонь береговых средств ПВОО и кораблей. Сброшенные с большой высоты наугад бомбы и глубинные мины накрывали площадь; предполагалось, что часть из них, не попав в акваторию, скатятся по крутым склонам фиорда. Второй волной должны пойти "Галифаксы" и произвести прицельное бомбометание с малой высоты (ниже стен ущелья-фиорда). Но бомбометание с "Ланкастеров" не заставило замолчать зенитки, мины, которые не попали в акваторию, застряли на склонах, а постановщики дымзавесы сработали оперативно: когда "Галифаксы" на высоте 50 - 60 метров понеслись над фиордом, внизу уже колыхалось непроницаемое облако. Дымовая завеса была столь эффективной, что самолеты не могли видеть своей цели - зато зенитчики видели, куда стрелять. Пять машин было сбито.
      Пилот одного из сбитых самолетов Дональд Беннет, который потом стал вице-маршалом авиации и прославился в качестве военного историка-исследователя, рассказывал:
      "В меня несколько раз попали, пока я ещё не добрался до берега, и в момент, когда я появился над Тирпицем, самолет представлял из себя летящий факел огня. Когда мы пролетали над кораблем, то я видел его торчащие из дыма мачты, затем левый борт с разворачивающимися орудиями. Мне удалось выбраться вовремя, и мой парашют раскрылся прямо перед тем, как я ударился о снег."
      Беннету и его радисту удалось избежать немецких патрулей (они бежали по снежному бездорожью около пяти часов) и ночью пробраться в Швецию.
      Членом экипажа другого сбитого самолета был задний стрелок "Галифакса" Рон Уилсон.
      "Мы спустились до сорока футов, зенитный огонь обрушивался на нас со всех сторон. Я стрелял по скалам и судам, затем штурман крикнул, что под нами Тирпиц, и я неистово нажал на гашетки, осыпав его палубу от кормы до носа. Штурман прокричал, что в нас попали и мы постараемся перевалить через гору. Мы это сделали и приземлились на замерзшее озеро."
      Следующей ночью двадцать три "Галифакса" и одиннадцать "Ланкастеров" повторили атаку, и опять неудачно...
      На следующее утро Бьерн Рерхолт увидел из окна поезда, который шел по краю Фоеттен фьорда в Швецию, что и Тирпиц, и тяжелый крейсер "Хиппер", который прибыл неделю назад, выглядят неповрежденными. Через четыре часа он передал эту информацию со станции, на которой он сошел, чтобы пешком перейти в Швецию.
      На какое-то время воздушные атаки на Тирпица прекратились. Немецкая оборона оказалась слишком сильной, а дымовая завеса - высокоэффективной. Было потеряно одиннадцать ценных бомбардировщиков, однако корабль не получил никаких повреждений. Необходимо было найти другой способ его уничтожения.
      Набор средств, которыми в то время располагали союзники, был не слишком велик. Войти в фиорд обычная подводная лодка не могла: минные поля и противолодочные сети делали эту задачу просто невыполнимой. Наземная диверсионная операция была нереальной: зона вокруг фиорда хорошо охранялась, особенности местности (и отношение местного населения, среди которых были не только сторонники Сопротивления, но и Квислинга) исключали проникновение боевой группы со сколько-нибудь существенным количеством взрывчатки. Традиций камикадзе в английской и американской авиации не существовало, да и возможности "камикадзе" в условиях мощной и бдительной ПВО не так уж велики. Оставалось попробовать только скрытно проникнуть в фиорд с помощью особых средств, которые смогут "пройти" через сети и скрытно приблизиться к линкору.
      Технические новшества.
      В это время испытательную стадию проходило два новых подводных средства. Одним был так называемый "человек-торпеда" или "шерриот", которые итальянцы с успехом применили для атаки на британские линкоры "Куин Элизабет" и "Валиант" в Александрийской гавани в декабре 1941 года.
      Итальянский "Шерриот" - это управляемая 21-дюймовая торпеда на электрическом ходу с 250-килограммовой боеголовкой. Ею управляли два человека, одетые в водолазные костюмы со специальными дыхательными аппаратами. Они сидели как бы "верхом" на торпеде: один впереди, управлял рулями и подводными крыльями, а второй "разбирался" с противолодочными сетями и прикреплял взрывную боеголовку к корпусу вражеского корабля. Электродвигатель позволял "шерриоту" развивать скорость до 3 узлов и обеспечивал движение на расстояние до 18 миль. Производство "шерриотов" по итальянскому образцу было организовано и в Германии, отряды подводных диверсантов появились в Кригсмарине уже при Денице.