Эпоха мертвых, Начало. Том 1

      – Коля, скажи мне вот что… животные разбежались?
      – Да. Мы смотрели со двора, там одно окно выбито вместе с решеткой. Когда мы туда подошли, последняя обезьяна ускакала в пролом. А вы разве не слышите?
      Владимир Сергеевич прислушался, и вдруг понял, что за звук так беспокоил его все время, с тех пор как он вышел из машины, но мозг отказывался его воспринимать. Кричали обезьяны. И все были слышны откуда то издалека.
      – Коля, ты был внизу, в лаборатории?
      – Сразу же после взрыва.
      – Что было в виварии?
      – В виварии открылись все двери. Наверное, когда отрубилось электричество, блокировки сработали неправильно, или еще что. Крысы и обезьяны разбежались по всему подвалу. Обезьяны дрались как бешеные, затем начали выскакивать в окно. Там весь оконный проем и земля перед ним кровью заляпаны. Совсем рехнулись после взрыва.
      – Спасибо, Коля.
      Минаев пошел к проходной, а Владимир Сергеевич извлек из кармана телефон и набрал номер Крамцова.
 

Председатель Совета директоров компании "Фармкор" Александр Бурко

 
      Председатель Совета директоров компании "Фармкор" Александр Бурко несмотря на репутацию бескомпромиссного дельца, идущего по головам, в жизни выглядел совсем по другому. Среднего роста худощавый человек в очках без оправы, с тонким и вполне интеллигентным лицом, очень и очень нетипичным для российских олигархов. Примерный семьянин, муж очаровательной тридцатилетней женщины, искусствоведа по специальности и отец двух девочек, трех и пяти лет, он обладал недюжинной фантазией и нестандартностью мышления, что и привело его на вершину фармацевтического Олимпа. Его личное состояние исчислялось теми цифрами, которые заставляют редакторов журнала "Форбс" включать обладателей таких состояний в список пятиста богатейших людей мира, и в этом списке Александр Бурко числился уже два года. Несколько фармацевтических фабрик, разбросаных по России, СНГ и зарубежью приносили ему более чем изрядный доход, позволявший иметь частный самолет "Гольфстрим", настоящее поместье по Рублево-Успенскому шоссе, такое же поместье на Британских Карибах и еще одно, поменьше, но и подороже, на мысу Антиб, что на Лазурном берегу. В прошлом году он начал строительство целой усадьбы в Сочи, а во Франции стал обладателем тридцатиметровой моторной яхты "Азимут", что, впрочем, совсем не рекорд для людей с его состоянием.
      Сейчас Бурко выслушивал своего начальника службы безопасности, бывшего генерал-майора из МВД Пасечника.
      – Александр Владимирович. - обращался к начальству Пасечник - невысокий, седой, круглолицый, незаметный человек с тихим голосом. - Мне кажется, что утечка инормации несет в себе большую опасность, чем утечка материала. С материалом страна так или иначе справится, а вот если удастся связать нашу компанию с этой самой утечкой, то замять скандал не получится. Сядем все.
      Бурко стоял у огромного французского окна своего домашнего кабинета и смотрел во двор, где возле подъезда стояли три черных "лэндкрюзера", которыми пользовалась служба безопасности его концерна, и скромный "Ниссан Примера", на которой ездил Пасечник, если был не на службе. Одной из черт бывшего генерала, которая импонировала Александру Бурко, была страсть оставаться в тени, не лезть на глаза публике.
      – Александр Васильевич, боюсь, что все намного хуже, чем вам кажется. - заговорил Бурко, отвернувшись от окна. - Если материал вырвался за пределы лаборатории, то остановить его сам Всевышний не сможет. Коля Домбровский со своими аналитиками просчитали эту ситуацию еще год назад, по моему заданию. Между понятиями "выход материала за пределы лаборатории" и " конец существующей человеческой цивилизации" можно ставить знак равенства. И сейчас это случилось. Поэтому я не вижу смысла заниматься чем-нибудь еще, кроме "Ковчега". Распорядтесь, чтобы через сутки максимум все было готово. Думаю, что эти сутки у нас еще остались. Проинструктируйте людей, объясните, что нас ожидает, пусть готовятся к эвакуации.
      – Хорошо. Немедленно приступаю. - ответил Пасечник и вышел из кабинета.
      Бурко остался в одиночестве и снова подоше к окну. Он увидел, как вышедший из дома Пасечник уселся в один из служебных внедорожников, вместе с двумя охранниками, и машина поехала к воротам. Две же остальных машины остались у подъезда дома - Пасечник усилил охрану резиденции хозяина, поэтому во дворе попарно прохаживались два патруля в черной форме, с дробовиками на плечах и с пистолетами в кобурах. В распоряжении СБ концерна "Фармкор" имелось оружие и посерьезней, но Пасечник решил, что пока не следует нарушать установленные для частной охраны правила. Мало ли, чем это обернется в преддверии грядущего хаоса.
      Бурко задумался. Никто посторонний не смог бы догадаться, что сейчас ощущает этот человек. Скорбь? Беспокойство? Страх? Разочарование? Предположил бы и попал пальцем в небо. Или в жопу, это уж у кого как. А Александр Бурко ощущал радость. Самую настоящую. Она охватывала его какой-то легкой, пронизанной мелкими электрическими искрами волной, он словно готов был взлететь. Всю свою жизнь нынешний олигарх занимался не тем, чем ему хотелось заниматься, а тем, к чему его вынуждали обстоятельства. Саша Бурко с детства мечтал о приключениях, зачитывался книгами великих путешественников и авантюристов, а сам при этом получал пятерки в школе, учился в институте, защищал кандидатскую диссертацию, работал с утра и до позднего вечера, исполнял "светские обязанности", которые тяжело и злобно ненавидел. Когда в его руки попал "материал", как он его именовал, друг детства Александра, Коля Домбровский, гений системного программирования и системной же аналитики смоделировал ситуацию, что будет, если "материал" покинет пределы лаборатории. С вероятностью "единица" получался конец света. Бурко пообещал Домбровскому усилить меры безопасности, и… ничего не стал делать, а доступ к выводам аналитиков закрыл. Зато отдал Пасечнику распоряжение об активизации деятельности по плану "Ковчег".
      О "Ковчеге" следует рассказать отдельно. Еще года три назад, когда "Фармкор" окончательно превратился в транснациональную компанию, а его отделения разбросало по всей стране, да и по всему миру, Бурко решил создать на базе своей достаточно компактной и эффективной для того времени службы безопасности небольшую армию. Дело в стране шло к тому, что рано или поздно частные военные компании должны были стать легальными, как произошло уже во многих местах на Западе. Пример того же "Блэкуотера" или "Эринис" впечатлял. Но пока еще властное "добро" на это не поступило, даже для "Газпрома". И как это сделать и при этом не попасть в тюрьму? Такого бы и олигарху не простили. Но если ты сделаешь это первым и будешь готов к моменту легалиации первым же оказаться на рынке этих услуг - рынок твой.
      Кроме того, Бойко, по своему характеру, всегда ждал и был готов к неприятностям. Любым. Немилости властей, революции, эпидемии, пришествию инопланетян и четырех всадников Апокалипсиса. Никакая аналитика и прогнозы в стиле "все будет хорошо" его ни в чем не убеждали. Поэтому, наряду с армией, он хотел для нее серьезную базу.
      Выход предложил сам Бурко, а доработал и претворил в жизнь Пасечник. Пасечник обратился к своему другу и бывшему сослуживцу, тоже генерал-майору, Александру Богданову, который сейчас служил в системе ГУИН. В последние годы это ведомство, принадлежащее Минюсту, обзавелось собственным спецназом, который даже действовал в первую и вторую чеченские войны на территории мятежной республики. Появились опытные и обстрелянные кадры. И тогда, в рамках помощи "бизнес - правоохранительным органам", на территории Тверской области, неподалеку от областного центра, и совсем рядом с новой фармацевтической фабрикой, принадлежащей концерну "Фармкор", появился "Центр подготовки специальных сил Главного управления исполнения наказаний". Компания Бойко не скупясь оплатила обустройство полигонов, весьма комфортабельных казарм, на самом деле - семейных общежитий, постороила боксы для техники и склады для вооружения. Службу в Центре несли исключительно "контрактиники", которых лично отбирал Пасечник, и которые, на самом деле, никакого настоящего отношения к ГУИН не имели, за исключением формы и документов. Служили они в "Фармкоре", который и платил им настящую, полноценную зарплату.
      Затем настала пора закупки оружия и техники. Бурко не скупился и на это. Центр получал все самое лучшее и самое современное, из того, что выпускалось в России. ГУИН был бы счастилив, если бы из этого ему что-то и вправду попадало, а не оставалось на складах Центра. Бурко поначалу хотел закупать что-то и на Западе, но Пасечник его быстро отговорил. Российские образцы в большинстве случаев были лучшге западных, просто у военных ведомств не хватало средств для того, чтобы снабжать ими войска. А у Бурко средств хватало. К тому же закупка западных образцов для российского ГУИНа выгглядела бы подозрительно.
      Затем Центр начал проводить семинары по спецподготовке для сотрудников частных охранных структур, которые стоили неимоверно дорого. Стоит ли добавлять, что обучались в Центре исключительно люди из СБ "Фармкора", еще одного дочернего охранного агентства, а оплата услуг Центра позволила легализовать финансовый поток между двумя никак не связанными официально между собой структурами.
      Что же дело до самого ГУИН, то те люди, которые могли задать вопросы, получали щедрое ежемесячное вознаграждение, и вопросов не задавали. Центр же продолжал усиливаться, совершенствоваться, укрепляться и к настоящему времени превратился в настоящую крепость, на складах которой в полной готовности хранилось оружия и техники на целую бригаду легкой пехоты. Продовольтственные склады могли кормить не одну тысячу человек не один год, а достаточно было обрушить пару секций бетонного забора, как Центр получал прямой проход на территорию фабрики, сливаясь с ней в единую огромную территорию, которую при необходимости можно было укрепить за один день.
      Зачем это все? Пасечник лишних вопросов не задавал, удовлетворившись прямым указанием Бурко и объяснением о предстоящей легализации частных военных компаний, а сам же глава компании "Фармкор" ждал "чего-то". Ждал и всегда хотел этого. Что хорошего в том, чтобы быть одним из многих богатых людей в этом мире? Богатство не развеивает скуку и скорее оно управляет тобой, чем ты им. Богатство заставляет тебя делать то, что тебе делать не хочется, льстить людям, которых тебе хочется просто послать, посещать места, навевающие на тебя тоску.
      А Александр Бурко хотел совсем другого, жизни яркой и полной опасностей, как в раннем Средневековье, когда люди ощущали себя в безопасности лишь в крепостях и замках, когда каждый правитель имел право жизни и смерти над каждым. И когда Бурко узнал, во что превратит мир имеющийся у него "материал", он лишь удвоил выделяемые на создание своей армии средства. Планировал ли он что-то совершить с "материалом"? Он и сам не знал. Скорее всего нет, но вдруг…
      Теперь территория Центра, расположенного на берегу Волги, могла вместить в себя несколько тысяч человек, защитить их и прокормить. Бурко создавал эту базу исходя из того, что там соберутся не только бойцы его армии, но и их семьи, жены и дети, и только за то, что все эти люди получат безопасное убежище среди всеобщего хаоса и падения мира, Бурко рассчитывал получить от них взамен абсолютную лояльность. Свое княжество, свой народ.
      И было кое-что еще… "Материал". Тот самый, который мог вызвать вселенский катаклизм. Он же мог дать и вакцину против самого себя. Тот же, кто будет владеть вакциной, будет владеть и грядущим миром. Именно поэтому Пасечник и поехал в институт на Автопроездной. За "материалом".
 

Крамцов Сергей, аспирант

 
      Ненавижу, ненавижу, когда меня будят вот так, лишь дав уснуть. В последний раз такое со мной проделывали без риска для жизни лишь мои командиры. Спросонья я схватил телефон с прикроватной тумбочки, тупо посмотрел на мерцающий экранчик. "Шеф". Ох, не нравится мне такой звонок, да в такое время, да еще на фоне недавних событий. Я ткнул пальцем в кнопку "Прием". Спать уже не придется, я это чувствую.
      – Доброй ночи, Владимир Сергеевич. - пробурчал я в трубку.
      – Не доброй, Сережа. Не доброй. Приезжай в институт.
      – Что случилось?
      – Кто-то взорвал бомбу. Виварий разбежался. Хранилище уцелело, правда.
      Как будто ведро ледяной воды вылили на спину, и она побежала вниз от затылка, заливая все тело. Дыхание перехватило так, что следующую фразу я смог из себя выдавить только через минуту, да и та большой глубиной мысли не отличалась:
      – Куда… куда разбежались?
      – В город, Сережа. Забор разрушен, вот они и разбежались.
      – Все животные?
      – Все, Сережа. И они успели перекусать друг друга, перед тем как разбежаться окончательно.
      – Кто-то укушен из людей? На кого нибудь напали?
      – Нет, вроде бы… - Дегтярев явно задумался. - У Коли Минаева рука перевязана, я забыл спросить, что случилось.
      Он забыл. Профессор Дегтярев в своем амплуа. Что он еще забыл?
      – Я сейчас приеду, а вы обязательно спросите. Милиция уже там?
      – Только приехали.
      Я задумался. Затем сказал то, что уже помочь не могло. Сказал, чтобы что-то сказать.
      – Пусть убивают обезьян. Плевать на нас, скажите, что вырвались чумные животные, или еще что нибудь. Пусть объявляют карантин, чрезвычайное положение, что угодно. Можно даже наврать, лишь бы остановить бедствие.
      – Я понимаю, Сережа, именно это намерен сделать.
      Дегтярев отключился, а я пару минут неподвижно смотрел в пространство перед собой. Конечно, можно было сказать самому себе, что все образуется, что животных изловят, что ничего страшного, но это так, и я это понимал. Я вообще не дурак. И я понимаю лучше всех в этом мире, что случилось, потому что я знаю, что вырвалось на свободу. В город вырвались зараженные животные, причем с явно выраженной склонностью к агрессии. Если крысы-зомби на людей реагировали слабо, предпочитая бросаться на своих товарок, то обезьяны пытались атаковать всегда, когда была возможность. Но зараженные крысы станут источником заразы в городе. Другие крысы, вороны, голуби, кто угодно, разнесут заразу дальше. Что это значит, если говорить честно? Это значит, что начинается Апокалипсис, и следует быть готовым к худшему.
      Я сел на кровати, помотал головой, сгоняя остатки сна. Так, спешка хороша при поносе и ловле блох, но сейчас она нам только будет мешать. Попробуем разложить ситуацию на составные части. Например, сейчас я поеду в институт. Чем я там буду полезным, кроме того, что буду с шефом хором жалеть о случившемся? Ну, возьмут у меня показания назначенные к тому должностные лица из соответствующих органов. А затем возьмут меня под стражу. Почему? Потому, что фигура ученного, занимающегося опытами со смертельно опасными вирусами в центре гигантского мегаполиса слишком соблазнительная добыча. А зараза уже вырвалась наружу, мой арест вовсе не сможет ее остановить. Зато снимет ответственность с ведущих следствие. Они "отреагировали". Какая от меня будет польза, если я проведу ближайшие дни в камере с бродягами, а потом, когда бедствие охватит весь город, на мне сорвут злость? А никакой. И для себя самого - в особенности.
      Другой вариант - меня не берут под стражу, а связи господина Оверчука простираются так высоко, что милиция не среагирует на происшествие. Тогда я попадаю в списки лиц, знающих о том, что частная компания вела опасные эксперименты в городе. Долго я так проживу? Сложно сказать, но не думаю, что тот же Оверчук сильно задумается, если получит команду на ликвидацию свидетелей. Идеализмом компания "Фармкор" и лично господин Бурко никогда не страдали. Им по должности не положено.
      Третий вариант - Оверчук проявляет высокую гражданскую сознательность, шеф проявляет сообразительность, органы не прикрывают задницы бумажками, а включаются в работу и благодаря этому государство предпринимает все, чтобы остановить опасность. Тогда они справятся и без меня. Не велика шишка, какой то аспирант-биолог.
      Несмотря на то, что по сюжету любой книги аспиранту Крамцову следовало быть наивным деятелем науки, идеалистом и книжным червем, на деле я совсем не такой. Разве что определение "книжный червь" ко мне еще как-то подходит. А так мой жизненный опыт давным-давно излечил меня от наивности, а освободившееся место заполнил здоровым цинизмом. "Не верь, не бойся, не проси" - истина не только тюремная, но и простая житейская. Из этого и будем исходить. Не верим никому, не боимся ничего, а просить нам и так некого. На хрен мы кому нужны?
      Я натянул растянутую футболку и спортивные брюки и босиком прошлепал на кухню, варить кофе. С кофе лучше просыпается и лучше думается. Пожужжал кофемолкой, набил металлический фильтр, нажал на кнопку с нарисованной кофейной чашкой. Темная струйка крепкого "эспрессо" полилась в чашку.
      Итак, чего следует ожидать? Главный вариант один - конец света. Я два дня и так крутил ситуацию на случай утечки заразы, и эдак, и все равно выходил конец света, других вариантов нет. А тут и утечка случилась. Винить в этом себя или того же Дегтярева не хочу - никто такого результата не ждал и не планировал, "шестерка" в своем исходном виде безопасен стопроцентно. А что случилось в институте, что взорвалось - не знаю. Лично я ничего там не взрывал. Зато я знаю, что через пару-тройку дней Москва станет одним из самых смертельно опасных мест в мире. Почему? Да потому что здесь больше десяти миллионов потенциально инфицированных. Ад разверзнется именно здесь. Что из этого далее следует? Что могут перекрыть въезды и выезды из города. И перекроют наверняка. Из этого и будем исходить.
      От скончавшейся четыре года назад бабушки мне осталась дачка на шести сотках по Ленинградскому шоссе, в пятидесяти километрах от столицы, в самом простом "институтском" садовом товариществе, без нормальной дороги, далеко от станции. Сейчас март, все раскисло, грязи там по колено. Но это как раз не проблема, мой "боевой" УАЗ пролезет там, где и танк завязнет. Зато как загородная база для дальнейших действий дача подходит лучше некуда. Печка у меня там есть, даже баня есть, и с последних заработков я там все очень даже неплохо отремонтировал. Если честно, я только после устройства на работу в "Фармкор" зажил по-человечески. Платят они очень хорошо, грех отрицать. Квартиру эту самую, на Бабушкинской, на улице Изумрудной, что еще от родителей осталась, до ума довел. Не "евроремонт" так называемый, но все чисто и симпатично.
      Еще вот УАЗ купил со своим другом Лехой. В смысле, я купил УАЗ и Леха купил такой же. Нашли через Интернет адрес фирмочки в Ульяновске, занимающейся подготовкой и доводкой "уазиков", поехали туда и купили себе по машине, осуществив давнюю мечту. Большие колеса, "военные" мосты, усиленная подвеска, немецкое сцепление, выхлопная над крышей для преодоления бродов, клиренс аж сорок два сантиметра, механические лебедки спереди и сзади и все тот же бескомпромиссно военный вид. Не стали мы покупать "расписные" машины, остановились на привычно "воинских", в камуфляжной раскраске. И теперь уже два года ездим на все внедорожные "покатушки", и отпуска проводим в Архангельской области, без дорог и удобств, зато с кострами и палатками, с рыбалкой и охотой. В общем, много полезного мне оплатила компания "Фармкор". Например, вот это…
      Я залез в шкаф, извлек оттуда ружье в чехле. Очень хороший ижевский помповик МР-133. Его мне все тот же Леха, друг мой, насоветовал. Я не говорил, что Леха в Москве работает представителем ижевской компании "Стрелец"? "Стрелец" работает на Ижевском механическом, отбирая из вала лучшие детали, без допусков, и собирая на своей линии оружие получше и подороже массового. Ну и модернизируют они его, изготавливают дополнительно фурнитуру, дульные тормоза, насадки и прочее. Все что от них - раза в два лучше вала по качеству. Плохо правда то, что в Москве реального магазина у них нет. Леха торгует в основном снаряжением всяким, и получает на себя лишь заказы из Ижевска, для московских покупателей.
      Он в свое время и подогнал мне этот помповик после того, как я отходил всю положенную процедуру с получением разрешения. Короткий ствол, чуть длиннее пятидесяти сантиметров, удлиненный магазин, вмещающий шесть патронов 76 мм, то есть "магнум". В комплекте идут приклад и пистолетная рукоятка из черного полиамида, менять их местами - дело пары минут. Сейчас на нем рукоятка установлена, приклад отдельно уложен в чехол. Ствольная коробка просвелена мастером и установленна направляющая под прицел, коллиматорный или оптический. Оптический, впрочем, здесь сто лет не нужен. Красивое, надежное оружие. Пять коробок патронов, с восьмимиллиметровой картечью, у меня имеются. По десять патронов в каждой. И еще пять с дробью "четыре ноля", то есть по пять миллиметров. Не хуже картечи. Так что сто "полноценно-боевых" патронов у меня есть. Уже сало.
      Затем из шкафа появился второй ствол. ОП-СКС. В этом году получил разрешение на нарезное и немедленно, с помощью все того же Лехи, купил. Охотничьий, промысловый, СКС. На самом деле Карабин Симонова самозарядный, обр. 1943 года, изготовленный все в том же Ижевске в 1954 году. Не испорченный штифтом в стволе, не со спиленными креплениями для штыка. Даже с самим штыком. Помог друг Леха, нашел карабин, над которым еще не надругались. Штык, правда, я все равно снял, чтобы им глаза не мозолить. Стал болтаться шомпол в гнездах, но я его переложил в чехол, где и так хранилось масло с химией для чистки. Там же и штык припрятал.
      Карабин был с мобскладов, почти ни разу не стреляный. Ствол тщательно промеряли калибрами и обнаружили 7.62 мм со всех сторон. Валовыми барнаульскими патронами с оболочечной пулей из этого ствола я на 100 метрах группы из пяти выстрелов укладываю в 5 сантиметров. А патронами ЕА - в три. Значит, на таком расстоянии даже в лоб противнику целиться могу.
      К оставшемуся карабину оптика имеется. Изначально карабин был без нее, но все тот же незаменимый оружейник Леха установил боковую планку под прицелы. Обычно я надевал на нее четырехкратный ПОСП с дальномерной шкалой на 400 метров, клон военного ПСО-1, но затем еще прикупил коллиматор "Кобра". А позже нашел в продаже переходник с бокового крепления на крепление Уивера, и тоже припрятал в чехол.
      Вскоре руки зачесались снова, возня с оружием - зараза почище алкоголизма, и я заказал в Америке почтой трех с половиной кратный ATN 3.5x26. с подсвечивающейся сеткой "Мил Дот". Чем он знаменит - самым широким полем зрения для такого увеличения. Хоть я давно научился целиться двумя глазами и для меня поле не критично, но все же…
      Для чего это все? Снайперки из СКС все равно не получится, не для этого разработан. Снайперки то не получится, а вот тактическая и городская снайперка - запросто, для дистанций до 300 метров. В том же Вьетнаме, где дальности ведения огня джунглями и рельефом ограничены, СКС за снайперки отлично поработали. Да и в городских боях в Грозном мелькали. А если ты умеешь вести огонь на таких дистанциях, то это тебе еще и паторны здорово сэкономит.
      Да, патроны. Патроны у меня к нему, как я упомянул барнаульские, не самые лучшие, но и не самое дерьмо из того, что на российский рынок с российских же заводов попадает. Двадцать пять коробок оболочечных, градации ЕА, с улучшенной кучностью. Пятьсот штук. И шесть плоских металлических обойм, на десять патронов каждая. Вскрыл три коробки патронов, набил в обоймы. Загружать в магазин не стал, пока закон нарушать не будем.
      Дробовик я пока тоже заряжать не стал. Не положено нам перевозить заряженное оружие. Если остановят, то будут проблемы. Ружье - отдельно, патроны - отдельно. Что еще? Коробка с батарейками разных размеров - в сумку. Тактический фонарь для дробовика с кронштейном. Два ножа, один армейский, с вороненным лезвием и рубчатой резиновой рукояткой, второй - тяжеленный золингеновский тесак, которым башку срубить можно. Тесак дорогущий, но мне его подарили, сам бы ни в жизнь не купил. Поверх всего - отличный компактный восьмикратный бинокль "Штайнер" с многослойным просветлением, в сумерках чуть ли не как ночник работает, а стоит меньше пяти тысяч рублей. И гвозди им заколачивать можно, такой прочный.
      Откуда у меня это все? Зачем столько? Во первых, для охоты и поездок в глухомань, а во вторых… А вот на случай, если такая, как сейчас, Великая Жопа придет. И в отличие от всех остальных, я к ней если и не готов на сто процентов, то встречать мне ее легче, с двумя то стволами, запасом патронов и с отличной экипировкой. Не велик был труд разрешения и справки собрать. А все это купить даже не труд, а удовольствие. И на стрельбище в Алабино я немало времени провел, и тоже, судя по всему, не зря. И в машине у меня еще два топора разных размеров, лопата и пила.
      Теперь одежда и обувь. Надо брать все, в чем удобно, в чем можно в лес и в поле. А у меня такого много. Для охоты и поездок накупил всякого, на любой сезон. "Флисс", мембрана, "гортекс". На все вкусы. Я пошел к кладовке, которую во время ремонта щедро отделил от одной из комнат. Зажег свет, вошел, отодвинул скользящие двери шкафа. Брать надо все, и летнее, и зимнее, и осеннее. Будет исходить из худшего, а именно - из того, что домой мне уже не вернуться. Пока посижу на даче, а дальше… Дача зарегистрирована на мое имя, что не очень хорошо, но вот найти ее… Да и не говорил я никому на работе о ней, даже шефу не говорил. Это мое убежище, только ближайшие друзья о нем знают. Маловероятно, что о ней пронюхают те, кому знать не следует. В любом случае, запас в несколько дней у меня есть, а потом… подозреваю, что уже не до меня будет.
      В кучу на кровать в спальне полетели вещи и обувь. Нашлась охотничья разгрузка-подвесная под патроны 12 калибра. А вот под СКС не удосужился пока запастись, но это исправимо. Дай только до лехиного "Стрельца" добраться, а там…
      И сам я оделся заодно, по принципу "и в пир, и в мир, и в добрые люди". Теперь только куртку накинуть, и можно выскакивать из квартиры. Упаковал рюкзак и две больших спортивных сумки. Сумки пока брошу в прихожей. Подгоню машину к дому, и затем их вынесу. Еще что? В холодильнике пусто. Только два пакета кофе в зернах, я их в рюкзак закинул. Надо будет едой запастись. Теперь "дачный медиа-набор". Портативный телевизор и радиоприемник. Без этого никак теперь нельзя, и вообще все куплено специально для дачи. А оставлять у нас на даче что-то ценное не стоит. И бомжи там шарятся, и шпана из окрестных деревень, так что "все свое вожу с собой". Ну и последнее - ноутбук. Я на него скачал все, что у меня в лабораторном компьютере есть, так что, может пригодиться. Все, можно идти. Я натянул "охотничью" двухслойную куртку, привычную еще с армии круглую вязаную шапочку системы ШПС ("шапка-пидорка спецназовская"), повесил на спину рюкзак, на плечо - чехол с ружьем, патронами и запасными стволами-прикладами, и вышел в подъезд. Спустился на лифте, вышел на улицу из нашей допотопной панельной "свечки", и пошел в сторону стоянки.
      На улице было необычно тепло для конца марта, я даже куртку расстегнул. Это плохо. При понижении температуры "зомби" теряют активность, а тут как назло - потепление. На часах уже второй час ночи, в нашем районе - никого, пустота на улицах. Ну и хорошо, зато если кто ненужный подъедет к моему дому, то будет как на ладони.
      Прошел через сквер, где выгуливают ранним утром собак, срезал по дорожке через газон и через пять минут зашел в ворота стоянки. Сторожем был Федотыч - болтливый, но бдительный мужичок, всегда вкусно пахнущий водкой. Мы с ним были в хороших отношениях, и ему я "слил" версию о том, что уезжаю на охоту далеко-далеко, поэтому и выезжаю в ночь. Он пожелал мне "ни пуха, ни пера", я ответил ему традиционным "к черту", завел "уазик" и поехал к дому. Машина была холодной, двигатель фырчал и дергал, и прогрелся лишь тогда, когда я подъехал к своему дому. Следов присутствия посторонних во дворе не было, и через пять минут я выехал из двора, увозя в багажнике все приготовленные к эвакуации сумки и чехол с карабином.
      Прерывисто завибрировал мобильный телефон, показывая, что пришло текстовое сообщение. Я достал его из кармана, ткнул в кнопку под значком "Читать". На светящемся экране появился текст сообщения от шефа: "Сережа, не приезжайте. Все идет плохо. Если ситуация исправится - я вам позвоню".
      Вот как. Вот так. Я на ощупь набрал ответ "Я понял", и отправил его назад. Все понятно. Все идет плохо, если даже шеф это понял. Наверняка приехал Оверчук, и все пошло не так, как должно было идти. Или приехали менты, и все пошло наперекосяк. Или еще что-нибудь. А насчет личности замдиректора по безопасности я не заблуждался ни на секунду. Такие люди как он, созданы специально для того, чтобы скрывать происшествия, а не исправлять последствия. Оверчуку плевать, чем все закончится, главное - чтобы "Фармкор" к ответственности не притянули. И что делать? Звонить самому? Шеф вообще СМСками не балуется, если уж соизволил послать, то наверняка говорить сейчас не может. Звонить в другие места? В МЧС? В милицию? И что сказать? Что трупы скоро восстанут? И что мне там скажут? Вот гадство то… Не знаю я, что делать. Точнее, знаю, но не "глобально". Знаю, что мне нужно снять все наличные, какие есть у меня на счету. Я в этом мало что понимаю. но в кино видел, как людей по кредиткам вычисляют и как беглецам эти самые кредитки блокируют. Хорошо, что у меня карта без лимита снятия наличных.
      На проспекте Мира остановился у банкомата в стеклянной кабинке, где весь пол был завален чеками, и в шесть заходов опорожнил свой счет. Снял рублями, но получилось больше трех тысяч долларов. Хорошо, что в последнее время я не "оголтевал" с расходами, вот и поднакопилось за несколько месяцев.
      Распихал наличные в карманы, вернулся к машине. Ну что, на дачу? Или подъехать к институту, посмотреть издалека, с пустыря? Там есть где с машиной спрятаться, и ночной четырехкратный монокуляр НВМТ у меня имеется, аж триста долларов за него год назад выложил. Любопытство убило кошку, но я не кошка все же, и я аккуратненько. Может пойму, что хоть там взорвалось? Да и хочется все же шефа подстраховать, как он там справляется без меня? Он меня чуть не усыновил последние два года, я у них дома времени провел не меньше, чем у себя.
      А завтра мне обязательно надо в "Стрелец", к Лехе с Викой. Да и девушка у меня есть, я еще не говорил?