– Слишком хороша для Гарстона, – пробормотал он, – вы ее знаете, сэр?

– Очень мало... Слушайте, Бидо, хотите на самом деле оказать мне услугу? Тогда зайдите в ванную – там есть шкаф с горелкой, а рядом вы найдете все необходимое для того, чтобы сварить кофе. Вы умеете?

Бидо молча улыбнулся.

– Мне надо позвонить, – продолжал Джон. – Вы, естественно, можете оставить дверь открытой.

– Зачем? Вы же, я думаю, не станете звонить в полицию?

И француз аккуратно закрыл за собой дверь.

Без всякой надежды, скорее для очистки совести, Джон стал искать в телефонном справочнике номер Льюиса Гринфилда. Но наглость бандита и в самом деле не имела границ: и телефон и адрес красовались на положенном месте. Слегка ошарашенный, но безмерно довольный неожиданной удачей, Джон снял трубку и набрал номер. Телефон долго звонил. Никакого ответа. Джон стал успокаивать себя: Гарстон же сказал, что Грюнфельд по ночам чаще всего бывает в Ламбете, а в Баттерси только днем. Значит, надо подождать утра. Но несколько часов могут оказаться роковыми для Флика или Мари-Франсуазы. И Мэннеринг снова набрал номер.

На сей раз трубку сняли.

– Кто у телефона? – спросил твердый, ясный голос. Это был Лаба.

– Неважно, – ответил Джон голосом мистера Мура. – Скажите Грюнфельду, что я хочу поговорить с ним о Джоне Мэннеринге.

Послышался удивленный возглас, потом Лаба, видимо спохватившись, проговорил:

– Не вешайте трубку.

Его сменил грудной голос Грюнфельда.

– Что вам надо в такое время? – буркнул он раздраженно.

– Вы утомились, мой бедный Грюнфельд? – уже своим собственным голосом осведомился Джон. – Слишком много трудились сегодня... и наделали к тому же глупостей. Где Мари-Франсуаза?

– Но... я понятия не имею, – медленно выдавил из себя Грюнфельд. – Во всяком случае, не у меня. Она от нас сбежала.

– Не верю.

– Это правда. Мои люди подцепили ее в Стретхеме, но маленькая гадюка проскользнула у них между пальцами.

– А Леверсон?

– Вы знаете Леверсона? Скупщика краденого?

– Может, вы не в курсе, что я коллекционирую драгоценности? Я многие годы покупаю их у Леверсона.

– Он здесь. Хотите увидеть – присоединяйтесь. Я вас приглашаю.

– Благодарю, не жажду. Но имейте в виду, Грюнфельд, если через час Леверсон не вернется домой и не позвонит мне, я сообщу в Скотленд-ярд ваш адрес в Баттерси.

На другом конце провода надолго воцарилась тишина.

– А как вы докажете, что не сделаете этого в любом случае? – спросил наконец Грюнфельд.

– Да никак! – насмешливо отозвался Джон. – Это и есть самое забавное во всей игре!

И он повесил трубку.

Бидо явился с подносом, на котором стояли чашка, кофейник и сахарница.

– Вы не любите кофе? – поинтересовался Мэннеринг. С той же странной детской улыбкой француз пошел за второй чашкой, потом налил кофе Джону.

– Давненько я не пил настоящего кофе!

– Я закончил школу официантов, сэр, – весело пояснил Бидо, – и пять лет проработал в Каннах метрдотелем.

– А почему вы сменили профессию?

И Бидо холодно и бесстрастно, так, словно говорил не о себе, а о каком-то случайном знакомом, поведал Джону свою историю.

– Женщина, сэр! Все глупости в своей жизни я делал из-за женщины. Я дрался из-за нее и заработал вот это, – быстрым движением он коснулся щеки. – Пришлось оставить фрак и галстук-бабочку – клиенты не любят официантов с подобным украшением. У меня всегда были ловкие пальцы, и я выбрал профессию, для которой это могло пригодиться, и, конечно, такую, чтобы хорошо зарабатывать. Должен сказать без ложной скромности, я был неплохим грабителем, но однажды сглупил, и Сюртэ узнала о моем существовании. Я приехал в Англию, но здесь трудно работать – очень большая конкуренция. В конце концов я оказался не у дел. Тут один английский коллега познакомил меня с Гарстоном. Я встретился с ним позавчера в пять вечера у Башни. Он дал мне Звезду и поручил отнести ее Леверсону... К несчастью, я ничего больше не знаю. Сегодня, увидев, что в конверте Гарстона банкноты Святой Липы, я решил отправиться к нему и взыскать долг. Остальное вам известно. Хотите еще кофе, сэр?

– Нет, спасибо, Бидо. Вы не против помогать мне и дальше?

– И даже очень!

– Тогда не теряйте со мной связи. Попытайтесь найти своего английского коллегу и выяснить, откуда Гарстон мог получить Звезду. Если хотите здесь переночевать – оставайтесь. – Адрес – Фуллер Мэншнс, 29. Когда вам потребуется мне что-то сообщить, оставляйте здесь записку. А сейчас мне надо идти. Если вам нужны деньги – не стесняйтесь, берите.

Джон указал на лежащий на столе бумажник.

– Надо поделить это, сэр, – возразил Бидо. – Прошу вас.

Мэннеринг тихонько рассмеялся.

– Дорогой мой Бидо, вы мне нравитесь, и я кое-что расскажу вам. Деньги, которые вы передали Гарстону, недолго пролежали у Лаба. Они у меня.

Бледно-голубые глаза с сомнением прищурились, потом в них засверкали веселые огоньки.

– Честное слово, сэр, я готов сделать ради вас что угодно. Работать для такого человека, как вы, – большая честь.

Через пятнадцать минут Джон приехал на Кларедж-стрит и сразу же принял горячую ванну. Потом растянулся на кровати и стал ждать. Как там Леверсон? Где Мари-Франсуаза? А главное, сумеет ли Гарстон держать язык за зубами и не проболтаться о Бароне?

Перед глазами у него крутились каруселью: Лаба с его мрачным взглядом, добрая улыбка Леверсона, ироничный рот Бидо, белокурые кудряшки Мари-Франсуазы, странное лицо Минкс... И вдруг все куда-то исчезло – Джон думал только о Лорне. Чего бы он только ни отдал, чтобы сейчас она была здесь, рядом с ним! Лорна – насмешливые глаза и нежный голос... ах, как нужно изменить это дикое, мучительное положение! Необходимо...

Зазвонил телефон. Голос Флика звучал очень устало и совсем по-стариковски.

– Джон, я никогда не сумею вполне отблагодарить вас...

– Я вас умоляю! Это Бидо надо сказать спасибо.

– Бидо?

– Да, я вам все потом расскажу. Флик... Вы не очень... – Джон запнулся и в конце концов пробормотал: "устали", – он отлично понимал, как смехотворно сейчас звучит это слово.

– Я отдохну несколько дней... Вечер был... ужасен. Вам надо бросить заниматься этим делом, Джон. Эти люди не вполне нормальны.

– Я это знаю лучше, чем кто бы то ни было, но надо завершить начатое. Они не говорили при вас о девушке по имени Мари-Франсуаза?

– Да. Ее, кажется, похитили, но девушка сбежала.

– Тем лучше для нее!

– Спокойной" ночи, Джон. И действуйте осторожно. Я буду все время думать о вас.

Мэннеринг повесил трубку, выключил свет и закрыл наконец глаза.

Через минуту он спал глубоким сном.

На следующий день около полудня Грюнфельд вошел в комнату, где томилась в заключении Минкс.

Молодая женщина лежала на кровати. От нее осталась только тень: тусклые волосы, безжизненные глаза, мертвенно-бледная кожа. Минкс давно не умывалась и не подкрашивала лицо – на щеке явственно проступал шрам, постоянно дергающийся от нервного тика.

Машинально, без всякой надежды молодая женщина взмолилась:

– Дай мне одну понюшку, Лью, только одну!

– Иди одевайся. Получишь свою дозу и все, что захочешь.

Минкс бросилась было выполнять приказ, но чуть не упала. Грюнфельд подхватил ее под руку, и они вместе поднялись на верхний этаж. Там Лью вытащил из кармана пакетик из белой бумаги и протянул Минкс. Молодая женщина торопливо направилась в свою комнату.

– Потом приходи ко мне в кабинет.

Минут через десять порог кабинета переступила уже совсем другая женщина. Накрашенная, причесанная, в строгом платье из серого джерси она, казалось, полностью восстановила прекрасную форму. И только слишком сильно сжатые ноздри выдавали недуг.

Грюнфельд, сидя перед секретером, раскладывал бумаги. Лаба, развалившись в кресле, подпиливал ногти. Он бросил на Минкс восторженный взгляд.

– Быстро же вы приходите в себя!

Минкс ослепительно улыбнулась, а Грюнфельд сердито рявкнул:

– Я тебя позвал не глазки строить! На, держи, – он вытащил из секретера плоский пакетик, обернутый пергаментом. – Этого тебе надолго хватит!

Молодая женщина жадно вцепилась в пакетик. Грюнфельд перешел на диван.

– Сядь-ка рядом со мной, моя красавица... Давненько мы с тобой не беседовали в спокойной обстановке...

Минкс послушно села рядом, и Грюнфельд положил жирную лапу ей на колено. Женщина вздрогнула от омерзения, но промолчала.

– Может, мне лучше выгати? – спросил, не вставая с кресла, Лаба.

– Дурак! – любезно отозвался Грюнфельд. – Минкс, мне нужна твоя помощь. Ты этого еще не знаешь, но из-за твоей глупости Мэннерингу удалось бежать. Да-да, он выбрался через туннель, несмотря на высокий прилив. Я так до сих пор и не понял, как ему это удалось! Черт, а не человек... Признаюсь тебе честно, я бы предпочел работать вместе с ним, а не против... Но это дело прошлое. Он звонил мне сегодня ночью.

– Звонил?

– Не беспокойся, не сюда, а в Баттерси.

Минкс изумленно вытаращила глаза.

– И это при том, что наш тамошний дом знают всего несколько человек: ты (но у тебя самое лучшее алиби, можешь не нервничать), Лаба, Арамбур и Гарстон. Я, конечно, сразу исключаю Лаба...

– Весьма польщен, – проворчал француз.

– ...И Арамбура, с которым у Мэннеринга не было никаких дел. Итак, остается Гарстон. Только не спрашивай, каким образом Мэннерингу удалось выяснить адрес Гарстона и вообще пронюхать о его существовании, – я сам ни черта не понимаю!

– А может, он выследил его вчера через старикашку, который вырвал у меня из рук деньги? – заметил Лаба.

– Верно! Об этом я не подумал...

– Но Гарстон не мог проболтаться, Лью, он тебя до смерти боится!

– И не зря! – Грюнфельд злобно хихикнул. – Так вот, первая твоя забота, Минкс, – выяснить, что стряслось с Мэтью.

– Нет ничего проще! Он от меня мало что скрывает.

– Знаю, знаю... Подумать только, этот кретин проболтался тебе, что купил Звезду и собирается перепродать Леверсону! Он воображает, будто ты его любишь, этот жирный павлин! Все-таки мужчины иногда бывают полными идиотами!

– Не правда ли? – пробормотал Лаба, бросив иронический взгляд на своего шефа.

– Договорились, Лью. Ближе к вечеру я схожу к Гарстону.

– Только не очень поздно. Я хочу, чтобы ты потом зашла к Мэннерингу.

– К Мэннерингу???

– Да... – В водянистых глазках появилось выражение звериной жестокости. – Надеюсь, ты сумеешь вести себя прилично. Однажды ты уже полюбезничала с ним, и довольно. Ты же не хочешь вернуться в третью комнату?

– Но при виде Минкс Мэннеринг может тут же заподозрить подвох, – вмешался Лаба.

Молодая женщина самоуверенно улыбнулась.

– Не думаю... в тот раз я уговаривала его присоединиться к нам... и я знаю, что ему сказать... Мэннеринг воображает, будто я только и мечтаю, как бы сбежать от тебя, Лью, и уже предлагал мне помощь.

– Отлично. Я хочу, чтобы ты сказала ему, будто бриллианты в Баттерси, а по вечерам там никогда не бывает ни души... Пусть только сунется туда – и мы от него навсегда избавимся!

– Мэннеринг ни за что не поверит! – повторил Лаба.

– Не забывай, что он чудовищно самонадеян.

– А если он явится с сообщником?

– С каким это?

– Да со стариканом, о котором я вам говорил...

– А, тот, что тебя так здорово облапошил... Ты хоть уверен, что это был не Мэннеринг собственной персоной?

– Вы смеетесь, патрон? Ему не меньше шестидесяти лет, и эти жуткие зубы...

– Тогда это точно не Мэннеринг, – начала было Минкс, – у него неотрази...

Ледяной взгляд Грюнфельда заставил ее умолкнуть.

– Ну что ж, тем хуже для старикана! Ты хорошо поняла меня, Минкс?

– Все будет в порядке. Если бы всегда было так легко зарабатывать себе на жизнь!

– Ваша жизнь... – с отвращением проговорил Лаба, – и у вас хватает бесстыдства? Это коку вы называете своей жизнью?

– Я тебя уже предупреждал, Лаба, что не желаю ничего слушать на эту тему. Каждый волен поступать как хочет. Да или нет?

Француз холодно взглянул на главаря.

– С условием не терять голову и не рисковать ни своей шкурой, ни чужими.

Минкс поднялась.

– Пойду готовиться.

– Отлично. Я весь день пробуду в Баттерси. В случае чего найдешь меня там. Лаба и Арамбуру придется поработать. Надо же приготовить нашему другу мистеру Мэннерингу... самый горячий прием!

Минкс слишком хорошо знала Грюнфельда, чтобы расспрашивать, о какой работе и о каком приеме идет речь.

– Минкс, попробуйте хоть чего-нибудь съесть, – ласково попросил Лаба. – Не можете же вы питаться только этим поганым зельем! Я уже видел, как красивые женщины вроде вас превращаются в скелеты, гремящие костями!

– Опять ты за свое! – прорычал Грюнфельд.

Минкс, насмешливо улыбаясь, вышла.

– По-твоему, это очень умно? – заворчал Грюнфельд. – Мне нужна эта женщина. Благодаря кокаину я точно знаю, что она никуда не денется. Минкс нам полезна...

– И нравится вам, – спокойно закончил Лаба.

– Во всяком случае, на нее можно положиться. Это тебе не идиот, которого ты нанял убрать Мэннеринга! Даже не знаю, стрелял ли он вообще, и если да, то в кого... Сегодня ночью Мэннеринг был жив-здоров и весел как щегол! Но на этот раз мы его точно прищучим. Я не могу спокойно ждать, что с минуты на минуту в Баттерси нагрянет полиция, и не хочу переезжать – все это чертовски дорого стоило!

Лаба задумчиво покачал головой.

– Я не уверен, что Мэннеринг и вправду работает с полицией... нет... Меня бы страшно удивило, вздумай он рассказывать своим так называемым друзьям из Ярда о приключении у Башни. К тому же он знает Леверсона, скупщика краденого...

– Черт, этот Мэннеринг начинает всерьез действовать мне на нервы!

– Надо признать, он быстро действует. Так же быстро, как и мы. Потому-то мы и сталкиваемся на каждом шагу... Но Мэннеринг совсем не похож на сыщика-любителя, эдакого сноба, какими забиты все ваши английские детективные романы. В нем есть какая-то странность, и это меня тревожит.

– Ты просто фантазер. Я все знаю об этом Мэннеринге. Отпрыск аристократической семейки, промотал отцовское состояние на скачках, а потом тем же манером разбогател. Никогда и пальцем о палец не ударил, если не считать всяких побед на чемпионатах по теннису и гольфу. Кстати, наладь-ка мне слежку за мисс Фаунтли. Если Мэннеринг от нас ускользнет, мы должны иметь ее под рукой.

– Будет сделано. Но вы не забыли про Звезды?

– Нет.

– Вы все еще не знаете, откуда Гарстон взял свою?

– Понятия не имею. Минкс так и не удалось из него это вытянуть. Ладно, если это Гарстон выдал наш адрес в Баттерси, я его раздавлю в одну секунду. Но сначала заставлю говорить и, можешь не сомневаться, выясню, как он получил Звезду!

– А маленькая ла Рош-Кассель? Я уверен, у отца не было от нее секретов. Вам стоило бы ее расспросить. Я могу найти девчонку в любую минуту. Но сначала надо заняться Гарстоном и особенно Мэннерингом.

– Что мне всегда в тебе нравилось, так это методичность. Ты знаешь, что надо делать в Баттерси?

– Да, я пущу примерно тысячу вольт. Этого должно хватить. Можете не беспокоиться – от мистера Мэннеринга мало что останется!

В глазах Грюнфельда вспыхнула бешеная ярость.

– Я хочу, чтобы ничего не осталось! Совсем ничего!

И Грюнфельд засмеялся жутким нервным смехом. Лаба мрачно взглянул на него и направился к двери – он не мог видеть, как его патрон нюхает коку.