Френч отметил про себя, что Брэнд нервничал, словно боясь чего-то, и вздохнул с явным облегчением, когда допрос закончился. Казалось, он что-то скрывает. С другой стороны, Френч понял, что Брэнд никак не связан с взрывом лодки - его потрясение и смятение по поводу трагедии были искренними.
      Затем допрашивали Кинга. Тот повторил показания слово в слово, полностью согласуясь с показаниями Сэмсона, и Френчу ничего не оставалось, как принять их на веру Совпадение с Сэмсоном было весьма убедительным. Если бы Сэмсон подозревал в случившемся "Джоймаунт", он не преминул бы сказать об этом.
      Сэмсон утверждал, что взрывчатка не могла попасть на борт лодки в то время, как она находилась в Джоймаунте. Теперь Френчу предстояло проверить справедливость этого заявления.
      Он отправился на пристань в сопровождении троих управленцев "Джоймаунта" и попросил показать ему, где была пришвартована лодка и где находились суда, стоящие в тот день под загрузкой. Затем он воспроизвел в уме общую картину.
      Пристань была устроена крайне просто: берег реки выровняли и укрепили камнем против волн, на берегу был возведен собственно причал, состоящий из железобетонных свай, поддерживающих железобетонный настил.
      На половине высоты свай находились горизонтальные перетяжки, видимые лишь в низкую воду, они крест-накрест связывали между собой сваи.
      Протяженность пристани была около ста футов; справа находились сходни для причаливания моторок. Они шли наклонно и на два фута возвышались над пристанью, чтобы лодка в любую воду, независимо от времени прилива или отлива, могла подойти к сходням носом или кормой.
      С другой стороны к пристани примыкала небольшая бухта, куда выходили ворота ангара для лодок.
      Во вторник вечером, как объяснил Таскер, моторка из Шале была пришвартована у сходней. Хотя был прилив, вода была еще в семи-восьми футах от верхнего края пристани. Здесь же стояли два судна. Рядом с лодкой находилась "Люси Джейн" из Плимута, откуда поступил срочный заказ, и судно загружали до полуночи. Никто не мог спуститься по сходням незамеченным работниками.
      Двое учетчиков, объяснил Таскер, следили за погрузкой, ведя счет мешкам, один - от отправителей, другой - от получателей.
      На судовой лебедке работал моторист, и еще шесть человек подвозили мешки с цементом со двора завода на пристань. Кроме того, пристань была ярко освещена.
      Когда Френч представил себе эту картину, ему оставалось лишь согласиться с мнением Сэмсона, что никто не мог бы пробраться на лодку незамеченным. Сама лодка не была видна с пристани, ее заслонял край причала. Но добраться до сходней к ней можно было лишь на виду у всех.
      Затем Френч опросил всех, кто работал в тот день на погрузке. Учетчик уверял, что никто не появлялся. Шестеро грузчиков были такого же мнения. По крайней мере трое из них одновременно находились на пристани, сменяя друг друга. Френчу оставалось лишь положиться на их показания.
      Френч уезжал из Джоймаунта со вздохом: такое многообещающее направление расследования, похоже, закрывалось.
      Пока они с Картером возвращались в Сванвик, он понял, что разгадка находится где-то в другом месте.
      Вернувшись в отель, он уселся поудобнее, закурил трубку и погрузился в размышления.
      С того момента как ему стали известны подробности взрыва, в нем подсознательно зрела мысль о бомбе с часовым механизмом. Он представил себе, что некое лицо, решив покончить с руководителями "Шале", заложило в лодку бомбу замедленного действия. Эта гипотеза казалась ему наиболее вероятной из всех, но сейчас ему пришлось отказаться от мысли, что бомба была заложена в Джоймаунте. Он задумался: а может быть, она попала на борт лодки до того, как та вышла из Шале?
      Его мысли вернулись к началу дела Клэя. Он интуитивно ощущал, что оба преступления связаны. Может быть, он с самого начала ошибался в своих гипотезах относительно дела Клэя? Возможно, оно было связано не с хищением процесса, а с чем-то, относящимся именно к "Шале"? Похоже, пора было изучить эту возможность.
      Френч видел, что теперь необходимо окончательно прояснить вопрос о том, была ли бомба заложена в Джоймаунте или нет. Для этого необходимо было опросить членов команды "Люси Джейн". Поэтому он связался с полицией Плимута, попросив выяснить, там ли будет находиться завтра "Люси Джейн". В Саутгемптоне он получил ответ из Плимута: "Люси Джейн" разгрузилась и сегодня во второй половине дня ушла в Веймут, груженая балластом.
      Френч был доволен. Веймут гораздо ближе, чем Плимут. В четыре часа на Веймут отходил поезд, он прибывал на место в 6.30. Френч с Картером уехали этим поездом.
      Они прождали "Люси Джейн" до десяти часов вечера, но она не пришла. Зато на следующее утро, придя на пристань, они увидели ее. Френч поднялся на борт.
      Он провел скрупулезное расследование. Моторист, который работал на корабельной лебедке, утверждал, что на Пристань можно было пройти, оставшись не замеченным им. Однако учетчик был абсолютно уверен, что никто не проходил. Было еще одно свидетельство такого же рода - человека, который занимался ремонтом опалубки.
      Френч уезжал из Веймута с твердым убеждением в истинности показаний свидетелей. Никто не мог проникнуть в лодку, пока она стояла в Джоймаунте.
      В поезде, возвращаясь в Саутгемптон, он продолжал ломать голову над загадкой. Он начал склоняться к мысли, что бомба была заложена еще в Шале. Все остальные возможности отпали.
      Затем неожиданное соображение опрокинуло все ею построения: бомба с часовым механизмом здесь вообще не могла иметь места!
      Ведь тогда существовал некто, кто был в курсе всех планов руководителей "Шале". Лодка Сэмсона развивала скорость в десять узлов, расстояние от Джоймаунта до Шале примерно девять миль. Чтобы добраться туда, требовалось около сорока пяти минут. Следовательно, взрыв должен был произойти где-то в промежутке в сорок пять минут. Далее, необходимо было точно знать время пребывания гостей в Шале. Френч подумал, что если бы Таскер и его люди были замешаны в этом, они могли бы затянуть отъезд до удобного им времени, чтобы отвести от себя все подозрения. Но лодка не возвратилась в Шале в ожидаемое время, как могли предполагать Таскер и компания. Она задержалась в Гамбле не менее чем на сорок минут. Если бы речь шла о бомбе с часовым механизмом, она бы сработала на стоянке в Гамбле.
      Невиновность работников "Джоймаунта" прямо подтверждалась тем, что взрыв произошел лишь через полчаса после выхода лодки из Гамбла. Если бы это случилось сразу после отплытия из Гамбла, можно было бы предположить определенную погрешность в задании времени взрыва. Но если бы лодка пошла прямо в Шале, не заходя в Гамбл, взрыв произошел бы через полчаса после ее прибытия!
      Чем больше Френч думал над своей гипотезой, тем более зыбкой она становилась. И с этим ничего нельзя было поделать!
      Но если отмести возможность использования часового механизма, тогда вообще не оставалось никаких приемлемых объяснений!
      Загадка, казалось, дразнила его. Он по-прежнему ломал над ней голову, когда они прибыли в Саутгемптон. Но по приезде он перестал об этом думать: наступило время действовать. Пока он не собрал все улики, нечего особенно печалиться о воссоздании картины в целом.
      В Ковесе началось следствие по делу о смерти Мейерса, но так как Ханбури и следователь решили, что сперва следует провести опознание тела, Френч понял, что он вряд ли понадобится. Поэтому он, просмотрев список насущных задач, решил, что посвятит остаток дня выяснению важного вопроса: где можно достать взрывчатку.
      Этот вопрос был одним из тех, для решения которых он лек местные силы, и теперь он хотел узнать, каковы результаты разысканий. Поэтому он начал со звонка старшему офицеру Гудвилли в полицейский участок Саутгемптона.
      - Взрывчатка?- переспросил Гудвилли, когда после общих фраз Френч осведомился об этом.- Мы начали искать, но пока ничего не обнаружили. Мы были во всех магазинах и у дилеров в районе и проверили их листы продаж за последние недели. Это ничего не дало. Мы составили списки всех потребителей, использующих взрывчатку, включая каменоломни и карьеры, но пока не было времени пройтись по этому списку. Я собирался опросить всех, кто имеет лицензию на взрывные работы. Далее, разумеется, военные и морские власти, хотя с ними мы не взаимодействуем. Они тоже появляются в Портсмуте, но не думаю, что они замешаны в этом.
      - Вижу, вы не теряли времени даром,- ввернул Френч комплимент.- Я еще позвоню вам позже, а пока узнаю, как обстоят дела у других.
      Он обзвонил старших офицеров других полицейских участков, они тоже не сидели сложа руки, но реальных результатов не было. Похоже, отследить утечку взрывчатки было крайне непросто.
      На свою долю Френч приберег два наиболее вероятных с его точки зрения канала доступа к взрывчатке: меловые карьеры, принадлежавшие "Джоймаунту" и "Шале". Он надеялся, что у него будет время съездить на карьер "Джоймаунта" сегодня во второй половине дня, и рассчитывал заняться этим.
      Вчера на заводе он проявил предусмотрительность, взяв У Таскера записку к десятнику на карьере. Туда-то они с Картером и отправились на машине, предоставленной им Гудвилли.
      Карьер находился на некотором удалении от завода, и Мел возили на грузовиках. Он представлял собой обычную Разработку среди ровной зелени гряды меловых холмов, хаотичный амфитеатр из белого камня, состоящий из тер рас, уступов и обрывов, усеянных грудами расколотых глыб и камней.
      Из небольшого сарая возле входа доносился шум дизельного компрессора, подающего сжатый воздух для отбойных молотков. Там и здесь копошились люди, хотя с такого расстояния нельзя было различить, чем они занимались. Кроме компрессора, здесь был еще один крошечный сарай со словом "Офис" на двери. Френч открыл дверь. Прямо перед ним, у двери, за грубо сколоченной конторкой сидел мужчина и что-то писал.
      - Доброе утро,- поздоровался Френч.- Вы десятник?
      Человек как-то неуверенно кивнул.
      - Тогда мне нужна ваша помощь. Я из Скотленд-Ярда. Я виделся с мистером Таскером, и он попросил меня передать вам это.
      Френч произнес заветные слова и вручил мужчине записку. На десятника это явно произвело впечатление. Он вскочил со стула, пинком задвинул его под конторку, тем самым освободив пятачок перед дверью, и пригласил Френча войти. Тот так и сделал. Картер втиснулся следом - насколько позволяла теснота помещения.
      - Дело касается взрыва моторки,- приступил к делу Френч,- нам не известно, взорвалась ли солярка или взрывчатка, поэтому мы ищем, не пропадали ли взрывчатые вещества где-нибудь в окрестностях. У нас, разумеется, нет причин подозревать, что взрывчатка была взята у вас. Всем десятникам карьеров задаются стандартные вопросы, которые я собираюсь задать и вам.
      Приняв молчание за знак согласия, Френч попросил десятника рассказать, как они работают со взрывчаткой.
      Десятник был образован и внятно ответил на вопрос. Он сообщил следующее. Для подрыва камня и больших глыб, которые затем измельчались в мельницах, здесь использовали гелигнит. Он посылал заявку на дюжину ящиков, а когда их привозили, они хранились в сарае для взрывчатых веществ - его специально возвели в четверти мили отсюда. Патрон представлял собой цилиндр из чистого гелигнита; его стандартный размер - три дюйма в длину и три четверти дюйма в диаметре. Для глубоких скважин использовали патроны большего размера. Гелигнит представлял собой желтоватое вещество не тверже сыра. Каждый патрон был упакован в водостойкую бумагу.
      Гелигнит не мог взорваться просто от нагревания и, помещенный в огонь, горел словно дрова. Взрыв происходил от небольшого детонатора либо он мог произойти от внезапного сильного удара или искры. Поэтому при работе с ним стальные орудия не использовались из-за опасений, что при ударе о кремень может выбиться искра. Для взрыва в скважине использовали небольшие детонаторы диаметром в четверть дюйма и длиной в полтора дюйма, напоминающие патроны для револьвера. Детонатор срабатывал либо от запала, либо от электрического разряда. Если старший инспектор желает пройти на склад, то он все увидит своими глазами.
      Френч был готов пройтись, и по дороге задавал вопросы.
      Детонаторы не должны быть сырыми, иначе они не сработают. Если они находились в воде, детонация от запала невозможна, но электрический разряд может быть использован. Детонаторы поставлялись с подводящими проводами, во влагозащитной упаковке. Для использования детонатора с одного конца патрона снималась влагозащитная упаковка; деревянным шилом в гелигните делалась выемка, куда и помещался детонатор с подводящими проводами и вновь закрывался сорванной оберткой. Гелигнит взрывался при прохождении тока низкого напряжения.
      Перед осмотром склада десятник послал за одним из рабочих, который, как он объяснил, был ответственным за взрывчатые вещества. Этот человек присоединился к ним. Френч обнаружил, что лишь у этого человека есть ключ от склада. Он спросил об этом.
      - Действительно,- ответил десятник,- мы очень внимательны к этому. Существует лишь два ключа: один у этого человека, другой хранится в сейфе в офисе. Здесь никто не имеет доступа к взрывчатке, кроме ответственного. Он никогда не оставляет склад незапертым.
      Это было важно, и Френч осведомился о деталях. Поговорив с рабочими, он убедился в следующем:
      1. Склад может открыть лишь ответственный либо лицо, имеющее доступ к сейфу.
      2. Ответственный никому не передает свой ключ и никто не может им воспользоваться без его ведома.
      3. Ответственный никогда не оставляет склад незапертым.
      4. На склад заходит только ответственный либо кто-то с его разрешения.
      5. Ответственный выносит необходимое количество взрывчатки; выдача полностью контролируется им}
      6. Ответственный был весьма надежный человек, и Френч убедился, что на его показания можно положиться.
      Второй момент, который интересовал Френча, так и остался недостаточно проясненным. Он спросил ответственного: если склад откроют вторым ключом и возьмут один патрон и один детонатор, заметит ли он эту убыль?
      Сначала тот ответил утвердительно, но затем его уверенность поколебалась. Патроны и детонаторы никто не пересчитывал, и убыль патрона и особенно детонатора - они же такие маленькие - могла пройти незамеченной.
      Френч уезжал из карьера, уверившись в трех моментах. Во-первых, если такая кража имела место, ее мог совершить лишь человек, имеющий доступ к запасному ключу в сейфе офиса. Второе: почти наверняка Таскер, Брэнд и Кинг могли взять ключ и ночью наведаться на склад. И наконец, если они или кто-то из них сделали это, шансы доказать это практически равны нулю.
      Не слишком довольный своим визитом, Френч решил, что завершит эту часть расследования на следующее утро поездкой на карьер "Шале".
      Здесь повторилась та же история. Взрывники "Шале" работали со взрывчатыми веществами точно так же, как в "Джоймаунте", и безусловно, лицо, имевшее доступ к сейфам "Шале", могло взять запасной ключ и незаметно добыть взрывчатку.
      В случае с "Шале", однако, следовало принять во внимание следующее. Некто сделал слепки ключей сейфов "Шале". Возможно, с тех пор Хэвиленд сменил замки, но если были изготовлены дубликаты старых ключей, то почему бы не изготовить дубликаты новых? Это предположение расширяло область поисков до неопределенных размеров, и Френч отогнал от себя эту мысль.
      Ощутив уныние, он позвонил в полицейский участок в Ковесе, чтобы посоветоваться с Ханбури перед возвращением в Саутгемптон.
      Глава 19
      Френч использует свои аналитические способности
      По приезде в Саутгемптон Френч не узнал ничего утешительного. Отчет Ханбури не содержал ничего позитивного. Он не только не разузнал ничего нового, но и не представлял себе, где искать новые сведения. Френч ощутил, что он и сам этого не знает.
      Трудность состояла не в отсутствии проблем, которые требовалось разрешить, а в том, что он не видел путей и средств к их решению. С какой стороны за них браться? Был ли процесс украден? Если да, то связан ли взрыв лодки с этой кражей? У него даже не было уверенности, что дело Клэя как-то связано с процессом или взрывом.
      В деле со взрывом лодки было три загадочных момента: где и как взрывчатка попала на борт лодки? Как ее взорвали в нужный момент? И наконец, кто это мог сделать?
      Френч, сколько ни бился, не мог ответить ни на один из вопросов. Если бы найти разгадку хотя бы одного из них! Сразу стало бы легче продвинуть все дело.
      Он стал анализировать, связаны ли оба преступления, и если да, то является ли их причиной кража процесса или что-то иное, случившееся в "Шале", о чем он пока ничего не знал. Весь вечер он прорабатывал различные версии, но лег спать, так ни к чему и не придя.
      Но заснуть он не смог.
      Его так "зацепило", что он не смог отключиться. Он должен найти решение, отыскать разгадку, иначе на следующий день он не сможет двигаться дальше. Может быть, следует исходить из того, что преступления не имеют отношения к процессу, и сосредоточиться на "Шале"? Что, если отправиться туда с утра и тщательно расследовать обстоятельства жизни Хэвиленда, Мейерса и Сэмсона в надежде наткнуться на что-либо, проливающее свет на ситуацию? А если нет, то что ему делать?
      Неожиданно что-то в нем сдвинулось, и он понял, что тормозило его все это время: ему казалось невероятным, чтобы два преступления не имели между собой никакой связи.
      Он мысленно вновь вернулся к своей гипотезе. Не было никаких улик, подтверждающих связь обоих преступлений с процессом. Не было никаких доказательств того, что процесс украден. Не доказано, что сейф с формулой открывали. Формула была на положенном месте наутро после исчезновения Клэя и не было никаких следов того, что бумаг кто-то касался. И самое важное: ни одна из фирм не продавала цемент дешевле рыночных цен. Было не похоже, что процесс является отправным пунктом событий.
      Несколько часов Френч ворочался в постели, измученный и раздраженный, напрягая свой ум в поисках решения. Но ничего не приходило в голову. Тогда он обратился к другим проблемам. Как же была подложена взрывчатка? Но здесь вновь его ожидал тупик. Напрасно он и так и эдак перебирал известные ему факты. Нигде ни малейшего просвета.
      Он ощутил, что в конце концов должен хоть немного поспать, и здесь неожиданно новая идея пришла ему в голову. Сначала он даже не осознал ее истинную значимость, затем им овладело сильное возбуждение.
      Да, было кое-что, что он упустил! И очень важное!
      Это касалось возможности минирования лодки. Чем больше Френч думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что так оно и есть. Да, он был уверен, что нрав! Он решил основную проблему!
      С чувством облегчения он выключил свет, немного поворочался и уснул.
      Когда четыре часа спустя он сошел вниз, чувство облегчения лишь укрепилось в нем. Нередко случалось, что соображения, пришедшие в голову в ходе лихорадочных ночных раздумий, при свете дня теряли свою убедительность. Но на этот раз его новая теория выдержала утреннюю проверку. Он мысленно проверил свои доводы и убедился, что действительно нашел разгадку хитрой головоломки.
      Он понял, что зашел в тупик, потому что противился фактам. Его сбила с толку собственная предвзятость. Он подошел к делу с готовым мнением, и это лишило его объективности. Что ж, это послужит ему хорошим уроком. Нужно опираться на факты и только на факты, отводя гипотезам подчиненную роль и использовать их лишь для поисков новых линий расследования.
      Во время завтрака - молчаливый Картер не мешал ему - он обдумывал свою новую теорию.
      Прежде всего, характер взрыва доказывает, что взрыв был не случаен; иначе говоря, он был спланирован с определенной целью. С какой же?
      Он полагал, что целью было уничтожение Хэвиленда, Мейерса и Сэмсона. Именно в этом и заключалась связь преступления с процессом. Предположим, "Джоймаунт" украл процесс, в "Шале" это стало известно и "Джоймаунт" решил избавиться от всех, кто обладает этой весьма нежелательной для них информацией.
      Но, может быть, эта основополагающая посылка неверна? И, опираясь на нее, Френч приходит к совершенно неправомочным заключениям?
      С чего он взял, что целью преступления было убрать Хэвиленда, Мейерса и Сэмсона? Ни с чего. Это просто гипотеза. И теперь он ясно осознал, что именно эта гипотеза сбила его с толку, затемнив суть дела.
      Как только он отбросил ложную посылку, сразу возникла возможность ответить на вопрос, как заложили и взорвали заряд.
      Спрашивается: почему погибли не все трое? Лишь Хэвиленд и Мейерс, но не Сэмсон?
      Да потому, что Сэмсон и был убийцей.
      Такое предположение сразу разрешало все трудности. Все было подстроено Сэмсоном!
      Сэмсон мог скрытно заложить в лодку что угодно. Она же принадлежала ему, и он мог, ни перед кем не отчитываясь, брать ее и возиться с ней в ангаре в любое время. Он мог легко заложить бомбу в корму и вывести провода в носовую часть, чтобы в нужный момент замкнуть контакты.
      Что говорит в пользу этого?
      Френч мог назвать несколько причин.
      Первое: насколько он мог судить, лишь таким образом могла быть взорвана лодка. Это уже само по себе служило уликой, но был и ряд других фактов, подтверждающих его предположение.
      Если Сэмсон не виноват, то казалось странной случайностью, что небольшой якорь или "кошка" сорвался с цепи и Сэмсону пришлось пройти на нос, чтобы закрепить его как раз тогда, когда происходит взрыв. Более того, лодка в этот момент как раз оказывается неподалеку от другого судна.
      Френч представил себе происходящее так. Перед выходом из Шале Сэмсон закладывает бомбу, прокладывает контактный провод так, чтобы он был незаметен. В нужный момент он пускает в ход свою байку о якоре, проходит на нос, пригибается, чтобы ходовая рубка прикрыла его от взрыва, и соединяет провода. Бомба срабатывает, разнося в куски корму лодки. Лодка идет ко дну. Сэмсон заранее предусмотрительно держит под рукой спасательный круг, на котором он продержался до подхода шлюпки. Несомненно, он шел на риск: он же мог утонуть, но именно поэтому он уверен, что его не заподозрят в убийстве.
      Картина показалась Френчу достаточно убедительной. Теперь встает вопрос о мотивах преступления. Была ли у Сэмсона причина желать смерти Хэвиленду и Мейерсу?
      Об этом Френч ничего не знал, но ему запомнились необычные манеры Сэмсона. Тот постоянно выглядел недовольным, как будто что-то угнетало его, особенно он хмурился в присутствии Хэвиленда. За этим могло что-то крыться. Надо было этим заняться.
      Среди рядовых подробностей, которые сообщил ему Ханбури, были имена адвокатов Хэвиленда и Мейерса Френч подумал, что пора навестить их.
      И те и другие жили в Ковесе. Картер позвонил им утром и договорился о встрече. Френч и Картер прибыли на ближайшем пароме, отыскали фирму "Дакре и Джонс" и осведомились, можно ли видеть мистера Дакре.
      Френч знал, как нелегко выжать из адвокатов нужную информацию, и решил действовать не как официальное лицо а просто попросить об одолжении в качестве любезности.
      - Я хотел бы, чтобы наш разговор остался в тайне, мистер Дакре,доверительно сказал он.- Должен вам признаться, что имеются подозрения, и достаточно основательные, что это не несчастный случай, а преднамеренное убийство.
      Мистер Дакре издал резкое восклицание, но Френч заговорил вновь.
      - А раз так, то вы как адвокат покойного мистера Хэвиленда, без сомнения, должны быть заинтересованы не меньше меня в поимке убийцы. Имея это в виду, я решился задать вам несколько вопросов, и я очень надеюсь, сэр, что вы найдете возможность помочь мне, хотя, как нам обоим хорошо известно, вы вовсе не обязаны это делать.
      Дакре был действительно потрясен услышанным. Оказалось, что он был близким другом Хэвиленда и его доверенным лицом. Было ясно, что ему и в голову не приходило, что здесь что-то большее, чем несчастный случай.
      - Я буду рад помочь вам,- сказал он, приведя в порядок свои расстроенные чувства.- Но знаете, инспектор, в таких случаях лучше ничего не говорить. Но я готов выслушать ваши вопросы и ответить на них, если это будет в моих силах.
      Френчу хотелось знать все о жизни Хэвиленда, особенно о ее финансовой стороне. Он хотел знать, каково его завещание. Имел ли тот врагов и если да, то каковы причины вражды. В действительности ему нужны были любые сведения, которые могли указать мотивы преступления.
      Мистер Дакре понял суть вопросов, но выказал осторожность, присущую юристам. В конце концов он решил, что не способен сам обо всем рассказать. Вместо этого он мог бы отвечать на вопросы своего посетителя.
      После беседы с Дакре Френч увидел, что узнал немного. Хэвиленд был устроен неплохо, жил довольно богато, хотя, конечно, как отметил Дакре, эти оценки относительны. Он был женат и все свои деньги, исключая небольшую часть наследства, завещал семье. Его единственный сын собирался стать врачом, так что не было никого, кто мог бы заменить его на производстве. Что же касается врагов, то мистер Дакре не мог никого назвать и не располагал сведениями, проливающими свет на мотивы преступления.
      Мистер Левишам, адвокат Мейерса, с которым далее встретились Френч и его спутник, был не столь чопорен. Он без затруднений ответил на вопросы Френча. Выяснилось, что Мейерс не был женат и не имел близких родственников. Он завещал свое имущество, которое было небольшим, в равных долях Хэвиленду, Сэмсону и дальнему родственнику, капитану торгового флота.
      Левишам отверг само предположение о том, что его клиент был убит, сказав, что тот был прекрасный человек и все его любили. Он был уверен, что у Мейерса не было врагов, и не верил в их существование.
      Из расспросов Френчу стало ясно, что после смерти Хэвиленда и Мейерса Сэмсон не только получил часть наследства, но и практически стал хозяином завода. Это была не компания, и, выплачивая душеприказчикам Хэвиленда их долю прибылей, Сэмсон в остальном имел полную свободу действий. Ради этого он вполне мог пойти на мокрое дело.
      Во время разговора с адвокатами Френч подумал, что ему следует заглянуть к Дагги и Тримблу, адвокатам фирмы "Шале". Офис был закрыт, их с Картером принял мистер Тримбл.
      Он ничего не сообщил им, сказав, что теперь он адвокат мистера Сэмсона и в этом качестве должен получить инструкции мистера Сэмсона до того, как говорить с ними о бизнесе.
      - Что ж,- сказал Френч,- на самом деле вы уже дали ответ на мой главный вопрос. Я хотел узнать, с кем теперь мне следует связываться по делу "Шале". Мистер Сэмсон один принял на себя бремя руководства или имеются другие партнеры, с которыми мне придется держать связь?
      Тримбл, поразмыслив, решил, что вопрос вполне безобидный.
      - Вам придется иметь дело с мистером Сэмсоном,- ответил он.- В настоящее время других представителей фирмы нет. Впоследствии появится представитель мистера Хэвиленда, но в данный момент мистер Сэмсон руководит предприятием.
      Вот он, бесспорный мотив! В то же время Френч был недоволен. Во-первых, мотив казался не слишком значительным. Во-вторых, он не соответствовал тому душевному недовольству, которое вечно сопутствовало Сэмсону.
      Френч подумал: а не поговорить ли с самим Сэмсоном?
      "Попытка не пытка",- решил он и отправился в Шале.
      Сэмсон тотчас принял их, и Френч, не теряя времени, перешел к делу.
      В первую очередь он с неподражаемой серьезностью призвал Сэмсона к молчанию. Затем рассказал ему, что его подозрения действительно подтвердились: взрыв лодки и в самом деле представляет собой организованное покушение на жизнь трех ее пассажиров. Однако расследование дела осложнилось из-за того, что Хэвиленд и Мейерс были люди доброжелательные, щедрые, прямые и великодушные. Все прекрасно ладили с ними, у них не было ни единого недоброжелателя.
      Сэмсона слегка покоробили эти речи, но Френч продолжал лить воду на свою мельницу и разливался соловьем. Он намеренно провоцировал Сэмсона, расставляя ему ловушку.
      - Не такие уж они святые,- наконец не выдержал Сэмсон.- Обычные люди. Такие же, как вы и я.
      Френч подумал, что время еще не приспело, и продолжил свои дифирамбы Хэвиленду и Мейерсу. Сэмсона это задело сильнее, чем он мог надеяться.
      - Все это чушь,- в конце концов сказал он, не выдержав.- Они проворачивали грязные делишки точно так же, как все прочие. Кто вам наговорил такого?
      Это было уже что-то. Френч ухватился за реплику Сэмсона бульдожьей хваткой.
      - Что мистер Сэмсон имеет в виду? Наверняка ему что-то известно. Тогда его долг сообщить об этом следствию. Иначе порядочный человек не станет так выражаться о своих коллегах.
      Сэмсон тотчас пошел на попятный и попытался увильнуть от ответа. Но это было бесполезно. Френч настаивал, прижал его к стенке и в конце концов поставил инженера перед выбором: либо отвечать, либо нести ответственность за сокрытие важных для хода следствия фактов. И тот все рассказал.
      Сэмсон имел зуб против Хэвиленда и Мейерса, особенно против Хэвиленда. Он считал, что с процессом его надули. Он дни и ночи вкалывал целых четыре года, тратил на исследования все свободное время, прихватывая и рабочее разумеется, не в ущерб своим обязанностям. Завершив исследования, он рассказал им о своем открытии. И что он получил взамен? Вместо благодарности владельцы завода занялись мелочными придирками, особенно Хэвиленд, который проявил двуличие - Сэмсон так и выразился - и сказал ему, что исследования проводились в рабочее время, в качестве экспериментальных материалов использовались их материалы и оборудование, так что и само открытие принадлежит не Сэмсону, а фирме.
      Сэмсон с горечью обнаружил, что его изобретение попало в чужие руки.
      У него не было средств, чтобы перенести свой процесс в другое место. Если бы он ушел на другое предприятие, Хэвиленд мог бы притянуть его к суду за продажу собственности "Шале".
      Однако в конце концов Хэвиленд обошелся с ним не так уж скверно. Когда процесс был внедрен, Сэмсона сделали совладельцем завода, посчитав процесс его вкладом в общий капитан.
      Но Сэмсон полагал, что эта концессия преследует единственную цель: удержать его от ухода с фирмы. Его чувство обиды лишь окрепло.
      Френч видел, что перед ним налицо все мотивы, необходимые для выстраивания его версии дела. С одной стороны - неудовлетворенность, затаенная горечь и жгучая обида по отношению к обоим погибшим; с другой стороны - финансовая и материальная независимость, а также укрепление свободы и престижа, стоило лишь убрать их с дороги. Да, мотивы были налицо.