- Данька! - позвала Ксанка, продираясь сквозь кусты и стреляя в воздух.
      Где-то впереди послышался хруст веток, одинокий выстрел и стон. Девушка направила лошадь на звук.
      - Данька!
      - Здесь я, - Даниил оказался на маленьком пятачке, свободном от растительности. Сдерживая коня, он крутился на месте и старался рассмотреть хоть что-то сквозь подлесок. - Ушли, гады! Лошади у них свежие, нам не догнать.
      - Тебя не задело?
      - Нет, - Данька сунул шашку в ножны и спрыгнул с коня. Только теперь Ксанка заметила на траве неподвижное тело.
      Она тоже спустилась на землю и склонилась над бандитом. Его лицо залила кровь из раны на голове. Даниил нашел отлетевшую в сторону винтовку и показал на ней свежую зарубку.
      - Успел отбить.
      Летягин с подчиненными подъехал к Мстителям.
      - Они нас не ждали, - сказал он. - Рассчитывали на встречу утром, только готовиться стали. И место выбрали удачное и даже пулемет "Льюис" притащили, только установить не успели. Если б ты, командир, так не гнал...
      - Да, - подтвердил другой чекист. - Они как раз ужинать наладились, а тут мы. Бандиты бульбу с салом побросали, но стрельнуть как следует уже не успели. Так что мы даже трофей добыли! - парень вытянул руку с бутылкой мутного самогона.
      Ксанка нажала на курок и осколки стекла брызнули в стороны.
      - Ты чего?! - парень даже в седле качнулся от неожиданности.
      - А чтоб бдительность, как другие, не терять, - спокойно пояснила девушка, убирая оружие в кобуру.
      - Правильно, - кивнул Данька. - Где еще двое? Раненые есть?
      - Епанчинцева зацепило, товарищ командир, - доложил Летягин.
      Данька сел в седло и маленький отряд вернулся на дорогу.
      - Дай посмотрю, - подъехала к раненому Ксанка. Рана оказалась легкой. Разорвав гимнастерку, девушка забинтовала плечо.
      - Кость вроде не задета, - сообщила она.
      - Пулемет возьмем с собой. Васин, ты доставишь Епанчинцева на хутор, приказал Данька. - И пусть с утра местные мертвого бурнаша похоронят. На обратном пути мы вас заберем... Остальные - рысью, за мной, марш!
      4
      Весна нынче теплая, как лето. И это хорошо, потому что ему приходится много ездить. Лучше колесить по пыли, чем по грязи, в которой как-то пришлось сутки просидеть с телегой. Да к тому же все приборы отсырели и ржой взялись. Разлюбил Николай Иванович воду давно. И не плавает больше и даже не пьет. Была бы его воля - может, в пустыню бы уехал. А что? Знакомцев у него в тех краях нет, а профессия - по всей стране нужная. Он теперь радиотехник. Механиком по паровым машинам быть не хотел, ну и освоил. Только вместе с профессией надо было и республику сменить, а не застревать на Украине. Ездит он теперь по станицам, антенны ставит, приемники детекторные по сельсоветам устанавливает. Встречают всюду как дорогого гостя, горилки наливают, сала в дорогу еще дают. Вот только постоянные разъезды его и подвели. Наткнулся-таки Николай Иванович на старых знакомых - по 20-му еще году и все - завис, как рыба на кукане. От них скроешься - так ВЧКа разыщет.
      Поначалу сильно боялся Николай Иванович, но потом понял, что если с умом дело вести, то никто до него еще сто лет не докопается. Документы надежные, профессия - новой власти нужная, а лицо после ранения и сам с трудом узнает. Однако, несмотря на все разумные доводы, опаска осталась, раз он снова об этом думает.
      - Тпр-ру!
      Николай Иванович натянул вожжи и остановил телегу прямо перед воротами. Зашел, отомкнув калитку, внутрь и оттуда распахнул ворота. Под их надежность ему и разрешает губкомовское начальство держать государственный транспорт на своем дворе. Хотя знавал он цыган, которые и из-под такого замка увели бы лошадь. Да что о том вспоминать! А его каурую кобылу не сведут - ей только телегу и таскать. Вот у Бурнаша когда-то были кони так кони, хоть и запрягал он их в автомобиль-ландо, выстланный коврами. Такого ландо по сю пору в Юзовке не увидишь. И у Сидора Лютого был знатный конь... Но нет коня, нет давно и Сидора.
      Хозяин запер ворота, а калитку не стал. Посмотрел на серебряную луковицу карманных часов. Полдевятого. Николай Иванович специально к этому времени ехал, поскольку в девять ровно должен пожаловать долгожданный гость. Он распряг кобылу, дал ей сена и убрал с телеги железки и инструмент. Если какой беспризорник вдруг калитку дернет, то ничего интересного в пустом дворе не найдет. Хозяин прошел в дом, разжег печь и поставил варить картошку в мундире. Потом уселся на крыльце и, свернув из крепчайшего самосада козью ножку, стал ждать.
      Когда уже в третий раз Николай Иванович начал теребить из кармана цепочку часов, калитка открылась, и на ее пороге показался человек. Выше среднего, манеры уверенные, голос приятный, костюм отличный.
      - Добрый вечер.
      - Здравствуйте.
      - Вы будете Николай Иванович Сапрыкин, радиотехник?
      - Да, проходите.
      - Я от Леопольда Алексеевича вам привет привез, - приблизившись к крыльцу, сказал гость.
      - Спасибо, но я еще посылку жду с... индукционными катушками.
      Кивнув, посетитель полез во внутренний карман.
      - Пожалуйста, - пакет и правда мог содержать радиодетали, но Сапрыкин надеялся совсем на другую начинку.
      - Пойдемте в дом, - сказал он.
      Николай Иванович засветил керосиновую лампу, поскольку на улице стало темнеть, и разорвал пакет. Осмотрел содержимое, пробежал глазами вложенную внутрь записку и убрал пакет на комод.
      - Прошу к столу.
      Хозяин снял с печи уже под остывший чугунок, нарезал хлеб и колбасу, выставил с подпола бутылку горилки. Налил две стопки.
      - За знакомство!
      - Я не люблю пить.
      - По русскому обычаю. Или вы нас не уважаете?
      - Хорошо, - легко вздохнул гость, - выпьем.
      - Как вас, кстати, звать?
      - Зовите Александр Карлович.
      - Как доехали, Александр Карлович? - старательно закусывая, спросил Сапрыкин.
      - Хорошо доехал, - гость понюхал горбушку хлеба и положил обратно.
      - А как Леопольд Алексеевич?
      - Он остался.
      - Шутите, господин хороший? - скривился Николай Иванович, снова берясь за бутылку. - Я имел в виду его настроение.
      - А он разве не написал? Полковник ведь скорее ваш друг, чем мой.
      - Теперь и ваш, - Сапрыкин поднял рюмку. - Он, кстати, пишет, что вы поступаете в мое полное распоряжение.
      - Не врите. Покажите письмо!
      - Не могу, там секретная информация.
      - Я согласился помочь вам кое в чем, не более, - Александр Карлович легко опрокинул стопку и ущипнул черный мякиш.
      - А говорили - не пьете, - напомнил Николай Иванович.
      - Я говорил - не люблю, - уточнил собеседник, - потому что после рюмки человек хуже соображает, формулировки путает. А у нас ведь есть дело.
      - Я сам знаю, что делать, и в указчиках не нуждаюсь.
      - После третьей рюмки возникает агрессия... Сапрыкин рассмеялся и откинулся на спинку стула.
      - О деле: встречаться будем на скамейке в городском парке по воскресеньям. В два часа пополудни вас устроит?.. Там и нэпманы гуляют, и комсомолки, так что внимания мы не привлечем. Шифр у вас для записок есть. Сюда можно снова прийти только в случае крайней нужды. А еще лучше продумать такую связь под предлогом, что вы интересуетесь радиоделом, ну и нуждаетесь в помощи...
      Александр Карлович согласно кивнул и достал из портсигара папиросу.
      - Не понимаю, чего вы лезете в самое пекло? - неожиданно спросил Сапрыкин.
      - А зачем вам понимать? - высокомерно приподняв бровь, сказал гость.
      - А затем, что если я чего не понимаю, то опасаюсь, - ласково пояснил Николай Иванович. - Может, ты провокатор?
      - Достаточно того, что мне доверяет Леопольд Алексеевич, - пуская колечко в потолок, сказал Александр Карлович, - но, в утешение вам, могу сообщить, что у меня есть свой параллельный интерес.
      - Ну-ну, - проворчал Сапрыкин и налил себе горилки. - Только не ошибись, дорогой. Леопольд Алексеевич далеко, а батька Бурнаш - рядом.
      - Бросьте угрожать, я ведь тоже знаю вашу настоящую фамилию.
      - Откуда?!
      - Хорунжего Славкина помните?
      - Вот сволочь! - поразился Сапрыкин. - Помнит?
      - А как же, - с улыбкой превосходства сказал Александр Карлович, после первой бутылки даже кланяться велел.
      Николай Иванович выпил.
      Гость бросил окурок.
      - Полагаю, взаимных угроз достаточно. Мне понадобится ваша помощь, Николай Иванович, чтобы войти кое-кому в доверие. Небольшая акция, налет. Сможете?
      - Проще простого.
      - Только не надо привлекать к этому людей Бурнаша, их могут узнать. Лучше это будут просто мелкие уголовники.
      - Сделаем. Когда?
      - Пока не знаю. Мне нужно осмотреться. Через два дня как раз воскресенье, я вам передам подробные инструкции. До работы не платите, а то напьются. Нам ошибок совершать нельзя, против нас стоят серьезные люди.
      - Сделаем, - повторил Сапрыкин. - Я тут уже пять лет кручусь, пока вы там планы строите! - Николай Иванович нарисовал в воздухе башню.
      - Договорились. Мне пора.
      Николай Иванович проводил гостя и запер за ним калитку. Потом вернулся в дом и допил бутылку. Сидящий в самой глубине страх мешал хмелю взять свое. Опасное дело затеяли полковник с атаманом, ох, опасное...
      5
      Новой засады можно было пока не опасаться. Но Данька твердо знал, что как только Бурнаш узнает о разгроме старой, - выступит навстречу чекистам всей бандой. Несмотря на то, что они захватили пулемет, отряд чекистов очень мал, и атаман не упустит такой возможности поквитаться с врагами. Поэтому скачка продолжалась в прежнем темпе.
      В здешних степях и лесах Бурнаш чувствует себя, как дома. Имеются у него и помощники - из тех, что служили когда-то под его черным знаменем, а теперь стали "мирными жителями". Может быть, злостных бандитов среди них и не много, но, боясь разоблачения, они батьке помогают. А советской власти объективно вредят. В гражданскую войну в здешних местах каких только атаманов не водилось: белые, черные, красные, зеленые, желто-блакитные. Поди, разберись сейчас с каждым станичником: с кем он был? Бывало не раз атаманы мобилизацию насильно проводили, да и перебегали частенько казачки из отряда в отряд, ища кто наживы, а кто верной идеи.
      Конечно, каждому под стреху не заглянешь: хранит свой обрез мужик или честно разоружился. Но вот если бы удалось ликвидировать Бурнаша и других главарей помельче, то станичники поняли бы, что советская власть пришла навсегда. Вот только пока что батька атаман значительно ловчее оказывается. Яшку выманил одного из города и засаду правильно приготовил. Если б удача была на его стороне - лежали бы уже Мстители с чекистами на пыльной дороге...
      Солнце скрылось, но багровое небо еще давало слабый свет, когда отряд въехал в Медянку. На центральной улице пожарище указывало место, где был раньше сельсовет. Всадники спешились, чтобы дать коням отдохнуть.
      - Летягин, обойди с ребятами ближайшие хаты, - приказал Данька, расспросите народ и отыщи активистов. Кто сопротивляется - тащи сюда. А мы тут посмотрим.
      - Есть.
      Ксанка с Данькой обошли пожарище. Дом сгорел дотла, среди углей торчала одна каменная печь, да валялась гнутая радиоантенна.
      - Никого тут быть не может, - сказал Данька, - утром лучше что-нибудь разглядим. Ксанка при этих словах отвернулась.
      - Погоди, не плачь, - положил ей руку на плечо брат, - еще не факт, что он тут был...
      - Не факт, мил человек, не факт.
      - Ты кто, старик? Что знаешь? - Данька подскочил к невесть откуда взявшемуся станичнику.
      - Я вижу, вы люди серьезные, - сказал тот, опираясь на палку. - А мандат есть? Ксанка протянула бумагу.
      - Дедушка, мы нашего товарища ищем. Ты его видел?
      - Меня Василием Кузьмичем кличут, - старичок вернул мандат. - Был тут один уполномоченный.
      - Яков Цыганков?
      - Во-во, и сам - цыган вылитый. Если б не уполномоченный с мандатом, так бы и подумал.
      - Где он?
      - А это мне, милок, не ведомо.
      - Не шути, дед, - Данька сгреб старика за грудки. - Да я за Яшку всю станицу спалю!
      - Кому палить, вон, и так находится... Кабы знал, не посылал бы хлопца на хутор.
      - Так это ты?.. - Данька разжал руки.
      - Василий Кузьмич, расскажи, что видел, - попросила Ксанка. - Мы друга ищем.
      - Приехал сёдни ваш друг, предъявил председателю мандат. Я, говорит, имею намерение Илюху Косого арестовать. Взял тогда председатель свой обрез, и пошли они в дом к Илюхиной сестре. Я тут остался, на посту. А, как взрывы начались, стрельба, я из сельсовета сбег, потому как оружия не имею, чтобы казенную документацию охранять. Примчались тут бурнаши на конях и сельсовет спалили.
      - А Яшка-то, Яшка где?
      - Атаман крикнул, что, мол, одним мстителем меньше, воздух чище, да и ускакали.
      Ксанка опустила лицо и тихо заплакала.
      - Василий Кузьмич, ты в том доме был? - продолжал допрос Данька.
      - Вот то-то и оно, что был. Взорвали они Ольгин дом полностью, полкрыши вниз ухнуло, стены качаются. Заглянул я внутрь и вижу - Михайло, председатель, на пороге комнаты лежит - по сапогам только и узнал, а второго-то тела нету. Чудеса!
      - Как нету? Говори толком!
      - Нету. Только крови натекло, а парня вашего нету.
      - Бурнаши забрали, что ли?
      - Чудеса, - развел руками Василий Кузьмич.
      - Слышь, Ксанка, - тряхнул Данька сестру. - Зови Летягина с ребятами... Ну, пошли, дед, покажешь, как дело было.
      Василий Кузьмич привел Ларионова к руинам взорванного гранатами дома. Следом подошли остальные чекисты. С ними были еще трое парней.
      - Активисты, говорят, товарищ командир, - доложил Летягин.
      - Где были, когда бой шел? - спросил Данька.
      - На гумне прятался, - опустил голову один.
      - А мы на огороде. Ружьев у нас нет, чтобы с Бурнашом воевать.
      - Ладно, потом разберемся. Летягин, заготовь факелы, разбей людей по двое, сам один будешь действовать. Каждой паре - по активисту и тебе один. Одна группа пусть осмотрит место боя и все кругом на сто метров. Остальные идут по домам и расспрашивают всех подряд. Тело Цыганкова никто не видел, а атаман его с собой вряд ли забрал.
      - Все дома обходить?
      - Все.
      - До утра не управимся, Даниил, да и люди устали.
      - Искать, я сказал, - зыркнул глазами Ларионов. - У нас время только до утра и есть, а там Бурнаш опять заявиться может. Забыл, что засада ускакала?
      - Есть, - козырнул Летягин. - Семен, Клим и ты, как звать?
      - Федот, - сказал активист, хлюпая носом.
      - И Федот - первая группа...
      Данька отвел секретаря-бухгалтера в сторону.
      - Мы, Василий Кузьмич, отдельно пойдем. Ты, я вижу, человек положительный и местное население хорошо знаешь?
      - А то как же.
      - Задача такая: не во все дома стучаться, а только в те, где советской власти сочувствующие имеются: бедняки, красноармейцы бывшие. Понятно?
      - Понятно, - кивнул Василий Кузьмич, - я, выходит, - четвертый станичный активист.
      - Ну а кто ж еще? - усмехнулся Данька.
      Летягин не терял времени: три человека с факелами из соломы уже обшаривали место боя, остальные растворились во тьме. Мстители зашагали следом за стариком.
      - Вот тут, пожалуй, - сказал он и стукнул в дверь своей палкой.
      - Кто это ночью балует? - раздался женский голос.
      - Отпирай, Анисья, это Кузьмич.
      - Чего надо?
      - Дело у меня срочное.
      Наконец брякнула дверная щеколда. Данька первым вошел в коридор, почувствовал слабый запах спирта и отстранил тетку.
      - Ой, кто это?
      - Свои, не боись, - успокоил Василий Кузьмич.
      Данька распахнул дверь в комнату и замер на пороге, словно ослепленный светом простой керосиновой лампы.
      - Яшенька! - Ксанка оттолкнула брата и бросилась к кровати, на которой лежал весь в тряпичных бинтах, бледный, с запавшими глазами, но живой Яков Цыганков.
      Сиделка, бывшая около больного, повернула к вошедшим голову.
      Отбросив последнее сомнение, Данька шагнул вперед:
      - Настенька!..
      Девушка привстала со скамьи, не веря своим глазам.
      - Так я пойду, дам отбой, - предложил Василий Кузьмич и, чувствуя себя лишним, выскользнул из комнаты.
      6
      Переводчика господину Эйдорфу все-таки отыскали, и Валерий слушал первую лекцию, сидя вместе с остальными студентами курса. Но самое главное, что ближе всех, рядом с ним, была Юля. После лекции к Мещерякову подошел профессор.
      - Рад вас видеть, мой молодой друг, - сказал немец, пожимая руку.
      - Здравствуйте, - ответил Валерка по-немецки. - Познакомьтесь, герр Эйдорф, это Юля.
      - Очень приятно.
      - Я рада, - сказала девушка, не совсем уверенная, правильно ли она говорит.
      - У вас отличное произношение, - галантно сказал профессор, заметив ее смущение.
      - Он хвалит твое произношение.
      - Спасибо.
      - Если ваша знакомая не против, то я хотел бы пригласить вас ко мне в гости. - Герр Эйдорф достал бумажку и обратился к Юле. - "Приглашайт гости", а?
      - С удовольствием, - рассмеялась девушка.
      - Вы видите, Валерий! - обрадовался профессор. - Она меня поняла!
      - Поздравляю с первым успехом, - сказал Мещеряков. - Юля тоже хочет изучать немецкий язык.
      - Вот и отлично, едем.
      - Хорошо, - согласился Валерка, - но сначала мне нужно позвонить.
      Благосклонность декана распространялась и на использование служебного телефона. Мещеряков зашел в деканат и позвонил Даньке. Потом Ксанке. Их телефоны по-прежнему не отвечали. Дежурный также не мог сказать ничего нового.
      - Сами ждем, обещали сегодня вернуться.
      Валера немного беспокоился. Вчера, когда он вернулся в общежитие, ему передали просьбу друзей позвонить, но в губчека работал только телефон дежурного. Ему сообщили, что сначала Цыганков, а потом Ларионовы, взяв дежурный наряд, отправились в станицу Медянку. Яков должен был уже вернуться, но раз к нему поехали Данька и Ксанка, то это не важно. Начальника отдела по борьбе с бандитизмом и его товарищей ждали только к вечеру, поэтому паниковать было рано. Валера отбросил тревогу и присоединился к Юле и Эйдорфу.
      В гостинице профессор заказал в номер чай, с пожатием плеч заметив, что кофе тут не бывает.
      - Будет. Года три назад и чая не было, - заметил Валерка.
      - Что вы говорите? - удивился герр Эйдорф. - В такой богатой стране... Извините за беспорядок, здесь у меня временное жилье. Я ищу себе квартиру, ведь мой контракт заключен на полгода.
      Валера старался переводить Юле все, что она не успевала понять.
      - Вы собираетесь продлить контракт, герр Эйдорф?
      - Пока не знаю, - ответил профессор, - мне кажется, что профессиональная тема слишком серьезна и сложна для первого занятия. Предлагаю поговорить на семейную тему, хорошо?
      - Давайте, - согласились гости. Горничная принесла три стакана чая и столько же булочек.
      - Раз тема семейная, то прошу вас в неофициальной обстановке называть меня Генрих, - затем профессор открыл один из нераспакованных чемоданов и достал оттуда толстый альбом.
      - Это мой семейный альбом, - медленно начал рассказывать Эйдорф. - Мы, немцы, очень сентиментальный народ и любим рассматривать семейные фотографии. А вы?
      - Мы любим смотреть семейные фотографии, - чуть запинаясь, сказала Юля.
      - Отлично. А вы, Валерий?
      - Не слишком часто, Генрих.
      - Ваше предложение короче, но сложнее по конструкции, - заметил профессор и продолжил, перелистывая альбом. - Это университет в Берлине, где я учился. Это мой дом в Кельне. Вот моя жена Марта, это мой сын Альберт, я его очень люблю...
      Юля рассматривала фотографии, а Валерка больше обращал внимания на разговор. Его скорее волновало произношение, чем простой словарный запас.
      - А почему нет фотографий ваших родителей? - спросила Юля.
      - Feuer, - взмахнул руками Эйдорф, - огон!
      - Огонь, пожар.
      - Огон, - кивнул немец. - Теперь вы, Валерий, расскажите по-немецки о своей семье.
      - Моя семья далеко, родители живут в Ленинграде.
      - Это не важно, продолжай, - сказала Юля.
      - Можете рассказать о институте, о своих друзьях. Учатся они или работают?
      - Все мои друзья: Ксанка, Данька и Яшка работают в губчека.
      - Что есть "губчека"?
      - Губернская чрезвычайная комиссия. Эйдорф кивнул.
      - Ничего не понимаю в системе ваших государственных учреждений. И чем они занимаются на работе, какие должности занимают?
      - Это секрет, - сказал Валера.
      - Так легко отвечать, - ехидно заметила Юля.
      - Расскажите тогда, в каком они здании работают, - предложил профессор.
      - Не нужно, Генрих, - твердо сказал Мещеряков.
      - Это тоже секрет? - сделал большие глаза Эйдорф.
      - Давайте, лучше я расскажу, - предложила Юля.
      - Прошу, фройляйн Юля.
      - Я выйду позвонить, - сказал Валера.
      Он спустился к дежурному и снова набрал ЧК. Друзья пока не вернулись. Мещеряков поднялся в номер. Эйдорф и Юля весело щебетали на смеси немецко-русских слов, но половину словаря им все равно заменяли жесты. Валерка прихлебывал остывший чай, смотрел на Юлю и чувствовал себя гораздо лучше, чем когда прижимал к уху пустую бибикающую трубку.
      Прощаясь, Генрих пропустил девушку вперед, а ее кавалера придержал за локоть.
      - Извините за излишнюю навязчивость, Валерий, но у меня была причина пригласить вас сегодня в гости. Вот, посмотрите, - профессор подал Мещерякову бумагу.
      Валера увидел толстого буржуя, срисованного с плаката, и подпись по-немецки печатными буквами: "Деньги или смерть".
      - Значит вы, Генрих, знаете, что такое "губчека"?
      Эйдорф виновато кивнул.
      - Подозреваете кого-нибудь?
      - Я боюсь.
      - Я посоветуюсь, - сказал Валерка, - больше ничего обещать не могу. Я ведь там больше не работаю.
      - Валера, ты идешь? - позвала с лестницы Юля.
      - Сейчас.
      - Вам же не нужен дипломатический скандал? - мягко спросил Эйдорф. Мы должны быть союзниками.
      - Постарайтесь пока в одиночку не гулять, - посоветовал на прощание Валерий, - и держите дверь на запоре.
      - Спасибо, обязательно.
      7
      Тряская на булыжной мостовой телега подкатила к больничному крыльцу. С помощью санитара Даниил и Летягин перенесли Яшку с подводы в приемный покой и уложили на койку с колесиками. Епанчинцев с рукой, висящей в тряпичной петле, завязанной на шее, зашел в больницу самостоятельно.
      Ксанка и Настя вошли следом, оставив с лошадьми Васина. Остальные чекисты отправились прямиком в здание губчека.
      По настойчивой просьбе Ларионова Яшу и раненного в плечо чекиста поместили в одну отдельную палату. Роскошь, но в мирное время вполне допустимая. Данька хотел на всякий случай поставить у дверей охрану, но Епанчинцев его отговорил.
      - Я же легкораненый, да еще в левое плечо. Вы мне, товарищ командир, наган оставьте, я за товарищем Цыганковым пригляжу.
      - И мне оставь, - одними губами прошептал Яшка.
      - Тебе - усиленное питание, а как выздоровеешь - пять нарядов на дежурство вне очереди за самовольную отлучку.
      - Не выйдет, я - по делу.
      - Молчи уж, деловой! - Ксанка поправила цыгану одеяло. - Мы, между прочим, тебя у девушки нашли.
      - Ксанка, да я...
      - Твое дело поправляться, - рассмеялся Даниил, - и поменьше болтать, понял? Цыганков прикрыл глаза.
      - Яшка! Яшка! Ребята! Вы где? - донеслось из коридора. В палату влетел Валерка и кинулся к раненому. - Как же ты так, Яша?
      - Нормально, Валерка.
      - Будет знать, как друзей на прогулку не брать, - сказал Данька. - Ты где был?
      - В городе. Я уже вторые сутки постоянно в ЧК звоню, а вас все нет и нет. Хотел уже идти в губком отряд требовать. Остальные хоть все целы?
      - Епанчинцева зацепило, - сказал Ларионов, - но мы не только все, а еще с прибытком.
      Только теперь Валера заметил стоящую в углу девушку.
      - Настя? Привет... Но откуда?
      - Из Медянки, - просто ответила та. - Здравствуй.
      - Настя Яшу и спасла, - сказала Ксанка, - подобрала полуживого, у себя дома спрятала.
      Валера присел на табурет, чтобы прийти в себя от новостей.
      - А что Яшка в Медянке этой делал?
      - Илюху Косого ловил да сам в засаду попал. Председателя тамошнего гранатой разорвало, - пояснил Данька, - а цыгану нашему повезло. А мы, как узнали про засаду, следом помчались, но тебя предупредить не смогли.
      - Понятно. Ну, а как там ты, Настя, оказалась-то?
      - У тетки жила. Помнишь, как заложников освобождали? А среди них тетка моя была?
      - Анисья?
      - Да, они же из Медянки и были все. Потом хату нашу сожгли красные как бурнашевский штаб, а маму мою шальная пуля нашла. Вот мы с братом Костькой и остались вдвоем. Стали жить у тетки Анисьи.
      - А где же Костя? - стал озираться Валерка.
      - Пропал Костька, - вздохнула Настя. - То ли сам убежал, то ли украли... Не смогла я за братом уследить.
      - Ну, что пригорюнилась? - Данька погладил девушку по волосам. Найдем мы Костю, я же тебе обещал. Ксанка, вон, у нас, по беспризорникам специалист, любого сыщет.
      Настя уткнулась Даниилу в плечо и разрыдалась. Данька сделал извиняющийся жест.
      - Пока, Яшка, выздоравливай. - Данька чуть отстранился от девушки и достал из кармана наган. - Возьми, Леша.
      - Спасибо, командир, - Епанчинцев улыбнулся, почувствовав себя снова полноправным бойцом. - У меня не пошалят!
      - Мы пойдем, ребята, на телеге пулемет остался, надо его в оружейную сдать и Настю как-то устроить.
      - Может, ко мне в общежитие? - предложила Оксана. - Ты похлопочи.
      - Ладно, - Даниил увел девушку. Уставший Яшка прикрыл глаза.
      - Больно? - с участием спросила Ксанка.
      - Не очень, - Цыганков с усилием вновь разлепил глаза. - Как твои дела?
      - Нормально, - пожал плечами Валерка. - Учусь, к нам профессор из Германии приехал, так я с ним немецким начал заниматься... Серьезно тебя, Яшк?
      - Множественные осколочные, - за раненого ответила Ксанка.
      - Крови много потерял, да еще, кажется, легкое задето...
      - Это кто тут вместо меня диагнозы ставит? - в палату вошел уже лысый, но очень энергичный врач. - Здравствуйте, молодые люди, и до свидания.
      - Но мы друзья и...
      - Из-за вас, друзья мои, будет наказана медсестра, которая пустила сюда, к раненому, такую септическую компанию.
      - Нам везде можно, мы из ЧК, - проворчала Ксанка, вставая с постели Цыганкова.
      - Вот и славно... А вам особое приглашение нужно, молодой человек? повернулся доктор к Епанчинцеву.
      - Я тоже раненый, только легко, - сказал Алексей.
      - Тогда перестаньте размахивать этой своей железкой и быстро в кровать!
      - Выздоравливай, Яшка, мы завтра зайдем. Валерка и Ксанка быстро покинули палату под напором энергичного врача.
      - Какой он вредный, - кивнула девушка на дверь.
      - Нормальный, - успокоил Мещеряков, - я таких встречал: ворчат много, но дело свое знают. Тем более, ты сразу диагноз!
      - А кто Яшке перевязку делал?
      - Настя, насколько я понял, - поддел Валерка. - Ладно, не дуйся, я пошутил. Теперь все хорошо, Яшку на ноги быстро поставят. И Епанчинцев рядом. Хотя я не думаю, что бандиты в больницу сунутся.
      - Все-таки страшно, - задумчиво сказала Ксанка. - Не за себя, а вообще. Сколько лет, как гражданская кончилась, а мы все воюем с Бурнашом.
      - Ничего, Колчака с Врангелем разбили и до Бурнаша доберемся. Он же потому живуч, что по сравнению с ними мелкий, как блоха, - вот ухватить и трудно!
      - Хорошо сказал, - засмеялась девушка. - Мне даже легче стало.
      Друзья вышли с больничного двора и зашагали по улице.
      _ А ну, стой! - крикнула вдруг Ксанка, так что Валерка вздрогнул и сам остановился. А девушка уже летела по улице за пацаном, одетым в рванье.
      - Стой, Кирпич!
      Мальчишка бежал неуклюже, но быстро. Валерка включился в погоню. Через квартал пацан понял, что от кавалера чекистки ему не уйти, и свернул во двор. Проход на другую улицу, где легче затеряться, оказался заперт. Кирпич подпрыгнул, вцепился в край забора и уже почти подтянулся, когда Валерка схватил его за ноги.
      - Не бейте, дяенька! - завопил мальчишка и попытался сбросить рвань, за которую его держал Мещеряков.
      - За руки! За руки его держать надо, - подоспела запыхавшаяся Ксанка и показала как.
      - Больно, больно!
      - Не канючь, Кирпич.
      - Шустрый парнишка, - заметил Валерка, возвращаясь на мостовую.
      - Мне б хавчей, вообсе не догнали бы!
      - Нам бы тоже харчей не помешало - после такой беготни, - усмехнулся Валерка.
      - Почему из детдома сбежал? - спросила Ксанка.
      - А чего они девутся?
      - Врешь?
      - Не-а.
      - Разберемся.
      Ксанка взяла беспризорника за одну руку, а Валерка - за другую. Мальчишка перестал выворачиваться, почувствовав себя в двойных тисках.
      - Ты лучше скажи, кто тебе велел про Илюху Косого мне рассказать? спросила Ксанка.
      - Никто.
      - Пацан, ты с нами не шути, - сказал Валерка. - Мы ведь можем тебя и в тюрьму отвести. Кирпич пренебрежительно сплюнул.
      - Или наоборот, - предложила Ксанка, - освободим, а слух пустим, что ты Косого заложил.
      - Йе-бо, никто не велел. Могу забожиться! - мальчишка поочередно заглядывал в лица своих спутников. - Я в салмане одном услысал, от деловых. А Илюха - он не нас, он не вол, а идейный.
      - Это Косой - идейный?
      - Не нас он, вот я вам и сказал.
      - А чего тогда боишься?
      - Ему селовека убить - нисего не стоит, - сказал Кирпич. - Луце уж я в детдоме буду сидеть, сем у него на муске.
      - Балда ты, парень, - сказал Валерка. - Тебе учиться надо, а не по шалманам таскаться.