МИХАИЛ КРУШИНСКИЙ
      ЛЕГЕНДА О ЖЕЛТОМ СОЛНЦЕ
      На ощупь сквозь темные заросли мальчик пробирается к речке. С минуту стоит, слушает, как журчит вода, потом наклоняется, чтобы зачерпнуть глиняным кувшином, но у берега слишком мелко, приходится зайти по колено. Прижимая груди потяжелевший сосуд, поворачивает обратно и вдруг замирает: жуткое рогатое чудовище, разинув пасть, смотрит из тьмы. Вскрикнув, мальчик теряет равновесие, падает, вскакивает, ноги разъезжаются на глинистом дне... И тут до него доходит, что вовсе это не зверь - обыкновенный обломок скалы, скатившийся когда-то с откоса! С облегчением рассмеявшись, он пускает в "чудовище" фонтан брызг и с наполненным заново кувшином летит во весь дух к костру.
      Отец сидит возле огня, смотрит в небо - руки сцеплены на коленях, сам откинулся назад. "Почему это взрослые так любят разглядывать звезды?" Мальчуган робко присаживается рядом, прижимается щекой к отцовскому плечу. Смеется тихонько.
      - Папа, там есть такой камень...
      - Что? - Отец вздрагивает. - Ты почему весь мокрый? Сколько раз я говорил, что здесь купаться опасно?!
      Мальчик растерянно опускает глаза.
      - Папа, а где не опасно?
      - Опасно везде, - жестко отвечает отец. - Везде. - Потом проводит ладонью по мокрой голове сына и добавляет уже по-другому, словно извиняясь за что-то: - Тебе трудно это понять, малыш. Постарайся пока просто запомнить, ладно?
      Мальчик, обезоруженный, хочет сказать что-то очень доброе, чтобы показать, что он вовсе не в обиде. И уже открывает рот, чтобы признаться, как они с товарищами перебирались на ту сторону речки и заходили далеко-далеко, за большие овраги, и как там славно, солнечно и совсем не опасно, но в последний момент что-то останавливает его...
      Такое близкое и такое далекое, абсолютно черное небо. И звезды такие живые и такие мертвые, равнодушные, словно стоящие на страже тайны, которую вызнать - и умереть.
      - Пап... Ведь каждая звезда - это солнце, да? Тогда почему же солнце зеленое, а звезды голубые?
      Отец бросает в костер охапку хвороста, и необъятная вселенная сжимается до размеров уютного мирка, в центре которого костер.
      - Это только кажется, что все голубые. Они разного цвета. Например, желтые. Видишь четыре звезды, вроде крестика? Это созвездие Утраты. Там есть еще одна звездочка, совсем маленькая, ее видно только в очень ясную погоду. Она желтая, и там живут люди.
      - Такие, как мы?
      - Такие, как мы.
      Он протягивает сыну большую деревянную чашку с настоем дезинфицирующих листьев. Мальчик принимает ее двумя руками, осторожно, чтобы не обжечься.
      - Папа, а почему "Утрата"? Разве те люди что-нибудь потеряли?
      - Да как тебе сказать... Есть такая легенда. Будто они построили машину, которая летает. И самые отчаянные из них решили добраться до другого созвездия. Но там их машина испортилась, и они не смогли вернуться.
      - Они умерли?
      - Нет. По крайней мере, не все. Некоторые до сих пор живут на другом созвездии.
      Мальчик долго, напрягаясь до слез, смотрит в небо. Потом, завернувшись в отцовскую куртку, ложится поближе к огню. Ему тепло, уютно, от костра приятно тянет дымком.
      - Пап... А мы когда-нибудь построим такую машину, чтобы полететь на другое созвездие?
      - Нет, мой мальчик. Видимо, никогда не построим.
      - Жалко, - говорит сын и засыпает. Последнее, что он видит, безмолвная фигура отца, смотрящего на звезды.
      ... На рассвете мужчина спускается к берегу проверить сеть. Небо посветлело, проступили холмы, заросшие голубоватым кустарником. Ветерок доносит с реки влажный запах - такой щемящий, такой земной, что хочется закрыть глаза и представить себя на берегу пруда с желтыми лилиями, и в ушах стоит птичий гомон, и зеленая листва над головой. Нет, не надо закрывать глаза. Пора привыкнуть: нет здесь никаких лилий, нет птиц. Здесь чужая враждебная планета, и сейчас над ней взойдет чужое враждебное солнце.
      - Папа, папа, посмотри, что я нашел!..
      Мальчуган подбегает такой радостный, запыхавшийся, что отец подхватывает его на руки и смотрит снизу вверх серьезными усталыми глазами.
      - Послушай, она поет!
      Ординарная ракушка, берег усеян ими. Но этот взъерошенный семилетний мальчишка, кажется, знает о здешних раковинах что-то такое, чего не знает больше никто.
      ...Они спускаются с холма, взявшись за руки, но мальчик то и дело отбегает в сторону, чтобы получше разглядеть разноцветный камушек или причудливую мохнатую бабочку. А мужчина смотрит на него и думает, что, может быть, все обстоит не так уж трагично. В конце концов, этот мир, это солнце, эти звезды принадлежат ему, его сыну. Это его родина и родина его будущих детей. И может быть, не так уж он плох, этот странный мир. Не так плох, если взяться умеючи за его освоение.