М а й о р о в. Поссорились?
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Не поссорились, а нехорошо.
      М а й о р о в. Рассказывай.
      И в а н  Я к о в л е в и ч. А и рассказывать-то нечего. Не хочет жениться - вот те и все.
      М а й о р о в. На ком?
      И в а н  Я к о в л е в и ч. На ком? На Клавке. Не на мне же.
      М а й о р о в. Почему же не хочет?
      И в а н  Я к о в л е в и ч. А вот поди - спроси. С малолетства вместе, а как выучился на инженера, то и забурел. Намекаешь - он в сторону. Я ему нынче прямо заявил: недостойно поступаешь, и это мне очень неприятно видеть.
      М а й о р о в. Ну? А он?
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Окрысился, глазами засверкал и заявляет, да этак-то грубо, нетактично: "Ты мне не указ, захочу - так на тебя и не посмотрю, а ты идейно отсталый". Отсталый! Сам-то давно ли стал больно учен.
      С улицы доносится сигнал подъехавшего автомобиля.
      Ну, молчок.
      М а й о р о в. Чепуха какая-то.
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Как это чепуха?
      М а й о р о в. Потому что муть. Дребедень. (В окно.) Теймур?
      Т е й м у р (с улицы). Али! Едем?
      М а й о р о в. Обождать. Мориса ищут.
      Т е й м у р. Есть обождать. А маэстро с тобой?
      М а й о р о в. Нет.
      И в а н  Я к о в л е в и ч (шепотом). Сашка! Ты брось... Что я тебе, для комедии дался?
      М а й о р о в. Тш-ш... (В окно.) Теймур!
      Т е й м у р. Ты что, отец?
      М а й о р о в. Поди сюда. Ты чего на Клаве не женишься?
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Сашка!
      М а й о р о в (с ожесточением). Тш-ш! (В окно.) Ну?
      Т е й м у р. Э, зачем кричишь? Скажу. Это долгий разговор.
      И в а н  Я к о в л е в и ч (шипит). Вот... Слыхал? Долгий!..
      М а й о р о в. Да ты говори прямо - не хочешь, что ли?
      Т е й м у р. Отец, не кричи, умоляю. Какой верблюд тебе сказал, что не хочу?
      М а й о р о в (бросает торжествующий взгляд на Ивана Яковлевича). Что у вас там за возня? Отвечай, за чем дело стало?
      За окном тихий спор, шушуканье, выделяется голос
      Клавы.
      К л а в а. Пусти, я сама скажу. (Ее голова показывается в окне). А за тем, что отец мешает. Потому он - шовинист. Вот. (Видит отца и застывает от ужаса.)
      И в а н  Я к о в л е в и ч (в гневе). Позволь! Я это слово проходил! Я его понимаю! Как же ты смеешь, малявка, отца бесчестить?
      Майоров садится в кресло и хохочет всласть,
      захлебываясь и дрыгая ногами. Он смеется все время,
      пока сконфуженная Клава и Теймур влезают в окно.
      Нет, пусть теперь она объяснит свои слова! Это обидное слово. Откуда у нее на отца такой материал, что он именно является шовинист?! В каком смысле?
      Т е й м у р (горячо). В каком смысле? В том смысле, что очень стыдно на сегодняшний день допускать в сознании такой пережиток!..
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Ах, оставьте. Конечно, если я отец и не желаю глядеть на твои безобразные поступки, - это пережиток. А как девку в разгул совращать - это прелестно. Благодарю вас от всей души. Тебе, Тимка, стыдно! Ты у нас в доме как сын, на глазах наших рос. Конечно, мы институтов не кончали...
      Т е й м у р. Э, какой разгул, какой институт?.. (Кричит.) Пойми - я жениться хочу!
      И в а н  Я к о в л е в и ч (кричит). Тимка, не ври! Хотел бы, так давно женился. Никто тебе не помеха!
      Пауза.
      Т е й м у р. Видишь, Клава. Говорил тебе, надо быть несколько выдержаннее.
      И в а н  Я к о в л е в и ч (Теймуру, сурово). А ну, иди сюда.
      Т е й м у р. Зачем?
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Иди. Прощать буду.
      Обнимаются.
      М а й о р о в. По такому случаю полагается... Эге!
      Все взгляды обращены на бутылку.
      М-да. С одной стороны...
      Т е й м у р. Сухой закон.
      М а й о р о в. Ладно. В мою голову! (Разливает вино.) Прошу.
      Чокаются.
      Ну, чтоб было хорошо. (Смотрит на Клаву, и его опять разбирает смех.) Небось обидно?
      К л а в а. Что, дядя Саша?
      М а й о р о в. Хотелось пострадать. И - не вышло. Будьте здоровы!
      Пьют.
      Т е й м у р (прислушался). Морис!
      Распахивается дверь, и в нее вихрем влетает Марго.
      Захлебываясь от рыданий, она падает на кровать Мориса
      и прячет лицо в подушку. Все молча переглянулись.
      М а й о р о в (шепотом). Я буду ждать Мориса. Поезжайте, я приеду на своей. (Выпроваживает всех и подходит к Марго.) Кхм! Может быть, вам воды?.. (Дотронулся до ее плеча.) Послушайте.
      Марго молчит.
      Вы скажите, может быть, я могу вам помочь?
      М а р г о (перестала всхлипывать). Кто это? (Приподнялась, разглядывая Майорова, пытается улыбнуться.) А, это вы? (Опять разрыдалась.)
      М а й о р о в. Нет, в самом деле, скажите, не могу ли я вам помочь?
      М а р г о (вытерла глаза, лицо ее стало сосредоточенно мрачным.) Мне помочь нельзя.
      М а й о р о в. Помочь нельзя только покойнику. С вами что-нибудь случилось?
      М а р г о. А зачем я буду говорить? Я вас первый день знаю.
      М а й о р о в. Ничего. Это даже лучше. Тем более завтра я уеду. А сегодня я вроде попа. Исповедую, благословляю, соединяю. Только вот еще анафему объявлять не пробовал.
      М а р г о. Вы симпатичный. Все равно не поможете.
      М а й о р о в. Ну-ну, выкладывайте, что там у вас?
      М а р г о (с трудом). У меня муж. И... любовник... (Испуганно взглянула на Майорова.) Вам противно, да?
      М а й о р о в. Мне-то что! Вам, наверно, противно.
      М а р г о. Вы не подумайте, что Морис. Я его очень уважаю. (Расстроилась.) Что мне теперь делать?
      М а й о р о в. Бросить надо.
      М а р г о. Я и бросила.
      М а й о р о в. Кого?
      М а р г о. Обоих.
      М а й о р о в. Здравствуйте! Это почему?
      М а р г о. Потому что - сволочи! Я дрянь, но такой пакости еще свет не видел. Я-то, дура, думаю: повинюсь мужу, жить - так по-чистому. А он знает. И тот - тоже знает.
      М а й о р о в. Тот - это Мехти?
      М а р г о (с ужасом). И вы знаете?
      М а й о р о в. Нет, что вы! Просто так, похоже.
      М а р г о (всхлипывает). Что же делать? Что мне делать? Скоро я буду старухой, одинокой старухой... Страшно. (Плачет.)
      М а й о р о в. Ну, это вы напрасно. Я, конечно, не авторитет, но, на мой взгляд, вы, знаете, очень красивая женщина. Очень - это точно. И потом, мне известно, что блондинка очень долго не стареют. Это я вам точно говорю. Ну вот, вы и смеетесь.
      М а р г о. Вы комик. Какая же я блондинка? Я крашеная.
      М а й о р о в. Неважно. То есть, наверно, очень важно, но я не то хотел сказать. Я хочу сказать: все не так страшно. Будете работать. Поверьте моему слову - ото всех скорбей.
      М а р г о. Работать! Вам хорошо говорить, раз вы инженер или там геолог. А если я не умею?
      М а й о р о в. Я тоже раньше не умел. Научитесь.
      М а р г о. Мне поздно. Мне мой первый муж всегда говорил: "Ты, Маргарет, предмет роскоши". Факт, между прочим. Сносила вагон тряпок - вот и все мои труды. И не знаю, как это - работать.
      М а й о р о в. Отец работал?
      М а р г о. Отец - всю жизнь. Он был водолаз. (Вздохнула.) К чему вы спрашиваете? О происхождении беспокоитесь? Или наследственность какую ищете? Научно?
      М а й о р о в. Видите ли, наука вообще утверждает, что способность к труду у человека в крови. Ходят слухи, что, когда наш древний обезьяноподобный предок перестал валять дурака, слез с дерева и начал заниматься делом, - именно тогда он и приобрел человеческий облик.
      М а р г о. Вы очень хорошо объясняете. Эх! Мне наши давно толкуют надо работать. Только я им не верю.
      М а й о р о в. Что так?
      М а р г о. Потому что все это один разговор. Вы, может быть, с душой работаете, а они? Что Семен, что тот же Мехти. С утра орали "бурить", а чуть вы приехали - сразу на попятный. Не так глупа - понимаю. (Выбрасывает из кармана черновики.) Да вот, глядите сами.
      М а й о р о в (быстро просмотрел черновики). Н-да. Грустно, грустно... Вы можете отдать мне черновики, Марго?
      М а р г о. Берите.
      М а й о р о в. И не болтайте. Ладно?
      М а р г о. Какое мое дело?
      В дверях фигура Мориса. Вид у него мрачный и
      растерзанный, к брюкам пристали колючки, в руках
      подобранная где-то грязная банка. За его спиной
      улыбающийся Гулам.
      Г у л а м. Вот, привел. Первый раз встречаю такой нервный характер, даю честное слово.
      М а й о р о в. Ну, здравствуйте. Наконец-то. Надо ехать на "Сару", а геолог разыгрывает короля Лира и бегает по степи. Поздравляю вас - вы уволены.
      М о р и с. Как?
      М а й о р о в. По собственному желанию.
      М о р и с. Уже? Ну что ж, хорошо. Прекрасно. Тем лучше. (Устало садится на кровать.)
      М а р г о. Матвей Леонтьевич! Бедненький!
      М а й о р о в. Совсем он не бедненький. Извольте немедленно пойти к Гетманову, пока он еще не спит, извиниться и потребовать обратно свое заявление.
      М о р и с. Эт-то потрясающе! Я еще должен извиняться. Молчите, вы ничего не знаете.
      М а й о р о в. Не пойдете?
      М о р и с. Нет. Всему есть мера. Да! Да! С меня довольно.
      М а й о р о в. Хорошо. Обойдемся без вас.
      Пауза.
      М о р и с. Вы будете бурить дальше?
      М а й о р о в. А вам какое дело?
      М о р и с. Как вы смеете! (Просительно.) Всего двести метров.
      М а й о р о в. Не знаю. Навряд ли.
      М о р и с. Эт-то чудовищно! Вы надо мной издеваетесь.
      М а й о р о в. Нисколько. Мы сначала исправим кривизну. Вероятно, этого будет достаточно. Ну ладно, не устраивайте советской власти семейных сцен. Это очень пустое занятие. Идете?
      М о р и с (поколебавшись). Нет! Нет! Это исключено.
      М а й о р о в. Ну, конечно. Мы готовы пожертвовать жизнью для общего блага, а вот когда надо поступиться копеечной амбицией, тут-то нас и нет.
      М о р и с. Вы нехорошо со мной говорите. Я старше вас. Поймите, я не могу. Это выше моих сил.
      Стук в дверь.
      Да!
      К о м е н д а н т (появляется в дверях). Маргарита! Пошли.
      М а р г о. Я не пойду.
      К о м е н д а н т. Пошли, Маргарита. Понятно, нет?
      М а р г о. Сказала, что не пойду. Матвей Леонтьевич, скажите ему пусть он уйдет.
      М о р и с. Позвольте! Почему вы вламываетесь в дом среди ночи? Кажется, вы еще собираетесь здесь скандалить?
      К о м е н д а н т. А вы, гражданин бывший геолог, полегче. Полегче. Так? Ваша роль нам довольно понятна. Всё!
      М о р и с (вскипел). Как вы смеете, бандит вы этакий...
      К о м е н д а н т. Тише, тише. Не надо хулиганить. И не встревайте. Так? Вы теперь у нас не работаете, я вам не подчиняюсь и знать вас не желаю. Вы для меня нуль без палочки. Ясно? Всё! Пошли, Маргарита.
      М о р и с. Я требую, чтоб вы ушли. Слышите?
      К о м е н д а н т. Не кричите. Я по делу пришел. Нахожусь при исполнении. Так?
      М о р и с. Что такое? Какие дела в три часа ночи?
      К о м е н д а н т. А вот. (Показывает на полки.) Этот инвентарь, лично вам не принадлежащий. Так? Потрудитесь сдать. Я в поселке отвечаю за каждую вещь, и, ежели что пропадет, с меня первого спросят.
      М о р и с. Вы с ума сошли. Что вы хотите делать?
      К о м е н д а н т. Не беспокойтесь. Сейчас покладем в мешки и - под замок. Целее будет.
      М о р и с. Эт-то чудовищно! Да я разобью вам череп, если вы прикоснетесь хоть к одной пробе. Таварищи! Объясните ему. Ведь это дикость!
      Г у л а м. Неправильно делаешь, Семен! Разве можно? Уходи, пожалуйста.
      К о м е н д а н т. А вы мне не указывайте. Пусть мне Андрей Михайлович скажет, что я за этот участок не отвечаю, - тогда так. И больше нет ничего.
      М о р и с. Я, кажется, в самом деле сойду с ума. Вы знаете, кто это перед вами? Это товарищ Майоров. Александр Гаврилович, почему вы молчите?
      М а й о р о в (спокойно). Со своей точки зрения этот человек прав. У вас есть выход - пойти и взять обратно свое заявление. (Коменданту.) Надеюсь, вы подождете?
      М о р и с (заметался). Хорошо. Сейчас я иду. Я сделаю все, что хотите, как хотите и когда хотите. Я только прошу вас, последите, чтоб, пока я не вернусь, он не смел ничего трогать. (Выскочил на улицу.)
      К о м е н д а н т (после паузы). Вот вы правильно сказали - со своей точки зрения...
      М а й о р о в (резко повернувшись к нему). Да. С точки зрения кретина. И вообще, почему вы здесь? Вон отсюда!
      Опешивший комендант ретируется.
      К чертовой матери, чтоб духу твоего здесь не было... анафема. (Запирает дверь и набрасывается на Гулама.) Ну? Нечего на меня глядеть как на морское диво. Это вы должны были сделать, а не я. Вы первый заместитель. И бросьте ходить за мной и хныкать. Под суд я вас все равно не отдам, а за поездки этого вашего ферта в Баку вычту из жалованья. Обязательно. Надо глядеть, что подписываешь. Будете работать, а если будете работать плохо, вот тогда я позабочусь, чтоб вам припаяли как следует.
      Г у л а м. Товарищ Майоров! Поверьте мне - не могу. Боюсь бумаги. Даю слово - ночами не сплю.
      М а й о р о в. Чепуха. Ночью надо спать. А не спится - лучше займитесь делопроизводством. Механика не хитрая - можно изучить. Будет трудно приходите ко мне.
      Г у л а м. Куда приходить? Вы завтра уедете.
      М а й о р о в. Разве? Нет. Никуда я не поеду. (Снимает пиджак, вешает его на гвоздь. Засучивая рукава, ворчит.) Разве тут уедешь? Тут никак не уедешь. Товарищ Марго!
      М а р г о. Вы меня?
      М а й о р о в. Да. Как вас по батюшке?
      М а р г о. Маргарита Феофановна.
      М а й о р о в. Так вот, Маргарита Феофановна, я вас беру на работу. Мне нужен на время секретарь. Потрудитесь соединить меня с рацией.
      Марго идет к телефону.
      И поживее. Пусть дадут радиограмму, что я остаюсь.
      Конец третьего акта
      Акт четвертый
      УТРО
      Контора разведки. Простые столы и табуреты, только
      массивный, раскрашенный под красное дерево
      несгораемый шкаф и распластанное по стене полотнище
      знамени придают обстановке некоторую официальность. В
      глубине - дверь, ведущая на крыльцо, сбоку 
      маленькая дверца поселковой рации. В незанавешенном
      окне - кусок осеннего неба и далекий силуэт буровой
      вышки.
      Утро. Неяркий рассеянный свет.
      У окна - Гулам. На нем выутюженная пиджачная пара,
      твердый воротничок и галстук. На лацкане - "Знак
      почета". Он напряженно вслушивается в доносящийся
      издали неясный гул. Гул то замирает, то возникает с
      новой силой. В приоткрывшуюся дверь рации выглянула
      Фатьма-ханум с бланком радиограммы в руках. Это
      маленькая женщина, миловидная и застенчивая.
      Ф а т ь м а (певуче). Гулам! К тебе можно, Гулам?
      Г у л а м. Молчи, да. Слушай.
      Ф а т ь м а (поднимает кверху улыбающиеся глаза и прислушивается). Сегодня Сара проснулась и тоже слушает долго-долго. Смотрит на меня, смеется и говорит: гу-гу-гу-гу... Э, ты не слушаешь, Гулам?
      Г у л а м. Ай, женщина! Не можешь молчать, да?
      Ф а т ь м а (помолчав). Гулам! Послушай - товарищу Али опять радиограмма. Трест сердится, спрашивает, когда будет выезжать?
      Г у л а м. А! Положи вон туда. Пускай себе сердится. Менелюм, помолчи, пожалуйста. (Прислушивается.)
      Гул обрывается. Тишина.
      Ф а т ь м а (робко). Что это, Гулам?
      Г у л а м (схватил трубку телефона). "Сару" дайте. "Сара"?.. Везиров говорит. Теймура позовите там... Не может подойти? Кто это говорит?.. Товарищ Майоров?.. Э, погоди, что ты от меня хочешь, Фатьма? Товарищ Майоров! Умоляю, одно слово скажи, больше ничего не хочу... Не слышу... Закрыли фонтан? Ай, саол! Задвижка держит?.. Не вырвется, говоришь? Ай, молодцы, даю честное слово! Погоди, дорогой. Ты что, Фатьма? Слушай, Али, тебе опять радиограмма... Эге, трест, трест. Э? Зачем по телефону читать, я могу лично привезти... Кто хитрый? Я хитрый? Ты меня обижаешь. Нет, кроме шуток, дорогой, разреши, пожалуйста. Менелюм, одним глазком! 3?.. Как, почему бригада голодная? Не может быть... Ничего нет? Возмутительное безобразие, даю честное слово! Конечно, конечно. (Положил трубку.) Подожди, Фатьма. (Опять схватил трубку.) Склад дайте!.. Семен? Что такое - люди шестнадцать часов в степи, не имеют горячей пищи?.. Э? Что значит - не ресторан? Не хочу ничего слушать. Зайди. Как - кто говорит? Везиров говорит!!! (Швыряет трубку.)
      Ф а т ь м а. Я уйду, Гулам?
      Г у л а м. Сиди.
      Ф а т ь м а. Ты не будешь кричать?
      Г у л а м. Сиди, да. Не беспокойся.
      К о м е н д а н т (вошел). Звал?
      Г у л а м. Звал.
      К о м е н д а н т. Ну?
      Г у л а м. Сдавай дела, Семен.
      К о м е н д а н т. Как это так - сдавай?
      Г у л а м. Сдавай все дела. Склад сдавай, столовую, гараж. Уходи.
      К о м е н д а н т. Та-ак. Ну, это вы зря горячитесь. Согласуйте сначала. Так? Вот если будет от руководства указание, официально, я сдам. И больше нет ничего. (Хмыкнул.) Как я могу уйти? Смешно.
      Г у л а м (указывает ему пальцем на дверь). Вот тебе мое указание! Понял? (Грохнул кулаком по столу.) Я здесь хозяин! Официально тебе говорю, ты мне надоел! Сколько можно терпеть? Довольно, да. Сдавай дела. Уходи.
      К о м е н д а н т (начинает понимать). Та-ак. Это что же, согласовано?
      Г у л а м (спокойнее). Я тебя предупреждал, Семен. Говорил - будь человеком. Ты не человек, Семен. Ты какой-то бесчувственный долдон, даю честное слово. Извини, пожалуйста.
      К о м е н д а н т. Согласовано, значит. (Вздыхает.) Та-ак...
      Пауза.
      Г у л а м. Можешь идти.
      К о м е н д а н т (хрипло). Гулам!
      Г у л а м. Что тебе?
      К о м е н д а н т. Дай строгий.
      Г у л а м. Давал. Не помогает.
      К о м е н д а н т. Дай с предупреждением. Ежели какие ошибки, то я осознаю. Перестроюсь. Теперь я на тебя ориентироваться буду.
      Г у л а м (озадачен). Извини, как ты говоришь?
      К о м е н д а н т. А вот когда я на разведку пришел, мне Мехти говорит: "Семен, ориентируйся на меня. Не пропадешь".
      Г у л а м. Якши. А я при чем?
      К о м е н д а н т. Так вот, я теперь на тебя ориентироваться буду.
      Г у л а м (смеется). Не надо, Семен.
      К о м е н д а н т. Так. Значит, всё?
      Г у л а м. Всё.
      К о м е н д а н т (не уходит). Могу "по собственному желанию"?
      Г у л а м. А ты желаешь?
      К о м е н д а н т. Я?!
      Г у л а м. Тогда нельзя.
      К о м е н д а н т. Так как же будет?
      Г у л а м. Выгоню.
      Комендант понурясь идет к двери.
      Ф а т ь м а (потрясена). Ой, Гулам!
      Г у л а м. Фатьма! Ориентируйся на меня. Не пропадешь. (Взял трубку.) Квартиру начальника... Марина-ханум? Извините, пожалуйста. Да-да, Гулам. Менелюм, покричите там Андреянову, пожалуйста. Пусть в контору зайдет.
      М а р г о (заглядывает в окно). Ушел Семен? Здравствуй. Зачем Андреянову звал?
      Г у л а м. Какое твое дело - зачем?
      М а р г о. Значит, есть дело, коли спрашиваю. (Зовет.) Ольга Петровна! (Вошла, постройневшая и посвежевшая, в мужском комбинезоне.) Вот что, хозяин. Скажи Семену, чтоб не артачился. Чтоб сию минуту мне машина была.
      Г у л а м. Зачем?
      М а р г о. На "Сару" хлебово повезем. Вон Ольга Петровна настряпала.
      О л ь г а  П е т р о в н а (вошла). Давай машину, не разговаривай.
      Г у л а м. Марго-ханум! Ольга Петровна! (Прижимает руку к сердцу и кланяется.) Я вас так уважаю, как свою мать.
      М а р г о. Ладно, ладно. Какая я тебе мать? Пиши записку.
      Г у л а м. Не надо записки. Скажи, Везиров приказал.
      О л ь г а  П е т р о в н а. Вона! Ну, орел! (Пошли к двери.) Ежели не даст, я опять к тебе приду.
      Г у л а м. Даст. Не беспокойся.
      О л ь г а  П е т р о в н а. А то нынче прихожу к нему, говорю: "Семен! Повар в лихорадке, дай я состряпаю". И-и, нипочем! Как так можно выдать казенные продукты частному лицу. Это я-то частное лицо! (Вышла.)
      Г у л а м. Ай, Семен, Семен! Марго-ханум, садись, пожалуйста. Фатьма, иди себе, нам поговорить нужно.
      Фатьма уходит.
      М а р г о. Спасибо. (Садится.) Закрыли фонтан?
      Г у л а м. Эге.
      Пауза.
      М а р г о. Что ты на меня смотришь? Не видал раньше?
      Г у л а м (улыбается). Не видел.
      М а р г о. Смотри, смотри. Прощайся. Уезжаю нынче.
      Г у л а м. Куда?
      М а р г о. Совсем от вас. Сначала в Баку, а там видно будет.
      Г у л а м. Зачем, Марго-ханум? Здесь теперь самая жизнь начинается.
      М а р г о. А мне какая радость? Сегодня Майоров уедет - моей службе конец. Ты мне даром денег платить не станешь. И от Семена проходу нет. Нам двоим тесно тут. И ни к чему.
      Г у л а м. Понимаю. Ко мне работать пойдешь?
      М а р г о. Кем?
      Г у л а м. Комендантом поселка. (Пауза.) Ну, по рукам?
      М а р г о (не сразу). Ты что, Гулам, шутишь, что ли?
      Г у л а м. Когда я с тобой шутил?
      М а р г о. А я могу?
      Г у л а м. Можешь. Что это - наука, геология? Душу надо иметь.
      М а р г о. Стой! А Семен?
      Г у л а м. Ай, не люблю десять раз повторять. Комендантом будешь, да. Комендантом.
      М а р г о (встала). Ладно. Только смотри, Гулам. Если где хоть раз, на собрании или в стенгазете, шум подымут: была такая, стала сякая, мы воспитали, она воспиталась, - убегу. И не сыщешь меня. Мне сейчас тихо надо пожить, строго. Всю себя продумать. Понял? Работаю - и всё. Деньги нужны. Уговор?
      Г у л а м. Уговор. (Протягивает руку.)
      М а р г о. Спасибо, Гуламчик.
      Г у л а м (с ужасом смотрит на ее лицо). Марго-ханум! Что с тобой?
      М а р г о (подносит к лицу платок и сразу отнимает. На нем большое черное пятно). Ох, какая я дура!
      Г у л а м. Что такое?
      М а р г о (с нервным смешком). Ресницы с утра намазала.
      Гудок автомобиля.
      Оленька Петровна, иду-у! Прощай, Гуламчик! (Выбегает.)
      Слышен лязг тормозов отъезжающей машины и истошный
      крик Газанфара: "Стой, стой! Возьмите меня обратно!"
      Г а з а н ф а р (врывается в контору. Он в трансе, руки и лицо блестят от нефти). Кушать повезли - зря бежал. Здравствуй, начальник! Видал нефть, да? Смотри, да. Нюхай.
      Г у л а м. Саол! Иди помойся.
      Г а з а н ф а р (танцует). Не хочу. Целый день так буду ходить! (Вихрем вылетает на улицу.)
      В ту же минуту подъехавшая машина резко тормозит у
      крыльца. Раздается треск ломающейся доски и хриплый
      рев Мориса: "Эт-то возмутительно! Эт-то потрясающе!"
      М о р и с (в бешенстве). Эт-то черт знает что такое! Почему еще не повесили этого болвана? Тридцать разведчиков работают всю ночь без передышки, и это никого не беспокоит. Люди хотят жрать! Что? Это непонятно?! Что ты молчишь, Гулам? Кому я говорю - тебе или этому шкафу?
      Г у л а м (улыбаясь, протянул ему лист бумаги). Пиши, да.
      М о р и с (схватил бумагу, повертел, швырнул и завопил как ужаленный). Что такое? Зачем? Что это - издевательство?
      Г у л а м (смиренно). Извини, пожалуйста. Я думал, ты хочешь писать заявление.
      М о р и с (дико воззрился на Гулама, затем захохотал). Шалишь! Не поймаешь! Ты стал большой шутник, Гулам. (Хлопает его по плечу.) Нет, серьезно, послали что-нибудь на "Сару"?
      Г у л а м. Не беспокойся.
      М о р и с. Так бы и сказал сразу. Из-за чего такой крик? (Увидел на столе банку.) Тебе нужна эта банка? Будем считать, что она моя. Слушай, Гулам. Спаси меня от Клавы. Я увел у нее машину. Машина цела - это бесспорно, но, кажется, я сломал здесь перила...
      К крыльцу подкатила машина. Морис бросается к окну.
      Нет, аллах велик - это не она. Так ты понял меня, Гулам?
      Г у л а м. Якши. Ориентируйся на меня. Я сам тебя оштрафую.
      Хлопнула дверца машины. Вошли Майоров, Гетманов,
      Мехти. Из двери рации выглянула Фатьма - ханум.
      М а й о р о в. Здравствуйте, кого не видел. Это мне? (Распечатывает радиограмму.) Прямо спасу нет - надо ехать.
      Г у л а м. Поздравляю тебя, дорогой.
      М а й о р о в. Чего там - поздравляю. Теймура поздравь. Ты скажи лучше, бригаду будешь кормить?
      Г у л а м. Уже.
      М а й о р о в. То-то. Ты этого долдона, будь он трижды проклят, гони отсюда к лешему.
      Г у л а м. Уже, дорогой.
      М а й о р о в (с любопытством взглянул на Гулама). И вот еще что. Оставляю на твое попечение Маргариту Феофановну. Последи, чтоб к ней не приставали со всякой дрянью разные... любители. Она женщина одинокая. А главное, дай ей работу. Ты не смейся - она очень толковая.
      Г у л а м. Уже, да.
      М а й о р о в. Опять - уже? Товарищ Везиров, если вы в ближайшее время не зазнаетесь, предсказываю вам блестящую будущность. Фатьма-ханум! Пожалуйте сюда. Записывайте: "Выезжаем в Баку для отчета. Майоров, Гетманов, Рустамбейли". Передайте немедленно.
      Фатьма скрывается за дверью.
      М е х т и (изумлен). Александр Гаврилович!
      М а й о р о в. Обождите минутку. (Гуламу.) Скажи, пожалуйста, чтоб мне налили полный бак бензина и воды в радиатор. Вода чистая?
      Г у л а м. Ты меня обижаешь. (Идет к выходу.)
      М а й о р о в. Теперь, чтоб не забыть. Матвей Леонтьевич, вы мне подобрали коллекцию?
      М о р и с. Да! Да! Вы останетесь довольны. Вы поставите ее дома - и все ваши друзья будут любоваться. Сейчас. (Выбегает.)
      М а й о р о в (прикрыл дверь за ушедшими и вернулся обратно). Ну-с, давайте подводить баланс.
      Пауза.
      Ты молчишь, Андрей?
      Г е т м а н о в. Да.
      М а й о р о в. Тебе нечего сказать?
      Г е т м а н о в. Не нечего, а очень трудно. Я еще не вполне понимаю, что произошло. Я все тот же, но мне кажется, что внутри меня что-то обрушилось, и я, как мешок, набит осколками. Я еще не знаю, какой счет мне будет предъявлен. Знаю только, что я твердо решил заплатить по нему до последнего гроша.
      М е х т и. Клянусь небом, я тебя не понимаю.
      Г е т м а н о в. Не бойся, Мехти. Я не собираюсь валить на тебя свои грехи. У тебя хватит своих собственных.
      М е х т и. Клянусь, меня поражает твое настроение. В такой торжественный день...
      Г е т м а н о в. Я был бы большим наглецом, если бы пытался торжествовать. На разведке праздник, но на нем все отлично обходятся без меня. Я здесь лишний. Если ты захочешь посмотреть правде в глаза, то тебе остается сказать то же самое.
      М е х т и. Говорят, русский человек любит каяться. Исключительно верно! Кто тебя просит устраивать шахсей-вахсей и бить себя по голове? А если уж не можешь удержаться, говори, пожалуйста, лично о себе. Я не вижу основания, чтобы плакать и терзать свою грудь скорпионами. Не отрицаю - мы много ошибались. Надо особенно благодарить Александра Гавриловича за то, что он исключительно вовремя помог нам заметить нашу ошибку...
      Г е т м а н о в. Ты, кажется, хотел говорить только о себе.
      М е х т и. Хорошо. У меня была неправильная точка зрения. У меня. В конце концов, я не геолог. Я заблуждался. Назовите меня маловером. Нужно, чтоб я это признал? Хорошо. Я маловер, отсталый человек. Мне очень жаль, это мое несчастье, но все-таки - не преступление. В конце концов мы победили. Мы дали нефть. Победителей не судят.
      М а й о р о в. Вы очень заблуждаетесь, Мехти Ага.
      М е х т и. Именно?
      М а й о р о в. Судят.
      М е х т и. Вот как? Может быть, я должен сдать дела?
      М а й о р о в. Зачем? Вы давно уже не у дел.
      М е х т и. Вот как? (Обводит глазами обоих.) Вопросов не имею. Следите за газетами. Там может появиться интересная статья. Могу даже сообщить заглавие.
      М а й о р о в. Ну?
      М е х т и. "Травля азербайджанского специалиста".
      Г е т м а н о в. Замолчи, Мехти. Ты говоришь вздор.
      М е х т и. Мне не нравится, когда со мной говорят таким тоном. Когда ты в следующий раз захочешь обратиться ко мне, потрудись тщательно выбирать выражения. И не вмешивайся. Я отвечаю за свои слова.
      Г е т м а н о в. Ну, знаешь ли...
      М а й о р о в. Обожди, Андрей. Не кипятись. Как раз тебе не следует переоценивать влияние инженера Рустамбейли на советскую прессу. (Мехти.) Значит, у вас нет вопросов? А у меня есть.
      М е х т и. Пожалуйста.
      М а й о р о в. Вам их все равно зададут в Баку, но у меня есть сильное подозрение, что вы будете врать. А здесь в поселке есть люди, которых в случае чего можно поставить на очную ставку.
      М е х т и. Это что же, допрос?
      М а й о р о в. А вы назовите, как вам нравится.
      М е х т и (высокомерно). Если это допрос, я требую, чтоб его вели на моем родном языке. Вам известно, что это мое право?
      М а й о р о в. Несомненно. (Вынимает из кармана газету.) Сиз карадан билирсиныз бу магалани? Ты не понимаешь, Андрей? Я спрашиваю его, какое он имел отношение к появлению этой статьи? (К Мехти.) Билинизки Гетманов бурададур, нан бу насала илан азча танышам*.
      ______________
      * Учтите, Гетманов здесь, и сам я кое-что знаю.
      М е х т и (бросает злобный взгляд на Гетманова). Хечбиршей*.
      ______________
      * Никакого.
      М а й о р о в. Я тоже думаю, что никакого. Магалани нан язмышан*. Ну, это так, к слову. Сиз геологи горхудмишдинизчи о аризая голчасын агяр голчакмаса Андрей ону нахв едабиляр**?
      ______________
      * Статью я написал.
      ** Говорили вы геологу, что, если он не подпишет записку, Андрей его уничтожит?
      М е х т и (неуверенно). Нан бу насалами баша душмадим*.
      ______________
      * Не понимаю вопроса.
      М а й о р о в. Чего тут не понимать. Просто, как палец. Димишдиниз я иок*?
      ______________
      * Говорили или нет?
      М е х т и. Ну, довольно. Я вижу, вам трудно. Хорошо, я не буду настаивать. Давайте говорить по-русски.
      М а й о р о в. Нет, зачем же. Мне совершенно безразлично. Во избежание недоразумений я хотел бы все-таки выполнить ваше требование до конца. Димишдиниз я иок?
      М е х т и. Довольно. Я настаиваю, чтоб вопросы задавались по-русски. Я снимаю свое требование.
      М а й о р о в. Настаиваете? Почему?
      М е х т и. Почему?
      М а й о р о в. Да, почему?