С т о л я р о в. Точно.
      Б а к л а н о в. Ты это словно в укор говоришь.
      С т о л я р о в. Ты-то прежний, да спрос с тебя не прежний. И власть большая дана. Ушибешь - не заметишь.
      Б а к л а н о в. Что же я, по-твоему, - хуже стал?
      С т о л я р о в. Нет, не хуже. Просто ты сам себя никак догнать не можешь.
      Б а к л а н о в. Постой, как ты сказал? Нет, не понял. Больно мудрено. А иди ты к богу в рай. Поучать меня захотел?
      С т о л я р о в. И в мыслях не было. (Встал.) Разрешите быть свободным?
      Б а к л а н о в. Егор, не зли меня. Не выводи из себя. Почему это - как с людьми по-хорошему, они же над тобой смеются? И она надо мной посмеялась... Погодите, вы еще у меня попляшете. Ершова!!!
      С т о л я р о в. Я пошел.
      Б а к л а н о в. И уйди к черту. Не вводи в грех.
      Столяров отошел, оставив Бакланова в мрачном
      раздумье. Он не замечает, как подошла Ершова, молча
      поставила перед ним поднос с селедочницей и неполным
      стаканом водки и так же неслышно ушла. Пауза.
      Бакланов заметил стакан, взял в руки, с отвращением
      понюхал и поставил обратно. Затем оглянулся на
      Столярова, сидящего с деланно безразличным видом на
      подоконнике дежурной комнаты, и поманил его к себе.
      С т о л я р о в (подошел). Слушаю, товарищ капитан третьего...
      Б а к л а н о в (обнял Столярова за плечи, пристально посмотрел в глаза, прижал к себе и поцеловал. Затем сразу повеселел. Завопил радостно). Ершова! (И когда та появилась на крыльце.) Заберите это все. Давайте сюда свой омлет. Быстро.
      Е р ш о в а (ее голос дрожит). Да уж он простыл, наверно. Подогреть?
      Б а к л а н о в. Не надо. Стойте. Что я вам еще хотел сказать? Да! Это вы нашивки мне перешили? Ясно. Очень красиво. Прямо замечательно. Спасибо, Маруся.
      Занавес
      Действие третье
      Вечер того же дня. Просторная скупо обставленная
      комната в строении дачного типа. Стол, пара стульев,
      кожаная кушетка, стеклянная горка с хирургическими
      инструментами. Это кабинет главного врача. Только
      кресло-качалка и изящные занавески несколько нарушают
      этот суровый стандарт и говорят о стремлении создать
      некоторый уют.
      Окна и стеклянная дверь выходят на открытую террасу.
      Другая дверь, маленькая, выкрашенная в белую краску,
      соединяет кабинет с приемным покоем. За столом 
      Лебедева. Она в белом халате и такой же косынке.
      Левин слегка покачивается в кресле. На нем
      белоснежная рубашка, твердый воротничок и черный
      шелковый галстук. Его тужурка висит на спинке стула.
      Сумерки. Снаружи доносятся звуки гитары и приятный
      мужской голос. Затем раздается треск, переходящий в
      пыхтение, и дрожащим светом вспыхивает настольная
      лампа.
      Л е б е д е в а (быстро выключила лампу). Придется опустить шторы.
      Л е в и н. Обидно. Хороший вечер.
      Л е б е д е в а. Можно не зажигать.
      Л е в и н. Делай как хочешь, дружок. Я тебя и так вижу. (Пауза.) Ты никого не ждешь?
      Л е б е д е в а. Может быть, зайдет Одноруков.
      Л е в и н. Кто это?
      Л е б е д е в а. Новый заместитель по хозяйству. Мы с ним уже поругались.
      Л е в и н. Варвара, ты становишься сварливой.
      Л е б е д е в а. Я была совершенно права. Стоило адских трудов наладить здесь электролечение. Сегодня он чуть не сорвал мне процедуры.
      Л е в и н. Почему?
      Л е б е д е в а. Потому что - вот... (Постучала по столу.) Заявил, что преступно из-за одного раненого запускать днем двигатель и жечь горючее, которое нужно фронту. Поражаюсь, что еще есть люди, которым нужно доказывать, что человек стоит дороже, чем ведро трофейного мазута. Конечно, я устроила скандал, и ток дали.
      Л е в и н. Нагрубила, наверное.
      Л е б е д е в а. Да уж отвела душу. Теперь самой жалко. Он ведь не злой человек. Даже не очень глупый. Только думает как-то по-особому. Словами, а не мыслями.
      Л е в и н. У тебя сейчас немного раненых?
      Л е б е д е в а. Один. И того скоро выпишу.
      Л е в и н. Отдыхаешь?
      Л е б е д е в а. Это не надолго. Скоро опять негде будет ставить койки. (Вздохнула.) Ты извини, что я такая скучная сегодня.
      Л е в и н. Пожалуйста. Я сам не очень веселый.
      Л е б е д е в а. Почему?
      Л е в и н. Не знаю. Утомительный день.
      Л е б е д е в а. Как твой немец?
      Л е в и н. Дал очень ценные показания.
      Л е б е д е в а. Ты очень странно говорил с ним там, на острове. Мне показалось даже, что вы встречаетесь не первый раз.
      Л е в и н. Угадала.
      Л е б е д е в а. Безумно интересно. Но ты, как всегда, ничего не расскажешь?
      Л е в и н. Нет, почему же... Могу.
      Л е б е д е в а. Ты знал его раньше?
      Л е в и н. И ты.
      Л е б е д е в а. Я?
      Л е в и н. Ты помнишь доктора Виземана?
      Л е б е д е в а. Виземан, Виземан... Он жил на Загородном? Его звали... погоди, я сейчас скажу...
      Л е в и н. Генрих Федорович.
      Л е б е д е в а. Постой, я сама... Верно - Генрих Федорович. Небольшого роста, с пышными седыми усами, в золотых очках...
      Л е в и н. Попробуй вызвать в своей памяти одну идиллическую картинку прошлого, и тогда ты все поймешь. Гостиная. Зеленый бисерный абажур. Гипсовая маска Бетховена над шредеровским роялем...
      Л е б е д е в а. Это было очень давно. Я была девчонкой.
      Л е в и н. В течение многих лет трое пожилых людей, все трое - врачи, регулярно, раз в неделю, собирались под зеленым абажуром и музицировали. Играли Гайдна, Мендельсона, Чайковского. На рояле играл твой покойный отец Михаил Петрович, на скрипке мой старик Иосиф Самойлович, которого теперь тоже нет в живых. На виолончели играл хозяин дома. Затем переходили в столовую, где Елена Густавовна поила чаем с очень вкусным штруделем. Помнишь?
      Л е б е д е в а. Помню.
      Л е в и н. В двадцать пятом году Елена Густавовна умерла от родов. Родился мальчик, которому было дано имя в честь великого немецкого поэта Вольфганг.
      Л е б е д е в а. Помню мальчика. Я держала его на руках. Слушай. Левин... Это - он?
      Л е в и н. Да.
      Л е б е д е в а. Ты уверен?
      Л е в и н. Слушай дальше. В тридцатом году старик Виземанн получил небольшое наследство и уехал в Германию. Его отговаривали, но старик, помнится, сказал: "Мальчик должен знать свою родину, а порядочным человеком можно быть везде". Мальчику было тогда пять лет. Перед войной, будучи в Штеттине, я разыскал дом доктора Виземанна.
      Л е б е д е в а. Ты был в Штеттине?
      Л е в и н. Не задавай лишних вопросов. Конечно, я навел справки. Оказалось, старика увезли в гестапо. Этого можно было ожидать: двенадцать лет он дышал одним воздухом с нами. То, что творилось в Германии, казалось ему варварством. Он был осторожен, но на него все-таки донесли. Теперь я знаю кто.
      Л е б е д е в а. Сын?
      Л е в и н. Фашистами не родятся. Их делают.
      Л е б е д е в а. А потом сын доносит на отца. Ужасно. (Вздрогнула, как от брезгливого чувства.)
      Л е в и н. Рядовой случай.
      Л е б е д е в а. Я тоже давно перестала удивляться. Но меня убивает наглядность. Тот самый мальчик! (Пожала плечами.) Фашист, родившийся в Штеттине, - это еще как-то укладывается в сознании. Даже в Лондоне или Чикаго. Но фашист, родившийся в Ленинграде, - в этом есть что-то бесконечно оскорбительное.
      Л е в и н. Жизнь полна парадоксов.
      Л е б е д е в а (тряхнула головой). Ладно, к черту! Хочешь чаю?
      Л е в и н. Хочу.
      Л е б е д е в а (встала, включает электрочайник). Ты извини, что я тебе сразу не предложила. Сегодня я очень невнимательна.
      Л е в и н. В таком случае проверь, есть ли в чайнике вода.
      Л е б е д е в а (заглянула в чайник). Конечно, нет. Что такое - почему у меня все из рук валится?
      Л е в и н. Забыл спросить. Как ты рассталась с Баклановым?
      Л е б е д е в а. Можешь быть спокоен - я не стала с ним вступать в объяснения. И - прошу тебя - не будем больше говорить о нем. Меня во всяком случае, эта тема не волнует. (Звонит в колокольчик.)
      Т а и с и я  И в а н о в н а (приоткрыла дверь. Это пожилая квадратная женщина с голосом ворчливого ребенка. Одета в халат и чепчик. Она вольнонаемная и поэтому не слишком разбирается в вопросах субординации). Ты что, Варя?
      Л е в и н. Здравствуйте. Таисия Ивановна.
      Т а и с и я  И в а н о в н а. Здравствуй. Опять приехал? (Лебедевой.) А вчера-то... Уж он так тебя ждал, так ждал...
      Л е б е д е в а. Ладно, нянька. Принеси-ка водички. Полчайника.
      Т а и с и я  И в а н о в н а. Максимушка к тебе просится. Душу вытянул. Я не пускаю.
      Л е в и н. Кто это - Максимушка?
      Л е б е д е в а. Капитан-лейтенант Волчок, мой единственный пациент.
      Т а и с и я  И в а н о в н а. Замучился совсем. И меня замучил. Конечно, скучно одному. Сегодня пристал: "Расскажи, нянька, сказку. Раз ты нянька, должна уметь сказки говорить". А я их и не помню совсем.
      В о л ч о к (деликатно постучал, затем приоткрыл дверь). Разрешите?
      Т а и с и я  И в а н о в н а (уходя). Пусти уж его. На минуточку.
      В о л ч о к (вошел. Он в сером халате, на голове морская фуражка. У него веселые глаза очень общительного человека. В руках огромная пачка книг). Здравствуйте, Варвара Михайловна. Здравия желаю, товарищ подполковник.
      Л е б е д е в а. Мы уже здоровались сегодня. Вам что, Максим Федорович?
      В о л ч о к. А вы сами велели вечером зайти.
      Л е б е д е в а. Не помню.
      В о л ч о к. Точно. Утром, на электризации. Я вам про нашего комдива начал рассказывать, да майор Одноруков помешал. Вы и сказали: "Заходите, Максим Федорович, вечерком и все мне тогда про него подробно расскажете".
      Левин отвернулся, чтоб скрыть улыбку.
      Л е б е д е в а (смущена). Да, что-то припоминаю. Простите, сейчас я занята.
      В о л ч о к (со вздохом). Жалко. Очень поговорить хочется.
      Л е б е д е в а. Вы почитайте. Неужели все прочли?
      В о л ч о к (обрушивает книги на стол). Все, подчистую. Апулея. Хемингуэя. "Тихий Дон". Тарле - "Наполеон". Стихотворения Блока. Теперь "Общую патологию" одолеваю. Со скрипом идет, не очень понятно. Вот, например, такой вопрос...
      Л е б е д е в а. Потом, потом.
      В о л ч о к. Вот тут сказано... Прошу прощения, товарищ подполковник, один только вопросик. (Читает.) "Если процесс заживления протекает нормально, на восьмой-десятый день после снятия швов допускается изменение стационарного режима...". Ага! Вот! А вы меня держите.
      Л е б е д е в а. А контузия? Ничего, ничего. Потерпите.
      В о л ч о к. Потерпите! Этак война кончится. Золотое время уходит.
      Л е в и н. Скучаете?
      В о л ч о к. Сил моих нет, товарищ подполковник. Неделю целую один как перст. Третьего дня привезли одного чесоточного - лихо в шашки играл. Вчера - готово дело - выписали. Это жизнь?
      Т а и с и я  И в а н о в н а (вернулась с чайником). Все жалуешься? Капризный стал, не приведи бог. Как маленький.
      Л е б е д е в а. Что же мне с вами делать? Ну, хотите, грех на душу возьму, портвейна лечебного пропишу?
      Т а и с и я  И в а н о в н а. Сколько ему? Сто?
      Л е б е д е в а. Двести. Каждый день к ужину. И - марш!
      В о л ч о к (обиженно). Что я вам, алкоголик какой-нибудь, чтоб в одиночку, не чокнувшись с хорошим человеком, вино потягивать? В компании давайте, я вам литр уберу...
      Т а и с и я  И в а н о в н а. Иди, иди. Покоя от тебя нет. (Выпроваживает его и уходит.)
      Пауза.
      Л е б е д е в а. Не понимаю, чему ты радуешься?
      Л е в и н. Я? Ничуть.
      Л е б е д е в а. Как будто я не вижу. (Вызывающе.) Следователь! Воображает, что поймал меня с поличным. А я и не думаю отрицать. Да, да, да. Все верно. Он его заместитель. Я говорила с ним о нем. Это еще ровно ничего не значит.
      Л е в и н. Прежде всего - уточним. Кто чей заместитель? О ком - о нем?
      Л е б е д е в а. Не притворяйся бестолковым. Волчок - заместитель Бакланова.
      Л е в и н. Ага! Теперь я понял. И ты говорила с ним... о ком?
      Л е б е д е в а. О Бакланове.
      Л е в и н. Ага! Ну вот, теперь я хоть понимаю, о ком идет речь. Так что ты хотела сказать?
      Л е б е д е в а. Я ничего не хотела. Это ты что-то собирался сказать.
      Л е в и н. Разве? Не помню.
      Л е б е д е в а. Санька, я тебя сейчас ударю.
      Л е в и н. За что?
      Л е б е д е в а. Ты отлично понимаешь. Нет, серьезно. Ты глуп, если придаешь этому хоть какое-нибудь значение. Мне этот человек совершенно безразличен, даже неприятен.
      Л е в и н. Какой человек? Волчок?
      Л е б е д е в а. Бакланов. Не смей меня дразнить. И если я разговаривала о нем с Максимом Федоровичем, то это еще не дает тебе права издеваться. Я всегда считала, что не так уж плохо разбираюсь в людях, и, естественно, мне хочется понять, как я могла так глупо ошибиться. В госпитале он выглядел совсем иначе. Мне казалось, что он умен, талантлив, смел, независим... Этакий самородок.
      Л е в и н. Он и есть самородок. В хороших руках он отшлифуется, и в нем заблестят новые грани. Вообще, он мне нравится.
      Л е б е д е в а. Перестань. Не говори вздора. Отвратительно самодовольный пошляк. Абсолютно примитивный.
      Левин тихонько свистнул.
      Не свисти. Где ты воспитывался? (Пауза.) Что ты этим хочешь сказать?
      Л е в и н. Варвара, ты влюблена.
      Л е б е д е в а. Я привыкла думать, что вы умнее.
      Л е в и н. Ты влюблена по уши. Противно глядеть, до чего ты влюблена.
      Л е б е д е в а. Если ты еще хоть раз скажешь это слово - я уйду. Оставайся один. Как ты смеешь мне не верить? Если ты не веришь мне в таких пустяках, это значит... значит, что ты меня совсем не уважаешь. (Вдруг расплакалась.)
      Л е в и н (вскочил). Варюша, что ты? Ну, прости. Что с тобой?
      Л е б е д е в а (быстро справилась со слезами). Ничего. Нервы. Ты не забывай - скоро четыре года... А я все-таки не мужик. Я устала, понимаешь?
      Л е в и н (гладит ее по голове). Держись, Варька. Ты же сильная.
      Л е б е д е в а. Я устала. Ты попал в случайное затишье, а то ведь каждый день, каждый день... Кругом кровь, грязь, ругань, страдание... С утра до ночи режешь, как мясник, пока не отупеешь и не свалишься. Я огрубела, стала бесчувственной - и рада. Так легче...
      Л е в и н. Это пройдет. Ты отдохнешь и будешь опять прежней. Нет, прежней ты уже не будешь. Ты будешь лучше.
      Л е б е д е в а. Ужасно хочется покоя... и счастья. Женщине трудно одной. (Улыбнулась.) Вот выйду за тебя замуж...
      Л е в и н. Меня уже не спрашивают.
      Л е б е д е в а (удивленно подняла на него глаза). Ты не хочешь?
      Л е в и н. Не уверен.
      Л е б е д е в а. Постой! Как ты смеешь так разговаривать? Ты, что же, не женился бы на мне, если бы я согласилась?
      Л е в и н. Думаю, что нет.
      Л е б е д е в а. Вот это мило! Я тебе уже не нравлюсь?
      Л е в и н. Нравишься.
      Л е б е д е в а. Я тебя отказываюсь понимать. Может быть, я тебе вообще не нужна? Не пойми, что я навязываюсь. Мне просто любопытно.
      Л е в и н. Видишь ли... Мне скоро пятьдесят лет, и я никогда не был женат. Всю жизнь меня носило из города в город, из страны в страну, и я никогда не принадлежал самому себе. Теперь, как никогда, мне хочется, чтоб у меня была семья, хочется личного счастья. Я люблю тебя уже десять лет. Но к пятидесяти годам становишься мудрее. Начинаешь понимать, что жить с женщиной, которая тебя не любит, в общем ничуть не радостней, чем с женщиной, которую ты не любишь.
      Л е б е д е в а. Почему же ты не ушел от меня? Значит, ты ждал чего-то? На что-то надеялся?
      Л е в и н. Всякому, кто любит, свойственно надеяться на чудо. Но чуда не произошло. Ты просто устала. Это пройдет.
      Л е б е д е в а. Вероятно, ты прав. Иногда я становлюсь страшной эгоисткой. Простил?
      Л е в и н. На правах дружбы я разрешаю тебе эгоизм. Все влюбленные эгоисты.
      Л е б е д е в а. Опять? Зачем ты хочешь убедить меня в том, чего нет? (Пауза.) Жаль, ты не видел, как я его отделала на прощанье. Он будет обегать меня за версту.
      Л е в и н. А если он все-таки появится?
      Л е б е д е в а. Выгоню.
      Стук в дверь.
      Т а и с и я (вошла). Майор пришел.
      Л е б е д е в а. Вот уж некстати. (Левину.) Я тебе говорила Одноруков.
      Т а и с и я. Одноруков-то еще из городу не ворочался. Незнакомый какой-то.
      Л е б е д е в а (вздрогнула). Незнакомый?
      Т а и с и я. А может, и видела где...
      Л е б е д е в а. Майор?
      Т а и с и я. А может, и не майор. Морской.
      Л е б е д е в а. Левин, милый... Это он. (Таисии.) Меня нет.
      Т а и с и я. Вот еще! Говорила бы раньше.
      Л е б е д е в а. Все равно. Не пускай.
      Т а и с и я. Еще чего? Не пускай! Такой мужчина! Да он меня пальцем...
      Л е б е д е в а. Иди, иди. Не разговаривай.
      Таисия, качая головой, ушла.
      Л е в и н (встал, надел тужурку). Я думаю, мне лучше уйти.
      Л е б е д е в а. Если ты мне хоть немножко друг, ты никуда не уйдешь. И поможешь от него избавиться.
      Л е в и н (садится). Каким образом?
      Л е б е д е в а. Неужели я должна учить подполковника, как защитить женщину?
      Л е в и н. Хорошо, хорошо. Успокойся.
      Из-за стены отчетливо слышно: "Отстань, говорю,
      старая. Отцепись". Затем дверь распахнулась.
      Б а к л а н о в (в дверях). Ага, вы здесь? Мне нужно с вами говорить.
      Л е в и н (вяло). Товарищ капитан третьего ранга, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что вы находитесь в присутствии подполковника.
      Б а к л а н о в (удивлен). Разрешите обратиться к капитану Лебедевой, товарищ подполковник?
      Л е в и н. Нет. Не разрешу. (Пауза.) Уходя, прикройте, пожалуйста, как следует дверь. Очень сквозит.
      Бакланов вспыхнул, но вовремя сдержался. В бешенстве
      выскочил из кабинета, хлопнув дверью.
      Л е б е д е в а. Левин, ты прелесть.
      Л е в и н. Ты заставляешь меня делать глупости.
      Л е б е д е в а. Как ты думаешь - ушел он?
      Л е в и н. Сомнительно.
      За стеной грохот, звон разбитого стекла и испуганный
      вскрик Таисии.
      Л е б е д е в а. Господи!
      Л е в и н. Он еще здесь. Это несомненно.
      Т а и с и я (вошла). Ну вот... Говорила я.
      Л е б е д е в а. Что случилось, нянька?
      Т а и с и я. Майор поранился. Перевязывай теперь.
      Л е б е д е в а. Ничего не понимаю.
      Т а и с и я. Выскочил, сел на стол и сидит. Я говорю - уходи, здесь прием на покой, а ожидальни нет. Вдруг он кулачищем по столу как треснет стекло зеркальное вдрызг. И руку себе раскровянил.
      Л е б е д е в а (вскочила). Идиот! Еще подхватит инфекцию. (Выбежала.)
      Таисия заковыляла за ней. Левин, улыбаясь,
      неторопливо встал, вынул портсигар и вышел курить на
      террасу. На секунду комната пуста. Затем Лебедева
      возвращается, таща за собой Бакланова. Его левая рука
      окровавлена, но это его, по-видимому, не слишком
      расстраивает.
      Б а к л а н о в. Осторожно, часы раздавите.
      Л е б е д е в а (отпустила его руку). Ну-с? Что это за дикие фокусы? Отвечайте. (В отчаянии.) Он еще смеется!
      Б а к л а н о в. Так, может быть, все-таки поговорим?
      Л е б е д е в а. Не желаю я с вами разговаривать.
      Б а к л а н о в. Как хотите. Я один говорить буду.
      Л е б е д е в а. А я не стану слушать. (Спустила шторы, включила верхний свет, схватила чайник и подошла к тазу.) Идите сюда. Снимите часы. Засучите рукав. Держите руку над тазом.
      Б а к л а н о в. Ой! Горячо.
      Л е б е д е в а. Терпите. Нельзя быть таким нетерпеливым. (Рассматривает руку.) Кажется, благополучно, осколков нет. Нечего улыбаться. Ведете себя отвратительно. За такие глупости в военное время по головке не гладят. В сорок первом году у нас в морской пехоте на моих глазах расстреляли перед строем одного такого умника. Уверяю вас, никто о нем не пожалел.
      Б а к л а н о в. Еще скажите: "Ваша кровь принадлежит народу".
      Л е б е д е в а. И скажу. Кстати, совсем не глупая мысль.
      Б а к л а н о в. Всякая умная мысль хороша на своем месте. Я, Варвара Михайловна, за свою родину отдал крови без малого ведра полтора. И если довелось пролить десять грамм по собственной дурости, то, разрешите, уж как-нибудь без нравоучений.
      Л е б е д е в а. Вы зачем сюда явились? Грубить? (Вынула из горки баночки с йодом и коллодием.) Держите руку. Вот так, а то мне не видно. (Щедро мазнула йодом.) Что? Разве больно?
      Б а к л а н о в (сморщился). Еще бы не больно.
      Л е б е д е в а. Вот и хорошо, что больно. Очень рада (Мазнула еще.) Женщины гораздо лучше переносят боль. Подождите, я еще коллодием залью.
      Б а к л а н о в. Щипать будет?
      Л е б е д е в а. Обязательно.
      Б а к л а н о в. За что вы на меня так сердитесь?
      Л е б е д е в а. Вы меня об этом уже спрашивали. Я совсем не сержусь на вас.
      Б а к л а н о в. Нет, сердитесь. Только не пойму, за что.
      Л е б е д е в а (мазнула коллодием). Щиплет?
      Б а к л а н о в (не очень искренне). Н-нет.
      Л е б е д е в а. Удивительно. Должно щипать.
      Б а к л а н о в. Сначала-то я подумал... Ну да ладно. Не стоит.
      Л е б е д е в а. Нет уж, говорите, если начали.
      Б а к л а н о в. Откровенно сказать, подумал, что вы от меня вчера другого ждали, а я, как теленок, уши развесил. Ну, а женщине это обидно бывает.
      Л е б е д е в а. Какая гадость. Уж не сознавались бы.
      Б а к л а н о в. А вот теперь только посмотрел на вас и сам чувствую, что нехорошо. А что - врать лучше?
      Л е б е д е в а. А вы никогда не лжете?
      Б а к л а н о в. Редко.
      Л е б е д е в а. Можете вы мне совершенно честно ответить? Помните, я собралась уходить, а вы сказали, что нажмете кнопку... Вы бы нажали?
      Бакланов кивнул головой.
      Послушайте, вы чудовищно рисковали.
      Б а к л а н о в. А я так считал, что риск самый ничтожный.
      Л е б е д е в а. Значит, все это неправда про боевую тревогу?
      Б а к л а н о в. Почему неправда? Все точно.
      Л е б е д е в а. До сих пор не понимаю, на что вы рассчитывали?
      Б а к л а н о в. Расчет самый простой. Приходит ко мне женщина, не с ветру откуда-нибудь, а капитан Балтийского флота, советский офицер, значит, соображает, что к чему. Сама она такого хамства нипочем не сделает, стало быть, и меня удержит.
      Л е б е д е в а (смеется). Выходит, я должна благодарить вас за доверие? Впрочем, мы квиты.
      Б а к л а н о в. Почему?
      Л е б е д е в а. Я вам тогда же отплатила доверием за доверие. Когда я предложила вам выбор - вы помните?
      Б а к л а н о в. Еще бы.
      Л е б е д е в а. Я тоже верила в то, что вы меня не подведете.
      Б а к л а н о в. Правда?
      Л е б е д е в а. По крайней мере мне так казалось.
      Б а к л а н о в. Спасибо.
      Л е б е д е в а. Не благодарите. С меня хватит экспериментов. Еще раз я бы не рискнула. Не трогайте ранку грязными пальцами. Сейчас я вам забинтую.
      Б а к л а н о в. Почему вы так ко мне переменились?
      Л е б е д е в а. Я? Нет. Вы, Сергей Романович, недавно хорошую фразу сказали. Не знаю, помните ли вы, а мне она запала. "Люблю, чтоб все было первый сорт". Вот и у меня такой же характер. В жизни не хотела ничего ни чужого, ни лишнего. А хорошего - хочу. Красоты - хочу. И любви хочу настоящей. И мне не хочется прожить свою жизнь кое-как. Мне кажется, что я могла бы очень сильно любить и быть для любимого еще долго интересной и всегда новой, такой, какой я умею быть для своих друзей, только еще в тысячу раз ближе. И мне горько думать, что человек, которого я полюблю, может пройти мимо всего, чем жаждет одарить его мое сердце, и увидит во мне только не первой свежести бабу. Вместо того чтоб расцвесть, я завяну, буду скучна, и он будет прав, если бросит меня через неделю. Сейчас у меня есть работа, которую я обожаю, хотя она выматывает у меня все силы, есть несколько друзей, я спокойна и почти счастлива. И когда в мою жизнь вторгается что-то третьесортное, ненастоящее - я защищаюсь. Я не мирюсь на малом, Сергей Романович, и никогда не помирюсь. Я хирург не только по ремеслу, но и по убеждению. Если вижу, что гнило, - режу.
      Б а к л а н о в. Понимаю.
      Л е б е д е в а (вздохнула). Ничего-то вы не понимаете. Давайте я забинтую вам руку.
      Б а к л а н о в. Это вы хорошо сказали. Очень хорошо. Только напрасно вы думаете, что я вас не понимаю. Я и гвардейцам своим про то же толкую. Рассказывал я вам, как я вместо Однорукова доклад делал? Так я этим и закончил: "Что значит быть гвардейцем? Это значит, на малом не мирись, с судьбой не торгуйся, все отдай, ничего не проси, а за народом ничего не пропадет, позора не простят, добра не забудут". Ужасно мне хлопали. Эх есть у меня одна мечта... Только вы не смейтесь.
      Л е б е д е в а (делая перевязку). Постараюсь.
      Б а к л а н о в. Вот кончим войну, сыграем победу - демобилизуюсь. И буду проситься на работу в район. Самый захудалый выберу, такой, от которого на всю область срамота. Условие - ребят своих беру человек пять. Максима - в райком, сам на исполком сяду, Павло Колодуба - в земотдел, Гургена - в райторг. Взял бы Егора на просвещение, да не пойдет - кадровик, военная косточка. А месяцев через восемь или, для верности, через годик - милости прошу. Посмотрите.
      Л е б е д е в а. На что?
      Б а к л а н о в. На гвардейский район. Меньше не помирюсь.
      Л е б е д е в а (улыбается). Ужасный вы все-таки ребенок. А разве бывают гвардейские районы?
      Б а к л а н о в. Нет - так будет. Зачем спорить - увидите. Как въедете - по дороге узнаете. Вымощу, только газуй. В земле обязательно пороюсь, может, залежи какие открою. А уж порядок наведу, как у себя на дивизионе - ни баловства, ни воровства... И вообще - выходите-ка за меня замуж.
      Л е б е д е в а. Что?
      Б а к л а н о в. То, что слышите. Больницу вам выстрою - командуйте. А года через два, чем черт не шутит, мы еще с вами в краевом масштабе заворачивать будем.
      Л е б е д е в а. Шутите, надеюсь.
      Б а к л а н о в. Зачем же шутить. Уж если я что сказал, то от слов своих не прячусь. Идет?
      Л е б е д е в а. Не болтайте вздора. Держите руку как следует.
      Б а к л а н о в. Сами же говорите - настоящего хочу. Так чего же вам лучше? А шутить у меня нимало охоты нет, потому что женатый человек не свободный, а я за свою свободу не на шутку держусь.
      Л е б е д е в а. Великолепно. Командир принял решение. А меня уже не спрашивают? Почему вы так уверены, что мне нужна ваша свобода, которой вы так дорожите? Нет, дорогой Сергей Романович, замуж я за вас не пойду.
      Б а к л а н о в. Пойдете.
      Л е б е д е в а. Послушайте...
      Б а к л а н о в. А я говорю - пойдете. Голову себе сломаю, а будет по-моему. И никуда вы от меня не денетесь.
      Л е б е д е в а. Ну, хватит! Сыта по горло. (Звонит.) Нянька!
      Б а к л а н о в. Прикажете метлой гнать?
      Л е б е д е в а. Нет, зачем же. Разговор перестал быть занимательным, и я вспомнила, что у меня есть еще другие обязанности. (Вошедшей Таисии.) Вот. Перевяжи товарища. Я буду в рентгеновском. Если вернется майор Одноруков постучи ко мне. (Ушла.)
      Пауза.
      Т а и с и я. Ну? Зачем стекло разбил? Хорошо это? Стекло казенное денег стоит.
      Б а к л а н о в. Не вяжись, старая. Тоже - денег стоит! (Выбросил из кармана несколько бумажек.) Хватит, что ли?
      Т а и с и я. Эва! Размахался! На кой же этакую прорву? И не мне это надо, а майору, под квитанцию. Товарищу Однорукову.
      Б а к л а н о в (в ужасе). И тут Одноруков? По пятам ходит.
      Л е в и н (вернулся с террасы). Варвары Михайловны нет?
      Т а и с и я. Вышла.
      Л е в и н. Спасибо.
      Пауза.
      Б а к л а н о в. Некрасиво, товарищ подполковник.
      Л е в и н (обернулся). Некрасиво? А точнее - что именно?
      Б а к л а н о в. Ладно, нянька. Спасибо.
      Таисия вышла.
      Не по-хорошему вы со мной обошлись. Конечно, вы по званию старше, ваших законных прав от вас никто не отнимает. Но в личном вопросе я свое старшинство всегда в карман спрячу. Перед женщиной мы все равны. Нехорошо. Я ведь не мальчик. Вот (показывает на грудь). Заслужите-ка.
      Л е в и н. Я готов признать, что вел себя неудачно. Действительно, есть случаи, когда не следует считаться званиями. Только если уж хотите быть до конца справедливым, согласитесь - орденами тоже. Кстати, орденов у меня не меньше, разница лишь в том, что вы получили свои в четыре года, а я - за двадцать семь.
      Б а к л а н о в. И не носите?
      Л е в и н. Разные профессии - разные традиции. На вашем дивизионе есть обычай идти в бой обязательно в парадном кителе и при всех орденах. Прекрасный обычай. А когда получает орден разведчик, об этом не всегда бывает в газетах.
      Б а к л а н о в. Прошу прощения.
      Л е в и н. И вас прошу извинить меня. Вообще, нам пора покончить с недоразумением. Вам угодно видеть во мне соперника. К моему глубочайшему сожалению, дело обстоит не так. Я не обязан посвящать вас в свои отношения с Варварой Михайловной, но считаю не лишним, чтобы вы знали о нашей давней и прочной дружбе. Варвара Михайловна, по моему глубокому убеждению, человек незаурядный, чистой души и большого сердца...
      Б а к л а н о в. Зачем вы мне об этом говорите?
      Л е в и н. А вот зачем: если вы любите Варвару Михайловну, я даже, если бы хотел, не могу вам в этом помешать. Но всякий человек, который попытался бы причинить ей незаслуженную боль или отнестись без должного уважения, немедленно наживает во мне злейшего врага.
      Б а к л а н о в. Зачем вы все это мне говорите?
      Л е в и н. Значит, есть основания.
      Б а к л а н о в. Что? Когда же я хоть единым словом?..
      Л е в и н. Достаточно одной буквы - и вы все поймете.
      Б а к л а н о в. Говорите.
      Л е в и н. "Аз". (Пауза.) Я вижу, вы вспомнили.