Крумин Игорь Васильевич
      Стрелец удачливый
      1
      Орлов ехал на дачу. Как обычно, сидя у окна - ехать предстояло пятьдесят минут - он думал о почти прожитой жизни. В конце концов ему уже шестьдесят пять лет. Очень многим в ней он обязан отцу, академику Орлову, знаменитому геологу. Правда, видел он его относительно редко, только зимой, когда отец с женой - тоже геологом - возвращались из экспедиций и занимались камеральными работами. Тем не менее, отец любил сына и заботился о нем.
      Михаил закончил лучшую в Москве школу с преподаванием на английском языке, затем поступил в университет, с отличием закончил математический факультет, тут же стал аспирантом и с блеском защитил степень кандидата физико-математических наук. Его пригласили в академический институт имени Стеклова - куда ещё могли пригласить молодого способного математика, сына известного академика - и через три года он стал доктором физико-математических наук. В это время ему было двадцать девять лет. Михаил женился на молоденькой аспирантке и через год у них родился сын, которого назвали Алексеем. Зоя осталась дома ухаживать за сыном, тем более что в деньгах молодая семья не нуждалась, а Михаил продолжал свою научную карьеру. Он сделал несколько любопытных открытий, неоднократно выезжал в составе научных делегаций на международные конференции, где установил широкие связи с коллегами-математиками. Ему исполнилось тридцать три года.
      Отец, академик Орлов, почувствовал что ему трудно из-за возраста ездить по экспедициям и занял предложенный пост первого заместителя министра геологии СССР. Став членом правительства, он получил возможность активнее влиять на жизнь своего сына и, поинтересовавшись его мнением, отправил Михаила с женой и маленьким Алексеем в качестве представителя СССР в Международном союзе электросвязи, специализированной организации ООН. Там Михаил проявил себя с лучшей стороны - это оказалось совсем не так трудно и его трехлетний срок пребывания в Женеве был продлен ещё на три года. Однако Михаилу было скучно в Женеве - авантюрный склад ума, унаследованный от отца, не давал ему покоя. Он и не подозревал что вот-вот наступит момент, когда ему удастся развернуться во всю ширь своего характера, причем даже не нарушая закона. Но это ожидание, с одной стороны, должно было продлиться всего несколько недель, а с другой стороны, почти три дес.ятка лет.
      В 1968 году неожиданно умер отец, и почти одновременно, сломленная горем, за ним последовала мать. Михаил приехал на похороны, состоявшиеся на Новодевичьем кладбище. После похорон сын ознакомился с завещанием отца и узнал что все свое имущество отец оставил жене, а поскольку жена умерла одновременно с ним, единственным наследником стал Михаил. Ему досталась огромная пятикомнатная квартира на улице Горького недалеко от Манежной площади, в здании, отделанном гранитом, который Гитлер привез под Москву для строительства грандиозного монумента Победы и который пошел на отделку фронтонов главной улицы Москвы, значительная сумма на нескольких сберкнижках и роскошная коллекция ювелирных драгоценных камней, которую Игнат Иванович собирал для жены всю жизнь. А вот дачи у академика не оказалось.
      Сын понимал его - отец провел на природе столько времени, что хотел провести остаток жизни в цивилизованных условиях. Михаила смущало нечто иное - явное нарушение советского законодательства - по существующим правилам отец не мог завещать ему квартиру, которая являлась государственной собственностью, и он обратился в юридическое управление министерства геологии. Седой семидесятилетний начальник управления, взяв с него клятву молчания, открыл папку с надписью "совершенно секретно" и дал прочесть указ Верховного Совета СССР в котором говорилось "что за выдающиеся заслуги в обеспечении страны запасами стратегических ресурсов присвоить академику Орлову Игнату Ивановичу звание Героя Социалистического Труда и передать в личную и наследуемую собственность квартиру 27 по адресу: улица Горького дом 14." Он добавил что все необходимые открытые документы уже находятся в домоуправлении и управлении коммунального хозяйства Мосгорисполкома.
      Ошеломленный Михаил покачал головой и отправился домой где, посоветовавшись с женой, выписал из Ленинграда и поселил в огромной квартире её старую тетку. Затем они быстро уладили дела в Москве и вернулись в Женеву, где им предстояло прожить ещё два с половиной года спокойной и беспечной жизнью, получая фантастически высокий (по меркам советского служащего) оклад. Ни Михаил ни Зоя даже не подозревали что всего через пару недель - в темпоральном измерении - с ними произойдут события, в которые трудно - нет, просто невозможно поверить.
      За последние двенадцать лет - с 1986, когда его первый перевод приключенческий роман "Дикая карта" - был опубликован издательством "Гвардия" и ему заплатили по 120 рублей за печатный лист, что являлось предельной ставкой для переводчика и, повидимому, стало не только данью уважения к ученому званию доктора физико - математических наук, но и в немалой степени ошеломило издательство - с чего бы то столь известному ученому, автору множества научных трудов, лауреату ряда премий и, по слухам, однажды попавшему в число кандидатов на звание лауреата Нобелевской премии за оригинальное решение уравнения гидромеханики Лагранжа предложения о переводах посыпались со всех сторон. Это объяснялось не только научными заслугами Орлова - к этому времени ситуация в стране изменилась и на научные заслуг всем стало наплевать - а в первую очередь тем что его переводы не нуждались в редактировании, он исполнял их на высоком художественном уровне и, самое главное, удивительно быстро. Наконец, Орлов являлся в редакции со своими предложениями, нередко с уже готовыми переводами. Причина этого необычного явления заключалась в том что Орлов с детства любил две вещи - математику и детективы, и, проведя много лет за границей, собрал там огромное количество полюбившихся ему книг. Следует отметить, что вкус у Орлова было отменным, и ни одна из предложенных им книг, ни один из его переводов не были отклонены. Постепенно круг интересов Орлова расширился - научная фантастика представляла собой сочетание математики, физики и детектива, и он взялся за эту новую отрасль, благо спрос на неё был огромен. Сначала перевод являлся для Орлова просто увлечением - ему было интересно видеть как на экране старенького компьютера "286-DX", которым он пользовался всего лишь как усовершенствованной пишущей машинкой, появляются захватывающие сюжеты. Но однажды жена вошла в его кабинет со странным выражением на лице и молча положила перед ним сберегательную книжку.
      - Ну и что? - спросил Орлов, не отрывая взгляда от клавиатуры.
      - Миша, тебе никогда не приходило в голову подсчитать, сколько ты зарабатываешь своими переводами? - Как-то не задумывался над этим. А что, разве нам нехватает денег?
      - Хватает, с этим все в порядке. Но ты посмотри на перечисления в сберегательной книжке. Каждый месяц тебе перечисляют заработную плату как старшему научному сотруднику института математики имени Стеклова. А я вот тут подсчитала - исходить из конкретных сумм трудно потому что из-за инфляции зарплата все время меняется, как, впрочем, меняются и твои гонорары за переводы. Но одно несомненно - переводами ты зарабатываешь во много раз больше чем своей работой в институте.
      - Не может быть!
      - А ты посмотри. В 1986 году со всеми премиями твоя зарплата за год составила 6 тысяч 350 рублей, а гонорары - 9 тысяч шестьсот. В 1987 году зарплата увеличилась из-за инфляции и составила чуть меньше девяти тысяч, а вот гонорары выросли до шестнадцати тысяч восьмисот. Сейчас тебе платят за печатный лист четыреста рублей - ты заканчиваешь повесть Эда Макбейна "Плата за убийство" объемом в 8 авторских листов и потратил на перевод меньше месяца. Следовательно, ты получишь три тысячи двести и столько же потиражных. Значит, меньше чем за месяц ты заработал столько же сколько зарабатываешь в институте за год. Есть ли смысл ездить через весь город, пусть два раза в неделю?
      - Есть. Я член КПСС и если перестану являться на партсобрания, где они пережевывают перестроечную жвачку, меня вышибут из партии.
      - Тебя и так вот-вот вышибут из партии. Ты уже два года не платил партвзносы со своих огромных гонораров. Неужели тебе не ясно что твоя любимая партия вот-вот загнется? Тебе пятьдесят четыре года, ты уже несколько лет просиживаешь в институте штаны заведомо зная что уже ничего нового не откроешь. Математика - наука молодых. А вот сейчас перед тобой открылось совершенно новая область, где ты можешь проявить свои поистине незаурядные способности и, к тому же, заработать большие деньги, хотя это не самое главное. Твои переводы читают в метро, ты получаешь удовольствие от работы, тогда почему бы не сделать её своей основной?
      - Пожалуй, ты права. Все ходят на собрания по инерции и если не спят, то после первых десяти минут начинают голосовать ногами - пробираются к выходу.
      До демонстративного выхода из КПСС дело не дошло - уже через пару месяцев члену партии с 1957 года Орлову Михаилу Игнатьевичу объявили строгий выговор с занесением в личное дело за неуплату членских взносов, он перестал ходить на собрания, его исключили из КПСС, тогда он перестал ходить в институт - даже в присутственные дни - и его уволили, правда, после бесчисленных уговоров, длившихся несколько месяцев.
      В 1988 году общая сумма его гонораров составила сорок семь тысяч пятьсот пятьдесят рублей.
      Наступил 1989 год. Впервые за годы существования советской власти Главлит перестал обращать внимание на содержание переводных произведений и Орлов решил осуществить свою давнюю мечту - перевести романы Яна Флеминга и "Охоту за "Красным Октябрем" молодого американского писателя Тома Клэнси. Он написал письмо Клэнси и принялся за перевод первого романа Флеминга "Из России с любовью".
      Роман "Из России с любовью", фразы из которого советские граждане повторяли задолго до того как книга была опубликована в СССР, а выражение "из России с любовью "знали буквально все, вышел миллионным тиражом. На этот раз Орлов потребовал участия в прибылях. Они оказались такими огромными что издатели не возражали и Михаил получил колоссальную по тем временам сумму в пятьдесят семь тысяч шестьсот рублей - копейки уже не считали - причем получил наличными. И снова в его судьбу вмешалась мудрая жена.
      - Миша, нам уже много лет. Всю жизнь мы прожили в городе, хотя и в комфортабельной, но все-таки городской квартире. Кузе скоро год, ему нужно как можно больше находиться на свежем воздухе У нас есть деньги. Давай купим дачу.
      - У меня очень умная жена. И красивая тоже. Ты, наверно, уже присмотрела дачу, которая продается?
      - Представь себе, присмотрела. Отличный дом старинной постройки, четыре комнаты, кухня, водопровод, канализация, центральное отопление, газ и телефон.
      - И где-же находится такая отличная дача?
      - В Апрелевке, сорок пять минут на электричке.
      - Зоя, но ведь Апрелевка - крупный город! Откуда там свежий воздух?
      - Дом расположен в дачном поселке Апрелевки, на самой опушке леса, а недалеко даже пруд - можно купаться.
      - Кто продает эту дачу?
      - Вдова члена-корреспондента Гатовича, ты, наверно, был знаком с ним.
      - Да, я был знаком с Исааком Израилевичем до его таинственного исчезновения в 1968 году. Он занимался функциональным анализом. Блестящий математик, но с большим сдвигом. Насколько я помню, выяснить обстоятельства его исчезновения так и не удалось.
      - Поэтому-то Рахиль Абрамовна и продает дачу. Она работает бухгалтером в Доме ученых и получает там гроши, а ей приходится содержать дочку и двух внуков. Зять развелся с дочкой, потому что она отказалась ехать в Израиль, нашел новую, более податливую жену и уехал в страну обетованную. Продать дачу раньше она не могла - ведь Исаак Израилевич не умер, он всего лишь исчез, а по советским законам требуется двадцать лет чтобы признать его умершим. Орлов съездил в Апрелевку - там выяснилось, что сходить надо на станции Победа - и был очарован домом. Он был невелик, но со всеми удобствами, недалеко от станции, к нему можно проехать на машине, магазин поблизости, дом полностью меблирован. Он передал жене сорок пять тысяч, которые просила Рахиль Абрамовна, через неделю уже обосновался на новом месте и принялся за переводческую деятельность. Себе он забрал темный кабинет (наверно, Гатович тоже работал в нем, промелькнула мысль у Михаила) со столом у окна и столиком поменьше рядом. У стены стоял массивный шкаф, такой тяжелый что Михаил не смог его сдвинуть с места. Тогда он махнул на шкаф рукой, сел за компьютер, разложил книги и словари, и углубился в перевод очередного Тома Клэнси. Орлов был настолько увлечен своей работой что даже не заметил, как прошли четыре года. В стране происходили революционные перемены, Советский Союз распался, один президент ушел в небытие, пришел другой, платить за переводы стали меньше - хотя суммы были потрясающими, измерялись миллионами, которые, как он узнал в электричке, все называли почему-то "лимонами". Сын Алексей возглавил какую-то фирму и, судя по всему, неплохо зарабатывал, так как приезжал к родителям в "мерседесе" и с двумя охранниками. Он неоднократно предлагал родителям финансовую помощь, но Михаил и Зоя отказывались. Больше всего Орлова потрясло то что он стал пенсионером! Впрочем, пенсии оказались такими нищенскими, что в сберкассу - сбербанк по-новому - он не ездил. Зачем? Он зарабатывал достаточно и так. И вот наступил день когда Михаил сдал в издательство "Мир" перевод последней книги Тома Клэнси "Слово Президента". К этому времени он настолько устал от переводов, что интерес к ним пропал, и он категорически заявил что больше ничего переводить не будет. Выяснилось, однако, что переводить и не требовалось. Подобно тому как раньше он был завален переводами, так и теперь к нему то и дело поступали предложения на переиздание уже сделанных им ранее переводов, за которые щедро платили. Шел май 1998 года. Стояла необычно жаркая погода и Орлов предвкушал как он расположится у себя в прохладном тенистом кабинете за столом, на котором не будет ни единой книги, а вместо них будут стоять шесть бутылок пива "Балтийское" №5 с синей этикеткой, охлажденных в холодильнике, и по ним будут стекать ледяные струйки. По какой - то странной ассоциации ему вспомнилось что он родился 29 ноября, следовательно по знакам Зодиака он - Стрелец, а 29 ноября не бывает такой жаркой погоды. Что сегодняшний день сулит Стрельцам? Михаил развернул "Вечернюю Москву" и прочитал гороскоп на 19 мая: благоприятный день, отлично, проявлять инициативу - ну, это он уже сделал - позвонил по телефону и напомнил невестке о пиве - ага, ваши финансовые начинания принесут успех, не бойтесь необычного. Что бы это могло значить? Жена осталась в Москве и приедет только вечером, Алексей у себя на фирме, значит, на даче только Наташа с сыном Кузей.
      2 Итак, было жаркое майское утро 1998 года. Орлов ехал на дачу и не предвидел никаких сложностей - разве что выключилось электричество и пиво в холодильнике не успело охладиться. И, тем не менее, судьба выбрала именно этот день чтобы обрушить на его ничего не подозревающую голову свой несказанно щедрый дар. Электричка замедлила ход, завизжали тормоза и поезд остановился. Орлов вышел на платформу и привычно пошел к лестнице. Отсюда идти минут десять - не так уж трудно, поскольку тропка пролегала в тени молодых березок. Вот и дача - он достал ключ и отпер калитку в высоком заборе.
      - Доброе утро, Наташа, - поздоровался он с невесткой, загорающей в одних трусиках - кто может заглянуть сюда? - на разостланном одеяле. - Как дела у Кузьмы?
      - Здравствуйте, Михаил Игнатьевич. Он хорошо поел и теперь спит. Удивительно спокойный ребенок. Ваше пиво я поставила, как вы и просили, в холодильник.
      Орлов кивнул и вошел в кабинет. Сегодня все было не так как всегда. Стол был вызывающе пустым. На его обширном пространстве красовался один компьютер. Слева у стены стоял огромный массивный шкаф. Сегодня это вызвало почему-то раздражение у Михаила. Он снял куртку, уперся плечом в шкаф - в прошлом ему ни разу не удавалось подвинуть его даже на сантиметр - и с неожиданной легкостью сдвинул на целую ладонь. И тут же увидел что за шкафом находится розетка, которую раньше он не замечал. Немудренно, она скрывалась за шкафом, подумал он. Орлов сходил в кухню за парой бутылок пива, с удовлетворением отметив что они были не только холодными, а прямо-таки ледяными, и вернулся в кабинет. Опустошив первую бутылку, он подошел к розетке и нагнулся над ней. Розетка как розетка, только к ней не ведут электрические провода. Он взял вилку компьютера и воткнул в странную розетку. Экран компьютера тут же осветился зеленоватым светом. Значит, проводка идет с противоположной стороны, решил Орлов, вышел в соседнюю комнату и увидел что на стене, примыкающей к его кабинету, нет никаких проводов. В этот день зрение у Орлова стало каким-то особенно острым. Он обратил внимание на то что соседняя комната, служащая для него спальней, примерно на метр уже кабинета - раньше он этого тоже как-то не замечал. Орлов вернулся в кабинет, поднатужился, сдвинул шкаф ещё на метр и сделал характерный для русских мужиков, даже если этот мужик - видный ученый и доктор физико-математических наук - жест. Он почесал в затылке. Почему столько лет этот огромный, никому не нужный шкаф стоял посреди стены? Он постучал кулаком по стене, услышал необычный звук и нажал на стену в этом месте. Обои порвались и в стене открылась узкая дверца. Орлов прошел в кухню за очередными бутылками пива и увидел там невестку, уже в лифчике.
      - Вам приготовить что-нибудь, Михаил Игнатьевич? - спросила она, как ему показалось, с виноватым видом. Орлов заглянул в холодильник и к своему изумлению увидел там шесть бутылок пива. Странно, подумал он, я точно помню что две выпил.
      - Сейчас так жарко, что я воспользовалась одной из ваших бутылок, покаялась Наташа. - Ведь я уже покормила Кузю, он спит, так что вреда ему не будет.
      - Пей на здоровье, только не трогай моих, - сказал Орлов.
      - Ну что вы, Михаил Игнатьевич, - расцвела улыбкой Наташа. - Вчера приезжал Алеша, привез холодильник "Розенлев" и два ящика пива. Он тоже любит "Балтийское".
      Орлов с удовлетворением подумал о неиссякаемом теперь запас пива и вернулся в кабинет. Итак, дверца ведет в узенький чулан. А что в этом чулане? Он поспешно выпил бутылку холодного пива и вошел в чулан. На длинном рабочем столе, протянувшемся вдоль одной стены, стояло нечто вроде грубо изготовленного лампового компьютера. Впрочем, нет, это не компьютер... и не радиоприемник... разве что этот аппарат рассчитан на связь с дальними космическими мирами... И вдруг Орлов увидел на верстаке толстую бухгалтерскую книгу с рукописными записями.
      2
      С этого момента мир перевернулся для Михаила Игнатьевича Орлова, доктора физика-математических наук, лауреата множества премий и участника бесчисленных конференций. За прошедшие двое суток он не выпил ни единой бутылки пива, съел всего три бутерброда с сыром и запил их нарзаном. Он не выходил из кабинета, дверь которого запер на замок, и только когда стучал, жена приносила ему что-нибудь поесть. Орлов узнал - нет, понял - нечто неслыханное, до сих пор недоступ - ное человеческому разуму. Умница - нет, гений - Исаак Израилевич изобрел машину времени! Правда, эта машина была способна на крайне ограниченные действия. Например, она могла перенести человека - или нескольких человек, сколько вмещалось в крохотный чулан - в прошлое ровно на тридцать лет, считая с секунды, минуты, часа, дня, месяца и года того мгновения как тот нажимал на синюю - интересно, почему синюю? мучился мыслями Орлов - кнопку. Нажав на кнопку, человек выходил затем через дверь в наружной стене дома и оказывался в прошлом. Затем он мог провести в этом прошлом сколько угодно времени, но часы тикали для него с неумолимой точностью. Если человек проводил в прошлом три часа семнадцать минут, то и в настоящем, которое он покинул, пройдет три часа семнадцать минут, ни секундой больше, ни секундой меньше. Затем человек мог вернуться из прошлого в настоящее, войдя через замаскированную в наружной стене дверь и нажав на кнопку. Все это Орлов понял уже в первые несколько часов. Остальное время понадобилось ему чтобы осмыслить колоссальный риск, на который шел человек, уходящий в прошлое. Согласитесь, дом мог сгореть, линия электропередач выйти из строя, с человеком мог случиться в прошлом инфаркт и он никак не смог бы объяснить врачам откуда он взялся. Не исключено, что именно такая судьба постигла Исаака Израилевича - он вышел на прогулку в прошлое и там его хватил карачун. Ну-ка, вспомним, когда исчез член-корреспондент Гатович? Боже мой, несчастный иудей! Ну конечно, в 1968 году, и по роковой случайности отправился в 1938 год. Человек в костюме шестидесятых годов, утверждающий что Генеральным секретарем ЦК КПСС является какой-то Брежнев, с удостоверением личности члена-корреспондента АН СССР, выданном ему в 1964 году и подписанным президентом Академии наук Келдышем, хотя всем известно что Первым секретарем ЦК ВКП(б) является вождь народов Сталин, а президентом Академии наук - Комаров. Да его тут же скрутили, оттащили в милицию и затем им занялось НКВД. Впрочем, объяснений можно придумать огромное множество. Но как поступить дальше? Орлов не был историком и никогда не проявлял к истории ни малейшего интереса. А можно извлечь из гениального изобретения Исаака Израилевича что-нибудь любопытное, что-нибудь такое что могло наполнить годы жизни, оставшиеся Орлову, азартом и волнением? Михаилу не терпелось. Он снял трубку телефона и позвонил сыну.
      - Алеша, это отец. У меня к тебе просьба. Ты не мог бы командировать меня от своей фирмы в Лондон, примерно на неделю?
      - Боже мой, папа, ты раньше никогда не обращался ко мне с такой просьбой. Насколько припоминаю, ты говорил что видел эту паршивую Европу в гробу и больше тебя не интересует ни Париж, ни Рим, ни Афины, ни, тем более, холодный дождливый Лондон.
      - Теперь интересует. Мне нужно слетать в Лондон на неделю, только чтобы меня никто не беспокоил. Да, еще, у меня нет заграничного паспорта и визы.
      - Сейчас мои парни займутся этим. Через неделю в Лондон выезжает делегация нашей фирмы и я включу тебя в её состав в качестве консультанта. Выезд двадцать восьмого мая. Лады? Уже вечер, но завтра мои люди уже будут стоять у ворот английского консульства с твоим паспортом в руках. Кстати, я скоро приеду на дачу.
      - Спасибо, Алеша. Вот только фотографии...
      - Папа, забудь обо всем. Я даже не буду задавать тебе вопросов, хотя, признаюсь, мне очень интересно почему ты так внезапно изменил свою точку зрения на Англию.
      - Потом расскажу. По телефону все равно слишком долго. До свиданья. Орлов положил трубку и его следующий поступок отличался от привычно текущей жизни как предыдущие двое суток отличались от нее. Он сделал две вещи, которые не делал никогда раньше: первое, попросил жену купить в магазине две бутылки водки "Смирновъ" и самой лучшей закуски: икры красной и черной, семги, датского голубого сыра - остальное на её усмотрение. А затем полез на чердак и cреди пыльного хлама - сваленных в кучу устаревших справочников - с трудом отыскал "BRITAIN 1969. An Official Handbook" переводя на русский, это был ежегодный справочник Великобритании за 1968 год. Пока жена не вернулась из магазина он открыл только один раздел, заинтересовавший его в первую очередь: СПОРТ, на стр.445. Быстро пробежав по странице с индексом "скачки", Орлов обнаружил следующие соревнования, наиболее крупные и где ставки самые высокие. Ими оказались "Две тысячи гиней" и "Одна тысяча гиней"в Ньюмаркете, Дерби в Эпсоме, Оукс тоже в Эпсоме, и наиболее престижные скачки, на которые, как правило, приезжает королева Елизавета - Аскот в Беркшире, которые проводятся в середине июня. В справочнике не приводились имена победителей и размеры выигрышей, но Орлов знал что по самой трудной категории, когда требуется отгадать имена первой, второй и третьей лошадей в одном заезде, а затем то же самое во втором заезде, что вероятность такого выигрыша бесконечно мала и человек, сумевший сделать это, сразу привлечет к себе внимание. Именно по этой причине он решил ограничиться второй категорией трудности - угадать имена лошадей, занявших первое, второе и третье место. Даже в этом случае ставки принимаются один к ста или один к двумстам. Он закрыл справочник и спрятал его в ящик стола в тот самый момент когда вернулась жена.
      - Ну и задание ты дал мне, Миша, - произнесла она, тяжело дыша. Положим, с водкой "Смирновъ" все оказалось просто - я нашла её уже в третьем магазине. Красную икру тоже нашла, черной нет, семги нет тоже, а когда я спросила о датском голубом сыре, мне посоветовали сходить в магазин хозяйственных принадлежностей - там недавно завезли большую партию красок, может быть, сказали, найдется и датская. Зато я купила сырокопченной колбасы, раз у тебя такой праздник. У нас дома есть сыр "чеддар", огурчики малосольные, маринованные помидоры.
      - Женщина! - с притворной суровостью возопил Орлов. - Разве можно предлагать огурчики и помидоры человеку который, во первых, двое суток почти ничего не ел, во вторых, вот-вот станет одним из самых богатых людей в мире - ну если не в мире, то в России точно - и в третьих скоро на неделю уезжает в Лондон!
      - Этот великий человек ничего не получит пока не расскажет жене что он придумал в тиши своего кабинета. Михаил поскучнел и замкнулся.
      - Нет, Зоя, этого я тебе рассказать не могу - по крайней мере сейчас. Да и зачем рассказывать? Все так невероятно что ты все равно не поверишь. Зоя знала что теперь уговаривать мужа бесполезно - он упрям и не скажет больше ни единого слова. И вдруг его лицо просветлело.
      - Скажи, Зоя, мы не выбрасывали тех кип газет, которые привезли с квартиры?
      - Нет, они попрежнему на чердаке. Орлов сорвался с места и полез на чердак. Прошло полчаса и все это время оттуда доносилось шуршание и топот, время от время прерываемые оглушительным чиханием. Наконец он спустился с чердака, весь в грязи и пыли, но с торжествующим выражением на лице.
      - Вот она! - закричал он. - "Таймс оф Лондон" за 28 мая 1968 года! И здесь, в разделе спорт, говорится что скачки для трехлеток в Челтенхеме, которые состоялись 26 мая, выиграл "Глориэс", вторым пришел "Магнифисент", отстав всего на полкорпуса, а далее, с большим отрывом, финишировала "Мэригоулд".
      - Ну и что, - недоуменно спросила Зоя. - Ты представляешь сколько времени придется потратить на то чтобы вычистить твои брюки?
      - А ты представляешь, что сегодня 19 мая 1998 года, беттинг шопс в Лондоне открыты до одиннадцати вечера и ставки можно делать ещё несколько дней? Она посмотрела на него с глубокой жалостью.
      - Миша, я знаю что ты почти не пьешь, но сейчас тебе лучше всего выпить стакан этой проклятой водки и лечь спать.
      - А я полностью разделяю мнение матери, - послышался голос с порога. Они даже не заметили что приехал Алексей в своем серо-стальном "мерседесе". Его лицо казалось усталым и постаревшим. Охранники стояли, прислонившись к машине.
      - Здравствуй, Алеша, хорошо что ты приехал.
      - Вижу, мои родители готовятся что-то отпраздновать. Очень удачно, мне нужно поговорить с тобой.
      - Когда вернусь, я весь в твоем распоряжении. Подожди меня с полчаса. Михаил вошел в кабинет, запер дверь, отодвинул шкаф - теперь он заметил что шкаф легко передвигается на колесиках, надо всего лишь подтолкнуть его в самом начале - вошел в узкий чуланчик и протянул руку к синей кнопке. Рука дрожала и в это не было ничего странного - через несколько секунд он окажется в 1968 году, но не помолодеет, а останется таким же бородатым стариком. Наконец, преодолев страх, он решительно нажал на кнопку. Ничего не произошло, только на мгновение вспыхнули катодные лампы и тут же погасли. Он отодвинул засов наружной двери и вышел на зеленую траву 1968 года. Никакого "мерседеса", у ворот, конечно, не было. Через десять минут он подошел к зданию телефонного узла.
      Как странно, подумал Михаил, я могу сейчас снять телефонную трубку, позвонить в Женеву и поговорить с самим собой, тем более что номер помню наизусть. Но сейчас мне нужен другой человек, в другой стране и с другим телефонным номером. Но ведь за телефонный разговор, а тем более международный, нужно платить. Разве у него примут современные рубли? Орлов выругался, вернулся через потайную дверь в дом, обнаружил в углу стола тоненькую пачку помятых банкнот и мелочь, выпущенных в 1961 году, и мысленно поблагодарил Исаака Израилевича.
      - Девушка, мне нужно позвонить в Лондон.
      - Вам повезло, линия свободна. Номер в Лондоне? Орлов продиктовал номер профессора Брикстоуна и начал ждать. Сейчас в Лондоне третий час дня, Сэм на работе, только бы никуда не вышел...
      - Профессор Брикстоун слушает, - послышался голос из далекого Лондона . - Сэм, это Миша Орлов.
      - А, Майкл, хэллоу! Но почему ты звонишь из Москвы? Я думал что ты в Женеве.
      - Приехал в командировку. Послушай, Сэм, моя просьба покажется тебе странной, но я прошу тебя, не задавая вопросов, прямо сегодня зайти в беттинг шоп и сделать для меня ставку на скачках для трехлеток в Челтенхеме 26 мая в таком порядке: первым будет Глориэс, затем Магнифисент и третьей Мэригоулд. Поставь десять фунтов, я заплачу, в случае выигрыша деньги поделим пополам.
      - Майкл, я сделаю все что ты просишь, вот только...
      - Что, Сэм?
      - Во-первых, ты выбрал самую трудную категорию. Откуда ты знаешь что из двенадцати лошадей первыми придут именно эти три и в таком порядке? - Ты обещал не задавать вопросов, Сэм. - Хорошо, Майкл. Но я сам играю на скачках и знаю что Магнифисент сейчас в плохой форме и вряд ли финиширует совсем. Меня утешает лишь одно - скачки для трехлеток в Челтенхеме не являются самыми главными в сезоне и проигрыш на них не отразится на репутации лошади. Удивительно, почему владелец вообще заявил его.
      - Сэм, сделай как я прошу, а вечером двадцать шестого я тебе позвоню.
      - Как знаешь, Майкл. Передавай привет Зое. До свиданья. Орлов вышел из телефонной будки, жаркой как сауна, расплатился деньгами Исаака Израилевича и через двадцать минут вернулся на дачу. Он вошел в столовую и сел за роскошно убранный стол.
      - Машину ты уже отпустил, Алексей?
      - Да, папа. К тому же мне скоро придется её продать.