Ник приобнял меня за плечи.
– Они хотели за ремонт шесть с половиной тысяч долларов, Фил. Это слишком много.
– А я думала, они предложат тебе другую цену.
– Может, с вас они бы запросили еще больше. Откуда мне знать? Однако Зверь и половины этих денег не стоил. – Вот так! О Звере в прошедшем времени. Придется привыкать. – Но кроме ремонта двигателя, пришлось бы еще раскошеливаться на замену тормозов и амортизаторов. Да и глушитель уже отваливался. На него пришлось бы потратить тысяч десять, не меньше, а он все равно остался бы старым пикапом. Он стоял одной ногой в могиле.
– Но это был мой собственный пикап! А это лучше, чем ничего. – Я посмотрела на Ника с осуждением.
Ник покачал головой:
– Лучше, чем ничего, это когда ты не застреваешь посреди трассы из-за машины, а вчера именно это и случилось. А если бы это произошло ночью? Или за городом? – Он помрачнел. – Не стоил он того, Фил.
Его забота на этот раз не произвела на меня никакого впечатления, и я осталась недовольна.
– Все равно нужно было спросить меня.
– Я и спрашиваю. Они ждут моего звонка. – Он хитро ухмыльнулся. – Можешь считать мою оценку предвзятой.
– Ненавижу, когда ты прав, – пробормотала я и вздохнула.
– Ну, кто-то из нас должен быть реалистом. – Из головы не шли мысли о пикапе.
– Четыре года назад мы с Джоулом нашли Зверя на рынке подержанных автомобилей. – Я посмотрела на бумажный пакет и потрясла его. На дне звякнули ключи – жалкий звук, учитывая, что им никогда больше не повернуться в замке зажигания. – Предложение было таким выгодным! Мы как раз столько и могли потратить. Все выглядело так, будто мы созданы друг для друга.
Ник улыбнулся:
– Будто он ждал именно тебя?
– Да. – Но теперь Зверь канул в Лету. – Можешь считать это глупостью, но я хочу попрощаться с ним.
– Я подумал, что ты можешь попросить об этом. – Ник коснулся моей щеки – мимолетный жест нежности, который согрел мне душу. – И я не считаю это глупостью. Я сказал в мастерской, что посоветуюсь с тобой по поводу судьбы Зверя, и в любом случае надо снять с двери эмблему вашей фирмы.
Ник продумал все, меня всегда это настораживало. Мои братья, да и половина Розмаунта, были со мной милы до поры до времени, а потом откалывали какую-нибудь злую шутку. Так что я привыкла быть подозрительной.
Я бросила взгляд на сверкающий новенький грузовик и попыталась сменить тему:
– Так ты купил пикап? Но ты же говорил, что они непрактичные.
– Да, но ты говорила, что тебе нужен именно такой, чтобы перевозить камни и растения.
От удивления я открыла рот. Ник смотрел на пикап, лицо его совершенно ничего не выражало.
– Надеюсь, ты не для меня его купил?
– Нет. Для твоего бизнеса.
– Но он же стоит не меньше шестидесяти пяти тысяч!
– Верно. Впрочем, он базовой комплектации.
– Слушай, раз мы не можем позволить отремонтировать Зверя, то купить новый и подавно нам не под силу.
– Запиши в долговую книгу. Считай это моим капиталовложением.
– Нам не расплатиться.
– Это выгоднее, чем тратить деньги на ремонт Зверя, Фил. Тебе не придется беспокоиться о том, что он может поломаться.
– Это не имеет значения. «Коксуэлл и Поуп» не могут позволить себе этот пикап.
– Знаю. – Ник безразлично пожал плечами, а это был настораживающий звоночек. – К счастью, я могу себе это позволить.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что даришь мне этот пикап? – До меня наконец-то дошло, что здесь происходит, и мне это не нравилось. Это цена за то, что произошло прошлой ночью? А теперь, когда выяснилось, что Люсия жива и здорова, Ник уйдет от меня с чистой совестью.
Что толку играть словами!..
– Если это за прошлую ночь, то можешь забрать этот пикап, Ник Салливан, и засунуть его куда подальше…
Ник быстро прошел по комнате и взял меня за плечи. В глазах его плясал недобрый огонек.
– Фил, прошлая ночь здесь ни при чем. Не выдумывай то, чего нет.
Я поверила, хотя на ум пришла и другая причина такой щедрости.
– Ну раз так… Но мне подачки не нужны. Компания проживет и без них. У нас дела идут в гору.
Ник скрестил руки на груди. В голосе его снова послышались рациональные нотки:
– Но ведь вам нужен пикап, Фил.
С ума сойти. Он бил фактами. Я переступала с ноги на ногу.
– Ну нужен.
– И в данный момент у вас не хватает денег, чтобы купить его. – Ник определенно не желал мне легкой жизни.
Я закусила губу, раздумывая над тем, что будет, если миссис Хатауэй откажется от наших услуг.
– Мы купим подержанный, – упрямствовала я, прекрасно понимая, что ни один банк не даст нам кредит.
Ник покачал головой, думая, видимо, о том же.
– А потом начнете вкладывать деньги в его ремонт. Фил, к чему тебе новые неприятности? – Ник кивнул в сторону пикапа. – А у этого три года гарантии.
– Не удивлюсь, если он умопомрачительно экономичный. – Он усмехнулся:
– Считай это моим вкладом в защиту окружающей среды. А еще там два подстаканника. Это специально для тебя.
Соблазнительно, конечно, но это ничего не решало.
– Мы не примем такой подарок. – Я встала и обогнула стол. Я даже смотреть не стала в сторону пикапа, о котором шла речь. Я открыла ящик стола и сунула туда пакет с остатками Зверя.
Ник, разумеется, последовал за мной и навалился на стол. Его взгляд не предвещал мне легкой победы.
– Хорошо, давай назовем это заемом. Никаких процентов. Выплачивайте по мере возможности.
– Это будет непросто: я же не знаю, где тебя искать.
– Посылай чеки Люсии.
Я изучающе смотрела на Ника.
– Что ты опять задумал? Что изменилось? Мне что, за эти ключи придется раздвигать ноги каждый раз, как ты объявишься?
– Вообще-то я об этом не думал, но… – Он дразнил меня. Я отвернулась, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ник взял меня за подбородок и заглянул в глаза. Он уже не шутил.
– Фил, я знаю, на какой стадии бизнеса вы сейчас находитесь. Вы на подъеме, но в любой момент можете обанкротиться. Сейчас даже такая мелочь, как машина, может испортить все дело. Я понял это и захотел помочь.
– Никто не раздает машины, просто чтобы помочь. – Ник улыбнулся одними глазами.
– Ну и зря.
– Не стоит тратить на меня свою доброту. Я неблагодарное чудовище.
На самом деле я испугалась. А что, если я влюблюсь в него, а он растворится в закате? Я уже на полпути. Если он продолжит в том же духе, то долго я не продержусь.
– Ты всегда такая жестокая?
– Мама предупреждала меня: «Бойся мужчин, дары приносящих».
– А как насчет мужчин, которые просто хотят отблагодарить?
Я с подозрением посмотрела на Ника, но он покачал головой:
– Да не за это. За то, что показала жизнь под другим углом. Я бичевал себя за ту долину, а ты убедила меня, что я не такой злодей, как о себе думал. – Он улыбнулся, и моя броня начала таять. – Так позволь и мне сделать для тебя что-нибудь хорошее.
– Ну не знаю, Ник. – Я посмотрела на пикап. – Это слишком уж щедро.
– А ты закостенела. Когда тебе последний разделали подарки?
Я моргнула, потому что и правда не могла вспомнить.
– Вот видишь? – Он наклонился и поцеловал меня. Это было приятно.
– Ладно. Но только как заем, – настояла я.
– Ну да, ну да, – повторил Ник, а у меня задрожали колени.
– С ежемесячной выплатой в строго установленные сроки.
– Само собой. – Он поцеловал меня снова.
– И никаких поблажек.
– Никаких.
– И…
– Хватит болтать, Фил. Просто скажи: «Спасибо, Ник». – Я улыбнулась:
– Спасибо, Ник. – Он изогнул бровь.
– А как насчет интонации?
– А как насчет скромности?
– Но ты не целовала меня целых восемь часов! Какая уж тут скромность.
Я вздохнула, проявляя снисхождение.
– Ладно, думаю, с меня не убудет.
Ему ничего не пришлось объяснять, он прижал меня к себе, и очень скоро я была согласна на все.
Пикап действительно был изумительного темно-синего цвета.
– Надеюсь, он без кондиционера? – спросила я, отрывая на секунду взгляд от машины. – Страшно подумать, что этот фреон делает с озоновым слоем Земли.
Ник рассмеялся и крепче прижал меня к себе.
– Вот это моя Фил! – воскликнул он.
А я подумала, что для него значит слово «моя»? Можете считать меня трусихой, но я не рискнула спросить.
Ник отвез меня на свидание со Зверем, брошенным на заднем дворе автомастерской. Он казался уставшим и побежденным. А я и не замечала, насколько прогнили его борта. Что тут говорить, вряд ли я производила хорошее впечатление на клиентов, подъезжая к их дому на такой развалине. Ник попросил механика объяснить, что именно нуждалось в ремонте, и мы, открыв капот, склонились над сердцем Зверя. Я ничего не понимаю во внутренностях машины, но и я заметила, что все покрыто следами коррозии. Я заглянула под днище и увидела, что Ник был прав относительно глушителя – он держался исключительно на силе воли. Двигатель не желал даже заводиться. Когда механик поднял руки, признавая поражение, Зверь издал звук, похожий на вздох усталости. Похоже, ему и самому хотелось уйти на покой.
Глупо, но я осталась довольна визитом.
Эмблему фирмы с борта снять не удалось. Ничего магического в этом символе, конечно, не было, просто его собственноручно нарисовал приятель Джоула. По настоянию Ника я взяла краску и замазала телефонный номер на эмблеме.
Механик выписал мне чек на пятьсот долларов за Зверя, он забрал его на запчасти.
Я похлопала Зверя по капоту, пожелала всего хорошего и с тяжелым вздохом пошла к выходу. Ник обнял меня и потряс перед носом связкой ключей от нового пикапа.
– Не могу. Слишком мало времени прошло.
– Это лучшее, что ты можешь сделать, – настаивал он.
– Не на глазах у Зверя.
– Покажи ему, что жизнь продолжается, – сказал Ник и уселся на пассажирское сиденье, непоколебимый, точно скала Рушмор.
Мне ничего не оставалось, кроме как забраться на водительское место.
Ник подал мне ключи, но поскольку я не спешила их брать, он сам вставил ключ в замок зажигания и повернул на пол-оборота. Пикап тут же начал жаловаться на то, что мы не пристегнули ремни и бог еще знает на что. Ник откинулся на спинку сиденья, и я знала, что больше он палец о палец не ударит.
Я решила завести двигатель.
– Лучше выжать сцепление, – посоветовал Ник.
Наверное, я была сильно расстроена по пути в мастерскую, потому что не заметила, что коробка передач механическая пятиступенчатая. Любопытно. Я не водила машину с механической коробкой с тех пор, как Зак чуть не убил нас обоих на льду.
– Правда? Мне казалось, что тебе понравится именно такая.
Мне действительно нравилась машина. Если честно, то автоматическая коробка передач – то немногое, что мне не нравилось в Звере. В переключении передач вручную была своя прелесть, а для агрессивной манеры езды по автостраде автомат просто неудобен. На механике можно резко включить передачу ниже и выжать из двигателя все при обгоне. Порой это незаменимо.
Вот такая я непостоянная.
Это был приятный небольшой пикап с хорошей управляемостью. Зверь таким не был, возможно, даже в свои лучшие годы. Я влюбилась в новый автомобиль, не проехав и двух кварталов.
И Ник это предвидел. Он улыбался, а я выжимала попеременно сцепление и газ вместо того, чтобы давить на тормоз перед каждым капотом впереди. Двигатель урчал, как довольный котенок, коробка передач поражала четкостью переключения, а сцепление работало с хирургической точностью. Мне не пришлось говорить Нику, что он попал в точку со своим выбором.
– Куда едем?
– В дилерский центр. Официально я на тест-драйве, и продавец уже, наверное, нервничает.
– А потом?
– Ты за рулем, ты и решай.
Я сразу решила, куда мы поедем. Он был так добр ко мне, что я просто должна ответить тем же. Было лишь одно место, куда он хотел поехать, и он заикался об этом раньше. Сам он, возможно, и не предложил бы, но я решила взять на себя инициативу.
Я решила отвезти его к Люсии.
До Розмаунта я поехала окольными путями. Автобаны для тех, кто не любит водить машину.
Глава 15
Уже вечерело, когда мы остановились у дома Люсии. Ник молчал до самого конца путешествия, хотя, я уверена, он давно догадался, куда мы едем. Я заглушила двигатель, и из открытого окна донесся шум моря.
– Я должен тебе ответ еще на один вопрос, – негромко сказал Ник.
Чувство, что это финал, не покидало меня. Ник возвращался к бабушке, готовый перешагнуть порог мира, в котором мне места нет. Пикапом он как бы покрыл любой долг, который мог встать между нами. Честно говоря, я не жалела ни о чем, что у нас было.
– А на главный ответишь?
Ник оторвался от созерцания дома и посмотрел на меня. Лицо его оставалось в тени.
– Задавай.
– Зачем ты покрывал его, Ник? Почему?
Он навалился на спинку сиденья, прищурив глаза. Я думала, Ник не ответит, но он лишь подбирал нужные слова.
– Я видел отца перед смертью, – спокойно сказал Ник. – Кто-то позвонил той ужасной ночью, няня разбудила нас и повезла в больницу. В машине Шон уснул, потому что никто ничего нам не сказал.
Но я знал, что случилось нечто непоправимое. Няня расстроилась и вела машину из рук вон плохо, что было на нее не похоже. Она все время плакала. А когда я пытался выспросить ее, она злилась, что тоже было не в ее духе.
Я помню медсестру, которая взяла меня за руку. Она встретила нас в дверях реанимационного отделения, как будто ждала именно нас и точно знала, кто мы такие. У нее было доброе лицо, я, помнится, решил, что это чья-то мама. Она, правда, тоже ничего не говорила, сказала только, что меня хочет видеть отец.
Когда медсестра отпустила меня, то мне показалось, что она не туда меня привела. Я никак не мог соотнести человека в бинтах, который лежал передо мной на кровати, с отцом. Всего за пару часов до этого я видел, как он кружит по комнате маму. Там, в комнате, он был в смокинге, а мама в бальном платье, расшитом цветами. Они любили танцевать. Тем вечером они как раз собирались на вечеринку.
А забинтованный человек на кровати почти не мог шевелиться. Я боялся его, но медсестра оставила нас наедине. Я хотел убежать, но человек заговорил голосом отца.
Я подошел ближе, как он и просил, и увидел, что у него глаза отца. Но все остальное было неправильно. Бинты пропитались кровью, из него торчали трубки, а лицо было совсем бесцветным. Мне кажется, отец понимал, что умирает.
Он сказал, что любит меня, хотя слова выговаривал с трудом. И он взял с меня обещание присмотреть за мамой и младшим братом. Он сказал, что я остаюсь в доме за старшего. – Ник сглотнул. Я смотрела на него, не отводя глаз. – Я пообещал, хотя не знал, что он имеет в виду. Тогда не знал. Я хотел спросить, куда он уходит и где мама, но у него началась судорога. Он закашлялся и сплюнул кровью. Мониторы приборов сошли с ума, в комнату стали вбегать какие-то люди. Медсестра вытолкала меня за ширму, отгораживающую кровать.
Но мне было восемь, и я сообразил, что можно подсмотреть через неплотную шторку. Видел я немного, зато слышал все. Я слышал, как отец умер. Я услышал, как запищал датчик сердца на одной ноте. Вскоре я увидел, как доктор поднялся и отошел. И я видел, как они натянули на лицо отца простыню. – Он посмотрел на свои руки. – Много лет спустя Люсия рассказала мне, что они попали в аварию на проселочной дороге. Люди в другой машине погибли на месте. Маме было очень плохо, и отец ползком добрался до ближайшего дома, чтобы позвать на помощь. Доктора считали, что он сделал невозможное, учитывая его раны. Видимо, это и доконало его в итоге. – В глазах Ника застыли слезы. – Отцу так и не сказали, что маму не довезли до больницы. Она скончалась, пока ждала его. – Ник замолчал и отвернулся, но я протянула руку, коснулась его, и слова полились из него рекой: – О матери я позаботиться уже не мог, но я все еще мог сдержать обещание, данное отцу, и присмотреть за братом. Несколько дней после аварии никто не знал, что с нами делать. Я неистово не давал разлучить нас с Шоном. Впрочем, не уверен, что нас бы оставили вместе, скорее всего нас отдали бы в разные приюты, если бы не появилась Люсия.
Раньше мы никогда не видели ее, никто не рассказывал нам о ней, и мы не знали, кто она такая. Мы жили в Коннектикуте, но никогда не бывали в Розмаунте.
Позже я узнал, что Люсия повздорила с отцом и они стали как чужие. Никто не думал, что она вмешается. Но Люсия вмешалась. – Ник усмехнулся, его пальцы двигались, как будто он держал в руках сигарету. – Помню, как впервые увидел ее. Она была в черном, с головы до пят, лицо прикрывала вуаль, а на руках были черные печатки. Она ворвалась в дом, где мы с няней ждали похорон, как ураган врывается на побережье или как дива выходит на сцену. Чиновник в мэрии не сразу понял, что же обрушилось на него. Люсия говорила не переставая, показывая одну за другой бумаги: свидетельства о нашем рождении, выписки из семейных архивов и прочее. И она пускала изо рта кольца табачного дыма, что впечатлило нас с Шоном больше всего. Какое-то время я думал, что сумочка у нее волшебная, потому что создавалось впечатление, будто она бездонная. Что бы у нее ни спросили, она извлекала это из нее. Люсия сказала, что приходится нам бабушкой, и что она забирает нас в Розмаунт, и что если они не прекратят это дерьмо и станут чинить препоны, то они проклянут тот день, когда связались с ней.
– Она так и сказала?
– О да. А в те дни люди ругались куда реже, чем теперь. Она не просто запугивала, она говорила совершенно серьезно. А потом она ушла.
– Она не заговорила с тобой?
– В тот раз нет. Я видел ее на похоронах, но не думаю, что она хотела этого. Она стояла позади всех и плакала, хотя и пыталась скрыть это под вуалью. Какой-то чиновник, очень славный малый, присел к нам и стал расспрашивать. Я знал, что единственный способ выполнить обещание, данное отцу, – это остаться с Люсией. Она пугала меня, но я видел, как она плачет, а это делало ее человечной. Я настоял на том, чтобы нас отправили к ней, чего бы это ни стоило. Все вздохнули с облегчением. Проблема разрешилась сама собой. – Ник расправил плечи. – Через неделю дом выставили на продажу, мебель ушла с молотка, а одежду разобрали благотворительные организации. Помнится, мне пришла в голову мысль, что родителей словно и не было никогда. Няня, единственный человек, которого мы знали, отвезла нас в аэропорт и вручила мне два билета до Бостона. Она поцеловала нас на прощание и велела вести себя хорошо. Больше мы ее не видели. – Ник задумался. Я коснулась его плеча.
– Ты мог найти ее.
– Я даже имени ее не помню. – Он пожал плечами. – Не то Донка, не то Дорин. Что-то такое. Никто не помнит. Несколько лет назад я пытался разузнать, просто чтобы отблагодарить, но никто из чиновников, которые работали с нами после смерти родителей, не потрудился записать ее имя.
– Но с Люсией все у вас получилось?
– Это было ох как непросто. Она очень давно не занималась с детьми. Шон ненавидел этот дом. Я тоже не прижился. Но я дал слово и должен был держать его, невзирая на цену. Я готов был терпеть что угодно, лишь бы Люсия не передумала.
– Она бы не бросила вас.
– Она всегда была непредсказуемой. Я знал, что ей не хотелось нас забирать. Я выяснил, что она продала свой театр и так и не смирилась с потерей, ведь она лишилась мечты из-за нас. Она любила путешествовать и жить свободной жизнью, а это не так-то просто с двумя детьми на руках. Она терпеть не могла водить нас по докторам и посещать родительские собрания…
Я высказала свою догадку:
– И ты свел к минимуму все это?
– Да, вот только Шон не разделял мою точку зрения и не стремился быть паинькой. Он влезал в любые неприятности, лишь бы позлить Люсию. Может быть, он рассчитывал вернуться к друзьям и к привычной жизни. Но я-то знал, что к прошлому возврата нет. Люсия как-то поймала его за руку, когда он в очередной раз шкодил. Она так разозлилась, что я решил – она нас выкинет на улицу в ту же минуту. Не помню, что сделал Шон, но отлично помню, что сказала тогда Люсия.
– И что же?
– Что он весь в отца, что он не умеет принимать чужую любовь. – Ник снова посмотрел на дом. Из-за этих слов он и решил, что Шон любимчик Люсии. – После этого я каждый раз делал так, чтобы Шон не попался.
– Из-за слова, данного отцу?
– Наверное.
– Думаешь, она не знает? – Ник строго посмотрел на меня.
– Если знает, значит, я плохо старался. – Он нахмурился, затем провел ладонью по волосам и заставил себя улыбнуться. – Я больше не могу откладывать неизбежное. Когда встречаемся у твоих родителей?
В горле застрял ком, и не только из-за его истории.
– Я за тобой заеду. Будет лучше, если мы приедем вместе.
Ник кивнул, мы договорились на три часа, и он потянулся к дверце. Рюкзак он захватил с собой, такой предусмотрительности я от него не ожидала.
Значит, он знал, что этим все кончится. Похоже все-таки, что пикап он подарил за прошлую ночь. Если вы думаете, что я не расстроилась после этого, то вы чертовски ошибаетесь.
Ник, судя по всему, колебался, выходить ему или нет.
– Кажется, «спасибо» будет мало. – Я постаралась скрыть свои эмоции.
– Отблагодаришь завтра, – сказала я, и прозвучало это несколько менее сдержанно, чем я рассчитывала. – Нужно еще пережить ужин.
Ник усмехнулся и пододвинулся ближе, чтобы дотянуться до моей щеки теплой рукой. От его взгляда невозможно было спрятаться.
– Спасибо, Фил, – прошептал он. – За все.
Ник сдержанно поцеловал меня, чего я никак не ожидала, и почувствовала на губах соленый привкус.
У нас была сделка, и условия ее оказались почти выполнены. Ничего не поделаешь, нужно жить дальше.
Ник вылез из машины и пошел к дому. Я впала в уныние. Но ведь нельзя же силой заставить человека остаться. Нельзя с неба сорвать звезду. Впрочем, я сразу поняла, что мы с Ником слишком разные.
Он хотел одного, я другого. Он все свое носил с собой. А я приросла к материальному миру.
С другой стороны, если я ему не нужна, то тем хуже для него. Я знала, что буду жалеть о несбывшемся, но в то же время прекрасно понимала, что невозможно заставить полюбить. Я сделала все от меня зависящее, я удовлетворила свое любопытство, а может быть, даже научилась чему-нибудь.
Не так уж и плохо. Ник был со мной честен и рассказал больше, чем я просила. Возможно, мы оба чему-то научились. Может быть, ему еще стоит дорасти до того, чтобы понять такого человека, как Элайн. Слабое утешение, но уж какое есть. В одном я была уверена: я не стану из-за Ника Салливана поедать ведрами шоколадное мороженое.
Впрочем, можно позволить себе лишнюю плитку шоколада в этом месяце.
Я смахнула слезы и, обозвав себя дурой, потянулась к ключу, чтобы завести двигатель. Я посмотрела на дом и увидела, что Ник бежит ко мне со всех ног.
– Фил, Люсию ранили. – Он схватился за дверцу побелевшими пальцами. – Я не шучу.
– Ты позвонил?..
– Телефон не работает. – Он разрывался, то ли ему остаться с Люсией, толи бежать за помощью.
Я пулей вылетела из машины.
– Я побегу к соседям и вызову «скорую». А ты останься с Люсией.
Почвы для сплетен по поводу той ночи хватит не на один год. Уверена, миссис Доннели делала заметки на полях, пока я звонила с ее телефона. «Скорая» приехала быстро. Шериф О'Нилл и его ребята подоспели сразу после «скорой». Люсия потеряла много крови, и парни из бригады «скорой помощи» пессимистично качали головами, хотя и делали все, что могли, чтобы стабилизировать ее состояние.
Ник выглядел подавленным.
На Люсию напали в оранжерее. Кухонный нож валялся там же. Полицейские забрали его как улику.
Когда нам сказали, что Люсию отвезут в областную клиническую больницу Массачусетса, я поняла, что дело плохо. Они не позволили Нику поехать с ней в машине «скорой помощи», что было еще одним дурным знаком. О'Нилл лично проследил за этим, после чего взял у всех номера телефонов и отпустил.
Я отвезла Ника обратно в город, по дороге мы не обмолвились ни словечком. Когда мы подъехали к госпиталю, я попыталась успокоить его:
– Не переживай, Ник, здесь очень квалифицированные врачи.
– Дело не в этом, Фил.
– Тогда в чем?
– Разве ты не понимаешь?
– Что я должна понимать?
– Все случилось именно так, как она разыграла.
Это как-то не приходило мне в голову. Я думала, что это банальное ограбление. Да просто не было времени поразмыслить над случившимся. Но сейчас я понимала, что Ник прав. Сцена преступления действительно была похожа на ту, что он описывал.
– Но кровь уже подсохла. Она пролежала там немало времени. А мы сидели в машине и разглагольствовали.
– О'Нилл ничего не сможет тебе предъявить на этот раз, – успокоила я его.
– Да нет, Фил. Похоже, я подкинул кому-то идею. – Ник сжал губы. – А это еще хуже.
Прежде чем я успела сказать что-нибудь ободряющее, он вылез из машины и зашагал к реанимационному отделению, засунув руки в карманы.
Но если Ник думает, что я стану сидеть сложа руки, глядя, как он винит себя за грехи Шона, то он ошибается.
Три тройки, помноженные на три тройки, дают магическую девятку. Мистика зиждется на тройках, а точное – на тройственности. Три мойры, три волшебные феи, три юные купальщицы в фонтане. Святая троица: Бог Отец, Сын его Иисус и Святой Дух. Солнце, звезды и Луна.
Три попытки, три желания. Если разбили тарелку, разбейте еще две, потому что беда не приходит одна. Ну и далее в том же духе.
Бог троицу любит.
Три измерения пространства, шляпы-треуголки, трехцветные флаги, салоны третьего класса и три мушкетера. Бег на трех ногах, допрос третьей степени. Магия цифры «три» просачивается всюду, живет и преумножается.
Жила-была девушка, и выпало на ее долю три испытания. Первым было пробуждение, начало пути. Тяга к приключениям, если хотите, непреодолимое желание повзрослеть.
Затем пришло второе.
Второе заключалось в выборе, в принятии решений, в развилках на дороге. Каким путем идти, легким или более трудным. С кем дружить, чем заниматься. На этой стадии частности были важнее целого.
Иногда волшебство стучится в двери, показывая то, что видеть тебе и не хочется. Иногда его шутки вовсе не смешны.
Тук-тук.
Кто там?
Твома.
Какая еще Твома?
Твоя мама – гулящая женщина.
Наша героиня, какой бы сильной девушкой она ни была, не могла уснуть той ночью. Дело свое она сделала, мать уложила в постель, а когда та уснула, вышла из дома. Тучи глухим одеялом затянули небо, нависнув над самыми крышами. Было тепло и влажно, непривычно тепло для ноября. Океан словно захватил город, наполнив воздух соленой водяной взвесью. Город притих, лишь одно окно светилось немым приглашением.
Девушка промокла и продрогла. А продрогла скорее из-за сердечных переживаний, нежели из-за погодных условий, Мойры усмехнулись ее выбору, когда она решила искать прибежища в том самом доме.
Сим-Салабим. Вот и второе испытание.
Он сидел за столом один и ужинал. Она увидела его, когда смахнула со лба мокрые волосы. И он заметил ее, поэтому убегать было поздно. Их пути не пересекались с тех пор, как он закончил школу и пропал где-то на несколько лет. Но он вернулся, он был здесь, и он пригласил ее за свой стол.
Как мило.
После естественной скованности они разговорились, словно в старое доброе время. Он говорил обо всем и ни о чем: кто чем занимается, что с кем произошло. Он не хотел говорить о туристическом справочнике, который держал в руках, и еще уклончивее отвечал на вопросы о том, где пропадать Она призналась, что терпеть не может школу, и впервые произнесла святотатство, сказав, что не хочет идти в юридический колледж.
И во второй раз он сделал ей подарок.
– Перестань жить мечтами других людей и живи своей мечтой.
Просто и верно. Прозрачно, как хрусталь.
Затем он рассказал ей о своих планах на будущее, о путешествиях. Глаза его горели энтузиазмом, он показывал ей какие-то карты и объяснял расписание поездов, а еще фотографии мест, которые собирался посетить. Весь мир был у его ног в тот момент, и она завидовала тому, что он сам себе хозяин.
Но потом она поняла, что все в ее руках. Только она вправе распоряжаться своей судьбой. Никто не станет чинить ей преграды, все барьеры лишь на словах. Она сама боялась перешагнуть через них, она сама боялась разочаровать ожидания родителей. И после той встречи она знала, что больше не пойдет у них на поводу.
Кафе закрывалось, и они вынуждены были уйти, променяв горячий кофе на сырость улиц. Держа под руку, он проводил ее домой. А потом ушел. Как ни хотелось ей пойти с ним, она знала, что еще не время.
Она чувствовала, что они стоят на развилке дорог. Все висело на грани, балансируя. Могло произойти все, что угодно, в зависимости от того, в какую сторону качнется маятник ее действий.
Так и произошло.
Из ниоткуда появилась машина его бабушки, за рулем сидел его брат, словно злой демон овладел им. Передний бампер был разбит, брат был в невменяемом состоянии. Он был пьян похлеще, чем ее мать.
Он резко затормозил перед домом и буквально вывалился из машины. И взмолился не выдавать его бабушке.
Она знала, что Ник не станет говорить ничего Люсии, хотя и не понимала тогда причины. Он поцеловал ей руку на прощание и залез в машину. На соседнем сиденье лежала початая бутылка рома. Ник выпил, сколько смог, пролив остатки на одежду.
Ник посмотрел на нее и прижал палец к губам в немой просьбе о молчании. Она пообещала со счастливой улыбкой на губах. А затем он умчался в ночь, навстречу полицейским сиренам. Шон исчез в ночи, а она ушла домой.
