От безобидного детского кошмарика не осталось и следа. Взгляд Хоки горел ненавистью и злобой. Выплевывая слова, он в самозабвении брызгал слюной и топал хилыми ножками-кляксами. Он был невыносимо омерзителен.
      - Что же будет, если наружу вырвется настоящий кошмар? - Петька схватился за голову.
      - Вы думаете настоящий кошмар добьется большего, чем я? - вдруг осекся Хока. - Нет-нет, возьмите меня. Никого не унижали больше меня. Уж я-то знаю, как больнее унизить. Только тот, кто вечно дрожал от страха, знает, как держать в страхе других. Да разве кто сможет достичь большего, чем маленький, тщедушный Хока?! Я смогу, я сумею стать могущественным. Я буду властителем мира. И тогда я отблагодарю вас.
      Петька с Дашей, пятясь, отступали от Хоки.
      - Неужели вы не поможете мне выбраться? Я дам вам все. Я ваш раб, Хока бросился к детям, но Петька брезгливо отшвырнул его ногой:
      - Пошел прочь! Все, на что ты способен, так это пугать маленьких детей, да и те, когда чуть подрастут, тебя не боятся. Никогда тебе не выбраться наверх, слышишь ты, кошмаришко?
      Петька с Дашей побежали прочь.
      - Я смогу стать могущественным. Поверьте, смогу! - кричал Хока, шлепая за ними вдогонку, но дети не оборачивались.
      Некоторое время его стенания еще слышались за спиной, а когда, наконец, они стихли вдалеке, Петька с Дашей остановились, чтобы перевести дух.
      - Фу, какой противный, а я его еще пожалела, -сказала Даша.
      -Да ну его! Одно слово -Хока, -махнул рукой Петька. -Главное - найти Ту, Которая Видит. Она наверняка знает, как нам выбраться отсюда, ведь неспроста она сегодня вдруг разговорилась.
      ГЛАВА 28. ТА, КОТОРАЯ ВИДИТ
      Петька и Даша пошли в ту сторону, куда умчалась многоликая толпа. Вскоре вдалеке показался лес. Дети прибавили шагу, но сколько они ни шли, лес не становился ближе, дразня своей недосягаемостью. Даша покорно поспешала за братом. Ноги у нее заплетались, она то и дело спотыкалась на ровном месте.
      - Все, Петь, я больше не могу. У меня ноги как деревянные, - наконец, сказала она и остановилась.
      - Ну потерпи еще немножко. Идем! - упрашивал ее Петька.
      В ответ Даша только беспомощно всхлипнула. Петька тоже страшно устал. Он понимал, что Даше приходится еще тяжелее, но останавливаться было нельзя. Надо было во что бы то ни стало найти Ту, Которая Видит. Петька тяжело вздохнул и взял сестренку на руки. Он продолжал упрямо идти вперед, едва волоча ноги. Спина его взмокла, рубашка прилипла к телу.
      - Тебе не тяжело? - заботливо спросила Даша.
      - Сиди, пока несут. Скоро сама потопаешь, - сурово сказал Петька.
      Даша благодарно обняла брата за шею. Они прошли так сотню метров и вдруг с удивлением увидели, что лес, как по волшебству, приблизился. Дорога сузилась и превратилась в тропинку. С обеих сторон ее окружали деревья и кусты, блеклые и пыльные, словно брошенные декорации на задворках уехавшего на гастроли театра. Деревья тянули друг к другу крючковатые лапы сучьев, напоминая диковинных зверей. Дорожка зашла в тупик, упершись в груду беспорядочно набросанных булыжников. Было так тихо, что звенело в ушах. Петька опустил Дашу на землю. Ребята огляделись. Над кучей камней склонилось дерево, причудливо изогнув три длинные ветви.
      - Правда, на дракона похоже? - шепотом сказала Даша, дернув Петьку за рукав.
      В тот же миг дерево повернуло все три ветки-шеи и уставилось на детей оловянными глазами. Даша не ошиблась. Ребята узнали трехглавого дракона, не так давно промчавшегося мимо них по дороге. У Петьки по спине пробежал холодок. Как в кошмарном сне, он увидел, что другие кусты и деревья тоже ожили и зашевелились. Петька узнал участников безумного шествия.
      - Пришли. Они пришли, - прошелестело по толпе.
      Со всех сторон детей окружали неведомые существа, словно герои фильмов ужасов. Чудища вперились взглядами в Петьку и Дашу. Дети оказались в ловушке. Петька сунул руку в карман и, приоткрыв кошелек эльфов, пальцем поворошил горошины, в надежде, что какая-нибудь из них придет на помощь, но чуда не произошло.
      Между тем, страшилища молча, не мигая, наблюдали за детьми.
      "Да ведь каждый из них надеется, что мы поможем ему пробраться в мир людей", - пронеслось в голове у Петьки. Эта мысль придала ему уверенности. Стараясь, чтобы голос его звучал, как можно тверже, Петька обратился к безобразным чудовищам:
      - Мы хотим поговорить с Той, Которая Видит.
      - Та, Которая Видит, ждет вас, - ответил ему нестройный хор голосов.
      Видя, что чудища ведут себя мирно, Даша приободрилась.
      - Мы бы раньше пришли, только мы очень устали, - сказала она существу на тоненьких ножках.
      Голова уродца была круглой, как шар, и беспрестанно вращалась, точно на шарнире, но как бы голова ни повернулась, детей буравили два проницательные глаза.
      - Та, Которая Видит, ждет вас, - льстиво сообщил уродец.
      - А разве вы не Та, Которая Видит? - удивилась Даша.
      - Нет, я вижу только то, что вижу, - странное существо еще быстрее закрутило головой.
      Петька обратился к трехглавому дракону с шестью тусклыми оловянными глазами.
      - Может, вы - Та, Которая Видит?
      - Нет, я вижу только то, что вижу, - выдохнув облако пепла, просипел дракон.
      Петька с Дашей в замешательстве огляделись. Со всех сторон на них таращились многоликие, многоглазые существа, но, стоило к ним обратиться, как все они отрицательно качали головами.
      Наконец, Петька в отчаянии воскликнул:
      - Неужели мало видеть то, что видишь? Разве можно видеть что-нибудь еще?
      - Можно видеть суть. Это дано только Той, Которая Видит. Только она посвящена в тайну Таблицы Судеб, - ответил многоголосый хор.
      - А где нам ее найти? - спросил Петька.
      - Ее не надо искать. Она здесь, - чудища вновь пришли в движение, как бы подталкивая детей в нужную сторону. Каждое их прикосновение было не более чем сквозняк, дуновение ветерка. Взглянув на груду камней повнимательнее, Петька с удивлением увидел, что это полуразвалившаяся хибара, кое-как сложенная из неотесанных булыжников. Стоило детям приблизиться к ней, как узкая низкая дверь скрипнула и отворилась.
      Петька, а следом за ним Даша не без опаски перешагнули порог. Вся постройка была такая ветхая, что казалось, она вотвот рухнет на головы входящих. Едва дети оказались внутри, как дверца со скрипом захлопнулась.
      У Петьки екнуло сердце. Даша вздрогнула и крепче прижалась к брату. Некоторое время они стояли молча, пытаясь хоть что-то различить в потемках. Постепенно глаза их привыкли к полумраку, и дети увидели старуху, неподвижно сидящую среди голых каменных стен, опершись на клюку. Петька с Дашей почтительно приблизились к ней и остановились в ожидании. Вещунья даже не поглядела в их сторону. Во взгляде старухи было что-то странное. Зрачки ее были тусклыми и невидящими. Вдруг Петьку кольнула догадка: да ведь старуха слепая!
      - Здравствуйте, вы и есть Та, Которая Видит? - пролепетал Петька, не в силах побороть удивление.
      Старуха ничего не ответила, но что-то подсказало Петьке и Даше, что они нашли ту, кого искали.
      - Мы идем, чтобы... - начала было Даша, но осеклась, потому что почувствовала, что слова и объяснения не нужны. Та, Которая Видит, знает все.
      Зажав клюку между колен, вещунья выставила перед собой руки ладонями вперед и провела ими по воздуху, словно ощупывала нечто невидимое. Пальцы ее слегка подрагивали. Затем она кивнула, будто соглашаясь с чем-то, известным только ей одной, и взяв клюку, ткнула ею в сторону Петьки:
      - Ты волен уйти.
      Громадный булыжник в стене с грохотом отодвинулся, и Петька увидел бабушкин дом и распахнутую калитку. В конуре сладко спал Шарик. Вдруг пес встрепенулся, поднял одно ухо и глухо зарычал.
      - Дашка, бежим! - крикнул Петька и потащил сестру за собой, но к его удивлению, та упиралась.
      - Куда ты меня тащишь? Там стена.
      - Да вон же бабушкин дом! Ты что, слепая? - прикрикнул он на Дашу и вдруг осекся, испугавшись, что обидел слепую старуху.
      Обернувшись, Петька увидел, что калитка исчезла, а на ее месте действительно была глухая серая стена.
      - Но я только что видел дом и Шарика... - пробормотал Петька.
      - Тебе показалось, - возразила Даша.
      Старуха засмеялась, будто закудахтала, и, тыча клюкой в Петьку, произнесла:
      - Ход в верхний мир там, где ты его видел, но только для тебя. Ты можешь вернуться один.
      - То есть как один? Никуда я без Дашки не пойду, - решительно заявил Петька и, подхватив сестренку на руки, крепко прижал ее к себе.
      - Для нее дверца домой хрустальным ключиком отпирается. Ключик найдет, тогда и уйдет, да и то, если одну тень здесь оставит, - захихикала старуха.
      - А разве у меня две тени? ю недоуменно спросила Даша.
      Старуха не ответила. Подбородок ее свесился на грудь. Казалось, она задремала. Дети ждали, когда она снова заговорит, но время шло, а старуха молчала. В конце концов Петька решил, что беседа окончена, когда вдруг Та, Которая Видит, заговорила вновь. Голос ее звучал отрешенно, будто она находилась в забытьи.
      - Одна тень за тобой идет, а другая - тебя ведет. По свету ты сама идешь, по темну тебя ведут. Беглянка вернулась, но надолго ли?
      - Какая беглянка? - тихонько спросила Даша, но старуха продолжала зловещим речитативом, не обращая внимания на Дашин вопрос:
      - Теряя одну тень, обретаешь другую. Обретая другую - теряешь себя.
      Даше вдруг стало очень страшно, она уткнулась в Петькино плечо и громко заревела.
      Старуха очнулась. Она приподняла голову и уставилась перед собой невидящим взором.
      - Тебе не дано поставить своего знака в Таблице Судеб. Это может сделать только Избранный. Ему решать, кому выйти отсюда, тебе или тени.
      - Кто он? Где его искать? - спросил Петька.
      Старуха надтреснуто засмеялась:
      - Избранному служат три силы: Вера, Надежда, Любовь. Идите от Вечорки до Зорьки, может, найдете.
      Петька хотел было задать следующий вопрос, но старуха ткнула клюкой в сторону двери, и дети поняли, что больше она не скажет ни слова.
      Петька медленно подошел к двери и толкнул ее плечом. Дверные петли протяжно заскрипели. С Дашей на руках Петька вышел из каменной хибары. Никаких чудищ не было и в помине, да и дорога не походила на ту, по которой они пришли сюда. Вдалеке полыхало зарево.
      - Что это? Закат? - спросила Даша.
      - Какой может быть закат под землей? Наверное, пожар, - предположил Петька.
      Дети вглядывались вдаль, пытаясь разглядеть, что горит, но так ничего и не увидели.
      Сзади послышался стон дверных петель, дверь захлопнулась. Петька оглянулся. На месте хибары лежала груда неотесанных камней.
      ГЛАВА 29. ЦАРСТВО ВЕЧНОГО ЗАКАТА
      Дети пошли на зарево. Сумеречное небо полыхало кровавыми красками. Кое-где багрянец прорезали золотистые и лиловые лучи точь-в-точь как на земле после захода солнца. Казалось, вот-вот закатные краски погаснут, но время шло, а картина оставалась неизменной. Закат был словно нарисован, так же как раньше серые сумерки.
      Пройдя немного, ребята увидели, что приближаются к старинному городу, обнесенному высокой крепостной стеной. От крыш построек, сторожевых башен и куполов церквей исходило красноватое сияние.
      - Это город светится, - зачарованно прошептала Даша.
      Дети подошли к глубокому рву, окружавшему городские стены. Подъемный мост на тяжелых медно-красных цепях был опущен. В городе царило безмолвие.
      - Интересно, есть тут кто живой? - подумал вслух Петька.
      Пройдя за ворота, дети оказались на пустынной узкой улочке, мощеной булыжником, по обеим сторонам которой высились дома из красного камня. Улочка привела ребят на такую же тихую и безлюдную рыночную площадь. Всюду были разложены всевозможные товары. Возле открытых лавок стояли огромные, в человеческий рост медные кувшины, сияли, как солнца, до блеска отполированные медные тазы и тарелки, искусно украшенные замысловатой чеканкой. На всем лежала печать красноватого марева.
      Дети не стали задерживаться на площади. В ее безмолвии было что-то неестественное и зловещее. Свернув в первый переулок, они вышли к гостеприимно распахнутым воротам.
      Посреди просторного двора стоял сверкающий, словно золоченый, богатый терем. Широкая лестница с витыми перилами вела в верхние палаты. Над основными постройками возвышалась круглая башня. Арочные двери обрамляли крученые колонны. На окнах красовались резные наличники. Время от времени по терему накатом проходило сияние, будто его захлестывала волна света, идущего изнутри.
      - Давай зайдем, раз открыто, - сказал Петька.
      Притихшая Даша последовала за братом. Озираясь по сторонам, дети подошли к крыльцу и медленно поднялись по ступенькам. Удивительный терем от порога до крыши был отлит из меди. Шаги ребят гулко разносились по округе, но никто не поспешил им навстречу. Петька и Даша вошли в просторную горницу.
      В красноватых закатных лучах горница казалась таинственной. Медные блики играли на посуде, расставленной по полкам. Посреди светлицы был накрыт длинный стол, ломившийся от яств, приготовленных, видно, для большого пиршества. Вдоль стен стояли длинные лавки, на которых мог бы уместиться не один десяток гостей. На столе красовались медные ковши, вазы с заморскими фруктами, дичь да поросята, жареные целиком, щуки фаршированные, заливные осетры, растегаи и прочая снедь. Только одно было непонятно и странно. Все яства были из меди.
      - Я есть хочу, - вздохнула Даша.
      - Железяку погрызешь? - ухмыльнулся Петька. Он и сам был не прочь перекусить.
      Петька с Дашей обошли стол. В торце, чуть поодаль от остальных угощений, стояло большое круглое блюдо, на котором одиноко лежало искусно сделанное яблоко, отливающее красноватыми медными бочками. На изогнутом хвостике топорщился маленький листочек.
      - Смотри, а вдруг это то самое наливное яблочко, которое катится по блюдечку? - сказала Даша и взяла яблоко в руки.
      Посередине его был поясочек, словно яблоко можно было открыть. Не долго думая, Даша покрутила половинки яблока и раскрыла его, как матрешку. Из яблока выпало медное семечко, ударилось об пол и вдруг вспыхнуло снопом искр. Не успели Петька с Дашей отскочить, как искры погасли, а там, где упало семечко, стояла красна девица в темно-вишневом летнике, отороченном бурым лисьим мехом. На голове у красавицы была шапочка с меховой подпушкой, усыпанная драгоценными рубинами. Карие глаза сияли золотистыми крапинками, а на грудь спускались две тяжелые косы медно-красного цвета, каждая в руку толщиной.
      - Василиса Прекрасная! - выдохнула Даша, глядя на красавицу во все глаза.
      - Я - Вечорка, хозяйка Медного царства. А вы с чем к нам пожаловали, с бедой али с радостью? Гости вы долгожданные али вовсе незваные?
      - Нас Та, Которая Видит, послала, - наконец обрел дар речи Петька, которого поначалу неожиданное появление хозяйки сбило с толку.
      - А пошто она вас ко мне послала? - спросила Вечорка. Голос ее звучал ласково и приветливо, и Петька окончательно осмелел.
      - Она сказала, что мы у вас Избранного найдем, а мы даже не знаем, какой он из себя. Он нам позарез нужен. Без него и без Хрустального ключа нам домой не вернуться.
      - Я бы и рада вам пособить, да только Избранного найти не просто. У меня путь начало берет, и ведет он далече через Полуночку к Зорьке. Избранного не по лицу ищут, а по следу. Пройдете путь от начала до конца, может, его и отыщете.
      - Вот и старуха так сказала, - с досадой махнул рукой Петька. - То есть, я хотел сказать, Та, Которая Видит, - поправился он, боясь, что назвал ведунью слишком непочтительно.
      - Путь вам дальний предстоит. Отдохните сначала, сил наберитесь, чай, умаялись. А потом я вам путь-дорогу укажу, - поклонилась гостям Вечорка.
      Даша, которая все это время восхищенно смотрела на красавицу, дала волю своим чувствам. Она подбежала к Вечорке, и, ухватив ее за руку, на одном дыхании произнесла:
      - Вы такая красивая! Самая красивая на свете!
      Лицо красной девицы зарделось румянцем, и от этого она стала еще краше.
      - Да что же это мы стоим-то? Давно пора вечерять, - захлопотала хозяйка, стараясь скрыть смущение. - Угощения нашего отведайте, а потом к сестрам моим младшим отправитесь, Полуночке, да Зорьке. Они-то краше моего будут.
      Вечорка подвела Петьку и Дашу к почетным местам во главе стола:
      - Да вы присаживайтесь, в ногах правды нету, - поклонилась она в пояс.
      Петька с тоской поглядел на медные угощения.
      "Неужели медь заставит грызть? Вообще-то тут все с приветом", подумал он, а вслух сказал:
      - Спасибо, мы сытые.
      - Вовсе мы не сытые. Просто у вас ничего вкусного нет, а железные продукты мы не едим, - заявила Даша.
      Петька бросил на сестру сердитый взгляд. Дашку не поймешь, то понапридумает с три короба, а то ее некстати честность обуревает. На вид-то Вечорка добрая, а там, кто ее знает. Петька считал, что подземных жителей лучше не злить. Вопреки Петькиным опасениям, красавица не обиделась.
      - На угощение вам гневаться не придется, - сказала Вечорка, хлопнула три раза в ладоши, взмахнула широким правым рукавом летника, и все яства на столе превратились в настоящие; взмахнула левым, - все напитки запенились и заискрились.
      - Классно! - восхитился Петька.
      - Гостям красный угол, а я насупротив сяду. Да вы кушайте, не стесняйтесь.
      Петька с Дашей не стали дожидаться повторного приглашения. Они набросились на еду, потому что последний раз ели еще в харчевне у Лакомки. Казалось, с тех пор прошла вечность.
      ю Какие странные у вас с сестрами имена, - сказала Даша, которая терпеть не могла поговорку: "Когда я ем, я глух и нем". "Когда я кушаю, я говорю и слушаю" нравилась ей гораздо больше.
      - Да чего ж тут странного? Я под вечер родилась, вот и назвали меня Вечоркой. Средняя сестрица родилась посеред ночи, и нарекли ее Полуночкой, а младшая сестренька родилась аккурат под утро, вот и имя ей Зорька. До осмнадцати годков жили мы все дружно, да ладно, никогда не разлучались, а потом развела нас судьба по разным царствам. Теперь-то мы и не видимся никогда, разве что весточку друг другу перешлем - и то радость.
      - А почему вы не видитесь? - любопытствовала Даша.
      - Потому что супруги наши друг друга на посту сменяют, да никогда вместе не бывают. С тех самых пор, как унес меня Дракон Медный не видала я сестер своих любимых, - вздохнула Вечорка.
      Петька аж поперхнулся:
      - К-какой дракон?
      - Медный, - Вечорка выглянула в оконце и сказала, - Вы, однако кушайте, да не задерживайтесь. Как повечеряем, я вас к Полуночке направлю, а то не ровен час мой муженек возвратится, не миновать тогда беды.
      - Так, может, мы лучше с собой на дорогу чего-нибудь прихватим и сразу уйдем? - заторопился Петька. Как ни нравилась ему Вечорка, а встречаться с ее суженым у Петьки желания не было.
      - Как же вы такая красивая, а муж - дракон, - у Даши глаза с перепугу стали круглыми.
      - Бог с тобой. Мой суженый не дракон вовсе, а витязь прекрасный. Да вы, поди, мою историю не знаете? Кушайте, время еще ждет, а я вам пока расскажу все по порядку.
      "Росли мы у матушки счастливо, горя не знали, а однажды пошли на речку купаться. Разыгрались так, что про все позабыли, а потом вдруг видим, потемнело небо. Глядь, а на нас дракон летит медный о трех головах. Спрятались мы в кусты, думали, не заметит, да только волосы у меня от рождения больно приметные, огненные, словно пожаром полыхают. Вот змий постылый на меня глаз и положил. Прилетел он под вечер того дня, когда исполнилось мне осмнадцать лет, налетел словно вихрь на нашу деревню, враз несколько домов подпалил. Все попрятались от страха, а он, ненавистный, и молвит:
      "Отдайте мне ту, у которой волосы словно огонь горят, а иначе никому пощады не будет, всю деревню запалю, в пепел превращу, по ветру развею".
      На всю деревню только я такая медноволосая. Всем миром люди к нашему дому собрались челом бить, чтоб матушка моя меня к дракону отправила, да деревню от погибели уберегла. Закручинилась моя матушка, заплакала горючими слезами. Не смогла свое дитятко дракону отдать. Увидала я, как все убиваются и поняла, что не будет мне счастия, и белый свет мне с овчинку покажется, ежели я деревню погублю. И убежала я к дракону в полон по доброй воле. Только за околицу выбежала, как дракон меня схватил и уволок сюда, в Царство Медное.
      Долго ли, коротко ли томилась я у змия постылого в заперти, только явился однажды добрый молодец красивый да статный, что ясно солнышко, а волосы, точно мои, огнем горят. Звали его славный витязь Закат. Сразился он с ненавистным чудищем, снес ему все три головы с плеч долой и стал правителем Медного Царства, а я ему верной женой. С тех пор и живу здесь не пленницей, а царицей. Каждый день моего суженого поджидаю. Как вернется он со своей дружинушкой, все воины славные - лучи солнышка заходящего, да как сядут они за пир, так все в городе разом оживает, да нашему счастию радуется".
      ю А почему нам нельзя встречаться с витязем Закатом? Он что, злой? допытывалась Даша.
      - Что ты, что ты. Он добрый да ласковый. С ним и небо алеет, и птицы в лесу вечерние песни поют, а каждая былинка к пению прислушивается, но любовь его так горяча, что все кругом себя опаляет. Потому он и держится всегда поодаль, чтобы теплом землю ласкать, а не пожаром жечь. Простому смертному его жаркой любви не вынести, так что не след вам с ним встречаться.
      ГЛАВА 30. НАПУТСТВИЕ
      К тому времени как Вечорка завершила свой рассказ, Петька с Дашей окончили трапезу.
      - Ну, пора вам в путь сбираться. Напрямки до Полуночки не добраться. Дорога к ней лежит через Ледяной дворец. Двери в него вам любовь отопрет. А из дворца сами выбирайте по темну идти или по светлу.
      - Нам бы лучше по светлу, - сказал Петька.
      - Это уж как пойдете. Только помните: из Ледяного дворца к Полуночке две двери ведут: одна - белая, другая - черная. Выйдете через белую дверь, попадете на светлый путь, а через черную, так лучше б вам и не выходить.
      - Конечно, в белую пойдем. Спасибо, что предупредили, - поблагодарил Петька. - А как к Ледяному дворцу попасть?
      - Путь туда лежит через Нечистый Лес, где всякая нечисть пробавляется, - покачала головой Вечорка и, видя, что дети загрустили, продолжила, - да вы не кручиньтесь, я вам пособлю. Дам я вам коня из своей конюшни.
      Вечорка вывела гостей на крыльцо и хлопнула в ладоши:
      - Эй ты, волчья стать, травяной мешок!
      Застоялся, чай, мой резвой конек?
      Предо мною появись,
      Да конем оборотись!
      В тот же миг земля задрожала и взвился посреди двора огненный столб, а когда утихло все, Петька с Дашей увидели, что стоит перед крыльцом конь-огонь. Грива и хвост словно пламя пылают, из-под копыт искры сыплются. На месте не стоит, так и пританцовывает.
      - Чай, в седле держаться умеете? - спросила Вечорка, лукаво поглядев на ребят.
      Петька приуныл. Когда-то он ездил на лошади в парке. Маленьких детей, вроде Дашки, там катали на повозке, а на совсем смирных и старых клячах, которые не то что галопом, но и шагом-то ходили еле-еле, разрешали кататься верхом. Тихие парковые кобылы ничего общего не имели с этим рвущимся с места скакуном.
      - Петя на коне запросто скачет. Он все умеет, - гордо выпалила Даша.
      Петька понимал, что это громко сказано, и как бы невзначай вставил:
      - Вообще-то я на таком коне ни разу не ездил.
      - На таком коне мало кто езживал. Конь-то не простой, а двоедушник, сказала Вечорка.
      - То-то я смотрю, он норовистый такой. Не сбросит? - поинтересовался Петька тоном человека, хорошо разбирающегося в породах лошадей. По правде говоря, кроме владимирского тяжеловоза и лошади Пржевальского никаких других пород Петька не знал, вот теперь разве что еще двоедушника.
      - Я ему словечко скажу, он и не сбросит, - пообещала Вечорка и обратилась к коню:
      - Поклажа легка,
      да упряжь крепка
      держит твой норов
      под надежным запором.
      Скачи, подгоняй,
      Да мягче ступай.
      Конь пару раз стукнул копытом, тряхнул огненной гривой и стал, как вкопанный, гордо вскинув точеную голову, а Вечорка напутствовала Петьку с Дашей:
      - Скачет мой конь быстрее ветра, никакой нечисти за ним не угнаться, и пока упряжь на нем, будет он как шелковый. Да вот вам в дорогу три зернышка: ячменное, просяное и пшеничное. Коли по дороге где остановитесь, корма коню не задавайте прежде, чем зернышко не дадите. Первый раз остановится, дайте ему ячменное зернышко. Второй раз - просяное, а уж на третий - пшеничное. Эти зернышки коню норов усмиряют. Смотрите, ежели про них забыть, аль перепутать, быть беде. На первый раз шлея лопнет, в другой раз седло сорвется, а уж в третий - уздечку потеряете, тогда пеняйте на себя.
      Красавица положила зернышки в расшитый кисет и надежно упрятала его под седло, чтоб не выпал.
      Конь согнул передние ноги и встал перед детьми на колени, словно приглашая их оседлать его. В отличии от Даши, которая храбро залезла на скакуна, Петька забирался в седло не без опаски. Ну как тот взбрыкнет на полпути? Однако, другого выхода не было, приходилось довериться огненному двоедушнику. Пока дети усаживались в седле и прощались с Вечоркой, конь вел себя на редкость смирно. Он услужливо подставлял спину, ждал пока Петька возьмет покрепче поводья, а потом обернулся и поглядел на мальчика бархатными глазами, словно спрашивая: "Готов ли?"
      Петька тронул поводья, и конь, только того и ждавший как стрела, выпущенная из тугого лука, рванулся вперед. Даша обернулась, чтобы помахать Вечорке на прощание, но древний город и Царство Вечного Заката остались далеко позади.
      ГЛАВА 31. НЕЧАЯННОСТЬ
      Двоедушник несся галопом, так что ветер свистел в ушах, и искры сыпались из-под его копыт, но ступал он так гладко, что Петька с Дашей почти не чувствовали тряски, словно конь скакал не по земле, а летел по воздуху. От бешеной скорости все по обочинам дороги сливалось в сплошную серую полосу. Не прошло и нескольких минут, как вдалеке на горизонте дети увидели что-то темное.
      - Наверное, это и есть лес, где нечисть водится? Интересно, как же он растет под землей? - сказал Петька, стараясь перекричать рев ветра.
      В мгновение ока конь оказался на опушке леса, и ступил на извилистую тропинку. Здесь он умерил свой бег, так что дети могли рассмотреть лес, зловещим куполом нависавший над ними. Голые, корявые стволы деревьев окружали всадников со всех сторон. Некоторые из них уходили корнями в землю, другие, повинуясь неведомому колдовству, висели в воздухе. Безжизненные плети ветвей безвольно свисали вдоль стволов. Ни одна из них не тянулась вверх, потому что тянуться было не к чему. Этот лес никогда не видел ни солнца, ни света. Вдруг Петьку осенило.
      - Дашка, да ведь это корни!
      Теперь и Даша видела, что стволы были гигантскими корневищами, пронизывающими землю и уходящими дальше вглубь. Корневища поменьше еще не успели пробуравить подземелье насквозь, и поэтому зависли, как плети, под высоким сводом пещеры. Корни так разрослись, что над тропой, словно скопище змей кишело сплошное сплетение черных, коричневых и белесых корней и корешков.
      Конь подскакал к развилке. Здесь тропа раздваивалась. Он остановился и ударил копытом. Петька не знал, в какую сторону править, и решил предоставить коню самому выбрать нужную дорогу.
      С конем творилось что-то неладное. Он направился на восток, потом повернул на запад, прошел несколько шагов и нехотя вернулся на восточную тропу. Медленно, словно рассекая невидимую преграду, двоедушник пошел вперед. Каждый шаг давался ему с невероятным усилием. Мускулы коня напряглись, в углах рта появилась белая пена. Казалось, невидимая сила тянет скакуна назад.
      Вдруг с западной стороны донесся слабый протяжный звук, похожий на эхо отдаленного воя. Двоедушник сник и остановился, а потом, будто сбросив невидимые оковы, резко одним прыжком развернулся и во весь опор поскакал на запад.
      Петька и Даша не поняли, что произошло, они доверились коню. Скачка продолжалась недолго. Вскоре между корневищами показался просвет. Петька с облегчением вздохнул, думая, что они, наконец, добрались до края чудовищного леса, но оказалось, что радоваться рано. Они выехали на большую поляну и увидели деревню, затерявшуюся среди бескрайней чащобы.
      Десятка два покосившихся бревенчатых домов стояли без плетней и загородок. Ни подворий, ни садов не было возле унылых голых изб.
      Двоедушник направился прямиком к длинной деревянной постройке, похожей на амбар, как-будто ему и раньше приходилось бывать здесь, и он хорошо знал это место. За амбаром конь остановился. Одна доска сарая подгнила, и зерно, просыпавшееся в щель, лежало на земле аккуратным холмиком. Конь стукнул копытом и издал тихое ржание.
      - Тихо ты, - прошептал Петька, поглаживая коня по загривку. Петька боялся переполошить деревню, но из бревенчатых изб не донеслось ни звука.
      Конь в другой раз настойчиво стукнул копытом, как бы показывая на просыпанное зерно.
      - Хочешь, не хочешь, а конягу надо покормить, иначе дальше не пойдет, - понял Петька и нехотя спешился.
      Нагнувшись, он пригляделся к рассыпанным на земле зернам.
      - А зерно-то свежее. Значит, в деревне кто-то живет, - вслух задумался Петька и, пожав плечами, добавил, - а может, просто под землей сохраняется долго. Вон у фараонов в пирамидах тоже нашли - как новенькое.
      Спешившись, Петька почувствовал, как сильно он устал от скачки, и как у него затекли ноги. Он помог Даше слезть с коня, чтобы она тоже немного размялась. Петька привязал уздечку к вбитому в землю колышку и, обратившись к Даше, приказал:
      - Стой здесь, а я разведаю, что к чему. Если удастся, возьмем из амбара зерна, накормим коня и поскачем дальше.
      Петька, озираясь по сторонам, пошел к двери амбара. Ни он, ни Даша не заметили, как в это время от стены сарая отделилась блеклая, едва заметная тень. Она метнулась в сторону Даши и застыла подле ее ног.
      Даша вспомнила про три зернышка, которые дала им Вечорка.