- Я нигде не заметила выхода на улицу, - сказала журналистка, когда путешествие по "почтовому ящику" подошло к концу.
      - Мы засекречены по самые уши, - смущенно улыбнулся помощник доктора Жулавского. - Никто из работающих здесь не знает даже приблизительного географического расположения объекта. Так решила фирма. Каждый год состав лаборатории меняется. Все, кто желает остаться, продлевают контракты, других увозят по домам с соблюдением полной секретности. Люди не возражают, они полностью осознают особенности нашей работы.
      - А вы насколько это осознаете?
      - У-у! - Стас закатил глаза. - В некотором роде, ваш брат стал пленником собственной идеи. Но он гениальный ученый. Он своего добьется.
      - Пожалуй, - Анна, державшая себя до недавнего времени, как каменная дама со стальными нервами, решила сменить гнев на милость. "В ближайшие дни мне отсюда не сбежать. Пусть считают, что я на их стороне", - подумала она.
      - Филипп говорил что-то о мировой катастрофе, - Анна открыла новую тему для обсуждения. - И о пирамидах. Это он серьезно?
      Стас погладил усы.
      - Как вам сказать... Пирамиды, жрецы и фараоны - это его давний пунктик. Поначалу он часто задавался вопросом - зачем нужен суперчеловек. Наши Продукты призваны выполнять второстепенные функции в обществе. Но суперчеловек - нечто большее. Однажды в баре он снюхался... О, простите!
      Анна с улыбкой махнула рукой.
      - Словом, он познакомился с Сократом.
      - С кем? - журналистка совершенно естественно вытаращила глаза.
      - Парень называл себя "Сократом", по специальности он математик. За непристойное поведение вылетел с работы и занялся исследованиями космоса. Он утверждал, что очень скоро земля перевернется "вверх тормашками" и начнет вращаться в противоположную строну, как китайский волчок. По его мнению, такое уже происходило. В результате погибла Атлантида, а остальное поглотил всемирный потоп... Анна, что с вами? Вы всерьез меня воспринимаете?
      Журналистка зябко передернулась.
      - Я однажды слышала что-то в этом роде, когда начинала работу в газете. Моя интервьюируемая ссылалась на исследования какого-то разумника, опубликованные в конце прошлого века. Надеюсь, это бред сивой кобылы.
      - Откровенно говоря, я тоже надеюсь, - поспешно согласился Стас.
      - Давайте пойдем к Тамаре, - Анна уверенно завладела инициативой. Попробую с ней поговорить.
      ___________________
      Женщина появилась из туманной пелены. Белые пышные кудри, платье цвета ясного неба, шелковый шлейф на ветру, будто крылья синей птицы. Она плавно качалась в пустоте и без движения приближалась.
      - Просыпайся, тебя зовут, - мелодичный перелив проступил из тишины.
      - Где я? - вроде бы спросил Глеб.
      - Ты идешь к Диву.
      Пустота расступилась. Он увидел высокую пещеру с сияющими голубыми стенами и группу людей, ожидающих на пороге. Лица терялись в тумане.
      - Ты нужен им, - вновь возник музыкальный голос. - Они встречают тебя.
      Теплая влажная рука коснулась щеки, погладила лоб, тронула замерзшую грудь.
      - Кто ты? - обратился Глеб к женщине и...
      Очнулся от собственного стона.
      Призывное "гав!" врезалось в барабанные перепонки. Пес снова приложился горячим языком к шершавой щеке и бодро завилял хвостом.
      - Черныш? - Глеб приподнялся и заметил на спине собаки крепко привязанную сумку. - Антон!..
      Осознание пронеслось стремительно и горе захлестнуло рассудок.
      - Антон, зачем же ты!.. Нет! - он ударил кулаком в снег.
      Пес отскочил, непонимающе заскулил и подполз к Глебу, норовя лизнуть в руку.
      - Прости, приятель, - парень потрепал его по загривку, - это не к тебе...
      Проснулась боль. В висках бессознательно застучало:
      Тома, Тома, Томочка...Где ты, сестренка?.. Тома... Антон...
      Он усилием воли придушил отчаяние, подтянул к себе собаку и онемевшими пальцами распустил ремни брезентовой сумки. Пес, освободившийся от непривычного предмета, запрыгал перед человеком, демонстрируя бурную радость. Глеб слегка отодвинул разыгравшегося пса со словами - не сейчас, малыш - и исследовал содержимое посылки. Там оказался набор первой медицинской помощи, несколько старых банок с консервами, два складных ножа, спички и сложенный вдвое листок бумаги.
      "Глеб, я слышал взрыв в лесу и послал на помощь собаку, - гласила записка. - Пес прекрасно берет след, используй его. Береги Тамару и Анну. Не беспокойся за меня. Я долго буду жить возле родного дома. Антон".
      Глеб механически сложил письмо и убрал за пазуху. Понять сообщение можно было двояко, однако на душе стало спокойнее.
      "Возле дома", "ему нужно дерево", - он напрягся. - Может быть он все-таки разгадал, о чем твердила Тамара?
      Воспоминание о девочке опять сжало грудь. Глеб зажмурился.
      Я найду тебя, хоть на краю земли, Тома! Держись, родная, жди и держись...
      Прежде, чем что-либо предпринимать, Глеб внимательно осмотрел себя. По его подсчетам без сознания он пролежал не менее суток. Столь долгой "отключки" он не планировал, когда отползал подальше от дороги и устраивался в корнях сосны, но организм решил по-своему. Ушибы и ссадины уже не беспокоили, голова не кружилась после приличного сотрясения, сломанные ребра можно было пережить, а вот разбитое колено составляло нешуточную проблему. Попробовав согнуть левую ногу, Глеб взвыл и долго лежал плашмя, тяжело переводя дух. Отдышавшись, он сделал себе три инъекции обезболивающего, с грехом пополам вправил выбитые кости и наложил тугую повязку.
      Дом Жулавского остался в двадцати километрах к югу, шоссе находилось на севере, и путь к нему даже прямиком через лес занял бы четыре-пять часов, а в нынешнем состоянии Глеба и того больше.
      С момента похищения минули сутки, - размышлял парень. - За это время фургон мог укатить к черту на кулички. Направления я не знаю. Обращаться в правоохранительные органы бессмысленно, у меня нет ни доказательств похищения, ни собственных документов. Мне никто не поможет... - Глеб посмотрел на собаку. - Антон написал, что пес умеет брать след... Других вариантов у меня все равно нет. Завтра попробуем этот.
      Он прижался спиной к стволу дерева. Энергия леса текла отовсюду, и Глеб открылся, подставляя себя под незримые струи тепла, как под потоки свежего ветра. Земля обнимала человека и баюкала на могучих руках, как мать баюкает больное дитя. Дух весенней влаги остужал боль, шелест пробудившихся после зимних холодов сосен навевал добрый сон, солнечные лучи рисовали на снегу черные прогалины, и юные зеленые ростки храбро тянулись к свету. Первый день апреля отвоевывал у зимы свои законные права.
      Глава 16
      Маски
      Вчера девочка проснулась. Ее организм не поврежден. Мозг функционирует нормально. Почему она молчит?
      Орион еще раз просмотрел результаты сканирования. Он собственноручно проводил тесты. Медицинская программа обработала данные и выдала заключение: нарушений мозговой активности нет. Девочка была абсолютно здорова и физически, и психически, но ее поведение говорило об обратном.
      Люди научились надевать маски. Они лгут, прикидываются, хитрят. Искренность считается отклонением. Девочка искренна. И она молчит.
      Логический вывод не срабатывал. Недостаток данных.
      Орион переключился на обычный для себя метод рассуждений.
      Вопрос: Каким образом она узнала во мне индивида? Что значила ее фраза о цветке?...
      Он поднял из памяти всё, что читал и слышал о религиях, мистике, ясновидении, общении с иными мирами и прочих явлениях, которые общество причисляло к аномальным или паранормальным. Аналог отсутствовал.
      Предположение: уникальное, неописанное свойство рассудка. Вывод: ...не определено.
      Предположение: принадлежность к иному миру. Вывод: ... нет однозначного определения для термина "иной мир".
      Индивид оторвал взгляд от пятна на стене, медленно поднялся и прошелся по комнате.
      Новая идея полыхнула в сознании неожиданно.
      Предположение: альтернативная форма развития человеческого сознания. Вывод: ...вероятность 94 процента.
      Посылка: если рассмотренный факт считать тождественным понятию "сверхчеловек" по психологическому критерию. Вывод: ... вероятность 80 процентов.
      Этого не может быть, - он впервые не поверил в истинность собственного заключения и ощутил то, что логика определила как испуг. - Довольно. У меня нет необходимых данных.
      Мысль представилась в словесной форме. Верный признак перегрузки.
      Филипп и Анна пообедали вдвоем в маленькой гостиной, смежной с кабинетом. Неловкая девица лет двадцати принесла кофе, едва не уронила сахарницу, смущенно заулыбалась и поспешно вышла.
      - Надеюсь, это не твой Продукт? - уточнила Анна.
      - Это Катенька, - усмехнулся Филипп и пригубил кофе. - Черт ее дери! Двадцать раз говорил, чтобы клала семь ложек на кофейник, а не пять! Бестолковая, сил моих больше нет. Понятия не имею, с какой панели ее снял Стас, но если бы не этот добряк, я бы ее на пушечный выстрел в свою приемную не пустил.
      - Ты хочешь, чтобы я заняла ее место?
      Доктор Жулавский поперхнулся.
      - Анюта, как ты такое подумать могла! Сделать тебя секретаршей!
      - Я не вижу, где еще могу тебе помогать, - Анна передернула плечиками. - Я не ученый, не химик, не математик. Мыть пробирки я не умею, а белые халаты терпеть не могу.
      - Анюта, у тебя такая светлая голова! Столько идей! Ты будешь моей помощницей, как Стас. Он, кстати, давно растерял квалификацию биолога и тоже не умеет мыть пробирки. А однажды, представляешь, вывалил в утиль все свои лабораторные халаты! Теперь, когда припечет, мои таскает, стервец!
      Филипп засмеялся. Анна для порядка хмыкнула в ответ.
      - Аня, у нас с тобой большое будущее. Представь: в наших руках сотни индивидов! Мы поведем их к людям! Как Осирис и Исида. Они будут нашими жрецами на земле!
      - Фил, мы же не во времена фараонов живем.
      - Кто знает, что случится завтра, через неделю, через год? Мы строим будущее, оглядываясь в прошлое. Если бы правительство учитывало ошибки истории, мы бы давно жили при коммунизме. А мы с тобой учтем и ошибки, и плюсы всей человеческой истории.
      Анна вздохнула и решила не спорить.
      - Как ты собираешься создать сотню индивидов? - используя словоохотливость брата, спросила она.
      Филипп немедленно заглотнул наживку.
      - Я овладел технологией, которую изобрел отец!
      Глаза Анны округлились. В первый момент ей показалось, что Филипп выдает желаемое за действительное, но от этой мысли она быстро отказалась. Доктор Жулавский был боссом огромной, оснащенной самым современным оборудованием секретной лаборатории. Продукты, с которым Анне довелось повстречаться, являлись, безусловно, продуктами генной инженерии. Подобные разработки мог финансировать только огромный международный концерт или само правительство, и даже не одно. А раз за спиной Филиппа стояли такие титаны, получить материалы следствия по делу Жулавского ему не составляло труда.
      - Потрясающе, Фил! - Анна согнала с лица сосредоточенность и предстала перед братом в облике детской непосредственности. - Ты уже создал индивида? Ты покажешь мне?
      - Обязательно. Это мой образец, он будет высшим жрецом знаний!
      - А другие есть?
      Филипп замялся.
      - Кое-что я сделал, но остался не решенным вопрос, связанный с элементом управления процессом.
      Анна вспомнила фразу Антона об отсутствии каких-либо описаний загадочного модуля.
      - Есть одно, что отец успел уничтожить, - продолжал Филипп. - Данные о том, как формируется ДНК у индивида. Я бьюсь над этим уже не один год...
      "Так тебе и надо", - ехидно подумала Анна, хотя неудовлетворенное любопытство щекотало язык, подталкивая журналистку задать поспешные вопросы. Она удержала рот на замке.
      - Помоги мне, Анюта, - доктор Жулавский с надеждой смотрел на сестру.
      - Как, Фил? Я не разбираюсь в науке!
      - Подумай, сестричка, вспомни. Ты жила у отца все последние годы. Неужели он ни слова не говорил о работе? Неужели не давал никакого намека...
      "Мама и отец делали модули вместе", - журналистка прикусила губу. В голове возникла сложная дилемма: предоставить Филиппу возможность самому барахтаться в омуте неразрешимых вопросов или подсунуть соломинку для спасения. Она выбрала первое.
      - Я не помню, Фил. Я же была девчонкой! Может быть, если я буду ходить за тобой, следить за твоими исследованиями, я что-то восстановлю в памяти?
      - Да, да... наверное..., - Филипп надолго замолчал. - Пойдем, я покажу тебе результаты!
      Он вскочил и стремительно зашагал в кабинет.
      Анна рассчитывала, что брат сейчас продемонстрирует ей индивида. Но нет. Доктор Жулавский включил проекционную матрицу и уселся за компьютер. На большом, чуть ли ни во всю стену, экране появились изображения капсулы в нескольких разрезах и столбцы цифр. Похожую картинку журналистка уже видела, более того - отправила по модему господину Бурмистрову. "А я угадала, - гордо отметила она про себя, - это и впрямь было наиболее важным файлом! Забавно. Его Продукты не сообразили обыскать мою машину. Иначе братец догадался бы, что я просмотрела файлы в компьютере Антона".
      Филипп в подробностях расписывал, как создается "саркофаг" и для чего он служит. Анна слушала в пол-уха.
      - Большое значение имела вода, - увлекшись, доктор Жулавский беспрестанно жестикулировал. - Мне доставили полсотни кубометров прямо из Уральских гор! Помнишь, отец в молодости ходил с экспедициями как раз в том районе? Он был геологом, и я решил, что исследования свои он начал с изучения горных пород. А вот это...
      Анна навострила ушки, увидав на экране увеличенное в сотни раз изображение какого-то камня, разрисованного хаотичными бороздами разной глубины.
      - Это главный чип - процессор, который управляет построением организма индивида. Минерал мне тоже привезли. Он идентичен образцу. И на этом всё. Я не понимаю, как эта штука работает!
      Анна до боли в глазах всматривалась в картинку.
      - А напыление? Какие-нибудь микробы, микроорганизмы? - нерешительно предположила она.
      - Ничего! Образец был абсолютно чист, хотя хранился в простой родниковой воде.
      - Погоди, погоди. Ведь индивид - живое существо? - Анна забеспокоилась.
      - Именно. Он состоит из тех же элементов, что и мы. У него 46 хромосом и практически идентичный нашему геном. Из десятков тысяч генов всего семь имеют существенные структурные отличия. А в итоге - мозговая деятельность и метаболизм разнятся с человеческими как небо и земля. Представляешь! Как будто нас лепили из одного и того же теста, но лепили по-разному.
      - Это я понимаю. Ты мне объясни, если он живой, то откуда берется ДНК? Из воды что ли?
      - Ага! - Филипп вскочил и стукнул кулаком по экрану. - Вот ты и задала главный вопрос! И ответить на него - наша с тобой задача!
      "Чудесно, братец записал меня в свою команду. Ох, и статья получится! Пусть считают меня пропавшей без вести!.. А Григорий... Жаль, так все прекрасно начиналось..." - Анна остановилась перед дверью своей комнаты и оглянулась.
      Самое время было навестить Тамару.
      Девочка сидела на кровати, забившись в дальний угол.
      - Тома, привет, - Анна приблизилась. - Как ты себя чувствуешь?
      Тамара не ответила, только покрепче обняла коленки.
      - Тома, почему ты молчишь? Тебе плохо?
      Журналистка подсела к девочке. Та спрятала лицо.
      - Томочка, Глеб скоро заберет тебя отсюда. Ну? Посмотри на меня. Надо немножко его подождать.
      - Ты думаешь, что Глеб умер, - не поднимая головы, проговорила Тамара. Это неправда.
      - Конечно, неправда. Глеб скоро придет.
      - Ему сделали очень больно.
      - Он хотел нас защитить. Он не знал, что меня увез мой брат. И я не знала, - Анна погладила девочку по плечу.
      - Ты не любишь со мной говорить. Зачем ты пришла? - Тамара взглянула на журналистку синими проницательными глазами. Анна отодвинулась. - Ты придумала, что я такая, как твоя мама, да?
      - Нет...
      - Ты неправду говоришь. У тебя на лице одно, а внутри другое. И ты всегда что-то придумываешь. Поэтому сохнет твой цветок. Но ты не бойся. Очень много людей живут без цветка. Тебе не будет больно.
      - А кому без цветка больно? - решилась спросить Анна.
      - Тем, кто тебя любит. Им больно, если цветок засыхает. Глебу очень больно.
      - Глеб любит тебя, а не меня.
      - Ты опять думаешь неправильно! - Тамара выпрямилась. - Почему ты всегда думаешь об этом неправильно? Уходи.
      - Хорошо. Я потом загляну к тебе, можно?
      Девочка смотрела в стену.
      Глава 17
      Лица
      Глеб долго пытался объяснить Чернышу, как взять след, но молодой пес решил, что новый хозяин приглашает играть. Он лаял, прыгал по почерневшим сугробам, хватал ветки и тыкал человеку в руки. Когда ветка отлетала в кусты, пес кидался за ней и с чувством выполненного долга приносил назад. Глеб испробовал всё: и "ищи!", и "нюхай!", и даже "фас!". Но Черныш, похоже, понимал единственную команду - "апорт".
      Парень до деталей восстановил в памяти рассказ Антона о собаке. Черныш родился в доме прошлой весной, когда в одинокий коттедж забрела щенная сука. Сука вскоре пропала, два щенка погибли от холода, а Черныша Антон принес к себе и выкормил синтетическим раствором, близким по составу к материнскому молоку. Пес быстро окреп, научился добывать себе еду в лесу, но по зову хозяина приходил домой каждый день. Антон использовал звуковой сигнал, чтобы приманить собаку. Глебу удалось имитировать манок. На его свист Черныш охотно отзывался. Но как заставить собаку идти по следу, парень не знал.
      - Ладно, приятель, пора двигать к шоссе, - вздохнул Глеб и осторожно поднялся.
      Кости еще не срослись, но оставаться на месте он больше не мог. Опираясь на длинную палку, он выбрался на грунтовую дорогу, где два дня назад машину остановили похитители, и с тоской подумал о Тамаре.
      Где она? Что ей предстоит пережить? Уцелеет ли на безумном вираже? И кто подстроил этот драматический поворот на дивном пути к горизонту?... Ни одна дорога не обходится без потерь.
      Ее я не потеряю! Я дойду... - комок чувств перекатывался внутри. Болело уже не тело - к этой боли Глеб привык. Болела душа.
      Черныш вдруг завертелся на месте, уткнув в землю мокрый черный нос. Глеб остолбенел. Четвероногий спутник вынюхивал оплывший след шин на талом снегу.
      - Черныш, ищи... Ищи, Черныш! - шепотом, чтобы не спугнуть слабую тень надежды, выговорил парень.
      Пес по-взрослому зарычал и потрусил вперед, низко опустив лохматую голову.
      Сломанное колено болело страшно, но, опасаясь, как бы Черныш не потерял путеводную ниточку к Тамаре, Глеб упрямо ковылял за собакой. Посох - ствол погубленной непогодой юной березки - прогибался под тяжестью тела. Сознание мерцало, реальные и фантомные тени застилали глаза, прогалины кружились в безумном хороводе, а ветер, пропитанный мелким дождем, вбивал в мозг бессвязные фразы. Глеб старался сосредоточиться на чем-либо конкретном. Черная спина пса, хруст наста под ногой, стук крови в висках, немой ритм и застрявшие в памяти слова "Парус! Порвали парус!..." Давным-давно песня вызвала яркий выплеск эмоций, заставивший рассудок формировать ассоциативную базу. Текст и мотив были забыты, но закрученный до предела сгусток нервов и воли стал своим.
      Показалась развилка. Глеб смутно помнил этот поворот. Не позволив себе ни минуты передышки, он продолжил движение, но не прошел и десятка метров, как услышал за спиной призывный собачий лай. Черныш сидел на перепутье, и Глебу показалось, что на черной выразительной морде пропечаталось недоумение. Чуть только хозяин остановился, пес вскочил и побежал по левому ответвлению обледенелого проселка. Парень посмотрел вокруг. Дороги вроде бы ничем не отличались друг от друга. Однако он медленно повернулся и, подволакивая больную ногу, направился за лохматым проводником.
      Сгустились сумерки, когда человек и собака выбрались на шоссе.
      Чистая асфальтовая трасса, с которой солнце давно стерло снег, черной лентой раскинулась с запада на восток. Каждый день по ней проносились автобусы, грузовики, легковые автомобили. Черныш несколько минут метался по обочине, выскакивал на середину шоссе и, поскуливая, нюхал мокрый асфальт. Морось сыпалась из сизых размазанных туч. Глеб с надеждой взглянул на небо. Поисковой собаке легче работать именно в такую погоду - он слышал это, или где-то читал. Но ни один, даже опытный выдрессированный пес не способен взять след машины на проезжей дороге.
      Тем не менее, неподвижное ожидание чуда существовало несколько минут прежде, чем уступило место очевидному поражению. Глеб тяжело опустился в снег и подозвал собаку.
      - Ничего, приятель, мы как-нибудь справимся, - проговорил он, приласкав понурившегося пса. - Ты молодец...
      Черныш неуверенно повилял хвостом.
      Глеб прикрыл глаза и постарался максимально расслабить тело.
      Тома, Томочка... Куда мне теперь, сестренка?... - он представил Тамару и фургон, уносивший ее в неизвестность. Гул леса над головой, шорох дождя, резкий рев промчавшейся мимо машины остались вне восприятия. А нечто горячее и неуемно тревожное потянулось издалека, тронуло грудь и вдруг отчаянным жаром вспыхнуло на лице. Глеба качнуло. Рука провалилась в колючий сугроб.
      Он медленно поднялся, не отрывая взгляд от блеклого пятна над горизонтом там, где садилось солнце. Если тень сомнения и мелькнула где-то в глубине, до сознания она не добралась. Интуиция уверенно взяла верх над рассудком.
      Глеб поднял сумку и посмотрел на Черныша. Чуткий пес, прижав уши и вытянувшись, как стрелка компаса, повернулся на запад.
      ___________________
      Стас нашел Филиппа на опытной площадке. Протиснувшись в узком проходе между двумя увлеченными своим делом сотрудниками, он приблизился к боссу и остановился за его спиной. Доктор Жулавский ревностно наблюдал, как врач, просунув руки в "рукава" стерильной камеры, вводит стимуляторы в человеческое тело, распластавшееся на столе под стеклянным колпаком.
      - Из этого экземпляра получится настоящий гигант! - прокомментировал Филипп. - Развивается в два раза быстрее остальных!
      - С чего это вдруг?
      - Разбираются. Кажется, материал оказался нестандартный. Ты гляди, какой красавец!
      Стас посмотрел на голое тело за стеклом и поморщился. Продукты даже в одежде выглядели отвратительно, а вид обнаженного вообще вызывал приступы тошноты.
      - Ты зачем дал Анне полный доступ? - спросил Стас, отвернувшись от "окна" камеры.
      - Она мне нужна, Стас. Я чувствую, что она мне поможет!
      - Слушай, твоя сестрица - профессиональная журналистка. Ты представляешь, что будет, если она опубликует статью о базе?
      - Каким образом она ее опубликует? Взломает центральные ворота или отыщет код к "черному ходу"? Или ты думаешь, я такой кретин и позволил ей заходить в сектор связи? Я даже нашему компьютерному гению доступ закрыл!
      - Ладно, не кипятись. Но ее острый носик мне не нравится, уж извини за откровенность. Советую тебе не болтать лишнего.
      - Я сам знаю, как вести себя с младшей сестрой, - отрезал Филипп. - Еще что-то?
      - Ты подумал, что делать с девочкой?
      - С какой... а, с дебилкой! Пусть сидит здесь. А что с ней еще делать?
      - Во-первых, она почти ничего не ест. Во-вторых, из-за нас она осталась круглой сиротой. В-третьих, она выдает такие параметры в тестах, что психоаналитик и медики за голову хватаются. А в-четвертых, я не понимаю, почему ею заинтересовался Орион.
      Филипп, наконец, отвлекся от любования своим детищем.
      - Какие еще параметры? На каких тестах?
      - Орион провел несколько исследований. Девочка совершенно нормальная, а ведет себя - как безмозглое чудо. Я начинаю думать черт-те что. Ты не боишься, что она какой-нибудь агент?
      - Стас, ты спятил, что ли? Ей двенадцать лет!
      - Семнадцать, - и внятно, чеканя каждое слово, повторил: - Анализы показали, что девочке семнадцать лет. И не спорь. Это точный результат. Кроме того, энергетика головного мозга у нее такая, что зашкалили все тестовые графики.
      - Стас, - Филипп вытянулся, как жердина, - а что если она индивид?
      - Меня эта мысль уже посещала. Вынужден тебя разочаровать. Она человек. И знаешь, что она заявила Генриху, когда он ее проверял? "Когда мне земля разрешит, я стану взрослой". После этого она выдала вслух всё, что он подумал, и заткнулась. И второй день - молчит!
      - Ого!
      Стас знал, как сложно удивить Филиппа, но сейчас доктор Жулавский был удивлен.
      - А что Орион? Кстати, я его давно не видел.
      - Парень скрывается от Анны и часами торчит в комнате у девчонки. Понятия не имею, что он там делает.
      - Отлично. Потрудись это выяснить, - доктор Жулавский посчитал, что уделил теме достаточно внимания. - Ты же у него в "папочках" ходишь, а не я.
      Определенная доля ревности в голосе Филиппа присутствовала, но, подняв глаза, Стас наткнулся на безучастную физиономию. Продолжать разговор не было смысла.
      Орион навещал странную девочку несколько раз в день. С его появлением она немедленно забивалась в угол и молчала. Он сидел перед ней, рассматривал, анализировал, но выводов не получал. Любые вопросы оставались без ответа. В конце концов Орион решил, что без внешнего раздражителя контакт не получится, и следующий раз пришел в ее комнату с лилией в пластмассовой вазе.
      - Тебе нравятся цветы? - спросил он и поставил подарок на стол.
      Тамара посмотрела на лилию, посмотрела на Ориона и вдруг звонко рассмеялась.
      - Какой ты глупый! Этот цветок мертвый, а твой живет вот здесь, - она приложила ладошку к его груди.
      - Цветок - это мысли? Разум?
      Тамара слезла с кровати и пробежала на середину комнаты.
      - Нет! Твой цветок очень маленький. Ты не даешь ему расти, потому что все время думаешь. Ты неправильно думаешь. Но не так неправильно, как думает Анна.
      Орион всеми силами пытался найти логику в торопливой речи ребенка.
      - Вот ты опять думаешь... Фу, какой ты глупый. Надо не так думать! - она топнула голой пяткой по ковру и опустила руки. - Глеб думал совсем не так. И он родился. А ты еще очень маленький.
      - Глеб твой друг? - осторожно спросил Орион.
      - Он мой брат!... Ты прости, что я тебя обидела, - вдруг понурившись, продолжала Тамара. - На самом деле тебя правильно нарисовали. Ты настоящий. Просто ты еще маленький.
      Опять проскользнуло ощущение раздвоения источника мыслей. Орион внутренне собрался. Тамара смотрела на него жалобно, будто говорила взглядом - ну же, шагай! И не дождавшись, тяжело вдохнула.
      В ее понимании мыслить едино неправильно, - Орион с трудом подобрал слова для оформления полученного вывода.
      - Тамара, я хочу открыть тебе секрет. Ты умеешь хранить тайны?
      - Умею, - на лице прописалась заинтересованность.
      - Я сказал, что Глеб погиб. Это неправда.
      - Я знаю, - потеряв интерес к "секрету", ответила девочка и уселась на ковер.
      Ориону пришлось проделать то же, чтобы сохранить контакт глаза-в-глаза, как учили в книгах опытные психологи.
      - Ненастоящие люди сделали ему больно, - Тамара принялась вырисовывать пальцем на ворсе ломаные линии. - Ему и сейчас больно, но он идет сюда.
      - Это здание надежно охраняется. Глеб не сможет его найти.
      - Сможет. Глеб смелый. Он идет к горизонту!
      Полнейшее отсутствие логики. Орион незаметно для себя вздохнул.
      - Тамара, разреши задать тебе вопрос?
      - Ты хочешь спросить, Глеб такой же как ты или нет? - девочка вскинула головку, и косички забавно вспрыгнули над плечами.
      Ориону показалось, что она смеется над ним без звука и мимики, и осознал, что второй источник мыслей работает в полную силу.
      - Да, - автоматически отозвался он, а сам поспешно активизировал самоанализ.
      - Глеб не такой, - с готовностью принялась объяснять Тамара. - Он родился. Сначала он был, как ты. То есть, не совсем как ты... У него был большой сильный цветок. Он его сам вырастил. Потому что ходил по земле. А потом он родился. У тебя цветок маленький, потому что тут нет земли, и живет только один цветок, который у усатого дяденьки. Ты меня понимаешь?
      Орион провел рукой по глазам. Ни пыли, ни влаги на лице не было, движение оказалось бессмысленным.
      - Нет, Тамара. Не понимаю.
      - Тебе грустно от того, что ты не понимаешь, да?
      - Да... - тихо ответил индивид.
      Девочка посмотрела в пол.
      - Я бы очень хотела тебе помочь. Глеб говорит, что когда отдаешь что-то другому, то становишься сильнее. Если я буду отдавать тебе свой цветок, мой будет сильным, а твой нет. Потому что тебе некому отдавать свой.
      Орион потерял всякую надежду формализовать высказывания Тамары. Пора было прекращать утомительную для рассудка беседу. Девочка будто угадала его мысль:
      - Пойдем гулять! - она вскочила и потянула индивида за руку. - Пойдем! Не бойся, Глеб не обидится. Глеб умный. Когда он придет, вы подружитесь.
      В коридоре навстречу Ориону и Тамаре попался главный генетик базы.
      - О, да у вас новое поручение! Нянькой, стало быть, сделали? Ну-ну, действуйте, молодой человек, - он походя похлопал Ориона по плечу и отправился своей дорогой.
      Из второго источника сознания выползла отчетливая мысль в словесной форме: все точно наоборот - не я с ней нянчусь, а она со мной.
      Анна до сих пор не определилась, как действовать в сложившихся условиях. Дни проносились в суете, гора новых впечатлений не умещалась в голове и занимала сны кошмарными сюжетами. Опытный полигон, где тренировали Продуктов, вызвал такое отвращение, что смотреть на Филиппа, азартно обсуждавшего с генетиком проблемы каких-то препаратов, она не могла. Кое-как отговорившись, журналистка покинула ученых и едва ли не бегом поспешила в единственное спокойное место на базе - в оранжерею.
      До конца стандартного рабочего дня оставалось четверть часа. Анна плюхнулась на скамейку и принялась растирать пальцами виски. Как возвышенные помыслы брата могли уживаться с отеческой любовью к потным жирным монстрам, она не понимала.