Возможно, то, что я считаю правилом мирового Текста, маги дон-хуановской линии назвали бы «командами Орла». Как бы то ни было, победа над правилом (или командой) влечет за собой радикальное изменение отношений между вами и вашим сновидением.
      Исчезает множество затруднений и ограничений. Во-первых, мы получаем возможность входить в сновидение без разрыва осознания — не только ночью, но и днем, когда есть возможность уделить практике два-три часа. Дневное сновидение бывает весьма плодотворным. Оно часто запоминается в мельчайших подробностях, а субъективное переживание времени в сновидческом пространстве обычно совпадает с временем наяву. Если верить этому чувству времени, дневное сновидение редко прерывается периодами бессознательности, чего ночью избежать весьма трудно.
      Длительность ночного сновидения возрастает с нескольких минут до часа, а иногда и до нескольких часов. Эта растянутость времени сопровождается качественным изменением самого характера переживаний.
      Что я имею в виду? На первом этапе практики, который иногда растягивается на пять-десять лет, экспериментатор может иметь за ночь несколько включений внимания сновидения. Но по причине естественных колебаний осознанности сновидец запоминает свои странствия не полностью и искаженно.
      Чаще всего имеют место следующие дефекты запоминания.
      Либо практик помнит содержание первого всплеска осознанности, но забывает последующие (и это самый распространенный случай), либо он запоминает последний эпизод незадолго перед окончательным пробуждением. Отсюда странное чувство неполноты: вроде бы было что-то еще, но что? Конец или начало «истории» скрывается в тумане забвения.
      Бывают и другие искажения, более причудливые. Например, память может быть «склеена» из нескольких кусков, разрывы между ними тональ заполняет смысловыми связками, которые на самом деле являются моментами совершенно обычного сна. Но сновидец об этом не догадывается, поскольку связки из обычных снов так удачно встроены в «ясные» эпизоды, что память превращает собрание фрагментов в ложное единство.
      Полноценное освоение внимания сновидения делает явными все эти заблуждения памяти. Мы видим, как сновидение возникает из пустоты, как оно разворачивается, прерывается и возобновляется вновь, как оно завершается. Наиболее любопытно наблюдать, как сновидческая активность на время замирает — в эти моменты можно осознать пустоту явившихся образов и форм, постичь подлинное состояние своего энергетического тела и многое другое.
      В частности, из этой позиции прекрасно видно, что было прикосновением ко второму вниманию и что — блужданием среди самодельных теней. Исчезает спешка и мельтешение картин. Интересно наблюдать, как истощается творческая энергия тоналя, а внимание продолжает работать. Например, я нередко сталкиваюсь с замершим пейзажем и терпеливо жду продолжения. При этом всегда идет поиск внешней энергии. Если я ее нахожу, то насыщаю ею тело сновидения и оказываюсь во втором внимании. Если не нахожу, то застывшая картина медленно тускнеет, пока на ее месте не останется наполненная неопределенным светом пустота. Когда чувствуешь, что сновидение закончилось, можно сознательно выбрать пробуждение или погрузиться в бессознательный сон, где уже ничего не происходит.
      Обнаружение внешней энергии чаще всего приводит нас в первый мир второго внимания — то место, которое кажется совершенной копией нашей реальности. Если энергии не слишком много, на этом все и заканчивается. Можно часами блуждать по собственной квартире, тренируя контроль восприятия и тела сновидения. На первый взгляд, скучное занятие, но на самом деле здесь никогда не бывает скучно. Даже если вы ограничены пространством собственной спальни, это небольшая, но реальная тренировочная площадка второго внимания. Каждая минута, проведенная здесь, так или иначе ведет вас к цели.
      Лично мне не хочется возвращаться в иллюзорный мир сновидения, где происходят удивительные события, сочиненные моим собственным тоналем, хотя я знаю, что такой выбор всегда есть. Более того, это весьма просто. Достаточно отпустить восприятие, заглядевшись на какой-нибудь предмет, — и вы снова в сюжете прерванного сна либо в новой истории, рождающейся прямо на глазах.
      В случае, если вы обладаете приличным запасом энергии, можно отправиться в путешествие по первому миру второго внимания — выйти на улицу, пойти пешком или взлететь, отправиться в какое-нибудь интересное место. Если энергии еще больше, можно вырваться из первого мира и приступить к исследованию других миров. Только не стоит забывать, что чем дальше — тем опаснее, чем дальше — тем большим объемом энергии вы должны обладать, чтобы справиться с давлением эманаций, сохранить и защитить себя, а потом вернуться неповрежденным.
      Такие экскурсии возможны далеко не всегда. Есть множество вполне очевидных закономерностей, связанных с безупречностью и сталкингом — качеством осознания наяву, аккумулированием энергии из объектов, доступных в первом внимании, с местом и временем, выбранным для погружения в другие полосы эманаций. Но, кроме перечисленного, есть ряд невыявленных факторов, которые иногда определяют, возможно или невозможно сновидцу попасть в иной мир.
      По этому поводу можно строить бесконечные догадки. Складывается впечатление, что в океане нагуаля дуют разные «ветра», перемещаются поля и структуры, влияющие на положение «навигатора». Непостижимая активность Бесконечности что-то делает с нашим энергетическим телом, и чем чаще мы бываем во внимании сновидения, тем явственнее чувствуем эти волны мироздания.
      За первыми вратами есть пространство чистого внимания. Хоть оно и кажется пустотой, им не следует пренебрегать. «Пустота» многому учит, если не забывать, что она — не Абсолют, а только позиция внимания, освободившегося от порождений тоналя.
      Я уверен, что именно об этой форме усиленного осознания писали тибетские йоги: «Благодаря концентрации сознания на формах и удержанию сознания свободным от мыслей, эти формы божеств настраиваются в созвучие с бессмысленным состоянием сознания, в результате этого возникает Ясный Свет, сущностью которого является Пустота» . Это весьма напоминает переходный опыт сновидящего, открывшего «первые врата». Для него суть чистого внимания сновидения и есть «Ясный Свет, сущность которого Пустота». Есть и другие сходства, заставляющие подозревать, что мы имеем дело с тем же феноменом. Так, Эванс-Венц в цитируемой работе пишет: «Йогин пользуется таким же живым (ярким) сознанием в состоянии сна, как и в бодрствующем состоянии; и при переходе из одного состояния в другое не испытывает никакого разрыва в целостности памяти». Как видите, феномен перехода во внимание сновидения без разрыва непрерывности хорошо известен в данной традиции, которая, как считается, восходит к древними шаманским практикам. И это обстоятельство вряд ли является простым совпадением.
      Всё вышесказанное есть сущность фундаментальных процессов (перцептивных и психоэнергетических), лежащих в основе перехода к вниманию сновидения из первого внимания.
      Однако в таком чистом виде переход к вниманию сновидения случается крайне редко. Как правило, практик сталкивается с многообразием тональных проекций, с ментально-символьными презентациями (представлениями) подобных переходов, которые могут принимать оригинальный и даже экзотичный облик.
      Отношение между сновидцем и его сновидением — всегда очень личное, интимное, неповторимо-индивидуальное.
      Например, существует великая Тайна намерения. Именно через намерение (всегда невысказанное, поскольку оно вообще невербализуемо) сновидящий соприкасается со своим сновидением.
      В этой книге не будет главы или раздела, посвященного намерению, несмотря на очевидную важность этой темы. Тому есть несколько причин. Во-первых, говорить о намерении можно очень долго, но количество слов, сравнений, моделей и метафор не приблизит нас к сути явления; оно по определению за описанием, будучи частью невыразимого бытия нагуаля. Во-вторых, практик ощущает намерение непосредственно — все, что ему необходимо для этого, заключается в неуклонном использовании описываемых техник.
      Не существует (и не может существовать) рецепта вызывания намерения. Следуя дисциплине, вы рано или поздно просто приходите к нему. Все методы, часть которых приведена здесь, содержат в себе тропинку к намерению. Вы узнаете его, когда они заработают.
 

 
      Чем, в частности, отличается внимание сновидения от второго внимания? Тибетские йоги, например, писали: «Если во сне явится огонь, преврати огонь в воду, средство против огня; и если во сне явятся мельчайшие объекты, преврати их в большие объекты; или если во сне явятся большие объекты, преврати их в малые объекты. Тем самым постигается природа размеров. И если во сне явится единственная вещь, преврати ее во множество вещей…»
      Если вы находитесь в перцептивном поле, которое подчиняется таким манипуляциям, значит, перед вами мир сновидения, а не второго внимания.
      Конечно, второе внимание тоже демонстрирует пластичность, но несколько иного рода. Второе внимание открывает область реальных энергетических давлений, и наша свобода заключается в способе передачи импульсов, потоков, формаций нашему осознанию. Кроме того, если мы научились управлять телом сновидения, мы можем своевременно покинуть область давления. Но радикально трансформировать энергетическую ткань мира второго внимания — невозможно. Я не говорю о высших этапах практики, где сновидящий обретает подлинную текучесть энергетического тела и потому как бы произвольно управляет мирами, — ведь здесь проявляется способность тела перестраиваться в момент каждого контакта, выбирать вариант взаимодействия. Его усиленное осознание знает, что меняется не Мир, а сам сновидец, и всегда чувствует, как именно и до каких пределов это возможно в ситуации конкретного энергообмена.
      Внимание сновидения отличается от второго внимания «плавающей» фиксацией. В чем это проявляется конкретно?
      1. В особенностях сборки тела (неполнота, неустойчивость). Взглянув на руки, можно обнаружить, что они прозрачные или, например, «светятся голубоватым огнем». Вы не можете найти собственные ноги и никакими силами не способны почувствовать живот или плечи. Наконец, со «схемой тела» происходят регулярные и неуправляемые метаморфозы — например, вы воспринимаете себя в качестве «шара» или «трубы».
      2. В особенностях сборки пространства. Перспектива фрагментарна либо совсем отсутствует, поле зрения сужено («туннельность»), а главное — сновидящий сталкивается с прерывистостью пространства (переход из одной сцены в другую в результате отвлечения внимания, а не специальных усилий, предпринятых для перемещения).
      3. В неопределенности точки отсчета (точки «наблюдателя»).
      Существуют и другие, более частные отличия, о которых еще будет сказано.
      Второе внимание вовлекает в процесс восприятия и энергообмена полевые формации энергетического тела (включая те, что мы полагаем в первом внимании частью своей соматики), поэтому после возвращения из второго внимания сновидец нередко сталкивается с непривычными телесными ощущениями. Это — спастические напряженности (чаще всего в полевых «узлах» тела — солнечное сплетение, центр пупка, горловой центр), характерные изменения чувствительности либо в сторону ее усиления, либо — в сторону ослабления (необычные кинестетические «волны», «разряды», парестезии и синестезии, которые трудно объяснить физиологическими причинами, онемения, термические флуктуации — «холод» или «тепло» в различных точках и зонах организма). Подобные «остаточные» ощущения, переживаемые непосредственно после пробуждения (возвращения в первое внимание), могут отражать конкретные события, имевшие место в ином режиме восприятия, а также смещения и превращения отдельных полевых фрагментов ЭТ.
      Вообще, участие тела в энергетических событиях сновидения — важный критерий, часто позволяющий судить, был пережитый опыт вторжением во второе внимание или всего лишь яркой проекцией внимания сновидения, творящего пространства, объекты и процессы исключительно внутри генерируемых шаблонов, состоящих из материала памяти и потенциала комбинирующего воображения. (Конечно, критерий не абсолютный. Следует всегда помнить, что опыт сновидца лежит на границе условно «внутреннего» и «внешнего». Это та самая грань, где торжествует квантовая неопределенность — тональ субъекта создает энергетические модели, которые значительной частью своей словно пребывают «вовне» и этим превращаются в реальность, а внешнее поле «подчиняется» субъективному выбору упорядоченного осознания. И тело следует за этими странными играми наблюдателя и наблюдаемого.) И все же масштабные энергетические последствия, распространенные на всю организмическую целостность или на обширные ее участки, как правило, свидетельствуют о том, что какое-то время перцептивно-энергетический режим второго внимания был активизирован.
      Правда, мы должны иметь в виду, что трансформационная и познавательная ценность таких «переключений» может быть очень разной. Наименее ценными, на мой взгляд, являются переживания этого сорта, если они являются результатом атаки психоактивных веществ — как растительных, так и синтетических.
      Некоторые сторонники «растений силы» не согласны со мной. Они любят вспоминать, как дон Хуан трепетно относился к «дымку», как называл грибы и дурман «союзниками» шамана, и др. подобные эпизоды из книг Кастанеды.
      Дело в том, что определенные психоактивные агенты действительно способны познакомить практика с энергетическими и перцептивными сдвигами системы, включающими в себя поля физического тела. Но если мы хотим упорядочить осознание (восприятие, полевые конструкты и связи ЭТ) в режиме второго внимания, участие любого постороннего агента, несущего в себе энергию биохимического происхождения, — недопустимо. Это «участие» радикально меняет структуру опыта и вынуждает нас воспринимать и изменяться, следуя несвойственной нам модели.
      Психоактивное вещество (растение) если и является «союзником», то довольно агрессивным. Оно не столько «обучает», сколько «берет в плен». Можно сказать, что с помощью «магического зелья» мы посещаем не свое, а ЕГО второе внимание. Вещество «решает» за нас, как именно вводить нас в альтернативные согласованные перцепции («миры» второго внимания), какие конкретные поля собирать более тщательно, предъявлять осознанию в качестве центральных и главных, какие — уводить на периферию и держать в тени.
      Если психоделические опыты становятся регулярными, они, безусловно, приносят вред. Следующие из них «уроки» кажутся откровением, соблазняют доступностью, восхищают силой и яркостью, но — в конечном итоге — плохо сочетаются с намерением, присущим человеческому виду. Поэтому второе внимание, достигнутое с помощью психоактивных агентов, рано или поздно открывает свою разрушительную сущность. Его сила перестраивает осознание, вызывая чарующие эффекты (иногда вполне «магические»), но тип этой перестройки — чужой, нечеловеческий, он чаще всего убивает тело в процессе трансформации.
      В большинстве случаев человек уязвим перед открывшейся бездной иномирных впечатлений — не потому, что там обитают сущности, стремящиеся нас погубить (как полагают иные верующие), а потому, что нас увлекают любые непривычные восприятия. Чем дальше эти впечатления от стандартных, собранных согласно человеческому шаблону, тем больше соблазн. Ведь осознание жаждет абсолютной свободы, оно тянется к превращениям, побеждающим любые поставленные природой рамки и законы. И психоактивный агент предоставляет осознанию вариант такого опыта.
      По сути, все ПАВ генерируют ту или иную разновидность перцептивно-энергетической мутации. Но, как и мутации биологические, они редко бывают конструктивными. Чтобы победить их разрушительную природу, перестроить их себе во благо, надо иметь больше энергии, чем содержит само мутагенное вещество. Вряд ли это возможно на первых этапах психоэнергетического тренинга.
 

 
      Приближение к стабильно достигаемому вниманию сновидения меняет внутренний мир человека и содержательно, и функционально. Его поведение не вписывается в шаблонные схемы, навязанные социумом. Это касается не только вещей, как бы лежащих «на поверхности» личности, живущей в мире себе подобных, — мотивации, иерархии ценностей, убеждений. Прежде и более всего эти изменения касаются самоощущения, само-осознания и самовосприятия. Эти глубоко внутренние факторы определяют то, что принято называть «внутренней позицией личности» в социальном пространстве.
      Позиционирование себя становится более объемным, а значит, диалектическим и даже парадоксальным. Такую трансформацию, с точки зрения личностного роста, следует признать позитивной, но структуры общества, в котором мы живем, по природе своей ригидны и оказывают естественное сопротивление. Если же мы вспомним, с какими социальными силами приходится иметь дело современному практику, становится ясно, что он нуждается в определенной «маскировке».
      Одновременно, как мы помним, главной целью сталкинга не является совершенствование социального поведения само по себе. Сталкинг — это работа с вниманием и осознанием. Включить произвольное внимание в момент осуществления автоматизма или поведенческой программы — условие активизации именно осознания. Осознание «запускает» энергетические процессы, которые прежде были инертны, но теперь могут и должны быть направлены на достижение внимания сновидения. Таким образом, сталкинг как целостный метод универсален. С одной стороны, он является катализатором всех психотехник, направленных на смещение точки сборки (начиная с остановки внутреннего диалога), с другой — осознанность сталкера влияет на характер реакций, качество общения и социальное поведение в целом, будучи мощным средством реализации безупречности.
      Еще раз напомню, что без трансформации страха смерти, чувства собственной важности, жалости к себе сновидящий может опасно приблизиться к психическим расстройствам и деструктивным изменениям личности. Таким образом, ни один сновидящий не может игнорировать методы «самовыслеживания», если хочет сохранить здравый смысл, эмоциональное равновесие, интеллектуальный и телесный тонус.
      Так как эта книга обращена, прежде всего, к сновидящим, нельзя не указать на актуальную для них «проблему равновесия». Природные сталкеры не обращают на это внимание, ибо их, как правило, спасает развитая интуиция.
      Дело в том, что выслеживание сновидящих (пока оно не стало тотальным, т. е. предельно интенсивным и равномерно распространенным на все сферы опыта) создает сильную фиксацию на внутреннем мире практика. Уравновешенный сталкер с одинаковой бдительностью изучает как область субъективного реагирования (внимание, восприятие, эмоции, мысли и проч.), так и окружающее поле, откуда поступают сенсорные импульсы.
      Если же вы сосредоточили всю силу своего внимания «на себе», нередко возникает непродуктивный для сновидца застой. Какой-то парадокс: чем больше внимания сновидящий уделяет сталкингу реакций, эмоций и чувств, тем реже он воспринимает миры сновидения. Кажется, что сталкинг не способствует сновидению, а мешает ему.
      Подобная инерция внимания и восприятия в сновидении легко объяснима. Сновидческие образы, как мы знаем, возникают чаще всего по двум причинам: 1) перцептивное внимание сновидящего направлено вовне и стремится собрать поступающие сигналы в пучки; 2) тональ галлюцинирует, чтобы переработать те или иные энергетические следы, оставшиеся в бессознательной или околосознательной сфере.
      Настойчивый и непрерывный сталкинг, нацеленный исключительно на внутреннее пространство сознания, устраняет обе предпосылки для восприятия в сновидении. С одной стороны, такой сталкинг создает мощную инерцию, фиксирующую внимание внутри, и эта инерция настолько велика, что продолжает работать даже в сновидении. С другой стороны, этот же вид сталкинга трансформирует значительную часть бессознательных и околосознательных напряжений, спонтанно возникающих наяву, которые потом могут служить причиной сновидческого галлюцинирования. В итоге, внутренний материал уже переработан и ни в каком образном предъявлении не нуждается, а внешний материал игнорируется.
      Если сновидящий не осознает возникшего затруднения, он может пребывать в этой ситуации «заблокированности» довольно долго. Чтобы решить данную проблему, важно помнить, что выслеживание внутренних движений (что, по сути, есть самоиндуцированная интроверсия) — только одна сторона целостного сталкинга. Без второй его стороны — «выслеживания» внешнего мира, т. е. сталкинга самого процесса восприятия, вы уподобляетесь рафинированному «невротику», которого, как известно психологам, не занимает ничего, кроме собственного Я, собственных мыслей, реакций и ипохондрических ощущений (как правило, самовнушенных) в разных частях его тела.
      «Равновесие» сталкера — это правильное распределение акцентов. В первую очередь, его (как существа, живущего в Реальности) интересуют сигналы, поступающие из внешнего поля «больших эманаций». Именно эти, реальные сигналы производят многообразные внутренние «ответы» его энергетического тела, которые требуют отдельного выслеживания.
      Внешняя сторона сталкинга, по большей части, осуществляется на фоне таких психотехнических приемов, как перцептивное неделание, «ходьба Силы», созерцание, активизация периферийного внимания. И все же это не только и не столько техника. Многое зависит от общего настроения и установки сновидящего. Каждое прикосновение к миру ждет нашего «гостеприимного» внимания.
      Часто ли вы наслаждаетесь красотой окружающих пространств? Часто ли превращаете обыденную прогулку в «пир» для зрения, слуха, осязания, обоняния? Разумеется, мы живем в однообразных геометрических формах, среди которых бывает трудно заметить эстетику света и тени, звука и перспективы. Мало кто имеет возможность жить среди великолепного разнообразия природы. Но в этом нет специальной необходимости. Причин нашего безразличия к внешнему не в его блеклости и однообразии. Причина в отношении, определяющем интенсивность и направленность внимания. Можно найти радость в созерцании неба и облаков, в порывах ветра, шелесте листвы и звуке шагов, даже в исцарапанной деревянной скамейке посреди городского сквера.
      И это не преувеличение. Радость внешнего восприятия — часто именно то, чего не хватает сновидящему.
 

 
      На пути сталкинга, который «выпрямляет путь» к толтекскому сновидению, встречается весьма ценное состояние, о котором трудно говорить с теми, кто еще не сталкивался с ним в личном опыте. Я рискну сказать о нем несколько слов по двум причинам — во первых, это состояние, на мой взгляд, предвосхищает парадоксы не-человеческой Свободы, ожидающей нас в конце дон-хуановского пути, во-вторых, само переживание настолько «странно» и двусмысленно, что может внушить неверные идеи по поводу безупречности в отношениях с социальными людьми.
      Попытаюсь объяснить.
      Прежде всего, мы имеем дело с всплеском высокой интенсивности осознания. Как показывает известный мне опыт, любой сновидец, стремящийся подготовить свое осознание наяву к полноценному сновидению, вынужден заниматься сталкингом. Если намерение его глубоко и непрерывно, этот повседневный сталкинг рано или поздно приводит к взрывообразному расширению свечения осознания, который я называю тотальным сталкингом, — к такому состоянию внимания, где критическая масса психоэмоциональных процессов (отраженных в энергетическом теле как некие «движения» или «волны») начинает осознаваться не линейно, а единым объемом — тотально.
      Тотальный сталкинг (см. подробнее в кн. «Человек неведомый») может быть вызван (сознательно либо бессознательно) перенесением значительной части осознания на полевый каркас энергетического тела. Крайне важно понимать, что полевый каркас — это не только «аура», некие полевые формации, окружающие физическое тело первого внимания. Они в равной степени распределены по всему сенсорному полю, а потому субъективно проецируются как наружу, так и вовнутрь. Там, «внутри» физического тела они становятся «однородной» средой крайне слабых, по сути, подпороговых сигналов. На самом деле эти сигналы — совсем не однородны, и дальнейшее усиление осознания показывает нам, что они имеют разное качество, силу, склонны собираться в паттерны и структуры более высокого порядка. И все же на интересующем нас сейчас уровне сигналы предстают как однородные, как смутное поле, пропитывающее наше физическое тело и обволакивающее его, подобно тому кокону, который воспринимают видящие.
      Практик может специально культивировать эту особую внимательность (что в какой-то мере ускоряет приближение всплеска тотального сталкинга), но может и работать по традиционной схеме — выбирать отдельные эмоциональные ряды и выслеживать их. В обоих случаях «взрыв внимания» случится.
      На первых порах подобные «взрывы» — редкое событие. Они потрясают и становятся подлинными откровениями — так же как сатори, случившееся с учеником дзэн впервые, они иногда на годы меняют самоощущение нагуалиста. И так же как у ученика дзэн, взрыв тотального сталкинга может спровоцировать особый тип паранойи, своего рода «дзэнскую болезнь» толтека. Ошеломленный новым видением тональ генерирует варианты описания мира, оправдывающие (рационализирующие) этот никуда не вписывающийся опыт.
      Но победить эту тенденцию можно — как раз по той причине, что нагуалист «предупрежден, а значит, вооружен». Он знает, как изобретателен тональ, насколько готов отдаться любому самодельному безумию только для того, чтобы убежать от Реальности, вдруг показавшей свое лицо в состоянии тотального сталкинга. И практик, помнящий об этом, спокойно возвращается в мир базового описания, мир разделяемых условностей, держится их как ни в чем не бывало, но осознает теперь принципиально иначе.
      Если вы работаете, следуя этому несложному правилу, то в дальнейшем взрывообразное расширение осознанности происходит чаще. Если верить моему опыту, то несколько лет непрерывного намерения вызывает такой всплеск приблизительно один-два раза в месяц и каждый из них длится 2–6 часов. Поскольку я люблю всему давать названия, то придумал для него метафору — «прозрение» сталкера.
      В мистическом иудаизме архангелов-стражей, охранявших Меркаву (Престол Господень), называли «князьями Величия, Страха и Трепета». Они не позволяли непосвященным приближаться к обиталищу Божества. Нечистых духом, неправедных эти величественные создания поражали трепетом, парализующим давлением, которое останавливало все их дальнейшие попытки узреть Непостижимое. Возможно, тем, кто испытал «трепет», вызванный прозрением сталкера, могучие стражи Неназы-ваемого показались бы детскими страшилками .
      «Прозрение» сталкера как особое переживание возникает, когда на фоне всплеска тотального сталкинга высшей интенсивности практик общается с обыкновенными, «социальными» людьми стандартного тоналя. Не с монстрами и не с чужеродными созданиями вроде «союзников», а именно с обыкновенными людьми. (Если вы пребываете в уединении и просто созерцаете живую природу, переживание меняет характер в сторону умиротворенного просветления, спокойного наслаждения чудом Мира. Это можно назвать «восторгом» — но не экстазом, а, скорее, радостью тела от пронзительной ясности и глубины осознавания.)
      При общении с людьми стандартного тоналя чувство — на самом глубоком, экзистенциальном уровне — становится по-настоящему «потрясенным». Потому что начинаешь ясно видеть, что между тобой и ними — вообще нет ничего общего! Я знаю людей, с исключительной яркостью переживших это прозрение. Как правило, они не очень-то делятся подробностями, потому что понимают — лишь тот, кто реально идет по пути усиления осознания, способен их понять. Ведь само это чувство (не имеющее ни малейшего оттенка высокомерия, собственной важности и всякой «оценочности», повсеместно царствующей в мире первого внимания) устраняет их из списка «социально принятых».