Глава 16

— Эта вот нормандская тварь — твой супруг? Слова Риса отчасти звучали утвердительно, хотя и содержали вопрос. Он все еще не мог поверить тому, что услышал от Аланы. Он обернулся к Дилану.

— Ты знал об этом?

— Да.

— И ничего не сказал мне…— осуждающе произнес Рис.

— Она взяла с меня слово, что я никому не скажу.

— Но ведь хотя и я взял с тебя слово, что ты никому не расскажешь о взятом в плен нормандце, ты посмел нарушить это обещание.

— Он вовсе не нарушал, дядя, — перебила говоривших Алана. — Я без посторонней помощи отыскала

Пэкстона.

— Как это? — поинтересовался Рис.

— Пошла за мукой.

— А когда я наткнулся на Алану, она уже была в хибарке, — добавил Дилан. — Она была ужасно рассержена, отец, найдя своего супруга голым, избитым, связанным по рукам и ногам.

— И я полагаю, ты тотчас же рассказал ей, какая участь ему уготована?

— Нет, — сказал Пэкстон, выступая вперед. До того он слушал, не произнося ни единого звука. Однако сейчас для него настало время действовать. — Это я рассказал ей. Было совершенно справделиво, чтобы моя жена узнала, какую именно казнь ее дядя приготовил для меня.

Прищурившись, Рис посмотрел на него.

— Если ты подумал, что я не убью тебя, потому что ты женился на ней, то ты неправ, нормандец.

Алана испуганно охнула, едва только острие меча Риса уперлось в грудь Пэкстону. Сам же Пэкстон при этом не шевельнулся, только лишь сказал:

— Да, уэльсец, ты демонстрируешь отменную храбрость, особенно когда имеешь дело с безоружным человеком. А вот интересно, если бы оружие было у нас обоих, как бы тогда ты выдержал испытание?

На лице Риса появилась презрительная улыбка.

— Прав ли я, что услышал в твоих словах вызов мне?

— Да, — согласился Пэкстон, несколько осмелев. Если только он рассчитал верно, Рис был из тех, кто легко заводился с полуслова. — Этот вызов позволит определить, кто из нас лучше обращается с клинком, — пояснил он свою мысль.

— А какой же приз достанется победителю? — поинтересовался Рис.

— Если я окажусь победителем, ты не станешь препятствовать моему возвращению в крепость. А если победишь ты, то можешь делать со мной все, что угодно. Но сначала пообещай, что при любом исходе ты не тронешь мою супругу — ни теперь, ни после.

Алана схватила его за рукав.

— Пэкстон, нет! Ты потерял много сил. Пэкстон посмотрел на нее.

— Ты явно недооцениваешь меня, жена. Ведь и в самом плохом состоянии нормандский рыцарь может отбросить врага. А с этим уэльсцем у меня не возникнет серьезных проблем.

— Ха-ха!

Резкий смех вырвался из уст Риса. Пэкстон вновь посмотрел на него. Неужели удастся вынудить этого человека начать поединок? Если да, то у него есть шанс на спасение. Если же нет, тогда всякий его вздох может оказаться последним.

— Значит ли это, что вы не согласны с моими словами? — спросил Пэкстон.

— Ты слишком уж мнишь о себе, — ответил Рис.

— Докажи это, уэльсец. Прими мой вызов, и тогда, увидим, кто из нас более ловок в обращении с клинком.

— Ладно, — заявил Рис. Он подошел к Дилану. — Отдай ему свой меч.

Дилан пожал плечами.

— Я не взял с собой оружия.

Тогда Рис обратился к среднему сыну:

— Мередидд, твой меч — дай его нормандцу.

В отличие от брата Мередидд был вооружен. Вытащив меч из кожаных ножен, прицепленных к поясу, Мередидд протянул его рукоятью вперед Пэк-стону.

Взяв меч, Пэкстон сразу же заметил, что клинок был более легким и приблизительно на десять дюймов короче, чем оружие Пэкстона. Из-за этого они с Рисом будут драться почти вплотную друг к другу.

— До первой крови? — спросил он у дяди Аланы.

— Нет уж, до смерти!

Крик замер у Аланы в горле. Пэкстон взглянул на нее и увидел, что в глазах у нее слезы.

— Отойди-ка подальше, сладкая моя.

— Но я не хочу, чтобы ты погиб. И смерти Риса я также не хочу.

Он погладил ее по щеке.

— Верь мне, Алана. Раньше подобное говорила мне ты.

Пэкстон кивнул Дилану, и тот вышел вперед. Взяв кузину за плечи, он отвел ее подальше на безопасное расстояние. Одновременно и остальные расступились, образовав свободную площадку около соперников.

Медленно обернувшись, Пэкстон посмотрел на Риса.

— Ну, так как же все-таки, уэльсец, согласен ты принять мои условия поединка?

— Да.

— Тогда произнеси перед всеми собравшимися, чтобы после не было разговоров, что кто-то не понял.

Рис обвел взглядом своих соплеменников и громким, чистым голосом проговорил:

— Если этот нормандец выиграет, он будет отпущен и моя племянница сможет уйти с ним вместе. Это условие поединка. — Затем он взглянул на Пэкстона. — Умер бы ты на огне или умрешь теперь от моего клинка — мне все равно. Приготовься встретить свою смерть, нормандец. Ибо она уже близка.

Над горизонтом встал рассвет. Металл ударился о металл. Пэкстон обнаружил, что Рис был отличным бойцом, едва ли не самым сильным соперником, которого ему доводилось встречать. Чтобы победить его, требовались ловкость, сила и хитрость. Ни одним из этих качеств не был, однако, обделен и дядя Аланы. Они стоили друг друга.

Клинки пронзительно звенели в чистом утреннем воздухе, а желание убить и желание выжить придавали мечам такую силу, что искры сыпались градом.

При каждом ударе клинка Пэкстон чувствовал, как содрогается вся его рука — до самого плеча. При одном особенно удачном ударе Риса клинок его меча задел защищенную лишь туникой руку.

Праведный гнев наполнил сердце Пэкстона. Пока он лишь защищался. Теперь же настало время идти в атаку. Сжав покрепче зубы, он опустил свой меч со всей силой, какая только была.

И хотя удар был отражен противником, Рису пришлось несколько отступить, а Пэкстон в этот самый момент дал себе слово, что не позволит своему противнику одержать в поединке верх. Пэкстону было что терять, причем отнюдь не одну только свою жизнь.

Ведь Генрих обещал ему лен, а, кроме того, у него была теперь Алана.

Теперь Пэкстон прекрасно понимал, что она завела его сюда не нарочно. Она даже и помыслить не могла, что ее соплеменники захватят его в плен. Все это сделалось для него очевидным, едва только он увидел здесь Алану. И ее возмущенный взгляд, и то, как она упала на колени возле него, и как потребовала, чтобы Алан помог им выбраться — все это начисто разрушило его прежние подозрения.

Единственное, чего он так и не понял, это почему все-таки она убежала от него. Но ответ на этот вопрос Пэкстон сможет получить, лишь если не будет убит в поединке. И хотя бы из-за этого он обязан победить.

Нанося сильнейшие удары, он вынуждал Риса отступать туда, где наблюдали за боем зрители. Рис попытался было нанести удар в сердце противнику, но Пэкстон чудом сумел поймать клинком клинок, сделав вращательное движение.

Мужчины уже почти упирались грудью в грудь. Каждый на своем лице чувствовал затрудненное дыхание противника. Глаза их пылали ненавистью. Пэкстон не намеревался вести честный поединок. Он ловко сделал подножку Рису, и тот всей тяжестью своего веса грохнулся на траву. Воспользовавшись ситуацией, Пэ-кстон наступил противнику на живот и одновременно уперся концом меча в горло уэльсцу.

— Ну же, убей меня, нормандская свинья! — сквозь зубы ненавидящим шепотом произнес Рис.

Пэкстон обратил внимание на то, что в глазах Риса не было никакого страха. Впрочем, что ж тут удивительного: умереть в бою от меча противника — это почетная смерть.

— Нет уж, уэльсец, — произнес Пэкстон, едва заметно переместив кончик своего меча с горла на подбородок противника. Затем он легко пощекотал клинком кончик его носа и только лишь тогда убрал клинок. — Ладно, сегодня я добрый. Живи.

С этими словами он убрал ногу с живота Риса. Дядя Аланы вскочил на ноги и обернулся к Пэкстону. В то же самое мгновение Алана кинулась к мужу. Из-за его плеча она взглянула на Риса.

— Ну как, ты помнишь условие? — спросила она дядю.

— Да, племянница, — сказал он, и глаза его сощурились. — Можешь со своим нормандцем уходить отсюда, ничего на сей раз не боясь. Но только хочу тебя сразу предупредить: ты опять разочаровала меня. И с сегодняшнего дня я не считаю тебя своей родственницей.

Рис поднял свой меч из зарослей овса. Истоптанный ногами и смешанный с землей, овес стал жалким, грязным, примятым. Сделав знак своим людям следовать за ним, Рис двинулся вверх по склону холма. Остальные последовали за ним.

Посмотрев на Алану, Пэкстон сразу уловил ее состояние. Она была расстроена. И это все из-за него.

— Мне очень жаль, что он так жестоко с тобой обошелся, — сказал Пэкстон, обняв ее за плечи. — Но со временем он, может, и смягчится.

— Сомневаюсь, — сказала она сдавленным голосом. Глазами, полными слез, она посмотрела на Пэк-стона. — Пойдем. Нужно скорее убраться отсюда, пока он не передумал.

К ним приблизился Дилан.

— С вами пойду… По крайней мере, провожу вас до половины пути. Хочу сам убедиться, что ничего больше не случится.

Алана коснулась плеча Дилана.

— Как ты думаешь, что он сделает тебе, когда ты вернешься?

Дилан пожал плечами.

— В худшем случае скажет то, что сказал и тебе. Что больше не считает меня сыном.

— О, Дилан, я даже и представить себе не могла, что он может так поступить с кем-нибудь из нас. Но я не могла позволить ему убить Пэкстона.

Погладив кончиками пальцев щеку Аланы, он затем взял кузину за подбородок.

— Не бойся. У него всегда так: сначала закипит, потом остынет. Придет время, он простит и тебя, и меня. Я в этом не сомневаюсь.

Пэкстон слушал этот разговор и завидовал им. Оказывается, кузен и кузина очень дружны и близки. Ему так сейчас захотелось, чтобы его отношения с Аланой были похожи на ее отношения с Диланом. После того ужаса, который они пережили, может, их отношения и изменятся к лучшему, сделаются более тесными и доверительными. Пэкстон, во всяком случае, очень на это рассчитывал. Иначе никакого счастья им не видать.

— Нужно идти, — сказал Пэкстон, — потому что, если вода в реке уже спала, Грэхам вполне может принять решение переправиться и начать поиски. Если это вообще возможно, я бы хотел избежать очередного столкновения между уэльсцами и нормандцами.

Пройдя вверх по склону, они достигли стены. Пэкстон помог Алане одолеть каменную преграду. Следом перемахнул и Дилан. Он принес кожаную корзину с провизией, брошенную Пэкстоном. Когда Дилан вернулся, Пэкстон протянул ему меч.

— Это ведь оружие твоего брата, насколько я понимаю, — сказал он.

— Можешь оставить себе, — ответил Дилан. — Вдруг еще пригодится.

Затем они двинулись по тропе в сторону леса. Пэкстон внимательно смотрел на жену, которая шагала, высоко подняв голову. Ни разу она не обернулась. Он понимал, что сердце ее сейчас разрывается. Сочувствуя ей, Пэкстон надеялся на то, что слова Дилана подтвердятся и что в один прекрасный день Рис простит сына и племянницу.

Они уже углубились в заросли леса. Шли молча и без неприятных приключений. Вдруг Дилан остановился.

— Мы прошли больше половины пути до реки, — сказал он. — Тут я вас оставлю и вернусь.

И опять Пэкстон попытался вернуть ему меч.

— Нет, — отказался Дилан. — Вам еще нужно пройти не менее двух миль. Всякое может произойти. — Обняв Алану, он поцеловал ее в щеку. — Будь осторожна, кузина. И всего тебе самого доброго. — Затем он перевел взгляд на Пэкстона. — Но запомни, нормандец, я предупредил, чтобы ты хорошо к ней относился.

— Да. Я помню.

Выпустив Алану из своих объятий, Дилан отдал ей кожаную корзину.

— Это на случай, если проголодаетесь. — И с этими словами он зашагал обратно.

Алана и Пэкстон смотрели ему вслед, пока он не скрылся за деревьями.

— Передохнем или пойдем дальше? — спросил Пэкстон, взглянув на жену.

— Нет, — сказала она и быстро вытерла слезы. — Если только ты сам не устал, то пойдем дальше.

У Пэкстона защемило сердце, однако он не произнес ни слова и взял ее руку в свою.

— Пошли, будешь показывать мне дорогу в крепость. Как только доберемся, отдохнем.

Через некоторое время они вышли к реке. Пэкстон обратил внимание на сильное течение. Уровень воды заметно поднялся, но не настолько, чтобы река сделалась непереходимой. Другое дело, что у Аланы наверняка были живы воспоминания о том, как она едва не утонула, и потому переправа будет ей неприятна.

— Ну как, попробуем перебраться? — спросил Пэкстон, обернувшись к ней. — А если хочешь, мы вполне можем подождать, когда уровень воды спадет.

Алана посмотрела на него и покачала головой:

— Не будем медлить. Если ты мне поможешь, я уверена, мы вполне сможем перебраться на ту сторону.

Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке и улыбнулся.

— Ты рисковала жизнью, чтобы спасти меня, жена моя. Так что самое малое, что я могу сделать для тебя, это помочь тебе переправиться через эту реку.

Ее широко раскрытые манящие глаза завораживали Пзкстона, который не мог отвести от нее взгляда. Сердце его наполнилось странной теплотой. Именно тогда он подумал, что настало время задать мучивший его вопрос.

— Скажи, Алана, отчего ты убежала от меня? — Она попыталась отвести взгляд, но Пэкстон ухватил ее за подбородок. — Ответь.

— Потому что ты напугал меня, — сказала она.

— Напугал тебя? Но каким же образом? Ее брови чуть нахмурились.

— Очень хочешь знать?

Пэкстон понимал, что ей непросто отвечать, но все же настаивал на своем:

— Да, я хочу знать.

Она сжала губы, затем выдохнула:

— Чувство, которое я испытала — после того как мы… ну, как мы с тобой…

— Были вместе, — подсказал он.

— Да, после этого… Со мной подобного никогда прежде не случалось. И я испугалась.

Пэкстон прищелкнул языком.

— Знаешь, Алана, позабудь-ка ты о такого рода страхах. Как только я вымоюсь и сбрею щетину, мы вновь займемся любовью и будем заниматься этим каждый день.

Щеки ее заалели. Увидев ее румянец, Пэкстон рассмеялся.

— Насколько я понимаю, при одной только мысли об этом тебе делается неловко? — поинтересовался он.

— Нет. Просто едва ли я смогу прожить долго, если каждый раз сердце мое будет уходить в пятки, а душа рваться наружу, как это случилось в тот раз.

Пэкстон перестал улыбаться. Он понимал Алану. Она была напугана, и потому все, о чем он так мечтал, все те восхитительные и вместе с тем дикие штучки, приходившие ему в голову, были не для нее. А Пэкстон так стремился к ней. Ему достаточно было представить, как у них все происходит, как он чувствует под собой ее — мягкую, соблазнительную, манящую, — и возбуждение давало о себе знать.

— Нет, ты будешь жить долго, сладкая моя, — сказал он, и голос его сделался более сдавленным. — И будешь наслаждаться каждой минутой нашей близости. И удовольствие в моменты близости будет вечным. Это я могу тебе обещать.

Из-за реки донесся крик. Пэкстон и Алана одновременно повернули головы в сторону, откуда раздался звук. На том берегу стоял сэр Грэхам, а рядом с ним еще несколько вооруженных нормандцев. Также там находились Мэдок и Олдвин.

— Нам пора переправляться, — сказал Пэкстон и с силой воткнул меч Мередидда в землистый грунт речного берега. Затем он взглянул на кожаную корзину, что была у Аланы в руках. — Кстати, а что там?

— Немного сыра и хлеба, который я испекла, для того чтобы мы с Диланом во время нашего путешествия могли перекусить.

Пэкстон нахмурился.

Если и правда, что все ее страхи были вызваны всего лишь теми сильными ощущениями, тогда почему она так хотела отправиться на другой конец Уэльса, для чего ей было пускаться в опаснейшее путешествие?

Пэкстон решил, что она не была с ним откровенна, и теперь изучающе посмотрел на нее.

Нет, было и что-то еще, заставившее Алану убежать от него в лес. И это что-то вселяет в душу Аланы такой ужас, что для того, чтобы скрыться от него, она готова даже подвергнуть опасности собственную жизнь. И Пэкстону еще сильнее, чем прежде, захотелось выяснить, почему же все-таки убежала Алана. Он был уверен, что она что-то скрывает. Он взял у нее из рук корзину и улыбнулся, надеясь за улыбкой скрыть сомнение, которое все больше точило его душу.