Как все это выражалось в применению к флагманам Кригсмарине, мы и увидим.
      ... К началу Восточной кампании у Кригсмарине не было преимущества на Балтике: советский Балтийский флот превосходил во всех классах кораблей, у СССР не было только линкора, равного "Тирпицу"17. Массированная постановка мин и создание эффективной "завесы" подводных лодок германским флотом только разворачивалось, да собственно в части серьезных действий подводного флота так по большому счету и не состоялись, немецких подлодок на Балтике было мало, и были основания предполагать (в том числе и по данным разведки), что большое соединение советских кораблей попытается после начала военной кампании вырваться на оперативный простор и нанести удары по городам и портам германского и оккупированного польского Побережья.
      Затем, учитывая, что Вермахт стремительно приближался к портовым городам Прибалтики и базы кораблей советского Балтфлота оказывались в непосредственной зоне боевых действий, в штабе Кригсмарине рассматривалась версия о возможности ухода кораблей Балтфлота в близкую нейтральную Швецию. Чтобы воспрепятствовать этому, в сентябре 1941, следуя информации немецкой разведки, значительные тактические морские силы, состоявшие из Тирпица, "панцерника" "Адмирал Шеер", легких крейсеров, минных тральщиков и эсминцев ждали у Аландских островов выхода советского флота.
      Но к тому времени советский Балтфлот, реально весьма ограниченно боеспособный даже к началу войны из-за массированных репрессий против командирского состава, слабо приспособленный к противозенитной и противоминной обороне и фактически полностью лишенный воздушного прикрытия, настолько был обескровлен и ослаблен ударами немецкой авиации, торпедных катеров и подводных лодок, что не смог решиться на серьезную наступательную операцию. С величайшим трудом и огромными потерями эвакуировав часть флота из Таллинна в самый последний момент (возможность ухода в Швецию, по имеющимся данным, даже не рассматривалась советским командованием), советские корабли остались в Кронштадте и Ленинграде и находились там большую часть войны.
      Но присутствие мощного соединения надводных кораблей Кригсмарине, во главе с Тирпицем в Балтике уже само по себе играло немалую роль: для всех операций советских эсминцев (а только они в первые месяцы войны оказались способны к настоящим боевым действиям), для вывода из Прибалтики крейсерских сил, для организации знаменитого в советской морской истории Таллиннского перехода выбирались маршруты по центральной и южной части заливов - подальше от орудий Тирпица, который курсировал у северного побережья.
      Корабли советского Балтфлота шли в ближней досягаемости немецкой авиации, зачастую под обстрелом полевой артиллерии с берега, шли по узостям и мелководьям. Один из лучших кораблей Балтфлота, крейсер "Киров" (построенный по итальянскому проекту) буквально протащили через Моонзунд, четырежды, с помощью морских буксиров, сдергивая с мелей и ежеминутно ожидая налета бомбардировщиков, которые наверняка уничтожат лишенный возможности маневра корабль.
      Балтийская трагедия как репетиция...
      Тирпиц "висел" над советским Балтфлотом - точно так же как несколькими месяцами спустя стал "висеть" над флотом британским, и его присутствие (или отсутствие) сказывалось на судьбах моряков - порой бросая десятки кораблей на растерзание подлодкам, торпедоносцам и бомбардировщикам...
      Но какова же роль отводилась Тирпицу после окончания испытаний? Несмотря на то, что произошло с "Бисмарком", Редер и немецкий военно-морской штаб по-прежнему хотели привлечь его к серьезным флотским операциям, хотели, чтобы корабль нарушал торговые пути в открытом море.
      Имелся план (предложенный штурманом Тирпица капитаном 3-го ранга Билдингмайером), согласно которому линкор и тяжелый крейсер "Хиппер" должны были пройти Ла Маншем (таким образом избегая северные проходы и, как уже понимали реалисты, неизбежные боевые встречи с английским "флотом метрополии", который базировался в Скапа Флоу) к Бресту и там присоединиться к "Шарнхорсту", "Гнезенау" и "Принцу Ойгену" для рейдов в Атлантическом океане. Подобная морская группировка была бы гораздо мощнее той, что была весной предложена для действий "Бисмарка".
      Прорыв через Ла Манш, в непосредственной близости от Британских островов, многим до сих пор кажется авантюристическим замыслом. Но нельзя забывать, что это относится к периоду ранней осени 1941 года и все в то время ещё далеко не было так однозначно, как, скажем, парой лет спустя хотя и в то время отчаянные операции "проходили".
      С точки зрения штабов Кригсмарине:
      Воздушная битва за Англию ещё весьма далека от завершения и есть достаточно оснований предполагать, что Люфтваффе обеспечат надежное воздушное прикрытие операции. Во всяком случае, не подпустят к линкору торпедоносцы береговой охраны; надводные военные корабли Королевского флота так близко от оккупированного французского побережья в то время не действовали - для них пребывание на восточном английском побережье и тем более в Ла-Манше столь же опасно, как и для немецких, а шансы перехватить неприятеля и выйти в торпедную атаку у подводных лодок Британии были весьма проблематичны.
      Прорыв боевых кораблей через Канал полностью удался немцам даже несколькими месяцами позже, когда ситуация для них несравненно ухудшилась.
      ...Но тогда, в начале июня 1941 года, Гитлер наложил вето на организацию нового большого похода надводных кораблей в Атлантику. Конечно, его потрясла гибель "Бисмарка" и повторения этой трагедии он хотел избежать - и в то же время он уже сомневался, что броненосное соединение даже при благополучном раскладе совершит больше, чем удается сделать в битве за Атлантику систематическими усилиями подводников и авиации.
      Германские подводные лодки, как показали итоги года, потопили 417 торговых судов противника. "Вспомогательные крейсера" - рейдеры, переделанные из торговых судов, умело сочетающие маскировку и огневую мощь, - "облегчили" флот союзников более чем на 340 тысяч тонн. Заметными были успехи Люфтваффе и в Средиземном море, и на западе Европы. К тому времени было уже потоплено более тридцати британских эсминцев, линкор, пять крейсеров и четыре авианосца. Судостроительная промышленность Англии и США работала с полной нагрузкой и едва покрывала потери - но новые корабли не могли вступить в строй сразу же после спуска на воду, это достаточно долгий и трудный процесс.
      ...А ещё Гитлер, далеко не знаток морских дел, но лидер с чрезвычайно (мистики говорят - запредельно, дьявольски) развитой интуицией, почувствовал, что во флоте что-то не так. На совещании в Бергхофе 6 июня 1941 года он задал Редеру несколько серьезных вопросов о тактике действия надводных кораблей. Формально это касалось хода операции, завершившейся потоплением "Бисмарка".
      Гитлер спрашивал, почему после потопления "Худа" соединение не возвратилось в Германию; почему не постарались "добить" тяжело поврежденный "Принц Уэльский"; почему не было попытки навести крейсера-преследователи на позиции подводных лодок; почему не был использован "Принц Ойген" для организации "отрыва" от крейсеров.
      Ответы Редера фюрера явно не устраивали; однако хотя формальных обвинений Гитлер не выдвинул и Редер отправился в отставку значительно позже, но некий перелом в оценке фюрером возможностей флота и перспектив его использования произошел. Во всяком случае в том, что касается больших кораблей, отношение стало как к некому дорогостоящему оборонительному, но не наступательному оружию.
      Да, и в тот, и в последующие годы, вплоть до конца войны, надводным кораблям поручались не только чисто оборонительные операции (прежде всего защита Норвежского побережья), но и наступательные - против конвоев в Северной Атлантике, метеостанций и судоходства в советских арктических морях, - но во всем этом уже присутствовал элемент вторичности, что ли. Как серьезной в драке хватаются за все, что подворачивается под руки, так "хватались" и за флот - и в то же время трудно сказать, чего было больше: стремления извлечь пользы из существования тяжелого флота или мер по его защите. Не случайно несколько раз Гитлер грозился приказать разобрать большие корабли (и возможно, не сделал этого только из соображений экономической целесообразности), строительство новых тяжелых кораблей не производилось, а ранее начатое строительство необходимых флоту авианосцев так и не осуществилось.
      ...Кроме того, на принятие решения об отказе от новой Атлантической операции оказало влияние и то, что немецкие корабли в Бресте уже пострадали от воздушных атак.
      Для противовоздушной обороны порта было уже сосредоточено более 1300 зенитных пушек, истребительная авиация принимала самое активное участие в отражении большинства налетов, однако раз за разом английские бомбардировщики и торпедоносцы прорывались.
      При первом оповещении о приближении самолетов ставилась густая дымовая завеса и атаки, несмотря на предварительное целеуказание, которым англичан снабжали бойцы Сопротивления, проводились почти вслепую.
      Да, только 0, 025% бомб настигали цель, да, горели "Бостоны" и "Галифаксы", пораженные зенитным огнем, да, горели "Спитфайры" и "Харрикейны" истребительного прикрытия, подожженные в яростных схватках с "мессершмиттами", - но все-таки в борт "Гнейзенау" ударила торпеда и линкору понадобился серьезный ремонт, полутонная бомба попала в "Принца Ойгена", а затем, чуть ли не в тот самый день, когда на "Шарнхорсте" закончили замену труб высокого давления, попадание бомбы ещё продлило срок его стояния у портовой стенки. А воздушные атаки несомненно усилились бы в результате появления Тирпица...
      Гитлера поддержал преемник Лютьенса на посту командующего флотом, вице-адмирал Цилиакс, а также флагманы Северной и Западной морских групп.
      Несколько позже, уже после начала Восточной кампании, когда немцы начали понимать значение поставок союзников, Редер предложил, чтобы Тирпиц отправился в Норвегию, откуда ему будет удобнее совершать нападения на конвои, которые везли боевое оснащение в северную часть России.
      Эта идея больше устраивала Гитлера. В общих оценках стратегической ситуации он все больше и больше задумывался о Норвегии. Несколько раз он говорил, что Норвегия - "поле Судьбы" для Германии.
      Действительно, судьба этой скандинавской страны имела жизненное значение для Третьего Рейха. Поставки никеля, молибдена и других легирующих материалов обеспечивали основные потребности германской военной промышленности и являлись единственными (в отличие от шведских), которые не зависели от политической конъюнктуры. Важную роль играли поставки железной руды и целлюлозы. Мощный торговый и рыболовецкий флот Норвегии почти в полном составе "работал" на Рейх. Географическое положение страны позволяло реально контролировать Северо-восточную Атлантику и Арктику, оказывая воздействие и на Англию, и на Россию.
      Гитлер так и сказал: "Если англичане правильно оценят ход событий, они атакуют северную Норвегию в нескольких точках. Путем массированной атаки с использованием флота и десантных войск они попытаются вытеснить нас оттуда, чтобы по возможности захватить Нарвик. Таким образом, они будут оказывать давление на Швецию и Финляндию. Это может сказаться на исходе войны в целом..."
      Примерно так же (с противоположным, естественно, знаком) полагал и Уинстон Черчилль и постоянно (хотя и безуспешно - тогда Англия была просто не в состоянии осуществить крупную десантную операцию) требовал от Адмиралтейства разработки плана хоть сколь-нибудь масштабной операции в этом регионе.
      После рейдов английских коммандос на острова Лофотенские и Ваагсе весной и летом 1941 года, которые как бы подтвердили навязчивую идею фюрера, что рано или поздно англичане вторгнутся в Норвегию, ощущения Гитлера вылились в решительные указания. "Норвегия - поле Судьбы для Германии", и потому, чем прочнее она будет защищена с моря, тем лучше.
      В декабре 1941 года Гитлер сделал следующее заявление: "Если корабль не находится в Норвегии, то это значит, что он находится в неправильном месте".
      На последнем совещании 1941 года, состоявшемся 29 декабря, Гитлер высказал свои опасения в отношении возможного вторжения союзников в Норвегию. Десант войск Великобритании в Норвегию (операция "Юпитер" "Jupiter"), между тем, был одним из вопросов переговоров СССР с Великобританией в 1941-1942 годах и планировался на осень-зиму 1942 года.
      Личные предположения Гитлера были вызваны активизацией в конце декабря 1941 года у побережья Норвегии действий британского флота. Кроме того, Гитлер получил сведения о намерении Швеции выступить весной 1942 года против Германии. Таким образом, по его мнению, комбинированный удар ВМС Великобритании и США - с моря, войск Швеции и СССР - с суши, лишал Германию Норвегии, выводил Финляндию из войны и затруднял действия германских войск на Восточном фронте. 22 января 1942 года Гитлер заявил, что "Норвегия является "зоной судьбы" в этом районе" и потребовал "беспрекословного подчинения всем его распоряжениям и пожеланиям, касающимся обороны этого района".
      К возможным оперативным задачам линейного корабля были отнесены:
      - атаки на вражеское судоходство в Северном Ледовитом океане;
      - бомбардировка важных военных объектов на побережье противника;
      - вмешательство в операции противника.
      Одновременно было дано указание на невозможность длительного нахождения корабля в море из-за нехватки в стране топлива.
      Предложения Редера, высказанные на совещании 29 декабря 1941 года, сводились примерно к следующему: стратегическая задача линкора - защита германских позиций в Норвегии и Арктике (он, при правильно организованном взаимодействии сил флота и Люфтваффе, действительно может сорвать любую попытку десантной операции); атака на конвои, следующие в северные порты СССР; защита собственных морских коммуникаций;
      "связывание" военно-морских сил противника в Атлантике, что сократит возможности их маневра и переброски на другие театры военных действий.
      Иначе говоря, роль Тирпица в Норвегии по замыслу Редера состояла в том, чтобы охранять получаемые с севера Норвегии важные поставки железной руды, никеля и прочих стратегических материалов, предупреждать английские атаки на контролируемое немцами каботажное плавание вдоль побережья Норвегии и, что самое главное, своим присутствием, возможностью своего нападения на конвои, сковывать действия английских линкоров, базирующихся в Скапа Флоу.
      Гитлер сделал ещё очень важные оговорки, которые достаточно ясно показывают, насколько он ценил величественный и грозный корабль.
      Тирпиц отправится в Норвегию, если военно-морской штаб сможет гарантировать, что корабль придет на место назначения неповрежденным18, и что он не будет совершать атаки на "русские" конвои, если известно, что их сопровождают авианосцы.
      12 марта 1942 года Гитлер дал указание на создание в ближайший срок маневренного соединения в составе линкоров "Тирпиц" и "Шарнхорст", двух тяжёлых крейсеров, 12-14 эсминцев, которое "явилось бы серьёзной угрозой для противника в Северном районе и могло бы быть использовано весьма эффективно". Для усиления соединения в его состав планировалось включить завершающийся постройкой авианосец "Граф Цеппелин", а также увеличить количество обеспечивающей авиации: разведчиков и торпедоносцев.
      К марту-июлю 1942 г. (главным образом, в Тронхейме и в Нарвике) было сосредоточено боевое ядро надводного флота Германии: линкор "Тирпиц", тяжёлые крейсера "Лютцов", "Адмирал Шеер", "Адмирал Хиппер" и "Принц Ойген". Кроме тяжелых кораблей - до 25 эсминцев и миноносцев, пять флотилий тральщиков и катерных тральщиков, три флотилии охотников за подводными лодками и патрульных судов, флотилия торпедных катеров и две десантные флотилии.
      Общее руководство надводными силами в решении задачи борьбы на коммуникациях было возложено на Командующего военно-морской группировкой "Север" генерал-адмирала Р. Карлса (с июня 1942 года - вице-адмирал Г. Шмундт).
      Разрабатывая планы летнего наступления на Востоке в 1942 г., Главное военное командование ставило флоту на Севере задачу срыва англо-американской помощи СССР.
      Уже 14 мая 1942 года Э. Редер предоставил Гитлеру несколько вариантов совместной атаки силами авиации, подводных лодок и надводных кораблей ближайшего по срокам конвоя. 15 июня план операции, получившей название "Ход конем" ("Rosselsprung"), был утвержден окончательно.
      При разработке операции "Ход конем" линкору "Тирпиц" и крейсеру "Адмирал Хиппер", которые составили ядро "Боевой группы 1" (генерал-адмирал О. Шнеевинд), была поставлена задача по уничтожению крупных сил прикрытия конвоя.
      Главные силы "Боевой группы 2" под командованием вице-адмирала О. Куммеца - тяжелые крейсера "Лютцов" и "Адмирал Шеер" - должны были уничтожить легкие силы охранения конвоя и транспорта.
      Задействованным в операции 5-й, 6-й и 8-й флотилиям эсминцев отводилась "классическая роль" прикрытия своих тяжелых кораблей, уничтожения легких сил охранения конвоя и транспортов.
      В случае слабого охранения атака должна была производиться с двух направлений двумя боевыми группами одновременно. Достаточно было повредить суда конвоя, чтобы обеспечить нанесение главного удара - авиацией и подводными лодками.
      В начале 1942 года морской штаб дал необходимые заверения (на деле это означало, что полностью решены вопросы авиационного прикрытия, противолодочной и противоминной защиты и контрразведывательного обеспечения, не говоря уже о множестве проблем собственно навигационного обеспечения), и Тирпиц получил приказ отправиться в Тронхейм, где для него в конце глубоко врезавшегося вглубь берега Фоеттенфьорда, в сорока милях от моря, было подготовлено "уютное", хорошо обеспеченное средствами ПВО укрытие.
      Когда Тирпиц шел из Балтики в Норвегию, то он, по идее, должен был проходить проливами Каттегат и Скагеррак - обычный путь для больших кораблей. Однако на побережье проливов и многочисленных островах работала разветвленная агентурная сеть, которую ни в то время, ни до конца войны не удалось искоренить. Редер опасался, что в этом случае движение корабля станет известным вражеским агентам (он был прав, ибо шведская морская разведка и норвежская группа сопротивления сообщили в Лондон о начале его движения), и тогда меры обеспечения безопасности перехода могут оказаться недостаточными. Одна отчаянная подлодка или один торпедоносец, прорвавшийся сквозь заградительный огонь зенитной артиллерии и своевременно не сбитый истребителями, может нанести линкору тяжелый урон. Призрак последней торпеды с последнего "Суордфиша", которая остановила "Бисмарк", не покидал Редера. Поэтому он отдал приказ плыть через Кильский канал, через который корабль и проследовал 12 января.
      Там, где линкор ждали, в проливах, Тирпиц не появился - и в Адмиралтействе посчитали, что он пока останется в Балтике. Интенсивность подготовительных операций Кригсмарине и Люфтваффе не были правильно оценены; сработал и режим радиомолчания - в результате никакие дополнительные меры со стороны Британии не последовали.
      Два дня спустя в сопровождении эскорта эсминцев и в густом тумане корабль отплыл из Вильгельмсхафена и 16 января без особых приключений (были неприятности только с эсминцами - один из них налетел на мель, а у другого возникли неполадки в оборудовании) достиг своего убежища в Фоеттенфьорде, надежно скрытого высокими горами.
      Перехват "Ультра" сообщил англичанам на следующий день о его прибытии (хотя разведывательные самолеты обнаружат его только через неделю). Для англичан это было мрачным сообщением.
      Теперь Тирпиц находился на окраине Атлантического сектора военных действий, с реальной возможностью быстрого и скрытного выхода в северные моря для боевых операций.
      Тактика "бей - беги" германских рейдеров пока ещё не находила должного противодействия19. Уничтоженные немецкие "вспомогательные" крейсера "Пингвин", "Атлантис" и "Корморан" выслеживались по несколько месяцев и тем не менее иногда "попадались" достаточно случайно - "Атлантис" почти что наткнулся на тяжелый крейсер "Девоншир" и попросту не имел никаких шансов в бою с ним. "Корморан" в безнадежной ситуации отчаянно сражался до последнего и прихватил с собою на дно австралийский крейсер "Сидней" со всем экипажем.
      С грозным линкором же ситуация усложнялась предельно. Если бы Тирпиц показался в открытом море, то это наверняка бы осуществлялась стремительная операция в сравнительной близости от своих баз, скорее всего - в зоне досягаемости Люфтваффе и наверняка под завесой "волчьей стаи" Деница. Надеяться на удачу, конечно, можно было бы, но рассчитывать на повторение удачи, которая привела к потоплению "Бисмарка", в боевом планировании было недопустимо.
      Тирпиц, пусть в соединении со всеми кораблями Кригсмарине, не стал бы нападать на основные силы Королевского флота - грандиозная Ютландская битва уже не могли повториться, стратегия действия флотов изменилась необратимо. Но действовать по тактике "бей-беги", осуществления коротких направленных смертоносных рейдов, он мог весьма эффективно - и требовались чрезвычайные меры, чтобы этому воспрепятствовать.
      По огневой мощи современные английские линкоры были с ним на равных, по броневой защите уступали, но не слишком значительно и, как показал последний бой "Бисмарка", вдвоем-втроем, да ещё при крейсерской и авиационной поддержке, могли справиться. Но со своей скоростью свыше 30 узлов корабль был быстроходнее любого из британских линкоров, и если только его скорость не будет "заторможена" артогнем или торпедным ударом, то он сможет в любое время напасть на какой-нибудь из конвоев - и немедленно удалиться перед лицом возникшей опасности, например, уйти от линкоров.
      Ранее английский Первый Лорд Адмиралтейства указывал, что для борьбы с Тирпицем следует постоянно иметь в готовности три линкора (два в море и один в порту для оснащения). Теперь премьер-министр Уинстон Черчилль высказался так:: "Уничтожение или даже повреждение этого корабля является сегодня самой важной задачей на море. Ни одна цель не может с этим сравниться. Я считаю это делом самой настоятельной срочности и важности".
      ...После почти годовых испытаний и учений команда Тирпица находилась в приподнятом состоянии духа. Команда верила и в корабль, и в командира, и теперь, получив, наконец, боевое задание, она стремилась проявить себя в боевых действиях.
      Но, как сказал Топп, "пока у нас мало шансов на то, чтобы выйти в открытое море". В немецком флоте отчаянно не хватало эсминцев (половина всего состава была потоплена в Нарвике в 1940 году), а те пятеро, которые сопровождали Тирпица в Тронхайм, и без которых он был бы незащищенным против вражеских подлодок, были нужны в то время в других местах.
      ...Даже Топп не знал, что по первоначальному плану им ставилась задача проследовать в Брест, присоединиться там к "Шарнхорсту", "Гнезенау" и "Принцу Ойгену"... и в соответствии с новой директивой Гитлера сопровождать их по пути обратно в Германию через пролив Па-де-Кале...
      Но потом все-таки было решено, что в прорыве важнейшим должны стать факторы тщательной подготовки, внезапности, использование вспомогательных, в том числе и вненфлотских средств, а не огневая мощь. Тем более, что первый переход Тирпица через Ла-Манш в Брест не может остаться незамеченным и обеспечить внезапность второго прохода, всей эскадры, будет куда сложнее.
      Тирпиц остался в глубине фиорда, а "его" эсминцы отправились в Брест.
      Не только они, кстати; один из современных эсминцев "Хейнеманн", назначенных в эскадру, за несколько дней до переходы "нашел" ценой своей жизни, совместно с экипажем, в Ла Манше новое минное поле поперек запланированного курса линкоров. 30 мин, скрытно поставленных английским минзагом "Пловер", удалось так же скрытно вытралить...
      В результате унылая стоянка среди заснеженных гор корабля, защищенного с моря анти-торпедными сетями, а с воздуха зенитными батареями, расположенными по склонам гор, ставила Тирпица в положение временной пассивности.
      Конечно, на большом корабле всегда найдется, что делать команде драить палубу, мыть посуду, загружать и складировать необходимые для корабля припасы, проводить тренировки орудийных расчетов, смазывать двигатели, обучать и совершенствовать овладение боевой техникой. А также обслуживать потребности 2 400 матросов, для которых корабль стал временным домом. Целая команда поваров, мясников, кладовщиков, врачей, дантистов, прачек, инструкторов физкультуры, офицеров, следящих за бытовыми условиями и другого обслуживающего персонала не имела ни минуты отдыха.
      Одновременно одной трети состава предоставлялось увольнение на берег.
      Вначале на берегу было мало развлечений. Все дело ограничивалось прогулками вдоль пустынной дороги, которая вилась вдоль фьорда, покупкой ремесленных поделок - например, тапочек из меха морского котика и норвежских свитеров в деревне Фоеттен, обменом спиртного (в Норвегии, классической стране "сухого закона", шнапс и в мирное, и военное время весьма ходовая валюта) или табака на свежее молоко и куриные яйца в соседних фермах. Позже на склонах снежных гор стала работать лыжная школа, которая быстро приобрела популярность.
      Шведская граница была всего в шестидесяти милях и офицерам разрешалось небольшими группами и в гражданской одежде пересекать границу, чтобы полакомиться бифштексами и лососиной, или приобрести такие предметы роскоши, как шелковые чулки или духи, которые в то время нельзя было достать в Германии.
      Особенно долго время тянулось темными зимними вечерами. Однако Топп и "активный нацист" старший помощник командира Дювель были неутомимы в организации развлечений. Были концерты корабельного джаз-оркестра, вечерние киносеансы, лекции офицерского состава, боксерские поединки и временам выступления концертных групп из Германии. Врач корабля доктор Киль показывал кукольные спектакли, в которых и костюмы, и сами куклы, и декорации, и сцена были сделаны его руками. Многие играли на аккордеоне и губной гармошке, и в столовой часто проводились вечера песни. Имелась хорошая библиотека, которая регулярно пополнялась книгами из библиотеки старого парохода "Эльба", который обслуживал развлечениями гарнизоны между Ставангером и Арктическим Кругом. Некоторые моряки, в надежде улучшить стандартное питание, боролись с холодом и темнотой, пытаясь подцепить проходящую сельдь...
      ОПЕРАЦИЯ "ЦЕРБЕР"
      ...Сведения о повреждениях, которые получали в результате воздушных налетов тяжелые корабли в гавани Бреста, своевременно докладывали фюреру так же точно, как сводки об успехах немецких зенитчиков и авиации. Очередное сообщение вывело Гитлера из терпения окончательно и он начал орать на Редера: вы что, мол, гросс-адмирал, не понимаете, что уповать на бесконечные промахи англичан нельзя? Действовать, действовать надо! От рака не вылечишь припарками, резать надо. Нужна операция, чем скорее тем лучше! Выводите корабли из Бреста! Поле судьбы - это Норвегия!
      - Но Датский пролив и вообще Северная Атлантика надежно контролируются англичанами. Наши корабли не пройдут мимо Скапа Флоу...
      - А им и не нужно проходить мимо. Наши линкоры должны прорваться через Ла-Манш! И не говорите мне, что это невозможно - это возможно, это должно быть сделано и это будет сделано!
      - Это может закончиться катастрофой...
      - Катастрофой непременно закончится промедление и колебание! И что вас так пугает, мой гросс-адмирал? Фактор неожиданности будет на нашей стороне, а это решающий, да, решающий фактор! Англичане не способны принимать быстрые решения! Пока они поверят, что корабли пошли не туда, где их ждут наши линкоры окажутся в норвежских фиордах, недоступные, близкие к врагу и смертельно опасные... А детали операции оставляю на ваше усмотрение. Верю, вы способны продумать все до мелочей...
      И действительно, Редер, его ближайший помощник и единомышленник, адмирал с "сухопутной" фамилией Заальвахтер, и адмирал Цилиакс, который непосредственно "вел" корабли, штабы и оперативное командование сработали на высоком профессиональном уровне.
      Планирование и подготовка операции были проведены так, что это затем изучало не одно поколение курсантов военно-морских училищ.
      Было предусмотрено скрытное, но весьма методичное траление фарватеров в засыпанном минами Ла-Манше, тщательное навигационное обеспечение, согласованное действие всех сил флота - и очень серьезный комплекс обеспечения скрытности подготовительных мероприятий и самого 600-мильного перехода. И по прямому приказанию Гитлера было обеспечено надежное авиационное прикрытие операции.
      Отношения между Люфтваффе и Кригсмарине никогда не были ни простыми, ни хорошими. Личная неприязнь между Герингом и Редером - неприязнь как бы естественная, поскольку они представляли собой два полярных типа германского офицерского корпуса, - только часть общей проблемы.
      Да, Геринг был значительно "ближе" к Гитлеру и долгое время был фигурой номер два в нацистском истэблишменте, и потому его высказывания и действия оценивались выше и были более результативны. В результате чуть ли не все морские операции проводились либо с недостаточным авиаприкрытием, либо - если Люфтваффе "работало" вовсю - как бы по двум слабо связанным направлениям.
      Да, и мы неоднократно будем отмечать эти моменты, неправильное взаимодействие оборачивалось весьма драматическими последствиями для Кригсмарине.
      Да, в нескольких случаях можно прямо сказать, что главная вина за катастрофы с крупными боевыми кораблями ложится на просчеты, если не преступное бездействие Люфтваффе.
      Но важнее всего попытаться понять, почему это происходило.
      Надо учесть, что трудности, и немалые, на разных этапах возникали между, например, Королевскими ВВС и Адмиралтейством; к началу войны в Англии практически вся палубная авиация осталась без пилотов в результате очередной возни с переподчинением. Мучительно налаживалось взаимодействие флота, флотской авиации с береговой охраной и так далее - но эти трудности и трения (в известной мере они существуют и сейчас, спустя более чем полвека) преодолевались. Усилиями с обеих сторон.
      В Третьем Рейхе таких усилий не было ни с одной, ни с другой стороны, от самого начала до последних дней "взаимодействие" происходило как некий перманентный скандал.