3
      - К машине! - раздалась команда, перекрывающая гул моторов армейских грузовиков. Бас их ротного фельдфебеля в былые времена мог бы претендовать на место лучшего певчего Киево-Печерской лавры.
      Солдаты попрыгали на дорогу, расплескивая жидкую грязь. Славкин тоже прыгнул и занял свое место в строю.
      - Повзводно! Цепью! Марш!
      Солдаты растянулись вдоль обочины в цепь, сняли предохранители с автоматов и двинулись в лес. Сначала подобные операции бывший хорунжий воспринимал как боевые, но, прошагав по полям и лесам Украины не одну сотню километров, он понял, что это рутинное занятие не имеет никакого смысла. Сперва Славкину казалось, что немецкая разведка плохо работает и их посылают на прочесывание, основываясь на неточной информации. Потом Георгий Александрович понял, что никакой разведки вообще не существует, а гоняют их, чтоб не скучали, да местным жителям на нервы действовали: авось постерегутся идти в партизаны. Вера Славкина в безупречный немецкий порядок слегка пошатнулась. С другой стороны, в его зондеркоманде служили по большей части не немцы, а сброд самых разных национальностей. И не стоит забывать, что большая война - это и большой хаос, он помнил это еще по первой мировой и гражданской. Своими наблюдениями, а тем более выводами Георгий Александрович ни с кем не делился, и потому считался у начальства вполне благонадежным и уже носил нашивки ефрейтора.'
      Вместе с другими хорунжий снял предохранитель, передернул затвор и углубился в подлесок, стараясь не выпускать из виду соседей. Идущий слева румын с уважением глядел на невозмутимого русского, который шел через страшный лес посвистывая. Румын был новенький и не знал, что поймать они могут крестьянскую семью, заготавливающую дрова или пару дезертиров. Только дважды взвод Славкина под Юзовкой натыкался на сопротивление. Первый раз это был летчик с подбитого красного самолета, он выпалил по кустам, за которыми залегли солдаты, весь магазин, а последний патрон пустил себе в голову. За храбрость Георгий Александрович его собственноручно похоронил, пока остальные перекуривали, но только крест ставить над безбожником не стал. Во второй раз они наткнулись на пятерых красноармейцев и младшего лейтенанта, которые прятались в овраге. Перестрелка шла долго, видно, большевики тащили с собой коробку с патронами и имели хороший боезапас. Славкин и еще один русский "из бывших" подползли к красным поближе и одновременно бросили по гранате. Те успели ответить очередью и напарника хорунжего убило, а сам он получил звание ефрейтора.
      В окрестностях Юзовки все происходило точно так же, как и в других местах, но Георгий Александрович чувствовал не усталость, а прилив сил: он попал туда, куда стремился пятнадцать лет. Все эти годы он мечтал отомстить, и вот враги его рядом, их нужно найти и наказать за все. Славкин вспомнил, как он ломал указатель "Сталино" и прибивал на законное место историческое название родного города. Все возвращается на круги своя и всем, всем воздается по заслугам.
      После провала операции в Штольберге, полковник Кудасов, едва придя в сознание, приказал хорунжему отправиться в Бендеры - местечко, где должен был перейти границу атаман Бурнаш. Сидя в будке у румынских пограничников, Славкин в бинокль наблюдал за советской стороной. Георгий Александрович видел, как появился у пограничного коридора батька Бурнаш в клетчатом костюме немца, как уже подал он паспорт. Но вдруг откуда-то сбоку на него бросился этот чертов чекист Мещеряков, словно он караулил атамана. Хорунжий разглядел во всех деталях и бесславный поединок, и арест Бурнаша, вот только помочь батьке он ничем не мог.
      Славкин вернулся в Кельн, где в военный госпиталь поместили Кудасова и Овечкина. Как соотечественников, их было положили на соседние койки, но постоянная горячка Леопольда Алексеевича и угрюмый вид Петра Сергеевича врачей испугал так, что дальнейшее лечение проводилось в разных корпусах. Хорунжий доложил господину полковнику об аресте его лучшего агента, и это не прибавило Кудасову, больше других пострадавшему при взрыве, сил. Кроме того давали о себе знать и старые раны. Леопольд Алексеевич удалился от дел и умер спустя два года.
      Штабс-капитан долго считал Славкина предателем и не разговаривал с ним вплоть до 1939 года. Георгий Александрович слышал, что Овечкин после лечения пытался снова собрать разведотдел, но средств для этого не было, люди разбежались и затея кончилась ничем. После десятилетнего забвения фамилия капитана вдруг появилась на страницах журнала "Православная проповедь". Овечкин призывал братьев во Христе к покаянию и миролюбию, и хорунжий понял, что капитан свихнулся окончательно. Георгию Александровичу пришлось укрепиться в этом мнении, поскольку после оккупации Польши осенью 1939-го Петр Сергеевич призвал его к себе и требовал клятвы в том, что бывший хорунжий ни за что не встанет под знамена антихриста-Гитлера. В сумасшествии капитана бывали светлые промежутки, так как он точно предсказал войну фюрера с СССР. Свое требование он объяснил Славкину тем, что раз Гитлер - настоящий антихрист, то Сталин на это место уже претендовать не может, а следовательно, является наименьшим из двух зол. Помня бешеный нрав капитана, Георгий Александрович перечить не стал и молча откланялся. Не ему и не Петру Сергеевичу, думал Славкин, положено судить сильных мира сего, вполне достаточно того, если он сумеет отомстить своим личным врагам. Неуловимые Мстители, без сомнения занявшие в Совдепии всякие должности и обросшие жирком, теперь не такие ловкие и обязательно получат по заслугам. Если улыбнется удача - то от его скромной руки немецкого ефрейтора.
      Свои поиски хорунжий начал, как только попал в первую увольнительную. Он сразу направился в комендатуру. Если только хоть кто-нибудь из Мстителей не удрал в эвакуацию, Георгий Александрович его найдет и казнит лично. Немецкое командование на подобное рвение обижаться не должно, чем меньше большевиков на оккупированной территории, тем спокойней им будет жить.
      Вдруг Славкин словно споткнулся, он неожиданно увидел, как на крыльцо комендатуры взбегает Валерий Мещеряков. Да не один, а в компании с немецким лейтенантом. Они оживленно разговаривали и улыбались, словно старые приятели. Что бы это значило? Георгий Александрович остановился и задумался. Пожалуй, не стоит лезть на рожон со своими расспросами. На чьей стороне сейчас Валерий? Если немцы ему верят, то слово Мещерякова может оказаться весомее, если нет, то хорунжего могут заподозрить в связи с красным преступником.
      Славкин спрятался за углом соседнего дома, дождался, когда Мещеряков выйдет из комендатуры и проследил за ним. Судя по всему, большевик чувствует себя совершенно свободно и живет в обычной городской квартире. Осталось узнать мелочь: кому на самом деле служит этот негодяй? Размышляя, как это выяснить, Георгий Александрович вернулся на улицу Одесскую, где ждал ужин и казарма, размещенная в правом крыле бывшего детского дома...
      4
      Покрутив пимпочку старого звонка, Валера понял, что напрасно теряет время. Но несколько ударов кулаком поправили положение.
      - Кто там шляется в такую рань? - проворчал недовольный голос за дверью.
      - Матвеич, соня, тебе вроде на пенсию рано!
      - Кто это? - из голоса пропал весь сон. Дверь распахнулась, и на пороге оказался вполне собранный не старый мужчина. - Валерий Михайлович? хозяин посторонился, пропуская гостя. - Проходите, проходите... Никто вас не видал?
      - Ты чего такой пуганый? - спросил Мещеряков, следя за тем, как тщательно запиралась за ним дверь.
      - Поди есть с дороги хотите? Я сейчас на стол соберу.
      - Вообще-то я завтракал в кафе, - сказал Валера.
      - Так вы, значит, в городе, товарищ главный инженер?
      Мещеряков прошел с хозяином на кухню, где тот все-таки поставил греться чайник.
      - Конечно в городе, - Валера присел к столу и, достав пачку "Мемфисок", закурил. - А ты думал где?
      - Там, - неопределенно мотнул головой Матвеич.
      - Только тут, никаких "там", понял?
      - Не очень, - хозяин покосился на незнакомые сигареты.
      - Я - горный инженер, живу в своей квартире. Жена и сын перед войной уехали в отпуск и сюда не вернулись, хотя я их ждал. Теперь, когда фронт сдвинулся на Восток, я решил, что нужно налаживать новую жизнь и обратился в комендатуру. Комендант Юзовки принял меня на работу. А курево, на которое ты так подозрительно косишься, выдано мне в числе прочего пайка. Хочешь курить?
      - Теперь понятно, - сказал Матвеич, - а ну, двигай отсюда, горный инженер, к чертовой матери!
      - Вижу, ты совсем проснулся? - улыбнулся Мещеряков.
      - Да я и не спал, хоть заводы и не гудят, а я все как на смену встаю.
      - А чего же не открывал?
      - А добрые люди больше в гости не ходят, а вот только такие...
      - Договаривай, Матвеич, раз начал.
      - Прихвостни! Иди отсюда пока подобру-поздорову!
      - А мне сначала показалось, что ты запуганный какой-то, а?
      Матвеич схватил топор, лежащий у печки, и замахнулся.
      - С тобой ужо управлюсь!
      - Рад, что ошибся. В доме кто есть?
      - Чего? - топор дрогнул.
      - Чужие в доме есть?
      - Нет, - занесенная рука опустилась. - А что?
      - Тогда присядь... Дело в том, Матвеич, что, отступая, наши не успели взорвать шахты.
      Хозяин тяжело опустился на табурет.
      - Но ведь должны были!
      - Потому я и остался, - сказал Валерка, - нужно все довести до конца.
      - Ох, опасное это дело, Валерий Михайлович... Неужели немцы тебе поверили?
      - Выбора у них особого нет, - объяснил Мещеряков. - Шахты уголь должны Германии давать, а кто добычу наладит? Своих лишних рук нету, а из советских шахтеров добровольцев, думаю, у гитлеровцев мало. Будут они, конечно, за мной следить, поэтому любая наша ошибка может оказаться последней. Правда, есть одно обстоятельство, которое может нам помочь, - и Валерий рассказал старому рабочему о предложении немецкого коммерсанта Корфа.
      - Вот бисов сын! - воскликнул Матвеич. - Так он готов своим свинью подложить, лишь бы заработать? Лихо! С таким помощником мы многое сробить можем.
      - Запомни, Матвеич: он такой же враг, как остальные. Если этот немец заподозрит, что мы собираемся испортить шахты всерьез, он первый в гестапо побежит.
      - Да я разумею, Валерий Михайлович.
      - Комендант мне лично поручил сформировать бригаду рабочих, которые займутся ремонтом шахтного оборудования. Так что, Матвеич, подбери десятка полтора надежных шахтеров из тех, что остались в Юзовке, ты людей лучше моего знаешь. Объясни всем, что дело опасное, кто колеблется - пусть дома сидит, мы в обиде не будем. Но детали и про Корфа пока не рассказывай. После операции из города придется уходить, так что семейных не выбирай.
      - Это ясно.
      - Вот тебе документ, аусвайс называется, для фашистских патрулей, ты теперь числишься у них на службе, так что можешь по городу смело гулять.
      Матвеич взял бумагу с черным орлом и покрутил в руках.
      - И после комендантского часу?
      - Нет, после - не стоит. Я так понимаю, что лояльность они ставят выше всего. Будь ты, Матвеич, специалист хоть самой высшей квалификации, подозрительно себя поведешь - к стенке прислонят.
      Да и меня тоже расстреляют и не поморщатся. Тут и другим, кого на место убитых возьмут, наука: не перечьте!
      - Не пужай раньше времени, товарищ главный инженер.
      - Я теперь - господин главный инженер, - сказал Валерка. - Вот как жизнь переменилась.
      - Тогда сигареты оставьте, я так к ней легче привыкну.
      Мещеряков улыбнулся, пожал на прощание руку и снова отправился в комендатуру.
      * * *
      Не зря накануне солдаты с вечно усталым переводчиком обходили дома бывших совслужащих. Крыльцо городского архива было очищено от грязи и мусора, а тяжелая дверь оказалась открытой. Лейтенант Корф распахнул тяжелую створку и оказался в маленьком пустом вестибюле. Ориентируясь по сохранившимся табличкам, офицер повернул направо по коридору и попал в просторный зал, уставленный стеллажами. Папки и бумаги занимали на них некоторые полки, устилали весь пол и пачками ютились в углах помещения. Очевидно, что русские покидали город в большой спешке и не столько уничтожили архив, сколько тут намусорили. Посреди зала стояла огромная жаровня, наполненная пеплом. Интересно, почему большевики не сожгли весь архив вместе со зданием? Неужели собирались скоро вернуться?
      Его шаги по шуршащей бумаге были услышаны, и из-за стеллажей появились две женские головки. Настороженные взгляды не скрыли даже толстые стекла очков.
      - Здравствуйте, фройляйн. Не бойтесь меня, - Фридрих постарался улыбнуться с максимальным обаянием.
      Сотрудницы архива вышли навстречу посетителю с пачками бумаг в руках.
      - Это - убрать! - офицер ткнул пальцем в жаровню. - Все документ надо беречь!
      - Хорошо, хорошо, - закивали испуганные архивистки. - Это не мы жгли, не мы.
      - Порядок - раньше всего, - наставительно сказал Корф.
      - Мы постараемся, но потребуется несколько месяцев, чтобы все рассортировать и расставить по местам.
      - Две недели - достаточно, - твердо сказал немец, - или принимать меры! - Затем лейтенант снова обаятельно улыбнулся.
      - Это есть отдел гра-до-стро-итель-ства?
      5
      - Связь с Москвой оборвалась, - сказал Данька Мстителям.
      - Вот, черт! - горячий норов цыгана не угас с годами.
      А Ксанка положила на плечо мужа руку и ободряюще улыбнулась.
      - Не впервой нам партизанить.
      - Я тоже так думаю, - согласился командир. - Тем более, что и людей у нас трохи богаче, чем у отца в 20-м было, да и припасы кое-какие собраны. При отступлении Красной Армии шахты мы взорвать не успели, зато динамит с рудников весь сюда свезли. Со стрелковым оружием хуже, его придется в бою добывать. Пулемет "Максим" один, пушек нет.
      - Пушки ты тоже в бою брать собрался? - ехидно спросил Яшка. - Может, и танки заодно?
      - Может, и танки, - серьезно сказал Даниил. - В гражданскую шашки да маузера было достаточно, а теперь тактика другая. Почему фашист так прет? Техники у него много. Вот этим вопросом я и предлагаю вам с Ксанкой заняться.
      - Сам говоришь, что у нас один пулемет, как же с танками воевать? спросила сестра.
      - Сейчас осень, дороги развезло, а фронт все дальше отодвигается. Думаю, что немцы будут все больше техники по железной дороге перебрасывать.
      - А в городе четыре железнодорожные ветки сходятся, - заметил Цыганков.
      - Вот вы, ребята, и соберите боевую команду, обучите бойцов минному делу, - распорядился командир. - Потом разделим подрывников на четыре группы и каждая будет отвечать за одну из веток "железки".
      - Я бы Валерку привлек, - предложил Яков.
      - У него пока другое задание, в городе, - сказал Даниил, - я от него весточку жду. Вопросы? А то мне пора с Настей медицинской частью заняться, госпиталь все никак не оборудуем.
      - Меня, Даня, племяши беспокоят, - сказала Оксана.
      - Озорничают? - нахмурился отец.
      - В том-то и дело, что нет! Яша рассмеялся.
      - Нашла себе заботу!
      - Не скажи, Яшка, а ты объясни.
      - Очень уж серьезно они втроем с Валеркиным Юркой ножики в цель кидают. Думаю, что надолго их этим не занять. А раз притихли, стало быть, что-то уже задумали.
      - Точно, - сказал Ларионов, - они мне уже план разведки предлагали.
      - Разведки? Вот, сопляки! - воскликнул Цыганков.
      - А ты себя в их возрасте вспомни, - предложила Ксанка, - нам в гражданскую столько же было. Мы в эти годы с атаманом Бурнашем воевали вовсю.
      - Ну, ты сравнила! - урезонил жену Яков. - Наш отряд Лютый разбил, и выбора не было.
      - Если их делом не занять - в разведку сбегут или похуже что выдумают.
      - Вот и бери их под свою команду, - сказал Даниил, - пусть с другими минному делу учатся, пригодится. По крайней мере, научатся взрывчатку уважать...
      За дверью загремело вдруг ведро, створка отлетела и в помещение ввалился Костя.
      - Лалионов тут?!
      - Что случилось, Костя?
      - Фасысты в Медянке, меня тетка Анисья послала! Они палтизан иссют!
      - Много их?
      - Селовек пятьдесят, два глузовика!
      - Вот и стрелковое оружие появилось, - сказал, вставая, Цыганков.
      - Я с тобой, - вскочила Оксана.
      - А я...
      - А ты, Коська, мне тут нужен, - опередил Даниил.
      - Да я и не военнообязанный, - молвил тот, была охота...
      * * *
      Сегодня их подняли на час раньше обычного, завтрак выдали сухим пайком и погрузили на машины. Капитан Краузе нервным движением постоянно поправлял на поясе кобуру и смотрел на часы. Славкин понял, что дело предстоит необычное. Грузовики выехали за город и по раскисшей дороге двигались медленно. Капитан ехал впереди на "Опеле", и пару раз легковую машину пришлось вытаскивать из грязи, в которую она ныряла по самое днище. Наконец колонна достигла какой-то станицы, солдатам было приказано окружить селение.
      Георгий Александрович пинком распахнул дверь и ворвался в сени. Следом за ним вбежал румын со "Шмайсером" наперевес.
      - Хальт! Руки вверх!
      В хате оказались старик и старуха. Она возилась на кухне, а дед подшивал валенки, готовясь к зиме.
      - Встать к стене! Оружие есть?
      - Да ты что, милок? Вот мое оружие, - старик показал Славкину "цыганскую" иглу.
      - Не дури, дед!
      Старик замолчал и встал к стене с поднятыми руками. Солдаты заглянули во все углы, перевернули кровать и сундуки, вытряхнули на пол содержимое шкафа и буфета. Давя каблуками подкованных сапог осколки посуды, Славкин с румыном вывели хозяев из дома и направились к площади. Там уже собралась изрядная толпа.
      Когда-то то же самое проделывали казаки второй сотни атамана Бурнаша, которыми командовал бывший хорунжий, после них - красные. А немцы, кстати, тоже здесь побывали в гражданскую. Многое пришлось перенести украинским селам, но Славкин надеялся, что это - последняя чистка. Как только сопротивление партизан будет сломлено, ни один солдат не будет врываться в мирный дом. Крестьяне будут пахать, администрация - управлять, а войска отправятся за море: в Англию и Америку.
      Сам Георгий Александрович, возможно, останется тут и построит себе усадьбу, такую же, каким был его спаленный большевиками дом.
      Пустые хаты стеречь смысла нет, и оцепление стянули на площадь. Место оратора, принадлежавшее когда-то и батьке атаману, заняли двое - капитан Краузе и переводчик. Капитан монотонно читал приказ немецкого командования, второй громко повторял по-русски:
      - Ми, зольдаты победоносной Германии, - переводчик говорил плохо, он был из немцев, ведь таким, как Славкин, фашисты доверяли только умирать за рейх, - освободили вас от большевик! Новый немецкий порядок справедливый для всех, кроме бандит! Вы будете работать и платить налог. Кто помогает партизанен, тому будет расстрел! Понимайт?..
      Толпа станичников, разделенная надвое, молчала. Меньшая часть, состоящая из мужчин более-менее работоспособного возраста, была окружена солдатами. Среди них оказался и "крестник" Славкина. Как понял Георгий Александрович, арестованные нужны немцам для работы на заводах и шахтах. Им обеспечен паек и ударный труд до конца войны на Востоке. Стало быть, несколько месяцев. Не слишком большое искупление за то, что люди так долго терпели коммунистический режим.
      Краузе ткнул пальцем в одного из стариков, к принудительным работам не пригодных.
      - Ты есть новый староста деревни. Будешь плёхо работать - расстрел. Имя?
      - Пряхин Василий Кузьмич будем.
      Немец записал трудное имя, шевеля в помощь губами. Затем отдал короткий приказ. Часть солдат навели на станичников оружие, а остальные стали загонять мужчин в один из грузовиков. Хорунжий в числе шести солдат оказался при них караульным. Другим солдатам пришлось набиться во второй грузовик поплотнее. Толпа станичников глухо заворчала, но напасть никто не решился. Капитан Краузе занял свое место в легковушке, и колонна тронулась в обратный путь. "Опель" впереди, за ним машина с арестованными, потом грузовик солдат. Славкин посмотрел на циферблат и с удивлением заметил, что вся операция заняла каких-то два часа. Сейчас было ровно двенадцать, отметил он, и в ту же секунду прогремел взрыв.
      6
      Все вокруг подпрыгнуло, и Славкин решил, что машина взорвалась. Но тут же он увидел объятый пламенем, развороченный грузовик с солдатами, значит, это была мина и мина управляемая, иначе он был бы уже на небесах. Из взорванной машины вываливались раненные и оглушенные солдаты, они вскидывали автоматы и стреляли наобум. Им отвечали одиночные винтовочные выстрелы. Станичники рванулись мимо него к выходу.
      - Хальт! - успел прорычать старший в карауле фельдфебель, но вдруг нечем стало дышать, все пространство в грузовике и снаружи заволокло дымом.
      Славкин перевалился через задний борт грузовика и скатился на обочину. За ним последовало еще несколько людей, среди них он разглядел одного немца, остальные были русскими.
      - Сюда! - крикнул Славкин, и вся группа в панике и дыму побежала по кювету в сторону деревни. Пули свистели вокруг, до слуха Георгия Александровича донеслись команды капитана, но, если партизаны повредили "Опель", то недолго капитану командовать осталось. Караульных мало, а остальные погибли во время взрыва или сразу после того, как оказались на дороге.
      Славкин вильнул в лес, но оттуда раздался выстрел. Сам не осознавая как, хорунжий добежал до деревни, но не по дороге, на которой уже появились зеваки из станицы, а краем леса. Перепрыгнув через невысокий плетень, Славкин добежал до стены дома, стоящего на самой окраине. Не переводя духа, Славкин нырнул в дом и осмотрелся. Хата на счастье оказалась пустой. Среди разбросанных по полу вещей Георгий Александрович выбрал рубаху, штаны и фуфайку, на ноги надел калоши. В таком виде он вернулся на дорогу, спрятав, конечно, в кустах оружие и форму. Недолго думая, он подвернувшимся камнем ударил себя по носу и упал в кювет, покрытый на дне грязью. Стрельба почти прекратилась, по крайней мере автоматных очередей больше слышно не было. Одиночные винтовочные выстрелы, очевидно, добивали остатки зондеркоманды.
      - Еще один!
      Славкина нашли быстро, он думал, что на прочесывание местности уйдет больше времени. Часы-то он забыл! Хорунжий, застонав, пошевелился, расстегнул ремешок немецких часов и утопил их в грязи.
      - Контуженный вроде... А ну, вставай, паря!
      Сильные руки подняли Славкина из кювета и повернули к свету. Он приоткрыл глаза и разглядел пару человек с винтовками, одетых так же, как теперь выглядел он.
      - Понимать? Слышишь?.. Давай его, Семен, на дорогу. - Партизаны подняли его на дорогу и усадили на сухое место.
      Славкин решил, что чем меньше он будет говорить, тем лучше. Но если мужички догадаются провести опознание, то отмолчаться ему не дадут.
      - Савелий! - раздался рядом женский крик, и чьи-то руки опять его обняли. - Нет, не Савелий, - поняла свою ошибку женщина. - Ты кто? У нас вроде такого не бывало.
      - Вот как? - партизаны все еще стояли рядом и немедленно заинтересовались незнакомцем. - Не ваш, значит, не деревенский? Тогда чей?
      Один из партизан сдернул с плеча винтовку и навел на Славкина, второй обыскал чужака, потом отошел в сторону и позвал:
      - Товарищ командир, сюда!
      К ним быстро подошел цыганского вида мужчина в красноармейской форме, но без погон. К нему присоединилась женщина в кожанке.
      - Что у тебя, Епанчинцев?
      - Неизвестный обнаружился, Яков Иванович. Местные жители его не признают.
      - Тебя как звать, хлопец? - наклонился к Славкину командир. - Откуда взялся?
      - Он что, контуженный? - спросила комиссарша.
      - Не знаю, товарищ Ларионова, в кювете нашли.
      Ксанка присела рядом с хорунжим.
      - Вы нас понимаете? Говорить можете?
      Славкин кивнул, изображая шоковое отупение. Что же делать? Попробовать захватить девку заложницей? Но у него даже ножа не осталось. Немого разыграть или психа? Цыган Яков и Ларионова, Ларионова... Ларионов - это же фамилия командира того самого партизанского отряда, значит, перед ним Мстители... Тогда он может сыграть. Шансы 50:50, но в случае успеха его ждет приз: он узнает, на чьей стороне служит один его старый знакомый.
      - Дайте покурить, то-товарищи, - вымолвил Георгий Александрович непривычное слово.
      - Ты отвечай, коли спрашивают, - со скрытой в голосе угрозой сказал Цыганков.
      - Я от Мещерякова...
      - От Валеры? Из города? - воскликнула Ксанка. - Как он там?
      - Нормально. Валерий Михайлович меня к партизанам послал, а фашисты на дороге поймали.
      - Тебя как зовут?
      - Владимир Петров.
      - Шахтер, что ли?
      - Ага. Мещеряков меня сюда послал...
      - К тетке Анисье, что ли? - уточнила Оксана.
      - К ней. Дайте закурить.
      Епанчинцев протянул Славкину папиросы, а Яша повернулся к жене.
      - Странно, почему Валерка послал человека в станицу?
      - Может, напрямую опасался? - предположила Ксанка. - Даня же говорил, что весточку от него ждет. Наверное, они так условились.
      - Что Мещеряков велел передать? - спросил цыган.
      - Только главному могу сказать, Даниилу Ларионову.
      - Ладно, в отряде разберемся. Епанчинцев, за связного головой отвечаешь. Устрой его на подводу.
      - Есть! - ответил тот и дал Славкину прикурить.
      - Оружие собрать, трупы закопать в лесу, приказал Яков.
      - Сколько раненых?
      - Трое, товарищ Цыганков.
      - На подводы. Машины?
      - Один грузовик, который мы дымовыми шашками обложили, цел, а остальное - металлолом.
      - Прицепите этот металлолом к грузовику, оттащите подальше от деревни и ветками завалите.
      Следов оставаться не должно. Если фашисты узнают, что их солдаты у Медянки погибли, станице не поздоровится...
      О Славкине забыли, чему он был несказанно рад. Покуривая, он смерил взглядом коренастую фигуру своего телохранителя. С таким справиться не просто. Впрочем, пока его держат за своего... Но в отряде ему никак показываться нельзя. Даже если он сумеет вести себя правдоподобно, Валерка и Данька наверняка на такой случай пароль заготовили. Без него самая лучшая игра ничего не стоит. Георгий Александрович уселся на указанную подводу и стал ждать отправления, поглядывая на небо. Хоть часов у него и не было, но и так ясно, что следы налета Мстители заметают уже втрое дольше, чем шел бой. Осенний день не длинен, дорога до лагеря займет еще время... Он что-нибудь да придумает. Теперь на его личный счет прибавились и капитан Краузе и новобранец-румын.
      - Трогай! - разнеслась команда и партизанский обоз покатил в лес, указывая Славкину, как, при случае, добраться до отряда неуловимых когда-то Мстителей.
      7
      До отряда обоз победителей дополз поздним вечером. Партизаны старались избегать главных дорог, где можно наскочить на фашистов, и двигались лесом или проселками.
      - Даня! Даня, мы вернулись! - улыбаясь, Ксанка вошла в штабную землянку.
      Ларионов вместе с незнакомым мужчиной разглядывали карту.
      - Это хорошо, - шагнул навстречу сестре Даниил. - Вижу, что все в порядке?
      - В полном порядке, товарищ командир, - доложил Цыганков, появляясь на пороге следом за женой. - Уничтожено пятьдесят фашистов и две машины. У нас трое легкораненых.
      - Машины мог и не уничтожать, - улыбнулся Даня, пожимая Яшкину руку.
      - Один грузовик удалось захватить, больше сорока автоматов и карабинов, правда, патронов маловато осталось, фрицы все небо изрешетили.
      - А самое главное, мы тебе у фашистов Валеркиного связного отбили! гордо сказала Оксана.
      - Как отбили? - Даниил переглянулся с мужчиной за столом. - Вот же он!
      - То есть... Не может быть! - испуг стер Ксанкину улыбку. Яшка, глянув на застывшее лицо командира, сорвал с плеча трофейный автомат и выбежал из землянки.
      - Он пароль сказал? - спросил Даниил.
      - Нет, - ответила сестра, - да мы с Яшей его не знаем, зачем?
      - Вот такие дела, Степан Матвеевич... Познакомьтесь, это моя сестра Ксанка.
      Старый рабочий встал из-за стола и протянул руку.
      - Можно просто Матвеич, меня так все кличут. Ксанка кивнула и села на лавку. Она так радовалась, что все прошло хорошо...
      - Нет его, - вернулся злой запыхавшийся Яков. - Утек, сволочь. И Епанчинцева нет вместе с подводой. Они ехали в хвосте, а как стемнело, никто больше их не видел. Я послал ребят прочесать лес, но ночью...
      - Утром прочешешь со своими чекистами весь путь, по которому двигались от Медянки. Если следы остались - убрать.
      - Есть.
      - За то, что врага проморгали, вы свое получите, сейчас об этом не время говорить. На рассвете Степану Матвеевичу возвращаться в город, так что надо нам с группой Мещерякова все детали плана согласовать... Яша, кликни Костьку, он нам понадобится.
      Цыганков нашел Сапрыкина в землянке, где жили младшие Ларионовы и Юрка Мещеряков. Рассказ о блатных приключениях был в самом разгаре, глаза подростков туманила мечта о подвигах и победах. Чем головы забивают! Яше не нравился самоуверенный картавый парень, таких, как он, цыган своими руками в тюрьму провожал. Сидел бы сейчас на нарах и этот оратор, не окажись он пропавшим братом Насти. Данька спас его от участи мелкого карманника, устроил на работу, но Яшка по-прежнему ему не доверял. Глупо, что он сам поднимает у ребятни авторитет Коськи, приглашая на совет.
      - Пойдем, Кирпич, - оборвал разговор Цыганков, - командир зовет.
      - А мы? - с вызовом спросила Натка.
      - А вам спать пола, - ухмыльнулся, вставая, Сапрыкин.
      - Это им задаром не пройдет, - пообещал Юрка после ухода взрослых и нырнул следом за ними в ночную тьму.
      * * *
      Наутро вместе с Матвеичем в город ушел Костя Сапрыкин. До городской черты их доставили на подводе, а там Кирпич провел рабочего мимо всех немецких постов так, что и аусвайс предъявлять не потребовалось. Там они расстались. Кирпич занялся "кое-какими делами", а Матвеич должен был обо всем доложиться Мещерякову.
      На следующий день Сапрыкин стоял на перекрестке Одесской и Пушкина, подальше от здания детдома, куда его несколько раз оттаскивала когда-то чекистка Оксана Ларионова, ставшая потом ему теткой. А вот и ее помощничек по этому черному делу. Рядом с Костей затормозил "Мерседес" и из него высунулся Валерий Мещеряков.