Ход следствия

Полицейский врач был формален: Дорис Блек была задушена после ожесточенного сопротивления.

Что касается Иенсена, то страшный удар по черепу, который он получил, сломал шейные позвонки, после чего последовала немедленная смерть.

Нигде не было видно подозрительных отпечатков пальцев. Те, которые были обнаружены на велосипеде Дорис, принадлежали либо ей, либо ее мужу.

Так как Броун обнаружил поблизости от чащи, в которой была атакована молодая женщина, следы, которые без сомнения принадлежали Чарли Блеку, его положение усложнялось.

Были предприняты все меры, чтобы найти машину, следы шин которой были обнаружены в том же месте, но безрезультатно.

– Мой бедный Артур, – сказал Роджер Уэст, вздохнув:

– Я очень опасаюсь, что ваш друг Чарли все же окажется виновным, несмотря ни на что.

– Я это знаю, – ответил Тентенден упавшим голосом. – Мне кажется, что я это подозревал с самого начала. Между тем эта машина...

– Мы начнем все с самого начала, все проверим... Уговоримся так: если к завтрашнему полудню мы ничего другого не найдем, нам останется сделать лишь одну вещь, предъявить ему официальное обвинение.

– Согласен.

Тентенден надеялся на чудо, но этого чуда не случилось. Нужно было обвинить Блека. Он не пытался оправдываться, только повторял, что невиновен.

Дело, таким образом, казалось законченным и Роджер приготовился отправиться в Бедфорд к своей жене.

Случайно он узнал, что Ричардсон решил провести свой уик-энд в Лондоне.

Так как это было необычным фактом, он попросил последить за ним и известить его, если случится что-либо необычное.

Броун проводил его до машины. Он казался озабоченным.

– Какая муха вас укусила, Броун? – спросил Уэст.

– Вероятно это не имеет ничего общего с этим двумя преступлениями, но я был бы менее в этом уверен, если бы произошло ограбление – Только что около фабрики я видел Рагга... Вы помните его?

– Рагг?.. Нет, это мне ничего не говорит.

– Не так давно он был приговорен к двум годам за явное мошенничество на бегах... Не помню теперь, почему, но я занимался этой историей. Тогда он работал не один. Он был помощником двух зловещих пройдох... Я помню их имена: Картер и Тат. Эти оба выпутались почти без всякого возмездия. Я также помню, что это вызвало всеобщее осуждение. Что бы там ни было, но за короткое время следствия я узнал, что Рагг, Тат и Картер неразлучны. Когда видишь одного, можно быть уверенным, что и остальные тут. Нет никаких оснований предполагать, что это изменилось, и раз Рагг находится здесь, в городке, то мы должны отыскать и тех двоих.

– Запишите это. Это может быть важным. Ничего другого?

– Есть и другое. Ричардсон активно занимается Ассоциацией помощи бывшим заключенным, другими словами АПБЗ. Кажется, он регулярно принимает их на работу на свою фабрику.

– Проверьте список персонала и если обнаружите подозрительное про бывших заключенных, выясните все про них. Попытайтесь поточнее узнать, что они делали в ночь преступления.

– Понятно.

– Произведите осторожное расследование, чтобы узнать, не видели ли тут в последнее время также Картера и Тата.

Саботаж

Пока Роджер Уэст ехал по направлению к Бедфорду, он не мог не думать о всех подробностях следствия. В глубине души обвинение Чарли Блека не удовлетворяло его.

А если суперинтендант Тентенден был прав, с самого начала утверждая, что он достаточно хорошо знал своего друга детства, чтобы не сомневаться, что это не он совершил преступление?

В сущности, факты свидетельствовали против Чарли Блека, но были недостаточны для судей. И когда стало известно, что Ричардсон таил к нему ненависть и что он имел обыкновение принимать на фабрику немало подозрительных людей, с небольшим воображением можно было себе представить... Нет!.. Все же это было не правдоподобно.

Уэст поспешил рассмотреть другую гипотезу и старался настроиться на приятный уик-энд в Бедфорде, но как только он достиг окрестностей Бедфорда, он вошел в почтовое отделение и позвонил в Корби Броуну.

Последний не скрыл своего удивления.

– Что это вы. Красавчик?.. Что за сумасшествие думать об этой истории, когда вам наконец-то предстоит возможность отдохнуть два дня спокойно! Это же ненормально!

– Может быть это так, но то, что вы мне сказали про трио, меня беспокоит.

Мне бы очень хотелось, чтобы вы выяснили, располагает ли кто-нибудь из них машиной и не ее ли шины оставили следы.

– Согласен, я сделаю все необходимое.

Облегчив таким образом свою совесть, Роджер Уэст, наконец, присоединился к Джанет и своим двум сыновьям: Мартину, по прозвищу Скупи, и Ричарду.

Он нашел их в многочисленной компании, так как в честь приезда брата Джанет, отсутствовавшего пять лет, и его совсем молоденькой жены, на которой он только что женился в Кентукки, вся семья собралась вместе, и двадцать семь персон не отличались меланхолией. Уэст быстро забыл про Корби и Блека, Дорис и Иенсена – все отошло на задний план.

Но вечером, ложась, он снова стал беспокоиться. Он упрекал себя, что слишком упростил дело, что не взял, как собирался с самого начала, отпечатки пальцев у всех работников фабрики.

Это, конечно, могло ни к чему и не привести, но могло также дать и новое в случае, если один из отпечатков оказался бы известным полиции. Узнали бы также, входил ли кто-нибудь из посторонних на фабрику.

Джанет достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы понять, что он озабочен.

– Тебя что-то беспокоит, Роджер?.. Я по радио слышала, что преступник задержан, не так ли?

– Это не так просто, дорогая. Все, кажется, доказывает, что Блек виновен, и, по правилам, я не должен больше думать об этом, а я не могу так. В сущности, у меня такое ощущение, что я поскорее сбыл это следствие, чтобы приехать и провести с тобой уик-энд.

– О, ты и твоя совесть! Раз уж ты здесь, то постарайся хоть использовать это. При всех обстоятельствах, ты ничего не сможешь сделать раньше завтрашнего дня?

– Конечно, нет.

– Подумай, в первый раз за десять лет ты поставил меня выше своей работы... Скажи себе, что если бы ты не приехал сюда, у тебя совесть была бы беспокойна из-за меня.

Роджер попытался улыбнуться, и они легли спать.

Он очень нескоро заснул и проснулся очень рано.

В смежной комнате громко храпел шурин. Роджер бесшумно встал, спустился в нижний этаж и позвонил по телефону Броуну. Ничего нового не было.

– Перестаньте же по пустякам ломать себе голову. Красавчик!

Здесь все спокойно. Блек терпеливо переносит свое несчастье, и ваш друг Артур начинает признавать, что мог ошибиться в отношении своего друга.

– А вы что-нибудь узнали о бывших заключенных, служащих у Ричардсона?

– Нет, я ничего нового не знаю. Рагг не состоит в списках служащих, это проверено. Мне все же удалось обнаружить его следы. В настоящий момент он находится в этой местности. Кажется, он играл в карты в таверне в ночь преступления, но мне нужно будет еще лично убедиться в этом. Что же касается бывших заключенных, которые имеются в списке служащих, они, кажется, все стали порядочными людьми. Они все тут переженились и их не в чем упрекнуть.

Уэст повесил трубку немного успокоившись и вскоре так был закружен родственниками, что не имел ни одной секунды на размышления. Он лег очень поздно и был разбужен своим сыном Ричардом очень рано.

– Пап! Это твой помощник из Ярда! Кажется, очень важно.

Но это был Харди, приехавший в это воскресное утро в Скотланд Ярд, как впрочем и большинство других детективов.

– Огорчен, что вынужден был вам позвонить, Уэст, но Броун ввел меня в курс того, что произошло в Корби. Дело закончено, не так ли?

– В принципе, да, – немного неуверенно ответил Уэст.

– В таком случае, я хочу, чтобы вы вернулись прямо сюда в Ярд вместо того, чтобы поехать в Корби. Есть новости в деле Спархана. Защита пытается сыграть с нами шутку, и я хочу вас известить об этом уже сегодня, чтобы вы настроились на соответствующий лад.

– Спасибо.

После нескольких обычных фраз Уэст повесил трубку и задумался относительно обвинения Блека... Это окончательно?.. Он, во всяком случае, думал именно так.

На следующее утро он привез всю свою семью домой и тотчас же отправился в Скотланд Ярд. Около полудня ему позвонил Броун, оставшийся на месте для дополнительных расследований.

Алиби Рагга было блестящим.

Было почти одиннадцать часов утра, во вторник, когда Роджеру Уэсту снова позвонил Броун.

– Есть новости. Красавчик! Саботаж на фабрике прошлой ночью.

– Диверсия?.. Объяснитесь!

– Это произошло в наборном цехе. Так как вы тщательно проверяли все помещения, вы должны представить себе, где это находится.

– Да, продолжайте.

– В этой мастерской хранятся все клише, оттиски полос, матрицы... Матрицы ручного набора учебников, которые они печатают для колоний, расположены на мраморных столах...

– Да, я знаю, как функционируют машины, продолжайте.

– Вы облегчили мне задачу, так как очень трудно было разобраться. Каждый день, как и сегодня утром, они приходят за приготовленными уже несколько дней назад страницами, чтобы пустить их в печать. Придя за ними, старый мастер заметил, что они испорчены. На них была вылита чистая азотная кислота. Это создало хорошую кашу. Конечно, вся работа была уничтожена...

Чтобы вы могли себе представить размеры аварии, учтите, что понадобится больше недели, чтобы восстановить испорченную работу. Это настоящая катастрофа.

– Охотно верю и понимаю. А есть уверенность, что эта диверсия была проделана прошлой ночью?

– По-видимому, да, но никто ничего не знает. Как я вам сказал, эти пластинки положили менее десяти дней назад и с тех пор ими никто не занимался.

– Десять дней, это долго!

– Да, к несчастью, это верно! В сущности все это могло быть проделано, когда угодно и даже в ту ночь, когда Дорис и Иенсен были убиты.

– Это правда, вполне возможно, что так это и было.

– Фактически, единственная вещь, в которой мы уверены, это то, что диверсия имела место. Это ни в коем случае не могло быть просто несчастным случаем. В действительности, не только вылили большое количество азотной кислоты, но сначала набор был разбит ударами молотка.

– А нашли этот молоток?

– Да, он просто лежал на полу, позади пластин.

– А не мог ли этот же молоток послужить орудием убийства Иенсена?

– Как это вы догадались, шеф? Действительно, это, безусловно, так.

Инструмент еще запачкан и это безусловно кровь, готов отдать на отсечение руку... Я отдам его на исследование доктору Арнольду – как только смогу...

Конечно, чтобы выгадать время, я мог бы дать сделать анализ одному специалисту из госпиталя, но вы знаете, как самолюбив доктор Арнольд, и я не хотел бы сердить его.

– Вы совершенно правильно поступили, Броун... А что нового о Рагге?

– Его алиби меня по-прежнему не удовлетворяет, но я ничего в данный момент не могу сделать... Он не располагает машиной, и ни один из бывших заключенных, работающих на фабрике, тоже.

– Жаль. Больше ничего?

– Вы помните Роз Ричардсон, дочь директора?

– Да, очаровательная девушка. Что с ней случилось?

– По счастью, ничего. Все ее здесь очень любят. А меня интригует ее поведение...

– Объясните.

– В течение двух дней она проводит время, расспрашивая народ на фабрике служащих и рабочих, как будто она проводит свое расследование. Ее отец это обнаружил, и у них была ужасная ссора.

– Куда мы придем, если будем вмешиваться в семейные дела, мой старый Броун!

Роз Ричардсон

Роз была так занята все утро, что только в полдень узнала о диверсии.

Отца не было в кабинете, и она испытала глубокое чувство возмущения при мысли о том, как это должно сказаться на самочувствии отца.

Она узнала, что он немедленно отправился на место, и прошла в наборный цех.

Все работы были приостановлены, и рабочие оживленно обсуждали случившееся.

Она не нашла здесь отца. Старший мастер сказал ей, что он отправился в литейную. Она собралась пойти туда, когда мастер спросил ее:

– Вы можете уделить мне минуту, мисс Роз?

– Конечно же. А в чем дело?

– Вы можете сказать мне, что я вмешиваюсь в то, что меня не касается, но я очень беспокоюсь о вашем отце, мисс Роз... В течение последних месяцев он стал очень нервным, как будто его что-то страшно угнетает и только что, когда пришлось сообщить ему о том, что здесь произошло, он едва не лишился чувств.

– Да, он сейчас не в себе, но я не знаю, почему. А вы не представляете себе, что может его до такой степени беспокоить. Бард?

– Нет, к сожалению. Разумеется, он беспокойный по своему характеру. Я всегда его таким знал, но это очень усилилось после забастовки. Надеюсь, вы не сердитесь на меня, что я так откровенно говорю с вами, мисс Роз... Но видите ли, мы, старые рабочие, очень любим вашего отца и нам больно видеть его таким... Может быть, ему надо полечиться?

– Он не хочет и слышать об этом, к несчастью... Спасибо, Бард, ваша любовь меня очень трогает. Может быть, вы сумеете объяснить более молодым на фабрике, что если мой отец порой и бывает резок, то это теперь не столько его вина, сколько беда.

– Я пытался, но они не хотят ничего слушать...

Затем Роз Ричардсон отправилась в литейную, где отливали матрицы. Едкий запах расплавленного металла защипал ей горло... И здесь машины не работали.

Рабочие обступили Сиднея Ричардсона, который вне себя вопил, потрясая кулаками:

– Вы все никуда не годитесь. Тем хуже для вас. Я все равно узнаю, кто виноват и тогда я его схвачу. Я заставлю его заплатить за то, что он уничтожил результаты целой недели работы.

Рид, старший мастер этой мастерской, делал все возможное, чтобы помешать рабочим отвечать в таком же тоне.

Вмешалась Роз.

– Отец, тебя зовут к телефону. Дядя Ланс срочно зовет тебя.

Потом она повернулась к Риду:

– Оповестили полицию?

– Да, мисс Роз. Мистер Тентенден должен приехать с минуты на минуту.

– Отлично.

Она положила руку на плечо отца и увлекла его наружу. Выйдя во двор, он чуть не упал и тяжело оперся на молодую девушку. Она была поражена его бледностью.

– Папа, если ты будешь продолжать говорить с людьми таким образом, у тебя в конце концов будут неприятности.

Он ничего не ответил.

– Это естественно, что они не понимают, когда с ними говорят, как ты. Они не обязаны знать, что ты болен.

– Болен?.. Кто это здесь болен?

– Ты!.. И ты это прекрасно знаешь. Я очень сожалею, что ты не заметил этого раньше.

– Ты говоришь ужасные глупости.

– Нет и нет... Ты болен и это случилось не вчера, к несчастью. У тебя есть огорчения, которые ты скрываешь от нас с мамой.

– Ты надоедаешь мне, Роз... Нет, у меня ничего нет, что может меня тревожить, и я не болен, но я хочу, чтобы меня оставили в покое... Эта манера, с которой ты со мной говоришь, как будто я впал в детство, мне действует на нервы, понимаешь ли ты. Теперь, поговорим о другом. Что от меня хочет Ланс?

– Ничего... Это был предлог, чтобы увести тебя из мастерской.

Ты не отдаешь себе отчета в том, что Рид страшными усилиями сдерживал своих рабочих: без него ты не отделался бы так просто.

– Что ты понимаешь?.. Я знаю, как нужно обращаться с людьми, я делаю это в продолжении двадцати лет и не собираюсь получать уроки от кого бы то ни было, тем более от тебя... Запомни это!

– Если я вмешиваюсь, то потому, что ты вынуждаешь меня к этому. Нужно, чтобы ты понял, что тебе нужно отдохнуть. Вернись домой. Поверь мне, завтра ты почувствуешь себя лучше.

– Мне отдыхать... мне отдыхать... ты сошла с ума! Неужели ты думаешь, что я смогу отдыхать сегодня, когда уничтожена неделя работы, когда наше обязательство не может быть выполнено!.. Мне отдыхать!.. А, я вижу, что фабрика для тебя – ничто. Ты просто приходишь сюда провести несколько часов.

Почему...

Он зашатался, и Роз поддержала его. Но он быстро оправился и спокойно продолжал:

– К сожалению, я слишком погорячился. Роз. Забудь то, что я тебе говорил.

Сидней Ричардсон, несмотря на мольбы своей дочери, категорически отказался идти отдыхать и вернулся в свой кабинет. Роз собиралась последовать за ним, когда увидела Броуна и Тентендена.

– Добрый день, мисс Роз, – сказал суперинтендант. – Очень огорчен, узнав, что у вас опять неприятности. Надеюсь, что это не очень тяжело для фабрики?

– К несчастью, тяжело... Отцу, действительно, не хватало только этого!

– Да, действительно... Если не возражаете, мы пройдем на то место.

Она попрощалась с ними и пошла повидать Гордона, одного из самых старых рабочих фабрики... Так как по своему возрасту он уже не мог работать в мастерской, ему поручили охранять фабрику в рабочее время.

– Гордон, вы в деле дольше, чем мой отец и вы его хорошо знаете. Вы заметили насколько он изменился за последнее время?

Действительно, мисс Роз, я очень огорчен за него.

– Можно подумать, что его гложет какая-то забота. За несколько недель он еще более похудел, он нервничает и ничего не хочет нам сказать. Мама страшно беспокоится, и я тоже. Мы задаем себе вопрос, что его может до такой степени беспокоить?.. А вас, которого я знаю столько лет, я могу спросить. Вы знаете, что с ним?

– Нет, к несчастью, не знаю, мисс Роз. Все что я могу сказать вам, что все это началось с забастовки. Мистер Сидней стал нервным и резким с рабочими и служащими. Особенно с нами, стариками... Он просил меня обратиться к молодым, но вы меня знаете, что я не способен сказать публично и двух слов Тогда он обратился к Чарли Влеку... Тот прямо отказался идти против синдиката. У меня такое ощущение, что ваш отец этого никогда ему не простит.

Роз Ричардсон узнала ничуть не больше, чем она знала в начале своего расследования. Теперь она была уверена, что у ее отца имеется тайная причина быть неспокойным, но все, кого она расспрашивала, были неспособны раскрыть эту причину.

Бедная маленькая Роз

Каждый вторник Роз Ричардсон проводила вечер в своем клубе. Она играла в теннис, выпивала стакан вина, беседовала со своими друзьями, иногда танцевала, строила планы относительно будущего большого праздника в Корби.

Как и в каждом году в театре, должна быть поставлена пьеса, выбор которой всегда вызывал много споров.

В этот женский клуб регулярно ходила и Маргарет Тентенден. Роз знала ее в лицо и даже подумывала о том, чтобы подойти к ней и поговорить, чтобы узнать мнение полиции, но из-за своей робости отказалась от этого. Неожиданно Маргарет Тентенден сама подошла к ней.

– Моя милая Роз, я много думала о вас за последние дни. Я хочу, чтобы вы знали, что я готова помочь вам и сделаю все, что будет в моих силах.

– Я очень благодарна вам, миссис, но я не вижу, что вы сможете сделать.

– Подумайте хорошенько и помните, что я буду очень счастлива быть вам полезной.

Такое доброжелательное и сердечное отношение тронуло молодую девушку, и она с более легким сердцем влезла в свою машину, чтобы ехать домой.

Проезд через Корби произошел без происшествий, но едва она углубилась на небольшую дорогу, ведущую к дому родителей, как увидела двух мужчин, выскочивших из кустов и преградивших ей дорогу.

Чтобы не раздавить их, ей пришлось резко затормозить, и мотор заглох. Она пыталась завести его, но безрезультатно. Ее испуг еще усилился, когда она увидела, что оба мужчины были в масках. Они сразу же подошли к ней и открыли дверцы с обеих сторон машины.

– Сидите спокойно, – глухим голосом сказал один из них.

Говоря это, он устроился рядом с ней на сиденье, и схватив ее руки, завел за спину, а ее заставил лечь на полу у своих ног. Другой нападающий сел на ее место и взял руль. Несмотря на все усилия, она не могла освободиться. Она стала звать на помощь до тех пор, пока ей не всунули в рот кляп.

Они сумели завести машину и отъехать. Несмотря на то, что она ничего не могла видеть. Роз поняла, что они сделали разворот. Молодая девушка сделала еще одно усилие освободиться, за что получила сильный удар по челюсти, что на мгновение лишило ее сознания. Во время борьбы ей удалось слегка приподняться и она внезапно увидела мрачную массу силосной башни Соли с левой стороны... Силосную башню, в которой нашли Дорис! Ею овладела паника.

Что делать?

Проехав немного в медленном темпе, машина набрала скорость.

Так как Роз хорошо знала свой край, она поняла, что они направляются к вершинам холмов: во всей местности это была единственная дорога, по которой можно было ездить с большой скоростью.

Внезапно сердце ее забилось сильнее: какая-то машина ехала следом из их машиной и она стала надеяться, что она обгонит их...

Ее ожидания скоро оправдались, но не так, как она ожидала: обе машины замедлили ход, потом остановились одна позади другой.

Человек, который держал ее в таком неудобном положении, не двинулся с места, а только опустил стекло, чтобы лучше слышать. Тот, который сидел за рулем встал и направился к шоферу другой машины.

– Итак? Ты смог заставить ее говорить? – спросил голос.

– А к чему? Лучше всего заставить ее замолчать раз и навсегда.

– Послушай, подумай. Мы договаривались о другом. Ты только должен был убедиться, что она ничего не знает...

– Согласен, и совершенно очевидно, что как только она освободится, она тотчас отправится к Тентендену... Нет, спасибо, это слишком мало для меня.

Мы сможем быть спокойны лишь тогда, когда она не сможет ничего сказать.

– Но ты прекрасно знаешь, что если дотронуться до нее, то он не...

– Он будет делать все, что мы захотим. В том положении, в котором он находится, у него нет выбора... Но скажи мне, что это на тебя нашло?.. Я видел тебя более благоразумным раньше?

– Да-а... в сущности, ты, может быть, и прав. К тому же мы рискуем, что она сможет узнать наши голоса.

Уэст возвращается в Корби

В пятницу утром Уэсту сообщили об исчезновении Роз Ричардсон. Он быстро закончил текущие дела и в середине дня был уже в Корби.

Инспектор Броун, который не покидал местности, ввел его в курс событий очень быстро. Тентенден казался обрадованным его приездом.

– Больше ничего не известно? – спросил Уэст.

– Нет, к несчастью, – вздохнул Тентенден.

Броун, которого присутствие шефа воскресило, имел мужество пошутить.

– Только не спрашивайте его о том, не осматривал ли он силосную башню. Мы уже получили двадцать пять звонков, советующих это сделать.

– Людям здесь действительно нечего делать, кроме как давать глупые советы.

Артур Тентенден пожал плечами с убитым видом. У него были ввалившиеся глаза и усталый вид. Тяжелое испытание для него.

– А машина девочки?

– Невозможно обнаружить.

– Ни малейшего следа?

– Есть один или два, но их связь с делом непонятна.

– Все же расскажите.

– Были обнаружены следы ее шин на небольшом участке дороги, которая ведет к Ричардсонам. Оказалось, что они совпадают с теми, которые были найдены около фабрики после смерти Иенсена и Дорис Блек. Что доказывает, что это проделали одни и те же люди. Но так как по-прежнему неизвестно, о ком может идти речь, мы почти не продвинулись. Были также найдены следы шагов.

– Вы, конечно, сфотографировали их?

– Разумеется. Но не радуйтесь так быстро. Речь идет о резиновых сапогах самой распространенной модели и о размере также самом распространенном.

Броун покачал головой.

– Да-а! Говорю вам, что в этом будет очень трудно разобраться. Бесполезно говорить, что мы немедленно отправились к известному Раггу по этому поводу.

Но нас постигла неудача: это был не его размер, и мы нигде не нашли резиновых сапог.

– А вы проверили, как он провел свое время вчера?

– Этим сейчас мои люди и занимаются.

– Итак, больше ничего? – продолжал Уэст.

Он был не в состоянии скрыть свое разочарование.

Тентенден сделал безнадежный жест.

– Нет, ничего. Хотя есть еще одна деталь: машина Роз была замечена Томом Кузине прошлой ночью.

– Том Кузине?

– Да, это один из шоферов фабрики. Он возвращался на своем грузовике после того, как отвез последний груз. Он уверяет, что встретился с этой машиной: эта машина шла по направлению к ферме Соли. Он даже удивился, что она ехала с дальним светом фар и не выключила их, как полагается по правилам при встрече.

– Мне кажется, она не слишком придерживалась правил движения.

– Нет, конечно, но когда он повстречался с машиной, Кузине к своему большому удивлению увидел, что за рулем была не Роз Ричардсон, а мужчина.

Само собой разумеется, что это произошло слишком быстро, чтобы он мог рассмотреть этого человека, но он уверен, что то был мужчина.

– К тому же, судя по его словам, он был ослеплен фарами машины.

– Точно.

– Его показания, мне кажется, нуждаются в подтверждении, но и это свидетельство все-таки о чем-то говорит, и мы должны довольствоваться тем, что он видел. А что, водитель был один в машине Роз Ричардсон?

– Том не смог этого сказать. Единственное, в чем он уверен, так это, что не Роз сидела за рулем.

– В котором это было часу?

– Примерно в 10 часов 30 минут. В подтверждение его слов, агенты, которые несли охрану перед фабрикой, докладывают, что видели машину, приближающуюся к фабрике в это время, которая потом повернула под прямым углом, чтобы выехать на городскую дорогу по направлению к холмам.

– Отлично... А где производятся в настоящий момент поиски?

– Суперинтендант Колчестера направил к нам необходимое подкрепление.

Благодаря этой помощи мы проверили каждый карьер, каждый грот, каждую рощу.

Мы проверили всю местность и все реки.

– Надеюсь, что это даст результат... Роз Ричардсон очень красивая девушка. Нельзя ли рассмотреть гипотезу с учетом этого?

– Об этом уже думали, но результата в настоящее время нет.

За ней не знают никакого флирта. Я расспрашивал всех молодых людей, которые каким-то образом приближались к ней в последнее время, будь то на теннисе, или в других местах. Ни малейшего намека на роман. Может быть, она не смогла забыть Поля Ки?

– А если это с ним она уехала?

– Это бы меня удивило... Уже больше года прошло с тех пор, как отец запретил ей видеться с ним, и они больше не встречались.

– Какое послушание!.. Я восхищаюсь родителями, которые умеют заставить слушаться своих детей.

– Сразу видно, что вы не знаете Сиднея Ричардсона!

– Но вы и на самом деле думаете, что двое влюбленных не встречались тайком?

– Насколько я знаю Роз Ричардсон, это меня удивило...

Я полагаю, что ее отец потребовал, чтобы она дала честное слово не встречаться с Полем Ки, и она его, конечно же, дала.

– Тем не менее, это надо будет проверить... Броун, друг мой, позвоните в Скотланд Ярд и попросите, чтобы проверили, у себя ли молодой Поль Ки, а также один ли он.

Броун встал, чтобы позвонить в Лондон, но Тентенден, казалось, не был уверен в необходимости этого запроса.

– Артур, расскажите мне теперь о крови, обнаруженной на молотке, употребленном для диверсии.

– Она принадлежит к той же группе крови, что Иенсена: более того, было обнаружено там несколько волосков.

– Также принадлежащих Иенсену?

– Да.

– Значит, это действительно орудие убийства? А ваш друг Блек? Что с ним?

– Я не видел его с тех пор, как его отправили в Колчестер. Кажется, он отказывается от пищи. Он остается неподвижным в своей камере и только повторяет, что невиновен... Учитывая ситуацию, я почти доволен, что он в тюрьме: по крайней мере, его не смогут обвинить в похищении Роз, не так ли?

Более того...

Звонок телефона прервал его. Он снял трубку.

– Да. Согласен.

Он повернулся к Уэсту:

– Мне доложили о приходе Сиднея Ричардсона. Кажется, он в плохом состоянии и будет лучше, если вы...

Они услышали шум поспешных шагов в коридоре, потом дверь резко распахнулась. Появился Сидней Ричардсон, растерянный и бледный. Он сделал шаг к Тентендену, потом овладел собой, повернулся к Уэсту:

– Итак?.. Вы нашли мою дочь?

– Послушайте, Ричардсон... – начал суперинтендант.

– Нет, не вы. Это к нему адресуюсь. Итак? Каков ваш ответ?

Роджер Уэст заставил себя говорить спокойно:

– Нет, мы еще не нашли ее.

– Тогда что вы тут делаете? Задницами протираете стулья вместо того, чтобы отправиться на ее поиски?

Но в этот момент в кабинет вошел Броун и ответил Ричардсону сухим тоном:

– Вся полиция округа находится в поисках, мистер Ричардсон.

– Все это лишь слова. Я настаиваю на своем вопросе, почему вы предпочитаете сидеть здесь вместо того, чтобы заняться поисками?