3

Сэр Дэвид Фоулкс был чуть старше Мэннеринга. Человек добродушный, он к тому же обладал хорошо развитым чувством юмора, и это позволяло ему не особенно сердиться, когда Барон выкидывал какую-нибудь очередную штуку.

– Не спорьте, Джон! Я вас слишком хорошо знаю: вы готовы были купить краденые драгоценности. И какие! Эти пять бриллиантовых звезд – историческая ценность, и принадлежат они ни больше ни меньше как французскому правительству! Эти Звезды украли в Версальском дворце и заменили отличными копиями.

– Но что они делали в Версале? – ошарашенно спросил Джон.

– Там была выставка вещей Марии Антуанетты. Эти Звезды подарил ей в день свадьбы Людовик Шестнадцатый.

– Черт возьми! И когда обнаружили кражу?

– Да только сегодня утром! Никто раньше не замечал ничего подозрительного. Чему вы улыбаетесь, Джон?

– Сейчас объясню, – весело ответил Мэннеринг. – Вчера я позвонил своему другу Неттеру – одному из крупнейших ювелиров Парижа – и спросил, известны ли ему некие бриллиантовые звезды. Вероятно, он и предупредил Сюртэ...

– Да, вы правы, это Неттер обнаружил, что настоящие камни заменены копиями, – в полном изумлении проговорил Фоулкс, – а это значит...

– ...Что кража была обнаружена только благодаря моему вмешательству, – расхохотался Джон. – И без меня вам бы и в голову не пришло, что де ла Рош-Касселя убили. И вместо "спасибо" вы мне угрожаете всяческими карами за то, что я будто бы собирался купить ворованные камни! Если хотите знать мое мнение, то вы просто неблагодарны!

– Кажется, мы в долгу перед мистером Мэннерингом, инспектор, – проговорил сэр Фоулкс. – Но раз уж вы в столь добром расположении, Джон, то, может, расскажете все, что вам известно?

Решив ничего не скрывать от Ярда, который мог бы ему помочь в поисках молодой француженки, Мэннеринг подробно и точно описал все, что произошло, не забыв упомянуть об открытом "моррисе" и большом черном "ягуаре".

– Если я правильно понял, – задумчиво подвел итог сэр Фоулкс, – этой девчонке угрожает опасность. А вы случайно не знаете, собиралась она уехать из Англии или нет?

– Понятия не имею. Когда я сообщил ей о смерти отца, она, ни слова не говоря, стрелой метнулась прочь. Но до этого упомянула, что они остановились в гостинице "Ригел".

– Негусто. А вы можете дать ее приметы?

– Очень хороша. Правда, отнюдь не в моем вкусе, но очаровательна...

– Это не совсем то, что у нас, в Ярде, называется приметами!

– Ну, тогда – блондинка, большие голубые глаза, очень красивые ножки – настоящая фарфоровая миниатюрка.

– Мне страшно любопытно, как вам это удается, – вздохнул сэр Фоулкс, – но всякий раз, когда вы ввязываетесь в какую-нибудь историю, на горизонте обязательно маячит хоть одна пара хорошеньких ножек! А как она была одета, эта ваша миниатюрка?

– Голубое шелковое платье, туфли и сумка – красные. Без шляпы.

Фоулкс повернулся к Бристоу.

– Вам остается объявить розыск, инспектор. И в темпе.

Тот молча вышел.

– Кажется, он не в духе, – заметил сэр Фоулкс, и в голосе его чувствовалось некоторое удивление, поскольку любезность Билла Бристоу была широко известна в Ярде.

– Кто, Билл? О, ему просто действует на нервы то, что я "сую нос в эту историю", как он выражается...

Сэр Фоулкс сурово взглянул на Джона.

– Должен ли я из этого сделать вывод, что вы намерены продолжать поиски?

– Вот именно. Ла Рош-Кассель был мне симпатичен, Дэвид.

– А его дочь очаровательна!

– Перестаньте говорить, как ревнивая женщина, Дэвид, – возмутился Мэннеринг. – Для того чтобы мне понравиться, мало походить на статуэтку из саксонского фарфора. Но это юное создание что-то скрывает. И я хочу выяснить, что именно. Предлагаю вам соглашение: я продолжаю собственное расследование. Вам отлично известно, что я могу оказаться очень полезен. У меня есть источники информации, которые вы использовать не можете...

– Именно это меня и угнетает, – признался сэр Фоулкс. – Знаю я эти ваши источники!

– Вы не будете мешать мне, – продолжал Мэннеринг, – весь риск, каким бы он ни был, я беру на себя. Зато все преимущества и выгоды предлагаю поделить пополам. Конечно, кроме драгоценностей, если мне удастся их найти...

– Что???

Сэр Фоулкс в страшном негодовании вскочил.

– Потому что я немедленно пришлю вам их в полном комплекте, – вкрадчиво пояснил Джон.

– Это мне нравится гораздо больше. Честное слово, соглашение заключено. Но осторожно, Джон! Расследование будет вести Мэннеринг, а не Барон. Вы хорошо поняли? Стоит мне только узнать, что в окрестностях замаячила белая маска, я рассержусь по-настоящему!

– Вот не знал, что на вас так действует белый цвет, Дэвид. Обычно всех раздражает красный... А теперь, что если вы позвоните в Париж и разузнаете, какого мнения Сюртэ о ла Рош-Касселе?

– Да, вероятно, никакого, если этот господин из хорошей семьи, как вы мне его описали. Надо быть чертовски ловким специалистом, чтобы стащить драгоценности из Версаля, да еще в разгар выставки! Меня бы очень удивило, если бы ваш аристократ оказался на это способен!

– Меня тоже, – признал Джон. – Но, может быть, полиция все-таки что-нибудь знает? Или хотя бы навела о нем какие-то справки...

У парижской полиции действительно оказались кое-какие сведения одела Рош-Касселе.

– Вполне порядочный человек, – заявил комиссар Латапи сэру Фоулксу, а заодно и Джону, самовольно взявшему отводную трубку. – Но у него был пунктик, доводивший его чуть ли не до помешательства: генеалогическое дерево. Ла Рош-Кассель считал себя потомком Людовика Шестнадцатого – ни больше ни меньше!

– Ну, насколько я помню историю Франции, в этом нет ничего невероятного. Ваш король, кажется, слыл изрядным любителем больших семей!

– Можете шутить сколько душе угодно! В конце концов, может, ла Рош-Кассель и был потомком Людовика Шестнадцатого. Для нас это не имеет значения. Звезды украл точно не он. Всю операцию провернули слишком профессионально, ила Рош-Кассель просто не способен был ее организовать. Посылаю вам подробный отчет. Кстати, могу я надеяться, что вы, будучи в Лондоне, сохраните всю информацию об этом деле в секрете? Здесь еще ничего не просочилось в прессу. И мы очень рассчитываем на вашу помощь в розыске бриллиантов. Хотите, я вам пришлю своих людей?

Джон весьма выразительно сморщился, и сэр Фоулкс поспешно ответил:

– Благодарю вас, в этом нет никакой необходимости. У меня тут есть все, что нужно. Буду держать вас в курсе.

– Отлично. И... я, конечно, не осмеливаюсь давать вам советы, но... что, если вы немножко покопаете вокруг Барона... Такой лихой грабеж – в его стиле!

– Вы забываете, что дела Рош-Касселя убили, дорогой друг. А Барон никогда не убивает. До скорого!

Сэр Фоулкс повесил трубку и взглянул на Джона, спокойно закурившего "Бенсон".

– Думаю, вы со мной согласны, Мэннеринг?

– Полностью! К тому же я, кажется, понял, что произошло. До сих пор меня очень смущало, что такой явно честный человек, как ла Рош-Кассель, мог польститься на краденое. На самом деле вес очень просто: для него речь шла не о краже, а о возвращении собственного достояния. Видимо, он наивно и совершенно искренне думал, что Звезды принадлежат ему. Вот почему и он сам, и позже его дочь заявили мне, что это фамильные драгоценности. Если ла Рош-Кассель считал себя потомком Людовика Шестнадцатого, то он в какой-то степени имел право так говорить. Для этой операции ла Рош-Кассель, несомненно, нанял профессионала, и то, что бриллианты были предложены мне, указывает либо на национальность этого специалиста, либо на то, что его штаб-квартира находится в Англии. Я попытаюсь вам его разыскать, Дэвид! А вы позвоните мне, если обнаружите мадемуазель де ла Рош-Кассель. И еще: когда будете ее допрашивать, не забывайте, что имеете дело с праправнучкой Людовика Шестнадцатого... хотя бы по женской линии... Впрочем, у нее и без того достаточно хорошенькие ножки, чтобы склонить вас к любезности.

Фоулкс пожал плечами.

– И куда вы теперь направляетесь?

– К себе. Надо поразмыслить. А это значит – принимать ванну, поскольку именно там мне лучше всего думается.

4

Вернувшись домой, Джон в первую очередь позвонил Лорне и узнал, что мадемуазель де ла Рош-Кассель больше не появлялась на Портленд-плейс и что сама Лорна ужинает сегодня с родителями и их самыми скучными друзьями.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь, – вздохнул Джон в ответ на предложение принять участие в трапезе. – Мне очень нравится ваша матушка, Лорна, и с вашим отцом мне всегда интересно, если он говорит о лошадях или о драгоценностях. Но Фултоны! Леди Фултон каждый раз, когда я ее вижу, подробно рассказывает мне, как у нее украли изумрудную диадему. Будто я этого не знаю, да еще гораздо лучше, чем она сама! Нет, я не приеду. Но обещайте, что вы заглянете ко мне, когда они уберутся!

Лорна обещала... и Джон, по шею погрузившись в теплую воду, начал приводить мысли в порядок. При этом он вполголоса разговаривал сам с собой по старой привычке, приобретенной Бароном во время долгих уединенных прогулок.

"Первое: господин де ла Рош-Кассель остро нуждался в деньгах. "Для моей дочери", – сказал он. Остается узнать, что это юное создание намеревалось с ними делать. Это мы выясним, когда ее найдем. Если найдем!

Второе: потомок Людовика Шестнадцатого (настоящий или мнимый – не имеет значения), и к тому же слегка тронутый, вспомнил о бриллиантовых Звездах своего знаменитого предка. Это естественно. Но, будучи слишком честным и робким, чтобы самостоятельно забрать их, поручил это дело банде профессионалов. Это было тем удобнее, что в Версале как раз открылась выставка.

Третье: я говорю о банде, потому что, насколько я знаю, их как минимум трое – двое в "моррисе" и водитель "ягуара". Эти профессионалы выполняют работу и отдают драгоценности ла Рош-Касселю, не желая, очевидно, возиться с таким опасным товаром.

Четвертое: желая убедиться, что ла Рош-Кассель действительно заплатит их долю, бандиты не спускают с него бдительного ока.

И вот тут я перестаю что бы то ни было понимать. Если они украли Звезды для ла Рош-Касселя, то какого черта убили его до того, как он получил от меня деньги? Тут могут быть два варианта: или они передумали в последний момент и решили снова заполучить сами бриллианты, или в дело включилась еще одна банда, и тогда версальские воры и лондонские убийцы – не одно и то же. И это может дьявольски осложнить дело. Хорошо Дэвиду Фоулксу говорить: "Расследование будет вести Мэннеринг, а не Барон!". Как будто Мэннеринг в состоянии узнать хоть что-то стоящее. Мне жаль огорчать тебя, дружище, но Барон переходит в наступление. И для начала вылезай-ка из ванны, приятель"!

Обиталище Джона было тихим, удобным и скромным. Он давным-давно отказался от мысли иметь слугу – тот счел бы многие поступки своего хозяина по меньшей мере странными. Поэтому Джон сам выбрал себе в шкафу синий костюм, кремовую шелковую рубашку и гранатовый галстук. Надевая жилет, он улыбнулся, пожал плечами и взял другой – красный с серебряными пуговицами.

– Видел бы меня сейчас мой портной! – пробормотал он. – Ну да ладно!

Мэннеринг спокойно уселся за стол и принялся за яичницу с холодной курицей, мысленно перебирая, кому надо позвонить. Лондонские скупщики краденого не имели секретов от Барона – он был хорошим клиентом, а главное – умел хранить тайны. Если Звезды появятся на подпольном рынке, Джону об этом тут же станет известно. Гораздо хуже, если бриллианты исчезнут, надолго затаятся, пока не "остынут", то есть пока полиция не забудет об их существовании.

Неожиданно зазвонил телефон. Джон с набитым ртом поднял трубку и едва не подавился, узнав высокий, звонкий и повелительный голос мадемуазель де ла Рош-Кассель.

– Мистер Мэннеринг? Я вас не отрываю от дел? – И, не ожидая ответа, она продолжала: – Я просто хотела извиниться за недавнее непрошенное вторжение... Я, право же, совсем потеряла голову... Теперь все в порядке... во всяком случае, насколько это возможно...

Джона эти слова нисколько не убедили, и он перебил девушку:

– Не думаю, мадемуазель. Мне надо вас увидеть, и немедленно. Вам грозит опасность, и вы сами это отлично знаете.

Даже по телефону мадемуазель де ла Рош-Кассель явно не умела притворяться, и у Мэннеринга сложилось впечатление, будто она читает роль по плохо написанному сценарию.

– Вовсе нет! Поверьте, мистер Мэннеринг, все уладилось. Я возвращаюсь во Францию... А вас прошу об одном: никому не говорите обо мне! Обещайте же!

– Пока ничего не стану обещать. Мне нужно сначала повидаться с вами.

Послышалось испуганное восклицание, потом вздох, и мадемуазель де ла Рош-Кассель повесила трубку.

Джон мог бы поклясться, что она была не одна. Он быстро повесил трубку, снова снял ее и закричал телефонистке:

– Это полиция! Мне только что звонили, и я хочу знать откуда. Перезвоните мне: Майфайр восемьдесят один двести двадцать один.

– Соединяю со службой надзора, – ответил бесстрастный голос.

Джон застыл с трубкой в руках, горя от нетерпения и мысленно проклиная чиновничью волокиту, надзор, а заодно и мадемуазель де ла Рош-Кассель. По всей вероятности, последнюю вынудили позвонить, чем-то угрожая.

И Мэннеринг приготовился к тому, что сейчас придется долго и нудно пререкаться с чиновником – ему наверняка откажутся сообщить, откуда звонили... Что ж, тогда Джон посоветует им набрать номер Ярда и передать информацию туда... Другого выхода нет... И тут случилось нечто совершенно невероятное. Джон услышал у себя за спиной голос и в полном недоумении выпрямился. Голос был тихим, низким, приятного тембра и с легким французским акцентом.

– Повесьте трубку, Мэннеринг, – медленно и отчетливо проговорил он. – И обернитесь. Руки, разумеется, поднимите вверх.

Джон, секунду поколебавшись, подчинился. Перед ним стоял мужчина среднего роста в элегантном сером костюме. Белый шарф прикрывал нижнюю часть лица, а черная фетровая шляпа – волосы. Но между шляпой и шарфом недобрым огнем сверкали темные глаза. Очень неприятные глаза, но они внушали все-таки куда меньше опасений, чем пистолет-автомат, поблескивающий в затянутой в перчатку руке.

Джон глубоко вздохнул и небрежно проговорил:

– Вам непременно нужно, чтобы я продолжал тянуться к потолку? По-моему, у меня совершенно идиотский вид.

– Придется потерпеть. Звонила малютка ла Рош-Кассель?

– Вы на редкость проницательны.

– А для вас самое благоразумное – отвечать правду. Почему вы за ней сегодня следили?

Мэннеринг рассмеялся.

– По крайней мере, вы сразу берете быка за рога. Неужели вам ни разу не случалось следовать за хорошенькой девушкой? Просто мадемуазель де ла Рош-Кассель меня интересует, вот и все.

– А может, ее отец?

– Похоже, у меня сейчас начнутся судороги, – вздохнул Джон. – Вы в самом деле не хотите, чтобы я принял менее смехотворную позу?

– Ладно, валяйте, – согласился человек в белом шарфе, – но учтите, я не спускаю с вас глаз!

– Ох, если бы только глаз! Меня, знаете ли, куда больше беспокоит ваша рука, – заметил Джон. – Курить можно?

– Курить – да, валять дурака – ни в коем случае. Я прекрасно стреляю.

– Не сомневаюсь...

Джон закурил "Бенсон". Руки у него не дрожали.

– Вы не ответили на мой вопрос, Мэннеринг. Так кто же вас интересует, мадемуазель де ла Рош-Кассель или ее отец?

– Ни он, ни она, – заявил Джон, решив играть ва-банк, – а бриллиантовые Звезды.

Мужчина невольно подскочил. На долю секунды дуло револьвера отклонилось, но тут же вернулось в прежнее положение.

– Так вы в курсе?

– Естественно!

– Сдается мне, это по вашей милости Неттеру вздумалось рассмотреть поближе версальские подделки?

– Как я уже сказал, вы на редкость проницательны.

– И надо же было! Без вас все бы прошло как по маслу!

– И чего вы ждете? Что я стану просить прощения?

– Так много я не требую. Мне бы только хотелось, чтобы вы проехались со мной.

– С вами? – Мэннеринг искренне удивился.

– Да, и к тому же не теряя времени. Если вам жить не надоело. Я уже говорил, что стреляю быстро и без промаха. Через три минуты я буду внизу, там ждет машина. И никто даже не узнает, что я тут побывал. Говорю это, чтобы вы поняли: я, ни секунды не колеблясь, пристрелю вас, если откажетесь следовать за мной. У меня приказ: доставить вас к патрону. Он много слышал о вас и вашем любимом времяпрепровождении.

Джон почувствовал, как у него заколотилось сердце. "Любимое времяпрепровождение! Неужели этот тип намекает на похождения Барона?"

– О каком именно? У меня, знаете ли, довольно много увлечений...

– Не стройте из себя идиота! Я, естественно, говорю об этой вашей чертовой мании играть в сыщиков!

Джон облегченно вздохнул. Он прекрасно понимал, что положение его более чем серьезно, хотя и кажется каким-то бредовым сном. Подумать только, он, Джон Мэннеринг, находится в самом сердце Лондона, в своей собственной квартире, вокруг – привычные вещи, телефон, который в любой момент может соединить его с Лорной или с Ярдом... и при этом – незнакомец в маске, угрожая пистолетом, требует следовать за ним! Просто кошмар какой-то!

– Честное слово, я, кажется, сплю! – закончил он свои размышления вслух.

– Советую поживее проснуться, – сухо сказал незнакомец, – иначе мне придется самому вас разбудить, а я что-то сомневаюсь, чтобы вам понравился мой будильник!

– О нет, пожалуйста, не надо! Будильники всегда внушали мне священный ужас. Лучше уж я пойду с вами.

– Тогда ступайте вперед, спокойно спускайтесь по лестнице и садитесь в серую "рейли", она стоит у дверей.

– "Рейли"? – переспросил Джон. – А куда вы девали "ягуар"? Он ведь ваш, не так ли?

Мужчина не снизошел до ответа и продолжал:

– ...Стоит у дверей. А самое главное – заткнитесь! Пистолет по-прежнему у меня в руке!

– Простите за нескромный вопрос, но уж не собираетесь ли вы разгуливать по лестнице в этом маскарадном костюме? Вы знаете, это как-то не соответствует стилю дома!

Незнакомец пожал плечами.

– Ну, раз вы все равно едете к патрону, я могу убрать лишнее.

И он развязал шарф. Джон увидел красивое смуглое лицо с тонким и нервным ртом.

– Я так и думал, – любезно проговорил Джон, – без маски вы выглядите намного приятнее.

Незнакомец лишь молча указал револьвером на дверь.

На улице действительно стояла серая "рейли". Рядом с водителем сидел один мужчина, на заднем сиденье – еще один. Уже стемнело, и Джон довольно смутно различал их лица. Сопровождаемый своим странным гостем, он устроился на заднем сиденье и с любопытством заметил:

– Кто бы мог подумать, что в вашей маленькой компании так много народу!

– Я советовал бы вам помолчать! Это последнее предупреждение! – холодно бросил незнакомец. И, когда машина тронулась, добавил: – Наденьте-ка лучше вот это!

Джон взял протянутый ему предмет: обыкновенные очки. Он послушно водрузил их на нос и... оказался в полной темноте. Очки были сделаны из черного матового стекла и наглухо закрыты с боков. Джон мысленно снял шляпу перед патроном этой безжалостной организации: этот парень явно обо всем подумал! Мэннерингу стало ясно, что ему предстоит слишком неравная партия – все козыри заранее оказались в руках у противника.

Он попытался угадывать дорогу, по которой они ехали. Машина без лишней спешки катила по Кларедж-стрит. Движение стало оживленнее – Пикадилли-Серкус. Но затем Джон уже совершенно не в состоянии был определить, в какую сторону они свернули.

Протекло несколько бесконечно долгих для Мэннеринга минут. И вдруг судьба, видимо, решила сделать Барону подарок: совсем рядом, перекрывая грохот машин и автобусов, послышался торжественный голос Биг Бэна!

Вестминстерский мост! Джон насчитал ровно восемь ударов. Теперь у него есть хоть какой-то ориентир. Сейчас "рейли", вероятно, пересекает мост... Значит, Ламбет... вот она повернула направо, налево, еще раз направо и остановилась.

– Дайте мне руку! – сухо приказал незнакомец.

Джон повиновался. Они вышли из машины, пересекли тротуар и сразу оказались то ли в холле, то ли в коридоре. Услышав, как хлопнули дверцы, Джон понял, что они вошли в лифт. Но, к его величайшему изумлению, лифт поехал не вверх, а вниз. Меньше чем через минуту он остановился, и провожатый снова куда-то потащил Джона. Толстый ковер заглушал звук шагов. С чуть слышным скрипом отворилась дверь, и Джон вдохнул легкий запах табака и другой, чисто французский аромат – тяжеловатый, но изысканный.

Низкий, хорошо поставленный, даже слегка аффектированный, но вполне английский мужской голос произнес:

– Так, значит, ты мне его привез? Никаких особых сложностей не возникло?

– Нет, – ответил провожатый Мэннеринга. – Но до чего ж этот тип давит мне на психику!

Послышалось довольное хихиканье, и голос приказал:

– Сними-ка с него очки!

Провожатый резко, без всякой предосторожности сорвал с Джона очки. Тот, на мгновение ослепнув, заморгал и несколько секунд вообще ничего не видел. Потом разглядел длинную комнату, обставленную удобной мягкой мебелью. Перед ним, насмешливо улыбаясь, стоял какой-то мужчина.

Джон с первого же взгляда почувствовал к нему резкую неприязнь. Незнакомец носил смокинг без крахмальной манишки. Вроде бы мелочь, но такой денди, как Джон, не прощал подобных ошибок. Отталкивало широкое лицо с квадратным подбородком и мясистым носом, на котором красовался смехотворно маленький, но очень чувственный и жестокий рот. Особую жестокость выражали бледные, холодные и злобные глазки, чуть-чуть приподнятые к вискам. Мужчина был высоким, с массивой фигурой, и Джону подумалось, что через пару лет он, несомненно, станет слишком толстым.

– Хотите что-нибудь выпить? – любезно предложил хозяин дома. – Вам это явно понадобится. Виски? Бренди? Коньяк?

Он жестом указал на низенький столик, уставленный бутылками.

Джон уже пришел в себя.

– Пожалуй, я бы предпочел кофе, если можно. При том, разумеется, условии, что его умеют готовить в вашем подземелье.

Мужчина снова издал короткий смешок.

– Лаба, пойди скажи Минкс, чтобы принесла нам кофе. Да пусть приготовит его сама – мы имеем дело со знатоком.

Тот, который привез сюда Мэннеринга, шагнул было к двери, но остановился.

– Не хотелось бы оставлять вас наедине с этим экземпляром, патрон. Вы позволите, мистер Мэннеринг?

Ответа не последовало, и ловкие сильные руки скользнули вдоль корпуса неподвижно стоящего Джона.

– Порядок. Он не вооружен.

– Если бы вы меня об этом спросили, – с самым добродушным видом заметил Джон, – я бы вам сказал, что никогда не ношу с собой револьвера. У этих игрушек есть скверная привычка палить ни с того ни с сего.

Лаба пожал плечами и молча вышел.

Хозяин устроился в большом кожаном кресле и жестом предложил Джону последовать его примеру.

– Не стану скрывать, мистер Мэннеринг, вы вмешиваетесь в мои дела и досаждаете мне! Но я готов все забыть, с тем, однако, условием, что вы мне немедленно скажете, где находятся пять бриллиантовых Звезд. Для вашего сведения добавлю, что меня крайне трудно обмануть.

В ледяных глазах появилось выражение безжалостной жестокости, но Джон был слишком потрясен, чтобы это заметить. Он уже решительно ничего не понимал! Без всякого сомнения, перед ним сейчас сидел человек, укравший или приказавший украсть у ла Рош-Касселя бриллиантовые Звезды сегодня в два часа дня.

И этот же человек спрашивает об этих бриллиантах у него, Джона!

5

Мужчины пристально смотрели друг на друга добрых двадцать секунд. Затем хозяин вкрадчивым голосом с легким нетерпением осведомился:

– Вы меня не поняли?

– О, еще бы! – вздохнул Джон. – Только я не успел привыкнуть к вашей манере шутить. Она кого угодно собьет с толку!

Мужчина наморщил сильно изогнутые густые брови.

– Интересно, кто из нас шутит?

– Уж конечно, не я! Неужели выдумаете, что путешествие, которое вы заставили меня совершить, может настроить на веселый лад?

– И что это значит?

– А то, что я не имею ни малейшего представления, где находятся Звезды. Только и всего! Насколько я понимаю, вы потратили массу усилий без всякого толку. Хотя, конечно, ваше маленькое похищение удалось на славу, дорогой сэр... Кстати, могу я узнать ваше имя?

Мужчина совсем неожиданно рассмеялся.

– Честное слово, вам не занимать хладнокровия! Мне это нравится. Так что, если вам нужно как-то меня называть, можете звать Грюнфельдом. Но вернемся к Звездам. Я хочу их отыскать. Причем любой ценой.

– По правде говоря, – заметил Джон, закуривая, – никак не могу понять, почему эти драгоценности не у вас. Ведь это вы организовали... несчастный случай с ла Рош-Касселем. Я не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, – со спокойным цинизмом признал Грюнфельд. – И папка ла Рош-Касселя действительно у меня.