Данила улыбнулся. Вот оно - главное отличие Пэра настоящего от Пэра вчерашнего: призрак уже не был прозрачным. Раньше сквозь зеленое облако просматривались находящиеся за ним предметы, теперь же казалось, что в туманном коконе заключен подвижный человечек небольшого роста с крупными не по фигуре руками и крепким упругим торсом. И лицо стало чуть-чуть другим - пропала округлость линий, создаваемая призрачной вуалью, и проявились характерные для Гаюнаров угловатые мощные скулы, прямая грубая переносица, тяжелые надбровные дуги.
      - Хочешь сказать, что я похож на отца? - Пэр угадал, о чем думал брат. Все верно. Ведь он по сути склонировал меня из своих клеток, и лишь Кочевник помешал мне стать точной его копией.
      - Зато ты стал существенно улучшенным его вариантом, - с удовольствием заявил Данила.
      Пэр вздохнул.
      - Прости отца, Данька, - тихо проговорил он. - Прости, как простил я.
      Младший Гаюнар устало качнул головой.
      - Воистину: вся доброта нашей семьи досталась тебе.
      Ш 14 Ч
      Путешествие по горным тропам верхом в ужасно неудобном седле продолжалось не меньше трех часов, и Юлька была искренне рада, когда всадники, наконец, въехали на двор небольшого хутора, и Гарсий, легко спрыгнув на землю, снял ее с коня. Затем гостя отвели в дом и оставили в небольшой комнатке с окном, за которым простиралась пустая неприглядная равнина. Не успела Юлька оглядеться, как женщина принесла горячую еду.
      - Располагайся, - она ласково потрепала "мальчика" по золотистым вихрам. Скоро вернутся наши друзья, и мы найдем способ доставить тебя домой.
      Юлька бойко кивнула и покосилась на аппетитный кусок мяса в тарелке. Хозяйка хутора улыбнулась.
      - Не смущайся. Поешь и отдохни, мы не будем тебе мешать.
      С этими словами она вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
      Юлька внимательно исследовала пищу, приготовленную явно не в примитивной печке, и рискнула попробовать. У нее во рту ни крошки не было со вчерашнего вечера, поэтому жаркое показалось самым вкусным из тех, которые она когда-либо ела. Покончив с едой, она улеглась на низкую лавку и закуталась в шерстенной плед с головой, будучи уверена, что очень скоро хозяева заглянут проведать гостя. Так и вышло. Кто-то отворил дверь, долго стоял на пороге, потом послышался приглушенный шепот: "Пусть поспит. Вечером выясним, кто он такой". Скрипнули петли. Удаляющиеся шаги.
      Юлька выждала минут пять, но никаких звуков из глубины дома больше не доносилось. Тогда она осторожно сползла на пол, максимально сохранив нетронутым одеяло, чтобы издали казалось, будто "мальчик" мирно посапывает на лавке, а сама на цыпочках подкралась к окну.
      Голоса раздавались со двора. Заливисто рассмеялась женщина. Юлька не имела возможности увидеть людей - угол дома закрывал от нее вид на двор - зато она заметила на лужайке стреноженных лошадей. При мысли о верховой езде заныли ноги, но другого средства передвижения под боком не было. Однако совершать побег прямо сейчас в ее планы не входило.
      Со всеми предосторожностями девушка приблизилась к двери и шмыгнула в полутемные сени. В двух других комнатах, также выходивших в темный коридорчик, она не заметила ничего интересного. "Но где-то же должен быть аппаратный центр!" - она нетерпеливо завертела головой. Взгляд упал на узкую щель, по перпендикуляру пересекающую добротные половицы у порога одной из комнат. Юлька удовлетворенно улыбнулась. "Типично. Если кто-то что-то спрятал - ищи либо на чердаке, либо в подвале". Она, не упуская из внимания голоса во дворе, принялась ощупывать крышку подпола и, не обнаружив ни рычага, ни кнопки, занялась стенами и мебелью. Ничего.
      "Я тебя все равно открою," - Юлька начала злиться и тут вспомнила про портьеру, в складках которой Грег и Гор обнаружили "жучка" в доме Гаюнара. Она поискала глазами нечто похоже и нашла: грубая занавеска отделяла маленькую кладовку от светелки. "Им явно не хватает фантазии", - с удовольствием постановила девушка, с первой попытки обнаружив за отворотом занавеса привязанный к карнизу пульт управления.
      Имитация крышки погреба отползла внутрь полых половиц, открыв перед Юлькой еще одно помещение. Не долго думая, она спустилась вниз по узкой крутой лестнице и оказалась в царстве техники. Три аналитические установки, огромный радарный экран, полки с самой разнообразной аппаратурой заставили на несколько секунд восхищенно замереть у входа.
      - А теперь я выясню, что из себя представляет этот Мир, - тихо проговорила Юлька и села к терминалу.
      I
      Аполлон, положив морду на передние лапы, изредка мигая, посматривал на массивное тело Волка, жесткую шерсть которого от холки до груди покрывала запекшаяся бурая кровь. Фантомный зверь лежал на боку, и в щелках страшных застывших глаз темнела бездна небытия. Артемида тихонько призывно заскулила и ткнула носом тяжелую лапу монстра. Тот не пошевелился, только веки приподнялись чуть больше прежнего. Аполлон зевнул, потянулся и подполз ближе к Волку. В воздухе заискрилась Жизнь. Пес аккуратно лизнул рану собрата и, когда тот не отреагировал, принялся вылизывать ее со всей тщательностью, присущей своей породе. Стрелу Аполлон и Артемида выгрызли еще утром, так указала им Стихия. Жизнь, оказавшись в одиночестве, толкала инстинкты животных к рубежу рассудка, но умственные способности собак оставались на обычном для них уровне.
      Солнце давно пересекло зенит, начали умолкать лесные птицы, а Волк, неуправляемый и безвольный, пребывал под опекой единственной бодрствующей Стихией...
      Огненный луч врезался в траву. Растения прильнули к земле, словно на них налетел предгрозовой ветер. Подскочила и зарычала Артемида, ощетинился Аполлон. А Огонь устремился к Волку. Вспыхнули таящие бездну глаза. Взбурлила кровь, но очнувшаяся вслед за Водой Смерть, не спеша тронула рваные края раны. Жизнь торопливо обняла мощное тело, а Воздух, услышавший, наконец, зов младшей сестры, подхватил ее на невесомые крылья и ворвался в легкие пробуждающегося создания. Волк шумно вдохнул, зашевелился и пошатываясь начал вставать. Медленно расправила плечи могучая Твердь. Четыре сильные лапы уперлись в землю, и зверь высоко поднял массивную голову. Собаки робко попятились под его пронзительным холодным взглядом. Разум, подаренный Космосом, уверенно взял верх над бессознательными рефлексами.
      Аполлон и Артемида бежали следом за Волком до тех пор, пока он не остановился на опушке леса. Четырехцветный мир лежал перед ними однозначный и обычный. Луг с некошеной травой, каменная ограда, старая усадьба - всё ассоциировалось с хозяином, и они готовы были сорваться с места и мчаться туда немедля, но вожак не шелохнувшись стоял на пригорке, и его глаза видели иначе. Мир, подернутый тончайшей пленкой Игры. Жизнь и Смерть, Твердь, Вода и Воздух, отодвинутые за границу, тщетно тянулись к своим отображениям на земле, а властная рука экзистора, перехватив бразды, правила порабощенной частью Мира. Один лишь Огонь, непокоренный и свободный, метался среди обузданной Игрой природы. Он отчаянно бил набат, но клич его тонул в зачарованных речных водах и рассеивался в одурманенном воздухе. Земля не слышала отчаяния Тверди, а оглушенная волей экзистора Смерть не могла покинуть отведенную ей бездну.
      Волк без труда определил диспозицию Стихий в условиях стабильного экзорного потока, однако данная информация не позволила ему выработать цель настоящего момента, и отсутствие этой цели поставило существо-Экзистедер в тупик. Неожиданно выручили собаки. Волк, ни на мгновение не выпускающий из внимания эти воплощения Жизни, подспудно отслеживал все ощущения, преобразующиеся в сознании животных в более или менее логические конструкции, и выделил одну. Собаки в первую очередь жаждали найти хозяина, вслед за его образом в их ассоциациях вставал образ капитана, затем вспыхивали воспоминания о других членах команды. Волк знал, что без силы избранников Стихий не выполнит свое главное предназначение - истребить чужаков Судьбы, следовательно, подсказывал аналитический процессор внутри, необходимо во что бы то ни стало собрать на борту семерых внемиренцев. Индуктивный метод решения данной задачи, невольно подсказанный собаками, Волк посчитал для себя единственным.
      Аполлон и Артемида радостно взвизгнули, получив разрешение бежать к дому. Они помчались по высокой траве, то теряясь в ее волнах, то выпрыгивая, будто серые дельфины, на поверхность. Волк внимательно оглядел округу и, убедившись, что поблизости нет ничего, порождающего опасность, последовал за животными.
      Как и предполагал Волк, дом пустовал с самого утра. Среди множества чужих следов Артемида унюхала-таки след Данилы, но у подножия лестницы он исчезал и не повторялся ни во дворе, ни на тропинке за оградой. Лишившись всякой надежды, несчастная собака села возле ворот и жалобно заскулила.
      Ее протяжный плач был прерван призывным лаем из недр дома. Волк ринулся на голос Аполлона, в два прыжка взлетел на второй этаж и ворвался в комнату. Пес выцарапывал из-под странной дымной завесы что-то длинное и блестящее. Волк приблизился. Смерть, таящаяся в его недрах, появилась рядом в виде бесформенного темного пятна и вобрала в себя клок сине-бурой тени. На полу у стены остался Меч. Луч солнца скользнул по клинку. Тело сотворенного Стихиями зверя напряглось, глаза вспыхнули адским пламенем, и Смерть поднялась сизой холодной тучей в беззаботное небо. Природа содрогнулась, встретившись с невиданной формой всезавершающей и неотъемлемой части мироздания. А Огонь, невзирая на панику ветра и ужас цветущей земли, повел грозного соратника за собой, туда, где чувствовал беду.
      Тот, кто забрал в полон своей воли лесной край, не видел за ветром Воздуха, за землей Тверди, а за рекой Воды. Он принимал Жизнь только в облике деревьев и животных, а Смерть запер в могильном склепе. Волк был благодарен Огню за это открытие. Теперь следовало активизировать поиск. Логика выстроила новую цепочку: бой на дворе, численный перевес, отсутствие информации о гибели; следовательно, плен, дорога, заточение. След конных воинов приведет к Хранителю Жизни. Волк равнодушно посмотрел на собак, не способных понять вложенность условий.
      Аполлон и Артемида навострили уши. Вожак приказывал следовать за незнакомыми людьми. Зачем? Поверьте - продиктовала Жизнь. Волк крупной поступью двинулся вперед. Собаки потрусили за ним.
      I
      Серафима остановилась над рифленым узором Надмирий, высматривая Мир, где ожидали ее друзья.
      - Трудно сюда пройти, не так ли? - Петер Роуз, приоткрыв занавес канала, встал рядом с Посредником.
      - Истинный путь всегда труден, - задумчиво отозвалась Каляда. - И вам было нелегко принять правду и смириться с решением Совета.
      Внемиренец усмехнулся.
      - А что нам оставалось? Ваша логика была непререкаема!
      - Вы кривите душой ради того, чтобы сохранить маску, - Каляда посмотрела на собеседника. - Вы искренне согласились с Архивариусами и поддерживающими их кланоидами в первом же раунде переговоров. Мои доводы имели корректирующий характер.
      На границе канала и Структурной черноты появился товарищ Петера Роуза.
      - Позвольте задать вам вопрос, мадам-Посредник, - начал он, убедившись, что друг не собирается продолжать разговор.
      Серафима согласно склонила голову.
      - Вы дважды сказали о локализации, аресте блуждающих Кочевников, но не объяснили, каким образом вы намерены это сделать. Нам же достоверно известно, что Крылатый Волк настроен на их уничтожение, и любые компромиссы исключены.
      - Избранники Стихий найдут способ выполнить поставленную задачу, не сомневайтесь.
      - Уж какие там сомнения! - хмыкнул Петер Роуз. - Ваши похождения скоро станут самой популярной притчей во всей Структуре. Счастье, что вы не поддержали максимализм Обманувших Смерть, а то бы по кланоидам можно было смело заказывать поминальную молитву.
      Пока он говорил, к краю канала приблизился неприметный на вид молодой мужчина, которого Серафима почему-то окрестила про себя "доцент". Это был третий член кланоида, человек-Кочевник.
      - Мы кого-то ждем? - немного нервозно спросил он у друзей. - Вы забыли, что сказал магистр несостоявшихся покойничков?
      Каляда невольно взглянула в Структурную пустоту. Представители Обманувших Смерть появились на Совете, когда основные решения уже прозвучали, и предупредили, что Игра Кочевников набрала мощь настолько, что до Первого Экзистедера им осталось построить всего два моста. Эта новость явилась полной неожиданностью даже для Архивариусов. Никто не мог объяснить причин столь опасного успеха, поэтому совещание свернули оперативно, пожертвовав сложившимся ритуалом. Приглашенные члены кланоидов поспешили к своим друзьям в Миры, а планетоид Архивариусов скрылся в пространстве в поисках места, где Семи Стихиям предстояло запереть не нашедших мест чужаков.
      - Мадам, если желаете, мы проводим вас в Мир, - предложил Петер Роуз и добавил. - Я никоим образом не умаляю ваших достоинств Посредника.
      Каляда вошла в канал. Внемиренцы кланоидов перемещались по Структуре исключительно по каналам, поскольку Пути были губительны для людей-Кочевников. Серафима ни разу не пользовалась таким способом движения, но она имела все основания доверять Петеру Роузу, поэтому спокойно следовала за ним внутри прозрачной трубы до тех пор, пока вокруг не вспыхнуло Надмирье.
      - Вернётесь в Проклятую Лощину? - спросил "доцент", подыскивая в густой дымке место для формирования "ворот" в Мир.
      - Да. Спасибо за приятное путешествие.
      Люди кланоида заулыбались. Она улыбнулась в ответ и сделала шаг к краю канала, но тут прямо перед ней возник Обманувший Смерть.
      - Я не нашел их, - быстро заговорил он. - Дом пуст. В округе никого. Корабля нет.
      Это был Игрок - тот самый, кто построил экзорный мост на Мир Дымиуса, а впоследствии помогал Александру Гаюнару отыскать избранников Стихий. Из пятерки диссидентов он один не прекратил существование, попросив у Витязя Меча Смерти право закончить свою безжизненную жизнь, когда придет пора. Каляда встретила его на планетоиде Архивариусов. Он сам предложил свои услуги, сказав, что, не дожидаясь формального окончания заседания, сообщит ее друзьям решение Совета и предупредит о скорейшем старте в Структуру.
      - Я буду искать дальше, - объявил Игрок и считая, что в ответе собеседника нет необходимости, растворился в черноте.
      Визит его был настолько коротким, что Петер Роуз без толики юмора потряс головой и протер глаза.
      - Привидение проклятое, - буркнул он, придя к выводу, что Обманувший ему не померещился.
      Другие двое молча взирали на Посредника. Каляда, усилием воли согнав с лица всякие эмоции, стремительно перебирала в уме возможные варианты ситуаций, вынудивших друзей покинуть дом Гаюнара.
      - Вот что, Серафима, - заговорил внемиренец кланоида, - дело у нас теперь общее. Найдем твоих ребят. У нас в ставке полно поисковой аппаратуры, информационных блоков и всякого барахла, которое может пригодиться. И оружие есть, кстати.
      - А я подозреваю, кто ответственен за исчезновение Стихий, - вставил "доцент". - Давно говорил, пора Каллисту Великолепному поурезать его "великолепие" и привести к общему знаменателю.
      Окно в Мир распахнулось, и четверо вошли под лазурный небосвод. В сотне метрах правее возвышался добротный домишко, обнесенный крепким забором. Единственный хутор на всю округу служил кланоиду базой и убежищем.
      Ш 15 Ч
      Волк бежал по следу всадников. Время от времени он останавливался, давая возможность собакам передохнуть, затем возобновлял путь вдоль опушки темного непроходимого леса, рассекая грудью высокую полевую траву. Казалось, ничто не заставит его свернуть с выбранной тропы, но тихий голос Жизни становился разборчивее и разборчивее, и, наконец, Волк, застыв на месте, будто вкопанный, внял Стихии. Источником ее сейчас были Аполлон и Артемида. Их неохотное движение, поначалу объясняемое Волком усталостью животных, имело совершенно иные причины. Чутье влекло собак в чащу, откуда ветер навевал далекий образ хозяина. Существо-Экзистедер прислушался к Миру. Игра не активна. Воздух безмолвствует. След мирян уходит в поля. Однако псы упорно звали в глубину леса. Волк, помедлив несколько мгновений, продолжил свой путь. Низко опустив головы, собаки покорно отправились за ним.
      Показались редкие прибрежные кусты, и дорогу преградила неглубокая равнинная речка. Аполлон и Артемида как по команде включили свои шумные обонятельные рецепторы. Конники безусловно спустились к реке и перешли ее вброд. Волк с большой вероятностью предполагал, что след будет легко обнаружен на другом берегу. Но вновь вмешалась Жизнь. На сей раз Артемида, зайдя по грудь в воду, повернула морду на запад, откуда плыли томные волны, и протяжно тоскливо завыла. Дуэт ей незамедлительно составил Аполлон.
      По небу ползли лохматые облака, стелилась трава под властной рукой ветра, нежно звенела река, а уходящее к закату солнце изливало вниз неспокойный оранжево-золотой свет. Из-за горизонта незаметно приближалось дыхание ночи, и уставшая от жары земля с нетерпение ожидала ее визита.
      Волк смотрел на пса, застывшего на высоком берегу, смотрел на его подругу, упрямо сопротивляющуюся на взгляд робким, но напористым волнам реки, слушал их позывной разноголосый вой, и образ несокрушимого монолита Стихий поднимался среди логических нитей его разума. Семь Стихий объединяли мир, Семь Стихий вставали перед Экзистедером Великого в неповторимом совершенстве своего естества.
      Артемида выскочила на берег, наспех встряхнулась и побежала по узкой песчаной полосе против течения, ежесекундно оглядываясь на вожака. Окатив Волка тучей брызг вперемешку с береговой пылью, с откоса в воду съехал Аполлон и, в три прыжка нагнав названую сестрицу, требовательно гавкнул. Волк медленно повернулся на запад, куда увлекали его собаки.
      I
      Юльке ни разу до сегодняшнего дня не приходилось ездить верхом, да и длительная утренняя поездка в седле долговязого кавалериста не прибавила ей опыта. Проскакав без остановки три десятка верст, она поняла, что забраться на спину животного с забора и уговорить его всеми реальными и нереальными способами выполнять ее команды, было лишь прелюдией к трудностям, ожидавшим впереди. Она уже в сотый раз вспомнила добрым словом все модели флаеров из летной школы: пилотировать их было куда легче, чем справиться с норовистым жеребцом.
      Хутор кланоида давно остался за холмом, а Юлька продолжала подстегивать коня. Благодаря карте, обнаруженной в банке данных аналитического центра, она получила представление о местности, в которой по стечению обстоятельств очутилась. Двигаясь на юго-восток, она рассчитывала достичь побережья максимум за три часа. Далее полсотни верст на юг туда, где посреди морского залива датчики кланоида фиксировали эпицентр Игры.
      Девушка особо не задумывалась о том, что будет делать, добравшись до океана. Вера в могущество Стихии, чей облик казался ей самым величественным и непобедимым творением в Мирах, придавала уверенности в собственных силах. Но сомнения заползали в душу, как ни старалась Юлька отринуть беспокойные мысли. Она не могла забыть страх Воды, когда та в поисках Тверди коснулась своего отражения, подернутого экзорной вуалью. Чужой Экзистедер рьяно охранял вверенную ему крепость, и Оливул находился за этими неприступными стенами. Юлька убеждала себя, что друг с его непоколебимой волей и отточенным мастерством экзистора даст отпор любому колдуну, а Донай всегда поддержит брата в битве и обеспечит надежный тыл, однако тревога продолжала безжалостно жалить сердце.
      Далеко-далеко на востоке мелькнула искрящаяся лента побережья. От нетерпения Юлька привстала в седле. В этот момент жеребец прыгнул через не замеченный всадницей овраг, и... девушка не поняла, как очутилась в траве. Подняв голову, она увидела коня, несущегося во весь дух вслед за отступающим знойным днем.
      - Ну нет! - Юлька села и с досадой хлопнула ладонями по земле.
      На глаза навернулись слезы обиды. Вокруг ни одной живой души, никаких признаков дорог или человеческих поселений. Только девственная равнина, далекий лес да на горизонте желанный водный простор. Юлька поборола мимолетное отчаяние и, стряхнув со щеки предательскую слезу, решительно зашагала к морю.
      I
      Огненный цветок костра стал увядать. Гай-Росс поднял обе головы к небу. Рыжее солнце медленно плыло к земле - усталый труженик, возвращающийся в свой уютный дом.
      - У Оливула есть время только до заката, - прошептал Гор.
      Грег повел раненой рукой. Боль не возобновилась, и вместо нее по телу прокатился жар вновь собранных силы. Близнецы победно переглянулись.
      Дремавшая мощь дракона вмиг разметала человеческий образ, и Черный князь воинственно расправил могучие крылья. Костер канул в тень, не оставив ни углей, ни золы, а небо простерло к крылатому змею радушные объятия. Грег-Гор оттолкнулся от земли и взмыл в бескрайнюю синеву навстречу последним всплескам остывающего дня. Он скользил между золотых облаков, и острый взгляд четырех голубых глаз искал море, о котором рассказывал Огонь. А внизу виднелись лишь неприступные громады скал, да за горным кряжем вдали различались пустые ковры равнин. Дракон короткими мощными толчками поднимался выше и выше. Показался край необъятного царства лесов. Прорвавшись сквозь перины облаков, Грег-Гор достиг той высоты, которая считалась пределом даже для самых опытных и сильных представителей Племени. Глаза заволакивал серый туман, легкие рвались от напряжения, и все же он увидел - светлую искрящуюся рябь океана на востоке.
      Спуск к земле Черный князь проделал как по серпантину, спикировал между двух скал и, уровняв полет, помчался к океану. "Юлька, Юлька, я вернусь и найду тебя, - твердил Грег-Гор, в спешке оглядывая близлежащие ущелья. Подожди, сестренка. Мы вернемся вместе с Оливулом и Донаем. Все будет хорошо, обязательно будет!"
      Далекий океан, призрачный залив, остров в нем, и чинно подступающий вечер. Два сердца стучали в широкой груди в такт отчаянным мыслям: успеть бы! Только бы успеть!
      Ш 16 Ч
      Когда, услыхав зов брата, Пэр обратился за помощью к Воздуху, ветер с готовностью помчался на поиски, но принес лишь протяжные песни бескрайних просторов далеких степей. В тот момент Гаюнар был слишком взволнован, чтобы думать о причинах столь странного поведения Стихии, и, отказавшись от попыток найти общий язык с вольнолюбивым ее детищем, поднялся в поднебесье. Таинственная страна предстала перед его глазами многоликой картиной: острые гребни бесконечных гор на севере, синее покрывало морских далей на востоке, теряющийся в лучах палящего солнца юг, а вокруг - лесная пучина с редкими пролысинами полей и лугов. Ему потребовалось не менее четверти суток, чтобы, кружа в надоблачных высях, отыскать крошечную деревеньку, куда миряне привезли "ведьмака из Проклятой Лощины".
      И вот теперь степная песня повторялась. Пэр сидел возле спящего в тени кудрявой ивы Данилы и слушал нескончаемую балладу о табунах свободных коней, о шорохе сухого ковыля, о морских волнах и пустынном зное. Ветер рассказывал о вольных краях, а лесная страна, где оказались внемиренцы, представлялась в его грустной песне вязким маревом, темницей, в которой господствовал рассудок.
      - Игра, - задумчиво произнес Пэр. - Кто-то подчинил себе все отражения Стихий.
      Данила приподнялся на локте.
      - Ты с кем беседуешь?.. Что, уже вечер? - он увидал лиловую вереницу облаков, чинно плывущую к закату. - Черт возьми! Пэр, я просил разбудить меня через час!
      - Тебе нужно было как следует отдохнуть, - отозвался призрак. - И не кипятись: до сих пор ничего не изменилось.
      - А чему меняться-то? - буркнул Данила и кивнул на Вадимира. - Надо понимать, в себя не приходил?
      Пэр со вздохом покачал головой.
      - Я просил ветер рассказать мне о Мире, а он как будто увяз в воспоминаниях о недосягаемом. Наверное, Игра мешает Воздуху быть самим собой.
      - Замечательно, - с сарказмом обронил Данила и пошел к воде.
      - Данька, - нагнал его голос Пэра, - ты говорил, что Жизнь показала тебе Грег-Гора среди скал. Я видел единственный горный массив - на севере за лесами. Это около трех сотен верст отсюда, но если твоя Стихия покажет дорогу, я отправлюсь вслед за ней, и тогда...
      - Ты еще не убедился, что одиночный вылет положительных результатов нам не дает? - отозвался Гаюнар. - Давай-ка лучше приведем в чувство нашего приятеля Кочевника. Худо-бедно, а он знает, что произошло в доме отца до того, как я, очертя голову, ворвался на двор.
      Предлагая разбудить раненого, Данила в первую очередь рассчитывал на силу своей Стихии, и был неприятно удивлен, когда и на этот раз Жизнь, беспрепятственно проникнув в тело юноши, не породила никаких видимых изменений. Пэр не мешал, но от третьей подряд попытки брата все же остановил.
      - Что-то с ним творится необычное, - сказал он, приближаясь к лежащему. Посмотри, его дыхание ничем не отличается от дыхания здорового спящего человека. Пульс нормальный, лихорадки нет. Да и рана в целом не серьезна. Мне кажется, объединенное сознание Кочевника и человека еще не нашло своего места.
      Младший Гаюнар нахмурившись изучал бледное лицо молодого ратника. О людях, кто в каких-то, данных свыше, свойствах оказался идентичен Кочевнику, знали в Структуре немногие. Даже Серафима не могла сказать, что представляли собой "потенциальные копии" тех, кто превратился в пустоту, когда Великий всемогущей рукой изъял их из Первой Игры. И вот после таинственного единения двух несовместимых по всем законам Судьбы душ, возродившееся существо было беспомощно в новых для него условиях.
      - В кланоидах объединяются люди и внемиренцы, - негромко заговорил Пэр. Образуется нерушимое братство, семья. Он не станет сам собой, пока рядом нет его друга.
      - А его друг, увидав Доная, сиганул с третьего этажа и грянулся об асфальт, - невесело хмыкнул Данила.
      - И стал Обманувшим Смерть, - призрак выжидающе посмотрел на брата.
      Гаюнар невольно содрогнулся.
      - Ты предлагаешь отправиться на поиски этого типа в Структуру?
      Пэр поспешно замотал головой.
      - Может быть позвать как-нибудь? - неуверенно предложил он.
      - Как именно? Это только у Юльки получается: брякнула - и готово дело.
      Не успел он закончить свою мысль, как призрак схватил его за руку, призывая к молчанию. Данила замер, вслушиваясь в ленивый шелест листвы, но кроме обычных лесных звуков не различил ничего особенного.
      - Пэр? - одними губами позвал он.
      "Что-то приближается к нам, - пришел мысленный ответ. - Оно сродни Воздуху".
      - И Жизни, - прошептал Гаюнар, вдруг почувствовав, как Стихия тянется к своей части. - Аполлон, Артемида!
      Издали донесся собачий лай. Не прошло и минуты, как оба пса выскочили из чащи и бросились к хозяину. Под лавиной безудержной собачей радости Даниле пришлось отступить, а потом и вовсе сесть на землю, ибо иначе четвероногие друзья сбили бы его с ног.
      - Ну, довольно, довольно! Я тоже рад вас видеть! Успокойтесь, - он поймал собак за ошейники. - Волк с вами?
      Под тяжелой лапой хрустнули ветки. Существо чинно выступило из зарослей кустарника и внимательно оглядело полянку.
      - Данька, что с ним такое? - пробормотал Пэр. - Он видит нас. Он понимает!
      Аполлон и Артемида дружно притихли. Данила, как завороженный, поднялся на ноги.
      - Волк? Крылатый Волк, - позвал он.
      Зверь поднял голову. Грозное пламя в глазах остыло, и его сменила неподдельная теплота. Он сделал шаг к Пэру. Горячее дыхание долетело до призрака, Воздух аккуратно вобрал в себя живую форму, и образы событий заплясали перед Гаюнаром в пестром хороводе.
      - Пэр, что он говорит? - насторожился Данила, заметив, как изменился в лице брат.
      Холодный волчий нос уперся в грудь. От неожиданности пилот отступил.
      - Огонь разбудил Стихии, - опомнившись ответил призрак. - Но Воздух, Вода и Твердь потеряли власть над своими воплощениями, поскольку Миром много лет правит какой-то Экзистедер. Смерть и Жизнь облачены в искусственный наряд, хотя удержать их колдун способен лишь вблизи себя.
      - Волк! Волк, скажи, где Космос? - воскликнул Данила.
      Существо не ответило. Внимание его переключилось на человека-Кочевника.
      - Наверное, он не воспринимает Стихию, не имеющую мирского облика, предположил Пэр. - Если Серафима посчитает нужным, она сообщит о себе...
      Его слова были прерваны негромким угрожающим рыком. Гаюнары переглянулись. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.
      - Эй, не вздумай это сделать!
      Данила ухватил Волка за холку в момент, когда тот готовился к прыжку. Пэр заслонил собой раненого юношу.
      - Волк, он уже не Кочевник! - крикнул призрак. - Он нашел место!
      Но зверь, чья сущность была подчинена одной цели - уничтожению чужаков, без видимых усилий отшвырнул Данилу далеко в сторону и, скаля алую пасть, шагнул к лежащему.
      - Остановись! - голос Пэра вдруг обрел небывалую жесткость. - Многие годы я существовал в твоем теле и был твоим разумом! Ты и я - Экзистедер Ортского и внемиренец-Кочевник принадлежали Судьбе. Посмотри! - он отступил так, чтобы Волк мог видеть юношу. - Он тоже часть нашей Судьбы. Ты желаешь уничтожить его? Ты желаешь поспорить с единством, которое ковали Стихии с начала времен? Смотри на меня! - человеческая рука, обвитая туманным цвета жизни ореолом сжала огромную морду, заставив зверя поднять глаза. - Семь Стихий Мироздания здесь, сейчас! Они во мне, в тебе, во всем сущем, и в этом человеке! И каждый из тех, кто остался на просторах Судьбы без имени и места бытия, способен обрести себя. Потому что вырвать их из Миров была всего лишь отвратительная прихоть Великого, который использовал силу творения, чтобы сломать начавшуюся Судьбу. А теперь Судьба живет, и в ней мы - Семь Стихий, ее фундамент и двигатель. И ни Ортский, ни ты, ни какой-нибудь экзистор никогда не заставят нас играть в чужие Игры.
      Продолжая смотреть в лицо Возничего Воздуха, Волк попятился и, наконец, опустив голову, отошел в тень.
      Крупные капли пота на лице, бурное дыхание, а в глазах твердость и непоколебимая уверенность. Данила молча пожал руку старшего брата, будучи не в силах выразить словами переполнявшие его чувства.
      - Я очень надеюсь, что он понял меня правильно, - произнес Пэр.
      Возле дерева, где лежал раненый, раздался шорох. Пэр торопливо обернулся, но Данила удержал его за плечо и показал в противоположную сторону. Там на высокой траве колыхалось черное бесформенное пятно. Волк внимательно следил за ним, сидя в сторонке, но кроме чуть приподнятой верхней губы, под которой виднелись ровные белые зубы, никаких агрессивных признаков не выказывал.