ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Голова девушки покоилась на плече Таггерта. Он молчал, погрузившись в раздумья. Интуиция подсказывала Женевьеве: сейчас его лучше не будоражить. Наверняка Джон растерян. Ведь он привык жить своей жизнью, по своему усмотрению распоряжаться временем, отвечать лишь за самого себя.

Нужно дать ему возможность поразмыслить над случившимся. Несколько минут назад между ними произошло нечто значительное. А за обычным влечением, оказывается, таилось внезапно возникшее большое чувство, толкнувшее их в объятия друг к другу.

Но слишком стремительно развивались события. Такое нелегко принять сразу. Неожиданное для нее знакомство — и они уже будто связаны неразрывной нитью. Пугающее притяжение.

— Джон?

— Да.

— А почему ты не назвал мне свою фамилию, когда мы встретились?

Она почувствовала, как под щекой напряглись его мускулы.

— Не посчитал нужным. Зачем?

— Странно. — Девушка подняла голову и посмотрела на него. — А чем конкретно занимается «Стил секьюрити»? Или это тайна за семью печатями?

Ее наивно-осторожный вопрос вызвал у него приступ смеха.

— Вовсе нет.

Женевьева ждала, что он продолжит разговор, но Джон молчал. Он мог бы преподавать в школе дополнительный урок под названием «Как держать язык за зубами».

— Ну расскажи хоть что-нибудь о своей фирме. Интересно.

Он пожал плечами.

— У нас семейный бизнес. Тружусь в поте лица вместе со своими братьями. Правда, иногда нам помогают люди со стороны. А началось все, когда Габриель, самый старший из нас, ушел в отставку. Но знания, которые он получил во время службы в сок…

— СОК? — Она даже приподнялась.

— Специальная оперативная команда. Части особого назначения, как «Дельта», «Зеленые береты» и морские десантники «Тюлени». Гейб решил, что сможет, покончив с военными делами, применить свой опыт на гражданке, в частном секторе, в сыскном деле. Вот такой сделал выбор. Тем более что представители наших органов правосудия не всегда справляются со своими обязанностями…

Она ткнула его локтем в живот.

— Да неужели? А почему не справляются-то?

— По разным причинам. Недостаток финансирования, времени, юридические ограничения…

— Но я так и не поняла, чем конкретно занимается ваша фирма.

— Оценка имущества, охрана частных лиц, поиск пропавших или бежавших от правосудия. В большинстве случаев риска практически никакого.

— Но бывают исключения?

— Все зависит от ситуации: кого требуется охранять, кого нужно найти…

— А если такую, как я?

— Ну, тебя нельзя назвать опасной преступницей, дорогая. — Он тщательно подбирал слова. — Твое дело достаточно сложное, запутанное, но каким-то особым риском для людей, взявшихся его расследовать, не грозит.

— Вот спасибо. — Девушка усмехнулась, прислушиваясь к плачу ветра за окном. Джон Таггерт явно темнит, подумала она. Использует ее в корыстных целях. Он ведь обременен чувством служебного долга. Поставил перед собой цель поймать беглянку. Старается изо всех сил. Скоро потащит свою добычу в полицейский участок. — И долго ты меня преследовал, пока не обнаружил здесь? — с легким раздражением спросила она.

— Несколько месяцев. Так получилось.

Боуен округлила глаза.

— А конкретнее?

— Месяца два, три, — смущенно доложил он.

— Потрясающе! — Женевьева почувствовала невероятное удовлетворение оттого, что сумела так долго водить за нос крутого профессионала.

— Кстати, — в его голосе появились злые нотки. — Сделай милость, ответь, где ты научилась столь умело заметать следы? Повадки шпионки, можно сказать.

— Не забывай, я владелица книжного магазина. Детективы всегда под рукой. Вот и нахваталась из них всяких премудростей…

— Да. Ты не теряла времени даром. С такой девчонкой интересно иметь дело.

Она весело рассмеялась.

— Никогда со мной не соскучишься. Никогда.

Таггерт погладил большим пальцем ее плечо.

— Ну а расскажи-ка мне, как ты сумела после случая на дороге дотащить здоровенного мужика до этого домика?

— Хочешь, чтобы я открыла тебе все секреты? Он резко придавил ее к постели.

— Говори, маленькая бестия. Я внимательно слушаю.

Она закусила губу, еле сдерживая улыбку, и взяла в ладони его колючее от щетины лицо.

— Это же элементарно. Я принесла тебя сюда.

— Ух! Рядом была армия помощников?

— Ладно, расскажу… — ее дыхание сбилось, когда он губами поймал ее палец. — Ты дошел до избушки сам. Правда, находился в невменяемом состоянии, был похож на лунатика… Но я направляла тебя…

Таггерт сверкнул глазами. Он воззрился на Женевьеву с подозрением.

— По-моему, ты морочишь мне голову.

— Нет. Какой смысл?

— А зачем ты приковала меня к кровати этими дурацкими наручниками?

— Мне так спокойнее.

Он немного помолчал.

— А где ты нашла цепь?

— В пикапе.

— Какая удача для тебя.

— Нет, для тебя, — парировала она. — Иначе ты был бы ограничен в движениях. Без цепи даже до ванной не добрался бы.

Некоторое время они внимательно смотрели друг на друга, затем уголки его губ растянулись в одобрительной улыбке.

— Ты чертовски умна. Можешь собой гордиться.

Что-то в его взгляде заставило ее вспыхнуть. Она кашлянула от волнения, борясь с желанием обхватить Джона руками и уткнуться в его плечо.

— Мне льстит твоя похвала.

— Ты заслужила большего… — Он провел пальцем по нежным и в то же время жадным губам девушки.

Удовольствие горячей волной разлилось по ее телу, и она сомкнула руки у него на шее.

Два часа спустя они, утомленные и разомлевшие от ласк, молча приходили в себя.

Таггерт был удивлен: Боуен лишала его способности разумно мыслить. Он никак не мог оторваться от нее, руки тянулись к телу Женевьевы сами собой.

Раньше он относился к сексу как к еде, например. Обычная физиологическая потребность. Мужчина проголодался, проглотил некоторое количество пищи, а насытившись, встал из-за стола и ушел. Но… если подают необычный на вкус десерт, от трапезы оторваться очень трудно. Очень.

Таким десертом стала для Джона Таггерта маленькая брюнетка мисс Боуен. Отныне она была нужна ему как воздух. При этой мысли у него от волнения даже руки задрожали. В общем, влюбился ты, парень, всерьез и окончательно.

— Джон? А сколько у тебя братьев? — неожиданно спросила девушка.

Он приподнял голову, расставаясь с нежной впадинкой на ее шее.

— Неужели интересно?

— Ты говорил, что вы с братьями партнеры по бизнесу. Сколько же их?

Он на секунду замялся. Стоит ли раскрывать секреты фирмы? Впрочем, ничего страшного в этом нет.

— Нас девять.

— Девять? Вот это да!

— Тебя что-то смущает?

— Да ничего. Просто… представила еще восьмерых великанов, даже голова от страха закружилась.

Ее признание, произнесенное слегка напуганным тоном, вызвало у Таггерта недоумение.

— Чего ты боишься? Не бросятся же все они одновременно искать тебя.

Он перекатился на спину и встал, подвигал слегка затекшими плечами. Затем снова опустился на кровать. Женевьева молчала.

— Что загрустила?

— Ты не слишком разговорчив. Мало рассказываешь о себе, о своей семье…

Джон нахмурил брови.

— Но зачем тебе это?

Женевьеву охватило любопытство.

— Ты говорил, Гейб самый старший из вас. А ты? Самый младший?

— Нет. Джейк.

— Ну а ты? — Женевьева никак не могла угомониться.

— На десять месяцев моложе Гейба. Затем идут Доминик, Купер и Дейк.

— Считаем. — Она поджала нижнюю губу. — Шестеро. А другие трое?

Он понял: девчонка не отстанет.

— Мы — семья военных. О Гейбе ты уже слышала. Я был десантником. Дом, Куп и Дейк входили в подразделение «Тюленей». Ясно? Сейчас нас в деле пятеро, а Джош, Эли и Джордан служат далеко за морем. И самый младший Джейк. Он учится в колледже. На последнем курсе.

Она в восхищении зажмурилась.

— Отлично! Ваши родители, должно быть, гордятся вами.

Таггерт печально произнес:

— Мама умерла много лет назад, когда мы были детьми. Отец сейчас живет во Флориде. Да, отставной военный уважает своих сыновей…

— О, Джон. Прости, что я напомнила тебе о смерти мамы. Извини, ради бога. Пожалуйста.

В ее голосе звучало неподдельное сочувствие.

— Ничего. Рана уже затянулась.

Женевьева погладила его по плечу.

Джону вдруг резко захотелось рассказать девушке, как все было.

— На парковке она задела автомобилем бордюр. Не пристегнулась ремнем безопасности, очень сильно ударилась о руль. Случилось это накануне моего дня рождения. Мама думала, что боль после удара быстро пройдет. Она особо и не переживала по поводу случившегося. Занялась делами, пекла на кухне пирог и вдруг… упала. Оторвался тромб…

Женевьева молчала. Просто гладила его руки.

— Я никак не мог справиться с ударом судьбы. Будто сошел с ума. Прогуливал школу, ввязывался в драки, бил окна, ломал заборы и не приходил домой ночевать. Однажды я угнал машину, и даже мудрый Гейб ничего не мог поделать. Я попал в колонию для несовершеннолетних. А затем меня определили в военное училище. Собственно, армия и спасла меня…

— А я однажды… избила социального работника.

— Как так? — Он фыркнул. — Не может быть.

— Может. После смерти дяди Бена. Весьма неприятная женщина сказала мне, что мы с Сетом не сможем остаться вместе. И я набросилась на нее с кулаками.

— Господи, Жен, ты меня удивляешь. Сколько же тебе тогда было лет?

— Одиннадцать.

— А где находились родители?

— Своих отцов мы с Сетом никогда не знали. А мать бросила нас, укатив за удачей в неизвестном направлении. Ответственность за близких… — голос Женевьевы стал приглушенным, — не в ее характере.

— И вы оказались в приемной семье?

— Да. Но я быстро взрослела, в семнадцать лет вышла на работу, подобрала скромное жилье и забрала к себе Сета. А после смерти дяди Бена мы получили в наследство этот домик и достаточное количество денег, чтобы начать книжный бизнес.

Таггерт внимательно смотрел на девушку.

— Как же я мечтала иметь большую семью. Так здорово, когда вокруг тебя родные, близкие люди, которым ты небезразлична. Увы, видимо, не судьба…

Грусть в ее голосе вызвала у Таггерта искреннее желание помочь девушке: найти родителей Женевьевы и потребовать от них объяснений. Как же они могли так поступить с собственным ребенком? Но он знал, что вряд ли на бессердечных людей подействуют чьи-то нотации. Бог им судья.

— Да. Большие семьи — это хорошо, — заявил он. — Но некоторые минусы есть. Поверь мне.

— Какие, например?

Он решительно настроился поднять ей настроение.

— Я никогда не спал в комнате один, мои телефонные разговоры всегда прослушивались. Еще не страшно? Тогда слушай дальше. Брюки, куртки, футболки, ботинки — практически все общее. Можно забыть, что такое «собственная одежда». В большой семье — общий гардероб. Большая семья — коммуна. Не всем подобное нравится. Именно поэтому я скопил денег и однажды перебрался в отел/)…

Она улыбнулась.

— Остается вместе написать книгу о несчастных детях. — Женевьева привстала. — Господи, да из нас выйдет неплохая парочка. Точно.

Таггерт кивнул. Но он не мог раскрыться перед девушкой полностью. Увы, им никогда не быть вместе. Ведь Боуен не знала о нем всей правды. И он постарается, чтобы не узнала никогда.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Женевьева переворошила всю сумку. Она стояла у камина в трусиках и бюстгальтере. Тряслась, как осиновый листочек. Помещение еще не прогрелось, хотя дрова под каменной аркой и потрескивали. Впрочем, больше Женевьева дрожала, пожалуй, не от холода, а от взгляда мужчины, застывшего у двери в ванную.

Она чувствовала на себе его нежный и в то же время страстный взгляд, от которого кожа покрывалась мурашками.

Ночью они занимались любовью несколько раз. И на ее теле не осталось ни одного местечка, к которому не прикоснулась бы его рука.

Но тогда ее легкое смущение прикрывала темная ночная завеса, а теперь настало утро. Девушка застеснялась. И дело было не только в природной скромности, но и в страхе перед мужским мнением. Вдруг сейчас Таггерт изменит отношение к ней?

Подавив нервный кашель, она выудила из кучи одежды нужную ей вещь и вдруг услышала за спиной странный звук. Джон в шутку причмокивал губами.

Прижав кофточку к груди, девушка обернулась.

— Что? Что такое?

— Ничего, — его голос слегка хрипел. — Просто никогда не думал, что скромницы носят такое убийственно сексуальное белье.

Женевьева усмехнулась. Кружевной, вишневого цвета комплект она приобрела совсем недавно.

— Считаешь меня скромницей? — Некоторое время девушка размышляла над его словами.

Его взгляд вернулся к ее лицу.

— Ты выглядишь… чудесно.

Боуен залилась румянцем. С замиранием сердца она наблюдала, как он оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов по направлению к ней. Цепь позвякивала, он подобрал ее, чтобы она не билась о лодыжки.

Ей страстно захотелось кинуться к нему в объятия, ласково погладить, наблюдая за тем, как вспыхивает огонь в зеленой глубине глаз, но холодный рассудок предупреждал: не спеши, не спеши.

Внезапно он издал странный звук.

— Что-то не так?

— Ничего. Я— Нежность вдруг исчезла с его лица. Он внимательно посмотрел на шерстяную рубашку и терможилет, которые лежали поверх ее джинсов. — Похоже, там, куда ты собралась, тебе понадобится специальное обмундирование…

Она улыбнулась.

— Пару лет назад в сарае у дяди Бена я видела старый генератор. Пойду посмотрю, сохранился ли он. Если агрегат там, попытаемся запустить его. Здесь часто отключают электричество.

Таггерт взглянул в окно на угрюмое серое небо, на высоченные сугробы. В некоторых можно было спрятаться, стоя в полный рост.

— Выходить даже не думай, — произнес он, бросая на девушку подозрительный взгляд. — Здесь можно прожить и без электроэнергии. Достаточно свечей и дров.

Она попыталась успокоить его:

— Не волнуйся, не сбегу. По такому глубокому снегу далеко не уйдешь. Ты же сам прекрасно понимаешь это.

Он молчал, наблюдая, как она натягивает колготки, теплые носки, вместо джинсов мягкие фланелевые брюки.

— Проблема не в этом.

— А в чем?

— Будь реалисткой, Жен. — Таггерт наклонился за теплыми рубашками и начал натягивать их через голову. — Не трогай генератор сама. Ты не справишься с ним. Не женское это дело. А если получишь травму? Не дай бог. — В голосе мужчины чувствовалась тревога. Он резко дернул цепь. — Я по твоей милости на привязи. Не смогу помочь. Пока не поздно, лучше освободи меня.

Он действительно беспокоился о девушке. На душе было тревожно.

А Боуен растрогалась — есть человек, который волнуется за нее, она не одна в этом суровом мире.

— Джон, со мной все будет в порядке. — Женевьева застегнула жилет, надела ботинки и наклонилась к шнуркам, радуясь, что есть возможность спрятать от него светящееся, довольное лицо. — И еще я не могу жить без горячей воды, — заявила она. — В общем, нам нужен генератор. Дров осталось совсем мало…

— Согласен. Но молю об одном — расстегни эти проклятые наручники. Я должен пойти с тобой. Возиться с механизмами должны мужики. Заведу мотор сам…

Женевьева выпрямилась и замерла. Уж очень велико было искушение выполнить его просьбу.

А как же Сет? Если она попадет в ловушку, кто спасет брата?

Боуен колебалась. Пойти на риск? Довериться Таггерту?

— Хорошо, я дам тебе ключи. — Она пристально наблюдала за его реакцией. — Но обещай, как только погода улучшится, ты позволишь мне уехать отсюда. Выпустишь на свободу.

— Черт, Женевьева, это нечестно…

— Тогда и говорить больше не о чем, — отрезала она, застегнула молнию на куртке и замотала шарф вокруг горла. Не дожидаясь продолжения диалога и пряча от Таггерта внезапно выступившие слезы, девушка повернулась к двери. — Пока, я скоро вернусь. Жди.

Она вышла на крыльцо, и при первом же вдохе будто тысячи иголок вонзились в легкие. Морозно. Девушка подняла воротник. И ветер ледяной. Ну да ничего.

Пока Боуен пробиралась по снежным сугробам к сараю, мысли ее снова и снова возвращались к мужчине, оставшемуся внутри дома. Что же делать? Она по-настоящему влюбилась в Джона Таггерта Стила. Но есть ли у этой любви будущее?

Сжав кулаки и стиснув зубы, Таггерт расхаживал вдоль кровати.

Черт, черт! Он уже раз десять обыскал все уголки в поисках острого предмета, который мог бы послужить отмычкой, но не нашел ни булавки, ни скрепки, ни шпильки.

Эмоции заставляли его метаться, как загнанный зверь. Джон устал сидеть на привязи, он не желает быть пленником и не хочет полностью зависеть от пусть и соблазнительной, но весьма коварной Женевьевы Боуен.

Извини, парень, но тебе придется на какое-то время смириться. Будешь сидеть на цепи, пока маленькая брюнетка не смилостивится. Жди. Тебе же сказали, жди.

Но какова стервочка! Вкрадчивый голос, якобы добра и отзывчива. Однако действует жестко. И пока не допустила ни единой тактической и стратегической ошибки.

И все-таки жаль бедняжку. Промерзла, наверное, на ледяном ветру. Надо было пообещать ей свободу. Она тогда сняла бы с него чертовы наручники и они вместе бы отправились врубать генератор.

Сейчас он мог сделать для нее все. Очарованный и порабощенный.

Но злость душила Таггерта. Сидит как пес на цепи. Он в бешенстве схватил поднос с пустыми тарелками и швырнул его в дальний угол комнаты. Послышался звон разбившейся посуды.

Джон схватился за голову. Сейчас он задавал себе лишь один вопрос. В чем состоит его проблема?

Вцепившись в волосы, он застыл у кровати. Он знает своего демона в лицо? Конечно. Женевьева Боуен многое изменила в его поведении. Мужчина утратил свою обычную сдержанность. Впрочем, и женщина попалась неординарная — всегда на шаг впереди.

Вот удивился бы его отец. Отставной старший сержант Ричард Стил ругался бы на чем свет стоит, узнай, что его сына обманула, заманила в ловушку и разоружила маленькая, хрупкая дамочка. А все оттого, что Джон нарушил основное правило в своей работе — никогда не идти на близкий контакт со своим врагом.

Но нечего паниковать. Он по-прежнему крепок духом. Тверд в своих поступках. Конечно, чувственный туман обволакивает мозги, занавешивает пеленой глаза, однако нужно держаться до последнего. Господи, как? Женевьева пробралась в его сердце навсегда.

Нет. Надо сопротивляться, приказал он себе. У него все еще остаются обязательства перед братьями, перед семьей Данн и желание закончить свое дело. Разве этого не достаточно, чтобы освободиться от любовных пут? Стоит признать, Женевьева Боуен — настоящая супердевушка, просто Мата Хари, можно сказать. Однако время работает против брюнетки.

Чем дольше она остается здесь, тем глубже роет себе яму. И не нужно обманываться. Лучше поскорее развеять любовный дурман. Станет легче всем.

За окном скрипнул снег. Вернулась? Он постарался взять себя в руки и приготовился к долгой беседе. Вдруг тишину прорезал крик: «О, ради бога!..»

Слова оборвались. Раздался звук падающих поленьев. И затем — гробовое молчание.

— Женевьева!

Боуен никогда не слышала такого отчаянного вопля. Лежа на спине после падения, она пыталась восстановить дыхание и одновременно думала о Таггерте: он что, так сильно переживает за нее?

— Женевьева! Черт возьми, ответь мне! Девушка почувствовала удушье, перед глазами поплыли круги. Но наконец давящая тяжесть исчезла, и поток воздуха ворвался в легкие. Однако как же холодно. Наверное, в Сибири и то теплее. Она почувствовала себя дикобразом без колючек.

Кашляя и кряхтя, Жен перевернулась на живот, затем встала на колени, подняла руки ко рту и подышала. После этой процедуры она решила, что собирается все-таки еще пожить, а синяки и царапины ей не помеха. А вот домику совсем не повезло — внутри что-то грохнуло, задребезжали стекла.

— Женевье…

— Я здесь, — откликнулась она, стараясь говорить четко. Приободренная тем, что конечности не сломаны и не растянуты, Боуен поднялась на трясущихся ногах, нашла шапку, потерянную при падении, и стряхнула снег с нее и с куртки. — Я приду через секунду. Не беспокойся.

Не беспокоиться. Человек, прикованный наручниками к кровати, был очень взволнован. Что происходит снаружи? Завела ли девчонка генератор? Без его помощи вряд ли.

А Женевьева, боясь вернуться в дом к наверняка разгневанному Таггерту, думала о своем. Она знает этого мужчину совсем недолго и при иных обстоятельствах их знакомства, скорее всего, нашла бы его слишком крупным, слишком резким и даже грубым. Но сейчас все это не имело никакого значения. Она впервые влюбилась по-настоящему. Еще ни разу, ни к кому она не проникалась такой нежностью. Ни с кем не вела себя так страстно в постели.

Ее больше не пугали ни его своеобразная манера поведения, ни суровый взгляд зеленых глаз. И она чувствовала, что подетальными мускулами бьется благородное сердце, и понимала, что на этого человека можно положиться в трудную минуту. Да, сейчас они находились по разные стороны баррикады, но она уже точно знала: Джон Таггерт Стил никогда не причинит ей зла.

Но что происходит в избушке? Девушка поторопилась к крыльцу. Она топнула пару раз ногами, в очередной раз стряхивая снег с ботинок, и толкнула дверь.

— О господи! — Женевьева безмолвно взирала на перевернутый стул, который она оставила у кровати перед уходом, на голубые осколки тарелок, валяющиеся на полу, и на глубокие порезы на руках Таггерта.

Цепь была испачкана кровью, сталь глубоко впилась в мягкую человеческую плоть.

— Что случилось? — Женевьева бросилась в кухню, схватила чистое полотенце и поспешила к Джону. — Что ты с собой сделал?

— Я? — Он дико вращал глазами. Она прижала полотенце к ране на запястье. — Это у тебя странный вид.

— Но ведь ты истекаешь кровью.

Он, не удержавшись, выдал в ее адрес пару резких слов, за которые в каждой приличной семье заставили бы вымыть рот с мылом. А потом заявил:

— Так же, как и ты.

Она растерянно перевела взгляд на свою ладонь и действительно увидела кровь.

— О боже…

— Тихо. — Он взял у Женевьевы полотенце и прижал ткань к ее губам и подбородку, промокнул, потом исследовал раны. — Похоже, ничего страшного. Выглядит так, словно ты прикусила губу.

Она зажмурилась. Во рту вдруг защипало.

Джон снял с нее куртку, расстегнул жилет и осторожно начал ощупывать ноги и руки.

— Со мной полный порядок, — запротестовала девушка. — Никаких повреждений. Чего не скажешь о доме…

Таггерт заскрежетал зубами.

— Лучше расскажи поподробнее, что произошло с тобой? — потребовал он ответа.

— О-о… — Девушка таяла от приятного жара, разливающегося по телу после мужских прикосновений. — Представляешь, я поскользнулась. Конец шарфа зацепился за бревно в поленнице, я постаралась высвободиться и потеряла равновесие. Несколько поленьев упали на мою бедную голову. — Она засмеялась. — Перед глазами засверкали звездочки, дыхание сбилось…

Он погладил ее по волосам. И тут же девушку захлестнула невероятная нежность. Женевьева потянулась, чтобы перехватить его руку.

— Джон. — Их пальцы сплелись. — Я в порядке, правда. Не волнуйся.

Некоторое время он не двигался, затем резко притянул девушку к себе, обнял и прижался щекой к темной макушке.

Вздохнув, Боуен уткнулась ему в грудь. Вдруг он так же резко отстранил ее от себя.

— Женевьева, посмотри на меня.

Его голос звучал слишком серьезно, от чего ей стало как-то не по себе.

— Что? Что еще?

— Я решил согласиться с твоими условиями. Я позволю тебе уехать и лишь по прошествии двух-трех суток начну как бы преследовать беглянку. Ты понимаешь?

— Неужели это не сон? И я слышу это наяву, собственными ушами?

— Я сдержу обещание. — Он снова притянул девушку к себе. — Даю честное слово. Верь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Как же хорошо. Просто чудесно! — Довольная Женевьева пододвинулась ближе к Таггерту.

Они сидели у камина, наслаждаясь теплом и разглядывая танцующие в воздухе веселые искры. Свершилось — совсем недавно девушка расстегнула наручники и освободила своего неистового пленника.

Джон тут же взялся за дело. Завел генератор, помог убраться в доме, расчистил лестницу от снега, напилил целую гору дров. На всякий случай. А потом, избавившись от влажной одежды, парочка завернулась в одеяла и уселась у огня.

После праведных трудов мужчина выглядел полностью умиротворенным. Угомонилась и разбушевавшаяся природа. Ветер стих, небо прояснилось, и на нем появились очаровательные звездочки. Сквозь покрытые инеем окна виднелись зубчатые силуэты загадочных гор, серебряная луна над ними то появлялась, то исчезала. Будто играла.

— Да. Настоящее блаженство сидеть в тепле, в уютном доме, рядом с красивой женщиной… Здорово. — Таггерт провел по щеке рукой. — А ведь некоторое время назад я чувствовал себя просто отвратительно. Меня, здорового, крепкого мужика, приковали к кровати. Какой позор!

— Но ты смотрелся на ней весьма сексуально, — засмеялась Боуен. — Великан на цепи. Волнующая картинка.

Он повернул к ней голову. Взгляд был достаточно тяжелым.

— Мне не очень нравятся твои шутки.

А Женевьева смотрела ласково.

— Ради бога, не обижайся. Обстоятельства требовали жертв…

— Маленькое чудовище, — с укоризной произнес он.

Девушка помолчала. Она слегка удивилась, заметив на лице собеседника легкое смущение.

— Такое впечатление, что ты стесняешься меня. Ну и дела. Ведь наверняка у тебя было полно женщин. Не сомневаюсь, вешались тебе на шею…

— Женевьева. Послушай, Женевьева…

Она вздохнула, надула губки и отвернулась к огню.

— Знаешь, мне тоже нравится мое имя, но ты слишком часто повторяешь его, лучше бы…

В его глазах появился странный блеск. Таггерт приподнял брови.

— Что лучше?

Она робко пожала плечами.

— Ты, как я вижу тугодум, коль тебе требуется время на осмысление намеков. — Девушка бросила на него проказливый взгляд.

Некоторое время лицо мужчины оставалось непроницаемым, затем он тряхнул головой и очаровательно улыбнулся. Для нее эта улыбка оказалась лучшим подарком, и… Женевьева отважилась на поцелуй, чувствуя, как между ними снова вспыхивают искры страсти.

Они остановились, дабы глотнуть воздуха. Потом Жен на мгновение прижала губы к краю его рта и вдруг внезапно отодвинулась.

— Что-то не так? Ты в порядке? — тихо спросил он, зеленые глаза беспокойно сверкнули.

Она убрала прядь темных волос с его лба.

— Конечно, в порядке. Но я хотела бы обсудить некоторые вещи…

Таггерт напрягся, но затем черты лица смягчились.

— Хорошо. Начинай.

Она пошла на откровенность:

— Я хочу объяснить тебе, почему не считаю Сета виновным. Слушай внимательно.

— Женевьева…

— Знаю, — она подняла руку вверх, моля о терпении, — все улики указывают на него. А ты думаешь, что в своих действиях я руководствуюсь слепой преданностью.

— Именно. Но я восхищаюсь твоей верностью брату. Однако при существующих обстоятельствах тебе следует взглянуть правде в лицо…

— Пожалуйста, Джон. Просто выслушай меня. Я прошу.

Его губы вытянулись в ниточку, но он поборол раздражение.

— Ладно. Слушаю.

Девушка вздохнула с облегчением.

— Я очень люблю брата. И думаю, что знаю Сета гораздо лучше, чем другие, так как лично принимала участие в его воспитании. И я уверена: он не способен совершить то, в чем беднягу обвиняют. Наверное, он смог бы уничтожить врага, защищая меня, или любимую женщину, или близкого друга. Но ради денег? Никогда бы он не пошел на убийство. Однако, — она бросила на Таггерта уничтожающий взгляд, словно ему вздумалось перечить ей, — это не единственная причина, по которой я думаю, что он невиновен…

Она сделала паузу, чтобы восстановить сбившееся от волнения и напряжения дыхание. Детектив молча ждал, пока Женевьева соберется с мыслями.

— За четыре дня до смерти Джимми сказал Сету, что собирается изменить завещание в пользу своей невесты Лоры. Но мой брат никогда бы… — Женевьева произносила слова скороговоркой из-за страха: вдруг Таггерту не хватит терпения выслушать ее до конца, слишком уж скептически он кривил губы. — Сет ни за что бы не пошел на преступление, он не нуждался в деньгах компаньона по бизнесу. Ведь я… уже согласилась дать ему достаточно приличную сумму на выкуп его спортивного магазина.

— Что?

Она кивнула.

— Я все рассказала полиции, но там мне не поверили. Естественно, я не могу обвинять полицейских. Они подумали, что я просто выгораживаю своего родственника. Мои слова для них ничего не значили. Но за прошедшие годы я действительно скопила немного денег. Пыталась помочь Сету. Правда, сейчас часть из них пошла на оплату услуг моих адвокатов, но кое-что осталось. Мои сбережения находятся в банке Силвера. Я клала деньги на депозит каждую неделю. Уже собиралась, оформив необходимые бумаги, закрыть счет. И Сет знал об этом. Словом, у него не было никаких мотивов убивать друга…

Таггерт вытянул ноги и на секунду замер.

— Итак, мы снова возвращаемся к таинственному незнакомцу?